CC BY
99
АРИДНЫЕ ЭКОСИСТЕМЫ, 2021, том 27, № 1 (86), с. 3-14 ===== СИСТЕМНОЕ ИЗУЧЕНИЕ АРИДНЫХ ТЕРРИТОРИЙ
УДК502.35; 504.052
СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ КОНЦЕПЦИИ И РАЗРАБОТКА ТИПОЛОГИИ МОДЕЛЕЙ УСТОЙЧИВОГО ЗЕМЛЕПОЛЬЗОВАНИЯ1
© 2021 г. О.В. Андреева*, В.А. Лобковский*, Г.С. Куст*, И.С. Зонн**
*Институт географии РАН Россия, 119017, г. Москва, Старомонетный пер., 29. E-mail: andreeva@igras.ru **Московский университет им. С.Ю. Витте Россия, 115432, г. Москва, 2-й Кожуховский проезд, д. 12, стр. 1. E-mail: zonnis@list.ru
Поступила в редакцию 11.08.2020. После доработки 30.08.2020. Принята к публикации 01.09.2020.
На основании обзора состояния современных исследований показана высокая актуальность глобальной проблемы устойчивого землепользования для России, однако сама концепция устойчивого землепользования и ее методология находятся в состоянии развития. В развитии методологии устойчивого землепользования определены понятия «объект землепользования» и «модель устойчивого землепользования». Сформулированы подходы к типологии объектов землепользования и описана иерархия практик землепользования с использованием концепции нейтрального баланса деградации земель. Описаны 15 типов землепользования, объединенных в 4 класса, из которых три класса характеризуют модели устойчивого землепользования, а четвертый класс объединяет практики, которые нельзя признать устойчивыми. Показано, что нейтральный баланс не всегда достигается в результате применения практик землепользования. Ключевые слова: устойчивое землепользование, нейтральный баланс деградации земель, модель устойчивого землепользования. DOI: 10.24411/1993-3916-2021-10132
Обзор состояния проблемы устойчивого землепользования (УЗП)
В последнее время журнал «Аридные экосистемы» неоднократно обращался к теме устойчивого землепользования (Стасюк, 2008; Куст и др., 2011; Сапанов и др., 2015; Красноярова и др., 2019; Болданов, Мухин, 2019; Безуглова и др., 2020). Эта тема особо актуальна, поскольку острота проблемы сокращения и деградации земельных ресурсов растет одновременно с численностью населения планеты и нерациональным потреблением (Montanarella et al., 2016; GLO, 2017; Xie et al., 2020). Статистика Google Scholar показывает, что по этой проблематике опубликовано около 3 млн. работ, из них до 1990 года - всего немногим более 16 тыс., с 1990 по 1999 гг. - 226 тыс., с 2000 по 2009 гг. - 1.46 млн., с 2010 г. по настоящее время - более 1.3 млн., что показывает не снижающееся внимание к проблеме за последние 20 лет. В последнее время к наиболее всеобъемлющим обзорным работам следует отнести несколько (Sanz et al., 2017; GLO, 2017, 2019; Xie et al., 2020; Salaisook et al., 2020; Montanarella, Panagos, 2021).
Подсчитано (Sustainable Land Use ..., 2012; Orr et al., 2017; Chasek et al., 2019), что только за последние 50 лет человеческая деятельность охватила более 80% поверхности суши в мире. Изменения в землепользовании и земном покрове (LUCC) являются наиболее заметным показателем человеческого следа и наиболее важной движущей силой деградации земель и утраты биоразнообразия.
Одним из эффективных способов сохранения почвенно-земельных ресурсов является применение практик устойчивого землепользования (УЗП). Показано (Reed et al., 2011; Sanz et al., 2017), что потенциальные преимущества внедрения технологий УЗП для одновременного решения
1 Статья подготовлена в рамках темы Государственного задания ИГ РАН № 0127-2019-0010 «Разработка научных основ устойчивого управления природно-антропогенными системами на основе моделей сбалансированного землепользования». Сбор материалов выполнялся при поддержке гранта РНФ 18-17-00178 «Развитие фундаментальной концепции нейтрального баланса деградации земель».
проблем опустынивания, деградации земель и последствия засух, адаптации к изменению климата и смягчения его воздействий зачастую достигают и других сопутствующих выгод, таких как повышение биоразнообразия и сохранение качества почвенных и водных ресурсов. Подходы УЗП применимы для любых экосистем и типов земель, что подтверждается успешным опытом по всему миру (Sanz et al., 2017; WOCAT Database, 2020).
На международном уровне распространению и внедрению практик УЗП способствовало создание в 1992 году международной платформы по природосберегающим подходам и технологиям WOCAT (WOCAT Database, 2020). В базе данных WOCAT на сегодняшний день описаны и задокументированы более 1500 успешных практик, применяемых по всему миру. Созданы и функционируют региональные и национальные сети, основанные на развитии подходов WOCAT, особенно в странах Юго-Восточной Азии: BHUCAT, THAICAT, BANCAT и Африке - UgaCAT, EthioCAT. Эти подходы направлены главным образом на борьбу с опустыниванием, деградацией земель и засухой и ориентированы на вклад в смягчение и адаптацию к изменениям климата, тем самым решая задачи природоохранных конвенций в области устойчивого развития (Akhtar-Schuster et al., 2017).
