CC BY
34
УДК811.531
О. Ч. Хегай
Современная корейская проза в постсоветском литературном дискурсе (произведения Ким Донг Ина малого жанра)
Узбекский государственный университет мировых языков, г. Ташкент, Республика Узбекистан
Аннотация. В статье анализируются произведения Ким Донг Ина, яркого представителя современной корейской прозы, изучение которой является весьма актуальным в наши дни. Исследуется нарративная стратегия и сюжетно-композиционная организация произведений малых жанров корейского писателя. В статье показана специфика повествовательной структуры и особенности конфликтной ситуации в рассказе «Соната огня», выявляется полифоническая конструкция, обусловливающая многозначность интерпретации художественной модели, включающей рецепцию читателя. Проводится художественный анализ образа главного героя рассказа «Соната огня» Пек Сонгсу. Анализ субъектной организации повествования способствует раскрытию сложного, противоречивого характера героя. В исследовании используется аксиологический аспект как инновационный метод технологии, раскрывающий оценочную сущность таланта как природного явления. Рассматривается проблема таланта как структурообразующей категории, определяющей характерологическую суть личности главного героя, отличающегося неоднозначно сложным психологическим строем. Раскрывается механизм действия основной интриги художественной ситуации, когда в противостоянии оказываются две равновеликие силы: Зло и Добро. Прослеживаются поступки героя, вскрывающие диалектику порождения Добра из Зла, на основании чего выявляется философский смысл произведения. Художественный анализ преступлений героя, несущих разрушение, выявляет факторы дальнейшего созидания - творения музыкальных шедевров. Расставляются смысловые акценты на оппозиции жизни и смерти. Художественная ситуация оценивается философскими категориями, вследствие чего формулируется философский постулат: совершая Зло, герой творит Добро. Учитывается рецепция читателя, обусловленная особенностями его аксиологического уровня. Автор статьи приходит к выводу, что в контексте данного произведения дилемма добро/зло остается открытой: сколько читателей, столько и мнений, столько решений заданной духовной дилеммы. Анализ «Безумного художника», в основе которого лежит нарративный аспект, направлен на раскрытие метаповествовательной стратегии произведения. Исследование метаповествовательной организации новеллы Ким Донг Ина «Безумный художник» выявляет нарушение хронотопа. В статье рассматривается творческая судьба главного героя новеллы - художника Сольго, образ которого изображается корейским писателем в сочетании разных художественных принципов: реалистических и романтических. Особое внимание уделяется жанровой специфике этого произведения, прослеживаются её новеллистические особенности. Новеллистический силуэт призван подчеркнуть трагический конфликт произведения, природу его коллизии. Исследуется многосубъектная структура авторского выражения: рассказчика, повествователя, автора-творца.
ХЕГАЙ Ольга Чангировна - к. филол. н., доцент кафедры литературы и методики преподавания литературы Узбекского государственного университета мировых языков, г. Ташкент, Республика Узбекистан.
E-mail hegay05@mail.ru
KHEGAY Olga Œangirovna - Candidate in Philology (Ph.D.), Assistant professor of Literature and Method of Teaching, Uzbek State University of World Languages, Tashkent, Republic of Uzbekistan.
Ключевые слова: корейская малая проза, Ким Донг Ин, повествование, новелла, субъектная организация художественного произведения, нарративная стратегия, талант, добро, зло, аксиология, метаповествование, многосубъектность, рассказчик, герой.
DOI 10.25587/y4819-6973-0339-f
O. Ch. Khegay
Contemporary Korean Prose in Post-Soviet Literary Discourse (Small Genre Works by Kim dong In)
Uzbek State University of World Languages, Tashkent, Republic of Uzbekistan
Abstract. This article is the analysis of Kim Dong In's literary works. Kim Dong In is a bright Korean novelist. Study of her works are very actual to date. The research of a narrative strategy and a plot of small genres in her works is led to the solution of aims and tasks of the article. Specific characters of the narration and a particular conflict is considered in the story "The Sonata of the Fire". A polyphonic structure determining a meaningful interpretation of a literary work is revealed. Besides, it includes readers' reception. The image of a main character of the story is analized. The analysis of a narrative organisation promotes revelation of his complicated and contradictive personality. The study of a metanarrative organisation in Kim Dong In's novel "A Mad Artist" reveals the break of a chronotope. The article studies a creative life of a main character in the novel. The artist Solgo is showed in different principles both realistic and romantic. A high attention is paid to a genre of the novel. The analysis of a novelistic feature depicts a tragic conflict, the nature of the collision. The study uses an axiological perspective as an innovative method of technology that allows to consider the assessment nature of talent as a natural phenomenon. The problem of talent is seen as a structural category that defines the character of the protagonist"s personality, which is characterized by an ambiguously complex psychological order. The mechanism of an action of the main intrigue of the artistic situation is revealed, when in confrontation there are two equal forces: evil and good. The character's actions reveal the dialectic of the product of good from evil, revealing the philosophical meaning of the work. Artistic analysis of the crimes of the hero bearing the destruction reveals the factors of further great creation - creation of musical masterpieces. The focus is on opposition to life and death. The artistic situation is assessed by philosophical categories, and therefore the philosophical postulate is formulated: by committing evil, the hero does good. The reception of the reader due to peculiarities of its axiological level is taken into account. The author of the article concludes that in the context of this work, the dilemma of good/evil remains open: how many readers, how many opinions, how many solutions to a given spiritual dilemma. The analysis of "Mad Artist", which is based on a narrative aspect, is aimed at revealing metanarrative strategy of the work.
