CC BY
174
СОВЕТСКИЙ ВОЕННО-МОРСКОЙ ФЛОТ И ПОЛИТИКА СССР В «ТРЕТЬЕМ МИРЕ»
(1960 - 1970-е гг.):
ЗАРУБЕЖНАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ
На рубеже 1960 - 1970-х гг. советский военно-морской флот превратился в один из самых эффективных инструментов политики СССР в «третьем мире». Главком ВМФ адмирал С.Г. Горшков полагал, что этому способствовала «сама природа военно-морского флота и присущие ему свойства: постоянная высокая боевая готовность, мобильность и способность в короткие сроки концентрировать свои силы в избранных районах океана». Помимо этого флот обладал и прекрасными возможностями демонстрации достижений страны, поскольку «каждый из кораблей военно-морского флота - это условный показатель уровня развития науки, техники и промышленности в стране, показатель ее реальной военной мощи»1.
«Военно-морской флот обладает способностью убедительно демонстрировать экономическую и военную мощь страны за ее границами в мирное время... Советский военно-морской флот - мощный фактор создания благоприятных условий для построения социализма и коммунизма. Демонстративные действия флота во многих случаях давали возможность достичь политических целей, не прибегая к вооруженной борьбе, а только оказывая давление своим потенциальным могуществом и угрозой начать военные действия», - этими цитатами из книги адмирала Горшкова сопроводил свое исследование сотрудник Брукинского института в Вашингтоне С. Каплан. Анализируя в начале 1980-х гг. результаты применения советского флота в качестве инструмента внешней политики, он подчеркнул, что главнокомандующий советским ВМФ «имел ввиду прежде всего страны “третьего мира”»2.
Проблема использования военно-морского флота как инструмента внешней политики СССР привлекла внимание зарубежных исследователей на рубеже 1960 - 1970-х гг., когда присутствие советского флота в Мировом океане стало свершившимся фактом, превратившись в самостоятельный фактор международной политики. В зарубежных странах, и в первую очередь в Англии и США, где традиционно существует особый интерес к развитию военно-морского флота, продиктованный геополитическими факторами, «советский военно-морской ренессанс» 1960 - 1970-х гг. был воспринят очень болезненно. Появление советского военно-морского флота в океане было воспринято политической элитой Запада как новая угроза национальной безопасности и прямой вызов традиционному морскому господству. Особенно беспокоила динамика советской военно-морской активности в сопоставлении с аналогичными показателями США3. Только за десять лет с 1964 по 1973 гг. совокупный показатель числа дней ежегодного пребывания советских кораблей в океане увеличился с 4 000 до более чем 50 0004.
«Военно-морское превосходство США на океанских просторах быстро уходит в прошлое», - с тревогой констатировал в 1972 г. президент Национального центра стратегической информации США Ф. Барнетт. Тогда-то и возникла острая потребность срочно «восполнить пробелы осведомленности общества в отношении советской активности в океане»5.
С самого начала исследовательские усилия зарубежных специалистов были сфокусированы на изучении целей и форм применения советского флота как инструмента внешней политики СССР в отношении со странами «третьего мира», динамика и география этого процесса.
Использование советским руководством военного флота в целях внешней политики странах «третьего мира», по мнению зарубежных исследователей, было подчинено нескольким целям. Профессор Университета Уэльса К. Бут объяснял применение советского флота поддержкой «социалистической ориентации» недавно получивших независимость, экономически отсталых стран, чьи лидеры ждут военной помощи для решения собственных региональных проблем. И «пока эти страны не хотят вернуться под контроль бывших метрополий, их лидеры очень отзывчивы на проявления советской военно-морской дипломатии»6 .
Американские исследователи Р. Хамбург и Дж. Вильямс, определяя цели применения советского флота, также ссылаются на адмирала С.Г. Горшкова: «Дружеские визиты советских военных моряков предоставляют возможность народам посещаемых ими стран воочию убедиться в торжестве социалистических принципов в нашей стране, в подлинном равноправии народов Советского Союза, их высоком культурном уровне». Из чего американские исследователи сделали вывод, что советский флот «демонстрирует мощь СССР и помогает получить друзей. Это достигается посредством развертывания военно-морских сил в период кризиса для психологической поддержки союзных государств, создания угрозы противникам и демонстрации намерений Советов противодействовать вмешательству США.»7.
В ходе анализа деятельности советского ВМФ зарубежные специалисты выделили основные ее формы. Согласно К. Буту, это - демонстрация военноморской мощи, военно-морское присутствие, заходы в иностранные порты, связанные с эксплуатацией кораблей, демонстрационные визиты «доброй воли» и поставки военно-морских вооружений8. Директор Центра международных стратегических исследований Джорджтаунского университета Дж. Теберг назвал также и роль флота как «средства коммуникации» в ходе переговоров с оппонентом «для придания дополнительного веса своим заявлениям и действиям»9.
