CC BY
7П О Л И Т И Ч Е С К И Е Н А У К И
УДК 327.5+327.8
М. М. Кухтин
(к. полит. наук, доцент) Донецкий национальный университет (г. Донецк, Донецкая Народная Республика) Email: mikhail-kukhtin@yandex. ru
СОВРЕМЕННЫЕ РОССИЙСКО-НЕМЕЦКИЕ ОТНОШЕНИЯ В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛЬНЫХ МЕГАТРЕНДОВ
Аннотация. В современных политических исследованиях весьма популярна концепция мегатренда. Она отражает фундаментальную проблему методологии науки, на которую обратил внимание К. Маркс: законы природы и общества не даны непосредственно в наличном эмпирическом материале, их выявление требует множества нетривиальных мыслительных операций. Выделение мегатрендов глобального развития - эффективная социологическая методика, позволяющая избежать поверхностных трактовок исторических событий. С другой стороны, в рамках предвзятого политического дискурса легко возникает соблазн наделить статусом мегатренда преходящие общественные процессы, отражающие узкие интересы той или иной группы влияния или давления. Чтобы исключить такие когнитивные искажения, следует уточнить критерии, лежащие в основе соответствующей исследовательской программы. Оптимальным путем к данной цели является проверка концепции на конкретно-историческом материале. В статье обсуждаются мегатренды, влияющие на динамику современных российско-немецких отношений. Делается вывод, что глубинные всемирно-исторические процессы пока не позволяют решить ключевые проблемы двустороннего взаимодействия, однако в то же время придают им исторически преходящий характер.
Ключевые слова: Россия, Германия, мегатренд, глобальное общество, поздний капитализм.
В любом масштабном международно-политическом феномене можно выделить несколько хронологических измерений. Конкретные формы его проявления во многом зависят от динамики текущих событий, однако его существенные черты определяются социальными контекстами, которые отличаются немалой устойчивостью и связывают структуры повседневности с логикой всемирной истории. Французский ученый Ф. Бродель, представитель второго поколения школы «Анналов», предложил выделить в историческом процессе три разнокачественных измерения, включая «большую длительность» [1, с. 150]. Внимание политических обозревате-
лей нередко бывает поглощено явлениями первого (событийного, конъюнктурного) уровня, что легко приводит к ошибочным оценкам и прогнозам.
Целью статьи является интерпретация проблем и перспектив современных российско-немецких отношений в свете концепции мегатренда. Для ее достижения необходимо выполнить следующие задачи:
- сделать краткий обзор теоретических подходов к рассматриваемой социологической категории;
- применить ее к наличным противоречиям двусторонних отношений;
- связать их перспективы с проблемами глобального развития.
Хронологические рамки работы охватывают 2014-2022 гг., географические -
европейский континент, с привлечением релевантных макрорегиональных и глобальных контекстов.
Концепция мегатренда стала своеобразной реакцией на поверхностное восприятие исторических событий, которое иногда встречается и в академических исследованиях. Ниже будут рассмотрены основные трактовки данного понятия, сделанные выводы будут применены к анализу современных российско-немецких отношений. Новый этап украинского кризиса еще нескоро будет вполне осмыслен экспертным сообществом, однако уже сейчас можно сделать предварительные выводы о структурных факторах, которые определяют инварианты двустороннего взаимодействия, красной нитью проходящие сквозь череду периодов отчуждения и сближения.
Разумеется, речь не идет о новой формулировке «вечных» исторических законов, просто социальные структуры можно и нужно ранжировать по степени устойчивости, выделять в них глубинное и поверхностное. Так, системы международных отношений, как правило, оказываются гораздо долговечнее дипломатической конъюнктуры, однако по сравнению с общественно-экономическими формациями и классовым обществом они представляются преходящими феноменами.
Классик рассматриваемого подхода Д. Нейсбит предложил следующее определение феномена: мегатренды - это «основные направления движения, которые определят облик и суть нового общества» [2, с. 9]. Здесь имеется в виду переход от индустриального уклада к информационному [2, с. 8]. Следует отметить, что цитируемый автор считает главным критерием важность тенденции, а не характерное время ее развертывания. Это отличает его подход от предложенного Ф. Броделем, хотя данные две точки зрения не являются несовместимыми.
Отечественный исследователь Д. Е. Муза в известном отношении осуществляет синтез различных интерпретаций, определяя мегатренды как «сквозные, имманентные истории мета-процессы, генерирующие не только новые траектории развития миросистемы, но и конституирующие масштабные и долговременные со-циетальные формы реализации таковых» [3, с. 322]. Здесь темпоральный критерий органично соединяется с содержательным, а социологическая проблематика - с философией истории.