Keywords: korean small prose, Kim Dong In, narration, novel, subjective organization of a literary work, narrative strategy, talent, good, evil, axiology, metanarrative, multi-entity, narrator, hero.
Введение
В конце 1990-х гг., в эпоху, когда у целого ряда этнически малых народов постсоветского пространства, в частности российских корейцев, возрождается национальное самосознание как выражение народного духа, ощущается рост интереса народа к своей национальной культуре и языку, представление о которых можно черпать из произведений современной корейской прозы. В русской литературе первые попытки описания жизни корейцев делались с 1850-х гг. Знаменитый русский писатель И. А. Гончаров в своих путевых заметках «Фрегат Паллада» впервые описал жизнь корейцев того времени, исследовав остров Комундо в Корейском проливе и район Анбёна на восточном побережье северной части страны. Затем другой известный русский
писатель Н. Г. Гарин-Михайловский написал путевые записки о северной части корейского полуострова, а также сборник корейских сказок. Но эти фрагментарные сочинения не могли дать полного представления о культуре народа и страны Кореи.
В настоящее время интерес к корейской культуре, в частности языку и литературе, проявляется в том, что активно издаются произведения современных корейских писателей, в которых раскрывается совершенно новый, ранее неведомый мир для русского читателя - страны «Чосон... Страны утренней свежести» [1, с. 55]. Весьма важно, что знакомство происходит не только через пространство русскоязычной корейской прозы, но и через изучение произведений корейских писателей в переводе. Так, уже в начале 2000-х гг. в Москве, Санкт-Петербурге издаются сборники с корейскими произведениями [2, 3]. Одним из первых в современную культурную реальность России вошел сборник корейских рассказов, изданный в Москве под эгидой МЦК МГУ (2003), составителями-переводчиками которого были Александр Ин и Ким Сыну, художественный перевод писателя А. А. Кима [2]. Безусловная ценность этого события заключается в издании художественных текстов корейских писателей как в оригинале - на корейском языке, так и в переводе - на русском языке.
Таким образом, в настоящее время весьма актуальным становится обращение исследовательской мысли к прозе современных корейских писателей, творчество которых представляет интерес в иноэтнокультурной сфере постсоветского пространства. В связи с этим изучение произведений малого жанра Ким Донг Ина как яркого представителя современной корейской прозы обусловливает постановку и решение цели первостепенной важности: охарактеризовать специфику современной корейской прозы в постсоветском литературном дискурсе на материале призведений Ким Донг Ина. Заданная цель устанавливает очередные задачи исследования:
- определить систему ценностных координат в рассказе Ким Донг Ина «Соната огня», применив аксиологический метод инновации;
- исследовать специфику структурирования трёхчастного нарратива «Сонаты огня», внутренне связанного единством авторской интенции;
- изучить проблему таланта как структурообразующей категории;
- раскрыть специфику жанра корейской новеллы на материале произведения Ким Донг Ина «Безумный художник»;
- охарактеризовать конфликт в новелле «Безумный художник», отличающийся трехуровневой формой выражения;
- рассмотреть многофункциональный образ автора, определяющий метаповествование новеллы Ким Донг Ина.
Теоретико-методологической базой исследования послужили труды учёных, разрабатывавших вопросы теории литературы, аксиологии и нарратологии (М. М. Бахтина, В. В. Ильина, Ю. Лотмана, В. Шмида, В. И. Тюпы, Н. Д. Тамарчеко и др.), а также работы известных учёных, занимающихся изучением корейской литературы: Л. Р. Концевича , М. В. Солдатовой, И. В. Цой.
Специфика повествования и сюжетно-композиционной организации рассказа Ким Донг Ина «Соната огня»
Ким Донг Ин (1900-1951) (псевдонимы - Чунса, Ким Со Дим) - один из самых ярких представителей корейской прозы, автор рассказов и новелл «Картошка» (1921), «Соната огня» (1929), «Безумный художник», а также романов «Молодёжь» (1930-1931), «Весна во дворце Унхен» (1933) и др. В 1919 г. писатель издавал журнал «Чангджо» (Творение), в котором было опубликовано первое его произведение - «Печаль слабых».
«Соната огня», написанная в 1929 г., по своей структуре представляет собой трёхчастную композицию, состоящую из нескольких повествовательных пластов, внутренне связанных единством авторской интенции, направленной на решение
нравственно-эстетической проблемы, в процессе повествования перерастающей в философско-этическую. Трёхчастная организация, структурированная по принципу «матрешки» «текст - в тексте - текст», внутри которой повествование принадлежит разным субъектам, приобретает многозначность в оценочном регистре и сообщает всей истории универсальный и вневременной характер. Схематически данный принцип осуществляется через разные субъектные инстанции: повествователя - рассказчика-героя - главного героя.
