CC BY
368
Г ирин Олег Владимирович
магистрант кафедры международного права Кубанского государственного университета
(тел.: 89615915420)
Современные проблемы международной защиты жертв вооруженных конфликтов
Аннотация
Автор в своей публикации подробно рассматривает международное правовое положение жертв войны, подробно анализирует средства и методы ведения войны, проводит анализ международно-правовых актов регулирующих правовое положение субъектов международного права в условиях международных вооруженных конфликтов.
Annotation
The author in its publications in detail considers the international legal position of the victims of the war, in detail analyses the facility and methods of conduct of the war, conducts the analysis international-legal acts adjusting legal position subject international right in condition international armed conflict.
Ключевые слова: жертвы войны, международное право, вооруженные конфликты, общепризнанные принципы и нормы международного права, международные конфликты.
Key words: victims of the war, international right, armed conflicts, generally accepted principles and rates of the international right, international conflicts.
оложение государств в мире
П характеризуется динамичной трансформацией системы международных отношений. Россия стремится к формированию идеологии равноправного многополярного мира и не поддерживает концепцию доминирования в международном сообществе развитых западных стран во главе с США, рассчитанной на односторонние, прежде всего военно-силовые, решения ключевых проблем мировой политики в обход основополагающих норм международного права [1].
Вместе с тем активизируются усилия ряда государств, направленные на ослабление позиций России в политической, экономической, военной и других областях. Попытки игнорировать интересы России при решении крупных проблем международных отношений, включая конфликтные ситуации, способны подорвать международную безопасность и стабильность, затормозить происходящие позитивные изменения в международных отношениях.
Конфликты последних лет (война во Вьетнаме, война в Персидском заливе, недавние события в Косово, а также трагические столкнове-
ния, происходящие в настоящее время в Афганистане и на территориях, оккупированных Израилем [2], столкновение между Россией и Грузией [3]) ставят под сомнение существование традиционного различия между "правом Женевы", то есть сводом правил, предоставляющих защиту лицам, которые находятся во власти неприятеля, и "правом Гааги", то есть сводом правил, регулирующих ведение военных действий, а также связь между Международным Комитетом Красного Креста и этими двумя отраслями международного гуманитарного права (условно и проблематично говорить о двух различных отраслях) [4].
Если рассматривать различия между "правом Женевы" и "правом Гааги", то можно прийти к выводу, что между этими двумя системами норм не существует четко определенной линии раздела. Это можно наглядно проиллюстрировать на конкретных конвенционных нормах.
Конвенция о кассетных боеприпасах, принятая в Дублине 30 мая 2008 года и открытая для подписания в Осло в декабре 2008 года, вступила в силу 1 августа 2010 г. В этой связи следует отметить, что в ходе российско-грузинского конфликта в Южной Осетии в августе 2008 года гру-
63
зинская армия точно применяла американские кассетные боеприпасы М-85, запускаемые с установок "Град" [5]. Помимо американских, в конфликте были применены старые советские кассетные боеприпасы, но какая из сторон их применила (или, может быть, обе), остается пока неясным. Ни Грузия, ни Россия не подписывали Конвенции о кассетных боеприпасах. Россия не намерена присоединяться к Конвенции о кассетных боеприпасах, поясняя, что с помощью этого документа страны НАТО пытаются ограничить Россию в применении дешевого и эффективного оружия. По мнению экспертов по внешней и оборонного политике России нет смысла в присоединении к конвенции,которая в реальности не будет исполняться.
Тем не менее, многие нормы Конвенции о кассетных боеприпасах относятся и к "праву Женевы", и к "праву Гааги". Это касается, например, правил, предусматривающих защиту гражданского населения от воздушных и/или артиллерийских бомбардировок: эти нормы можно рассматривать как составную часть права войны в воздухе, а значит - права ведения военных действий. Но эти нормы относятся также и к защите жертв и тем самым - к праву Женевы, так как взрывоопасные остатки кассетных боеприпасов убивают или калечат гражданских лиц, в том числе женщин и детей, препятствуют экономическому и социальному развитию, в том числе вызывая потерю средств к существованию, затрудняют восстановление и реконструкцию в посткон-фликтный период, задерживают процесс возвращения беженцев и внутренне перемещенных лиц или препятствуют ему, могут оказывать негативное воздействие на национальные и международные усилия по миростроительству и оказанию гуманитарной помощи и порождают другие тяжелые последствия, которые могут сохраняться на протяжении многих лет после их применения, если рассматривать последствия таких бомбардировок на земле.