Идея мегатренда нашла широкое отражение в марксистской мысли, пусть даже употребление данного термина в целом нехарактерно для обсуждаемой исследовательской традиции. Марксизм рассматривает всемирную историю как процесс движения от первобытнообщинного строя через ряд классово-антагонистических формаций к коммунизму. Закономерное вызревание одной формации в недрах другой может занимать столетия и по умолчанию приводит к смене преобладающих жизненных форматов. Следовательно, данные явления также можно рассматривать через призму изучаемой концепции. Наконец, марксизм предсказывает грядущее снятие предыстории человечества, под которой понимается весь период господства социального отчуждения. Как отмечает российский автор А. В. Бузгалин, марксизм воспринимает мир как «всемирно-исторический процесс нелинейного «заката» отношений социального отчуждения и генезиса пространства-времени свободы» (курсив автора цитаты, [4, с. 39]).
Иными словами, в рамках данного подхода выделяется ряд разноуровневых «красных нитей», определяющих логику всемирной истории, что с методологической точки зрения напоминает «вложенные циклы» Ф. Броделя. Марксизм позволяет поместить национальные государства в широкий социальный контекст, который дает возможность не просто рассматривать в динамике систему их отношений, но и высвечивает исторически преходящий характер политической власти в целом, не говоря уже о ее конкретных формах. В данном отношении марксизм противостоит, например, политическому реализму, который воспринимает гоббсовскую модель международной жизни скорее как отражение «человеческого состояния», чем как продукт конкретно-исторических условий.
Известный философ-марксист В. А. Вазюлин, по сути, считает мегатрендом движение глобального общества к коммунизму, понимаемое прежде всего как постепенное всестороннее разотчуждение. Это сверхзадача, от решения которой зависит выживание человечества [5, с. 319].
За пределами марксистской традиции был предложен ряд интересных концепций мегатренда, часть которых основана на теории фаз развития. Так, российский исследователь С. Б. Переслегин уделил данной проблематике немало внимания, анализируя кризис индустриальной цивилизации и намечая контуры будущего когнитивного общества [6, с. 502-510]. Вообще же многие теории постиндустриального/информационного/когнитивного уклада можно рассматривать как фиксацию отдельных аспектов общего кризиса капитализма, не подразумевающую постановку глобального вопроса именно в данном ключе.
Дав общую характеристику концепции, можно применить ее к интерпретации современных российско-немецких отношений. Логично предположить, что их конфликтный потенциал нельзя объяснить ссылками на случайные факторы или личностные особенности лидеров. Внешнее - в первую очередь, американское -влияние на двустороннее взаимодействие - это феномен, который до известной степени проливает свет на заявленную тему, однако сам нуждается в истолковании.
В отечественной науке нередко предлагались теории, призванные обосновать перманентный характер конфликта между Россией и коллективным Западом. Здесь можно вспомнить концепции Н. Я. Данилевского, П. Н. Савицкого, Н. С. Трубецкого, А. Г. Дугина и многих других авторов. Возможно, они хорошо описывают реалии Крымской войны или украинского кризиса, однако на их основе трудно предсказывать международно-политические явления наподобие Антанты или антигитлеровской коалиции. Кроме того, при таком подходе (панславизм / евразийство / неоевразийство) легко поставить во главу угла факторы, которые определяют ход событий, однако сами практически не меняются в историческом времени. Таким образом, для данного круга теорий характерна тенденция к рассогласованию исторического и логического, что наложило известный отпечаток на их выводы, прогнозы и рекомендации. В качестве примера можно вспомнить «Философию войны» А. Г. Дугина. По его мнению, российско-американское геополитическое противоборство имеет архетипический характер («вечный Рим» против «вечного Карфагена»), является новым воплощением главного конфликта всемирной истории [7, с. 188-192]. Данный подход напоминает первую концепцию Х. Д. Макиндера [8], в которой геополитические реалии второй половины XIX в., по сути, неограниченно экстраполируются в прошлое и будущее, позиционируются как неизменная «судьба» Евразии и мира. Следовательно, возможно и метафизическое истолкование идеи мегатренда, абстрагирующееся от конкретно-исторических условий. Такого рода теории трудно убедительно связать с частными прогнозами и рекомендациями, призванными отражать меняющиеся международно-политические обстоятельства.
