Научная статья на тему 'Современные концепции истории развития туристической деятельности в России и странах Восточной Европы в XIX-XX веках: по материалам зарубежных исследований'

Современные концепции истории развития туристической деятельности в России и странах Восточной Европы в XIX-XX веках: по материалам зарубежных исследований Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
582
124
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ТУРИЗМ / TOURISM / ТУРИСТ / TOURIST / ПУТЕШЕСТВИЯ / КАПИТАЛИЗМ / CAPITALISM / СОЦИАЛИЗМ / SOCIALISM / НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ / NATIONAL IDENTITY / КОММЕРЦИАЛИЗАЦИЯ / COMMERCIALIZATION / ПОТРЕБЛЕНИЕ / CONSUMPTION / МАРКЕТ / MARKET / ШОПИНГ / SHOPPING / TRAVELS

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Клюско Елена Михайловна

В статье дан анализ взглядов зарубежных учёных на историю туризма с фокусированием внимания на различиях и сходстве туристических практик при капитализме и социализме в XIX-XX веках в Восточной Европе, России и Советском Союзе.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Похожие темы научных работ по истории и археологии , автор научной работы — Клюско Елена Михайловна

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

MODERN CONCEPTS OF THE HISTORY OF TOURISM IN RUSSIA AND EASTERN EUROPE IN THE XIX - XX CENTURIES: ADAPTED FROM FOREIGN STUDIES

This article gives an analysis of the views of foreign scholars on the innate historicity of tourism by focusing on the differences and similarities between tourist practices under capitalism and socialism in nineteenth and twentieth-century eastern Europe, Russia, and the Soviet Union.

Текст научной работы на тему «Современные концепции истории развития туристической деятельности в России и странах Восточной Европы в XIX-XX веках: по материалам зарубежных исследований»

Современные концепции истории развития

туристической деятельности в россии и странах восточной европы в xix—xx веках: по материалам зарубежных исследований

УДК 338.481 Е. М. Клюско

Московский государственный университет культуры и искусств

В статье дан анализ взглядов зарубежных учёных на историю туризма с фокусированием внимания на различиях и сходстве туристических практик при капитализме и социализме в XIX—XX веках в Восточной Европе, России и Советском Союзе.

Ключевые слова: туризм, турист, путешествия, капитализм, социализм, национальная идентичность, коммерциализация, потребление, маркет, шопинг.

E. M. Klyusko

Moscow State University of Culture and Arts, Ministry of Culture of the Russian Federation (Minkultury), Bibliotechnaya str., 7, Khimki city, Moscow region, Russian Federation, 141406

MODERN CONCEPTS OF THE HISTORY OF TOURISM IN RUSSIA AND EASTERN EUROPE IN THE XIX — XX CENTURIES: ADAPTED FROM FOREIGN STUDIES

This article gives an analysis of the views of foreign scholars on the innate historicity of tourism by focusing on the differences and similarities between tourist practices under capitalism and socialism in nineteenth and twentieth-century eastern Europe, Russia, and the Soviet Union.

Keywords: tourism, tourist, travels, capitalism, socialism, national identity, commercialization, consumption, market, shopping.

Современный туризм, принявший поистине планетарные масштабы, становится неотъемлемым компонентом стиля жизни все большего числа людей, поэтому неудивительно, что учёные разных стран проявляют к нему повышенный интерес. В фокусе исследовательских поисков находятся не только бытующие в настоящее время формы и направления туризма, но и историче-

ские аспекты его развития как в общемировом плане, так и в рамках отдельных регионов. В нашей статье мы попытались сделать анализ взглядов зарубежных учёных на туристическую практику в России и странах Восточной Европы в период преобладания капиталистических и социалистических общественных отношений, отличающих XIX— XX века.

КЛЮСКО ЕЛЕНА МИХАЙЛОВНА — кандидат философских наук, профессор кафедры социально-культурной деятельности, заслуженный работник культуры РФ

KLYUSKO ELENA MIKHAYLOVNA — Ph.D. (Philosophy), Professor of Department of socio-cultural activities, Moscow State University of Culture and Arts, Honored worker of culture of the Russian Federation

e-mail: klyusko.elena@yandex.ru © Клюско Е. М., 2014

Туристическая практика получила отражение в работах, посвящённых общим проблемам туристической деятельности, а также в специальных трудах, где туристическая практика указанных регионов является главным предметом научного исследования. В наиболее концентрированном виде данная проблема представлена в вышедшем в 2006 году международном сборнике статей под названием «Туризм. Российский и восточноевропейский турист при капитализме и социализме» под научной редакцией А. Е. Госач и Д. П. Конке [14].