Временная последовательность в повествовании смята («Прошло тридцать лет»), движущим моментом становится стремление музыкального критика, авторитетного профессионала в музыкальном мире, разрешить важную проблему, связанную с трагической судьбой талантливого музыканта Пек Сонгсу, с которым он познакомился при самых необычных обстоятельствах. Во время пожара он оказался невольным свидетелем зарождения необыкновенной музыки Пек Сонгсу, совершившего этот поджог: «... в следующий момент зазвучало аллегро... Это были чистые и дикие звуки... в каждой ноте отражалось мучительное и сильное чувство. <...> Дикая сила и пронзительный вопль, боль и страдание, спрятанные глубоко внутри, словно вырывались наружу» [4, с. 12]. Критик свидетельствует, что это была совершенно новая музыка, которая не только выражала чувства, но и повествовала о событиях, рассказывала о судьбе автора музыки: «.выражала давящее чувство нищеты, голод и трудную жизнь. Неожиданно эти чувства сменились жестокостью, мрачной радостью и злобным хохотом. послышалось умиротворение» [4, с. 12]. У музыканта, игравшего на фортепиано, по мнению критика, был «несомненный талант, свободный и неординарный» [4, с. 12], раскрывающий самобытность и неповторимость его личности. Однако, создав гениальное творение в состоянии чувственного экстаза, через два часа, когда критик приводит его к себе домой, Пек Сонгсу не может его повторить, и при неоднократных пробах предстает лишь «пепел эмоций». И только после того, как критик наиграл музыку, которую успел записать на ноты, «он (Пек Сонгсу - О. X.) неожиданно подбежал. и сел к инструменту. <...> Он впился глазами в ноты. О, что это было за лицо! ... заиграл ту же самую сонату си бемоль минор. Сила, накрывающая страшной волной, как буря или гроза, буйная дикость, которая не встречалась у современных музыкантов после Бетховена.» [4, с. 14]. Перед нами предстает неординарная личность, наделенная глубоким природным талантом, сила которого проявляется только после совершенного преступления в условиях экстремальной ситуации. Из рассказа самого Пек Сонгсу выстраивается цепь трагических событий его жизни. Эта история заставила критика задуматься, как оценить талант в условиях общепринятых юридических законов и норм нравственности: «Как мы должны смотреть на его преступления, зная, что благодаря им были созданы гениальные творения?» [4, с. 24].
Герой, сотворивший великую музыку, которую профессиональный критик ставит на уровень творений Бетховена, не знал нотной грамоты, не имел музыкального образования, что ещё более возвеличивает степень его таланта. И здесь встает проблема таланта как структурообразующей категории, определяющей характерологическую природу личности.
Известный русский философ И. А. Ильин выделял талант как способность создавать нечто оригинальное и неповторимое. Вместе с тем, по мнению философа, талант призван реализовывать «творческое созерцание, т. е. воплощать в произведениях духовный опыт, обладающий значительностью и глубиной» [5, с. 262-272]. Природу таланта философ раскрывает в контексте понятий как «духовное прозрение», «обостренная отзывчивость»: «Талант, оторванный от творческого созерцания, пуст и беспочвенен» [5, с. 267].
Понять проблему таланта в художественной прозе Ким Донг Ина может помочь мнение авторитетного современного специалиста-психолога В. В. Клименко, разработавшего концепцию таланта в аспекте психологии (его структуру, состояние, психологическую диагностику). Ученый рассматривает талант как «новообразование, интегрирующее в себе разнообразные системы информации и энергии в некую целостность, обусловленную
присущими ей закономерностями развития и функционирования» [6, с. 102]. Наряду с общим содержанием, включающим как физиологический, так и психологический аспекты, талант, по мнению учёного, «может стать процессом познания, а лучше творчества» [6, с. 411].
Образ Пек Сонгсу, многомерность изображения которого осуществляется различными способами: сентенцией автора-повествователя о типичности случая (возможной его вероятности в любом месте и в любую эпоху), непосредственной характеристикой рассказчика-музыкального критика и письмом-исповедью самого героя, - разворачивается постепенно. Каждый из субъектов повествования выявляет определенную грань сложного, противоречивого характера героя, в котором так причудливо соединилось несоединимое. В этом отношении важную роль играет письмо Сонгсу, где он, как на исповеди, не только признаётся в совершённых им преступлениях, но и мотивирует причины своих поступков: «... каждое мое произведение стало отражением жизни одного человека» [4, с. 23].
В рассказе Ким Донг Ина, где фабульная часть заметно снижена вследствие отсутствия как таковых событий (события даны ретроспективно), обнаружено совершенно необычное соотношение величин и координат бытия. В обыденном понимании искусство как проявление высокой духовности, как яркое и сильное отражение жизни соотносится с красотой, добром, любовью, знаменует созидание и противопоставлено смерти, разрушению. Любовь и ненависть, жизнь и смерть, созидание и разрушение во все времена составляют бинарную позицию. В контексте данного произведения наблюдается некая перестановка вечных категорий и их соотношения. Здесь преступления героя, несущие разрушение, становятся фактором дальнейшего великого созидания - творения музыкальных шедевров, не имеющих себе равноценных. Они содержат в себе силу красоты и величия, которые являются категориями жизни, находящейся в оппозиции со смертью. Если оценивать художественную ситуацию, смоделированную корейским писателем философскими категориями, то можно сформулировать философский вывод из событий так: совершая Зло, герой творит Добро.