С точки зрения Франсуа-Бернара Уига, появление новых игроков, не являющихся государствами, новых типов оружия и новых идеологических притязаний способствует распространению смешанных или неопределяемых вооруженных конфликтов [6]. По мнению российского конфликтолога Д.М. Фельдмана, существует более 70-ти определений конфликта [7].
"Нормальными и естественными для международных отношений, - пишет Л.М. Энтин, - являются лишь противоречия. Разрешение их через международный конфликт не только не обязательно, но и вредно, пагубно, недопустимо. Превращение противоречий в конфликты свиде-
тельствует о низком уровне политической культуры, неумении или нежелании добиться разрешения противоречий цивилизованными средствами, которые были зафиксированы еще в конвенциях 1899 и 1907 гг. о мирном разрешении международных столкновений" [8].
В последнее время термин "конфликт" употребляется в сочетании с определением "вооруженный", обозначая одно из основных понятий международного гуманитарного права (далее -МГП), под которым понимается система норм, отвечающих требованиям гуманности и призванных ограничить последствия вооруженных конфликтов. Это право предоставляет защиту лицам, которые не участвуют или прекратили участвовать в боевых действиях, и ограничивает выбор средств и методов ведения войны.
Международный Комитет Красного Креста дал определение понятия "международный вооруженный конфликт" в комментарии к Женевским конвенциям 1949 г. как "любое противоречие, возникающее между двумя государствами и ведущее к вторжению вооруженных сил, даже если одна из сторон отрицает состояние войны. Продолжительность конфликта и количество жертв не имеют значения" [9]. Протокол № I 1977 года [10] добавляет, что международный вооруженный конфликт включает войны за национальное освобождение или самоопределение.
Одной из проблем, возникающих при смешении понятий "международный и/или внутренний вооруженный конфликт" [11], является то, что сильная сторона начинает лучше осознавать международно-правовую пробельность реализации угроз, т.е. существующие формы агрессии, которой могут подвергнуться современные государства и характер которых трудно определить, так как правовая регламентация имеет пробелы и не поспевает за высокотехнологичными фактическими обстоятельствами. Этот тезис говорит о том, что этот факт трудно определить как акт войны, который бы оправдал тот или иной акт возмездия. К таким обстоятельствам относится: "информационные войны" [12], "кибер войны" [13], название, которое охватывает все акты агрессии, которые могут осуществляться виртуально и дистанционно, обычно с анонимного компьютера или из компьютерной сети.
Это примеры возникновения новейших проблем в международном гуманитарном праве, в появлении виртуальных и/или смешанных вооруженных конфликтов, которые характерны для современного времени.
С точки зрения заместителя директора Института проблем информационной безопасности МГУ им. М.В. Ломоносова В. Ященко, вопрос о ре-
______________________________________64
ВЕСТНИК КРАСНОДАРСКОГО УНИВЕРСИТЕТА МВД РОССИИ • 2010 • № 3
альном применении информационного оружия пока не перешел в практическую плоскость, а в информационных войнах главные усилия должны быть направлены на решение международно-политических вопросов [14].
Тем не менее, когда совершается "кибер нападение" на государство, возникает проблема обнаружения агрессора (откуда совершено нападение и кто на самом деле контролирует сайты и серверы, с которых оно совершено?) и становятся актуальными вопросы: Кто руководит нападением? Правительственная служба? Наемники, которых можно "нанять" по Интернету? Частное лицо, криминальная или террористическая группировка? Как оценить ущерб и когда можно рассматривать нападение как акт войны, особенно если никто не был убит? Касается ли все это частных или общественных интересов? [15] Как защитить интересы жертв компьютерных и/или информационных войн?
