CC BY
118
Советская архитектура в поисках средств создания благоприятной среды
Ю.Л. Косенкова
НИИТАГ РААСН
Создание здоровых условии жизни в городах для самых широких слоев населения — эта тематика разрабатывалась еще в начале XX века передовыми русскими учеными-градоведами, из этого постулата теоретически всегда исходила и советская градостроительная школа. И все же нельзя отрицать, что на протяжении всего XX века среда российских населенных мест формировалась отнюдь не благоприятно для человека во всех отношениях, в том числе и с точки зрения санитарно-гигиенических своих качеств.
Оздоровление городов с первых послереволюционных лет рассматривалось как цель и смысл будущего советского градостроительного законодательства. Следует обратить внимание на то, что в первые послереволюционные годы широко использовался термин «градоустройство». Этот емкий термин подразумевал, прежде всего, систему мероприятий по обустройству среды обитания в интересах широких слоев населения, куда планировка городов входила лишь как составной элемент. Далее в советской практике этот термин постепенно перестал применяться, хотя первые соображения о содержании будущего градостроительного законодательства были выдержаны именно в этом духе.
Собравшийся в 1921 г. первый съезд по оздоровлению населенных мест уделил большое внимание направленности «градоустроительной» политики. Однако опереться в деле оздоровления городов пока еще было практически не на что, для этого еще не была создана ни материальная, ни законодательная база. На Западе к этому времени санитарное законодательство, особенно в той его части, которая касалась вопросов загрязнения воздуха и воды, было гораздо более развитым. Кроме того, на Западе все большее значение приобретали общественные и научные организации по борьбе с промышленными вредностями.
В дореволюционной России законодательство, относящееся к санитарной охране населенных мест от вредных влияний фабрик и заводов, было изложено в Уставе Промышленном, принятом в 1893 г. Городским управам на основании действовавшего Городового Положения предоставлялась возможность самим решать вопросы об открытии тех или иных предприятий, не наносящих вреда населению. Однако всерьез дело было поставлено лишь в Московской губернии, где было сосредоточено большое количество промышленных предприятий и существовала авторитетная санитарная губернская организация. Каким бы несовершенным ни было санитарное законодательство дореволюционной России, в том числе по охране городов от промыш-
ленных вредностей, после революции и гражданской войны все надо было начинать заново.
Одним из значительных документов того времени стал совместный циркуляр трех ведомств — Наркомздрава, НКВД и ВСНХ РСФСР от 23 апреля 1930 г. «Об отводе земельных участков для промышленных предприятий», включавший «Санитарные правила по выбору мест для промышленного строительства». Циркуляр подчеркивал необходимость при отводе мест для промышленных предприятий учета санитарных требований, обеспечивающих как охрану здоровья работающих на предприятии, так и санитарную охрану окружающей местности и населенных пунктов. Ценность этого документа состояла в том, что задачу оздоровления среды населенных мест здесь пытались решить главным образом планировочными средствами, рациональным районированием городских территорий, не возлагая слишком больших надежд на сантехническое оборудование предприятий. Циркуляр также исходил из того, что, независимо от уровня технической оснащенности, сам режим промышленного предприятия противоречит бытовому укладу жилых районов, и эти функции должны быть разведены в пространстве города.
В 1932 г. Институт коммунальной санитарии и гигиены Наркомздрава РСФСР приступил к проработке вопросов размещения предприятий в связи с планировкой города. Проводилась классификация типов вредных выбросов промышленного характера и типов предприятий в городах, давались рекомендации по санитарным разрывам.1 Подобные работы параллельно велись Институтом охраны труда и промышленной гигиены и Санитарным институтом имени Эрисмана, разработавшим новую классификацию промышленных предприятий.
Однако организация градостроительного проектирования и процесса застройки городов, практически полностью исходившая из напряженных задач скорейшей индустриализации, заставляла не считаться с теорией. В первую очередь прорабатывались проблемы строительства промышленных комбинатов, обследовались площадки под застройку, составлялся генплан расположения производственных цехов, схемы грузопотоков и транспорта, решались вопросы коммуникаций и энергоснабжения. Начиналось строительство одного или нескольких промышленных предприятий, часто принадлежавших различным ведомствам и никак планировочно друг с другом не согласованных. Вокруг предприятий быстро росли
1 Брагин Е.А. Санитарные требования при размещении
предприятий в городе. // Планировка и строительство городов — 1933 — №10 — С. 15
временные «барачные поселки», население которых достигало сотен тысяч человек, а срок существования растягивался на десятилетия.