Для профессионального критика музыка, искусство - это сама жизнь, с высоты которой он расставляет акценты по степени важности, которые нельзя оценивать просто с позиций «правильно/неправильно». В мире музыки и большого искусства действуют другие законы, которые иногда не совпадают с человеческими и не вписываются в нормы нравственных и юридических правил. В рассказе Ким Донг Ина устанавливается полифония, узаконивающая значимость равных сил, соединение несоединимого, правоту каждой инстанции [7]. Нельзя не согласиться с чиновником, деятелем культуры, по мнению которого, «человек, совершивший преступление, должен быть наказан» [4, с. 24]. Но вызывают сочувствие и понимание также и слова музыкального критика, утверждавшего другую правду - Правду Искусства: «После смерти Бетховена музыка. потеряла свою основополагающую линию, свою первобытную силу. <...> ... то, что создается по этим правилам, - всего лишь техника, ремесло, но не искусство. <...> ... искусство Пек Сонгсу было светилом. Пожары? Убийства? Старые дома, несколько жалких обывателей - неужели нельзя привести все это в жертву искусству? Уничтожение большого гения, который появляется один раз в. десять тысяч лет, из-за нескольких совершенных им преступлений, само по себе является еще большим преступлением» [4, с. 24]. Как замечает современный исследователь корейской прозы: «Автор не высказывает своего мнения напрямую, но судя по тону повествования, он согласен с критиком, оставляющим за красотой право требовать жертв» [8].
Однако вспоминается аксиома русского классика, утверждавшего, что «Гений и злодейство - две вещи несовместные» [9, с. 45]. И это неоспоримо. Это Правда Добра, на которой зиждется ценностная мера человеческой жизнедеятельности. Созидание через разрушение - это какое-то нарушение общей гармонии бытия. Но жизнь такая
многомерная, и не всегда в жизни можно дать однозначный ответ на вопрос: правильно/ неправильно. В контексте художественного мира Ким Донг Ина нравственно-этическая и юридическая правда, с одной стороны, и правда высокого Искусства - с другой, уравниваются как составляющие единой величины - бытия, где все «возможно», как утверждает в начале произведения автор-повествователь.
«Бесстрастность» повествователя позволяет нам видеть в его суждениях близость к авторской интенции, ибо «субъект сознания тем ближе к автору, чем в большей степени он растворен в тексте и не заметен в нем» [10, с. 192]. С другой стороны, полифоническая конструкция произведения [7, с. 174], обусловленная особой структурой повествования («принцип матрешки»), допускает многозначность интерпретации художественной модели, созданной корейским писателем, включающей и рецепцию читателя. Художественная ситуация «как простой повод к действию, совокупность определенных условий, обстоятельств, в которых развивается конфликт» [11, с. 219], вычленяет момент в развитии сюжета у Ким Донг Ина, когда актуализируется коллизия, которая не может быть решена однозначно: сколько читателей, столько и мнений данной дилеммы.
Метаповествовательная стратегия новеллы Ким Донг Ина «Безумный художник»
Ким Донг Ин разрабатывает тему искусства и в «Безумном художнике», в котором демонстрируется стремление писателя к различению жанровой специфики произведения малого жанра: корейской новеллы, изучению которой посвящены изыскания исследователя корейской литературы [12, с. 248].
Определение жанра новеллы в современном литературоведении закреплено традицией мировой литературы вообще и русской литературы в частности. М. Эпштейн, разрабатывая закономерности жанра новеллы, выделяет следующие ее особенности: «в отличие от рассказа в новелле острый центростремительный сюжет, нередко парадоксальный; отсутствие описательности и строгая композиция; поэтизация случая; жизненный материал сводится в фокус одного события» [13, с. 248]. В современном словаре дается такое определение, где также отмечены сходные признаки: «Новелла (от итал. novella - новость) - жанр повествовательной прозы, отличающийся динамикой в развертывании сюжета, строго выверенной композицией с отчетливо выделяемым «пуантом» и акцентированием коммуникативного момента в повествовании» [14, с. 146]. Современные теоретики «пуантом» называют «финальную перемену точки зрения (героя, читателя) на исходную сюжетную ситуацию, причем этот поворот может быть связан с новым, неожиданным событием, которое явно противоречит логике предшествующего сюжетного развертывания» [15, с. 511].
Ким Донг Ин и в этом произведении демонстрирует тот же принцип «матрешки»: «текст - в тексте - текст», где ядром повествования выступает древняя сказка о дворце дракона, вставленная в рассказ повествователя о судьбе художника, включенный в свою очередь во внешний сюжет, где героем выступает современник-рассказчик. Три сюжета, сложенные по принципу «матрешки», различаются хронотопом и субъектом повествования: первый сюжет - современность, герой - писатель-современник; второй - уходит в XII столетие, герой - художник Сольго; третий - опускается в еще более глубокую древность, мифологическое повествование.