Приступая к анализу туризма, учёные прежде всего стараются определить сущность этого социального феномена. Своими корнями туризм уходит в глубокую древность. В его дефиниции содержатся как инвариантные характеристики, так и новые черты, обусловленные развитием данного явления в каждое конкретно-историческое время. Общим является то, что стремление рассматривать достопримечательности других территорий, поиски развлечений, толкавшие первых путешественников ещё тысячи лет тому назад к пересечению границ своей родной земли, и сегодня определяют внутреннюю мотивацию туристов. Однако до сих пор учёные спорят о том, в чем заключается разница между понятиями: «путешественник» и «турист». Так, например, Д.Бьустин считает, что «путешественник — это был в некоторой степени рабочий. Турист — искатель удовольствия». Путешественник был активен. Он шёл энергично в поисках народа, приключений и опыта. Турист пассивен. Он ожидает занимательных случаев, которые могут с ним произойти» [2, р. 85]. П. Фассел отмечает: «Туризм требует, чтобы вы видели согласованные предметы в согласованном пути» [3, р. 651].

Антропологи и историки отвергают модель, в которой турист предстаёт как «деградированный путешественник», придавая особое значение эмансипационному и демократизирующему эффекту современного туризма. Д. МакКеннел выражает своё

мнение следующими словами: «Туризм есть лезвие общемировой экспансии современности». Туристические развлечения, достопримечательности, к которым туристы совершают визиты, становятся «центром взаимосвязи между непохожими по своим душевным качествам людьми, вызывают непреодолимое желание поделиться внутренними ощущениями, установить контакт одного человека с другим, одного поколения с другим» [7, р. 184, 203]. Говоря об историческом подходе в изучении туризма, Ш.Бара-новски и Е. Фелок полагают, что туризм показывает путь, в котором «туризм и отпуск могут быть конституированы от класса, социального статуса и коллективной идентичности» [1, р. 7]. Р. Кош убеждён в трактовке туризма как «части истории потребления и истории досуга, антипода работе» [6, р. 8].

Уже эти приведённые высказывания свидетельствуют о том, что в терминах «туризм» и «турист» отражается множество смыслов, значений, генерируемых актуальной практикой.

XIX век явился переломным в развитии туризма. Начался процесс его коммерциализации. Туризм постепенно становится одним из объектов приложения усилий частного бизнеса, он встраивается в структуру экономической системы европейских стран. Сошлёмся на некоторые примеры.

Наиболее выпукло эволюция туризма представлена в работе Л. МакРейнолдс, в которой описан опыт имперской России.

В XVIII веке лишь небольшой слой российской элиты мог позволить себе такое удовольствие, как путешествие в другие страны. Русские аристократы могли извлечь некоторую временную выгоду в виде туризма из своей службы в дипломатическом корпусе; приобщались к путешествию также и те, кто обучался зарубежом или принимал участие в военных операциях за пределами России. В начале XIX века во время войны с Наполеоном, в 1813—1815 годах, десятки тысяч русских солдат и офицеров увиде-

ли Париж и другие примечательные места стран Западной Европы, которые являлись объектами туризма. Но в дальнейшем взошедший на престол Николай I после восстания декабристов и революционных событий в Париже в 1830 году резко ограничил путешествия русских на Запад. Экономические и политические барьеры, поставленные перед русскими, желающими путешествовать в другие страны,стимулировали появление альтернативы — выбор русскими аристократами в качестве места своего отдыха «российской периферии»: Северного Кавказа и Крыма. Здесь проводили свой отпуск и военные офицеры, и гражданские лица. Во второй половине XIX века положение стало меняться, чему способствовали социально-политические реформы, проведённые Александром II и последовавшее за этим бурное развитие в России капиталистических отношений. В стране стали возникать частные туристические агентства. Как отмечают учёные, приоритет в этом отношении принадлежал англичанину Томасу Куку, сделавшему в середине века первую попытку поставить на коммерческие рельсы туристические поездки россиян. Некоторые агентства в целях увеличения своих финансовых возможностей стали объединяться с крупными акционерными компаниями, например, такими как «Русское общество судоходства и торговли». Это увеличивало возможности транспортировки туристов в другие страны, поскольку Общество предоставляло для путешествий свои суда. В 1867 году в Петербурге Леопольд Липсон образовал туристическое агентство, начавшее организовывать туры в Италию и Испанию и обещавшее желающим посетить эти страны, взять на себя все заботы о духовном и физическом комфорте, о приобретении билетов, багаже и обеспечении гидами.

Одновременно с развитием туристических агентств, в России стали возникать добровольные общества любителей путешествий, например, альпинистские клубы, «Клуб велосипедистов-туристов», «Рус-

ское общество туристов» и др. Некоторые из них выпускали свои журналы, посвя-щённые туристическим поездкам. Общества поддерживали связи с туристическими агентствами, что способствовало расширению контингента людей, решившихся совершить путешествие в виде группового тура [9, р. 25—29].