Так, в ходе подготовки и проведения США и Великобританией односторонней военной акции в обход Совета Безопасности ООН против Ирака одну из ключевых ролей сыграло ее тщательное и заблаговременное информационно-психологическое обеспечение (наличие в этой стране оружия массового уничтожения), которое стало основанием для вторжения. Экс-глава Комиссии ООН по наблюдению, контролю и инспекциям (ЮНМОВИК) Ханс Бликс на слушаниях по британскому участию в войне в Ираке выразил уверенность, что вторжение в страну в 2003 году было незаконным, и подверг сомнению качество разведданных, собранных западными странами для оправдания военной операции. Оружие массового уничтожения найдено не было, а вооруженный конфликт, построенный на информационной угрозе, продолжается и по сей день.
Следует отметить, что силы и средства обеспечения национальной безопасности сосредоточиваются во внутриполитической, экономической, социальной, международной, информационной, военной и оборонно-промышленной сферах... [16] .
В национальном аспекте, к совокупности официальных взглядов на цели, задачи, принципы и основные направления обеспечения безопасности, к внешним источникам угроз, например информационной безопасности Российской Федерации, отнесена разработка рядом государств концепций информационных войн, предусматривающих создание средств опасного воздействия на информационные сферы других стран мира, нарушение нормального функционирования информационных и телекоммуникационных систем, сохранности информационных ресурсов, получе-
ние несанкционированного доступа к ним [17]. Некоторые авторы, как правило, зарубежные, мониторинг безопасности, определяющийся совокупностью сбалансированных интересов личности, общества и государства, рассматривают как тотальный контроль в Интернете [18]. Хотя этот баланс интересов весьма хрупок, условен и относителен.
Вызывает серьёзную озабоченность другой вопрос, а именно: какие ответные действия предпринять, например, при ответе на виртуальную агрессию вредоносными программными средствами (вирусами, ботнетами) - физической бомбардировкой?, а еще труднее принять меры по согласованию межгосударственного позиционного восприятия в рамках Организации Объединенных Наций. По сути, важнейшие глобальные информационные структуры, например Интернет, -в значительной степени находится вне сферы международного правового регулирования.
Политическое решение Страсбургского суда, осудившего бывшего руководителя партизанского отряда Василия Кононова, создало казус, но не прецедент..., когда бывшие борцы с нацизмом оказались вне закона в Европе. В. Кононов - жертва войны, требующая защиты, или комбатант, нарушающий "право Женевы"? [19] Именно по инициативе России правила ведения партизанской войны сформулировал русский профессор Ф.Мартенс, которые вошли в состав Гаагской конвенции 1899 г., а затем совершенствовались в последующих международных документах.
В рассматриваемом аспекте следует отметить, что в годы войны погибло около 3 миллионов гражданского немецкого населения, изгнано 16 миллионов немцев из Восточной Пруссии, Померании, Судет, Силезии, стран Восточной Европы, 8 миллионов мирных граждан, убито в СССР, 3 миллиона убито польских граждан и мирных граждан других стран. Латвия заявила, что решение суда является подтверждением принципа международного права. А в России и ряде других стран считают, что вердикт стал пощечиной всем силам сопротивления нацизму в Европе [20].
Следует подчеркнуть, что кодификация МГП в мировом масштабе началась в XIX веке. С тех пор государства приняли целый ряд правил, учитывающих горький опыт войны в современных условиях и направленных на установление строго равновесия между требованиями гуманизма и военными интересами государств. Но интересы меняются и "аналоговые" вооруженные конфликты трансформируются в "цифровые", либо с использованием других психических и/или высо-
65
котехнологичных средств и методов ведения таких войн [21]. Эти отношения усложняется тем фактом, что кибер нападение следует логике хаоса (чем больший беспорядок оно создает и, следовательно, чем больше времени, энергии и финансов потрачено, тем оно эффективнее), и сложно получить результат соотношения между желаемым и полученным эффектом, особенно, через призму эффективности права [22].