Границы художественного пространства первого рассказа окаймляют мир современности, в котором обозначены знаки времени: «Издалека видно, как по дороге взад-вперед ездят машины» [16], причем эти границы нарушаются вследствие прерывания повествовательной стратегии «внутреннего» второго рассказа, обусловленного раздумьями героя-рассказчика о финале второго рассказа. Необычная форма, выбранная писателем, отвечает его авторскому замыслу: не только поведать историю о трагической судьбе Сольго, корейского художника XII столетия, но - и это очень важно для понимания авторской концепции - продемонстрировать создание произведения
непосредственно в самом процессе творческих исканий, мук, испытываемых при рождении любого нового произведения, вследствие чего сюжет приобретает мета-поэтические свойства.
Ким Донг Ин демонстрирует новый способ структурирования нарратива, когда представляется возможность изображения фрагментов как в монтаже кинокадров, связанных единством наблюдений, размышлений героя-рассказчика. У героя-рассказчика Ким Донг Ина источником ассоциаций служит Дух-хранитель, который соотносится с природными образами: сосной, ущельем, скалой, пещерой, вызывающими ассоциативные экзистенции героя, уводящие его в глубь истории. Его присутствие обнаруживается через ценностные ориентиры, устанавливающие его социальные и эстетические взгляды. Исторический контекст, присутствующий наряду с современностью, свидетелем которой выступает герой-рассказчик, позволяет ему включить дополнительный повествовательный пласт, импульс к которому подает образ пещеры, ассоциативно переносящий его воображение в далекие времена XII столетия: «Завороженный этой тишиной, я все глубже впадал в безрадостные пустые мечтания. И виной тому была пещера» [16].
Одной из жанровых особенностей новеллы является совершенно неожиданный поворот в развитии событий или точки зрения рассказчика, выраженный словами «вдруг», «неожиданно», акцентирующие внимание читателя, свидетельствующие о новом этапе в развитии сюжета: «Я снова посмотрел вниз, и вдруг сквозь густые вершины сосен что-то сверкнуло!» (курсив наш - О. X.) [16]. «Вдруг» возникший и даже выделенный во втором случае («Родник!») родник с ключевой водой ассоциативно («может, родится в моей голове какой-нибудь интересный рассказ о ручье») дает импульс к началу сочинения: «Жил некий художник». Форма повествования, выраженная в несобственно-прямой речи, включающая диалоговые конструкции («А как звали его?», «А эпоха?»), вносит разговорные интонации и создает атмосферу включенности читателя в процесс творчества. Эту особенность литературного мастерства Ким Донг Ина как его творческую заслугу в развитии корейской прозы признают многие современные исследователи [17, 18]. Так рассказчик-герой - творец-сочинитель определил проблему своего сочинения: личность и эпоха. В процессе нарративного движения статус рассказчика-героя меняется: он становится повествователем, который «не будучи при этом ни участником событий, ни. объектом изображения, ... находится вне лишь того времени и пространства, в условиях которого развертывается сюжет. он может легко возвращаться или забегать вперед.» [19, с. 168]. В основе повествования - история о судьбе художника Сольго в эпоху правления государя Сечжона.
Автор раскрывает характер своего героя в процессе его творческой эволюции. Сольго вышел на новый уровень искусства, ему хотелось создать нечто новое: «... запечатлеть более выразительное лицо» [16]. «Плутоватые лица торговцев, постные лица птицеловов.» были лишены той выразительности, сохранившейся в глубокой памяти Сольго, какую он мечтал воспроизвести в своей картине - «выражение лица его матери», когда «. она прижимала к груди его, маленького, и, склонившись, смотрела на него полными слез глазами» [16].
В повествовательной стратегии новеллы Ким Донг Ина намечается новый поворот в развитии сюжета, обозначающий напряжение действия, нарастающего к кульминации: «. сделав несколько шагов, он вдруг остановился», и причиной этому явилась встреча с девушкой: «Черты ее лица были прекрасными, но еще более чудесным, на удивление красивым оказалось выражение ее лица» [16]. Девушка оказалась слепой, но желание видеть мир запечатлело на её лице выражение «затаённой улыбки».
Писатель проникает в самые глубины душевного состояния художника, который как импрессионист пытается уловить то удивительное «чарующее выражение лица». Чтобы удержать это «обаяние», художник рассказывает девушке легенду о дворце дракона. И в
этом месте совершенно неожиданно рассказ о художнике прерывается, повествователь вновь приобретает статус рассказчика, и повествование переключается на уровень первого рассказа, где хронотоп - современный, и герой - рассказчик-писатель. Перед нами разворачивается сам процесс творения: «Мои мечтания, которые увели меня за тысячу ли, на этом неожиданно прервались. Как же продолжить этот рассказ?» [16]. Сюжет почти никогда не возникает сразу. Прежде чем принять законченную и постоянную форму, он множество раз изменяется, перерабатывается, обрастает новыми фактами из жизни персонажа, сюжетными сцеплениями и мотивировками, всякий раз превращаясь в один из будущих вариантов в творческом воображении писателя. В новелле Ким Донг Ина иллюстрируется процесс творчества, в котором важнейшим является новеллистический финал, завершающий историю. Герой-писатель подбирает несколько вариантов финала своего рассказа о художнике. Однако ни один из этих вариантов его не устраивает: один кажется ему «пресным», другой «тоже никуда не годится», третий - «опять не то. Скучно и примитивно» [16].
