CC BY
60
УДК 811.162.4'255
Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2013. Вып. 1
В. С. Князькова
СОВРЕМЕННАЯ СЛОВАЦКАЯ ЛИТЕРАТУРА В АНГЛИЙСКИХ ПЕРЕВОДАХ
Словакия для англоязычного мира — страна пока что малоизвестная. Изучение словацкого языка, проведение культурных мероприятий, связанных со Словакией, переводы словацких художественных произведений в США или Британии — случаи единичные, в основном инициированные эмигрантами, выходцами из Словакии и их потомками.
Причин тому несколько: это и неизвестность самой Словакии как самостоятельного государства, и относительно недавнее начало развития словацкой литературы на национальном языке, и немногочисленность по-настоящему крупных словацких деятелей культуры. Однако в случае с англоговорящими странами стоит говорить еще и об исторически сложившейся самодостаточности англоговорящих культур, затрудняющей восприятие не только словацкой, но и любой другой иноязычной литературы. По словам британской поэтессы и редактора Фионы Сэмпсон, «это явление — часть британской культуры, где переводная литература издается и читается относительно мало. И признания здесь добиваются немногие. <...> Британская книжная культура непреодолимо одноязычна. А если и встречается здесь литература иных народностей, то в большинстве случаев таких, которые когда-то принадлежали Британской империи и исторически близки как Британии, так и друг другу. Такие страны, как Индия, ЮАР, Австралия, Новая Зеландия, США, Канада, поставляют на Британский рынок такое количество успешных прозаиков (здесь и далее перевод мой. — В. К.)» [1, s. 94], что Британия не испытывает потребности в обращении к менее знакомым для нее культурам.
С этой точки зрения кажется невероятным, что неизвестная и к тому же весьма специфическая словацкая литература может получить распространение в англоязычном мире. Кроме того, нельзя забывать и об отсутствии традиции восприятия словацкой литературы, которая до 1989 г. была недоступна для западных стран. Фиона Сэмпсон также обращает внимание и на такое препятствие, как престиж издательства. Она подчеркивает, что «в отличие от некоторых других стран критика в Великобритании не обращает никакого внимания на книги, изданные за собственный счет. Это означает, что если критики или читатели не знакомы с издательством, как это происходит с книгами, вышедшими заграницей, книга будет полностью проигнорирована» [1, s. 97]. Публиковать сегодня в Британии словацкую литературу — значит впервые представлять автора британской публике. Единственная возможность при этом вызвать интерес у читателей — привлечение их надежностью фирменного знака известного издательства.
По данным Ф. Сэмпсон, на 2004 г. «в Великобритании не вышла ни одна книга словацкого автора». Однако по нашим сведениям, не считая отдельных рассказов или стихотворений в антологиях, к этому времени в Великобритании вышел роман Ладислава Мнячка «Ako chuti moc» (опубл. в 1968) (англ. The Taste of Power, 1967, пер. Пол Стивен-
Князькова Виктория Сергеевна — канд. филол. наук, доцент, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: kniazkova@yahoo.com
© В. С. Князькова, 2013
сон); а в 2007-2008 годах в лондонском издательстве Garnett Press была опубликована трилогия Петра Пиштянека Rivers of Babylon в переводе Петра Петро. Однако эти единичные явления пока, к сожалению, мало меняют ситуацию, описанную еще в 2000 г. британским словакистом Джеймсом Партриджем в «Энциклопедии художественных переводов на английский язык» (Encyclopedia of Literary Translation into English [2]). Говоря о восприятии словацкой литературы XIX — начала XX века, Дж. Партридж с сожалением констатирует отсутствие качественных переводов, способных представить словацких авторов как значительных литературных фигур. Все переводы и антологии нацелены лишь на ознакомление американских словаков второго и третьего поколений с творчеством страны их предков. Дж. Партридж высказывает также удивление тому, что ничуть не лучше обстоит дело и с литературой середины XX века, несмотря на то что, по словам исследователя, в период коммунизма словаки выражали гораздо большее сопротивление идеологии, чем, например, чехи. А словацкий писатель «Альфонс Беднар был одним из первых писателей в социалистических странах, заговоривших о моральных аспектах коммунизма (уже с 1954 года)... Беднар остается непереведен-ным. Кажется, только один писатель середины XX века — Ладислав Мнячко — произвел какое бы то ни было впечатление в англоговорящих странах. Мнячко был известным диссидентом, открыто высказывающим свое мнение и не желающим подчиниться господствовавшему режиму, написавшим уже в 1964 году о злодеяниях сталинизма в Словакии. <...> Современные словацкая проза и поэзия продолжают оставаться без внимания» [2, p. 1294]. Дж. Партридж утверждает, что «словацкая литература не оставила никакого следа в сознании англоязычной аудитории, но такое равнодушие абсолютно незаслуженно; можно заметить, что на языки восточной Европы словацкая литература переводится в достаточно большом объеме, и в Германии и Франции интерес к ней довольно высок» [2, p. 1294].
