CC BY
33
УДК 316.005
Е.Д. Шетулова СОВРЕМЕННАЯ РОССИЯ: К ПРОБЛЕМЕ СУБЪЕКТИВНОГО ИЗМЕРЕНИЯ СОЦИАЛЬНОГО ПРОЦЕССА
НИЖЕГОРОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
ИМ. Р.Е. АЛЕКСЕЕВА
Любая страна проходит собственный путь развития, в чем-то являющийся уникальным. Эта уникальность включает в себя в качестве своей составной части те реальные силы, которые собственно и «двигают» исторический процесс. Современная Россия, как и ряд других стран, стремится достичь постиндустриального уровня развития. Достижение этого уровня обусловливает необходимость выявления тех групп населения, которые могут выступать носителями постиндустриального уровня развития. Соответственно в центре данной статьи рассмотрение проблем, связанных с формированием постиндустриального общества в России и основных требований, предъявляемых к субъекту современного производства и общественного развития в специфических условиях нашей страны.
Ключевые слова: социальный субъект, общество, исторический процесс, постиндустриальное общество, информационное общество, общество знания.
Глубокий характер и неоднозначное содержание перемен в отечественном социуме, имеющих своей стратегической целью создание условий для перехода страны на ступень постиндустриальной цивилизации, к которой, так или иначе, движутся все развитые страны, содержит достаточное количество интересных проблем. К таковым можно отнести и проблему субъекта современного социального процесса. Подчеркнем, в связи с этим, что анализ социального процесса под углом зрения его субъектов позволяет обнаружить те реальные силы, которые в нем участвуют или могут участвовать в смысле осуществления действительного движения в сторону постиндустриальной цивилизации. Цель данной статьи состоит в попытке определения того социального субъекта, который может выступить в качестве носителя постиндустриализма на современном этапе развития нашей страны, в тех специфических конкретно-исторических условиях, что сложились на сегодняшний день.
Социальный субъект: вопрос сущности
Первый вопрос, который возникает при обращении к заявленной проблеме - это вопрос о содержании понятия «субъект». Анализ истории философии показывает длительное становление этого понятия. Согласно Н.И. Яблоковой, по этому вопросу можно выделить следующие этапы становления:
(1) - от античности до Декарта, когда отождествлялись признаки «субъектности», «субстанциональности»;
(2) - от Спинозы - Декарта до немецкой классической философии, когда был выделен специфический феномен субъективности, отличный от субстанции;
(3) - немецкая классическая философия и марксизм, когда разрабатывается идея причастности человека к общественной жизни, к истории общества;
(4) - социальная философия и философия истории ХХ века, когда одновременно наблюдаются две тенденции, с одной стороны, индивидуализации социального субъекта, а с другой стороны, начинает ставиться вопрос о совокупном субъекте.
Результатом этого долгого развития понятия выступает то, что в современный период «субъект» рассматривается как «носитель» активной познавательной и преобразовательной деятельности. Причем субъект, будь то личность, группа или общество (в данном случае -все эти образования есть социальные субъекты) воплощает в себе активное начало. Отсюда
активность, деятельность, сознание, общение выступают в качестве атрибутивных характеристик субъектности [1, с.82-83]. Без активного, деятельного начала, выступающего как некое фундаментальное свойство субъекта, невозможно никакое социальное движение, никакой процесс реформирования и т.п.
Отметим, прежде всего, что социальный субъект не есть неизменная «величина», он менялся и меняется по ходу социально-исторического процесса, что показывает даже достаточно краткое обращение к истории. Рассматривая в этом смысле историю России прошедшего ХХ века, мы открываем для себя много интересных и поучительных проблем.
Социальный субъект: специфика России
И отечественная, и западная социально-философская мысль, по большей своей части, подчёркивает самобытность России в её историческом движении. Подчёркивает вплоть до абсолютизации данного момента. Любая абсолютизация, конечно, есть метафизическая крайность. Однако любая страна, хоть и подчиняется божеским и человеческим законам, безусловно, обладает своей известной спецификой.
