CC BY
53
УДК 316.7(075.8)
Р.К.Бажанова
СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В ФИЛОСОФСКО-КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ СУЩНОСТИ АРТИСТИЗМА
В специальной литературе, посвященной творчеству и мастерству, до сих пор заметна такая черта, как описательность в определении артистизма. Но сегодня можно отметить, что наука об искусстве и культуре располагает хорошим материалом для более четкого философско-культурологического понимания сущности артистизма. Задача заключается не только в создании новых версий нужной дефиниции, но и в редукции, позволяющей представить феномен артистизма как самостоятельное культурное явление.
Ключевые слова: дефиниция, описательность, артистизм, искусство, культура, опыгт, жизнетворчество, игра, мастерство, креативность, маскарад.
Rimma Bazhanova CURRENT TRENDS IN THE PHILOSOPHICAL-CULTURAL STUDIES OF THE ESSENCE ARTISTRY
In the special literature on creativity and skill, is still noticeable feature such as descriptive in defining artistry. But today, it may be noted that the science of art and culture has a good material for a clearer understanding of the philosophical and cultural essence of artistry. The challenge is not only to create new versions of the required definition, but also in the reduction, which allows to introduce the phenomenon of artistry as an independent cultural phenomenon.
Keywords: definition, descriptive, artistic, art, culture, experience, zhiznetvorchestvo, game, skill, creativity, masquerade.
Актуальность определения понятия «артистизм» заключается в следующих обстоятельствах. Во-первых, творчество в настоящее время захватывает большие массы людей. Это утверждение не является противоречащим факту доминирования в реальности массовой культуры с ее простыми формами, стандартными решениями, тиражированием готовых образцов. Человек сегодня прорывается через искушение шопингом, присвоение товаров, предлагаемых необъятным рынком, преобразуя, индивидуализируя готовый приобретенный продукт. В этой ситуации важно определить ценность новых артефактов, для чего нужно иметь общее представление о его базовых эстетических параметрах. Так обстоит дело с непрофессиональной сферой творчества.
В профессиональной художественной деятельности значение артикулированного определения артистизма возрастает в еще большей степени. Культура и, в частности, искусство, сегодня во многом следует за публикой, угождая неразвитому или пресыщенному вкусу, фактически обрекая авторов на повторение освоенных художественных идей, подражание наиболее успешным глобальным рецептам, опирающимся в своей основе на философию солипсизма и субъективное визионерство. В этой гонке блекнут «безымянные», уникальные художественные находки. Более того, само явление артистизма уничтожается практикой буффонады, а многие образцы артистизма, попадая в поле шоу- бизнеса подвергаются вульгаризации и обесцениваются в глазах широкой публики.
Во-вторых, проблема определения артистизма связана и с той ситуацией, которая сложилась в оценке сущности искусства. Благодаря идеям постмодернизма и осуществлению установок на деконструкцию, границы искусства заметно расширились. В искусство теперь можно зачислить любое произведение, созданное человеком с улицы, дилетантом или профессионалом-авантюристом. Самый простой выход из этой ситуации предложен американской институциональной эстетикой. Художественным про изведением является любой артефакт, который получает оценку экспертов института искусства и потребителей, нашедших некое эстетическое содержание даже в утилитарном предмете, редимейде [4,248].
Артистизм в истории культуры в самом общем виде определялся как высшая степень художественности, как совершенство произведения искусства. То есть артистическое качество объяснялось как лучшее из лучшего в содержательных формах искусства. Очевидно, что подобный подход дает неограниченный простор для оценочных суждений и произвольного отбора артефактов. Здесь требуются философско-культурологические уточнения и устойчивые эстетические утверждения.
