CC BY-NC-ND
103
М.Я. Томилина
СОЦИОЛОГИЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ В КОНТЕКСТЕ ТЕОРИИ СРЕДНЕГО КЛАССА
В статье анализируются философские и социологические теории среднего класса. Первые концепции среднего класса можно найти уже у античных авторов. Наиболее важными теориями социальной стратификации являются учения о классовой структуре общества К. Маркса и М. Вебера. Теория М. Вебера является основой для описания интеллектуалов как нового класса капиталистического общества. Феномен «интеллектуал» рассматривается как особый класс в сравнении с понятием «интеллигенция».
Ключевые слова: средний класс, Маркс, стратификация, Вебер, интеллектуал, интеллигенция.
Понятие «средний класс» широко используется в современном обществе. В публицистике, политологии, социологии -это одно из самых популярных понятий. Каждый день в средствах массовой информации, от друзей, в кругу семьи мы слышим о среднем классе. Вместе с тем об этом феномене нередко высказывают полярно противоположные точки зрения: одни утверждают, что среднего класса нет вообще, другие - что он охватывает значительные слои общества.
Что же такое в действительности средний класс? Откуда он взялся: возник ли в эпоху капитализма или был всегда? Для ответа на эти вопросы прежде всего нужна серьезная теоретическая база. Ведь история такой дисциплины, как «социология неравенства», в рамках которой изучается социальная стратификация общества, насчитывает всего полтора столетия, но задолго до XIX в. ученые задумывались над природой отношений между людьми, над проблемами бедных и богатых, угнетателей и угнетенных, над справед-
© Томилина М.Я., 2009
ливостью и несправедливостью неравенства. Поэтому разобраться в том, как появилось понятие среднего класса, логичнее с помощью философского подхода.
Истоки понятия «средний класс». В VI в. до нашей эры афиняне поручили мудрейшему гражданину Солону создать план преобразования общества. Тот, как положено, обратился за советом к Дельфийскому оракулу. Совет был таким: «Займи середину корабля». Подумав, Солон понял, что боги рекомендуют ему сделать ставку на людей среднего материального достатка. Вообще говоря, концепция середины была одной из основных в античном миропонимании: гармония, симметрия, стихосложение, живопись и многое другое опирались на этот принцип.
«Платон был первым политическим идеологом, мыслившим в терминах классов», - писал К. Поппер1. В «Государстве» Платон размышлял над расслоением людей на богатых и бедных. «Государство представляет из себя как бы два государства. Одно составляют бедные, другое - богатые, и все они живут вместе, строя друг другу всяческие козни»2. В таком обществе людей преследует страх и неуверенность. Поэтому Платон утверждал, что нормальное общество должно быть другим, и правильное государство необходимо обосновать на началах разума, а не искать на ощупь. И это рационально спроектированное общество будет не только воплощать принципы справедливости, но также обеспечивать стабильность и порядок. В учении Платона еще очень трудно увидеть ту самую среднюю прослойку, однако именно он обозначил эту проблему в истории философии и заставил над ней задуматься.
Аристотель первым приложил понятие середины к теории государственности. В четвертой книге «Политики» он задается вопросом: как наилучшим образом устроить жизнь большинства людей в государстве? Для него очевидны исходные положения: «Если верно сказано в нашей "Этике", что та жизнь благожеланная, при которой нет препятствий к осуществлению добродетели, и что добродетель есть середина, то нужно признать, что наилучшей жизнью будет именно средняя жизнь, такая, при которой середина может быть достигнута каждым»3.
Описывая устройство государства, он констатирует наличие трех классов: «...очень состоятельные, крайне неимущие и третьи, стоящие посередине между теми и другими»4. Так как умеренность и середину Аристотель определяет как «наилучшее», то и «средний достаток из всех благ всего лучше». Объясняется это тем, что при его наличии легче всего повиноваться доводам разума. Богачи же и бедняки сталкиваются с трудностями в следовании данному принципу. Люди, излишне богатые, становятся, как
пишет Аристотель, наглецами и крупными мерзавцами, а люди второго типа, крайне бедные, делаются злодеями и мелкими мерзавцами. Также эти два типа людей стремятся к власти: одни от богатства, другие - из зависти и бедности, а это стремление -вреднейшее для государства. Реалистически размышляя о стабильности государства, Аристотель выступал как против власти бедняков, лишенных собственности, так и против эгоистического правления богатой плутократии (олигархии). Устойчивое общество формируется из среднего класса, и государство, где этот класс многочисленнее и сильнее, чем оба других, вместе взятых, управляется лучше всего, ибо обеспечено общественное равновесие. Полития как лучшая форма государства, по Аристотелю, соединяет в себе лучшие стороны олигархии и демократии, но свободна от их недостатков и крайностей. Это «средняя» форма государства, и «средний» элемент в ней доминирует во всем: в нравах - умеренность, в имуществе - достаток, во властвовании - средний слой. «Государство, состоящее из "средних" людей, будет иметь и наилучший государственный строй»5.