Наиболее распространенной формой действий советского флота стала демонстрация силы с использованием надводных кораблей - крейсеров, эсминцев, сторожевых кораблей10. В мирной ситуации демонстрация силы представляла собой заход в порт или прибрежные воды одного-двух крупных надводных кораблей в сопровождении подводной лодки, тральщика, десантного корабля, танкера. В кризисной ситуации вблизи побережья той или иной страны осуществлялась военно-морская демонстрация соединения крупных над-
водных кораблей в сопровождении судов обеспечения. Как правило, эти действия сопровождались противостоянием силам США и НАТО. «В случае возникновения значительного конфликта в «третьем мире» американские политики, как правило, в качестве первого средства использовали военно-морскую группировку, обычно включавшую, по крайне мере, один авианосец, - отмечал С. Каплан. - Типичной реакцией Кремля на эти действия было появление противостоящего американцам соединения советских военно-морских сил с целью нейтрализации политического эффекта присутствия в этом районе кораблей ВМФ США»11. Американский исследователь подчеркивал: «советское руководство было уверено, что появление надводных кораблей способно оказать огромное воздействие на иностранных лидеров». В этом отношении особенно большая роль возлагалась в 1960 - 1970-е гг. на авианесущие корабли класса «Москва» и «Киев», «способные, как никакой другой советский военный корабль, производить впечатление огромной военной мощи»12.
В разгар холодной войны советский флот активно использовал и другую форму военно-морской дипломатии - визиты советских военных кораблей. По мнению С. Каплана, они «преследовали цель демонстрации достижений национальной военной мощи и технологий»13. В 1953 - 1974 гг. советские корабли посетили порты 75 иностранных государств, не считая визиты в страны Варшавского договора. В одном только 1977 г. они совершили более 600 визитов в иностранные порты14.
Исследуя географию действий советского флота, западные специалисты пришли к выводу, что в 1960 - 1970-е гг. регионами его наивысшей активности оставались Средиземное море (Ближний Восток) и Атлантика (Западная Африка): на их долю пришлось почти 80 % его присутствия в Мировом океане. Но это распределение не было постоянным, меняясь в зависимости от ситуации. В 1972 - 1973 гг. треть всей активности советского флота была сосредоточена в акваториях Индийского и Тихого океанов15.
Существенные изменения произошли и в составе кораблей советского флота, действовавших в Мировом океане. За период со второй половины 1960-х по начало 1970-х гг. доля подводных лодок в общем составе снизилась с 29 % до 22 %. Одновременно увеличилась доля надводных боевых кораблей - с 22 % до 24 %, но самых ощутимым оказалось увеличение числа вспомогательных кораблей - с 48 % до 53 %16.
Географическим «центром приложения советских военно-морских сил», с точки зрения зарубежных специалистов, был Ближний Восток17. По подсчетам С. Каплана, в период с 1957 г., когда начинается использование военной силы в целях внешней политики СССР в странах «третьего мира», около 40 % всех случаев использования военной силы пришлось на страны южного берега Средиземного моря. Советский флот сыграл в этом решающую роль18. Ярче всего она проявилась в развитии советско-египетских отношений, ставших, по мнению К. Бута, «ярким примером использования военно-морского фактора в политике Советского Союза в отношениях со странами “третьего мира”».19
Первый акт советской военно-морской дипломатии в Средиземноморье был отмечен во время сирийского кризиса (август-октябрь 1957 г.). В ответ на высылку американских дипломатов, обвиненных в подготовке антиправительственного переворота, 6-й флот США устроил демонстрацию силы у берегов Сирии. В конце сентября в сирийский порт Латакия вошли советский крейсер «Жданов» и эсминец «Свободный». Их пребывание в порту длилось 10 дней. В это же время Черноморский флот провел масштабные маневры. Уже эти первые внешнеполитические акции советского флота получили высокую оценку зарубежных исследователей, считавших прямым результатом этих действий сближение Сирии с СССР «более, чем любой другой страны “третьего мира”»20 .
Военный конфликт 5-10 июня 1967 г. между Израилем, с одной стороны, и Египтом, Сирией и Иорданией, с другой, («шестидневная война») знаменовал собой поворотный пункт в деятельности советского флота в Средиземноморье, хотя ситуация накануне конфликта никак не предвещала этого. «Баланс военно-морских сил в Средиземном море в мае-июне 1967 г. совершенно определенно препятствовал агрессивным советским действиям, подчеркивают в своей работе исследователи из Калифорнийского университета П. Джаббер и Р. Колковиц. - 6-й флот США сохранял подавляющее превосходство в огневой мощи и воздушной поддержке. Советской эскадре в составе единственного устаревшего крейсера класса «Киров» (Довоенной постройки - А.К.), 8-9 эсминцев, 2-3 подводных лодок противостояли авианосцы «Саратога» и «Америка», два крейсера, 10 эсминцев, несколько подводных лодок и противолодочные силы... На американских авианосцах базировалось около 200 истребителей-бомбардировщиков Б-4 и штурмовиков А-4, которым советские силы ничего не могли противопоставить. Советская эскадра к тому же должна была считаться со значительным военноморским присутствием Великобритании в этом регионе. К концу мая один британский авианосец «Гермес», 6 фрегатов и отряд тральщиков были сосредоточены в Аденском заливе. другая корабельная группа во главе с авианосцем «Викториес» находилась у Мальты. Хотя советский Черноморский флот имел в своем составе современные крупные ракетные корабли, Москва предпочла не отправлять их в Средиземное море»21. И хотя в ходе самой «шестидневной войны» численность советской средиземноморской эскадры была «быстро увеличена до 30 кораблей и подводных лодок. размещение и состав советского флота ясно говорили о том, что СССР не желает бросать вызов флоту США или же производить впечатление прямого вмешательства в ход арабоизраильского конфликта». Этот вывод подтверждает главнокомандующий военно-морскими силами США в Европе контр-адмирал Дж. Вайли, отметивший позднее: «Я абсолютно уверен, что они даже больше, чем США, стремились к тому, чтобы их силы не оказались вовлечены в конфликт»22.
