CC BY
173
предпринимательства: достижение экономического благополучия молодой семьи, создание благоприятных условий для занятия собственным делом, получения новых источников доходов. Актуальными остаются и многие социальные проблемы защиты молодых семей. Целесообразно устранить дефицит мест в дошкольных учреждениях, детских садах, школах продленного дня; увеличить размеры пособий по уходу за ребенком до 1,5 лет и детских пособий на первого и последующего ребенка; ввести компенсацию затрат на детское и дошкольное воспитание; внедрить в образовательных учреждениях спецкурсы по подготовке к семейной жизни в духе традиционных ценностей; способствовать формированию системы социальных служб, семейных клубов в целях расширения сферы образовательных, медико-социальных, социально-правовых, психо лого-педагогических, информационных и консультационных услуг, организации семейного и детского отдыха и др. Необходимо проводить целенаправленную работу с молодыми людьми, объяснять преимущества зарегистрированного брака и негативных последствий неоформленных семейных отношений, прежде всего для детей.
Литература
1. Щербакова Е. Число зарегистрированных браков и разводом немного увеличилось // [Электронный ресурс]. -URL: http: //www.demoscope.ru/weekly/2014/0587 (дата обращения 27.10.2014).
2. Доржиев С.Э., Григорьева М.Б. О государственной поддержке молодых семей в Республике Бурятия / Мир семьи и детства в Азиатско-тихоокеанском регионе в условиях глобализации: материалы междунар. науч.-практ. конф., г. Улан-Удэ, 3 июня 2014 г. / под ред. И.А. Малано-ва. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского гос. ун-та, 2014. -С.46-49.
3. Рождаемость, смертность и естественный прирост населения по субъектам Российской Федерации // [Электронный ресурс]. - URL: http: //www.gks.ru/bgd/regl/b11_13/ Isswww.exe/Stg/d1/04-06.htm (дата обращения 27.10.2014).
Данилова Зинаида Андреевна, доктор социологических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Байкальского института природопользования Сибирского отделения РАН, г. Улан-Удэ, e-mail: [email protected] Бабаринова Марина Сергеевна, аспирант Байкальского института природопользования, г. Улан-Удэ, e-mail: [email protected]
Danilova Zinaida Andreevna, doctor of sociological sciences, professor, leading research fellow, Baikal Institute of Nature Management, SB RAS, Ulan-Ude, e-mail: [email protected]
Babarinova Marina Sergeevna, postgraduate student, Baikal Institute of Nature Management, Ulan-Ude, e-mail: [email protected]
УДК 316.74 © Т.Б. Бадмацыренов, В.А. Родионов
СОЦИОЛОГИЯ ЭКОНОМИКИ БУДДИЗМА: КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ*
*Статья выполнена при поддержке государственного задания Министерства образования и науки РФ «Сравнительные исследования социальных эффектов развития горнорудной промышленности трансграничных регионов России, Монголии, КНР», проект №3433, срок реализации 2014-2016 гг.
Статья посвящена описанию социологических подходов к изучению экономики буддизма. В исследованиях буддизма все еще не достаточно изучены институты экономики буддийских сообществ, способы и механизмы ресурсного обеспечения их потребностей. В истории социологии можно выделить несколько теорий, в рамках которых исследовались проблемы влияния буддизма на экономическое развитие. В статье рассматриваются работы марксистского направления, их трактовки воздействия буддизма на экономику. Отражен вклад М. Вебера в развитие социологии экономики буддизма. Описана концепция «буддийской экономики» Э. Шумахера.
Ключевые слова: религия, экономика, буддизм, общество.
T.B. Badmatsyrenov, V.A. Rodionov SOCIOLOGY OF THE BUDDHIST ECONOMICS: CONCEPTUAL ANALYSIS
This paper is devoted to describing of sociological approaches to the Buddhist economics. The economic institutions of the Buddhist communities, methods and mechanisms of resource support for their needs are still not sufficiently studied in the field of Buddhist Studies. There are a few theories in sociology, which frame the problems of Buddhism impact on economic development. The paper deals with the Marxist theory and its interpretation of Buddhism impact on economics, the contribution of Max Weber into the development of sociology of the Buddhist economics. The article describes the concept of «Buddhist economics» by E. Schumacher.
Keywords: religion, economics, Buddhism, society.
