CC BY
32
ИСТОРИЯ ПОВСЕДНЕВНОСТИ
Кирсанов Р. С., Камардин И. Н.
(Пенза)
УДК 9; 93/94
СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ОБЛИК РАБОЧИХ
СРЕДНЕВОЛЖСКОГО КРАЯ В 1928-1937 гг.
Статья посвящена социокультурной сфере рабочих в годы существования на карте СССР Средневолжского края. Рабочий класс региона в основном был сформирован выходцами из деревни и непролетарских слоев города. Данное обстоятельство и деятельность профсоюзов и партии наложили определенный отпечаток на социокультурную среду рабочих региона. Основываясь на широком фактическом материале, авторы дают характеристику условиям труда рабочих, их уровню образования, медицинскому обслуживанию, жилищно-бытовой стороне жизни. Также не обойдены стороной вопросы производственной дисциплины и негативных явлений в среде рабочих региона. Рассмотрев историографию, авторы приходят к выводу, что вопрос социокультурного облика рабочих именно Средневолжского региона комплексно до сих пор не изучен. Поэтому данная тема требует дальнейшего изучения. Этим и обусловлена актуальность данной статьи. Целью работы авторы ставят изучение социокультурного облика рабочих промышленных предприятий Средневолжского края в 1928-1937 гг. Научная новизна статьи заключается во введении в научный оборот целого ряда архивных источников и в авторской попытке комплексного изучения вопроса социокультурного облика рабочих Средневолжского края в указанный период. Обоснованность результатов исследования обеспечивается введением в научный оборот целого ряда новых исторических источников. На основе анализа и синтеза комплекса исторических источников и исследований были сделаны выводы по социокультурному облику рабочих региона в изучаемый период, который складывался из материального положения, условий труда, медицинского обслуживания, образовательного уровня, жилищно-бытовых условий и досуговой сферы.
Ключевые слова: Средневолжский край, рабочие, условия труда, производственная дисциплина, девиантное поведение, жилищные условия, досуг, образование.
The article is devoted to the sociocultural sphere of workers during the years of its existence on the USSR map of the Middle Volga Region. The working class of the region was mainly formed by people from the countryside and non-proletarian layers of the city. This circumstance and the activity of trade unions and parties left a definite imprint on the sociocultural environment of the workers of the region. Based on a wide range of factual material, the authors characterizes the working conditions of workers, their level of education, medical care, and the housing side of life. Also, questions of production discipline and negative phenomena among workers in the region are not left behind. Having examined historiography, the authors comes to the conclusion that the question of the sociocultural appearance of workers in the Middle Volga region is still not comprehensively studied. Therefore, this topic requires further study. This determines the relevance of this article. The aim of the work is to study the sociocultural image of workers in industrial enterprises of the Middle Volga Region in 1928-1937. The scientific novelty of the article is the introduction into the scientific circulation of a number of archival sources and the author's attempt to comprehensively study the issue of the sociocultural appearance of workers in the Middle Volga Region during the specified period. The validity of the
research results is provided by the introduction into the scientific circulation of a number of new historical sources. Based on the analysis and synthesis of a complex of historical sources and studies, conclusions were drawn on the sociocultural appearance of workers in the region in the study period, which consisted of material conditions, working conditions, medical care, educational level, living conditions and leisure sphere.
Keywords: Middle Volga region, workers, working conditions, production discipline, deviant behavior, living conditions, leisure, education.
DOI: 10.24888/2410-4205-2020-22-1-7-16
В советской историографии проблема социокультурного облика рабочего класса почти не поднималась. Ученые сосредотачивали свое внимание на истории индустриализации страны, ее экономических и социальных последствиях, роли партийных органов. Жизнь рядового рабочего в переломный момент жизни страны не рассматривалась. Ситуация стала меняться только в XXI веке. Ежегодно выходят микроисторические исследования, освещающие повседневность регионов России в разные исторические периоды. Ю. В. Войнаровская, изучая Среднюю Волгу, заостряет внимание на настроении населения в годы НЭП и индустриализации [1]. Н. В. Чернова в свою очередь рассматривает вопросы политических взглядов и суждений рабочих Магнитогорска [32], а В. В. Филатов в своей работе изучает повседневность рабочих Магнитогорского металлургического комбината [30].