Группа WOCAT была одной из первых, предложивших базовую классификацию практик УЗП, которая включает широкий спектр агрономических, инженерных, вегетативных, управленческих мероприятий, основанных на ключевых принципах поддержания и повышения продуктивности земель и защиты природных ресурсов с учетом социально-экономической эффективности. Важным вкладом в развитие методологии УЗП стали 10 основных «законов», определяющих устойчивое управление земельными ресурсами и почвами (Lal, 2009). Основное внимание уделяется состоянию и использованию почвенных ресурсов, процессам деградации почв и необходимым действиям, направленным на повышение плодородия и обеспечения продовольственной безопасности. К сожалению, экосистемные особенности и функции отражены в этих «законах» только с позиции баланса углерода и повышения продуктивности.
Одна из первых попыток систематизировать подходы УЗП в рамках методологии LULCC (Land Use and Land Cover Change) и выделить их группы (типы моделей) была предпринята в международном обзоре «Sustainable Land Use for the 21st Century» (2012). Выделены такие группы моделей как: географические (включая статистические и «основанные на закономерностях» (rule-based)), экономические (включая основанные на равновесии в пределах только некоторых секторов (PEM-модели) и на полном равновесии (CGE-модели), интегрированные экономические (PEM и CGE), экологические, а также интегрированные географические-экономические-экологические. Отмечается, что выделение типов моделей изменений, включая экономические, географические и экологические аспекты, крайне важно для определения пространственного распределения выгод и затрат от землепользования и практик устойчивого землепользования.
Теоретические основы проблемы устойчивого развития (и в определенной степени - практик землепользования в различных отраслях) в современной России были освещены в серии из пяти выпусков «Устойчивое развитие: проблемы и перспективы» (2002, 2005, 2006, 2010, 2012), инициированной Институтом географии РАН с 2002 по 2012 гг. Однако дальнейшее развитие концепции УЗП в нашей стране большей частью происходило в направлении правовых, экономических и социальных аспектов этой проблемы (Медведева, 2009; Березко, Кочубей, 2016; Киселев и др., 2016; Glazyrina et al., 2018; Бобылев, Горячева, 2019). В работах экономистов отмечается важность экологической составляющей, в частности природного потенциала и экосистемных услуг, однако основной акцент сделан на оценку экономической выгоды от планирования и управления землепользованием. Природные процессы и отклики экосистем и их отдельных компонентов (почвы, биота, местные водные ресурсы) на антропогенные воздействия учитываются не в достаточной мере. Также и на международном уровне - акцент при исследовании проблем УЗП в последние годы смещается в область социально-экономического управления и теории принятия решений (Ziadat et al., 2018; FAO, 2020; WOCAT Database, 2020).
Вместе с тем, несмотря на значительное количество исследований в области УЗП, эта концепция и ее методология все еще находятся в состоянии развития, в частности, остается неясным как определять «устойчивость» практик землепользования, нет четко определенных объектов и предмета исследования, нет общепринятых классификаций и группировок, методов исследования практик УЗП. Даже в глобальной базе данных WOCAT трудно найти объяснение тому, почему та или иная
практика или подход должна рассматриваться в числе устойчивых. Сам термин «устойчивое землепользование» в течение последних 30 лет многими специалистами трактовался по разному (Sanz et al., 2017; Куст и др., 2018), и только в последние годы получил более-менее согласованное определение, с которым соглашается большинство исследователей: это «устойчивое использование ресурсов земель, включающих почвы, воду, растительный и животный мир для производства товаров и услуг, отвечающих меняющимся потребностям людей, при условии обеспечения долгосрочного продуктивного потенциала этих ресурсов и сохранения их экологических функций» (Liniger et al., 2017). Одновременно с термином УЗП (иногда в русскоязычной литературе можно встретить синонимичный термин «устойчивое управление земельными ресурсами») встречаются близкие понятия, такие как «интегрированное управление ландшафтами», «почвенно -сберегающие технологии», «органическое земледелие», «климатическое сельское хозяйство» и др. Все эти понятия объединены идеей о практических действиях по сохранению природного потенциала определенной территории при ее устойчивом социально-экономическом развитии. В России и странах СНГ, к сожалению, развитие теоретических основ к выбору конкретных практик УЗП пока не получило должного импульса, хотя потребность в этом высока и обусловливается повышенным вниманием к тиражированию успешного опыта УЗП, в особенности в странах Центральной Азии и Закавказья (CAWMP ..., 2011; Куст и др., 2016; Асаналиев и др. 2018).
Надо отметить, что в нашей стране естественно-научные подходы к выбору практик УЗП в засушливых областях были сформулированы В.В. Докучаевым еще в конце 19 века (1949). Эти положения активно развивались в советский период, однако не получили достаточного освещения в международных источниках. Значительный научно-практический опыт был получен ФНЦ агроэкологии РАН (ранее — Всероссийский научно-исследовательский агролесомелиоративный институт) - по разработке и внедрению систем полезащитного лесоразведения в стране, ВНИИ земледелия и защиты почв от эрозии РАН — по разработке систем противоэрозионных мероприятий, Национальным институтом пустынь, растительного и животного мира Туркменистана — по освоению пустынь и борьбе с опустыниванием. Десятки научно-производственных и научных учреждений были вовлечены в государственные программы по развитию оросительных мелиораций в засушливых регионах по всей стране, включая разработку разных способов и режимов ирригации, освоение и использование засоленных и солонцовых земель, сохранение влаги в почвах, использование засухоустойчивых культур, и т.п. Однако только отдельные практики УЗП, принятые в нашей стране, отражены в современных международных базах и обзорах (WOCAT Database, 2020; GLO, 2019).