Буддизм часто рассматривается как религия, наиболее оппозиционная по отношению к экономической деятельности вообще и целям, провозглашаемым рыночной капиталистической экономикой. Вместе с тем, буддизм развивается на протяжении двух с половиной тысячелетий, что свидетельствует о его адекватности потребностям обществ, в которых он функционировал. Эти общества оказались экономически эффективны в достаточной степени, чтобы обеспечить высокий уровень социально-функциональной дифференциации, в которой значительные массы людей исключались из непосредственного материального производства и, более того, занимали высокие позиции в социальной стратификации. Развивались сложные институциональные формы социальных церковных иерархий, возникали огромные монастыри, разрабатывались философские идеи, создавались памятники материальной и духовной культуры, вошедшие в мировую сокровищницу.
В исследованиях буддизма все еще недостаточно внимания уделяется институтам экономики буддийских сообществ, способам и механизмам ресурсного обеспечения их потребностей. В регионах распространения тибетского буддизма одной из ярких черт стало широкое распространение монастырей, крупнейшие из которых становились центрами не только религии, но и управления, торговли и ремесла. Монастыри традиционно рассматриваются как «рассадники буддийской философской учености», а с экономической точки зрения, часто транслируется марксистское идеологическое клише о них, как феодально-крепостнических пережитках. Вместе с тем, не самые богатые и развитые, с современной точки зрения, общества Тибета, Монголии и Бурятии оказались способны к созданию разветвленной сети крупных монастырей-университетов на базе аграрного экономического уклада, основанного преимущественно на кочевом скотоводстве.
С другой стороны, многие показатели развития буддийских обществ не отвечают современным экономическим представлениям. Более того, все они в XX в. столкнулись с острой необходимостью ускоренной модернизации, которую провели с разной степенью успешности. Если в странах тибето-монгольской буддийской социокультурной модели буддизм в силу, прежде всего политических причин, в XX в. утратил положение господствующей идеологии и даже оказался под угрозой исчезновения, то для целого ряда стран Юго-Восточной Азии характерна важная роль буддизма и буддийской сангхи в политических и экономических преобразовани-
ях. Сравнивая Бирму и Таиланд в 1959-1960 гг. Д. Пфэннер и Я. Ингерсоллом показывают, что монахи непосредственно не связаны с производством, средствами производства и экономическими ролями. Но путем передачи буддийских ценностных ориентаций и культурных норм институт монашества воздействует на экономическую систему, влияя на образ жизни, на принятие решений о производстве и потреблении, накоплении капитала и инвестировании [13, с. 432]. Цель данной статьи состоит в описании концептуальных социологических моделей экономики буддизма.
В российских исследованиях буддизма изучаются преимущественно религиозно-философские, политические, культовые его стороны, в то время как экономические аспекты практически не затрагиваются. Вместе с тем, буддизм выполнял важные экономические функции, и ряд западных исследователей посвятил их изучению работы, которые заложили основы развития научных направлений экономики буддизма.
В поле собственно буддизма существует несколько традиций идейной трактовки экономики. В наиболее общем смысле идеи буддизма выражают ценностно-нормативную сотериоло-гическую установку на спасение, на которую должна ориентироваться социальная практика во всех проявлениях. С абхидхармической точки зрения, развитие, в том числе и экономическое, любого общества трактуется как регрессивное, в силу упадка Дхармы.
Практически для всех направлений буддизма характерно разделение религиозного сообщества на монахов и мирян, что нормативно закрепляется в системе дисциплинарных обетов Винаи и ориентированных на идеи буддизма государственных правовых нормах. Монашество исключается из материального производства, но профессионально занимается производством духовным. Буддисты-миряне, руководствуясь буддийской этикой, заняты в реальной экономике и обеспечивают ресурсами общину монахов. Экономическое взаимодействие прихожан-милостынедателей и духовенства представляет собой акт даяния, являвшийся важнейшим источником ресурсов для сангхи, особенно на ранних этапах развития [7, с. 44]. Для мирянина акт даяния выступает формой благого действия (пу-нья) и получения благой кармы через практику даяния (дана), причем даяние сангхе рассматривалось как источник наибольшего блага. Пожертвования верующих в отдельные периоды достигают весьма значительных размеров и позволяют обеспечивать потребности монашеской общины, строительство культовых объектов,
причем в ряде случаев это выступает предметом критики [9, с. 58].