Структура повествования, включающая несколько субъектов речи, раскрывает многогранную функцию автора, облик которого отличается функциональной многозначностью: автора-героя, автора-повествователя, автора-творца. Многофункциональный образ автора приближает произведение Ким Донг Ина к метаповествовательной форме «рассказа о рассказе», где герой-рассказчик - не только субъект: но «со своей речевой манерой, словечками, выражениями, интонациями выступает как объект другого, более высокого сознания» [20, с. 51]. Причем в рамках каждого из рассказов метаповествования авторская роль меняется. Автор-повествователь, находящийся «на границе» вымышленной действительности, по определению Н. Д. Та-марченко «.не лицо, а функция», - оперирует материалом, возвращаясь или забегая вперед, нарушая хронологические границы в пределах новеллистического сюжета» [21, с. 168]. Так осуществляется переход к рассказу о художнике, финал которого отвечает всем канонам новеллистического жанра, общепризнанным свойством которого считается наличие пуанта. В новелле Ким Донг Ина в качестве пуанта выступает финал рассказа о художнике, функция которого заключается в том, чтобы раскрыть авторский замысел, обозначить эстетическую концепцию писателя.
характеры героя-художника и девушки в данной новелле обрисованы статично, ибо не они движут сюжет; это новелла о том, как неотвратимая логика внешних событий управляет человеческими судьбами, толкая их к трагическому финалу. Движение повествования новеллы устремлено к развязке, именно этим объясняется несколько беглое повествование о самой жизни героя-художника, не отличающейся событийностью. Акцент сосредоточен на концовке, которая своим неожиданным поворотом и создает новеллистический эффект, раскрывающий специфику коллизии.
Художник нарисовал картину: «А-а, удивительное, прекрасное выражение. <...> У женщины на картине не были нарисованы только зрачки. Но было уже слишком темно для этого, а от зрачков зависела жизненность всей картины» [16]. Однако в соответствии с логикой развития новеллистического сюжета утром события принимают совершенно неожиданный поворот: ночью девушка познала любовь, и на лице исчезло «прекрасное выражение», «. это уже были страстные и любящие глаза девушки, в прошлом сносившей оскорбления за свое увечье, а теперь освободившейся от этого чувства и впервые после вчерашней ночи познавшей, что такое "весна жизни"» [16].
Кульминацией новеллы становится смерть девушки, когда разгневанный художник схватил её за горло и стал душить, потому что у неё было утрачено «удивительное, прекрасное выражение». Новеллистический эффект выражен в том, что ожидание счастливой развязки неожиданно оборачивается трагическим исходом: «Девушка выскользнула из рук художника и упала навзничь. Падая, она задела тушечницу, и та опрокинулась. Из тушечницы на лицо девушки скатились капельки туши» [16]. Неожидан-
ный поворот в развитии событий рисует новеллистический силуэт, обозначающий и создающий в контексте повествования эффект «взрыва», вслед за которым неизбежна развязка: «... у глаз были полностью нарисованы зрачки. <.> На него смотрели глаза слепой девушки, в которых отразилось выражение отчаяния, когда художник схватил ее за горло!» [16].
Рамочная композиция новеллистического силуэта гармонично окольцовывает внутренний рассказ («матрешки») и завершает основной сюжет новеллы Ким Донг Ина, вводя вновь героя-рассказчика, талантливого писателя, функция которого выразить авторскую позицию: «Старый художник! Я скорблю о твоей печальной судьбе» [16].
Конфликт в новелле Ким Дон Ина отличается трехуровневой формой выражения: первый - в контексте трагической истории о художнике; второй - в контексте судьбы героя-писателя, сочиняющего рассказ и выступающего в качестве повествователя (о судьбе художника); третий - всего произведения, на уровне автора-творца. В контексте истории о судьбе художника Сольго, ограниченном конкретными временными рамками (XII в.), конфликт выражен в противостоянии сил: искусства и реальности. На уровне повествователя, где хронотоп расширяется жизнью героя-писателя и соотносится с настоящим временем, конфликт сосредотачивается на противостоянии сил талантливой личности и заурядной обыденности, вносящей хаос в творческое воображение героя-писателя. На этом уровне эстетическая коллизия между искусством и реальностью обостряется еще более высокой степенью противостояния уже применительно к судьбе героя-писателя. В контексте всей художественной реальности новеллы, где возвышается образ автора-творца, «единственная форма бытия которого - само художественное произведение как целое, т. е. как выражение единого смысла, единой личной позиции по отношению к миру и другому человеку (герою, читателю)» [21, с. 11], конфликт приобретает иные масштабы, в ином преломлении рассматривается природа и динамика его развития. Социально-эстетический конфликт, развивающийся в сюжетах о герое-художнике и писателе, в контексте всего сюжета принимает этико-философский смысл, выражающий гуманистическую позицию писателя XX в. («Старый художник! Я скорблю о твоей печальной судьбе»).