Немецкий политолог А. Рар предлагает весьма продуктивный подход к рассматриваемой задаче, позволяющий согласовать разные уровни исторического времени в рамках единой непротиворечивой концепции. Характеризуя текущие российско-немецкие трения, он напоминает об исторической конкуренции римского и византийского цивилизационных проектов, однако при этом старается избегать односторонних идеологизированных выводов [9]. Для эксперта непростое историческое наследие - не приговор, а контекст, с которым можно и нужно целенаправленно работать. Оно задает ключевые параметры арены, на которой могут реализоваться самые разные сценарии, от сугубо конфликтных до относительно кооперативных [9]. Исторические судьбы западного и восточного христианства, несомненно, следует описывать в терминах «большой длительности», однако они прямо не предопределяют колебания политической конъюнктуры, а скорее задают их граничные условия.
Макроисторические процессы амбивалентно влияют на международную политику. С одной стороны, они воплощают своеобразную «силу вещей», социальную инерцию, которая существенно снижает вероятность прорывных достижений. С другой, они же не дают ситуации окончательно деградировать из-за неблагоприятных текущих событий. Так, после признания ДНР и ЛНР российский исследова-
тель В. Б. Белов дал характеристику российско-немецких отношений, которая вполне соответствовала пессимистичным ожиданиям экспертного сообщества. «Первая реакция Германии и коллективного Запада была ожидаемой. Немецкие СМИ уже вечером 21 февраля обрушились с жёсткой критикой как выступления В. Путина, так и подписанных соглашений, определив содержание антироссийского дискурса в последующие дни. Для него уже была подготовлена соответствующая почва, на которой появление каких-либо попыток независимого анализа причин создавшейся ситуации было обречено на провал» [10]. В конце февраля 2022 г. взаимное отчуждение Москвы и Берлина стало еще более заметным, и, разумеется, Россия не поступится своими национальными интересами ради смягчения противоречий. Долгие годы, а может быть и десятилетия, двустороннее взаимодействие будет иметь преимущественно кризисный характер. Однако глубинные тенденции всемирно-исторического процесса делают сотрудничество двух стран безальтернативным в долгосрочной перспективе. Иными словами, мегатренды часто не позволяют государствам реализовывать свои самые смелые мечты, но обеспечивают им некий «гарантированный минимум».
Интересную оценку немецкой внешней политики дал отечественный ученый А. В. Багай. По его мнению, дипломатические шаги официального Берлина во многом обусловлены нарастанием внутриполитической напряженности. «Парадоксальным образом внутренние противоречия, которые сегодня переполняют германскую действительность, лишь подстегнули поиск немцами ответов на них вовне -от цели декарбонизировать мировую экономику за 100 лет до поиска «российского следа» в электоральных неудачах правящих партий» [11, с. 373]. Глобальный экологический кризис и упадок либеральной демократии и рыночной экономики - это, несомненно, процессы «большой длительности», предыстория которых относится к началу эпохи Модерна, а последствия - простираются до весьма отдаленного будущего. Другое дело, что реакция немецкого государства на соответствующие вызовы может варьироваться в зависимости от конъюнктуры, идеологии и проектной деятельности.
Российский экономист А. И. Колганов, близкий по мировоззрению к А. В. Бузгалину, помещает современные российско-немецкие отношения в контекст политической экономии позднего капитализма. В свете обострения украинского кризиса он предсказал крайне острую реакцию администрации Д. Байдена на «Северный поток-2» [12]. Действительно, прогрессирующее ослабление американского глобального влияния, неразрывно связанное с банкротством неолиберальной модели мирового хозяйства, все больше подталкивает Вашингтон к неконструктивным шагам в мировой политике, подтверждением чего стали недавние события. Здесь можно обратиться к выкладкам американского исследователя И. Валлерстайна, который убедительно доказал, что мегатрендом капиталистической мир-системы является закон снижения нормы прибыли [13, с. 83]. Соответственно, другим ее ме-гатрендом можно назвать нарастание конфликтности: государства и корпорации
занимают все более жесткие позиции при дележе уменьшающейся совокупной прибавочной стоимости, а вызревание нового мира в рамках старого социального строя, утратившего способность решать стоящие перед ним задачи, никогда не бывает вполне безболезненным.