В-третьих, определение артистизма через превосходную степень мастерства в самой теории артистической, то есть искусной и искусственной, деятельности мало что проясняет в отношении существа и самого артистизма. Каковы универсальные критерии артистизма? В решении этой проблемы нельзя обойтись без опыта частных искусствоведческих исследований, затрагивающих артистический срез разных видов художественной деятельности. Удачные работы имеются в узких
областях: истории культуры и музыковедения [12;9;1;2;6], и речь в них идет о содержании пианизма, клавесинизма, утонченности восточного декоративно-прикладного искусства. Видимо пришло время для того, чтобы выделить из имеющегося материала общетеоретическое содержание и подвести философско-культурологическое основание под определение артистизма как общей категории.
Таким образом, возникает проблемная ситуация, когда воздействие массовой культуры, эпатажно-субъективистское эстетическое сознание в условиях неоклассической культуры, потребности разных видов искусства, философско-культурологического знания требуют четкого определения сущности артистизма. Объектом исследования выступает современная культура, предметом данной статьи является дефиниция артистизма на основе имеющихся разработок по теме.
Нельзя сказать, что проблема определения данного понятия остается terra incognita. Есть рабочие дефиниции в справочной литературе. Но понятие артистизма генетически до сих пор «конденсируется» из экспликации разных сфер человеческой деятельности, прежде всего, художественной, политической, педагогической.
Содержание понятия в искусствоведении определяется через фиксацию нескольких главных положений. Артистизм - это сверхпрограммная установка произведения искусства, которая может быть перенесена и на обычную, повседневную жизнь. Новое привнесенное измерение -театральное, богемное, собственно артистическое: дендистское, гламурное, целебрити - может быть моделью поведения, частью образа жизни, рассчитанного на публичную демонстрацию. В этом плане оно становится концептом миростроения, стилем повседневного бытия. В русской культуре эпохи модерна артистизм воплотился в теории и практике жизнетворчества [8;3;10].
В тот период, когда в философии культуры были популярны идеи Й.Хейзинги, Г.Гессе, М.Бахтина, теория артистизма сконцентрировала свое внимание на игровом аспекте проблемы. Собственно, данный подход можно считать одним из самых излюбленных в теории искусства и популярном искусствоведении, театральной, музыкальной и т.п. журналистике. Виртуозность, техничность, легкость исполнения трудных пассажей, незаметность технических усилий, словом, совершенство художественной формы, служили исходным доказательством искусного сочинения или исполнения.
Формальное мастерство при этом рассматривалось в оптике частных навыков и приемов, достижения исполнительской выразительности, свидетельствующих о профессионализме субъекта. В музыковедении всегда тщательно анализировалась связь культурного контекста и творчества композитора; исполнителя, скажем, пианиста, и музыкального произведения, степень эмпатии в замысел первоисточника. Появилось определение «высокий артистизм», которое говорит о способности устанавливать животворные связи между материей и формой, духовным бытием и материальной формой, то есть, о творении нового качества и одухотворении исходного материала.
Помимо аспекта креативности в искусствоведении созревает весьма плодотворный взгляд на искусность как на искусственность, в которой фиксируется разрыв между содержанием и формой. Тезис о незаметности усилий, о легкости воплощения, усиленный театрально-карнавальной оптикой и рецепциями маккиавелизма, получает дальнейшую разработку в теории повседневной культуры. Популярные сетевые ресурсы сегодня связывают артистизм не столько с творчеством, сколько с перевоплощением. Оно, впрочем, подразумевает исключительно притворство, умение носить маску. Нужные телесные реакции в подобном понимании повседневного артистизма в нужный момент ловко скрываются или, наоборот, искусственно демонстрируются.
Специальная философско-культурологическая литература, в которой разрабатывается тема превращения, напротив, разводит подражание, имитацию, притворство, с одной стороны, и перевоплощение, с другой, указывая на эстетические, бескорыстные интенции перевоплощения. Пример тому, работы Э.Канетти и Ф.Степуна Артистизм связывается в таком ракурсе с высоким перевоплощением, многодушием, когда дар к созданию множественных, незавершенных форм сочетается с постоянством и определенностью внутренних морально-эстетических принципов (Ф.Степун).