Берущие свое начало еще с античности размышления о людях среднего класса продолжались в последующие века, эта проблематика не потеряла своей актуальности и сейчас.
Карл Маркс и Макс Вебер о классовой стратификации. Одной из наиболее важных и значительных стратификационных теорий является марксистская. Сам Маркс отмечал, что заслуга открытия существования классов и их борьбы между собой принадлежит не ему. Однако никто до Маркса не давал такого глубокого обоснования классовой структуры общества, выводя ее из анализа всей системы социально-экономических отношений. Важнейшие положения этой теории сформулированы им в письме И. Вейде-мейеру от 5 марта 1852 г.: «То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определенными фазами развития производства, 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов»6.
Маркс связывал существование классов с исторически определенными способами производства, поэтому разделение на классы присуще не всем фазам развития общества и представляет собой исторически возникшее, а следовательно, и исторически преходящее явление.
По Марксу, классы возникают и противоборствуют на основе различного положения и различных ролей, выполняемых индивидами в производственной структуре общества, то есть основой
образования классов является общественное разделение труда. О социальных классах, их происхождении, внутренней дифференциации, промежуточных слоях Маркс писал уже в своих ранних работах, где еще не различал классов и сословий. В дальнейшем у него сложилось более определенное понимание класса, однако характеристики этого понятия разбросаны по разным работам, поэтому интерпретациями его концепции и определением понятия «класс» занимались многие его последователи и критики. Так, В.И. Ленин предложил следующее определение: «Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закреплённому и оформленному в законах) к средствам производства, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы это такие группы людей, из которых одна может присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства»7.
Американский социолог Ч. Андерсон, проанализировав взгляды Маркса, называет следующие критерии социального класса: общественная позиция в экономическом способе производства; специфический образ жизни; конфликтные отношения с другими классами; социальные отношения и общность, выходящие за местные и региональные границы; классовое сознание; политическая организация8.
В концепции Маркса важное место занимает объяснение интересов основных классов. Люди, находящиеся в различных отношениях к средствам производства, имеют противоположные интересы. В буржуазном обществе владельцы фабрик заинтересованы в увеличении прибыли, создаваемой рабочими. Рабочие, естественно, сопротивляются такой эксплуатации. Но класс капиталистов в силу обладания экономической властью обладает государственной властью и может подавлять выражение несогласия со стороны рабочих.
При изучении классов и их отношений важны, по Марксу, следующие понятия: «классовая сознательность», «классовая солидарность» и «классовый конфликт». Классовая сознательность -осознание классом своей роли в производственном процессе и своего отношения к другим классам. Для окончательного консти-туирования класса из изолированных индивидов необходимо осознание единства, отличия от других классов и даже враждебности по отношению к ним. Конечная стадия сознательности достигается, по мнению Маркса, когда пролетариат начинает понимать, что своей цели он может достичь, лишь уничтожив капитализм, но для
этого ему нужно объединить свои действия. В итоге возникает классовая солидарность - воля к совместным действиям, необходимая для достижения политических и экономических целей класса. Классовый конфликт имеет два уровня: неосознанная борьба между классами, когда классовое сознание ещё недостаточно развито; сознательная и целенаправленная борьба.
Концепция классов Маркса содержит в себе много рационального, поэтому оспаривать ее значимость было бы неверно. В то же время упор в ней делается на антагонизме классов, а также на редукции всех слоев общества к двум основным противостоящим классам. Это приводит к искажению картины социального развития, в частности к недооценке потенциала среднего класса. Поэтому большее значение для складывания современных представлений о сущности, формах и функциях социального неравенства имели взгляды М. Вебера, которые легли в основу многих современных теорий среднего класса.
В отличие от Маркса Вебер утверждал, что экономические интересы - лишь частный случай категории ценности. Его анализ исходил из множественности источников социальной иерархии, в которые, кроме экономических факторов, входили также такие аспекты, как власть и престиж. Таким образом, различия в собственности порождают экономические страты; различия, имеющие отношение к власти, порождают политические партии; престижные различия создают статусные группы. Вебер подчеркивал, что «классы, статусные группы и партии - явления, относящиеся к сфере распределения власти внутри сообщества»9.