Туризм стал одной из движущих сил формирования среднего класса в России, что отражало общемировую тенденцию. Учёные видят его ядро в представителях купеческого сословия. Л. МакРейнолдс отмечает: «В XVIII веке молодые европейские дворяне, включая российских, в соответствии с указом Петра Великого, садились на военное судно, наскоро приспособленное для сентиментального путешествия, и ехали в страны Европейского континента с целью повышения образования. Век спустя купцы-туристы, подражая им, следовали тем лее маршрутом, надеясь приобрести такой же культурный капитал, который мог бы обеспечить им социально конвертируемое дополнение к их финансовым ресурсам. Несмотря на дискомфорт, они имели веские основания для культурной аккумуляции, соответствующей их финансовому капиталу» [9, р. 17]. Далее автор добавляет, что уже в первых зарубежных поездках, организованных Т. Куком, приняли участие учителя, врачи, духовные лица, обслуживающие высшие классы. Путешествие было предметом их гордости, они чувствовали своё социальное превосходство и надеялись, что восполнение ими своего культурного дефицита станет мостом к продвижению по социальной лестнице [9, р. 25]. Автор пишет: «Туризм эволюционировал к новому предназначению — в сторону появившейся идентичности "среднего класса", комбинирующей космополитизм с национальным консерватизмом, взаимодействие, которое одинаковым образом имело силу и в период Советской эры. Конверсия начиналась с постепенного превращения "благородного путешественника" в буржу-

азного туриста параллельно всем происходящим социальным переменам, от элитарности к коммерциализации» [9, р. 18].

В странах Восточной Европы в сфере туризма происходили процессы, аналогичные российским. В своей статье А. Вари прослеживает историю развития туристической деятельности в Венгрии в период с 1873 по 1914 год, которое началось благодаря возникновению в Венгрии добровольной туристической ассоциации и её отделений в разных частях страны. В отличие от таких западноевропейских стран, как Англия, Италия, Швейцария, Австрия, которые являлись метрополией по отношению к Венгрии, входившей в состав Австро-Венгерской империи, где общества туристов появились в 1850—1860-е годы, в Венгрии подобная добровольная организация была создана местными аристократами и видными представителями среднего класса в 1873 году, получив название «Карпатская Ассоциация Венгрии». Главными её целями являлось привлечение внимания общественности к горному массиву Татры, обеспечение широкого доступа к горам и организация экскурсий к их окрестностям. Руководство ассоциации делало акцент на важности открытия этого региона для развития экономической и досуговой активности. В публичных выступлениях его представители, особенно в первое десятилетие, подчёркивали привлекательность таких видов деятельности, как описание и коллекционирование флоры и фауны гор, реконструирование дорог, строительство и поддержание мест временного отдыха в горах, маркировка лесных массивов и предгорных участков земли. В течение 1870—1880 годов они привлекли к своему проекту жителей из местных поселений, создав в ряде населённых пунктов секции ассоциации, а также в городах: Будапеште и Бреслау (её главный центр находился в одном из городов Словакии). Деятельность «Карпатской Ассоциации» способствовала превращению Татр в одно из самых посещаемых туристами мест

в Австро-Венгрии, что поднимало престиж Венгрии. Однако с конца 1880-х годов среди членов ассоциации возобладали националистические настроения, центральной стала секция в Будапеште, и её руководители организовали кампанию за приоритет мадьярского населения в Венгрии. В начале 1890-х годов активисты будапештской секции объявили себя самостоятельной Мадьярской Туристической Ассоциацией (МТА). Обе ассоциации просуществовали до 1914 года, однако преимущество в дальнейшем развитии туризма было на стороне последней [15, р. 64—81].

Рассматривая развитие туризма в Латвии, А. Пос останавливается на его особенностях во время нахождения страны в составе Российской империи и между двумя мировыми войнами XX века, когда Латвия обрела независимость. В Балтийской провинции, как определяла Латвию царская Россия, туризм «вращался» вокруг целебных грязей по маршруту Рига — Юрмала. С появлением железных дорог Юрмала стала доступной для многих туристов. В 1914 году в разгар сезона из Риги ежедневно отправлялись 40 поездов. Рабочие могли приезжать на побережье каждый день, представители средней буржуазии арендовали кабины и другие удобства для более длительного пребывания. Самые богатые и знатные останавливались в дорогих гостиницах или в своих собственных летних виллах. Рабочие и крестьяне мало путешествовали к другим местам. Паломники посещали объекты, интересующие их в религиозном плане. Туристическая индустрия в Латвии находилась в зачаточном состоянии. Первая мировая война, революционные события в России, начальные годы независимого существования Латвии сильно ограничили возможности туризма и рекреации. Но с 1920 года, по мере оздоровления экономики, туризм в Латвии стал возрождаться. Первоначально предприниматели, такие как держатели казино из иностранцев и очень богатые люди, оказались экономически состоятельными,