Зачастую всеобщее увлечение техникой будущего, уверенность в том, что в самые ближайшие годы все промышленные предприятия будут полностью обезврежены, делали как бы ненужными всякие исследования этой проблемы в рамках архитектурно-градостроительной деятельности. Соотношение «город-промышленность» воспринималось в большей степени как образно-композиционная задача, причем в первую очередь людьми, по роду своей деятельности призванными заниматься функциональными аспектами этой проблемы. Так, известный экономист С. Г. Струмилин писал в 1930 г.: «В социалистических городах решающее значение, конечно, приобретают те пункты повседневного общения, вокруг которых организуется коллективный труд. Здесь, казалось бы, только эти очаги коллективного труда и могут стать центрами тяготения в расселении данного коллектива. Рынок при организованном снабжении вообще и в общественном питании в частности обречен на неотвратимое угасание. Биржи и храмы в качестве центров человеческого общения и подавно не могут у нас иметь никакого будущего. А фабрики и заводы — эти вырастающие на смену старых храмин гигантские храмы современности — несомненно являются наиболее естественными центрами повседневного трудового общения в городах будущего».2
Завод, по мысли Струмилина, должен быть помещен в центре социалистического города, а что касается «грохота, грязи, дыма и вредных испарений», то «технически вовсе не представляется неразрешимой или даже очень трудной задача уловить их системой мощных вытяжных труб и пылесосов и дать им полезное применение. Нужно лишь в плановом порядке поставить эту задачу перед проектирующими организациями...». Идея же оздоровления жизни трудящихся путем удаления заводов подальше от жилья, ограждения их какими-либо зелеными «завесами» — это «явно неприемлемая для нас интеллигентски-слащавая маниловщина».
Практический результат неразвитости системы профессиональных знаний в этой области, и, что важно, существования этих знаний вне системы профессиональных ценностей архитекторов и градостроителей, не заставил себя ждать. История проектирования и строительства Магнитогорска, переноса города с левого берега реки, где он оказался в
2 Струмилин С. Г. Проблемы социалистических городов. // Плановое хозяйство — 1930 — № 5. Цит. по: Избранные произведения — М.: 1964 — т. 4 — С. 20.
невыносимых условиях вследствие производственных выбросов, на правый берег — самый крупный и потому наиболее известный пример градостроительных ошибок этого времени. Но и возведение правобережного Магнитогорска лишь весьма условно приближало градостроителей к решению проблемы.
Среди множества неблагоприятно складывавшихся факторов, вытеснявших функциональные, в том числе и санитарно-гигиенические, проблемы организации города на периферию профессионального сознания, не последнюю роль сыграл и поворот в 1930-е годы советской архитектуры к рет-роспективизму, понимание города прежде всего как системы парадных ансамблей. Все это отрицательно сказалось на профессиональной судьбе многих ученых-градоведов, в том числе такого талантливого представителя харьковской градостроительной школы, как проф. Г.В. Шелейховский. Он принадлежал к числу ученых, имевших большой авторитет в профессиональной среде, но затем практически забытых. Его идеи в области изучения закономерностей развития города и его экономики, градостроительной климатологии, организации жилого квартала, расчета оптимальной этажности городской застройки, транспортных систем, градостроительного нормирования и др. не находили поддержки в этот период, потому что основывались не на лозунгах, а на строгой научной аргументации, с привлечением математических методов. Попытки вновь разработать подобные подходы стали зарождаться в советском градостроительстве лишь в 1960-е годы.3
В одном из своих трудов «Естественные санитарно-гигиенические факторы планировки»4 Шелей-ховский рассматривал пять основных проблем: климатические и микроклиматические факторы планировки; планировка зеленых насаждений; инсоляция и радиация как фактор планировки; почвенные и гидрографические факторы планировки; отдаление жилых районов от вредных производств. Здесь, в частности, Шелейховский изложил основы новой
3 В частности, популяризацией и попытками внедрения в практику идей Г.В. Шелейховского занимался в этот период в Гипрогоре известный ученый-транспортник Ю.А. Шацкий.
4 Второй выпуск коллективного труда «Планировка и социалистическая реконструкция городов» (под ред. Ф.В. Попова, Н.Д. Ефремова, А.М. Борщевского) — вып. 1-7 — М.: Госстройиздат, 1934.
5 Микроклиматические факторы планировки // СОРЕГОР — 1933 -№3 — С. 21-28; Ветрозащитные и пылезащитные свойства городской зелени // СОРЕГОР - 1933 - №4 - С. 21-26; Отделение жилых районов от вредных производств // СОРЕГОР — 1933 - №5 — С. 19-24; К вопросу о планировочном воздействии на микроклимат г. Тифлиса. // СОРЕГОР — 1933 — №6 — С. 24-27.