Особенности исторического развития России к концу XIX - началу ХХ века привели нашу страну к острому кризису, который потребовал поиска неординарного выхода из ситуации. Проблема заключалась в том, что в европейских странах к этому времени сформировалась промышленная цивилизация, в России же только намечался переход от земледельческого этапа к промышленному. Этот процесс возникновения индустриальной цивилизации в нашей стране осложнялся существованием социальной архаики, наличием многих институтов и идей, плохо или вовсе несовместимых с промышленным этапом развития. Отсюда объективно возникла задача необходимости преобразования или хотя бы нейтрализации этих институтов и идей. Для решения этой и других взаимосвязанных с ней задач был необходим соответствующий социальный субъект, который мог бы сыграть решающую роль в утверждении общества, обладающего более высокой производительностью труда, иной ступенью развития общественного сознания и т.д. И в данном аспекте снова выявилась специфика России.
В Европе социальным субъектом, «сыгравшим» фундаментальную роль в движении обществ к индустриальной цивилизации, была буржуазия. В России аналогичную роль она выполнить не смогла. Не смогла именно в силу конкретно-исторических условий общественного развития нашей страны. Как показал анализ и отечественных, и западных исследователей, Россия достаточно долго была самодостаточной, замкнутой страной, не вовлечённой полностью в иерархию мировых связей. Этот аспект хорошо был показан в работах Ф. Броделя, подчёркивавшего, что Россия сама себе долго мир-экономика [2, с. 481-506]. Так же хорошо известно, что И. Валлерстайн развивает сходные идеи относительно России. В том числе, через акцентацию момента поздней интеграции нашей страны в капиталистический мир-экономику, которая произошла, по его мнению, лишь в XVIII веке [3]. Отечественные исследователи (в частности, В.Г. Хорос) долгое время исходили из концепции эшелонированного распространения капитализма, согласно которой можно выделить три эшелона такого развития. Первый - классический капитализм XVI-XIX веков в Западной Европе и Северной Америке. Второй - охват капитализмом ряда регионов мира в конце XVIII - первой половине XIX века, прежде всего России, Японии, Турции, Балкан, Бразилии. Третий - «приход» капитализма в бывшие колониальные и зависимые страны Азии, Африки и Латинской Америки в конце XIX - середине XX века [4, с. 58].
Ф. Бродель и И. Валлерстайн, с одной стороны, и В.Г. Хорос, с другой стороны, исходят из разных методологических и мировоззренческих оснований. Однако это делает ещё более «выпуклой» специфику исторического пути России, включая особенности становления и развития капиталистической стадии этого пути. Разумеется, данные конкретно-исторические
обстоятельства, в свою очередь, обусловили и своеобразие русской буржуазии как социального субъекта. Субъекта, не сумевшего в должной мере выполнить свою миссию.
Достаточно позднее развитие капитализма в нашей стране в сравнении с рядом других европейских стран, позднее «включение» в мировые связи привело к тому, что русская буржуазия оказалась «заключённой» в рамки определённой, по сути, первой стадии собственного развития. Со своей стороны, это подтверждает анализ сущности и развития буржуазии, представленный в работах М. Вебера и К. Маркса.
М. Вебер в одной из своих хрестоматийных работ выявляет и исследует два типа «экономических людей» (капиталистов). Соответственно он выявляет два типа самого капитализма, сосуществующих рядом, связанных между собой, но при этом обладающих различным существом. Первый - купеческий, торговый или авантюрный. Здесь «господствует» экономический человек первого типа. Ему свойственно, главным образом, занятие продажей и перепродажей (спекуляцией). Вырученное экономический человек этого типа использует для того, чтобы есть, пить, жить на широкую ногу. Второй - рациональный, продуктивный или промышленный. Здесь «господствует» экономический человек второго типа. Вектор его деятельности направлен на создание всё новой и новой продукции. С вырученным он поступает иначе, нежели экономический человек первого типа. Деньги - это прежде всего средство создания соответствующего промышленного предприятия, на котором должно много и хорошо работать [5, с. 70-96].
К. Маркс также считал, что существует далеко не единственный путь формирования буржуазии. В частности, исследуя генезис капитализма, он пришел к выводу, что при определенных конкретно-исторических условиях, производство может оказаться подчиненным купечеству. И этот путь, как писал Маркс «сам по себе не ведет к перевороту в старом способе производства, так как он скорее консервирует и удерживает его как свою предпосылку» [6, с. 367]. Думается, что приведенные размышления Вебера и Маркса о типах капиталистов и самого капитализма с полным основанием могут быть отнесены на счет русской буржуазии, которая, по всей видимости, не вышла ко второй половине XIX - началу XX века из первой стадии своего развития полностью, что и объясняет ее слабость и невыполнение ею своей исторической миссии.