Концепция классов Вебера вкраплена в созданную им общую теорию индустриального общества и социального действия. В общем виде он понимает классы как большие группы людей, имеющие сходные жизненные шансы, детерминированные их властью, дающей возможность получать блага и иметь доходы10. Однако у Вебе-ра нет четкого определения класса. В.В. Радаев и О.И. Шкаратан в работе «Социальная стратификация», учитывая методологические и исторические принципы Вебера, а также его экономические и социологические работы, выделяют следующую типологию классов при капитализме:
- рабочий класс, лишенный собственности: рабочие предлагают на рынке свои услуги и дифференцируются по уровню квалификации;
- мелкая буржуазия - класс мелких бизнесменов и торговцев;
- лишенные собственности «белые воротнички»: технические специалисты и интеллигенция;
- администраторы и менеджеры;
- собственники, которые стремятся через образование к тем преимуществам, которыми владеют интеллектуалы;
- собственники, получающие ренту от владения землей, шахтами и т. п.;
- «коммерческий класс» предпринимателей.
Собственников Вебер называл «позитивно привилегированным классом». На другом полюсе расположен «негативно привилегированный класс». Здесь находятся те, кто не имеет ни собственности, ни квалификации, которую можно предложить на рынке. Это люмпен-пролетариат. И между двумя полюсами находится целый спектр так называемых «средних классов», которые состоят как из мелких собственников, так и из людей, способных предложить на рынке свои навыки и умения (чиновники, инженеры, ремесленники, крестьяне).
У Вебера нет идеи о гармонии классовых отношений. Для него конфликт классов по поводу распределения ресурсов - естественная черта любого общества. С его точки зрения, собственность - это только один из источников дифференциации людей, и его ликвидация приведет лишь к возникновению новых11. Но в то же самое время он не говорит о том, что под эгидой демократии власть останется навсегда в руках экономически привилегированного класса. Классовые волнения могут пошатнуть господствующий строй лишь в том случае, если «контраст жизненных шансов перестанет восприниматься рабочими как неизбежный и когда они поймут, что причиной этого контраста является несправедливое распределение собственности и экономическая структура в целом»12.
Возникает также вопрос: как зависит занимаемое человеком положение в обществе от уровня его интеллекта? На это Вебер отвечает просто: это диктует рынок. Благодаря рынку становится ясным, кто чего стоит и кто что делает в обществе.
При этом то, что люди получают, и то, что они делают, зависит от их «жизненных шансов». Эти «шансы» являются вероятностными оценками продолжительности и качества жизни. Социальный класс является функцией общей оценки «жизненных шансов». У одних эти шансы велики, они подкрепляются высоким престижем в рациональной системе капитализма, у других они низкие, оскорбляющие человеческое достоинство13.
Многое также зависит от другого важного измерителя стратификации - статуса, который формируется положительной или отрицательной оценкой почета, уважения и престижа. Статус определяется и зависит от разных составляющих: религии, расы, богат-
ства, физической привлекательности или социальной «ловкости». Статус определяет в первую очередь важность, ценность людей в обществе, а это значит не меньше экономического благополучия. «Если различия в собственности ведут к различиям жизненных шансов, то различия в статусе ведут, как правило, к различиям в стиле жизни, то есть в поведении и принципах жизни. Стиль жизни задается общей для группы "субкультурой" и измеряется "статусным престижем"»14.
Опираясь на свою концепцию экономических и статусных факторов стратификации, Вебер конструирует свое понимание власти. Власть, которая в традиционном марксистском анализе проистекает от классового положения, на самом деле гораздо более сложный феномен. Он определяет власть как возможность личности или группы реализовать свою волю даже при сопротивлении других. Власть может быть функцией обладания ресурсами в экономических, статусных и политических системах; и класс, и статус - ресурсы обладания властью. С того момента, как люди хотят получить более высокий статус, они стремятся ориентировать свое поведение таким образом, чтобы получить одобрение со стороны тех, чей статус они оценивают как более высокий. Властные ресурсы могут быть также в институтах, контролирующих преданность людей, - церкви, партиях, профсоюзах и т. д. По Веберу, ключевые источники власти в современных обществах находятся не во владении средствами производства. Возрастающая сложность индустриальных обществ ведет к развитию огромной бюрократии. В связи с этим даже экономические институты вовлечены в тесные взаимоотношения с административными и военными бюрократиями государства.