Тема артистического превращения подхватывается культуральной историей и артистизм исследуется как изменчивый исторический феномен, который меняет собственную «консистенцию», от-ражая серьезные общественные сдвиги, а также выступая фактором, условием, детерминантой культурного взрыва. Он становится во многих случаях формой, манерой отхода от
старой системы культурно-исторических норм, традиций, порядка вещей.
О.Кривцун, крупнейший отечественный исследователь искусства, рассматривает артистизм именно как «выжигающий аттрактор», как способ разрушения эстетического и художественного канона, системы художественного письма и прежних смысловых матриц. В подобном трикстерстве артистизм работает не с культурным кодом, но со сферой бессознательного, с телесной соматикой, дышащей вне смыслов и символов. Философ подчеркивает, что артистическое вспыхивает там, где соприкасается с первичной музыкой бытия. Это возможно в дионисийском аффективном артистизме, в легких жанрах, в шедеврах европейской оперетты, в которой поется о пустяках, но здесь пьянящий триумф смешивается с ощущением бездны[5].
Логика понимания артистизма как способа неправильности, оппозиционности, деконструкции принятых парадигм позволяет исследователю настроиться на другую оптику. Артистизм можно рассматривать как форму выхода к существу бытия, в котором конкретно-чувственным образом воспроизводится и передается процесс становления мира и познавательных возможностей человека. Данный аспект сегодня активно разрабатывается школой российских востоковедов. Мастерство на средневековом арабском Востоке в его способности дать прочувствовать процесс движения художественного образа от явного содержания к скрытому смыслу анализируется в трудах Н.Чалисовой и В.Смирнова [11, 246; 7, 115]. Но авторы справедливо указывают на расположение артистического действия в рамках строго детерминированной вероучением религиозной метафизики.
Волна общекультурного интереса к эстетической практике другой части Востока - Китая и Японии обусловила движение в разработке теории артистизма фактически по линии модусов артистизма, хотя данное понятие не было введено в оборот. Так в модусе количественно-качественных взаимодействий артистизм фокусируется в границах элегантности и изящества. Культура Китая ввела в артистический опыт концепт избыточности и множественности природных форм, отточенный усилиями китайских и затем европейских мастеров до состояния роскоши, заключенной в рамки взыскательного вкуса. Сюда подключается и поток образов, рожденных искусством Ближнего Востока, Индии и Персии. В европейской повседневной культуре возникает понятие и практика элегантного стиля, сопряженного с феноменом шика, который подразумевает не только определенную манеру презентации дорогих вещей, но и расцвечивание имиджа за счет привлечения экзотических, избыточных и необязательных для человеческого существования восточных предметов и символов.
С другой стороны, красота, рожденная Японией, и осмысленная европейскими художниками, в частности школой французского и английского импрессионизма закрепляет представления о минимализме как важнейшем компоненте артистичности. Не только в практике искусства, но и в эстетике повседневности утверждается критерий изящества. В Европе он хорошо резонирует с античными основаниями, рекурсией греческой эстетики, фундируемой принципами мимезиса, поэтической метафоры, организации гармоничной формы [13].
Философско-культурологический подход позволяет рассматривать артистизм с позиций собственно метафизики. Общая установка философов, начиная с Ф.Ницше и С.Кьеркегора, состоит в признании особых возможностей артистического действия. Ф.Ницше говорит о том, что артистизм - это особого рода «эстетический экзистенциализм», помогающий человеку прикоснуться к «сущностным моментам собственного бытия». С.Кьеркегор называет его «вспышкой метафизического в чувственном». Сущность артистизма заключается в высокоразвитой, виртуозной художественной технике и чувстве свободы. Через них в произведение искусства входит необходимая онтологическая составляющая. Она возносит текст в область надличного и сверхчеловеческого знания.