чтобы делать инвестиции в туристический бизнес, и со временем туристы стали возвращаться в часто посещаемые ранее и любимые места. Туристическая индустрия стала развиваться и, как полагалось ей быть, не зависела от государства. В стране в течение 1920-х — ранних 1930-х годов возникли добровольные туристические объединения. Одни из них свободно вступали в союз с местным руководством или с представителями бизнеса на основе общих интересов; другие создавались по этническому признаку (например, Латвийское Еврейское туристическое общество); третьих объединяла любовь к спорту (общество «Родные земли путешественника»). Эти общества организовывали путешествия, обеспечивали туристов картами. Большинство из них, объединившись, создали «зонтичную» организацию «Латвийское Центральное туристическое общество», которое представляло Латвию на международных туристических конференциях, открыло в Риге киоск по продаже сувениров, устраивало лотереи. Положение стало меняться после смены руководства в стране в 1934 году. Новая власть поставила туристическую деятельность под жёсткий государственный контроль. Добровольные общества были реорганизованы и вошли в правительственный департамент, который определял цели, задачи туристической деятельности, контингент туристов. Государство резко ограничило зарубежные поездки латвийских граждан. Был взят курс на развитие внутреннего туризма, который, по мнению руководителей Латвии, в большей степени отвечал идее национального единства [11, р. 97—115].

Зарубежные исследователи подчёркивают большую роль туризма в политической жизни общества. В эпоху формирования мировых империй люди, выезжающие за пределы своих стран, нередко выступали в роли своеобразных «разведчиков», добывающих сведения о других территориях, их достопримечательностях, богатстве природных ресурсов, за чем следовала колонизация

этих территорий более сильными державами, осуществляемая или в порядке военных действий, или путём мирных переговоров. Играя важную роль в конструировании государств, туризм одновременно способствовал и формированию наций. Он использовался как механизм определения «Себя» и «Другого», то есть народа другой страны, содействуя тем самым проектам национального строительства. Для восточноевропейских государств, в том числе и для России, в этом смысле имели значение поездки в более развитые страны Западной Европы. Учёные указывают на то, что в некоторых из них разрабатывались специальные проекты туристических путешествий: зарубежных и особенно внутри страны, предусматривающие формирование у граждан чувства национального единства. А. Вари обращает внимание на следующее: недавние научные исследования национального строительства в Восточной и Центральной Европе, впрочем, как и в других местах, внесли новый нюанс в концепты места и пространства. В частности, развитие туризма сделало существенное дополнение в виде учёта важности географического и пространственного компонентов к современным концепциям нации. Горы, озера, руины и другие достопримечательности, которые обозревают люди во время путешествий по родной земле, приобретают национальную окраску в их сознании и, тем самым, делают вклад в формирование национальной идентичности

[15, р. 65].

В мультиэтнических империях члены руководящего большинства использовали туризм как удобный проект, преследующий империалистические цели: распространить элементы преобладающей культуры среди этнических меньшинств, проживающих в разных их частях. Империалистическими настроениями «заражались» иногда и представители более продвинутых в культурном отношении этнических общностей, входящих в состав крупных держав и стремящихся к независимости. Например, ак-

тивисты из упомянутой выше Мадьярской туристической ассоциации во второй половине 90-х годов XIX века развернули кампанию за воспитание «венгерского туриста», поскольку в туристический центр в Татрах в основном ездили иностранцы. Звучали призывы к более углубленному познанию людьми природного окружения городов и деревень, где они жили. Но наряду с этим поощрялось и проведение своего отпуска в Татрах. Перспективная цель виделась в том, чтобы большую часть татрского горного массива присоединить к венгерской территории и освоить как туристический объект. Проживающие в ряде мест: в узких долинах и на лесистых горных склонах, люди, не венгерского происхождения, — словаки, румыны, германцы и др. — не всегда разделяли подобную точку зрения. Для осуществления своего замысла руководство МТА послало в эти места туристический «десант» — выходцев из среднего класса, проживающих на равнинной территории Венгрии. Туристы были представлены как культурные миссионеры. Первая поездка осуществлялась в метафорической форме. Приехав в горы на лошадях своих предков, они, спешившись, рассеялись среди групп окруживших их местных жителей, убеждая последних в том, что они пришли помочь им как потомкам своих дедов и прадедов. Предполагалось, что такие поездки станут регулярными, а туристы будут подобны «пехоте нации», символизируя собой переход от «нации всадников» к начинающейся «нации туристов». Это отвечало идее инкорпорации разных этнических групп в венгерскую нацию [15, р. 71]. Некоторые историки расценивают туризм такого рода как «неофициальный империализм»: «проекты, провозглашавшие цели исследования, приобретения знаний, на самом деле, служили прикрытием экспансии и господства» [5, р. 8].