В реальной практике буддийские сообщества часто вынуждены искать способы адаптации к изменяющимся социальным, экономическим и политическим условиям. Так, уже в XX в., после создания Советского государства, представители бурятского буддийского обновленческого движения разрабатывали идеи о близости коммунизма и буддизма на основе общего неприятия идей собственности, эксплуатации, достижения социальной справедливости. Были предприняты попытки реформирования монастырей с обобществлением собственности и созданием земледельческих коммун.
Современные процессы экономических изменений в Монголии и Бурятии часто выступают предметом рассуждений представителей буддийского духовенства и буддийских активистов. Современное буддийское духовенство Бурятии в лице Пандито Хамбо-ламы Д. Аюшеева предлагает собственное видение роли буддизма и буддийского духовенства в экономическом и социальном развитии региона на основе подъема национальной культуры, возрождения традиционных форм хозяйствования и природопользования, поголовья аборигенных пород скота.
Таким образом, буддизм, как мощнейшая идейная система, содержит значительный компонент экономических идей, изучение которых представляется в условиях современности весьма актуальным.
К. Маркс не оставил специальных работ, посвященных анализу тех или иных религиозно-исторических явлений или религии как идеологии в целом, но во многих его работах имеется большое количество высказываний, аналитических соображений, замечаний, относящихся как к сущности религии в целом, так и к характеристике отдельных религий и тех или иных этапов их развития. Разработкой вопросов, связанных с религией и ее историей занимался преимущественно Ф. Энгельс. Работы, опирающиеся на марксистскую методологию, к числу которых относятся исследования преимущественно советского периода, внесли значительный вклад в разработку научной проблематики буддизма. Хотя на их направленность определяющим образом влияла идеологическая установка на атеистическую пропаганду и критику религии как отмирающего явления, они и сейчас обладают большой научной значимостью.
Религия в марксисткой концепции общественного устройства является продуктом конкретно-исторических условий развития классовых общественных отношений, результатом от-
чуждения человека и развития системы классовой эксплуатации. Она рассматривается как опора эксплуататорских классов в антагонистическом классовом обществе, освящающая разрабатываемой им религиозной идеологией существующий общественный порядок. Как писал В.И. Ленин: «Все и всякие угнетающие классы нуждаются для охраны своего господства в двух социальных функциях: в функции палача и функции попа. Палач должен подавлять протест и возмущение угнетенных. Поп должен утешать угнетенных, рисовать им перспективы (это особенно удобно делать без ручательства за «осуществимость» таких перспектив...) смягчения бедствий и жертв при сохранении классового господства, а тем самым примирять их с этим господством, отваживать их от революционных действий, подрывать их революционное настроение, разрушать их революционную решимость» [8, с. 237].
При этом структура религии рассматривается как в целом соответствующая социально-классовой структуре конкретного общества, изменения в ней диктуются изменениями сложившейся системы социально-экономических и политических отношений. Церковь и духовенство являются институтами общества, тесно связанными с политической организацией общества, государством, освящая сложившуюся систему классовой эксплуатации при помощи огромного потенциала воздействия на массы.
При использовании этого подхода и при том, что «.к моменту проникновения ламаизма в Бурятии происходил процесс разрушения патриархально-родовых и формирования феодальных отношений среди бурят.» [10, с. 10] буддийское духовенство рассматривается, прежде всего, в качестве идеологов, удовлетворяющих объективно сложившейся потребности обосновать и объяснить усложнявшиеся общественно-экономические отношения в интересах господствующих элементов. В Бурятии «первичные стадии утверждения ламаизма в новой среде начинаются с политических замыслов господствующей верхушки. Союз с властью ускоряет оформление церковной организации, так как господствующие классы используют ламаизм как дополнительное идеологическое оружие укрепления своих социальных позиций [6, с. 41]. В классовом и экономическом выражении буддизм адаптируется к существующей и формирует собственную систему эксплуатации, усугубляющую подчиненное положение масс - непосредственных производителей.
В исследованиях социально-экономической роли буддизма и буддийской сангхи внимание
уделялось прежде всего концентрации власти и собственности в руках высшего духовенства, контролирующего собственность монастырей, и его связям со светской властью. За буддийскими монастырями признавались определенные заслуги в развитии религиозно-философского знания, культуры и искусства, но при этом подчеркивались крайне негативные экономико-демографические последствия и тяжесть экономического бремени содержания монахов, исключенных из материального производства.