Существенный импульс для оценки эффективности практик УЗП на основе развития естественнонаучных подходов был дан в связи с появлением другой современной концепции — нейтрального баланса деградации земель (НБДЗ; Orr et al., 2017; Kust et al., 2020). НБДЗ определяется как «состояние, при котором объем и количество земельных ресурсов, необходимых для поддержания экосистемных функций и услуг, и усиления продовольственной безопасности, остаются стабильными или же увеличиваются в конкретно определенных временных и пространственных масштабах и экосистемах» (UNCCD, 2016). С самого начала разработки концепции НБДЗ она была тесно интегрирована с проблемой устойчивого землепользования. С появлением понятия НБДЗ удается более четко идентифицировать объекты и предмет исследования УЗП (Куст и др., 2019). Подходы и практики УЗП стало возможным рассматривать, с одной стороны, как способы достижения НБДЗ (Kust, Andreeva, 2014; GLO, 2017; Sanz et al., 2017; Куст и др., 2019), а с другой стороны, была высказана идея, что достижение НБДЗ на конкретных территориях может рассматриваться как эффективное средство распознавания и оценки эффективности практик устойчивого землепользования (Kust et al., 2017). Этот подход получил поддержку, что нашло имплицитное выражение в подходах, взятых на вооружение несколькими международными организациями. В частности, он звучит в документах UNCCD (Sanz et al., 2017), IUCN (2015), Global Environment Facility (2020), UNDP (2020), лежит в основе программных действий фонда LDN (2017), внедряется в стратегические подходы других международных организаций (CGIAR, World Bank и др.).
С учетом приведенного краткого обзора проблемы УЗП, цель нашей работы состояла в поиске возможных критериев для оценки практик землепользования с точки зрения их устойчивости, разработке подходов к типологии практик устойчивого землепользования и дальнейшего развития рабочей гипотезы о том, как НБДЗ может быть мерилом УЗП для определенных объектов.
Объекты и методы исследования
В рамках данного исследования изучались задокументированные в открытых источниках (научной литературе, базах данных) практики землепользования, которые по своим характеристикам относятся к категории «устойчивые». Рассмотрено в совокупности более 200 описаний, включая исследованные лично авторами. Для описания практики землепользования на местном уровне наиболее целесообразно оперировать понятием «объект». Под этим понимается целостный ландшафтно-хозяйственный объект с определенными границами на местности, в пределах которого оценивается эффективность применяемых практик землепользования и достижение НБДЗ (Куст и др., 2019). Целостность таких объектов в зависимости от природных и социально-экономических условий определяется одним или несколькими условиями: административными или хозяйственными границами, однородностью природно-ландшафтных условий (например, водосборный бассейн или его часть), однородными технологиями природопользования (например, в рамках сходного севооборота или пастбищеоборота, и т.п).
В основу методологических подходов к анализу эффективности практик устойчивого землепользования был положен алгоритм DPSheIR — модифицированный принцип оценки объектов землепользования по схеме DPSIR (Driver, Pressure, State, Impact, Response = Движущие силы, Нагрузка, Состояние, Воздействие, Реакция), где «h» (от «human») и «e» (от «environmental») призваны отразить особенности влияния и воздействия человека и окружающей среды, в том числе вопросы оценки риска (UNCCD, 2013; Куст и др., 2018). Концепция DPSheIR рассматривает взаимовлияние движущих сил (социальных, экономических или экологических), оказывающих воздействие на окружающую среду, в результате которого она приходит к некому новому состоянию.
Схема оценки практик землепользования с целью распознавания УЗП приведена на рисунке 1.
Экспертная оценка практики по индикаторам и показателям
Анализ соответствия природного потенциала и негативного воздействия
- Л
Анализ достаточности ресурсного обеспечения для достижения УЗП
Классификация моделей УЗП
Рис. 1. Принципиальная схема оценки устойчивости практики землепользования.
Анализ практик землепользования проводился на двух уровнях рассмотрения.
Уровень А - анализ обобщенных примеров землепользования, приведенных в открытых источниках. Анализ проводился по следующим основаниям с их последующей сравнительной качественной оценкой по степени проявления: внешнее негативное воздействие (природное), внешнее негативное воздействие (антропогенное), риск деградации, природный/исходный потенциал, способность к самовосстановлению, искусственное поддержание баланса/восстановление, адаптационные технологии, инновационные технологии для расширения потенциала, достаточность ресурсов и социально-экономических условий. На основании этого анализа и определения «моделей» землепользования выделялись типы и классы землепользования.
На уровне Б (локальном) проводился анализ конкретного объекта и практики с целью отнесения к какому-либо из типов землепользования, с помощью специально разработанных чек-листов и полевого описания. Анализ объекта включал рассмотрение совокупности рисков, преимуществ, параметров состояния объекта, включая природные условия, параметры достижения НБДЗ, сложившуюся практику использования земель и других показателей с дальнейшей оценкой с целью
выявления возможных критериев отнесения объекта к эффективным моделям УЗП, перспективным для достижения состояния НБДЗ на местном уровне.
Результаты и обсуждение
Ниже представлены примеры результатов экспертной оценки, проведенной для двух уровней.