В Латвии после прихода в мае 1934 года к власти Карлиса Улманиса правительственный департамент туризма заявил о том, что новый режим рассматривает туризм

как средство формирования национальной идентичности. Однако эта идентичность понималась как этнически латвийская, исключающая другие народности, численность которых доходила до 40% от общего населения Латвии: русских, белорусов, евреев, поляков. В правительственных документах подчёркивалось, что туризм должен выражать принципы «Возрождённой Латвии», продвинутой и объединённой, чисто латвийской Латвии, следующей лидеру Карли-су Улманису [11, p. 102]. Это отразилось и на туристических маршрутах, которые предусматривали путешествия, преимущественно, по родной латышской земле, так как, по мнению идеологов туризма, такие поездки воспитывали в людях чувство патриотизма, а в этом виделась основа национального единения. В туристических справочниках можно было прочитать такие слова: «Только тот, кто по-настоящему знает свою Родину, может любить её» [11, p. 103]. В справочнике, посвящённом описанию достопримечательностей Риги и адресованном её жителям, говорилось: «Рига не может быть для латышей только центром офисов, школ, магазинов, развлечений, она также должна быть для нас величественным национальным историческим и культурным памятником, который могут понимать и чувствовать только те, кто знает Ригу лично» [11, p. 103]. Намеренно игнорировались те территории Латвии, которые противоречили идеологической миссии национального туризма. Заграничные поездки были оставлены только для бизнеса и допускаемых визитов в соседние страны, имеющие с Латвией сходные черты, типа Эстонии. В одном из справочников по туризму («Guid for Turists») содержался такой пассаж: «В общем, желание путешествовать заграницей "позорное пятно на нашей стране и нации"» [11, p. 104].

В противоположность Латвии проекты национального строительства в Югославии имели космополитический оттенок. В 1920—1930-х годах в обществе стала популярна идея «славянского братства», ба-

зирующаяся на общности происхождения славянских народов. В книгах и сообщениях о путешествиях того времени термин «славянский» стал употребляться в двух значениях: и как «югославская национальная идентичность», и как «индивидуальная самоидентичность», то есть признание человеком своей причастности к славянскому миру. В целях реализации идеи славянского единения в Югославии было осуществлено немало туристических поездок, состоялись встречи с иностранными гражданами славянского происхождения в разных местах Восточной Европы. Туристы посещали Чехословакию, Польшу, но не «материнскую Россию», поскольку она была под «контролем коммунизма», а коммунистические идеи популярностью в Югославии не пользовались [13, р. 82—83]. В работе Н. В. Соб описано путешествие охваченных панславянскими эмоциями студентов и преподавателей высшей школы Белграда в Чехословакию в 1933 году к своим братьям-славянам, которые проявили радушие и гостеприимство, создав для туристов комфортные условия для проживания и знакомства со страной [13, р. 82—96].

В то же время цели, которые ставили перед собой разработчики проектов национального строительства, не всегда совпадали с конечными результатами. В научных работах приводится немало примеров, когда этнические меньшинства старались сохранить своё национальное своеобразие. Одной из причин было то, что иностранные туристы проявляли интерес к традициям и обычаям местного населения, которое использовало их «любопытство» для собственной капитализации и старалось поддерживать культурные различия в целях привлечения визитёров и денег.

На развитие туризма в XX веке большое влияние оказало появление в Европе социалистического ареала. Сначала это был Советский Союз, а после Второй мировой войны к нему присоединились страны Восточной Европы. Социалистический мир обес-

печил доступ к туризму массам, пытался преодолеть неравенство, присущее рыночной экономике, при помощи рационального, центрально планируемого руководства встречами людей с новыми территориями и опытом. Ставилась задача создать новый образ туриста, контрастирующего с буржуазным. В СССР была сформулирована главная цель туристической деятельности — совершенствование социалистического гражданина нравственно и физически. Туристская практика рассматривалась как продуктивно познавательная и эффективная, что, по мнению учёных, было зеркальным отражением тех стимулов, которые побуждали европейские средние классы к заграничным путешествиям ещё в XIX веке. В разных вариантах эти идеи получили распространение и в других социалистических странах. В ГДР значение туризма, например, виделось в том, чтобы «вовлечь человека в работу по обогащению собственного интеллектуального и физического капитала, не досуга». В Венгрии туризм характеризовался как «освежение» мысли, расширение своего кругозора в различных областях знаний. Учёные подчёркивают, что определение термина «туризм» являлось предметом повышенного внимания и со стороны руководителей советского туризма, и со стороны его активных приверженцев. Социалистические страны своим отказом от принципов маркета имели другую «выгоду», заключающуюся в придании приоритета потреблению ценностей культуры в процессе туристической деятельности [5, р. 3].