Мотивация советской военно-морской дипломатии в ходе «шестидневной войны» для американских исследователей выглядит не совсем ясной: «Если советские намерения были не агрессивны, означало ли усиление военно-морс-
кого присутствия попытку сдерживания намерений Израиля и США?»23. Лишь отдельные действия советских кораблей могли быть истолкованы как попыггка «достижения конкретной политической цели». Имеется ввиду «систематическое затруднение действий авианосца 6-го флота “Америка” и кораблей его сопровождения»: «два советских корабля - эсминец и сторожевой корабль -несколько раз совершали маневрирование, чреватое столкновением с кораблями авианосного ордера. Сторожевой корабль совершал циркуляции вокруг 77 000-тонного авианосца, пытаясь своим опасным маневрированием заставить “Америку” изменить курс. Это продолжалось в течение нескольких часов, несмотря на повторные требования американского командующего отойти от его кораблей»24. Эффект этих ограниченных действий, как отмечают американские авторы, «оказался минимальным. Они не повлияли на усилия Вашингтона сконцентрировать многонациональную корабельную группировку... Израильские политики также не принимали во внимание военную опасность со стороны русских. Министр иностранных дел Эбан - самый осторожный политик Израиля - «быш убежден, что русские не начнут военное вмешательство, особенно если война окажется скоротечной»25.
Несоизмеримо более важными, с точки зрения западных исследователей, оказались действия советского руководства после «шестидневной войны»: появились признаки «решительнык изменений в готовности советского руководства использовать вооруженную силу для поддержки своих союзников в «третьем мире»»26. И первым таким признаком стал быктрыш рост численности советских морских сил, изменения в их организационной структуре. Именно в это время советское руководство принимает решение о создании 5-й (Средиземноморской) эскадры советского ВМФ и о начале систематической боевой службы в этом регионе27 . В это же время впервые дали о себе знать результаты поставок в арабские страны советских военно-морских вооружений: 21 октября 1967 г. египетские, поставленные СССР, ракетные катера класса «Комар» (Пр. 183Р по советской классификации. - А.К.), потопили патрулировавший египетское побережье израильский эсминец «Эйлат». Это быш первый в истории случай уничтожения крылатыми ракетами боевого надводного корабля в военных условиях. «Потопление «Эйлата» было воспринято многими как драматическая демонстрация возможностей советского флота и советских военных технологий». Но куда более важным был вывод о том, что «американское присутствие в Средиземноморье потеряло значительную часть своего эффекта вследствие ставшей очевидной уязвимости кораблей 6-го флота со стороны советских ракетных крейсеров и эсминцев. В декабре Москва еще более повысила свой престиж, отправив в Египет еще одну эскадрилью бомбардировщиков Ту-16, вытолнивших показательное бомбометание после пролета над Каиром. Военный престиж СССР еще более выфос после создания в Египте береговык пунктов обеспечения советских надводных кораблей и подводных лодок, а так же баз патрульной и разведывательной авиации»28 .
В итоге возникла принципиально новая ситуация: «американское военное превосходство на Ближнем Востоке перестало быть бесспорным.
Вместо этого возник вопрос о том, насколько американские силы смогут в случае возникновения конфликта сами себя защитить и смогут ли поддержать своих союзников, как это было прежде»29. Кроме того, явно обозначилась опасность случайной эскалации конфликта, о чем свидетельствовал инцидент с американским кораблем электронной разведки «Либерти»: 8 июня 1967 г. находившийся у египетского побережья корабль был внезапно атакован израильскими самолетами и торпедными катерами. Министр обороны США Р. Мак Намара позднее признавал: «Я думал, что “Либерти” атакован советским флотом. Слава Богу, командующий авианосной группой не поднял авиацию для немедленного удара по советской Средиземноморской эскадре»30 .