Анализ тенденций глобального развития, предлагаемый неомарксизмом и критическим марксизмом, одновременно наводит на тревожные мысли и внушает надежду. С одной стороны, усиливающаяся турбулентность позднего капитализма порождает новые вызовы и риски, мешает конструктивному диалогу полюсов современного миропорядка, конкурирующих за влияние и ресурсы. С другой, переход человечества к новой системе общественных отношений обещает решение вышеперечисленных проблем, но уже не в узко истолкованной национально-государственной логике, снятие которой (в гегелевском смысле) представляется вероятным или даже неизбежным некоторым школам политического анализа и прогнозирования.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Андрущенко М. А. Бродель vs Валлерстайн: к вопросу о темпоральном измерении политики (обзор) / М. А. Андрущенко // Политическая наука. - 2012. - № 4. - С. 148-161.
2. Нейсбит Д. Мегатренды / Д. Нейсбит; пер. с англ. М. Б. Левина // Philosophy. - М.: АСТ: Ермак, 2003. - 384 с.
3. Муза Д. Е. Мегатренды мирового развития как проблема глобалистики / Д. Е. Муза // Глобалистика-2020: глобальные проблемы и будущее человечества. Сборник статей Международного научного конгресса. - М., 2020. - С. 320-323.
4. Бузгалин А. В. Марксизм после «Капитала»: российский контекст / А. В. Бузгалин. -М.: Культурная революция, 2017. - 48 с.
5. Вазюлин В. А. Логика истории. Вопросы теории и методологии / В. А. Вазюлин. - М.: МГУ, 1988. - 328 с.
6. Переслегин С. Б. Самоучитель игры на мировой шахматной доске / С. Б. Переслегин. - М.: АСТ; СПб.: Terra Fantastica, 2005. - 619, [5] с.
7. Дугин А. Г. Философия войны / А. Г. Дугин. - М.: Яуза, 2004. - 256 с.
8. Mackinder H. J. The Geographical Pivot of History / H. J. Mackinder // Geographical Journal. - 1904. - Vol. 23. - № 4. - P. 421-437.
9. Рар А., Рокоссовская А. Эпоха несостоявшейся любви. Александр Рар: У Ангелы Меркель нет пути назад / А. Рар, А. Рокоссовская // Российская газета. - Режим доступа: https://rg.rn/2016/09/19/aleksandr-rar-rossiia-ne-stanet-chastiu-zapada-i-dazhe-chastiu-evropy.html (дата обращения: 29.12.2020).
10. Белов В. Б. Отношения Германии и России в тени событий вокруг Украины / В. Б. Белов // Российский совет по международным делам. - Режим доступа: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/otnosheniya-germanii-i-rossii-v-teni-sobytiy-vokrug-ukrainy/ (дата обращения: 04.03.2022).
11. Багай А. В. Российско-германские отношения «после Крыма»: от «Партнерства для модернизации» до деградации диалоговых форматов / А. В. Багай // Вестник Санкт-Петербургского университета. Международные отношения. - 2019. - Т. 12, вып. 3. -С. 357-376.
12. От США можно ждать истерической реакции на «Северный поток - 2» - прогноз // ИА REGNUM. - Режим доступа: https://yandex.ru/turbo/regnum.ru/s/news/3500632.html (дата обращения: 04.03.2022).
13. Wallerstein I. World-systems analysis. An introduction / I. Wallerstein. -Durham and London: Duke University Press, 2004. - 109 p.
M. M. Kukhtin
(candidate of political sciences, Associate Professor) Donetsk National University (Donetsk, Donetsk People's Republic) Email: mikhail-kukhtin@yandex.ru
MODERN RUSSIAN-GERMAN RELATIONS IN THE CONTEXT OF
GLOBAL MEGATRENDS
Annotation. The megatrend concept is very popular in modern political studies. It reflects the fundamental problem of the methodology of science, which K. Marx drew attention to: the laws of nature and society are not given directly in the available empirical material, their uncovering requires many non-trivial mental operations. The identification of global development megatrends is an effective sociological technique that allows one to avoid superficial interpretations of historical events. On the other hand, within the framework of a biased political discourse, one easily yields to the temptation to give the status of a megatrend to transient social processes that reflect the narrow interests of some influence or pressure groups. To eliminate such cognitive biases, the criteria underlying the relevant research program should be clarified. The best way to achieve this goal is to test the concept on specific historical material. The article discusses megatrends that affect the dynamics of modern Russian-German relations. It is concluded that deep processes in world history do not yet make it possible to solve the key problems of bilateral interaction, but at the same time render them historically transient.
Key words: Russia, Germany, megatrend, global society, late capitalism.