В Советском Союзе в сталинское время по идеологическим причинам широко ограничивались путешествия людей в Западную Европу. Туристические поездки за рубеле могли совершать лишь представители советской элиты: работники партийно-государственного аппарата, известные писатели, деятели искусства, спортсмены. Положение начало меняться со второй половины 50-х годов XX века, в период так называемой хрущёвской оттепели. Туризм в СССР стал

приобретать массовый характер, основной контингент составляли рабочие промышленных предприятий, что отвечало классовой сущности социализма, и большинство туристических поездок совершалось в страны Восточной Европы, которые следовали за Советским Союзом в построении социалистического общества. В этот период с особой остротой встаёт вопрос о создании «новой идентичности», соответствующей принципам коммунистической идеологии, и в качестве проводников этой идеи рассматривались туристы.

Советский Союз дал свою трактовку понятию «национальная идентичность»: в основу связи между народами были положены не этнические признаки, а единство рабочих как класса. Туризм расценивался как механизм, помогающий объединить народы внутри собственной страны и в масштабе стран Восточной Европы посредством этой новой национальной связи, получившей название интернационализм. Решение этой задачи было облегчено после Второй мировой войны, когда произошла реабилитация русских как «первых среди равных» и Москва оказалась в фокусе советского патриотического туризма, без акцента на неформальных и экзотических элементах периферии. Так, А. Е. Госач и Д. П. Конке пишут, что проект государственного строительства в СССР предполагал сделать периферию в большей степени однородной, «советской», чем чисто национальной. Они приводят слова Дж. Санборн, посвятившей свою работу проблеме семьи, братства и национального строительства в России в 1905—1925 годах, о том, что Советский Союз не говорил о своей нации, поскольку это не имело значения, ибо усилия по созданию политической и гражданской общности не были похожи на другие проекты национального строительства [5, р. 10]. В Советском Союзе туризм должен был помочь в интернационализации народа и через национальные процессы повернуться к миру, который виделся подобным человеческому телу — объединённым и

функционирующим как единое целое. Этой политики Советский Союз придерживался и в международном масштабе. Туризм использовался и для укрепления интернациональной связи между социалистическими странами Восточной Европы, и для поддержания статуса СССР как самой мощной и передовой социалистической державы.

Советский Союз усилил дух соревновательности между «Востоком» и «Западом», и в этом не последнюю роль сыграл туризм. Европейские страны, начиная ещё с XIX века, состязались друг с другом в различных достижениях, в том числе и в сфере туризма. Каждая из стран, предъявляя повышенные требования к самой себе, стремилась как молено лучше представить свою территорию как место для посещения иностранными туристами: рекламировались лучшие пейзажи, впечатляющие достопримечательности, красота морского побережья и др. По утверждению А. Е. Госач и Д. П. Конке, состязательность в равной степени отличала и капиталистические, и социалистические страны. Для восточноевропейских стран в ХХ веке, как и в прежние столетия, эталоном служила Западная Европа. Советский Союз сделал попытку переломить эту тенденцию в ориентации социалистических восточноевропейских государств, доказав, что есть другой пример для подражания. Во времена «холодной войны» стремление обеспечить хороший туристический отдых и для людей внутри страны, и для иностранных визитёров было одним из путей конкуренции. Советское туристическое агентство «Интурист», созданное для организации работы с иностранными туристами, моделировало свою деятельность по образцу ведущих западных фирм в целях более выгодной «продажи социализма». Но на этом пути возникали трудности.

Социалистическая плановая экономика приходила в противоречие с международным туристическим маркетом. Государство не могло обеспечить свои агентства необходимыми ресурсами. Интуристу приходи-

лось самому изыскивать финансовые средства, прежде всего иностранную валюту. С. Салмон пишет, «что в 1950—1960-х годах приобретение валюты постоянно было главной работой Интуриста» [12, р. 189]. Применение капиталистической маркетинговой техники в целях придания лучшего имиджа Советскому Союзу в условиях нерыночной экономики не всегда было эффективным. К. Ноак и А. Е. Госач на конкретных примерах показывают, что экономическая организация советского туризма больше вращалась вокруг «путёвки», чем свободной прибыли, которой молено было располагать, игнорировались персональная бережливость и потребительский спрос, поэтому использование далее ограниченных денеленых средств, которые имели в своём распорялсе-нии подчинённые государству туристические агентства, приводили к нерациональной их трате. Сходные проблемы возникали и у других стран Восточной Европы.