Итак, конец XIX - начало XX веков был для нашей страны периодом непростого, в известной мере мучительного, но необходимого перехода от феодального - патриархального, традиционного общества к индустриальному. Субъектом такого перехода, в силу специфики исторического пути России, на чем мы столь подробно остановились, оказался тогда рабочий класс и революционная интеллигенция. Другой вопрос, что было бы, если бы данный переход осуществлялся через деятельность иного социального субъекта. Однако переход к индустриальному обществу совершился. Но историческое движение на этом моменте отнюдь не остановилось.
Любая, как формирующаяся, так и сформировавшаяся социальная, политическая, экономическая система, периодически испытывает определенное неравновесие, кризис, который может приобретать разные формы. В СССР с начала семидесятых годов ХХ века наступил такого рода системный кризис. На наш взгляд, суть этого кризиса заключалась в следующем. Он являлся национальным выражением общемирового кризиса машинного способа производства, так как индустриальная цивилизация приблизилась к пределам собственного развития, и в ней начали формироваться основания нового этапа в технологическом и социальноэкономическом планах. СССР, ставший к этому моменту индустриальной страной, не смог избежать этого кризиса фордистско-тейлористской организации производства. В такой исторический момент вновь возник вопрос о том, какой же социальный субъект будет осуществлять необходимые стране преобразования.
По существу, в этом, рассматриваемом нами, смысле, и перестройка конца восьмидесятых - начала девяностых годов ХХ века, и период радикальных реформ выступают как своеобразный поиск ответа на этот вопрос. Ибо оба этих периода, несмотря на всю свою раз-
ность, имели своей стратегической целью создание условий для перехода к новой ступени цивилизации. Однако это оказалось весьма непростой проблемой и в теоретическом, и в организационно-политическом смысле. Проблема оказалась сложной и в том плане, что дискуссионным выступает вопрос о природе той ступени цивилизации, которая идет на смену индустриальному обществу.
Современная Россия: ориентиры развития
Понятно, что ступени исторического движения и человеческой цивилизации в целом и любой отдельной страны могут быть выявлены и обозначены, исходя из разных оснований. Основания эти могут носить как социально-экономический, так и характер технологического детерминизма, а также и иной характер. Однако если рассматривать исторический процесс, как смену ступеней технологического производства, то имеет смысл обратиться к известному членению его на доиндустриальную, индустриальную и постиндустриальную стадии. Данный подход, конечно, обладает определенными издержками, которые носят весьма серьезный характер. Основной из этих издержек выступает некоторая расплывчатость термина «постиндустриальное общество», поскольку само по себе индустриальное производство пока никуда еще не исчезло и, по сути, нет никаких тенденций, указывающих на возможность такого исчезновения.
Эта расплывчатость, как нам представляется, одним из своих следствий имеет ряд попыток более четко дать «наименование» этой ступени цивилизационного развития. Так, в начале шестидесятых годов прошлого века в Японии и США появляется термин «информационное общество». Появляется у ряда авторов и в разных версиях. Можно назвать работы А. Тоффлера, М. Пората, М. Рубина, Й. Масуды, Т. Стоуньера, Р. Катца, М. Кастельса,
Э. Гидденса [7, с. 30]. При этом, к примеру, по мнению Н.В. Басова, «версия «информационного общества» зародилась в недрах постиндустриализма и связана с определением нового состояния цивилизации через анализ его отдельных признаков, в данном случае информационных процессов» [7, с. 29].
По нашему мнению, термин «информационное общество» гораздо более конкретен, нежели термин «постиндустриальное общество». Поэтому неудивительно, что в последние два десятилетия ХХ века именно это понятие стало идентификационным термином для описания современного общества [7, с. 6]. Но, как это всегда бывает в истории, по мере ее движения, постепенно выявляются не только положительные, но и отрицательные моменты. Как показано, в частности, В.В. Васильковой, начало нового века принесло осознание того, что информационно-глобализационное развитие имеет не только достоинства, но и негативные последствия.