Одними из ведущих специалистов в изучении вопроса социокультурной среды рабочего класса России в разные исторические периоды являются С. П. Постников и М. А. Фельдман [20]. В своей совместной работе авторы убеждены, что национализация экономики России привела к исчезновению критериев для размывания классов. При этом ученые отмечают тот факт, что у рабочих сохранился хозяйственный быт, повседневные занятия и привычки. То есть изменения в социокультурной среде рабочих не носили глобального характера. М. А. Фельдман лично изучил проблемы численности, образования, профессионализма и культуры пролетариата на примере промышленных предприятий Урала [29].
В XXI веке в отечественной историографии наблюдается интерес к изучению истории отдельных объектов экономики. В данных исследованиях можно проследить историю повседневности обычных промышленных рабочих. К примеру, С. В. Журавлев и М. Ю. Мухин рассказывают жизнь рабочих московского Электрозавода [15]. Подобным, всесторонне рассматривающим исследованием социокультурной жизни советского пролетариата можно считать монографию А. М. Маркевича и А. К. Соколова про московский завод «Серп и молот» [19].
Средневолжский край появился в 1929 г. на базе Средневолжской области, которая была образована в начале 1928 г., и просуществовал на карте СССР до начала 1937 г.
За первые пятилетки Средневолжский край стал индустриально-аграрным регионом СССР. Особенно развитыми в промышленном плане центрами считались Самара (с 1935 г. Куйбышев), Пенза и Ульяновск.
Успехи индустриализации повлияли и на социальную структуру населения Средневолжского края. Рабочий класс региона в указанный период значительно вырос в численном составе, но при этом был очень неоднородным. Зачастую ряды пролетариата пополнялись выходцами из деревни. Также частично в ряды рабочих вливались и городские непролетарские слои. Потомственного пролетариата на промышленных предприятиях Средневолжского края почти не существовало. Большинство рабочих были в возрасте от 18 до 30 лет. Социальное происхождение пролетариата наложило определённый отпечаток на его социокультурную сферу. Освещение проблемы социокультурного облика стоит начать с раскрытия уровня жизни рабочих в изучаемый период. В первые пятилетки наблюдался стабильный рост заработной платы рабочих.
Табл. 1. ^ Движение среднемесячной заработной платы [7, д. 33, л. 13]
Годы 1926/27 1927/28 1928/29
Среднемесячная з/п за год 60, 38 67,0 70,8
Среднемесячная зарплата за 1931 г. на одного рабочего в Средневолжском регионе составила 141, 99 руб. Хотя план был 139, 5 руб. [7, д. 96, л. 7]. И казалось, что уровень благосостояния трудящихся тоже вырастет, но на деле все оказалось наоборот.
Положение рабочих начало ухудшаться с 1928 г., с момента проведения тарифной реформы. Ввиду индустриализации и коллективизации по СССР начался продовольственный кризис. В 1929-1930 гг. советская власть повсеместно ввела карточки на базовые продукты (хлеб, молоко, яйцо и т.д.).
Продовольственные перебои были главной волнующей темой для рабочих. Об этом свидетельствуют и сводки ОГПУ, и протоколы рабочих собраний, и периодическая печать. В 1929 г. рабочие патронного завода № 3 в Ульяновске писали в газету следующее: «Когда мы будем жить в приличных условиях? Раньше жили плохо и теперь не лучше, сидишь на воде и хлебе - скоро с голодухи ходить не будешь» [5, с. 2].
Уже в 1928 г. в отчетах ОГПУ неоднократно были отмечены проблемы с продовольственным снабжением. Так, в Пензе за хлебом, крупой и мясом очереди доходили до 200-300 человек, Самаре до 300 человек, в Сызрани до 300-400 человек. Но при этом стоит отметить, что в Средневолжском крае крупных забастовок не было, как на Украине или в центральном регионе [3, д. 129, л. 82].
В начале 30-х гг. в СССР создается система снабжения продовольствием населения. Все городское население было поделено на несколько групп. В группу «А» входили индустриальные рабочие и ИТР. Группа «Б» включала индустриальных рабочих легкой и мелкой промышленности. При этом нормы снабжения пролетариата были поделены на списки. «Особый» первый список с максимальными нормами снабжения включал в себя рабочих особо вредного производства и индустриальных рабочих новостроек. Во второй список вошли рабочие отраслей легкой промышленности, а в третий - рабочие мелкой промышленности.