Заключение
Представленный анализ произведений Ким Донг Ина раскрывает эстетические позиции писателя и ценностные приоритеты, а также особенности нарративной стратегии и сюжетно-композиционной организации его произведений малого жанра. Исследования известных учёных по вопросам теории литературы [22], аксиологии [23] и нарратологии [24], послужившие теоретической платформой для работы над статьёй, позволили раскрыть в творчестве корейского писателя ценностные ориентиры, специфику повествовательной организации его произведений, а также рассмотреть многофункциональный образ автора. Изучение нарративной стратегии рассказа «Соната огня» обнаруживает полифоническое многоголосие, определяющее многозначность интерпретации конфликтной ситуации, содержащей также и рецепцию читателя. Текстуальный разбор художественной ситуации в аксиологическом аспекте выявляет философскую суть концепции, формулу которой можно выразить так: совершая зло, герой творит добро. В контексте художественного мира Ким Донг Ина нравственно-этическая и юридическая правда, с одной стороны, и правда высокого Искусства - с другой, уравниваются как составляющие единой величины - бытия, где все «возможно», как утверждает в начале произведения автор-повествователь.
Исследование нарративной стратегии новеллы Ким Донг Ина «Безумный художник» объясняет метаповествовательную структуру: раскрывает многофункциональный образ автора, его форму «рассказа о рассказе», где герой-рассказчик - не только субъект: но «со своей речевой манерой, словечками, выражениями, интонациями выступает
как объект другого, более высокого сознания» [20, с. 51]; это не только повествование о судьбе художника Сольго, но и рассказ о процессе создания самого произведения.
Л и т е р а т у р а
1. Ёнг Тхек. Кимы. - Ташкент : Media Land, 2003.
2. Избранные корейские рассказы нового времени. - Москва : МЦК МГУ, 2003.
3. Клуб фантазий : Современная корейская проза. - Санкт-Петербург : Гиперион. 2011.
4. Ким Донг Ин. Соната огня // Клуб фантазий : Современная корейская проза. Перевод с корейского Инны Нигай - Санкт-Петербург : ГИПЕРИОН, 2011. - 375 с.
5. Ильин, И. А. Талант и творческое созерцание // Ильин И. А. Одинокий художник. - Москва, 1993. - С. 262-272.
6. Клименко, В. В. Психологические тесты таланта. - Харьков : Фолио, Санкт-Петербург: Кристалл, 1996. - С. 102.
7. Магомедова, Д. М. Полифония // Поэтика : словарь актуальных терминов и понятий. - Москва : Издательство Кулагиной Intrada, 2008.
8. Солдатова, М. В. Становление национальной прозы в Корее в первой четверти XX века. - Дис. ... канд. филол. наук : 10.01.03. - Москва : РГБ, 2005. (Из фондов Российской Государственной Библиотеки). URL : http://diss.rsl.ru/diss/05/0122/050122025.pdf (дата обращения: 01.04.21.) - Текст : электронный.
9. Пушкин, А. С. Моцарт и Сальери // А. С. Пушкин. Маленькие трагедии. - Москва : художественная литература, 1983. - 110 с.
10. Тюпа, В. И. Анализ художественного текста. - Москва : Академия, 2009. - 332 с.
11. Русова, Н. Ю. От аллегории до ямба : Терминологический словарь-тезаурус по литературоведению. - Москва : Флинта - Наука, 2004. - С. 219.
12. Концевич, Л. Р. Корейская средневековая проза в ее историческом и жанровом развитии // Концевич Л. Р. Корееведение: Избранные работы. - Москва : Муравей, 2001. - С. 365-376.
13. Эпштейн, М. Н. Новелла // Литературный энциклопедический словарь. - Москва, 1987.
14. Полубояринова, Л. Н. Новелла // Поэтика : Словарь актуальных терминов и понятий. Москва : Издательство Кулагиной Intrada, 2008. - С. 146.
15. Теория литературы / Под ред. Н. Д. Тамарченко: В двух томах. - Т. 1. - Москва : Академия, 2007.
- 511 с.
16. Ким Тонин «Безумный художник» // Нева. - 2010. - № 3. - URL : http://magazines.russ.ru/ neva/2010/3/to4.html (дата обращения: 10.04.21.) - Текст : электронный.
17. Цой, И. В. Корейская проза 1920-30-х гг. : Новое и традиционное в рассказах Ким Донг Ина, 1900-1951 гг. - Санкт-Петербург, 2003.
18. Тэн, А. Н. Очерки корейской литературы ХХ века (до 1945 г). - Сеул, 2003.
19. Тюпа, В. И. Анализ художественного текста. - Москва : Академия, 2009. - 332 с.
20. Корман, Б. О. Целостность литературного произведения и экспериментальный словарь литературоведческих терминов / Проблемы истории критики и поэтики реализма. - Куйбышев, 1981.
- С. 51.
21. Поэтика : Словарь актуальных терминов и понятий. [гл. науч. ред. Н. Д. Тамарченко]. - Москва : Издательство Кулагиной Intrada, 2008. - 358 с.