Третья форма ассоциации, которой Вебер уделял внимание, это партии. Считая, что причины деления общества на кланы лежат в экономике и что в основе существования статусных групп лежит престиж, он характеризовал партии как объединения людей по убеждениям. Поведение партии хорошо осознано, так как эта группа является субъектом истории, динамичным моментом во всякого рода преобразованиях, совершающихся в обществе. Партии являются воплощением власти. Они существуют только в сообществах, имеющих рациональный порядок и штат сотрудников, которые следили бы за претворением этого порядка в жизнь.
Вебер прослеживал прочную связь между классами, статусными группами и партиями. Он писал: «Партии могут представлять интересы, исходя из "классового" или "статусного положения" и набирать своих приверженцев или из данного класса или же из статусной группы. Но партии совсем необязательно быть классово
или статусно ориентированной, и зачастую она не является ни той, ни другой»15. Теория Вебера стала хорошей основой для исследования капиталистического общества и выявления в нем различных классов. Одной из главных новаций в этом плане стало выявление принципиально нового класса - интеллектуалов.
Феномен интеллектуалов и интеллигенции. Термин «интеллектуал» был использован в современном контексте как обобщающее определение, данное в 1898 г. авторами «Манифеста интеллектуалов». Его «отцом» был известный политический деятель Ж. Клемансо. Данный текст был не чем иным, как собранием протестов против несправедливого обвинения офицера генштаба Альфреда Дрейфуса в измене Франции. Во время рассмотрения его дела 1500 журналистов, ученых, писателей подписали протесты против необоснованного осуждения Дрейфуса16.
Это «дело» стало пусковым механизмом идеологических и теоретических дискуссий, длившихся во Франции на протяжении всего ХХ в. В этих дебатах тема социальной роли и статуса интеллектуалов занимала едва ли не центральное место. Понятие «интеллектуал» стали использовать в своих интересах как правые, так и левые идеологи. Например, сам Клемансо применял его, чтобы отметить рост ответственности и гражданского мужества определенной части французского общества. Напротив, один из идеологов правого движения, М. Баррес, высказывал недовольство интеллектуалами, «этими лишенными почвы фиглярами, которые предают интересы Франции и защищают не Отчизну, не "ценности", а отдельного человека, к тому же - не француза»17. Над спецификой интеллектуалов как отдельной социальной группы размышляли такие виднейшие ученые, как Э. Дюркгейм и Ж. Бенда.
В работе «Индивидуализм и интеллектуалы» (1898) Дюркгейм отмечал, что индивидуализм является одной из важнейших черт интеллектуалов.
Чтобы привлечь внимание общества к интересам и правам отдельной социальной группы, необходимо представить эти «эгоистические» и «индивидуальные» интересы как универсалии - вот почему интеллектуалы выступают защитниками абсолютизированных индивидуалистических интересов и именно поэтому «социальный индивидуализм» интеллектуалов позволяет им наиболее адекватно представлять и разрешать общественные проблемы18.
В 1926 г. философ и историк Ж. Бенда опубликовал памфлет «Предательство интеллектуалов». В нем он утверждал, что задача интеллектуала в области политики заключается в напоминании об
идеалах справедливости и нравственности, а всей своей деятельностью он должен манифестировать, что сфера его жизни - это не переменчивый мир политической повседневности: он представляет «вечное» и только оценивает действия политиков, не углубляясь при этом в стихию политического.
История не менее известного понятия «интеллигенция» связана больше с русской культурой. Ш. Моррас в работе «Будущее интеллигенции» вместо понятия «интеллектуал» использует понятие «интеллигенция», ссылаясь на русские корни этого слова. Однако, скорее всего, этот термин как название социальной группы пришел к нам «из Франции в середине 1830-х гг., когда Бальзак предлагал создать "партию интеллигентов"»19. Но, видимо, во Франции данное понятие не прижилось, и его родиной стали считать Россию.