В конце 1960-х - середине 1970-х гг. СССР продолжал наращивать свое военно-морское присутствие в Средиземноморье. В 1968 г. среднее число советских кораблей составляло около 30, к 1973 г. оно увеличилось до 56. «Это присутствие не только усиливало имидж СССР как великой державы. - отмечал американский исследователь Б. Дисмакс, - но и давало Москве возможность быстрого вмешательства в случае возникновения кризиса. Кремль активно использовал такой инструмент политики как заход военных кораблей в порты и военно-морское присутствие для поддержания своих друзей в “третьем мире”». Другим проявлением «солидарности с арабским миром стала переброска на советских десантных кораблях марокканских войск из Алжира в Сирию в апреле 1973 г.»31
Очередной кризис на Ближнем Востоке снова был отмечен активным участием советского флота. В сентябре 1970 г. власти Иордании попытались положить конец присутствию на своей территории вооруженных палестинских формирований, но в ход столкновений вмешались бронетанковые подразделения сирийских войск. Разразился острый политический кризис. Администрация Р. Никсона полагала, что за действиями сирийцев стоит Москва. В США и Израиле рассматривалась возможность вмешательства на стороне Иордании32. Американское командование сосредоточило в восточном Средиземноморье две корабельные группы, включавшие авианосцы и десантные корабли. В этой ситуации советский флот предпринял ответные шаги: две советские корабельные группы начали слежение за американскими авианосцами и десантными кораблями в восточном Средиземноморье. Эти действия дали основания американскому командованию полагать, что советские корабли «заняли превосходные позиции для внезапной атаки. и получили прекрасный шанс совершить успешное нападение прежде, чем американские корабли предпримут ответные меры»33 . Во время Иорданского кризиса в сентябре 1970 г. СССР «сосредоточил в Средиземноморье 23 надводных боевых корабля и 13-15 подводных лодок, более чем удвоив силы находившиеся там во время “шестидневной войны”»34.
Октябрьская война 1973 г. между Египтом и Израилем («война Судного дня») сопровождалась небывалой активизацией действий советского флота в Средиземном море. Зарубежные исследователи отмечают, что, как и в 1967 г., накануне кризиса «Советский Союз предпринял ряд шагов, дающих понять
США, что он... не собирается участвовать в планируемой его «подопечными» кампании. Общая диспозиция и маневрирование советской эскадры оставались соответствующими мирному времени. Для арабов эти действия послужили безошибочным подтверждением того, что Москва «умывала руки», и что они не могут рассчитывать на ее помощь в случае военной неудачи»35.
Позиция советского руководства изменилась после обострения кризиса. Началось постепенное усиление 5-й эскадры «для обеспечения морских перевозок и защиты советских судов, часть надводных кораблей советской эскадры начали патрулирование в районе между восточной оконечностью Кипра и побережьем Сирии...»36. Как считают зарубежные историки, «советские действия послужили совершенно определенным предупреждением Израилю против движения на Дамаск. Для США это было свидетельством того, что СССР берет арабов под свою защиту и использует свой престиж как никогда ранее в ходе арабо-израильских конфликтов»37.
В этот период «не было ни одного свидетельства повышения боевой готовности советской эскадры, даже среди кораблей, осуществлявших слежение за американской авианосной группой к юго-востоку от Крита в зоне, близкой к району боевых действий.». По словам командующего американскими военно-морскими силами в Европе адмирала В. Бэгли, «действия советской эскадры в 1973 г. характеризовались сдержанностью и корректностью . в действительности, они не были открыто агрессивны. Похоже было, что они скорее были озабочены тем, чтобы не спровоцировать инцидент»38 .
Исследователи событий октябрьской войны 1973 г. обращают внимание на тот факт, что кардинальные изменения в действиях советского флота произошли «после объявления США военной тревоги (В ночь на 25 октября. - А. К.), что выглядело как ответ на американскую демонстрацию силы. 25 октября на усиление действующих у Крита двух авианосных групп через Гибралтар проследовал авианосец «Джон Ф. Кеннеди» с кораблями сопровождения и десантный вертолетоносец «Иводзима» с 1 800 морскими пехотинцами на борту». В ответ «боевая мощь советской Средиземноморской эскадры была доведена до своего высшего уровня». По оценкам командования 6-м флотом, общее число вымпелов достигло 96, включая 34 надводных боевых корабля, 23 подводные лодки, мощь первого залпа советской эскадры составила 88 противокорабельных ракет, 46 зенитных ракет и 348 торпед39. Американцы могли противопоставить им лишь всего 60 кораблей40.
Ситуация сразу же резко обострилась. Командующий 6-м флотом США адмирал Д. Мерфи сообщал в эти дни своему начальству: «По мере того как очередная американская корабельная группа появлялась в зоне контроля, слежение за ней начинала отдельная ударная группа советских кораблей, вооруженных противокорабельными и зенитными ракетами. 26 октября советские силы начали широкомасштабные антиавианосные учения против группы Тв 60.1 (авианосец «Индепенденс» и его эскорт) с участием ударных атомных и дизельных подводных лодок, эта активность продолжалась шесть дней . Оба флота явно находились в высшей степени готовности к любому варианту раз-
вития событий, хотя казалось, что ни один из них не знал, чего следует ожидать .»41. Адмирал В. Бэгли пришел в те дни к заключению: «русские разместили свои корабли и подводные лодки так, что они были способны нанести немедленный удар по нашим силам сразу с нескольких направлений»42.