формировавшейся науки — градостроительной климатологии, для развития которой он сделал очень много.
Годом раньше он опубликовал свои соображения в цикле статей для журнала «За социалистическую реконструкцию городов — СОРЕГОР».5 «Планировщику города нужно всегда помнить, — писал Шелейховский, — основное правило микроклиматологии, что многие микроклиматологические явления могут быть созданы искусственно на планируемой местности в микроклиматическом масштабе». Здесь воздействие может распространяться всего лишь на десятки — сотни метров, но наука эта только начинает развиваться, практика настоятельно требует ее создания, также как и коммунальной метеорологии.
В своих работах Г.В. Шелейховский сформулировал также свои собственные нормативные предложения по зеленым насаждениям, защитным разрывам между жилыми кварталами и производством, призывая ни в коей мере не надеяться только на технические средства улавливания вредных примесей, а разрабатывать рациональные нормы планировки.
Все это существенно расходилось с практикой, когда разрывы между жильем и производством практически исчезали, а также с нараставшими новыми веяниями в градостроительной политике, направленными на повышение компактности городского плана и этажности застройки.
В 1935 г. заведующий сектором планировки и социалистической реконструкции городов Всесоюзного совета по коммунальному хозяйству (ВСКХ) Ф.В. Попов выступил со статьей в журнале «Планировка и строительство городов», обосновывающей необходимость «решительной интенсификации размещения всех элементов города», направленной в основном против гигиенистов и климатологов, сопротивлявшихся ухудшению условий жизни в городах за счет экономии на создании развитых систем зеленых насаждений и транспорта, введения детских учреждений внутрь жилых домов и пр.6
В том же номере журнала Г.В. Шелейховский своей статьей «Компактность и экономичность плана», по сути, вступил в полемику с Поповым, утверждая, что никаких бытовых преимуществ для населения предложения по увеличению плотности застройки не дают, да и не на них они направлены,
6 Попов Ф. Против экстенсивной застройки городов. // Планировка и строительство городов — 1935 — №10 — С.7-9.
7 Архитектор — строитель социалистического города. К итогам
III Пленума правления ССА. // Архитектура СССР — 1938 — №8 —
С. 1-3.
а имеют целью лишь удешевление строительства городов. «Но ничего нет ошибочнее этой иллюзии!» — восклицал он и доказывал, что повышение этажности не дает удешевления застройки.
Позиция Г.В. Шелейховского противоречила официальной градостроительной политике, ставившей теперь перед градостроительством, в первую очередь, идеологические цели — а явные неудачи в развитии городов стремившейся списывать на происки врагов.7 Последствия этого не замедлили сказаться. На первом съезде советских архитекторов, состоявшемся в 1937 г., Шелейховский вместе с другими учены-ми-градоведами был подвергнут разносной критике в основном докладе, сделанном К.С. Алабяном. Их работы, по словам Алабяна, были лишь «дымовой завесой», прикрывающей ложные концепции. Главная же задача состояла в том, что «все живые творческие силы планировочного фронта должны овладеть принципом социалистического реализма», что означало «идейную вооруженность, расширение политического кругозора и глубокое осознание социалистической действительности».8
Творческая перестройка, которую претерпела советская архитектура в середине 1950-х годов, в период «оттепели», во многом была направлена на удовлетворение социальных ожиданий населения. Принципы создания благоприятной среды в этот период стали связываться с такими понятиями, как «свободная планировка», «наполненность новых кварталов светом и воздухом», «утопание домов в зелени» и т.п. Однако задачи экономичного индустриального строительства диктовали свои условия, и уже к концу 1950-х гг. стало очевидным, что назвать вновь возникающие жилые кварталы благоприятной средой обитания вряд ли возможно.
Внимание архитекторов, как в 1930—1940-е годы, вновь обратилось к историческому городу, к проблеме освоения архитектурного наследия. Но теперь их интересовали не столько классические ансамбли, сколько «принципы и приемы», благодаря которым даже «рядовая» застройка исторического города казалась привлекательной. Разгадать этот шифр и попытаться применить его в современной архитектуре — на это были направлены усилия исследователей.
Среди этих работ не последнее место занимали и предложения по организации микроклиматического режима жилища и города в целом, основанные на изучении архитектурного наследия. Особенно эти тенденции были заметны в южных со-
8 Мостаков А. Вопросы планировки городов на съезде. // Архитектура СССР — 1937 — №7-8 — С. 57-60.