В работе «Социология интеллектуалов Макса Вебера»20 А. Сан-дри формулирует различие двух понятий - «интеллектуалы» и «интеллигенция». «Под интеллигенцией он предлагает понимать совокупность образованных членов какой-то одной или нескольких социальных страт, озабоченных своим социальным престижем. Понятие же интеллектуала используется для обозначения небольшой группы высоко творческих индивидов, которые нередко настроены весьма индивидуалистично. В рыночных категориях это различие может быть переформулировано таким образом, что интеллектуалы производят интеллектуальные блага, которые позднее рассеиваются и потребляются на рынке, где господствуют идеальные и материальные интересы интеллигенции»21. Благодаря интеллигенции эти продукты проникают затем в другие классы и страты. Она выполняет при этом роль «передаточного ремня», трансформируя и упрощая идеи, производимые интеллектуалами. Эти понятия, таким образом, упорядочены иерархически. С точки зрения той реконструкции веберовской позиции, которую предлагает Сандри, эти группы, однако, отличаются также своим отношением к сфере идей: интеллигенция в сравнении с интеллектуалами более склонна рассматривать идеи инструментально:
Интеллигенция более расположена «цепляться» за отвердевшие идеи (идеологии), которые обслуживают ее интересы. Отношение интеллектуалов к идеям, напротив, в меньшей степени определяется их частными соображениями. Это не означает, что они более склонны пренебрегать своими собственными интересами ради идей. Речь, скорее, идет о том, что их «идеальные интересы» (в ходе имманентного процесса рационализации) уравновешивают их материальные интересы (иногда превосходя последние и даже вступая с ними в противоречие). Таким образом, практические последствия преданности идеям, даже если они враждебны материальным
интересам интеллектуалов, не могут исключительным образом определять содержание их верований и мыслей22.
Заметим, что в литературе можно встретить самые разнообразные варианты определений интеллигенции. Их можно структурировать по следующим принципам:
- как группу, функционально определяющую себя через особый вид занятости («умственный труд»), доступ к которому обеспечивает определенный уровень образования;
- как группу, самоопределяющую себя в ценностных, идеологических и моральных категориях;
- как самостоятельную социально-экономическую группу (класс), преследующую свои собственные, особые интересы господства;
- как специфических представителей любой социальной группы, опосредованно обеспечивающих ее интересы господства23.
Одним из наиболее интересных исследований этой тематики является книга Х. Шельски «Работу делают другие»24. Основной тезис книги таков: в современном обществе в результате длительного исторического процесса образовались новые классы, которые борются между собой. Речь идет о давнем в Европе споре светской и духовной власти, только в новой форме. О каких же классах говорится в книге? На место пролетариата и буржуазии приходят классы интеллектуалов и работников.
Духовную власть интеллектуалов Шельски описывает как религиозную, т. е. власть не совсем и не исключительно политическую. С другой стороны, интеллектуалы трактуются им как переродившиеся идеологи Просвещения. На его концепцию повлияла также философская антропология Гелена и Плеснера. «Человек отличается от животного тем, что не просто живет, но "ведет свою жизнь", т. е. дистанцируется от своих жизненных проявлений, может осмыслить их. Когда такие "осмысления" объединяются в социально значимые образы, возникают "смысловые или духовные руководящие системы". Представления о смысле жизни определяют поведение человека»25. Если духовная система предполагает «внутреннее» становление человека, то удел политического господства - внешнее социальное поведение человека, т. е. обеспечение «порядка» и надежности поведения. Одной из целей Шельски является определение этого нового класса интеллектуалов. «Слишком просто было бы полагать, что все те, кто получил академическое образование и теперь занимается добыванием и распространением какой-либо информации, являются представителями этого нового класса»26.
Эту группу нельзя подвести под определенные социальные слои, так как она не обслуживает давно известные интересы социальных групп, но, как религия, представляет заинтересованность верующих в спасении. Группу также нельзя определить через социальные функции, так как она обращена на личностные жизненные цели, на субъективное истолкование ценностей. Эти люди - писатели, художники, ученые.
Если для Шельски интеллектуалы - новый полноценный обособленный класс, то для известного австрийского экономиста и социолога Й. Шумпетера это не совсем так. «Интеллектуалы это не социальный класс в том смысле, в каком им являются крестьяне или рабочие; они приходят из всех уголков социального мира, а занимаются главным образом тем, что воюют между собой или формируют передовые отряды»27. Они являются порождением капитализма, причем капитализм неизбежно и в силу самой логики своей цивилизации порождает, обучает и финансирует социальные группы, прямо заинтересованные в разжигании социальных беспорядков. Тем не менее Шумпетер соглашается с Шельски в том, что наличие высшего образования еще не означает принадлежности к интеллектуалам. Также не помогает попытка связать это понятие с принадлежностью к людям свободных профессий, хотя между этими феноменами есть определенная связь. Многие интеллектуалы зарабатывают себе на жизнь, занимаясь той или иной свободной профессией. Есть еще один штрих, отличающий интеллектуалов. «Они владеют устным и письменным словом, а от других людей, делающих то же самое, их отличает отсутствие прямой ответственности за практические дела»28. С этой чертой, по мнению Шумпе-тера, связана и другая, а именно: отсутствие практических знаний, которые базируются на личном опыте.