Отоваривание рабочих шло через закрытые рабочие кооперативы (ЗРК), закрытые распределители, отделы рабочего снабжения (ОРС). При этом внутри промышленных объектов тоже существовала определенная дифференциация. На Чапаевском заводе № 15 были дополнительные пайки для рабочих, которые трудились в особо вредных цехах. Размер хлебного пайка на предприятиях Средневолжского региона в конце 20-х - начале 30-х гг. в день составлял в среднем 200 гр., в месяц 400 гр. постного масла и 500 гр. сахара на семью. [26, д. 4, л. 33].
В сложной ситуации с госнабжением важную роль стали играть магазины и рынки. Пензенские рабочие в своих высказываниях об этом открыто говорят в 1929 г. Они были вынуждены приобретать продукты на рынках и в магазинах. Рабочие покупали у частников в основном картофель, молоко, жиры. Многие рабочие являлись выходцами из деревни и были связаны с деревней, откуда и получали продукты со своих участков [10, д. 13, л. 44].
С 1 января 1935 г. в Советском Союзе была отменена карточная система. Теперь проблема заключалась не в том, чтобы найти ту или иную продукцию, а в том, что не все товары были хорошего качества. Во второй половине 30-х гг. рабочие уже могли удовлетворять свои основные нужды. Увеличивались траты советского пролетариата на одежду, обувь и предметы быта. Это было связано в первую очередь с тем, что расходы на лечение, жилье, транспортные услуги, квартплату оставались довольно низкими. Данный показатель мы можем считать завоеванием советской власти в социальной сфере. При этом
очень часто рабочим предоставлялись бесплатные билеты в культурные учреждения. Потребительская корзина различных слоев населения города существенно различалась. Служащие употребляли намного меньше хлебной продукции, чем рабочие. Индустриальные рабочие потребляли в 2 раза больше овощей и фруктов, чем неиндустриальные. Причем рабочие промышленных предприятий очень много употребляли молока и молочных продуктов.
Непродовольственные товары рабочие Средневолжского края покупали в два раза меньше (в среднем 15 %), чем по России рабочие в целом. Но мыло приобретали индустриальные рабочие в два раза чаще, чем остальные категории города. При этом мыло было хозяйственное. В свою очередь, служащие предпочитали пользоваться туалетным мылом.
Продолжая рассматривать материальное положение, нельзя обойти вниманием жилищные условия рабочих. Жилищный вопрос в годы индустриализации в Средневолжском регионе был одним из самых острых.
Средневолжский комитет партии в августе 1932 г. принял постановление об ускоренных темпах жилищного строительства, так как приток рабочей силы на предприятия региона был очень большой [9, д. 76, л. 130-140]. Но высокие темпы строительства в 30-е гг. не решили до конца жилищную проблему. Особенно остро она стояла в Самаре и Чапаевске. Также стоит заметить, что жилищная норма в Средневолжском крае составляла 5,1 кв. м. для человека, а в целом по СССР она была 6,5 кв. м. При этом советская власть полностью контролировала распределение жилищного фонда. Если рабочий трудился не особо усердно и подлежал увольнению, то жилье у него изымалось.
Остро стояла проблема жилья в районах новостроек. В данных местах строительство начиналось с возведения землянок и бараков. Многие рабочие жили в палатках и шалашах, которые обмазывались снаружи глиной. Примером жилища ненадлежащего качества может служить рабочий городок при заводе «Маяк Революции» в Пензе: «Запоры у квартир скверные. Полы также неважные. Коридоры узкие. Сени маленькие, темные. Чуланчики мизерные. Не мешало бы также около дома поставить столб с фонарем» [27, с. 3].
В годы индустриализации организовывались бытовые коммуны, в которые вступала рабочая молодежь. Но подобные инициативы зачастую проваливались. В Пензе в рабочем поселке при Велозаводе у данной коммуны не было ни столовой, ни прачечной. Никто молодежи помогать не хотел [28, с. 2].
Проблемой в городах Средневолжского края была изношенность жилищного фонда в условиях перенаселения. С 1931 г. средства тратились только на текущий ремонт, но в 1933 г. был отмечен рост капиталовложений в капитальный ремонт жилья [10, д. 125, л.13].