Давая объективную политико-правовую оценку актуальным вопросам и проблемам международного гуманитарного права, основанных на нормах действующего международного права, для понимания современной сущности международных вооруженных конфликтов в гуманитарном разрезе, на наш взгляд, необходимо согласиться с тезисом Якоба Келленбергера (президента Международного Комитета Красного Креста), - "Ни одна война не может быть выше международного гуманитарного права". Это означает, что России следует рассмотреть возможность её участия в Конвенции о кассетных боеприпасах и Европейской конвенции о киберпреступности (ETS № 185), так как принятие качественной международно-правовой нормы означает, что ее применение и реализация приводит именно к тому оптимальному результату и достижению той конкретной гуманитарной цели, которая была установлена сторонами при разработке и принятии международных соглашений [23].
1. О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года: Указ Президента РФ от 12.05.2009 № 537 // Собрание законодательства РФ. 2009. Ст. 2444. 18 мая; Бжезинский З. Великая шахматная доска (Господство Америки и его геостратегические императивы)/Пер. О. Ю. Уральской//М., 1998.
2. Геграева Л. Х. Роль ООН в урегулировании международных конфликтов: На примере арабо-израильского, руандийского и иракского конфликтов. Диссертация... кандидата политических наук. М., 2005; Черноудова М. С. Правовые проблемы мирного урегулирования международных конфликтов в рамках международных организаций: диссертация... кандидата юридических наук: 12.00.10 М., 2006; Окран Сидней Самуэль. Роль печати в освещении и урегулировании вооруженных конфликтов на африканском континенте: 1990-2007. дис.... канд. фи-лолог.наук. М., 2009; Боженко В.А. Международно-правовые основы участия России в урегулировании вооруженных конфликтов на терри-
тории Содружества Независимых Государств: дис.... канд. юр. наук: 12.00.10М., 2001; Феду-няк С. Г. Політичний вимір системи безпеки євроатлантичного простору і нових незалежних держав: дис... д-ра політ. наук: 23.00.04 / НАН України; Киев, 2006.
3. Прим. Жертвами вооруженного конфликта, по данным властей Южной Осетии, стали 2100 человек. См.: Сорокина Н. Молчание Фемиды //Российская газета. 2007. 14 нояб.; Российская делегация впервые за 14 лет готова одобрить доклад ПАСЕ по Северному Кавказу / / Российская газета. 2010. 22 июня; Маркедо-нов С., Грузино-абхазскийконфликт и безопасность на Кавказе // Южный Кавказ: проблемы региональной безопасности и интеграции. Т. 2, №1. РАУ: Ер., 2005. С. 118-119.
4. Бюньон Ф. Право Женевы и право Гааги // Сборник статей из выпусков Международного журнала Красного Креста, № 841-844 за 2001 год. М., 2001. С. 137-159.
5. Прим. Кассетные бомбы представляют собой боеприпас, в котором вместо взрывчатки находится несколько сотен мелких мин. Эти боеприпасы разрушаются на высоте несколько сотен метров и маленькие мины разлетаются в радиусе до нескольких километров, взрываясь при ударе о землю и поражая все живое вокруг. Мины не срабатывают и могут годами лежать в земле, пока кто-нибудь их не потревожит. Как правило, жертвами таких мин становятся мирные жители и животные. Именно из-за этого эффекта в мире растет протест против кассетного оружия.
6. Уиг Ф.-Б. Неоднозначность понятия войны; Вите С. Типология вооруженных конфликтов в международном гуманитарном праве: правовые концепции и реальные ситуации // Международный журнал Красного Креста. 2009. № 873. См.: Официальный сайт Международного журнала Красного Креста (дата посещения: 15 сентября 2010 г.) http://www.icrc.org/web/ гизШегивО. пзШті/ІЙЙС_2009_ 873
7. Фельдман Д.М. Политология конфликта. Учебное пособие М., 1998. С. 9.
8. Цит. по.: Егоров С.А. Вооруженные конфликты и международное право. ДА МИД России. М., 2003. С. 22.
