CC BY
343
Д.М. Раева
СОВЕТСКАЯ МОДА 20-30-Х гг. ХХ ВЕКА КАК ФЕНОМЕН КУЛЬТУРЫ И ПРЕДМЕТ НАУЧНОГО ИЗУЧЕНИЯ
В течение последнего десятилетия российское общество претерпело ряд весьма значительных социально-культурных изменений, связанных как с появлением новых политических институтов, экономических моделей, так и новых культурных образцов и ценностных ориентаций. Однако тема советского общества на современном этапе все еще явно присутствует в структуре массового сознания и повседневных практиках людей. При этом уже достигнутая историческая дистанция и необходимость осмысления ряда культурных феноменов советского социокультурного пространства являются основой активного исследовательского интереса со стороны специалистов самых различных наук (историков, социологов, культурологов, антропологов, психологов и т.д.) к теме советского человека и его культурного пространства.
Одним из стереотипов восприятия «советского» является распространенное не только в обывательской, но и в научной среде мнение о том, что в Советском Союзе (особенно в довоенный период) моды не было. Как науке известно с давних пор, объект исследования может просуществовать века, прежде чем стать предметом исследования. В случае с советской модой необходимо провести анализ существовавшего феномена с целью ввести его в поле научного рассмотрения в качестве предмета исследования. Несмотря даже на тот факт, что с 1923 года в СССР начинают издаваться иллюстрированные модные журналы, мода всячески обличалась и отвергалась советской публицистикой вплоть до второй половины 30-х годов ХХ века в качестве объективно существующего феномена в самой Советской России. Между тем, советская мода 20-30-х гг. ХХ века представляет собой весьма интересный и значимый феномен мировой культуры, образец высокого уровня проектной культуры и дизайна. Ведь мода - это не только воплощенное, но и (даже прежде всего) - проектируемое. Как пишет известный исследователь моды А.Б. Гофман, «..."в моде" не платье само по себе, а его ношение для женщины или его проектирование для дизайнера одеж-ды»1. Таким образом, идеально-образная составляющая моды приравнивается по значимости к материально-воплощенной. А в случае с совет-
ским обществом 20-30-х гг. ХХ века даже имеет преимущественное значение в силу особого контекста эпохи, характеризующегося направленностью советской культуры в будущее. Так же, как, например, для мифологической культуры характерна постоянная обращенность в прошлое, для советской культуры 20-30-х гг. ХХ века - сущностная апелляция к будущему. Советское общество этих лет целиком сосредоточено на построении принципиально нового социокультурного пространства. Планы «развитого социализма», пятилетки, стахановские подвиги - всё это усиливает доминанту движения вперед, опережения настоящего, жизни будущими достижениями. Сам «идеально-проектный» характер исследуемой нами культуры определяет большую роль предполагаемого как должное, будущего, проектируемого, нежели имеющегося в конкретно-материальном наличии. И в проектном плане советская мода 20-30-х гг. ХХ века была одним из мировых лидеров, что подтвердили призы и гран-при, полученные советскими модельерами на международных художественно-промышленных выставках в эти годы. Безусловно, прозодежда, разработанная Поповой и Экстер не получила повсеместного распространения. Однако идея прозодежды получила массовое признание и сама по себе составила феномен моды. В этом плане, уместно подчеркнуть, что модным является тот объект, пусть и в проекте, который максимально востребован конкретным социумом в данном контексте.
Для того, чтобы обосновать наличие советской моды 1920-1930-х гг. как реального феномена, обратимся к неизменным элементам моды как социокультурного целого и выделим их в данном историко-культурном контексте.
