CC BY
120
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2010. № 1 (22). С. 153-156. © С.В. Кирилин, 2010
УДК 343.1
СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО СТАТУСА ЛИЦА,
В ОТНОШЕНИИ КОТОРОГО ВЕДЁТСЯ ПРОИЗВОДСТВО О ПРИМЕНЕНИИ ПРИНУДИТЕЛЬНЫХ МЕР МЕДИЦИНСКОГО ХАРАКТЕРА
THE PERFECTION OF CRIMINAL PROCEDURAL STATUS OF THE PERSON,
IN RESPECT OF WHICH THE PROCEDURE ACCORDING TO THE ENFORCEMENT MEASURES OF MEDICAL CHARACTER APPLICATION
С.В. КИРИЛИН S.V. KIRILIN
Статья автора посвящена имеющимся пробелам в действующем законодательстве относительно правового положения лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера. Автором обозначены основные проблемы правоприменительной практики при производстве принудительных мер медицинского характера, возможные пути их преодоления в условиях действующего уголовно-процессуального Закона, а также сформулированы предложения по совершенствованию уголовно-процессуального кодекса РФ.
The article is devoted to the gaps in law concerning of legal status of a person being conducted with proceeding of application of forced medical arrangements. The main problems of legal practice during the administration of forced medical arrangements, possible ways of solving them in conditions of criminal procedural law currently in force are showed by the author and also proposals about perfection of Criminal procedural law are formulated.
Ключевые слова: принудительные, меры, медицинский, характер, статус, невменяемый.
Key words: compulsory, measures, medical, character, the status, deranged.
Введение в действие Конституции Российской Федерации, обусловленное существенными социально-экономическими изменениями в государстве, предопределило основные принципы нового законодательства России, в том числе задачи и принципы уголовного судопроизводства.
Из статьи 19 Конституции Российской Федерации, закрепившей один из основных постулатов российского законодательства постсоветской эпохи, следует, что государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Той же статьей прямо установлен запрет на любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности.
На основании положений Основного закона России 22.11.2001 принят новый Уголовно-процессуальный кодекс РФ, который иначе интерпретирует защиту конституционных прав граждан в уголовном судопроизводстве.
Вместе с тем в условиях изменения основ уголовного процесса следственные органы зачастую сталкиваются с проблемой применения и толкования тех или иных норм нового уголовно-процессуального закона.
В настоящей статье я хочу обратить внимание на некоторые проблемы производства о применении принудительных мер медицинского характера в порядке, регламентированном гл. 51 УПК РФ.
Согласно части третьей ст. 433 и части первой ст. 441 УПК Российской Федерации производство о применении принудительных мер медицинского характера в отношении лица, совершившего запрещенное уголовным законом деяние в состоянии невменяемости, осуществляется в порядке, установленном
данным Кодексом с изъятиями, предусмотренными в нём гл. 51.
Между тем лица, в отношении которых осуществляется производство о применении принудительных мер медицинского характера, непосредственно не упомянуты ни в разделе II УПК Российской Федерации в числе участников уголовного судопроизводства - в отличие от других лиц, в отношении которых осуществляется уголовное преследование и которые способны нести уголовную ответственность (подозреваемые и обвиняемые), ни в самой гл. 51 УПК Российской Федерации -в числе тех субъектов, имеющих право знакомиться с материалами уголовного дела, или - уведомляемых о прекращении уголовного дела либо о направлении его в суд для применения принудительной меры медицинского характера с вручением копии соответствующего постановления и наделенных правом участвовать в судебном заседании при его рассмотрении. Не отнесены они и к имеющим право обжаловать постановления суда в кассационном и надзорном порядке (ст. 402 и 444) и право инициировать прекращение или изменение принудительной меры медицинского характера (часть первая ст. 445).
В силу статей 437 и 438 УПК РФ перечисленные права осуществляются законным представителем и защитником лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера.
Как показывает анализ правоприменительной практики, с момента приобщения к материалам уголовного дела заключения судебно-психиатрической экспертизы о невменяемости лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого по делу, обеспечение процессуальных прав данной категории лиц в полном объеме передается законному представителю и защитнику.
Впоследствии с момента получения следователем (дознавателем) или судьей результатов судебно-психиатрической экспертизы указанные лица утрачивают уголовно-процессуальную дееспособность, считаются не способными лично осуществлять юридически значимые действия, лишаются остальных прав, предоставленных в уголовном судопроизводстве лицам, в отношении которых
ведется уголовное преследование (знать, в совершении какого общественно опасного деяния его уличают, давать объяснения по обстоятельствам дела, заявлять ходатайства, участвовать в производстве следственных действий и судебном разбирательстве, приносить жалобы на действия и решения следователя, прокурора и суда, знакомиться с заключением экспертов и др.), т. е. становятся в производстве о применении принудительных мер медицинского характера лишь его объектом.
Однако принятие Конституционным Судом РФ 20.11.2007 постановления № 13-п в связи с жалобами граждан С.Г. Абламско-го, О.Б. Лобашовой и В.К. Матвеева [1] существенным образом меняет сложившуюся правоприменительную практику по делам о применении принудительных мер медицинского характера. Указанным постановлением положения ст. 402, части третьей ст. 433, ст. 437 и 438, частей третьей и шестой ст. 439, части первой ст. 441, ст. 444 и части первой ст. 445 УПК Российской Федерации в той мере, в какой эти положения - по смыслу, придаваемому им сложившейся правоприменительной практикой, - не позволяют лицам, в отношении которых осуществляется производство о применении принудительных мер медицинского характера, лично знакомиться с материалами уголовного дела, участвовать в судебном заседании при его рассмотрении, заявлять ходатайства, инициировать рассмотрение вопроса об изменении и прекращении применения указанных мер и обжаловать принятые по делу процессуальные решения, признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации.