Уровень А - анализ обобщенных примеров землепользования. Результаты анализа многочисленных практик были сведены в единую аналитическую таблицу, фрагмент которой представлен ниже (табл. 1). На основании обобщения полученных результатов была проведена типология землепользования с выделением моделей, типов и классов.
«Моделью землепользования» в рамках данного исследования будем называть центральный образ совокупности практик и технологий (в отличие от частных местных практик), которые характеризуются определенным сходным набором технологических приемов, природными и социально-экономическими условиями и потенциалом, рисками деградации земель (включая антропогенные воздействия), возможностью и способами достижения НБДЗ. Например, к моделям землепользования можно отнести технологии прямого посева сельскохозяйственных культур, системы севооборотов, системы ирригации, технологии полезащитного лесоразведения, комплексы противоэрозионных мероприятий, системы управления пастбищами и т.п. Большое разнообразие таких моделей не позволяет в рамках отдельной статьи остановиться на их детальных отличиях. Однако их отличия, связанные с отношением к достижению НБДЗ, способностью к самовосстановлению, уровнем природного потенциала, могут быть генерализованы и классифицированы на уровне типов землепользования, объединяемых в соответствующие классы (табл. 2).
Как видно из таблицы 2, обобщение полученных результатов позволяет выделить 15 типов землепользования, объединяемых в 4 класса. Первые три класса характеризуют модели устойчивого землепользования, а четвертый класс объединяет практики, которые нельзя признать устойчивыми. Каждый из выделенных классов неоднороден, поэтому вполне логичным представляется дифференциация классов на типы землепользования по значению ведущего для данного класса признака. Так, для природно-обусловленного УЗП таким признаком являются природный потенциал и самовосстановление, для поддерживаемого УЗП важным является использование природных и социально-экономических предпосылок, для расширенного УЗП - в первую очередь технологический потенциал.
Из приведенных в таблице характеристик хорошо видно, что в результате применения практик УЗП не всегда достигается нейтральный баланс, и наоборот, объекты, которые могут быть охарактеризованы как достигшие НБДЗ, не обязательно становятся таковыми в результате УЗП.
Разработанная типология делает возможным анализ любой конкретной практики землепользования на конкретном объекте с помощью предложенных подходов. Это важно для дальнейшего принятия решений о целесообразности тех или иных приемов землепользования на данной территории. Для проверки этого положения были проанализированы несколько объектов, расположенных в разных природных и экономических условиях, с разными практиками землепользования в области богарного и орошаемого земледелия, пастбищного скотоводства, защитного лесоразведения.
В настоящей работе для примера приведем краткий анализ территории агро-инновационного Центра «Орловка-Агро» (Похвистневский район Самарской области, Россия). Основное направление деятельности компании - производство высококачественного семенного материала и сельскохозяйственной продукции с оптимальным и устойчивым использованием потенциала хозяйства. Для этого в течение последних нескольких лет внедряются ресурсосберегающие технологии, технологии точного земледелия и прямого посева (no-till), системы управления качеством производства и система управления плодородием почв, а также используются современные сорта семян и высококачественные средства защиты растений.
Результаты анализа на уровне Б для конкретного объекта и практики землепользования «Система земледелия с использованием технологий прямого посева (no-till) в севообороте соя-соя-озимая пшеница» приведены на рисунке 2.
Рассматриваемый объект имеет хороший и высокий природный потенциал, но при нарушении технологий обработки, особенно на ранних этапах их внедрения, отмечаются признаки деградации
Таблица 1. Анализ наиболее распространенных примеров землепользования (фрагмент).
Примеры землепользования ПНВ АНВ Он ПП СВ ИБ АТ ИТ Рч Общая характеристика УЗП (варианты)
Пахотное земледелие при естественном и регулярном повышении плодородия почв (например, в заливаемых поймах и дельтах рек) - + ++ +++ + ++ +++ +++ +++ - - - х Высокий природный потенциал, хорошее регулярное самовосстановление (естественное) даже при интенсивной нагрузке Природ- но-обусловленное УЗП
Пашня на черноземах без компенсационных и адаптационных мероприятий - + +- + +++ + - - - - Экстенсивное использование природного потенциала без явных признаков деградации (небольшой стресс) Не относится к УЗП
Системы земледелия с использованием технологий прямого посева - + + ++ +++ + ++ +++ + ++ +++ ++ +++ +++ + Высокий актуальный потенциал, природные и социально-экономические предпосылки используются в полной мере Поддер-живае-мое УЗП
Системы земледелия на основе капельного орошения в пустынных областях - +++ ++ +++ +- + +- +++ +++ +++ ++ При высоком стрессе - существенное расширение исходного природного потенциала за счет инновационных и адаптационных технологий -высокая степень расширенного УЗП Расширенное УЗП
Орошение при высоком уровне минерализованных грунтовых вод - +++ ++ +++ ++ + ++ +- ++ ++ + + При высоком стрессе - поддержание и повышение исходного природного потенциала за счет восстановительных и адаптационных технологий -средняя степень расширенного УЗП УЗП
Орошение на засоленных землях (с промывками почв) - +++ ++ +++ + + +++ + +- ++ +++ - Снижение природного и расширенного потенциала, несмотря на попытки поддерживать и восстанавливать (сильный стресс) Не относится к УЗП
Зарастающие пахотные земли после их забрасывания в лесостепных и степных регионах - - +- +- + +++ ++ - - - х Пост-антропогенное функционирование с нарастанием природного потенциала Не относится к УЗП
Продолжение таблицы 1.