В целом, исследуя историческое развитие буддизма и буддийского духовенства в обществе Бурятии, работы советского периода содержат оценку его как реакционно-эксплуататорского социального слоя, интересы которого направлены на эксплуатацию масс через производство специфических форм социального управления, прежде всего через функционирование социальной организации - церкви.
Большой вклад в изучение этики буддизма и системы буддийских ценностей внес М. Вебер. Его первая работа, посвященная изучению религии, «Протестантская этика и дух капитализма» была направлена на выявление связи между изменениями религиозно-этических представлений и формами экономической деятельности. В значительной степени работы М. Вебера в области изучения экономики и религии были полемически направлены против марксистских построений. Для него важнейшим процессом развития экономической деятельности и общества в целом выступает рационализация. Он рассматривал отношения между миром и религией через анализ «видов поведения», которые оформляются в «методический образ жизни» и утверждал, что «однажды сделанная попытка рационализировать представления о мире в единую непротиворечивую систему в заданном направлении дает начало имманентной диалектике процесса рационализации» [11, с. 188]. Экономическое поведение может быть описано на основе анализа типов рационализации, выраженных в этических представлениях. В построении идеальных типов социального действия целера-циональному типу эмпирически наиболее соответствует именно экономическое поведение людей как наиболее инструментально-рациональное.
Хотя М. Вебер признает, что ни одна хозяйственная этика не была основана исключительно на религиозных представлениях, он считает религию одним из важнейших ее детерминантов. Буддизм, по Веберу, распространялся странствующими, нищенствующими монахами, предававшимися созерцанию и отвергавшими мир.
Только буддийские монахи «принадлежали в полном смысле этого слова к общине, все остальные были неполноценными в религиозном отношении мирянами: объектами, а не субъектами религиозности» [5, с. 128].
Религиозные элементы действия связаны с отношениями человека к сверхъестественным сущностям, а интерес к религии определен направлениями видов активности, целями людей, которые они надеются достигнуть посредством этих действий. На «примитивном» уровне религиозные действия остаются более или менее интегрированными сериями актов, нацеленных на осуществление практических интересов. Мир сверхъестественных сущностей сам по себе не является интегрированным в завершенную рационализированную систему. Религиозное неприятие мира представлено в виде рационально конструируемой оппозиции идеальных типов «аскетизм» - «мистицизм», которая служит основанием для схемы четырех типов поведения. Аскетизм представляет собой «угодную Богу деятельность в качестве орудия Божия», в то время как мистицизм - «созерцательное обладание спасением <...> где речь не идет о том, чтобы действовать, а о том, чтобы иметь, и где человек является не орудием, а сосудом божественной воли» [4, с. 309-310].
Противоположность аскетизма и мистики может стать радикальной тогда, когда активный аскетизм в виде мирского аскетизма находит свое выражение в миру, преобразуя его рационально при помощи какой-либо мирской профессии в целях подавить рукотворно-греховное, а мистика, в свою очередь, в виде избегающего мира созерцания, окончательно «уходит» от мира. С другой стороны, эта противоположность может смягчиться, если активный аскетизм, в виде избегающего мира аскетизма, сближается по своему внешнему поведению с избегающим мира созерцанием, ограничиваясь сдерживанием и преодолением всего тварно-оскверненного в самом себе и поэтому сосредотачиваясь на угодных Богу активных средствах спасения, доходя до отказа от всякой деятельности в миру. Противоположность смягчается и в случае, если созерцающий мистик, в рамках мирской мистики, не делает окончательного вывода о необходимости уйти из мира и остается в миру, подобно мирскому аскету.
Вебер утверждает, что «те виды поведения, которые, будучи оформлены в методический образ жизни, образовали зародыш, как аскетизма, так и мистики, выросли из магических представлений» [4, с. 411]. Причем, с точки зрения Вебера, исторически более важно, что они при-
менялись не только для предотвращения злых чар, но и для пробуждения харизматических качеств. Хотя при этом Вебер замечает, что обещаемые буддизмом благочестивым мирянам блага не следует понимать только или даже преимущественно как «потусторонние», эти блага носят прежде всего вполне посюсторонний характер: они сводятся к здоровью, долголетию, богатству. Только виртуозы религиозной веры -аскет и монах - стремились достигнуть благ внемирских, отличных от мирских. Однако и в этом случае «психологически для ищущих спасения важно было посюстороннее ощущение», для буддизма это акосмическое чувство любви буддийского монаха, уверенного в том, что его ждет погружение в нирвану [4, с. 138].