Позднее американские аналитики высоко оценили действия советского флота: «Корабли советской эскадры заняли позиции, позволявшие им наиболее эффективно противодействовать американским авианосцам, способным нанести ядерный удар по важнейшим советским центрам в случае начала полномасштабной войны между супердержавами. Занятием этих позиций советская эскадра гораздо быстрее и точнее добилась эффекта сдерживания в отношении любой попытки вмешательства 6-го флота в ход действий на египетско-израильском фронте»43 .
В Индийском океане основной формой внешнеполитических действий советского флота стали демонстрационные визиты в порты различных стран44. Появление советского флота в Индийском океане, по мнению автора монографии «Холодная война на море», бывшего офицера флота США Д. Винклера, стало результатом ухода из этого региона английского флота. Он подчеркивает высокую оперативность действий советского флота. Уже через два месяца после заявления об этом лейбористского правительства Англии в январе 1968 г. советская эскадра в составе крейсера класса «Свердлов», ракетного эсминца класса «Кашин», эсминца класса «Крупный», атомной подводной лодки и танкера «проникла» в этот регион, совершив ряд визитов в порты государств Южной Азии и Восточной Африки45. С. Каплан обращает внимание на географию этих визитов. Одним из первых советские корабли посетили Аден, порт Южного Йемена, недавно получившего независимость. Столь своевременное появление советского крейсера, эсминца, подводной лодки и танкера было воспринято правительством президента Ках-тана аш-Шааби как «символ признания и поддержки со стороны советского правительства»46. Аналогичные действия советский флот предпринял и в отношении нового сомалийского режима Мохаммеда Сиада Барре. Обращал на себя внимание выбор времени этих визитов: «Крейсер и эсминец Тихоокеанского флота провели серию визитов в порты Сомали, демонстрируя дружеское отношение СССР к новому режиму... Необычайно длительными оказались и визиты советских кораблей в порты Сомали в 1970 и 1972 годах. Первый из них начался за десять дней до сообщения о провале попытки государственного контрпереворота, второй начался накануне и завершился сразу же после окончания сессии Совбеза ООН по проблемам колониализма»47 .
Не менее значимыми, по оценкам западных аналитиков, представляются действия советского флота весной 1973 г. во время пограничного конфликта Ирака и Кувейта: «В конце марта Ирак захватил часть пограничной кувейтской территории. И в то время как другие арабские страны инициировали обсуждение этого вопроса, советская эскадра в составе четырех кораблей под флагом главнокомандующего советским ВМФ адмирала Горшкова посетила иракские порты в начале апреля»48.
Открытое противостояние флотов СССР и США в Индийском океане началось в декабре 1971 г. в ходе индо-пакистанской войны. По мнению исследователя проблем внешней политики из Г арвардского университета Б. Портера, военно-морское присутствие преследовало цель «предотвращения вмешательства США в ход индо-пакистанского конфликта»49. Д. Винклер подчеркивал серьезность характера этого противостояния: как обычно, «американское командование сосредоточило в регионе конфликта корабельную группу “74” во главе с авианосцем “Энтерпрайз”», но если прежде в противовес авианосной группе выдвигался отряд советских кораблей, то но на этот раз «для демонстрации поддержки Индии Советы направили две группы кораблей, каждую во главе с ракетным крейсером»50 .
Активизация действий советского флота в Тихом океане, по оценкам зарубежных исследователей, произошла в период с 1956 по 1966 гг., когда суммарная годовая продолжительность пребывания его кораблей в море возросла с 200 до 2 800 кораблей/дней. В дальнейшем этот рост продолжался во все более возрастающих темпах: в 1967 г. - 3 600, в 1980 г. - 11 800 кораблей/дней51, что вызвало явную обеспокоенность в США. Командующий Тихоокеанским флотом США адмирал С. Фоли назвал это проявлением «исторического империализма России». По его мнению, «вследствие роста советского Тихоокеанского флота США должны были признать существенное увеличение возможностей СССР осуществлять проекцию силы. в ходе конфликтов в странах “третьего мира” в Азиатском регионе»52.
В качестве первого примера использования советского флота в интересах внешней политики в Тихом океане зарубежные исследователи обычно приводят действия кораблей Тихоокеанского флота в период инцидента с американским разведывательным кораблем «Пуэбло», захваченным северокорейскими патрульными катерами в январе 1968 г. Однако в своих описаниях они весьма сдержанны. Так, Д. Винклер ограничился несколькими фразами: «Президент Л. Джонсон по совету госсекретаря Д. Раска, отказался от использования военной силы США в еще одном регионе Азии (Помимо Вьетнама. - А. К.). Вместо этого он решил прибегнуть к военно-морской демонстрации у берегов Кореи. Советы попытались остановить оперативную группу во главе с авианосцем “Энтерпрайз”, следовавшую через Японское море... советское разведывательное судно “Гидролог” заблокировало путь движения авианосца и заставило “Энтерпрайз” остановить машины и дать задний ход. В последующие недели советские корабли неотступно следовали за американской авианосной группой»53 .