Почти все существующие английские переводы словацкой литературы были изданы в США, многие из них в штате Пенсильвания, где исторически образовалось самое большое поселение эмигрантов из Словакии и где в университете Питтсбурга (The University of Pittsburgh), единственном в США!, существует курс словацкого языка и культуры. Всего насчитывается около 85 переводов произведений словацкой литературы; все выполнены в XX веке; самый ранний из них — перевод 1929 г. стихотворения Яна Ботта 1860 г. «U hrobu Jána Kollára» (At the Tomb of Jan Kollár); 32 перевода были выполнены после 1989 г., причем некоторые сделаны с переводов, в основном с чешских, например, Янко Йесенски «Demokrati», 1934 (The Democrats, 1961), Рудольф Яшик «Mrtvi nespievajú», 1961 (Dead Soldiers Don't Sing, 1963) или Ладислав Мнячко «Smrf sa volá Engelchen», 1956 (Death is Called Engelchen, 1961); в некоторых случаях с немецких, например, Ладислав Мнячко «Ako chutí moc», 1968 (The Taste of Power, 1967) [3]. Некоторые из английских переводов были выполнены самими авторами — американскими словаками (Милан Ковачович, Workin at the U; Рудольф Дилонг, With Christ in His Passion).
Последними переводами словацких произведений на английских язык являются романы одних из самых популярных в Словакии писателей Петра Пиштянека "Rivers of Babylon", Максима Е. Маткина «Polnocny denník» и Павла Виликовского «Vecne je zeleny...». Первые два романа переведены канадским словаком Петром Петро, последний — американским словаком Чарльзом Сабатосом.
Первая часть трилогии Петра Пиштянека "Rivers of Babylon" [4] стала одним из очень немногих словацких произведений, удостоенных внимания в Великобритании: в 2008 г. роман был номинирован на премию газеты Independent за лучшую переводную книгу года [5]. Хотя "Rivers of Babylon" и не попал в финальную шестерку, он получил особое одобрение жюри. Когда в 1991 г. роман "Rivers of Babylon" вышел в Словакии, это стало событием, обозначившим переломный момент в развитии всей словацкой литературы. Именно после этого произведения всем стало ясно, что началась новая эпоха, названная позже словацким постмодернизмом, не только в литературе, но и в жизни. По утверждению британской газеты Independent, произведение П. Пиштянека стало «словно разорвавшейся бомбой сатиры как на социализм, так и на капитализм» [6]. П. Пиштянек как никто другой понял сатирическую сторону постсоциалистического развития страны и претворил в жизнь известное изречение древнеримского поэта-сатирика Д. Ю. Ювенала «в такие времена трудно не писать сатир» [6].
Кроме актуальной тематики причиной моментального успеха книги стал яркий образ главного героя романа Раца — простого деревенского жителя, приехавшего в Братиславу работать кочегаром в котельной самой престижной братиславской гостиницы «Ambassador», чтобы, заработав достаточно денег, вернуться в родную деревню и взять в жены любимую девушку. Но история поворачивается иначе, и Рац становится владельцем упомянутой гостиницы и главой преступного мира Братиславы.