Примеры землепользования ПНВ АНВ Он ПП СВ ИБ АТ ИТ Рч Общая характеристика УЗП (варианты)
Улучшение земель с помощью севооборотов - + + ++ +++ + ++ - ++ ++ - + Средний актуальный потенциал, может быть поднят, есть доступные недоиспользованные природные резервы
Искусственный подсев трав на пастбищах и сенокосах - + ++ + ++ +++ ++ + ++ + +- + Средний актуальный потенциал, может быть поднят, есть доступные недоиспользованные природные резервы Поддерживаемое УЗП
Пустынные и полупустынные присельные и отгонные пастбища без превышения нормы выпаса (нагрузки) - + +++ ++ + + + - - - Низкий природный потенциал, система хрупкая и может быстро раз-балансироваться при превышении нагрузки Природно-обусловленное УЗП
Пустынные и полупустынные присельные и отгонные пастбища с существенным превышением нормы выпаса (нагрузки) - +++ +++ + ++ + - - - - Снижение природного потенциала земель при отсутствии мероприятий по восстановлению (тенденция к деградации, возможно восстановление до исходного состояния) Не относится к УЗП
Заболоченные луга-сенокосы с перспективой регулирования режима увлажнения - - ++ +++ + ++ +++ +++ + - + Низкий актуальный потенциал, может быть значительно поднят за счет использования новых технологий Природно-обусловленное УЗП
Садоводство на склонах, террасирование в горных регионах + +- +++ + - + + - + Дальнейшее повышение природного потенциала невозможно или присутствует в незначительном объеме, поскольку отсутствуют доступные технологии при существующих предпосылках Расширенное УЗП
Продолжение таблицы 1.
Примеры землепользования ПНВ АНВ Он ПП со и ИБ н ИТ Он Общая характеристика УЗП (варианты)
Природные полупустынные экосистемы в условиях изменения климата или ЧС (пожары, наводнения), например, кластеры + ++ ++ + - + ++ +++ + +- + +- +- - - + Стрессовое функционирование при чрезвычайных ситуациях или изменениях климата УЗП
ООПТ с заповедным режимом охраны Деградация земель Не относится к УЗП
Примечания к таблице 1. Проявление признака: +++— сильное, ++— умеренное, +— слабое, +- — очень слабое, - — отсутствует, х — не имеет значения; одна группа примеров может иметь разные степени проявления некоторых признаков. ПНВ — природное негативное воздействие, АНВ — антропогенное негативное воздействие, РД — риск деградации, 1111 — природный/исходный потенциал, СВ — способность к самовосстановлению, ИБ — искусственное поддержание баланса/восстановление, АТ — адаптационные технологии, ИТ — инновационные технологии для расширения потенциала, Р — достаточность ресурсов и социально-экономических условий.
земель (засорение пашни сорняками, снижение продуктивности). Применяемые инновационные технологии постепенно способствуют снижению риска таких деградационных явлений, как плоскостная и линейная эрозия, снижение содержания органического углерода и переуплотнение. По результатам оценки объект может быть отнесен к Классу 2 — «Поддерживаемое УЗП», тип УЗП — 2.2 «Средний актуальный потенциал, есть доступные недоиспользованные природные резервы. НБДЗ достигается, но риск деградационных процессов сохраняется». Для объектов, относимых к данному типу моделей УЗП, может быть рекомендовано дальнейшее применение используемых почвозащитных технологий при строгом контроле развития деградационных явлений.
Заключение
Концепция УЗП в настоящее время переживает «бум» развития социально-экономических подходов, что обусловлено важностью обеспечения продовольственной безопасности и экономического роста. При этом с развитием подходов НБДЗ появилась возможность по-новому переосмыслить естественнонаучные подходы к обоснованию «устойчивости» землепользования, что является залогом предотвращения деградации земель и снижения их природного потенциала для конкретных объектов землепользования, а также стабильного функционирования экосистем в целом. Единых подходов, характеризующих не только экономическую и социальную эффективность, но и «устойчивость» практик УЗП с позиции сохранения и расширения природно-ресурсного потенциала земель, пока не сформулировано. Проведенный анализ показывает, что выработке универсальных подходов в этом направлении в определенной степени может способствовать группировка практик землепользования в определенные «модели» с дальнейшей их типологией по признакам природного потенциала и способности к самовосстановлению, рискам деградации, использованию природных и социально-экономических предпосылок для предотвращения деградационных процессов, а также технологических приемов для расширения природного потенциала и его поддержания. В большинстве случаев внедрение успешных практик УЗП является залогом предотвращения деградации земель и достижения НБДЗ. Однако возможны ситуации, когда стабильное состояние земель обеспечено высоким природным потенциалом и не зависит от землепользования.
В данной работе предпринята попытка проанализировать и сгруппировать практики землепользования, применяемые в различных природных и экономических условиях в мире и в России, с учетом модифицированного алгоритма оценки DPSheIR и возможности достижения НБДЗ. В результате были определены некоторые положения.
1. Даны определения понятий «объект землепользования» и «модель УЗП». Объект УЗП - это целостный ландшафтно-хозяйственный объект с определенными границами на местности, в пределах
Таблица 2. Классы, типы УЗП и возможность достижения НБДЗ.