В утверлсдении преимуществ социалистического строя особая миссия среди стран Восточной Европы возлагалась на Германскую демократическую республику. С. Моранда по этому поводу замечает: «Восточная Германия прилагала все усилия к тому, чтобы обеспечить своих граждан преимущественной альтернативой по сравнению и с фашизмом, и с современным капитализмом — то есть лучшим качеством жизни, социальным равенством и экономической стабильностью» [8, р. 267]. Это касалось и сферы туризма, поскольку в 1940-х годах в нацистской Германии туризм находился на достаточно высоком уровне развития: путешествия были доступны не только представителям среднего класса, но и рабочим. В ГДР при поддержке СССР туризм был использован для обоснования законности нового режима в конкуренции с Западной Европой. А. Е. Госач и Д. П. Конке резюмируют: «Опыт ГДР хорошо напоминал о том, что не только Западная Европа — эталон, главной моделью для социалистических стран является Советский Союз» [5, р. 12].

Существенным моментом в развитии туризма является возрастание потребительских интересов людей, связанных с шопин-гом. «Сравнение туристического опыта при социализме, капитализме и авторитарных режимах напоминает нам о том, что потребление и потребительство становятся частью современного мира в XX веке, преступая пределы идеологических или экономических систем» [5, р. 6]. В XIX веке расширение объёма туристической деятельности связывалось с экспансией рыночного потребления среднего класса, и агентства путешествий того периода искали «потребителей» именно из этой социальной среды поднимающихся империй. В XX веке внедрение новых технологий в промышленное производство экономически продвинутых стран привело к резкому возрастанию количества и ассортимента товаров, удовлетворяющих нужды жизненного обустройства человека, и это стимулировало потребительский спрос. В науке существует мнение, что если европейцы в 1920—1930-х годах потребляли умеренно, то в 1960-1970-х годах они приняли американскую модель жизненного стиля, который строился в соответствии с девизом: «хорошая жизнь вращается вокруг потребления» [5, р. 6]. Данная ситуация сказалась и на туризме. Туристическая поездка стала рассматриваться людьми как возможность приобрести какие-либо предметы, не производящиеся в своей стране. Особенно это было характерно для социалистических стран, плановая экономика которых тормозила развитие товаров массового потребления. Авторы замечают, что в 1960—1970-х годах шопинг, понимаемый как приобретение вещей в магазине или за его пределами, становится желанием для туристов, выезжающих в другую страну, будь то из Югославии, Германии или Советского Союза. «Шопинговая» активность в Советском Союзе, по сравнению с другими социалистическими странами Восточной Европы, нарастала ускоренными темпами, превращаясь для некоторых туристов в главную

цель их зарубежной поездки. Это вызывало серьёзную озабоченность советских государственных и партийных руководителей, поскольку противоречило принципам социализма. Как уточняет А. Е. Госач, руководители туризма в 1960-х годах были обеспокоены комбинацией туризма с шопингом, видя главную «опасность» в большом желании женщин братских социалистических вещей, чем братского социалистического товарищества [4, Р р. 217—221]. Шопинг требовал от туриста некоторого рода искусства, как альпинизм или ходьба на длинную дистанцию: знать, как и где можно приобрести необходимые товары на скудную валюту, но зато это приносило и удовлетворение, и выгоду. Несмотря на высокие цели путешествия, которые ставило перед туристами государство, они имели собственную потребительскую повестку дня и в 1960—1970-е годы путешествовали к магазинам так лее, как и к достопримечательностям, предусмотренным программой тура для осмотра.

Туризм развивал потребность людей и в хорошем проведении своего отпуска вне дома, а это, в свою очередь, стимулировало развитие частного бизнеса, причём не только в капиталистических, но и социалистических странах. Авторитарные релсимы, к которым зарубежные учёные относят формы управления обществом в социалистических странах Восточной Европы и Советском Союзе, старались обеспечить людям хорошие условия для туризма, взяв целиком на себя и его организацию, и развитие соответствующей инфраструктуры, но полностью удовлетворить потребительский спрос не могли. К. Ноак ярко высветил эту проблему, опираясь на опыт Советского Союза. В своей статье он пишет, что начиная с 1961 года коммунистическая партия и профсоюзы взяли курс на обновление советского общества и повышение благосостояния народа в целях обеспечения его лояльности к существующему режиму: была повышена заработная плата, сокращён рабочий день, структурирована пенсионная систе-