Основной формой жилья для рабочих Средневолжского края в изучаемый период являлись коммунальные квартиры, в которых шло столкновение частной и публичной сфер. Личные комнаты жильцы поддерживали в относительной чистоте, но помещения общего пользования были причиной постоянных конфликтов, но при этом для жителей коммуналок 30-х гг. была характерна взаимопомощь.
Нельзя обойти вниманием вопрос об условиях труда рабочих, так как именно на работе в изучаемый период люди проводили значительный промежуток времени. Условия труда советская власть рассматривала также как один из факторов мотивации труда.
От условий труда зависит и отношение работника к трудовым процессам на производстве. Чем лучше обстановка на рабочем месте, тем выше производительность рабочего и его отношение к труду.
О реальном положении дел на промышленных предприятиях согласно официальным документам власти было известно. В 1931 г. Народный комиссариат труда СССР отмечал, что «санитарно-гигиеническая обстановка труда в нашей промышленности далеко не удовлетворительная» [27, д. 81, л. 1].
Архивные материалы также дают нам представление о реальном состоянии условий труда в изучаемый период. На Средневолжском машиностроительном заводе сложилась следующая ситуация: «Многие цеха, например, плохо отапливаются. Работать и дуть себе на руки - не дело. Особенно плохо дело с отоплением в метроцехе и в модельном. Здесь температура почти не отличается от температуры на дворе» [3, с. 2]. Таким образом, рабочие трудились в помещениях, которые не соответствовали никаким санитарным нормам.
В годы индустриализации были нередки случаи пожаров на промышленных объектах. Это неудивительно, так как для этого существовали все предпосылки. В Самаре на кожевенном заводе им. Линдова шерсть, находящаяся в корпусе № 23 не сортировалась при сгонке с кож и сваливалась около корпуса в общую кучу». Подобная ситуация наблюдалась и на заводе им. Фрунзе в Пензе, где отсутствовали железные ящики для хранения промасленных тряпок и силовые каналы были загрязнены различного рода отбросами [8, д. 1553, л. 134].
Исходя из этих данных, на многих предприятиях наблюдался рост несчастных случаев на производстве. За 1932 г. на Самарской ГРЭС произошло 337 несчастных случая, а за три месяца этого же года на Жигулевском комбинате было 343 случая производственного травматизма рабочих [10, д. 1. л. 10, 26].
Но стоит отметить, что ситуация на промышленных объектах Средневолжского края к концу 30-х гг. стала меняться в лучшую сторону. Это было связано и с ростом ассигнований на охрану труда, и с практикой самостоятельной борьбы рабочих за улучшение условий труда в рамках социалистического соревнования.
В годы первых пятилеток огромную роль в социальной политике советского государства играло образование, которое является ключевым социокультурным институтом. Ведь, чем образованнее человек, тем лучше он может овладеть определенными знаниями, умениями и навыками в какой-либо области. Все это могло сказаться на экономическом развитии страны. Рабочий благодаря образованию мог продвинуться по карьерной лестнице и стать более материально обеспеченным.
Сами рабочие стали активно участвовать в борьбе по ликвидации неграмотности населения региона. 24 сентября 1928 г. президиум Средневолжского облисполкома утвердил комиссию по культпоходу, в который пошел и пролетариат [11, д. 455, л. 61-62].
В 1928-1937 гг. на предприятиях региона активно работали вечерние рабочие школы. На фабрике «Красная Звезда» в Самаре в такой школе преподавали математику, физику, обществоведение и русский язык [4, с. 2]. Но самым распространенным типом учебных заведений была школа фабрично-заводского ученичества (ФЗУ). Срок обучения в ФЗУ составлял 3-4 года. В данные школы в первую очередь принимали детей рабочих и молодых трудящихся с промышленных предприятий.
В июле 1931 г. СНК СССР утвердил единую систему рабочего образования без отрыва от производства. Начальной ступенью считались 10-12-дневные курсы для вновь прибывших на заводы и фабрики рабочих. Далее следовали годичные производственно-политехнические курсы. Потом для рабочих создавалась рабочая техническая школа (РТШ), срок обучения в которой составлял 2,5 года. На крупных предприятиях региона существовали также втузы, на базе которых были созданы техникумы [22, д. 817, л. 7].
В Средневолжском крае очень популярна была практика повышения технического уровня пролетариата путем прикрепления молодых рабочих к уже опытным и квалифицированным коллегам. Впервые подобное шефство в Средневолжском регионе было опробовано на заводе им. Масленникова [18, с. 100].