Переводчику Петру Петро, профессору Университета Британской Колумбии (The University of British Columbia) в Ванкувере, пришлось столкнуться с трудностью адекватной передачи такого антигероя для англоязычного читателя. Если для создания образа проституток, сутенеров и бандитов английский язык предлагает богатый выбор средств, то передача особенностей характера самого Раца требует от переводчика немалой изобретательности. Дело в том, что Рац происходит из южной Словакии, населенной венгерскими словаками. В его поведении просвечивает ментальность этого национального меньшинства, с одной стороны, сознающего себя меньшинством, угнетенным и обиженным, с другой — верящего в скорое исправление досадной исторической ошибки (Словакия еще совсем недавно сама была венгерской провинцией). Словацкий читатель, знакомый с такими характерами, воспринимает Раца как простолюдина, ограниченного своей средой, воспитанием, недостатком образования и т. д., но в то же время обладающего здравым смыслом и потому способного адекватно оценить ситуацию, обратив ее в свою пользу, не мучаясь излишними размышлениями или рассуждениями. Пиштянек, таким образом, создает образ, являющийся пародией на «маленького человека», традиционный для словацкой литературы (Йозеф Мак в романе Й. Ц. Гронского или герой Ивана Стодолы Йожко Пучик).
В англо-американской среде, незнакомой ни со Словакией, ни с подобными типажами, трудно воссоздать авторский замысел. Первые варианты перевода, которые П. Петро предложил для прочтения своим англоязычным коллегам, подтвердили невозможность передачи черт главного героя лишь средствами перевода. Первые читатели восприняли Раца и окружающих его персонажей как душевнобольных или умственно-отсталых. После долгих поисков верного решения переводчик пришел к выводу о том, что единственным выходом в этой ситуации являются дополнения и комментарии к английскому тексту. Так, переводной вариант был дополнен информацией о том, каково происхождение Раца, как это отражается на его сознании и поведении.
Судя по англоязычным статьям, посвященным роману П. Пиштянека, переводчик принял верное решение, поскольку восприятие героя романа в них очень близко пониманию его словацкими читателями. В англо-американской среде образ Раца сводится к параллели с варваром, разрушившим Рим.
Другое своеобразное явление современной словацкой литературы — пять невероятно успешных в Словакии романов автора с псевдонимом «Максим Е. Маткин», личность которого остается неизвестной. Основная тема всех его книг — взаимоотношения молодых людей, показанные с точки зрения главного героя, ищущего любви и понимания со стороны друзей и семьи.
Петер Петро перевел на английский первый из пяти романов, вышедший в 2002 г. под названием «Polnocny dennik» (Midnight Diary). Феноменальный успех романа в Словакии объясняется удачным совмещением серьезной и всегда актуальной темы человеческих взаимоотношений и комичной манеры повествования.
Одной из трудностей, с которыми переводчик столкнулся при работе с оригиналом, была передача функциональных прозвищ некоторых героев романа, в частности персонажа, прозванного Jezisko из-за его невинно-улыбающегося выражения лица, с которым он всегда знакомился с девушками. Само по себе слово Jezisko не вызывает проблем при переводе на английский язык, предлагающий множество вариантов: Baby Jesus, Little Jesus, Infant Jesus или Christ child. Ни один из этих вариантов, однако, невозможно применить в контексте романа. Дело в том, что в словацкой культурной традиции персонаж Jezisko имеет весьма отдаленную связь с Иисусом Христом. В представлении словаков Jezisko однозначно ассоциируется с детьми, подарками на Рождество, добротой и простодушной сердечностью, что никак не соответствует английскому Baby Jesus, фигурирующему исключительно в религиозном контексте. Использование такого варианта не только бы не объясняло причину прозвища, т. е. невинно-милую улыбку на лице героя, но и звучало бы как богохульство.