Наконец, можно упомянуть теорию интеллигенции нашего соотечественника Е. Лозинского. «Он разоблачил классовый интерес интеллигенции много раньше - уже в 1907 г.»29 Причем сделал это средствами марксистской теории. «Классовые интересы интеллигенции представляются и защищаются всей огромной ученой литературой социалистического направления во главе с Карлом Марксом»30.
Е. Лозинский считал интеллигенцию уже сформировавшимся эксплуататорским классом, чьи интересы диаметрально противоположны интересам рабочих. Разоблачая интеллигенцию, он называет ее «паучьим отродьем». Но, тем не менее, сам себя к нему причисляет. Этот парадокс он разрешает так: «Лишь интеллигент, выдавший пролетариату с головой свой собственный класс умственных работников и раскрывший перед рабочими его карты, лишь
одним этим самым уже своим актом докажет, что он отрекся от лжи и обмана, от классового лицемерия и надувательства»31.
Понятие «интеллигента» в России - особое понятие. Оно носит как этический, так и идеологический характер. Образ интеллигента не раз описывали русские писатели. Это не просто особое положение в обществе, в первую очередь это образ жизни - от определенного типа поведения вплоть до внешнего вида. Отсюда возникает особая человеческая черта - «интеллигентность». Но, однако, такой персонаж может существовать лишь в определенном обществе, которое не слишком сложно. В нынешнем информационном обществе, где все время возрастает потребность в коммуникации, классического интеллигента уже не существует.
Примечания
1 Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. I: Чары Платона. М.: Прогресс, 1992. С. 7.
2 Платон. Государство. М.: Аст, 2004. С. 87.
3 Аристотель. Политика. М.: Аст, 2005. С. 153.
4 Там же. С. 153.
5 Там же. C. 154.
6 Маркс К, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. М.: Политиздат, 1984. Т. 28. С. 427.
7 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 310.
8 Anderson C. The Political Economy of Social Class. Englewood Cliffs, 1974. P. 50.
9 Вебер М. Основные понятия стратификации // СОЦИС. 1994. № 5. С. 148.
10 Радаев В., Шкаратан О. Социальная стратификация [http://socnet.narod.ru/ library/authors/Radaev/stratification/content.htm]. С. 67 (дата обращения: 3.04.2009).
11 Там же. С. 72.
12 Там же.
13 Там же. С. 81.
14 Вебер М. Класс, статус и партия // Социальная стратификация. Вып. I. М.: Ин-т социологии РАН, 1992.
15 Gerth H.H., Mills C.W. From Max Weber. N.Y., 1958. P. 94.
16 Голиниченко Т. Интеллектуалы в фокусе современных французских социологических, политологических и исторических исследований // Социология. Киев: Институт социологии НАН Украины. 2004. № 2. С. 43.
17 Dîsse F. La marche des idees. Histoire des intellectuels - histoire intellectuelle. P., 2003.
18 Голиниченко Т. Указ. соч. С. 47.
19 Куренной В. Интеллектуалы // Мыслящая Россия: картография современных интеллектуальных направлений. М.: Наследие Евразии, 2006. С. 12.
20 Sadr A. Max Weber's Sociology of Intellectuals. Oxford: Oxford univ. press, 1992.
21 Куренной В. Указ. соч. С. 17.
22 Sadri A. Op. cit. P. 70.
23 Куренной В. Указ. соч. С. 20.
24 Schelsky H. Die Arbeit tun die Anderen: Klassenkampf und Priesterherrschaft der Intellektuellen. 2., erw. Aufl. Opladen: Westdeutscher Verlag, 1975.
25 Филиппов А.Ф. Интеллектуалы как «новый клир» // ФРГ глазами западногерманских социологов: Техника - интеллектуалы - культура. М.: Наука, 1989. С. 178.
26 Там же. С. 191.
27 Шумпетер Й. Капитализм, социализм, демократия. М.: Экономика, 1995. С. 82.
28 Там же. С. 84.
29 Куренной В. Указ. соч. С. 20.
30 Лозинский Е. Что же такое, наконец, интеллигенция? Критико-социологичес-кий опыт. М.: Едиториал УРСС, 2003. С. 258.
31 Там же. С 145.