Одним словом, «стало очевидно, что эта социальная стратегия ведет не только к росту благополучия и обеспечивает экономическую динамику, но и порождает новые формы социального и экономического неравенства, дискриминации и конфликтов» [7, с. 6-7]. Соответственно, потребовалось новое, в том числе, терминологическое, определение социальной стратегии, которая снимала бы обозначенные негативные последствия. Терминологическим выражением этой новой стратегии оказалось «общество знания» (понятие введено П. Дракером). Появление данного термина, конечно, обусловлено тем, что современные развитые общества в прямом смысле слова «сосредоточены» на знании и его производстве. Это и служит основанием для выработки новых ориентиров цивилизационного развития [7, с. 6]. При этом основные направления социальных преобразований на пути перехода к этому обществу видятся в следующем [7]:
1) изменения в информационной политике;
2) повышение роли сетевой организации знания;
3) становление «обучающихся обществ»;
4) образование для всех на протяжении жизни;
5) реформирование высшего образования;
6) трансформация науки;
7) преодоление новых рисков и построение системы гуманитарной безопасности;
8) сохранение автохонных культур и поддержание культурного многообразия;
9) развитие электронной демократии.
Как нам представляется, изложенные основные направления требуемых социальных преобразований не вступают в серьезное противоречие ни с концепцией постиндустриального, ни с концепцией информационного общества. Напротив, как кажется, они лежат в едином русле. При учете того обстоятельства, что в концепции общества знания делается определенный акцент на гуманизации, в том числе, и такого социального института как наука. А также, видимо, ввиду идущих глобализационных процессов на поддержании культурного многообразия в мире. Все это, с нашей точки зрения, позволяет сделать вывод о том, что концепция общества знания несколько конкретизирует требуемые направления развития применительно к новейшему периоду истории.
Дело, разумеется, не в терминологии. Дело в том, будет ли Россия современным обществом с достойным уровнем развития промышленности, аграрного производства, научнотехнической сферы, образования и т. д. Какое это найдет терминологическое выражение -не так важно. Гораздо важнее конкретное обозначение тех моментов, которых необходимо достигнуть на пути «осовременивания» страны.
И здесь мы согласны с В.В. Ильиным, что основным условием такого осовременивания страны выступает институциализация политической деятельности, направленность государства на достижение «общего блага» [8, с. 194]. А также ценностный поворот от вселенского к национальному, от державного к личностному, от большой социальности к малой социальности [9, с. 148]. Целью же осовременивания выступает положение, при котором основной прирост ВВП будет приходиться на долю инновационных технологий (в западных странах этот показатель более двух третей, в нашей стране он минимален и имеет тенденцию не к росту, а к сокращению). Выражаясь более конкретно, цель «осовременивания» - «вхождение» России в поздне-(пост)-индустриальную стадию развития.
Россия начала XXI века: субъект постиндустриального развития
Оставим в стороне совершенно отдельный вопрос, насколько переход к постиндустриальной цивилизации в принципе совместим с простым копированием западных образцов экономической, политической и духовной жизни и сосредоточимся на проблеме, на какого индивида и на какие социальные слои можно было бы опереться в деле продвижения страны к следующему этапу ее развития. Ясно, что современный уровень социального и научнотехнического развития общества требует от каждого отдельного индивида высокой степени личностного развития. Как отмечается в ряде работ, к примеру, И. Дискина, А. Тавасиева,
Н. Денисова, В. Красильщикова, именно с этим субъективным фактором дело обстояло и, в определенной мере, продолжает обстоять не совсем в порядке (при разном понимании истоков подобного состояния) [10; 11; 12; 13]. Так, в названных работах отмечено, что социально-психологическое и культурно-нравственное состояние как отдельно взятых представителей, так и народа в целом оставляет желать лучшего. А без высокой культуры, морали, соответствующего доминирующего типа социальной мотивации и т.д. говорить о каком-то более или менее приемлемом уровне личностного развития - маловероятно. Отсюда ряд исследователей признает вопрос о том, что за социальный субъект может осуществить трансформацию российского общества из индустриального в постиндустриальное, главной трудностью нашего общества [13, с.53].