ма, ослаблен социальный контроль, развивалась система образования и медицинского обслуживания, были установлены «твёрдые» цены на продукты питания и предметы народного потребления. Государственное спонсирование социального туризма рассматривалось как часть этой программы. Государство реорганизовало органы управления туризмом, стало развивать его инфраструктуру: началось строительство санаториев, домов отдыха, пансионатов, туристических баз и лагерей и других объектов, куда попадали люди для укрепления своего здоровья, релаксации или активного отдыха по специально выделенным путёвкам. Автор называет это организованным, или планируемым туризмом. Число отдыхающих было строго определено, но далеко не обеспечивало всех желающих с комфортом провести своё отпускное время. Параллельно с этим развивался неорганизованный, непланируе-мый (самодеятельный) туризм. Наибольшей популярностью у населения пользовались такие места, как побережье Чёрного моря на Кавказе и в Крыму, на чем автор и сосредоточивает своё внимание. В летний сезон люди приезжали туда в большом количестве, добираясь на общественном транспорте или личных автомобилях, и сталкивались с проблемой поиска мест для временного проживания, точек питания, мест для стоянки автомобилей. Поскольку наличная инфраструктура не могла удовлетворить запросы людей (их называли «дикими туристами»), всем этим стали заниматься местные жители, на коммерческой основе предоставляя приезжим свободные помещения или просто спальные места в своих квартирах или личных домах, а также оказывали другие необходимые услуги. Государственные органы пытались поставить подобную частную практику под свой контроль, чтобы получать доход в виде налогов с арендодателей, но полностью отрегулировать этот процесс не удавалось. Получался парадокс: коммунистическая идеология исключала наличие частного бизнеса в обществе, но ре-

альная жизнь выставляла свои условия [10, р. 281—304].

Давая общую оценку исследований, по-свящённых истории развития туризма, зарубежные учёные указывают на то, что поднятые в них проблемы отражают особенно-

сти русской и восточноевропейской культуры и её влияние на туристическую практику, но также призывают исследователей к дальнейшему продолжению научного дискурса о перспективах развития современного туризма в рассматриваемом регионе.

References

1. Baranowski Sh., Furlough E. Introduction. Being Elsewhere: Tourism, Consumer Culture, and Identity in Modern Europe and North America, ed. Baranowski and Furlough. Ann Arbor, 2001.

2. Boorstin D. From Traveler to Tourist: The lost Art of Travel. The Image: A Guide to Pseudo-Events in America. New York, 1961.

3. Fussel P., ed. The Norton Book of Travel. New York, 1987.

4. Gorsuch A. E. Time Travelers: Soviet Tourists to Eastern Europe. Tourism. The Russian and East European Tourist under Capitalism and Socialism. Ithaka and London, Cornell University Press, 2006. pp. 205-226.

5. Gorsuch A. E., Koenker D. P. Introduction. Tourism. The Russian and East European Tourist under Capitalism and Socialism. Ithaka and London, Cornell University Press, 2006. pp. 1-14.

6. Koshar R. German Travel Cultures. Oxford, 2000.

7. MacCannell D. The Tourist: A New Theory of the Leisure Class. Berkeley, rev. ed., 1999.

8. Moranda Sc. East German Nature Tourism, 1945-1961: In Search of a Common Destination. Tourism. The Russian and East European Tourist under Capitalism and Socialism. Ithaka and London, Cornell University Press, 2006. pp. 266-280.

9. Mc.Reynolds L. The Prerevolutionary Russian Tourist: Commercialization in the Nineteenth Century. Tourism. The Russian and East European Tourist under Capitalism and Socialism. Ithaka and London, Cornell University Press, 2006. pp. 17-42.

10. Noack Ch. Coping with the Tourist: Planned and «Wild» on the Soviet Black Sea Coast. Tourism. The Russian and East European Tourist under Capitalism and Socialism. Ithaka and London, Cornell University Press, 2006. pp. 281-304.

11. Purs A. "One Breath for Every Two Strides": The State's Attempt to Construct Tourism and Identity in Interwar Latvia. Tourism. The Russian and East European tourist under Capitalism and Socialism. Ithaka and London, Cornell University Press, 2006. pp. 97-115.

12. Salmon Sh. Marketing Socialism: Inturist in the Late I950s and Early 1960s. Tourism. The Russian and East European Tourist under Capitalism and Socialism. Ithaka and London, Cornell University Press, 2006. pp. 186-204.

13. Sobe N. W. Slavic Emotion and Vernacular Cosmopolitanism: Yugoslav Travels to Czechoslovakia in the 1920 s and 1930 s. Tourism. The Russian and East European Tourist under Capitalism and Socialism. Ithaka and London, Cornell University Press, 2006. pp. 82-96.

14. Tourism. The Russian and East European Tourist under Capitalism and Socialism, ed. by Anne E. Gorsuch and Diane P. Koenker. Ithaka and London, Cornell University Press, 2006. 305 p.

15. Vari A. From Friends of Nature to Tourist-Soldier: Nation Building and Tourism in Hungary, 1873-1914. Tourism. The Russian and East European Tourist under Capitalism and Socialism. Ithaka and London, Cornell University Press, 2006. pp. 64-81.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.