В 1935 г. по СССР распространяется стахановское движение. В рамках этого Средневолжский крайпрофсовет принял постановление о создании школы новаторов. Первые стахановские школы появились в Самаре при заводе им. Масленникова и обувной фабрике им. 1 мая [11, д. 20, л. 42].
Безусловно, медицинское обслуживание населения играет немаловажную роль в формировании социокультурной среды. Здоровый человек намного больше может дать экономике развивающегося государства, чем больной. У него выше трудоспособность и производительность. Здоровый человек намного лучше себя ощущает с моральной точки зрения.
На промышленных предприятиях в изучаемый период стали проводиться профилактические мероприятия по предупреждению многих болезней. К примеру, в рабочем клубе Средневолжского региона читались врачами лекции по профилактике распространенных заболеваний (туберкулез, брюшной тиф и т.п.) [2, с.4]. Типичным явлением на заводах и фабриках были перерывы посреди рабочего дня на занятия производственной физкультурой [10, д. 3, л. 2-3].
Ежегодно выдавались рабочим путевки на санкурортное лечение и в дома отдыха на Южный берег Крыма, Сочи, Ессентуки, Кисловодск, Железноводск и т. д. Съездить на лечение мог не каждый рабочий. Нужно было быть как минимум членом профсоюза и ударником труда [25, д. 18, л. 13].
В годы индустриализации ситуация в системе здравоохранения стала меняться в лучшую сторону, но заболеваемость рабочих продолжала оставаться на высоком уровне. Главной причиной такого положения вещей были тяжелые условия труда пролетариата.
Рассматривая проблему социокультурного облика, особое внимание надо заострить на досуговой стороне жизни рабочих. Ведь досуг зачастую ассоциируется с приватностью и некоторой свободой. Но стоит сразу заметить, что в советское время, особенно в годы индустриализации, досуг сочетался с разными формами его регулирования со стороны власти.
Свободное время использовалось большевиками с целью воспитания человека нового социалистического типа, и основными формами организованного досуга стали театр и кино.
В изучаемый период стремительными темпами развивался кинематограф. В 1936 г. в Куйбышеве действовали 6 кинотеатров и 61 киноустановка [13, д. 929, л. 89]. В свою очередь, в Пензе в это же время работали 2 кинотеатра и 40 киноустановок [12, д. 1535, л. 32].
В начале индустриализации на советских экранах в основном присутствовали зарубежные фильмы, но к середине 30-х гг. они были вытеснены отечественными кинолентами. К примеру, «Веселые ребята» и «Чапаев», которые собирали десятки тысяч зрителей по разным городам СССР. Также достаточно широкое распространение получило хронико-документальное кино, в котором рассказывалось об опыте передовиков производства и успехах индустриализации. Советская власть думала, что посмотрев данные фильмы, рабочие воодушевятся и с большей энергией начнут выполнять производственные планы.
Совершенно другая ситуация сложилась с театром. В изучаемый период в городах Средневолжского края работало несколько десятков театров, но в них рабочие ходили неактивно. Причинами малой популярности театрального искусства были дорогие билеты, ограниченное начало времени постановок и малопонятный репертуар.
Особое место в досуговой сфере пролетариата в 20-30-е гг. занимали рабочие клубы. Данные объединения обслуживали работников предприятия и членов их семей. При этом рабочий клуб не был закрытым местом для других людей. Особенно крупный клуб был при заводе им. Володарского в Ульяновске. Данное учреждение имело собственный календарь работы на год, в который были включены культурные и спортивные мероприятия [14, д. 238, л. 99]. Рабочим еженедельно показывали кино и различные драматические постановки. Фабзавкомы регулярно для своих рабочих доставали билет в театры города. Для семей рабочих проводились тематические вечера.
Хотя были и негативные явления в рабочих клубах. В Пензе в клубе строителей каждый вечер наблюдалась поголовная пьянка [28, с. 3].