О.Кривцун существо артистизма видит в образности, позволяющей разрушать смысловые матрицы и стандарты, «учит сопрягать далеко отстающие феномены, формирует ощущение полноты и насыщенности жизни, свободы и бесконечных импровизаций в ней человека» [5]. На наш взгляд, современный акцент на импровизации «без берегов» и аномии как маркере артистического действия не должен вводить в заблуждение. «Гимн трикстерству» - всего лишь акцентуация частного момента творческой сущности артистизма.
Теоретическое положение о сущности артистизма как высокой степени мастерства нашло свой отклик в прикладных исследованиях. Артистичность музыканта-исполнителя, учителя, библиотекаря, спортсмена определяется как явление, интегрирующее в себе особые личностные и технические качества. Определения артистизма подразумевают самые широкие знания,
отточенные профессиональные навыки и умения, высокую культуру межличностного общения, выразительность внешних форм, талант перевоплощения и воздействия на аудиторию, способность творения нового в материальной и духовной срезах собственной деятельности. Но такой подход вызывает ряд возражений.
Отметим, что набор требований здесь сверх меры ориентирован на абсолют. Кроме того, перфекционизм интегративного подхода в своем идеальном отлете от реальности делает дефиницию эклектичной. Из всего веера приходится выбирать базовые качества, поэтому, например, исследователи педагогического мастерства фактически сводят артистизм в работе педагога к актерскому искусству: перевоплощению, свободе личностного самовыражения, сценическому творчеству, импровизации. На наш взгляд от педагога требуется талант не актера, но учителя: отличное знание предмета, мастерство в передаче знаний, умений и навыков своим ученикам. Вся соль этой профессии не в лицедействе педагога-рассказчика, но в трансляции и усвоении знания, в соединении в личности преподавателя понимания, требовательности, искренности, мудрости.
Таковы основные позиции, которые характерны для современных определений артистизма в гуманитарных науках. Философско-культурологический подход предполагает, разумеется, в определенной степени рецепцию выше означенных представлений, делая акцент на таких качествах артистизма как мгновенность и множественность утверждающего эстетического расположения. Движение исследовательского поиска в этом направлении позволяет вывести за скобки те пограничные области в сплаве искусства и артистизма, которые затрудняют четкое определение собственно артистизма. Кроме того, оно дает возможность анализа повседневных форм артистизма как универсального действия, инспирированного эмпирическим опытом человека и культуры.
Литература
1. Брянцева В.Н. Французский клавесинизм. - 1. Brjanceva V.N. Francuzskij klavesinizm. -СПб.: Дмитрий Буланов. - 2000. - 378 с.; SPb.: Dmitrij Bulanov. - 2000. - 378 s.;
2. Булыиева А.В. Сады Армиды. музыкальный театр французского барокко. - М.: Аграф. - 2004. - 464 с.
3. Вислова А.В. «Серебряный век» как театр. Феномен театральности в культуре рубежа XIX- XX вв. М.РИК. - 2000. - 212 с.
4. Дики Дж. Определяя искусство/Дж.Дики// Американская философия искусства. Основные концепции второй половины XX века. Антология/ Составители: Б.Дземидок, Б.Орлов. Екатеринбург: «Деловая книга», Бишкек «Одиссей» 1997. - 320 с.
5. Кривцун ОААртистизм как соблазн. Соперничества искусства и жизни/О.А. Кривцун [Электронный ресурс] o-krivtzun.narod.ru/article-35.htm (дата обращения 12.10. 2016)
6. Назарли М.Д. Два мира восточной миниатюры. Проблемы прагматической интерпретации сефевидской живописи. - М.РГГУ, 2006. - 288 с.
7. Смирнов А.В. Логико-смысловые основания арабо-мусульманской культуры: семиотика и изобразительное искусство. - М.: ИФ РАН, 2005. - 340 с.
8. Стернин Г.Ю.Художественная жизнь России на рубеже XIX-XX веков. М. - Искусство, 1970. -292 с.