Класс и тип землепользования Возможность достижения НБДЗ
1. Природно-обусловленное УЗП
1.1. Высокий природный потенциал, хорошее регулярное самовосстановление (естественное восстановление) даже при интенсивной нагрузке Вероятность достижения НБДЗ -90-100%
1.2. Средний природный потенциал, самовосстановление идет медленно, но запас природного потенциала позволяет использовать объект без существенных вложений достаточно долго при интенсивной нагрузке НБДЗ не достигается, но потенциально может быть достигнут при применении соответствующих компенсационных и адаптационных технологий
1.3. Низкий природный потенциал, система хрупкая и быстро разбалансируется при превышении нагрузки НБДЗ не достигается, риск развития деградационных процессов высокий
2. Поддерживаемое УЗП
2.1. Высокий актуальный потенциал, природные и социально-экономические предпосылки используются в полной мере НБДЗ достигается
2.2. Средний актуальный потенциал, может быть поднят, есть доступные недоиспользованные природные резервы НБДЗ достигается, но риск развития деградационных процессов сохраняется
2.3. Низкий актуальный потенциал, может быть сильно поднят за счет недоиспользованных резервов без ухудшения НБДЗ НБДЗ не достигается, риск развития деградационных процессов высокий
3. Расширенное УЗП
3.1. Высокая степень расширенного УЗП, используются инновационные технологии, расширяющие природный потенциал системы НБДЗ достигается
3.2. Средняя степень расширенного УЗП НБДЗ достигается, риск развития деградационных процессов сохраняется
3.3. Расширение невозможно или присутствует в незначительном объеме, поскольку отсутствуют доступные технологии при существующих предпосылках НБДЗ не достигается, риск развития деградационных процессов высокий
4. Не относится к УЗП
4.1. Природное устойчивое функционирование (с нарастанием потенциала или стабильное состояние) НБДЗ достигается
4.2. Недоиспользование природного потенциала, без активного его снижения (небольшой стресс) НБДЗ достигается
4.3. Снижение природного потенциала, несмотря на попытки поддерживать и восстанавливать (стресс) НБДЗ не достигается
4.4. Снижение потенциала при активном содействии этому процессу (тенденция к деградации, возможно восстановление до исходного состояния) НБДЗ не достигается
4.5. Разбалансирование системы - деградация (достигнута точка невозврата, но функционирование продолжается в экстремально стрессовом состоянии, восстановление до исходного состояния невозможно) НБДЗ формально может быть достигнут, хотя общий потенциал крайне низок
4.6. Полная деградация (полная потеря системы, почти полное или полное отсутствие признаков исходного состояния) НБДЗ не достигается
Рис. 2. Оценка практики землепользования «Система земледелия с использованием технологии прямого посева» на примере ключевого объекта в Самарской области.
которого оценивается достижение НБДЗ и эффективность применяемых практик землепользования. Модель УЗП — это «центральный образ» совокупности практик и технологий, которые характеризуются определенным сходным набором технологических приемов, природными и социально-экономическими условиями и потенциалом, рисками деградации земель, возможностью и способами достижения НБДЗ.
2. Сформулированы подходы к типологии моделей УЗП и описана иерархия практик землепользования с выделением категорий «практика» — «модель» — «тип» — «класс».
3. Описаны 15 типов землепользования, объединенных в 4 класса, из которых три класса характеризуют модели устойчивого землепользования, а четвертый класс объединяет практики, которые нельзя признать устойчивыми. На основе разработанной типологии землепользования показано, что НБДЗ не всегда достигается в результате применения практик УЗП.
Дальнейшее развитие типологии моделей УЗП предполагает разработку типовых рекомендаций по практическим действиям, направленным на совершенствование практик землепользования на конкретных объектах.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Асаналиев А., Сыдыкбаев Т., Гареева А. 2018. Почво- и водосберегающие технологии в Центральной Азии. Бишкек. 204 с.
Безуглова О.С., Назаренко О.Г., Ильинская И.Н. 2020. Динамика деградации земель в Ростовской области // Аридные экосистемы. Т. 26. № 2 (83). С. 10-15. [Bezuglova O.S., Nazarenko O.G., Ilyinskaya I.N. 2020. Land Degradation Dynamics in Rostov Oblast // Arid Ecosystems. Vol. 10. No. 2. P. 93-97.] Березко О.В., Кочубей С.А. 2016. Основные факторы формирования устойчивого землепользования сельскохозяйственных организаций. Информационные системы поддержки принятия решений в АПК // Молодой ученый. № 6.3 (110.3). С. 7-10. [Электронный ресурс https://moluch.ru/archive/110/27236
(дата обращения 05.08.2020)].
Бобылев С.Н., Горячева А.А. 2019. Идентификация и оценка экосистемных услуг: международный контекст // Вестник международных организаций: образование, наука, новая экономика. № 1. С. 225-236.
Болданов Т.А., Мухин Г.Д. 2019. Экологическая адаптация сельскохозяйственного землепользования в условиях изменения климата в республике Бурятия // Аридные экосистемы. Т. 25. № 1 (78). С. 10-19. [Boldanov T.A., Mukhin G.D. 2019. Ecological Adaptation of Agricultural Land Use Under Climate Change in the Republic of Buryatia // Arid Ecosystems. Vol. 9. No. 1. P.7-14.]
Докучаев В.В. 1949. Избранные труды. М.: Изд-во АН СССР. 644 с.
Киселев С.В., Строков А.С., Белугин А.Ю. 2016. Прогнозирование развития сельского хозяйства России в условиях изменения климата // Проблемы прогнозирования. № 5. С. 86-97.