В конце 1970-х - начале 1980-х гг. аналитики американского военноморского ведомства обратили внимание на масштабные действия советского флота у берегов Западной Африки54. «Впервые советские корабли защищали интересы своей страны в Западной Африке в 1969 г. во время переговоров между СССР и Ганой об освобождении двух советских траулеров и их экипажей, обвиненных в контрабандной поставке вооружений противникам режима Аккры. В середине февраля 1969 г. два советских ракетных эсминца, суб-
марина, и танкер нанесли официальный визит в порт Конакри (Гвинея)... Затем отряд совершил переход в Лагос (Нигерия)». Обратив при этом внимание на слишком большую длительность этого перехода - 13 суток вместо требовавшихся четырех, - С. Каплан пришел к заключению: это была попытка путем военно-морской демонстрации оказать воздействие на власти Ганы55.
Визит в Конакри не был случайным. Американский исследователь напоминал читателям, что «близкие советско-гвинейские отношения установились еще в 1958 г. после обретения Гвинеей независимости. С 1960 г. режим Конакри стал получать советскую военную помощь. В ноябре 1970 г. Португалия осуществила десантную операцию против Гвинеи, одной из причин которой стала поддержка президентом Секу Туре Африканской партии независимости Гвинеи и Кабо-Верде (ПАИГК), чья штаб-квартира находилась в Конакри. Москва немедленно направила корабли к берегам Западной Африки. Это военно-морское присутствие... предотвратило военные действия Португалии против Гвинеи»56. В качестве иллюстрации действенности советского военно-морского присутствия С. Каплан приводит в пример захват в январе 1973 г. советским эсминцем кораблей с убийцами лидера ПАИГК Амилкара Кабрала57.
Поддержку со стороны правительства СССР ярко продемонстрировал визит советского эсминца во Фритаун (Сьерра-Леоне) в мае 1971 г., обеспечив «подтверждение легитимности правительства и укрепление отношений СССР и Сьерра-Леоне»58.
В середине 1970-х гг. центр внешнеполитической активности советского флота сместился к побережью Анголы: правительство СССР начало поставки вооружения и материалов Народному движению за освобождение Анголы (МПЛА). Вскоре к этим операциям был привлечен советский флот. Осенью 1975 г. «в связи с увеличением поставок вооружения по морю и воздуху, а также началом переброски по воздуху кубинских войск, советский Западно-Африканский патруль (десантный корабль, эсминец и танкер) занял позицию у побережья Конго и Анголы. Другой отряд - крейсер в сопровождении подводных лодок - перешел из Средиземного моря в район к югу от Гвинеи». С. Каплан полагает, что, «эти корабли были направлены с целью предотвратить возможность нападения со стороны Заира на советские транспортные суда и самолеты, а также обеспечения прибывавших транспортных самолетов управлением и связью»59 .
Эти действия Москвы вызвали серьезное беспокойство Вашингтона. Президент Дж. Форд заявил: «Ситуация в Анголе не была, не является и не будет поводом для применения военной силы США. Единственно возможным представляется ограниченная помощь с целью противодействия военному вмешательству со стороны СССР и Кубы»60. В январе 1976 г. американская администрация прекратила поставки Советскому Союзу зерна «в ответ на советское вмешательство в Анголе»61. Одновременно ударный авианосец «Саратога» покинул свою базу во Флориде, и «хотя советскому командованию было известно, что он направлялся в Средиземное море, но
все же на случай если администрация Дж. Форда решится направить свои силы в Южную Атлантику... два советских крейсера, эсминец и разведывательный корабль были перемещены в среднюю часть Атлантики. Действия Советов развеяли остававшиеся намерения США установить военно-морское присутствие в западно-африканских водах»62. В итоге советскому руководству удалось успешно завершить оказание помощи Анголе.
Как отмечают американские исследователи, в 1960 - 1970-е гг. «использование советского флота в качестве инструмента внешней политики было наиболее заметно в Средиземное море и Индийском океане», а «советские военно-морские операции в Карибском море были менее заметны, но не менее важны»63 .
Советский флот появился в этом регионе в ходе Карибского ракетного кризиса 1962 г. Д. Винклер обратил внимание на то, что особенностью применения морской силы советским руководством «стало вынужденное использование подводных лодок в совершенно неподходящей для них роли кораблей эскорта вследствие неспособности надводных кораблей советского флота проводить операции в океане» и они «представляли собой. прямую угрозу кораблям американского флота, осуществлявшим блокаду». Американские корабли «сумели обнаружить и классифицировать контакты с пятью дизельными подводными лодками класса «Фокстрот»... вести слежение за ними на протяжении всего кризиса»64 . В целом действия советского флота в ходе Карибского кризиса получили весьма невысокую оценку зарубежных исследователей. Например, Дж. Теберг отмечал, что «полудюжина субмарин, отправленных в кубинские воды, были настолько несовершенны, что корабли флота США легко обнаружили их и были в состоянии уничтожить их без всякого труда»65 .