9. Комментарий к Дополнительному протоколу II от 8 июня 1977 г., к Женевским конвенциям от 12 авг. 1949 года, касающемуся защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера / Пер. с англ. Клод Пийту и др. М., 2000. С. 34.
10. Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г., касающий-
______________________________________66
ВЕСТНИК КРАСНОДАРСКОГО УНИВЕРСИТЕТА МВД РОССИИ • 2010 • № 3
ся защиты жертв международных вооруженных конфликтов (Протокол I) от 10. 06.77 // СПС "Консультант-Плюс". Международное гуманитарное право.
11. Основные документы МГП (Женевские
конвенции 1949 г. и Дополнительные протоколы к ним 1977 г.), проводят различие между международными и немеждународными вооруженными конфликтами, конкретно указывая, какие нормы применяются в каком типе конфликта //Хенкертс Ж.-М., Досвальд-Бек Л. И др. Обычное международное гуманитарное право. МККК. Женева. 2006. С. XVIII.
12.Волковский Н. Л. История информационных войн. В 2 ч. СПб., 2003. О понятии "информационные войны" см. подробнее: электронный ресурс Информационные войны (http:// www.infwar.ru).
13. Кирьянов О. Южнокорейская разведка предупреждает об атаке хакеров на госсайты // Российская газета. 2010. 28 янв.; "Акт о Национальный кибербезопасности 2009" (The Cybersecurity Act of2009). Подробнее: Гасюк А. США обнародовали национальную стратегию / / Российская газета. 2010. 4 марта.
14. Саможнев А. Бомба из киберпространства // Российская газета. 2010. 12 апр.
15. Замышляев Д.В. Национальные интересы и обеспечение национальной безопасности государства в рамках концепций международных отношений // Международное публичное и частное право. - М.; Юрист, 2003. № 1. С.32-36.
16. О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года: Указ Президента РФ от 12.05.2009 № 537// Собрание законодательства РФ. 2009. Ст. 2444. 18 мая.
17. Доктрина информационной безопасности Российской Федерации (утв. Президентом РФ 09.09.2000 № Пр-1895) // Российская газета. 2010. 28 сент.
Id.Zigfeld Kim. Re-imposing totalitarian information control in Russia // American Thinker.
2009. 30 September.
19.Шестаков Е. Безрассудный Страсбург // Российская газета. 2010. 21 мая; Маргелов М. Страсбург против Нюрнберга // Российская газета. 2000. 24 мая; Радзиховский Л. В Европе повешенных // Российская газета. 2010. 1 июня.
20. Ермолаева Н. А судьи кто? // Российская газета. 2000. 20 мая.
21.Прим. Беспилотный израильский аппарат Aerostar активно применялся и применяется израильскими вооруженными силами во время арабо-израильского конфликта в 1973 г., в 1982 г. они использовались во время боевых действий в Ливане, в 2008 году в Ираке. Ударные беспилотные летательные аппараты показали высокую эффективность в Афганистане и Ираке. См. также: Анисимов Л.Н. Международно-правовые средства разрешения межгосударственных споров (конфликтов). Л.: Издательство ЛГУ. 1975. C. 28; Основы государственной политики в области обеспечения информационно-психологической безопасности. М., РАН. 2000.
22. См.: Эужению деЖезуш Уильсон де Кар-
вальо. Проблема повышения эффективности Совета Безопасности ООН в разрешении международных конфликтов: Дис...к.ю.н. М., 1996. С. 37; Кривчикова Э.С. Международ-
ный контроль - важное средство достижения эффективности международного права: Валеев Р. М. Контроль в современном международном праве. Казань, 2001. [Рецензия]/Э. С. Крив-чикова // Московский журнал международного права. 2002. № 2. С. 216 - 220; Мингазов Л.Х. Некоторые теоретические вопросы эффективности норм международного права // Международное право и современность. Тбилиси. 1984. С. 78-102; Мингазов Л.Х. Эффективность норм международного права. Теоретические проблемы. Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Казань. 2000. С. 41.
23. См. например: Валеев Р. М. Контроль в современном международном праве: Монография. Казань. 2003. С. 110.
67