22. Бахтин, М. М. Автор и герой / М. М. Бахтин : К философским основам гуманитарных наук.
- Санкт-Петербург : Азбука, 2000. - 332 с._
23. Ильин, В. В. Аксиология. - Москва : Изд-во МГУ, 2005. - 216 с.
24. Шмид, В. Нарратология. - Москва : Языки славянской культуры, 2003. - 312 с. - URL : http:// yanko.lib.ru/books/cultur/shmid-narratology.pdf(дата обращения: 10.04.21.) - Текст : электронный.
R e f e r e n c e s
1. Yong Thek. Kimy. - Tashkent : Media Land, 2003.
2. Izbrannye korejskie rasskazy novogo vremeni. - Moskva : MCK MGU, 2003.
3. Klub fantazij : Sovremennaya korejskaya proza. - Sankt-Peterburg : Giperion. 2011.
4. Kim Dong In. Sonata ognya // Klub fantazij : Sovremennaya korejskaya proza. Perevod s korejskogo Inny Nigaj - Sankt-Peterburg : GIPERION, 2011. - 375 s.
5. Il'in, I. A. Talant i tvorcheskoe sozercanie // Il'in I. A. Odinokij hudozhnik. - Moskva, 1993. - S. 262-272.
6. Klimenko, V. V. Psihologicheskie testy talanta. - Har'kov : Folio, Sankt-Peterburg: Kristall, 1996.
- S. 102.
7. Magomedova, D. M. Polifoniya // Poetika : slovar' aktual'nyh terminov i ponyatij. - Moskva : Izdatel'stvo Kulaginoj Intrada, 2008.
8. Soldatova, M. V. Stanovlenie nacional'noj prozy v Koree v pervoj chetverti XX veka. - Dis. ... kand. filol. nauk : 10.01.03. - Moskva : RGB, 2005. (Iz fondov Rossijskoj Gosudarstvennoj Biblioteki). URL : http:// diss.rsl.ru/diss/05/0122/050122025.pdf (data obrashcheniya: 01.04.21.) - Tekst : elektronnyj.
9. Pushkin, A. S. Mocart i Sal'eri // A. S. Pushkin. Malen'kie tragedii. - Moskva : Hudozhestvennaya literatura, 1983. - 110 s.
10. Tyupa, V. I. Analiz hudozhestvennogo teksta. - Moskva : Akademiya, 2009. - 332 s.
11. Rusova, N. Yu. Ot allegorii do yamba : Terminologicheskij slovar'-tezaurus po literaturovedeniyu.
- Moskva : Flinta - Nauka, 2004. - S. 219.
12. Koncevich, L. R. Korejskaya srednevekovaya proza v ee istoricheskom i zhanrovom razvitii // Koncevich L. R. Koreevedenie: Izbrannye raboty. - Moskva : Muravej, 2001. - S. 365-376.
13. Epshtejn, M. N. Novella // Literaturnyj enciklopedicheskij slovar'. - Moskva, 1987.
14. Poluboyarinova, L. N. Novella // Poetika : Slovar' aktual'nyh terminov i ponyatij. - Moskva : Izdatel'stvo Kulaginoj Intrada, 2008. - S. 146.
15. Teoriya literatury / Pod red. N. D. Tamarchenko: V dvuh tomah. - T. 1. - Moskva : Akademiya, 2007.
- 511 s.
16. Kim Tonin «Bezumnyj hudozhnik» // Neva. - 2010. - № 3. - URL : http://magazines.russ.ru/ neva/2010/3/to4.html (data obrashcheniya: 10.04.21.) - Tekst : elektronnyj.
17. Coj, I. V. Korejskaya proza 1920-30-h gg. : Novoe i tradicionnoe v rasskazah Kim Dong Ina, 1900-1951 gg. - Sankt-Peterburg, 2003.
18. Ten, A. N. Ocherki korejskoj literatury HKH veka (do 1945 g). - Seul, 2003.
19. Tyupa, V. I. Analiz hudozhestvennogo teksta. - Moskva : Akademiya, 2009. - 332 s.
20. Korman, B. O. Celostnost' literaturnogo proizvedeniya i eksperimental'nyj slovar' literaturovedcheskih terminov / Problemy istorii kritiki i poetiki realizma. - Kujbyshev, 1981. - S. 51.
21. Poetika : Slovar' aktual'nyh terminov i ponyatij. [gl. nauch. red. N. D. Tamarchenko]. - Moskva : Izdatel'stvo Kulaginoj Intrada, 2008. - 358 s.
22. Bahtin, M. M. Avtor i geroj / M. M. Bahtin : K filosofskim osnovam gumanitarnyh nauk. - Sankt-Peterburg : Azbuka, 2000. - 332 s.
23. Il'in, V. V. Aksiologiya. - Moskva : Izd-vo MGU, 2005. - 216 s.
24. Shmid, V. Narratologiya. - Moskva : Yazyki slavyanskoj kul'tury, 2003. - 312 s. - URL : http://yanko. lib.ru/books/cultur/shmid-narratology.pdf(data obrashcheniya: 10.04.21.) - Tekst : elektronnyj.
^íMSr^ír