Переводческим решением стало использование имени, которое в англо-американской культуре хотя и ассоциируется с религией, но напрямую с ней не связано — Smiling Buddha. Такой перевод не только позволил избежать провокационности английского текста, но и легко вписался в образ героя, не нарушив структуры произведения.
Так, культурно-исторические особенности той или иной страны, отражаясь в художественном тексте, становятся подчас тяжело преодолимым препятствием на пути создания адекватного его перевода. А особенности словацкой культуры все еще продолжают оставаться тайной для большинства иных народов.
Значительной международной оценкой словацкого литературного творчества последних десятилетий стала премия Виленицы (литературная премия, которую ежегодно вручают писателям Восточной и Центральной Европы в живописной карстовой пещере Виленица на западе Словении), полученная в 1997 г. Павлом Виликовским. П. Виликовски — самый яркий представитель словацкого постмодернизма, наиболее успешный современный прозаик, известный переводчик англо-американской литературы. Особенностью прозы П. Виликовского является остроумное и шутливое отношение к языку: каламбуры, чешские слова в словацком тексте, псевдолингвистические исследования в художественном произведении — все это делает перевод произведений писателя весьма трудной задачей. Чарльз Сабатос, переводивший роман «Vecne je zeleny...», при сотрудничестве с автором справился с этой задачей прекрасно, в ре-
зультате чего в 2002 г. в американском издательстве Northwestern University Press вышел перевод романа под названием "Ever Green is.."
Роман представляет собой монолог главного героя — бывшего шпиона, рассказывающего о своих похождениях. В некоторых случаях для сохранения авторской идеи переводчику приходится прибегать к дополнительным разъяснениям, например при переводе следующих рассуждений главного героя об отсутствии во многих языках эквивалента словацкому слову vyklepok:
Ako by si prosta indicka rodina uvarila na ranajky vajtcka namakko? Z tohto hl'adiska mozno nazvat stasttm, ze prosta indicka rodina sa k vajtckam vobec nedostane. У indickom ja-zyku nejestvuje slovo pre vyklepok, co je jasny dosledok dlhych rokov kolonialnej poroby; zatial co ta ista skutocnost, ze totiz vyraz vyklepok nenajdete ani v anglictine, je, naopak, dosledkom dlhych rokov kolonialnej nadvlady [7, s. 15].
How would a simple Indian family cook their soft-boiled eggs for breakfast? From this point of view, it is sheer luck that a simple Indian family never gets any eggs at all. In Hindi, therefore, there is no special word for vyklepok (those cracked eggs sold half-price in Slovak groceries): a clear consequence of their long years of colonial bondage. The same fact, namely the lack of an English equivalent, is on the contrary a consequence of the long years of their colonial supremacy [8, p. 14].
Там, где автор выстраивает игру слов в рамках словацкого языка, у переводчика появляется больше возможностей для творческого подхода. Так, оказавшись на тайной миссии в Словакии, шпион объясняет:
Davno som uz tUzil obcovat s prostym slovenskym ludom a ani tri dni stravene priamo na slovenskej pode — oni sami ju volaju. hruda, a mustm povedat, ze vystizne: je strasne hru-dovita — nedokazali tu.to tUzbu v mojej hrudi celkom udusit. Vravel som hrudi, h-r-u-d-i, nie hrude [7, s. 95].
В этом случае Ч. Сабатос подобрал относительно близкие по смыслу эквиваленты к обоим словам, участвующим в каламбуре: soil к слову hruda и soul к слову hrud:
I had longed to connect with simple Slovak people and even three days spent directly on Slovak soil — Slovaks themselves call it lumpy, aptly, I must say: it is terribly lumpy — did not manage to completely stifle this longing in my soul. I said, soul' this time, s-o-u-l, not soil [8, p. 87].