Популярность среди рабочих из года в год набирал пролетарский туризм. В 1929 г. в Средневолжском крае было основано Общество Пролетарского Туризма и Экскурсии (ОПТЭ). К середине 30-х гг. в Самаре действовало 99 ячеек ОПТЭ, в Ульяновске - 44, в Сызрани - 30, в Чапаевске - 18, в Пензе - 13 ячеек [23, д. 178, л. 2]. Под предводительством данных обществ проводилась организация досуга горожан. В самом начале индустриализации данные общества ориентировались на экскурсионную деятельность. Важной формой деятельности общества стали экскурсии рабочих на другие промышленные предприятия. По всему СССР стали известны сплавы по рекам: «Жигулевская кругосветка» и «Свияжская кругосветка». Постепенно данные организации стали попадать под влияние партии. Поэтому в рабочей среде стал набирать силу самодеятельный туризм.
Также стоит отметить занятия рабочими физкультурой и спортом. В изучаемый период кружки физкультуры и спорта являлись самыми многочисленными. Причиной тому была доступность занятий физкультурой и спортом. В Пензе для членов профсоюзов каток стоил всего лишь 10 копеек [24, с. 4]. У рабочих особой популярностью пользовались игровые виды спорта (футбол, хоккей) и легкая атлетика.
У советских рабочих сохранялись старые привычки свободного времяпрепровождения. Малоквалифицированный пролетариат проводил свободное время во дворах с друзьями и родственниками [31, с. 102]. Многие рабочие, так как являлись выходцами из деревни, на выходные и в отпуск ездили к себе на малую родину. Это были своего рода неорганизованные формы досуга.
В годы индустриализации в рабочей среде наблюдался всплеск девиантности. А. Ю. Климочкина в своей работе приводит жалобы жителей Самары в 1932-1934 гг.: «В рабочих поселках каждый день драки на смерть, пьянки, скандалы. Хулиганы хозяйничают, невозможно возвращаться с работы» [17, с. 88].
Девиантное поведение в быту являлось одной из причин низкой производственной дисциплины рабочего класса на промышленных предприятиях региона. Кроме того, причинами нарушений трудового распорядка дня являлись продовольственные сложности 20-30-х гг., низкое материальное вознаграждение и формальное отношение заводской администрации к вопросам труда и быта рабочих [16, с. 49]. При всем при этом был установлен тяжелый и строгий распорядок дня внутри предприятий.
Такое положение дел не могло не спровоцировать ответную реакцию рабочих. В Самаре на заводе им. Масленникова в 1932 г. наиболее частыми видами нарушения трудовой дисциплины были: потеря и небрежное хранение пропусков, систематическое хищение материалов, прогулы, пьянство, вредительство в виде забрасывания в приборной и уборной посторонних предметов [12, д. 341, л. 56-58].
Немногим лучше обстояло дело с трудовой дисциплиной на заводе «Металлист» в Ульяновске. Только за II квартал 1930 г. было замечено 178 случаев нарушений правил распорядка на заводе. Но из них всего лишь 12 человек понесли наказание в виде выговора и увольнения.
Как и в годы НЭП, самым распространенным проявлением девиантного поведения в рабочей среде было пьянство. Только в 1928/29 г. на самарском заводе № 42 был вынесен 81 выговор за появление на работе в состоянии алкогольного опьянения [23, д. 12, л. 18-19].
Вопросы трудовой дисциплины серьезно волновали общественные организации. В Пензе комсомольцы на предприятиях города создавали «черные доски», где вывешивались фамилии злостных прогульщиков.
На предприятиях региона случались и остановки производства. К примеру, на Самаро-Златоустовской железной дороге рабочие прекратили работы, сославшись на низкие расценки труда [22, д. 25, л. 17].
Немаловажным фактором, оказавшим влияние на социокультурный облик рабочих изучаемого региона, является деятельность профсоюзов и партии. Первые в 20-30-е гг. играли огромную роль в защите прав рабочих, являлись одним из организаторов социалистического соревнования. Также профсоюзы сделали немало в улучшении условий труда и быта рабочего, и повышении материального уровня. При этом профсоюзные организации активно привлекали трудящихся к занятию физкультурой и спортом, духовно их просвещали.
С одной стороны, рабочие в изучаемый период очень активно вступали в профсоюз или партию. Данные организации в реальности сделали очень многое по вопросам труда и быта на заводах и фабриках Средневолжского края. Советская власть сознательно привлекала рабочего к профсоюзной и партийной деятельности, тем самым воспитывая социальную опору. Но с другой стороны, вся эта деятельность носила иногда формальный характер. Сами рабочие порой шли в профсоюз или партию лишь для улучшения своего материального положения и возможности продвижения вверх по карьерной лестнице.