Конечно, современная российская общественная мысль сходится во взглядах относительно тех черт, которыми должен обладать индивид, способный стать «источником», «носителем» постиндустриализма. Эти черты представляют собой требования к личностному
фактору общественной жизни и производства. Они распадаются, по нашему мнению, на две основные части.
Первая часть носит морально-этический характер. Так, согласно В. Красильщикову, поскольку человек становится решающим фактором материального и духовного производства, всей общественной жизни, в условиях научно-технической революции колоссально возрастает роль нравственных начал личности, ввиду того, что морально опустившийся человек не может быть полноценным работником в эпоху «микроэлектронной» революции [14, с.71]. Данная группа требований основывается на том, что традиционные формы организации труда и жизни, основанные на жестком контроле, изжили себя. Но отсутствие контроля со стороны внешних сил требует самоконтроля и самоорганизации самого человека.
Другая часть требований связана с профессиональной подготовленностью человека. Составной частью последней является овладение в достаточной степени комплексом научных знаний, без которых невозможен ни технический прогресс, ни производство как таковое, ни организация форм общественной жизни. В самой научной подготовке основным звеном является овладение научной методологией, что создает определенный «скелет» имеющихся на данный момент знаний личности и дает принципы анализа любого вновь поступающего материала, информации.
Современная научная методология включает принципы системности, эволюционизма, детерминизма, антропный принцип и содержит формальную логику как свой составной элемент. При этом необходимо подчеркнуть особое положение формальной логики во всей системе методологии, ибо, как подчеркивал В.И. Вернадский, она, будучи неразрывно связана с человеческой мыслью, одинаково охватывает все науки - и гуманитарные, и естественноматематические. Овладение научной методологией необходимо практически всем, безусловно, за исключением художественной интеллигенции, видящей и ощущающей мир через призму образов и эмоций. Эта значимость в современном мире науки, методологии показывает, с нашей точки зрения, тенденцию к интеллигизации производства и общества. Что, в свою очередь, ставит в перспективе проблему (конечно, в достаточно дальней) о необходимости введения всеобщего высшего образования, так как без подготовки в высшей школе человеку становится невозможным участвовать в общественном производстве и вообще в жизни современного гражданского общества.
Процесс интеллигизации при этом оказывается взаимосвязанным с процессом демократизации общества, без которого он также невозможен. Но если со стороны характеристик индивидуума, требуемых современной общественной и производственной жизнью, вопрос представляется достаточно ясным и решенным, то со стороны социального слоя, способного в современных условиях стать в России ведущей силой постиндустриализации, современная российская общественная мысль не может прийти к столь же однозначному выводу. Имеющиеся ответы на этот вопрос даются в зависимости от понимания тем или иным автором того, от чего и к чему совершается переход в современной России. Здесь мы можем выделить, по крайней мере, две основных точки зрения.
Первая из них говорит нам о том, что в России должны получить достаточное развитие рыночные отношения, и на их основе создано общество, тождественное западной либеральной демократии, а ведущей социальной силой должны стать предпринимательские слои. То есть основным субъектом реформирования и развития страны должен выступать и выступает частный бизнес, которому государство должно способствовать путем создания максимально благоприятных предпосылок для инициативы [8, с.171].
В рамках второй точки зрения утверждается, что движение в сторону постиндустриальной цивилизации подразумевает не просто некое безграничное развитие рыночных отношений, а создание того, что можно обозначить термином «двухэтажная экономика». Двухэтажная экономика представляет собой структуру, где на первом этаже «располагается» сфера производства материальных благ и услуг, регулируемая рынком. А на втором - сфера производства человека, осуществляющая накопление «человеческого капитала» и где факти-
чески не остается места рыночным отношениям [13, с.52]. Основным социальным субъектом-движителем, в данном случае, выступает рабочий класс, расширивший в условиях современного мира свои границы, ибо в него оказались включенными и работники науки, и корпус инженеров, и работники фирм, создающих наукоемкие технологии, и даже крестьяне, ибо их труд сегодня мало чем отличается от труда рабочего.