Рисунок 3. Ташкент. Жилой дом с приквартирными двориками. Арх. Г.Коробовцев.
ветских республиках, отличавшихся, с одной стороны, экстремальными климатическими условиями, а с другой — хорошо сохранившимися историческими традициями народной архитектуры.
Рассмотрим несколько подробнее это направление в развитии советской архитектуры на примере Узбекистана. Здесь уже в 1958 г. было созвано научное совещание по проблемам изучения и использования архитектурного наследия в проектно-строительной практике. Во многих выступлениях выделялись функционально-планировочные особенности народного жилья, которые целесообразно положить в основу современного проектирования.9 Указывалось, что рациональные приемы народных зодчих могут быть использованы и в современных новых материалах и новых конструкциях.10
В Узбекистане, с его жарким сухим климатом, архитекторы, естественно, обратили прежде всего внимание на приемы защиты традиционного жилища от перегрева. Народное жилище разных районов Узбекистана давало большое разнообразие различных приемов устройства летних помещений, ориентации и проветривания. В Хиве, например, для создания микроклимата активно использовались прохладные северные ветры. С помощью специального ветроуловителя — «бодгир» — свежие потоки воздуха вводились в помещение. Климат Бухарской области — частые пыльные бури, горячие ветры, дующие из пустыни, — определил и соответствующее построение жилья. Бухарский дом —
это замкнутая жилая структура, он устроен так, что наилучшим образом обеспечивает защиту от ветра, пыли, перегрева и сохраняет прохладный ночной воздух в жилых помещениях и внутреннем дворике. Весьма разнообразен был опыт народных мастеров-строителей в создании интенсивных токов воздуха во внутренних жилых двориках во время полного полуденного безветрия.
В начале 1960-х гг. развернулось широкое исследование приемов микроклиматической организации народного жилища, направленное на применение этих приемов в современной архитектурно-строительной практике.11 Развитие климатологической науки позволило вести изучение микроклиматических особенностей народного жилища дифференцированно для различных климатических районов Узбекистана — пустынных, горных и т.д. Изучение прикладной наукой опыта борьбы с перегревом сочеталось с непосредственной проектно-экс-периментальной работой, с конкретными предложениями по использованию тех или иных приемов в современном многоэтажном строительстве. Эта работа продолжалась и в 1970-е годы.
В начале 1960-х гг. была сделана попытка привлечь опыт народной архитектуры в области создания микроклимата и при определении тех принципов, на которых должна основываться планировка городов Узбекистана.12 Как показали исследования начала 1970-х гг.,13 опыт местных зодчих мог оказаться весьма полезным в этом случае. В народной архитектуре общественные зоны города разнообразны не только по построению, но и по характеру аэрации и инсоляции. Особые объемно-планировочные приемы использовались в традиционной архитектуре для организации микроклимата и в сооружениях общественного назначения, и в садово-парковом строительстве.
9 Краткий отчет о научном совещании по проблемам изучения и использования архитектурного наследия Узбекистана в проектно-строительной практике. Ташкент, 15 мая 1958 г., рукопись, ЦГА УзССР, фонд 2532, оп. 1, № 210, выст. И.Мерпорта, с. 14.
10 Там же, выст. И.Ноткина, с. 17-18.
11 См. статьи Дмитриева В., Захидова П., Горбунцова А., Махкамова А., Коломенского В., Витберг В., Джаббара О., Исаевой Т. И др., опубликованные в журнале «Строительство и архитектура Узбекистана»; там же: Ершов И. В. Исследование некоторых вопросов микроклимата жилища в Узбекистане. НИИ по строительству АС и А СССР, Ташкент, научный отчет за 1960 г., ч. 2.
Его же: Исследование средств естественного регулирования микроклимата жилища в условиях Узбекистана. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата технических наук, Ташкент, 1962.
12 Булатов М.С. Особенности и принципы прогрессивного решения планировки и застройки г. Ташкента. Материалы VI сессии Академии строительства и архитектуры СССР по вопросам градостроительства. — М., 1960.
13 Ноткин И.И., Куракина Н.К., Макарова Л.П. Принципы формирования пространственных связей в зонах общественного назначения (исторический опыт городов Узбекистана. Строительство и архитектура Узбекистана, 1973, №7, с. 29-32.