Ситуация, вызвавшая самое большое количество трудностей, описывается в последней главе романа, где шпион, соблазняя словацкую пастушку, притворяется чешским туристом и изучает при этом чешско-словацкий словарь:
Uz po kratkom listovant — sustanie papiera som nenapadne zakryval hlasnymi vzdych-mi — som sa presvedcil, ze je to mimoriadne vydarene dielko, strucne a prehladne. Za necele dve minUty som si ho prezrel od a (ackoli = hoc, hoci, advokat = pravotar, angrest = egres, ano = hej, arch = harok, at = nech) az po z (zacpa = zapchanie, zapomenouti = zabudnUt, zasoba = hotovizen). Lahka nezavazna konverzacia sa da viest takmer o comkolvek, priznam sa vsak, ze uvedene slova neposobili na mna velmi inspirujUco.
Hoci som pravotar, z egresov mam zapchanie, prehodil som bodro, ale nedockal som sa odpovede [7, s. 111] .
Комичность ситуации заключается в том, что словаки и чехи без труда понимают друг друга, а чешско-словацкие дифференциальные словари содержат слова, отлич-
ные в двух языках, процент которых не так уж велик. Далеко не все культуры знакомы с подобным явлением, что сказалось на переводах романа на венгерский, словенский и французский языки. Во всех этих переводах перечисленный список чешских и словацких слов пропущен — воспроизведено лишь последнее предложение, теряющее свой смысл без предварительного контекста. Английский же переводчик нашел решение в использовании британского и американского вариантов английского языка. Условия для успешного перевода были следующими: нужны были очевидно британские и американские варианты слов, не связанные при этом со специфическим британским или американским контекстом, чтобы не нарушить словацкий фон; кроме того, действие происходило в 1919 г., поэтому выбранные слова не могли быть слишком современными; и, конечно, все британские варианты, как чешские в оригинале, должны были начинаться на А и на Z. Результат оказался следующим:
After leafing through [the dictionary] briefly — I tried to cover the rustling of the paper with clearly audible sighs — I found out that it was an exceptionally well-done work, concise and well-arranged. In less than two minutes I had looked from A: advert — ad, advocate — attorney, aeroplane — airplane, angry — mad, aubergine — eggplant, autumn — fall, to Z: zed — z, zip — zipper, zone — belt. You can have a light, inconsequential conversation about anything, but I have to confess that the words that I found did not strike me as very inspiring.
"Ads for attorneys make me mad as an eggplant", I said merrily, but I didn't get any response [8, р. 102].
Итоговое предложение не только содержит наименование профессии, еды и физического состояния, как и в оригинале, но и является логичным и ярким завершением описанной ситуации.
Только такие переводы, выполненные ответственно и талантливо, могут способствовать приобретению мирового признания своеобразной и колоритной словацкой литературой.
Литература
1. Sampson F. Publikovanie prekladovej poezie vo Velkej Britanii: slovenska skusenost' // Slovo a svet (perspe-ktivy prekladania slovenskej literatury). Bratislava: Literarne informacne centrum, 2004. S. 92-101.
2. Partridge J. Slovak: Literary Translation into English // Encyclopedia of Literary Translation into English. Vol. 1-2 / ed. O. Classe. London; Chicago: Fitzroy Dearborn Publishers. Vol. 2. P. 1292-1295.
3. Votruba M. Links to Slovak literature in English and Slovak-American works. URL: http://www.pitt. edu/~votruba/sstopics/slovakliteratureinenglish.html (дата обращения: 23.11.2012).
4. Pist'anek P. Rivers of Babylon. Bratislava: Archa, 1991. 286 p.
5. Pist'anek P. Rivers of Babylon. London: Garnett, 2007. 259 p.
6. Evans J. Rivers of Babylon by Peter Pist'anek, transl. P. Petro // Independent. 2008. 25 Jan. URL: http:// www.independent.co.uk/arts-entertainment/books/reviews/rivers-of-babylon-by-peter-pistanek-trans-peter-pet-ro-773519.html (дата обращения: 23.11.2012).
7. Vilikovsky P. Vecne je zeleny... Bratislava: Slovensky spisovatel, 1989. 85 s.
8. Vilikovsky P. Ever Green is. Evanston: Northwestern University Press, 2002. 193 p.
Статья поступила в редакцию 6 декабря 2012 г.