Сравнение этих двух точек зрения между собой показывает, как нам представляется, что в первом случае речь идет о догоняющем или имитационном развитии. А оно вряд ли может быть сегодня реализовано в полной мере, ибо, по сути, означает попятное движение, возвращение на пройденный этап промышленной эволюции. Что же касается предпринимательских слоев, то нужен более четкий ответ на вопрос - какая именно группа предпринимательских слоев имеется в виду, так как сюда относятся и олигархические, и даже откровенно компрадорские группы.
Вторая точка зрения выступает как более обоснованная, ибо решение соотносится с социально-экономической и социально-культурной природой нашей страны, да и с тем этапом развития, на котором находится современный мир. Да и социальный субъект определен достаточно четко, включая и ряд слоев предпринимателей, связанных с развитием высоких технологий и инновационными проектами. Ведь то, что условно названо «второй промышленной революцией» (качественное, взрывное развитие вычислительной техники, информационных и биологических, а в последнее время и нанотехнологий) и создает современную экономическую, социальную, политическую, духовную ситуации.
В целом, подводя некоторый итог, отметим, что из изложенного возможно сделать, на наш взгляд, по меньшей мере, два основных вывода.
Во-первых, Россия импульсивно и зигзагообразно (XX век и начало XXI века демонстрируют нам это со всей очевидностью) осуществляет поиск наиболее приемлемых форм общественного устройства (точнее тех форм, что соответствовали бы условиям информационно-электронной ступени развития общественного производства и глобализирующегося мира). И в этом отношении история нашей страны отнюдь не специфична, а, напротив, аналогична истории иных стран. И особенно истории Франции, которой понадобилось несколько революций, чтобы сформировать социальный строй, оказавшийся устойчивым против всех катаклизмов.
Во-вторых, рассмотрение проблемы социального субъекта (то есть вопроса - кто движет историю) показывает все же возрастание значения деятельности не выдающихся личностей и не элитарных слоев общества, а вполне обычных людей и более широких слоев населения. И это последнее означает возрастание роли сознательной деятельности и устойчивую тенденцию к демократизму, а демократия, как признано, есть универсальная форма политического режима.
Библиографический список
1. Яблокова, Н.И. К проблеме становления категорий «субъект», «социальный субъект» в философии [Текст] // Вестник Российского философского общества. 1998. № 4 (8). С. 81-85.
2. Бродель, Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, ХУ-ХУШ вв. Т. 3. Время мира [Текст] / Ф. Бродель. - М.: Издательство «Весь мир», 2007. - 752 с.
3. Завалько, Г. Мировой капитализм глазами И. Валлерстайна [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.situation.ru/app/j_art_825htm (дата обращения 27.03.2011).
4. Ковалев, А.М. Что же такое - социализм? [Текст] / А.М. Ковалев. - М.: Мысль, 1991. 286 (2) с.
5. Вебер, М. Избранные произведения [Текст] / М. Вебер. - М.: Прогресс, 1990. 804 (1) с.
6. Маркс, К. Капитал. Т. 3 [Текст] / К. Маркс // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд. - М.: Госполитиз-дат, 1960. Т. 25. Ч. 1. С. 29-505.
7. Общество знания: от идеи к практике. Ч. 1. Основные контуры концепции общества знания [Текст] / под ред. В.В. Васильковой, Л.А. Вербицкой. - СПб: Скифия - принт, 2008. - 248 с.
8. Ильин, В.В. Мир глобо: вариант России [Текст] / В.В. Ильин. - Калуга: Изд-во «Полиграф - Ин-форм», 2007. - 252 с.
9. Ильин, В.В. Аксиология [Текст] / В.В. Ильин. - М.: Изд-во МГУ, 2005. - 216 с.
10. Дискин, И. Социокультурный базис перестройки [Текст] / И. Дискин. - М.: Наука, 1992. 103 (2) с.
11. Тавасиев, А. Возможен ли сегодня «социалистический выбор» для нашей страны? [Текст] // Вопросы экономики. 1991. № 4.
12. Денисов, Н.Г. Субъекты социокультурного развития для XXI века: региональные аспекты [Текст] / Н.Г. Денисов. - М., 1999.
13. Красильщиков, В.А. Модернизация и Россия на пороге XXI века [Текст] // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 40-57.
14. Красильщиков, В.А. «Новые правые» в США: консерватизм эпохи НТР? [Текст] // Рабочий класс и современный мир. 1990. № 1. С. 63-75.