Красноярова Б.А., Орлова И.В., Плуталова Т.Г., Шарабарина С.Н. 2019. Ландшафтно-экологическая оценка засушливых земель Российско-Казахстанского приграничья для устойчивого землепользования // Аридные экосистемы. Т. 25. № 3 (80). С. 11-18. [Krasnoyarova B.A., Orlova I.V., Plutalova T.G., Sharabarina S.N. 2019. Landscape-Ecological Assessment of Dry Lands of the Russian-Kazakhstan Border Zone for Sustainable Land Use // Arid Ecosystems. Vol. 9. No. 3. P. 150-156.]
Куст Г.С., Андреева О.В., Зонн И.С. 2018. Деградация земель и устойчивое землепользование. Словарь-справочник. М. : Перо. 107 с.
Куст Г. С., Андреева О.В., Лобковский В.А., Костовска С.К. 2019. Методические подходы к разработке типологии моделей устойчивого землепользования // Экология урбанизированных территорий. № 3. С. 34-40.
Куст Г. С., Розов С.Ю., Стома Г.В., Андреев П.В. 2011. Педогеохимическая индикация особенностей устойчивого функционирования приволжской оросительной системы (Саратовская область) // Аридные экосистемы. Т. 17. № 2 (47). С. 5-17. [Kust G.S., Rozov S.Yu., Stoma G.V., Andreev P.V. 2011. Pedogeochemical indication of sustainable land use at the Privolzhskaya irrigation system (Saratov Region) // Arid Ecosystems. Vol. 1. No. 2. P. 74-82.]
Куст Г.С., Сампат Т.В., Джайн Н., Мотт Дж., Андреева О.В., Армстронг А., Чилдресс М., Рахимов Р.Н., Холов Н.С. 2016. Устойчивое землепользование и сопряженные проблемы окружающей среды: примеры решения средствами международных проектов в Таджикистане // Земельные ресурсы и продовольственная безопасность Центральной Азии и Закавказья / Ред. М. Конюшкова, П. В. Красильников. Рим: ФАО. С. 155-194.
Медведева О.Е. 2009. Проблемы устойчивого землепользования в России. М.: ООО «Типография ЛЕВКО», Институт устойчивого развития/центр экологической политики России. 104 с.
Сапанов М.К., Сиземская М.Л., Ахмеденов К.М. 2015. Этапы освоения и современное использование засушливых земель северного Прикаспия // Аридные экосистемы. Т. 21. № 3 (64). С. 84-91. [Sapanov M.K., Sizemskaya M.L., Akhmedenov K.M. 2015. Reclamation stages and modern use of arid lands in the northern Caspian region // Arid Ecosystems. Vol. 5. No. 3. P. 188-193.]
Стасюк Н.В. 2008. К некоторым проблемам почвоведения и землепользования в Дагестане // Аридные экосистемы. Т. 14. № 35-36. С. 83-93.
Устойчивое развитие: проблемы и перспективы. 2002. Вып. 1. Переход к устойчивому развитию: глобальный, региональный и локальный уровни. Зарубежный опыт и проблемы России. КМК. 444 с.
Устойчивое развитие: проблемы и перспективы. 2005. Вып. 2. Устойчивое развитие сельского хозяйства и сельских территорий. Зарубежный опыт и проблемы России. КМК. 617 с.
Устойчивое развитие: проблемы и перспективы. 2006. Вып. 3. Природопользование и устойчивое развитие. Мировые экосистемы и проблемы России. КМК. 446 с.
Устойчивое развитие: проблемы и перспективы. 2010. Вып. 4. Рациональное природопользование: международные программы, российский и зарубежный опыт. КМК. 412 с.
Устойчивое развитие: проблемы и перспективы. 2012. Вып. 5. Россия и ее регионы: интеграционный потенциал, риски, пути перехода к устойчивому развитию. КМК. 490 с.
Akhtar-Schuster M., Stringer L.C., Erlewein A., Metternicht G., Minelli S., Safrie U., Sommer S. 2017. Unpacking the concept of land degradation neutrality and addressing its operation through the Rio Conventions // Journal of Environmental Management. No. 195. P. 4-15.
CAWMP. Community Agriculture and Watershed Project, World Bank-GEF. 2011. The Important Environmentally Sustainable Land Management Methods. Dushanbe. 121 p.
Chasek P., Akhtar-Schuster M., Orr B.J., Luise A., Rakoto Ratsimba H., Safriel U. 2019. Land degradation neutrality: The science-policy interface from the UNCCD to national implementation // Environmental Science & Policy. No. 92. P. 182-190.
FAO. 2020 [Электронный ресурс http://www.fao.org/land-water/land/sustainable-land-management/slm-decision-making/ru (дата обращения 05.08.2020)].
Ziadat F., Bunning S., De Pauw E. 2018. Планирование использования земельных ресурсов для устойчивого управления землепользованием. Отдел земельных и водных ресурсов. Рабочий документ. Рим: Продовольственная и Сельскохозяйственная Организация Объединённых Наций. 76 с.
Global Environment Facility [Электронный ресурс https://www.thegef.org/topics/sustainable-land-management (дата обращения 06.08.2020)].
GLO. 2017. United Nations Convention to Combat Desertification. The Global Land Outlook, 1st ed. Bonn, Germany. 336 p.
GLO. 2019. United Nations Convention to Combat Desertification. The Global Land Outlook, Northeast Asia Thematic Report. Bonn, Germany. 84 p.