Во многом на основе работ М. Вебера была создана интегративная структурно-функциональная общая теория социального действия Т. Парсонса. В его аналитической схеме религия является одним из важнейших механизмов воспроизводства ценностных образцов и обеспечения социальной солидарности, во всяком случае на ранних этапах развития немодернизирован-ных обществ [12, с. 38].
Одними из первых в отечественной науке влияние М. Вебера на изучение буддизма и развитие «веберовского» и «антивеберовского» подходов в буддологии изучили Ю.П. Старостина и Б.С. Старостин. Они отмечают, что ряд авторов стремится подкрепить новыми фактами и рассуждениями основной тезис М. Вебера об иррационализме буддизма, его враждебности духу капитализма и социально-экономическому прогрессу в целом. Другая группа исследователей считает, что М. Вебер в своих оценках воздействия буддизма на экономику основывался во многом на умозрительном подходе, что повлекло за собой неверные выводы о негативности такого влияния. Они утверждают, что эта религия может и прямо и косвенно способствовать модернизации и тем самым выполнять конструктивные, социально-прогрессивные функции. Веберовская социология религии продолжает оказывать значительное влияние на современную буддологию [1, с. 54]. Среди авторов, занимающихся социологическим изучением буддизма, «нет тех, кто остался бы равнодушным к его теоретическому наследию и пытался бы заново переосмыслить и оценить его тезисы сообразно новой эмпирической информации и современным проблемам модернизации азиатских обществ» [14, с. 242].
Наиболее четкое представление об «антиве-беровском» подходе может дать модель «буддийской экономики», предложенная английским
экономистом немецкого происхождения экономистом и социологом Э.Ф. Шумахером [15, с. 59-70]. В настоящее время теория «новой экономики» Шумахера имеет значительное влияние во многих странах [2, с. 247-254; 3, с. 88-95]. В своих работах он подверг острой критике неэффективность существующей экономической модели и предложил своеобразный путь ее модернизации в виде все более популярной концепции «зеленой экономики».
В своей концепции Э.Ф. Шумахер противопоставляет западную экономическую традицию и буддийские этические принципы. Образ жизни в буддийских странах требует соответствующей ему «буддийской экономики» точно так же как западному материалистичному образу мышления и жизни необходима экономическая наука. Производство и потребление с опорой на принципы буддизма более рационально и эффективно, нежели западное, поскольку основано на простоте и ненасилии. С точки зрения экономики «буддийский образ жизни удивительно разумен: самых скромных средств достаточно для достижения полного благополучия» [15, с. 64], поскольку буддийская экономика старается максимально удовлетворить потребности путем оптимального потребления, в то время как западная наука ориентирована на максимальное потребление с помощью оптимального производства. Буддийская этика выступает значимой альтернативой и для локального уровня местного производства, и для мировой экономики, так как «люди, проживающие в небольших поселениях с натуральным хозяйством менее склонны ввязываться в войны и революции, чем те, чье выживание зависит от наличия ресурсов с другого конца света» [15, с. 64].
Э.Ф. Шумахер утверждает, что влияние ценностей буддизма на образ жизни, на формы хозяйственной деятельности и потребления идет как раз в русле создания «промежуточной экономики» и «промежуточной технологии» и потому должно всячески изучаться и рекламироваться в развивающихся странах. Поскольку существует понятие буддийского образа жизни, то должно существовать и понятие «буддийской экономики», отличающейся от других экономических систем. По мысли Шумахера суть цивилизации усматривается не в увеличении потребностей, а в очищении самого человека, тем самым его творческая деятельность, как таковая, ставится выше производства и потребления, которые не являются самоцелью.
Литература
1. David N. Gellner. The uses of Max Weber: legitimation and amnesia in Buddhology, South Asian history, and anthropological practice theory / Clarke P. The Oxford handbook of the sociology of religion. - Oxford: Oxford University Press, 2008 - P.54.
2. Changkhwanyuen P. Buddhist analysis of capitalism // The Chulalongkorn journal of Buddhist studies. - Vol.3. -2004. - №2. - P.247-250.
3. Zsolnai L., Bouckaert L. Buddhist economics / The palgrave handbook of spirituality and business. - London: Pal-grave-Macmillan, 2011.
4. Вебер M. Теория ступеней и направлений религиозного неприятия мира / Избранные произведения. - М.: Прогресс, 1990. - С.309-310.