Но как признавал тот же исследователь, подводя итоги Карибского кризиса, «советские лидеры продемонстрировали выщающуюся способность учиться на своем опыте»66 . И результаты не заставили себя ждать: в конце 1960-х гг. корабли советского флота вновь появились в Карибском море, используя в качестве баз кубинские порты Гавана и Сьенфуэгос. В 1970-е гг. советские корабли проводили в среднем до 40 дней в году в водах Кубы, а в 1978 г. длительность пребывания достигла 91 дня67.
Но особое беспокойство американской администрации вызвали заходы в кубинские порты советских субмарин, вооруженных баллистическими ракетами. Это стало предметом исследования, проведенного аналитиками Бру-кинского института в Вашингтоне Б. Блечманом и С. Левинсон, обратившими внимание на экстраординарность этих действий: для визитов в иностранные порты советский флот, как и другие флоты, обычно использовал надводные корабли. В поисках объяснений они сопоставили визит советской субмарины с заходом в турецкий порт Измир американской атомной ракетной подводной лодки «Патрик Генри», который «последовал вскоре после завершения выто-да из Турции американских ракет “Юпитер”. Совершенно очевидным бышо стремление продемонстрировать всем заинтересованным государствам, что...
США верны своим обязательствам по защите Турции и, в действительности, сохраняют свои стратегические возможности в этом регионе»68 .
Поместив данную аналогию в контекст советско-американских и советско-кубинских отношений, Б. Блечман и С. Левинсон заключили, что целью советского руководства было «стремление к получению военных преимуществ» на фоне эскалации действий американского флота во Вьет-наме69 . Р. Вейнланд объяснял визит на Кубу советской ракетной подводной лодки класса «Гольф» (пр. 629) в апреле 1974 г. «попыткой поддержать Северный Вьетнам путем отвлечения внимания США в период так называемого «Пасхального наступления» вооруженных сил Северного Вьетнама», а также «стремлением усилить позиции советской делегации на завершающем этапе переговоров по заключению очередного договора ОСВ»70 .
Оценивая в целом результаты действий советского флота как инструмента внешней политики в странах «третьего мира», зарубежные исследователи считают, что события 1967 г. на Ближнем Востоке сыграли решающую роль в развитии стратегии его применения для достижения внешнеполитических целей. Так, Дж. Теберг, подчеркивал, что к началу 1970-х гг. «произошел существенный сдвиг в использовании советского флота в интересах политики. Морская стратегия Советского Союза отныне предусматривала возможность ведения ограниченной войны и политические миссии мирного времени в удаленных морях. Различные элементы советской морской мощи - военно-морской флот, торговый флот, рыболовный флот, океанографические исследовательские суда и разведывательные корабли -ныне используются со все возрастающей эффективностью как инструмент дипломатии “холодной войны”». «Можно достаточно уверенно предсказать, -заключал Дж. Теберг, - что мирная экспансия советской мощи и влияния посредством политического и пропагандистского использования морской силы вскоре превратиться в «гвоздь программы» мировой политики в ближайшие десятилетия».71
Весьма близкие выводы содержатся в работе Р. Вейнланда, исследовавшего действия советского флота в период с 1965 по 1975 гг. Американский аналитик пришел к выводу, что «возможности советской военно-морской активности по выполнению миссии “защиты государственных интересов СССР на морях и океанах” - постоянно растут. К 1967 г. советские военно-морские силы использовались не только для защиты, но и для экспансии советских интересов в страны “третьего мира”... Эти последние изменения вполне соответствуют политике “активного противодействия империалистической агрессии”, являющейся составным компонентом “Программы мира”, провозглашенной XXIV съездом КПСС в 1971 г.»72.
В начале 1980-х гг. зарубежные исследователи признали советский флот едва ли не самым эффективным средством внешней политики СССР. Советское военно-морское присутствие, признал С. Каплан, «не только усиливало имидж СССР как великой державы, но и давало Москве возможность быстрого вмешательства в случае возникновения кризиса» и по этой при-
чине «использование США военной силы для свержения союзных Советскому Союзу правительств или покушения на независимость дружественных ему государств отныне стали более опасны, чем когда-либо, поскольку теперь Советский Союз был в состоянии использовать значительные военные силы в необходимом районе»73.
Выводы эти следует признать в целом вполне верно отражающими тогдашние исторические реалии.
Примечания
1 Горшков С.Г. Морская мощь государства. М., 1979. С. 365-366.
2 Kaplan S. Diplomacy of Power: Soviet Armed Forces as a Political Instrument. Washington, 1981. P. 191; Горшков С.Г. Морская мощь государства. С. 366.
3 См.: Hanks R. Unnoticed challenge: Soviet maritime strategy and the global choke points. Washington, 1980. P. 46.
4 См.: Weinland R. Soviet Naval Operations: 10 Years of Change // Soviet naval policy: objectives and constraints. N.Y.; L., 1975. P. 376.