Итак, первый и наиболее явный элемент моды - это то, что «входит в моду» и «выходит» из нее: конкретные образцы и способы поведения (в нашем случае - ношения одежды), которые со временем сменяют друг друга - модные стандарты. При этом, модный стандарт состоит и в отказе от использования каких-либо некогда модных объектов, например, отказ от ношения галош или головного убора, зонта, муфты, восприятия каких-либо художественных произведений, что имеет место непосредственно в рассмат-
© Д.М. Раева, 2006
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 3, 2006
219
КУЛЬТУРОЛОГИЯ. ФИЛОСОФИЯ. ПОЛИТОЛОГИЯ
Д.М. Раева
риваемом периоде. Так, в начале 1920-х в советском обществе наблюдается категорический отказ от ярких цветов мужских костюмов, отделки женских платьев кружевами и рюшами, шляп и портфелей2. В это время ошибочно отождествляя понятие моды с дореволюционной, либо западной манерой одеваться, советская пропаганда демонстративно отказывалась от нее как социокультурного феномена. Между тем, модные стандарты в качестве разновидности культурных образцов, реализующихся посредством модных объектов - вещей, идей, слов, художественных произведений и т.п., - явно присутствовали в начале 1920-х в советском обществе. К основным модным стандартам этого периода следует отнести отказ от нефункциональных элементов одежды; стремление к предельной практичности в проектировании костюма; внедрение спортивных тенденций в повседневный гардероб.
Отметим: определенные стандарты и объекты становятся модными лишь тогда, когда они обладают модными значениями, иначе говоря, выступают в виде знаков моды, указывают на ценности, являющимися доминантными в данном социуме в конкретный период.
Рассмотрим теперь более внимательно основные сущностные ценности моды в тенденциях проектирования, ношения и отношения к одежде в качестве доказательства функционирования механизма моды в советском социуме указанных лет. К ним относят: современность, универсальность, демонстративность и игру.
Итак, современность - фундаментальная ценность в структуре моды. В этом плане необходимо разграничить два различных аспекта, в контексте которых действовала эта ценность в советской моде 1920-х годов. В идеально-проектном контексте ценность современности воспринималась как выработка кардинально новых модных стандартов, не имеющих ничего общего со всей предшествующей практикой социума в этой сфере - нового по отношению к культурной традиции в целом. В плане же реальной практической разработки, художники-модельеры зачастую обращались к предшествующей культурной традиции (например, к русскому народному костюму), однако ценность современности здесь выразилась в создании модных стандартов принципиально отличных от предшествующих (в данном случае, буржуазных).
Следующая ценность моды - диффузность (или универсальность), - приобретает оттенок нивелированности в условиях построения совет-
ского бесклассового и бессословного общества. Как известно, если в добуржуазную эпоху определенные культурные образцы были строго и неподвижно закреплены за конкретными сословиями, этническими и религиозными группами, то впоследствии они становятся более текучими, подвижными; переходят от одной социальной группы к другой, испытывая при этом определенные трансформации. В советской моде на место сословиям приходит якобы единое и нивелированной общество. На деле же, свойство диффузности продолжает функционировать среди профессиональных и статусных групп. Так, кожанка, сначала известная как одежда шоферов, стала весьма популярной формой одежды среди комиссаров в армии и руководителей рабочих организаций, а изначально распространившаяся среди интеллигенции, мода на толстовку, в начале 1920-х годов в несколько усовершенствованном виде постепенно была усвоена рабочими.
Одним из выражений универсальности является тот факт, что модные тенденции преодолевают любые межгосударственные границы, какими строгими и неприступными формально они не казались бы. Несмотря на то, что советская публицистика рассматриваемого нами периода зачастую бранила западноевропейскую школу моделирования одежды и пыталась категорически отмежеваться от зарубежной моды в целом, художники по костюму на практике привлекали опыт других стран, их разработки соответствовали общемировым тенденциям (тенденция к удобству, прочности и функциональности - общеевропейское направление развития моды на одежду с конца XIX века и вплоть до 30-х годов ХХ века), участвовали в международных выставках, издавались специальные журналы с демонстрацией объектов зарубежной моды.
Третья внутренняя ценность моды - демонстративность. В советской моде эта ценность с самых первых шагов становится доминантной. Причина этого в том, что в послереволюционный период, годы гражданской войны и годы непосредственно спустя обозначенные события, костюм становится не просто частью материальной культуры, не просто одеждой, но знаком отличия «своих» от «чужих». Следует заметить, что демонстративность в моде отнюдь не подразумевает стремление быть замеченным. Это, скорее, стремление соответствовать, вызывать адекватное восприятие своей социальной роли и личностной позиции. В связи с этим, даже если участник моды следует ей из конформных побуж-
220
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 3, 2006
дений (что весьма характерно для рассматриваемой нами эпохи), хочет не выделяться, а, напротив, быть незаметным, он всё равно должен каким-либо образом эту «незаметность» продемонстрировать. Однако если для советского общества начала 20-х гг. ХХ века характерна тенденция к демонстрации конформности, то с конца 1920-х - в 1930-е годы появляется иная направленность - на демонстрацию «достойного» образа жизни во внешнем облике. С конца 1930-х гг. выпуск разнохарактерных фасонов, сама ценность демонстративности в моде трактовалась с позиций естественного выражения заботы государства о человеке.