Научно-прикладные работы 1970-х годов показали, что заслуживают внимания опыт народной архитектуры при выборе вариантов блокировки жилых ячеек,14 а также высокая интенсивность использования земли в народной архитектуре. Высокая плотность малоэтажной застройки народной архитектуры (40-60%) и плотность населения (220-280 чел. на 1 га при 7-8 м2 жил. пл. на человека) сравнимы, как показали исследования,15 с плотностью жилого фонда в микрорайонах. Опыт народной архитектуры позволял, следовательно, приблизить жилье к земле, не снижая при этом его плотности и не ухудшая функциональных качеств, что имело важное значение в климатических условиях Узбекистана.
В Узбекистане, начиная с шестидесятых годов, предпринимались попытки практического использования отдельных приемов народного зодчества в архитектуре современного жилища.
Так, на основе изучения народного жилища были разработаны экспериментальные предложения жилых домов из цельномонолитных объемных элементов с посезонной трансформацией ограждений (1961 г., архит. И.Мерпорт). Принципы построения народного жилища интерпретировались и в проекте жилых домов с летними помещениями, сгруппированными вокруг лестничной клетки. Квадратные в плане помещения обеспечивались хорошим проветриванием, затенением и зрительной изоляцией (196065 гг., архит. В.Дмитриев). Идея народных террас-айванов нашла свое развитие в проекте жилого дома с летними помещениями в два этажа (1965 г., ар-хит. В.Коломенский).
Многие разработки «центральных» проектных институтов для Узбекистана стали также опираться на изучение традиционных архитектурно-планировочных решений народного жилища и национальных бытовых традиций. В качестве примера можно привести предложенную ЦНИИЭПжилища оптимальную жилую ячейку для горных районов.16 Основные планировочные принципы здесь, как и в народном жилище — четкое функциональное зонирование квартиры, расположение жилых помещений по южной, а подсобных по северной стороне, устройство открытых летних помещений по всему фронту жилой части квартиры, особая ориентация летних жилых
14 Чеботарева З.Н. Совершенствовать жилую застройку городов Средней Азии. Строительство и архитектура Узбекистана, 1970, № 10, с. 16-20.
15 См. Опыт применения малоэтажной жилой застройки в современном городском строительстве (Обзор). Сост. Чеботарева З.Н., Таут М.П., ЦНТИ. М., 1975.
16 Соловьева М.Н. Жилище горных районов Среднеазиатского
субтропического пояса. Жилищное строительство, 1976, №9, с. 10-12.
помещений, автономное проветривание хозяйственных помещений, а также применение небольших приквартирных «зеленых комнат» — «гюль-хона», которые в сочетании с лоджиями становились активным средством регулирования микроклимата.
Архитектором О.С. Джаббаром была предложена новая структура квартир в многоэтажном доме, где сочетались помещения узбекского народного жилища и современных типовых домов. Основой планировочного решения здесь служит традиционный для народного жилища «соябон» — устройство для проветривания жилища вертикальными токами воздуха. «Соябон» — это своеобразный аккумулятор ночной прохлады в летние полудни, изолированный от пыльной и жаркой внешней среды двумя трансформирующими ограждениями с каждой стороны фасада, имеющий регулируемое проветривание через проемы в аэрационную шахту. В теплое время года утром и вечером он открыт в общую комнату квартиры, а ночью — в спальни. Зимой «соябон» закрыт от аэрационной шахты и служит дополнительной площадью, удобно связанной со всеми помещениями квартиры.17
Опыт изучения традиционных двориков был также использован в проектировании современного многоэтажного жилища. Так, под руководством архитектора С.А.Розенблюма были разработаны проекты жилых домов с квартирами в двух уровнях, со сблокированными двухэтажными приквартирными двориками (1966 г.).18
Однако в строительной практике республики результаты этих экспериментально-проектных поисков так и не нашли широкого применения.
В конце 1970-х — 1980-е годы в советской архитектуре, с одной стороны, вновь усилилось тяготение к созданию крупных парадных ансамблей, а с другой — нараставшие мощности строительной индустрии, значительное повышение этажности застройки приводили к потере «человеческого» масштаба, к разрушению пространственно-смысловых структур городской среды. Эта ситуация, безусловно, осознавалась в архитектурной науке, но так и не была преодолена на практике.
17 См. Джаббар О.С. Практика проектирования и строительства в Ташкенте крупнопанельных домов для средних семей. Строительство и архитектура Узбекистана, 1975, №11, с. 9-16. Его же: Типы планировочных структур квартир многоэтажных домов для Ташкента. Строительство и архитектура Узбекистана, 1975, №2, с. 15-17.
18 См. Розенблюм С.А., Шахназарова И.А. Приквартирные дворики в многоэтажном жилище. Строительство и архитектура Узбекистана, 1973, №1, с. 20-22.