5 BarnettF.R. Preface // Soviet Naval Power: Challenge for the 1970’s. N.Y., 1974. P. VIII-IX.
6 Booth K. Navies and Foreign Policy. N.Y., 1977. P. 31.
7 Hamburg R., Williams J. A. The Soviet Navy in the Third World // The Soviet Challenge in the 1990s. N.Y., 1989. P. 216; Горшков С.Г. Морская мощь государства. С. 372.
8 Booth K. Op. cit. P. 40.
9 Theberge J. Soviet Seapower in the Caribbean: political and strategic implications. N.Y., 1972. P. XIII.
10 Kaplan S. Op. cit. P. 50.
11 Ibid. P. 680.
12 Ibid. P. 50.
13 Ibid. P. 12.
14 Ibid.
15 См.: Weinland R. Op. cit. P. 377.
16 Ibid. P. 376-377.
17 Ibid. P. 378.
18 Kaplan S. Op. cit. P. 42.
19 Booth K. Op. cit. P. 37.
20 Kaplan S. Op. cit. P. 156.
21 Jabber P., KolkowczR. The Arab-Israeli Wars Diplomacy of Power // Diplomacy of Power: Soviet Armed Forces as a Political Instrument. Washington, 1981. P. 427-428.
22 Ibid. P. 427.
23 Ibid. P. 428.
24 Ibid. P. 433.
25 Jabber P., Kolkowcz R. Op. cit. P. 429.
26 Kaplan S. Op. cit. P. 166.
27 См.: Горшков С.Г. Во флотском строю. СПб., 1996. С. 250.
28 Kaplan S. Op. cit. P. 168-169.
29 Ibid. P. 169.
30 Booth K. Op. cit. P. 103-104. По данным официального сайта Военно-морского исторического центра ВМФ США, в результате этого инцидента пострадало 169 человек, из них 33 офицера и матроса погибли (http://history.navy.mil/faqs/faq56-1.htm)
31 Dismukes B. Soviet Employment of Naval Power for Political Purposes, 1967 - 75 // The Soviet Naval Influence: Domestic and Foreign Dimensions. N.Y.; L., 1977. P. 176-178.
32 Ibid. P. 181-182.
33 Ibid. P. 182.
34 Jabber P., Kolkowcz R. Op. cit. P. 440.
35 Ibid. P. 442.
36 Ibid. P. 448-449.
37 Ibid. P. 450.
38 Ibid. P. 453.
39 Ibid. P.458-459.
40 Polmar N. Guide to the Soviet navy. Annapolis, 1986. P. 45-46.
41 Цит. no: ZumwaltE.R. On Watch. New York, 1976. P. 447.
42 Цит. no: Jabber P., Kolkowcz R. Op. cit. P. 460.
43 Ibid. P. 459.
44 Cm.: Weinland R. Op. cit. P. 379.
45 Cm.: WinklerD. Cold War at Sea: High-Seas Confrontation between the United States and the Soviet Union. Annapolis, 2000. P. 138.
46 Kaplan S. Op. cit. P. 177.
47 Ibid.
48 Ibid.
49 PorterB. The USSR in Third World Conflicts: Soviet Arms and Diplomacy in Local Wars, 1945-1980. L., 1984. P. 45.
50 Winkler D. Op. cit. P. 138.
51 Cm.: Watson B. Red Navy at Sea: Soviet naval operations on the High Seas, 1956 - 1980. L., 1982. P. 134.
52 Foley S. Build up of Soviet Naval Power in Asia // Asia in Soviet Global Strategy. Boulder, 1987. P. 42.
53 Winkler D. Op. cit. P. 58.
54 Cm.: WeinlandR. P. 378
55 Kaplan S. Op. cit. P. 179.
56 Ibid.
57 Эту задачу выполнил эсминец «Бывалый» под командованием капитана II ранга Ю.Г. Ильиных («Но Москва молчала...» // http://tsv21.narod.ru/photoalbum3.html)
58 Kaplan S. Op. cit. P. 180.
59 Ibid. P. 196.
60 Ibid. P. 197.
61 Ibid.
62 Ibid. P. 197-198.
63Blechman B., Levinson St. Soviet Submarine visits to Cuba // The Soviet Naval Influence. P. 426.
64 Winkler D. Op. cit. P. 49-52.
65 Theberge J. Soviet Seapower in the Caribbean: political and strategic implications. N.Y., 1972. P. 29.
66 Theberge J. Op. cit. P. 29.
67 Understanding Soviet Naval Developments. Prepared at direction of the Chief of Naval Operations by the Director of Naval Intelligence and the Chief of Information. Washington. 5th ed. April 1985. P. 10.
68 Blechman B., Levinson St. Op. cit. P. 432.
69 Ibid.
70 Weinland R. Op. cit. P. 381-382, 384.
71 Theberge J. Op. cit. P. XII, 47.
72 Weinland R. Op. cit. P. 380.
73 Kaplan S. Op. cit. P. 176-177, 682.