К сущностным ценностям моды относится также игра. Французский социолог Р. Кайуа выделил четыре различных вида игры: основанные на случайности; состязательные; имеющие в своей основе притворство и маскарад и «головок-ружительные»3. Что касается советского общества 20-30-х годов ХХ века, то здесь уместно говорить о состязательном виде игры, который особенно ярко проявил себя во второй половине 1930-х годов, когда результаты соцсоревнований и стахановских подвигов стали получать непосредственное выражение в количестве и нарядности одежды ударников и ударниц. Рассматривая ценность игры, остановим внимание на вопросе о соотношение модного и полезного. Отметим, что советская мода 20-30-х годов ХХ века - яркий пример «полезной моды»: функциональное начало, мода на хорошее здоровье, спорт - ее основа. А идея спортивного типа новой одежды с первых послеоктябрьских лет получает наиболее широкое распространение и большую популярность в советском обществе. В этом проявляется стремление оторваться от старых нефункциональных форм костюма, сковывавшего тело человека, стеснявшего его движения. Здесь можно говорить о желании освободиться духовно, которое получает внешнее выражение прежде всего в сфере наиболее «близкой» в буквальном смысле к человеку - в одежде.
Итак, мы проследили специфическое выражение в советской моде указанного периода всех внутренне присущих, атрибутивных ценностей моды как феномена культуры.
За атрибутивным уровнем ценностей следует денотативный. Это внешние ценности моды, являющие собой ни что иное, как истолкование и выражение ее атрибутивных ценностей. Содержание денотативного ценностного уровня определяется различными аспектами: основными
социальными институтами, структурой общества, традициями и т.д. В рассматриваемом нами случае денотативный уровень определяется: в начале 1920-х - потребностью в обозначении принадлежности к определенной социальной группе и четкой общественно-знаковой демаркации, середине 1920-х - стремлением к созданию принципиально новых форм костюма в соответствии с принципами рационального функционализма нового общества; в годы нэпа - повышением привлекательности своего «Я», погоней за западными тенденциями, статусностью и престижем; в 1930-е - милитаризацией общества и доминированием спортивного направления в общественной жизни. В целом, трансформация советской повседневности в плане милитаризации и гендерном аспекте, породила две яркие тенденции. С начала 1920-х по середину 1930-х годов - это демонстративная гендерная унификация, мода на прозодежду и униформу в силу стремления женщин во всём «догнать» мужчин. Этой линии соответствует геометрически-механистический стиль, ярко выражающий суть культурного контекста рассматриваемых лет: человек-функция - как часть единого механизма-общества в стремлении к максимальной обороноспособности государства. Со второй половины 1930-х годов - это линия на гуманистический подход к моде: нарядная и разнохарактерная по фасонам одежда - как достойная награда за ударный труд. В связи с тем, что женская мода открывает несравнимо большие возможности для подобной демонстрации по сравнению с мужской, появляется курс на женственность, отход от сугубо спортивного стиля.
Таким образом, советская мода 1920-1930-х гг. -часть общемировой моды этих лет, хотя и обладает своей яркой и интересной спецификой. А это позволяет нам отчасти преодолеть изолированность советской культуры из общемирового контекста, преодолеть занавес в восприятии, не утрируя отдельные черты (ведь стремление к изолированности в целом присутствовало) увидеть советское общество несколько иначе через призму отдельного феномена - моды.
Примечания
1 Гофман А.Б. Мода и люди. Новая теория моды и модного поведения. 3-е изд. - СПб.: Питер, 2004. - С. 14.
2 Стриженова Т.К. Из истории советского костюма. - М.: Советский художник, 1972. - С. 21.
3 Caillois R. Les jeux et les homes. - Paris, 1976. - P. 45-91.
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 3, 2006
221