В пункте 3.1 постановления Конституционным Судом прямо указано, что лицу, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, так же как подозреваемому и обвиняемому по уголовному делу, должны обеспечиваться равные с другими лицами, в отношении которых осуществляется преследование, процессуальные права.
Таким образом, в связи с вступившим в законную силу постановлением Конституционного Суда, являющегося обязательным для всех органов и должностных лиц, с 20.11.2007 правоприменитель обязан во всех
случаях в отношении лиц, признанных невменяемыми, проводить все предусмотренные уголовно-процессуальным законом процессуальные действия.
Между тем исполнение указанных рекомендаций Конституционного Суда на практике может иметь существенное затруднение в связи с фактической невозможностью осуществления лицом своих конституционных прав в ходе уголовного судопроизводства.
Это прежде всего касается случаев, когда лицо, признанное по медицинским критериям невменяемым при совершении преступления, не в состоянии самостоятельно прочитать материалы дела либо отдельные его документы, высказать позицию по существу изученных материалов, зафиксировать эту позицию в протоколе процессуального действия и т. п.
Каким же образом правоприменителю выходить из данной ситуации, когда, с одной стороны, он вынужден предъявлять документы лицу, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, с другой - указанное лицо не в состоянии высказать внятную позицию по существу дела?
Представляется, что в данном случае следователю (дознавателю) следует заранее иметь на руках выводы экспертов-психиатров не только о способности лица по медицинским критериям правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать о них правильные показания, но и возможности лица изучить материалы дела или его отдельные документы, высказывая по их существу собственную позицию.
Наиболее верной в данном случае является постановка указанных вопросов перед экспертами-психиатрами при вынесении постановления о назначении судебно-психиатрической экспертизы (комплексной психоло-го-психиатрической судебной экспертизы).
Имея на руках заключение специалистов в области судебной психиатрии по указанным вопросам, следователь в дальнейшем может верно определить тактику проведения процессуальных действий с лицом, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера.
При этом в случае установления факта невозможности указанного лица по медицинским критериям знакомиться с материалами дела и высказывать по ним самостоятельную позицию представляется допустимым совместное ознакомление законного представителя, адвоката и лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, с процессуальными документами, результаты надлежит фиксировать в протоколе.
В данном случае действия следователя (дознавателя) могут расцениваться как не нарушающие конституционные права лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера.
Вместе с тем указанные выше предложения не решают сути проблемы, а скорее выступают в роли «подсказки правоприменителю» в условиях отсутствия легально регламентированного алгоритма его действий.
Кроме того, следует принимать во внимание и то, что проведение процедуры допуска или отказа в допуске к осуществлению процессуальных действий в данном случае целиком и полностью возлагается на плечи следователя или дознавателя, в производстве которого находится то или иное уголовное дело. Как следствие, при таковых обстоятельствах не могут быть исключены ошибки и просчеты со стороны следственных органов, что напрямую создает угрозу нарушения конституционного права человека и гражданина.
Единственно верным способом, позволяющим избежать нарушения конституционных прав участников уголовного судопроизводства, а к ним, несомненно, следует относить и лиц, в отношении которых ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, представляется внесение изменений в действующий уголовно-процессуальный закон путем включения нормы, предусматривающей легальную дифференциацию режима ограничения уголовно-процессуальной дееспособности таких субъектов.
Более того, юридическую трактовку критериев уголовно-процессуальной дееспособности возможно осуществить по типу крите-
риев невменяемости, юридический смысл и суть которой изложены в ст. 21 Уголовного кодекса Российской Федерации и успешно применяются в уголовно-судебной практике.
При наличии легальной дифференциации уголовно-процессуальной дееспособности
упомянутых субъектов, по моему мнению, законодателю необходимо рассмотреть и вопрос о внесении изменений в гл. 7 Уголовнопроцессуального кодекса, определяющую участников уголовного судопроизводства со стороны защиты, путем дополнения её отдельной статьей о правовом статусе и объеме правомочий лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера. Представляется, что объем правомочий лица, способного, по медицинским критериям, принимать участие в уголовном процессе, не может быть меньше правомочий законного представителя, регламентированных ст. 437 Уголовно-процессуального кодекса РФ.
В то же время при легализации принципа дифференциации лиц, в отношении которых ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, на законодательном уровне следует рас-
смотреть вопрос о разграничении условий допуска его законного представителя.
Указанное обусловлено, во-первых, объективным фактором, а именно подтвержденным результатами судебно-психиатрического исследования заключением о возможности лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, осознавать, в совершении какого деяния он уличен, его способности заявлять ходатайства, отводы, представлять доказательства, возможности самостоятельно знакомиться с процессуальными документами и т. п., а во-вторых, фактором субъективным, т. е. волеизъявлением такого лица о желании непосредственно принимать участие в процессуальных действиях.
1. См.: Российская газета. № 266 от 28.11.2007. Постановление Конституционного Суда РФ от 20.11.2007 № 13-п «По делу о проверке конституционности ряда положений статей 402, 433, 437, 438, 439, 441, 444 и 445 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами С.Г. Аблам-ского, О.Б. Лобашовой и В.К. Матвеева».