5. Вебер М. Хозяйственная этика мировых религий / Социология религии. Классические подходы: хрестоматия / науч. ред. и сост. М.П. Гапочка и Ю.А. Кимелева. - М.: Изд-во МГУ, 1994. - С.128.
6. Герасимова К.М. Социальная функция ламаистской обрядности / Вопросы преодоления пережитков ламаизма, шаманизма и старообрядчества: материалы II зонального семинара лекторов-атеистов Сибири. - Улан-Удэ: Бурятское книж. изд-во, 1971. - С.41.
7. Гунский А.Ю. Даяние и подаяние: способ жизни раннего буддийского монашества // Путь Востока. Проблема методов: материалы IV Молодежной науч. конф. по проблемам философии, религии, культуры Востока. Сер. «Symposium». - СПб.: Санкт-Петербургское философское общ-во, 2001. - Вып. 10. - С.44-49.
8. Ленин В.И. Крах II Интернационала / Полн. собр. соч. - Т.26. - С.237.
9. Нацов Г.-Д. Материалы по ламаизму в Бурятии / предисл., пер., примеч. и глоссарий Г.Р. Галдановой. -Улан-Удэ: Изд-во БНЦ, 1998. - 4.2. - 187 с.
10. Очиров Д.Д. От религиозной веры к атеизму. -Улан-Удэ, 1981. - С.10.
11. Парсонс Т. Макс Вебер: систематическая теория / О структуре социального действия. - М.: Академический проект, 2000. - С.188.
12. Парсонс Т. Система современных обществ. - М.: Аспект Пресс, 1997 - С.38.
13. Старостин Б.С., Старостина Ю.П. Ученые Запада, Востока и России о буддийской цивилизации / Сравнительное изучение цивилизаций: хрестоматия / сост. Б.С. Ерасов. - М.: Аспект Пресс, 1998. - С.432.
14. Старостина Ю.П., Старостин Б.С. Роль буддизма в общественном развитии ряда стран Востока / Философия и религия на зарубежном Востоке. XX век. - М: Главная редакция восточной литературы, 1985. - С.242.
15. Шумахер Э.Ф. Малое прекрасно: экономика для человека // [Электронный ресурс]. - URL: http: //www.samoro dok.org/schum.pdf
Бадмацыренов Тимур Баторович, кандидат социологических наук, доцент, докторант кафедры политологии и социологии Бурятского государственного университета, г. Улан-Удэ, e-mail:[email protected] Родионов Владимир Александрович, кандидат политических наук, доцент, докторант кафедры истории, археологии и этнографии Бурятского государственного университета, г. Улан-Удэ, e-mail: vladimir_ [email protected]
Badmatsyrenov Timur Batorovich, candidate of sociological sciences, associate professor, doctoral, department of political science and sociology, Buryat State University, Ulan-Ude, e-mail: [email protected] Rodionov Vladimir Alexandrovich, candidate of political sciences, associate professor, doctoral, department of history, archaeology and ethnography, Buryat State University, Ulan-Ude, e-mail: [email protected]
УДК 325.1(571.54) © О.Ж. Гончикдоржиева
МИГРАЦИОННЫЕ НАСТРОЕНИЯ СЕЛЬСКИХ ЖИТЕЛЕЙ (НА ПРИМЕРЕ РЕСПУБЛИКИ БУРЯТИЯ)
Статья посвящена проблеме сельской миграции в Республике Бурятия. Отмечается противоречивость миграционных процессов. На основе социологического исследования выявлены современные миграционные настроения, характеризующиеся устойчивым оттоком из села, при этом основная миграционная подвижность сельских жителей сконцентрирована в пределах региона.
Ключевые слова: миграция, миграционные настроения, миграционная подвижность, сельское население.
O.Zh. Gonchikdorzhieva
MIGRATORY MOODS OF RURAL POPULATION (BY THE EXAMPLE OF THE REPUBLIC OF BURYATIA)
The article is devoted to a problem of rural migration in the Republic of Buryatia. Migratory processes are inconsistent. The modern migratory moods are characterized by steady movement from the village. Conclusions are made on the basis of results of sociological research. Migratory mobility of villagers is concentrated within the region.
Keywords: migration, migratory moods, migratory mobility, rural population.
Исторически село было основой экономики и опорой государства, оно выполняло важные функции: производственную, социальную, нрав-
ственную и др. Одним из основных назначений села осталось воспроизводство населения, так, например, коэффициент уровня рождаемости в