9. Фейнберг С.Е.Пианизм как искусство. М.: Музыка. - 1969. - 608 с
10. Худенко Е.А. Жизнетворчество русского романтизма и символизма: поведенческие стратегии//Вестник ленинградского государственного университета им. А.С.Пушкина. -Вып. 1. - Т.1. - 2011. - С.41-49.
11. Чалисова Н.Ю., Смирнов АВ.Подражания восточным стихотворцам: встреча русской поэзии и
2. Bulycheva A.V. Sady Armidy. muzykal'nyj teatr francuzskogo barokko. - M.: Agraf. - 2004. -464 s.
3. Vislova A.V. «Serebrjanyj vek» kak teatr. Fenomen teatral'nosti v kul'ture rubezha XIX- XX vv. M.RIK. - 2000. - 212 s.
4. Diki Dzh. Opredeljaja iskusstvo/Dzh.Diki// Amerikanskaja filosofija iskusstva. Osnovnye koncepcii vtoroj poloviny XX veka. Antologija/ Sostaviteli: B.Dzemidok, B.Orlov. Ekaterinburg: «Delovaja kniga», Bishkek «Odissej» 1997. - 320 s.
5. Krivcun O.A.Artistizm kak soblazn. Sopernichestva iskusstva i zhizni/O.A. Krivcun [Jelektronnyj resurs] o-krivtzun.narod.ru/article-35.htm (data obrashhenija 12.10. 2016)
6. Nazarli M.D. Dva mira vostochnoj miniatjury. Problemy pragmaticheskoj interpretacii sefevidskoj zhivopisi. - M.RGGU, 2006. - 288 s.
7. Smirnov A.V. Logiko-smyslovye osnovanija arabo-musul'manskoj kul'tury: semiotika i izobrazitel'noe iskusstvo. - M.: IF RAN, 2005. - 340 s.
8. Sternin G.Ju.Hudozhestvennaja zhizn' Rossii na rubezhe XIX-XX vekov. M. - Iskusstvo, 1970. -292 s.
9. Fejnberg S.E.Pianizm kak iskusstvo. M.: Muzyka. - 1969. - 608 s.
10. Hudenko E.A. Zhiznetvorchestvo russkogo romantizma i simvolizma: povedencheskie strategii//Vestnik leningradskogo gosudarstvennogo universiteta im. A.S.Pushkina. - Vyp. 1. - T.1. - 2011. - S.41-49.
11. Chalisova N.Ju., Smirnov A.V.Podrazhanija vostochnym stihotvorcam: vstrecha russkoj pojezii i
арабо-персид-ской поэтики//Сравнительная философия. /М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2000. - С.245-344.
12. Шахматова Е. Режиссерский артистизм
A.Таирова и традиции синтеза искусств в восточном театре/Е.Шахматова//Метаморфозы артистизма в русской культуре первой трети XX века. Сборник статей. Составитель - доктор философских наук
B.К.Кантор. - М.: РИК, 1997. - 160 с.
13. 13.Штейнер Е. Япония и «японщина» в России и на Западе. Стенограмма публичной лекции, прочитанной автором в клубе-литературном кафе «Bilingua»/Е. Штейнер/Знание-сила. - 2009. - № 3. -
C.54-60.
arabo-persid-skoj pojetiki//Sravnitel'naja filosofija. /M.: Izdatel'skaja firma «Vostochnaja literatura» RAN, 2000. - S.245-344.
12. Shahmatova E. Rezhisserskij artistizm A.Tairova i tradicii sinteza iskusstv v vostochnom teatre/E.Shahmatova//Metamorfozy artistizma v russkoj kul'ture pervoj treti XX veka. Sbornik statej. Sostavitel' - doktor filosofskih nauk V.K.Kantor. - M.: RIK, 1997. - 160 s.
13. 13.Shtejner E. Japonija i «japonshhina» v Rossii i na Zapade. Stenogramma publichnoj lekcii, prochitannoj avtorom v klube-literaturnom kafe «Bilingua»/E. Shtejner/Znanie-sila. - 2009. - № 3. -S.54-60.