Glazyrina I.P., Faleychik L.M., Zabelina I.A. 2018. Transaction costs and green economy potential in Russian regions // IOP Conference Series: Earth and Environmental Science. October 2018. No. 190 (1): 012008. 8 p.
IUCN. Land Degradation Neutrality: implications and opportunities for conservation. 2nd ed. 2015 [Электронный ресурс https://www.iucn.org/downloads/tech_brief_land_degradation_neutrality_ver4.pdf (дата обращения 06.08.2020)].
Kust G., Andreeva O. 2014. The science of making land adapted to climate change - an attempted assessment. The 5th International Conference on Drylands, Deserts and Desertification Healthy Lands // Healthy People. November 1720, 2014. Blaustein Institutes for Desert Research Sede Boqer Campus of Ben-Gurion University, Israel. 35 p.
Kust G., Andreeva O., Cowie A. 2017. Land Degradation Neutrality: Concept development, practical applications and assessment // Journal of Environmental Management. No. 195. P. 16-24.
Kust G.S., Andreeva O.V., Lobkovskiy V.A. 2020. Land Degradation Neutrality: The Modern Approach to Research on Arid Regions at the National Level // Arid Ecosystems. No. 10. P. 87-92.
Lal R. 2009. Laws of sustainable soil management // Agronomy for Sustainable Development. No. 29. P. 7-9.
LDN Fund. 2017 [Электронный ресурс https://www.cbd.int/financial/un/unccd-ldnfund2017.pdf (дата обращения 06.08.2020)].
Liniger H., Mekdaschi R., Moll P., Zander U. 2017. Making sense of research for sustainable land management. 304 p.
Montanarella L., Panagos P. 2021. The relevance of sustainable soil management within the European Green Deal // Land Use Policy. No. 100. 6 p.
Montanarella L., Pennock D.J., McKenzie N., Badraoui M., Chude V., Baptista I., Mamo T., YemefackM., Aulakh M.S., Yagi K., Hong S.Y., Vijarnsorn P., Zhang G.L., Arrouays D., Black H., Krasilnikov P., Sobocka J., Alegre J., Henriquez C.R., Mendonga-SantosM. de L., Taboada M., Espinosa-Victoria D., AlShankiti A., AlaviPanah S.K., MustafaElsheikh E.A. El, Hempel J., ArbestainM.C., Nachtergaele F., VargasR. 2016. World's soils are under threat // Soil. No. 2. P. 79-82.
Orr B.J., Cowie A.L., Castillo Sanchez V.M., Chasek P., Crossman N.D., Erlewein A., Louwagie G., Maron M., Metternich G.I., Minelli S. 2017. Scientific conceptual framework for land degradation neutrality // A Report of the Science-Policy Interface. United Nations Convention to Combat Desertification (UNCCD), Bonn, Germany. 128 p.
Reed M.S., Buenemann M., Atlhopheng J., Akhtar-Schuster M., Bachmann F., Bastin G., Bigas H., Chanda R., Dougill A.J., Essahli W., Evely A.C., Fleskens L., Geeson N., Glass J.H., Hessel R., Holden J., Ioris A.A.R., Kruger B., Liniger H.P., Mphinyane W., Nainggolan D., Perkins J., Raymond C.M., Ritsema C.J., Schwilch G., Sebego R., Seely M., Stringer L.C., ThomasR., Twomlow S., Verzandvoort S. 2011. Cross-scale monitoring and assessment of land degradation and sustainable land management: A methodological framework for knowledge management // Land Degradation & Development. No. 22. P. 261-271.
Salaisook P., Faysse N., Tsusaka T.W. 2020. Reasons for adoption of sustainable land management practices in a changing context: A mixed approach in Thailand // Land Use Policy. No. 96: 104676.
Sanz M.J., Vente J. de, Chotte J.-L., Bernoux M., Kust G., Ruiz I., Almagro M., Alloza J.-A., Vallejo R., Castillo V., Hebel A., Akhtar-Schuster M. 2017. Sustainable Land Management contribution to successful land-based climate change adaptation and mitigation // A Report of the Science-Policy Interface. United Nations Convention to Combat Desertification (UNCCD), Bonn, Germany. 170 p.
Sustainable land use for the 21st century. 2012 [Электронный ресурс https://sustainabledevelopment.un.org/content/documents/1124landuse.pdf (дата обращения 06.08.2020)].
UNCCD. 2013. ICCD/COP (11)/CST/2. Refinement of the set of impact indicators on strategic objectives 1, 2 and 3 // Recommendations of the ad hoc advisory group of technical experts. Windhoek, Namibia, 17-20 September 2013. 38 p.
UNCCD. 2016. Land Degradation Neutrality: The Target Setting Programme. 20 p.
UNCED. 1992 [Электронный ресурс https://sustainabledevelopment.un.org/milestones/unced (дата обращения 06.08.2020)].
UNDP. 2020 [Электронный ресурс https://www.undp.org/content/undp/en/home/ourwork/global-policy-centres/sustainable_landmanagement/slm/ (дата обращения 06.08.2020)].
WOCAT Database. 2020 [Электронный ресурс https://www.wocat.net/en/global-slm-database (дата обращения 06.08.2020)].
Xie H., Zhang Y., Wu Z., Lv T. 2020. A bibliometric analysis on land degradation: Current status, development, and future direction // Land. No. 9. 37 p.