Процесс индустриализации сопровождался определенной социокультурной динамикой. Социокультурный облик рабочих Средневолжского края в 1928-1937 гг. складывался из нескольких сторон. Элементами социокультурной сферы рабочих региона можно считать материальное положение, условия труда и медицинского обслуживания, уровень образования, жилищно-бытовые условия и досуговую сферу. На социокультурную сферу молодого рабочего класса оказывали влияние его социальное происхождение и деятельность профсоюзов и партии. У рабочих, с одной стороны, сохранялись традиционные ценности, но с другой, советская власть сознательно стремилась воспитать новых людей социалистического типа.
Материальное положение рабочих в изучаемый период оставалось на низком уровне по причине продовольственного кризиса начала 30-х гг. Условия труда также были тяжелыми и отсюда высокий уровень заболеваемости и травматизма на производстве. Все это не могло не сказаться на производственной дисциплине, которая в изучаемый период на предприятиях Средневолжского края была слабой. Советская власть в городах для рабочих до конца не смогла решить жилищную проблему, но при этом смогла повысить их образовательный уровень и медицинское обслуживание. Досуг рабочих Средневолжского региона представлял собой комплекс организованных политизированных форм и неорганизованного времяпрепровождения.
Исследование вопроса социокультурного облика открывает новые линии в развитии отечественной науки и поэтому требует дальнейшего изучения.
Список литературы
1. Войнаровская Ю. В. Настроения населения малых городов Поволжья (1920 - 1930-е гг.). // Известия Самарского университета научного центра Российской академии наук. 2009. Т. 11. № 2. С.133-136.
2. Волжская коммуна. 7 января 1928 г.
3. Волжская коммуна. 11 декабря 1928 г.
4. Волжская коммуна. 13 декабря 1928 г.
5. Волжская коммуна. 30 марта 1929 г.
6. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р-3316. Оп. 106.
7. ГАРФ. Ф. Р-5515. Оп. 11.
8. Государственный архив Пензенской области (ГАПО). Ф. Р-324. Оп. 1. Т. 1.
9. Государственный архив Самарской области (ГАСО). Ф. Р-779. Оп. 2.
10. ГАСО. Ф. Р-1147. Оп. 1.
11. ГАСО. Ф. Р-2152. Оп. 1.
12. ГАСО. Ф. Р-2394. Оп. 1.
13. ГАСО. Ф. Р-2521. Оп. 4.
14. Государственный архив Ульяновской области (ГАУО). Ф. Р-454. Оп. 1.
15. Журавлев С. В., Мухин М. Ю. «Крепость социализма»: повседневность и мотивация на советском предприятии. 1928-1938 гг. М: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. 258 с.
16. Кирсанов Р. С., Камардин И. Н. Трудовая дисциплина на Пензенском трубочном заводе в 1928 году // Актуальные проблемы науки. 2015. № 10. С. 49-52.
17. Климочкина А. Ю. Бытовая культура советских горожан в 1930-е гг. // Вестник СамГу. 2006. № 10/1 (50). С. 86-93.
18. Кузьмина Т. Н., Шарошкин Н. А. Подготовка рабочих кадров в Поволжье: проблемы и итоги. 1920-1930-е годы. Пенза: изд-во ПГПУ им. В. Г. Белинского, 2004. 263 с.
19. Маркевич А. М., Соколов А. К. «Магнитка близ Садового кольца»: стимулы к работе на Московском заводе «Серп и молот». 1883-2001 гг. М: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2005. 368 с.
20. Постников С. П., Фельдман М. А. Социокультурный облик промышленных рабочих России в 1900-1941 гг. М: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009. 370 с.
21. Самарский областной государственный архив социально-политической истории (СОГАСПИ). Ф. Р-46. Оп. 1.
22. СОГАСПИ. Ф. Р-1141. Оп. 20.
23. СОГАСПИ. Ф. Р-9431. Оп. 2.
24. СОГАСПИ. Ф. Р-9356. Оп. 6.
25. СОГАСПИ. Ф. Р-9362. Оп. 2.
26. Трудовая правда. 1 февраля 1928 г.
27. Трудовая правда. 21 февраля 1928 г.
28. Трудовая правда. 14 июля 1931 г.
29. Фельдман М. А. Рабочий класс Урала в контексте модернизации в 1900-1940 гг. // Уральский исторический вестник. № 9. Екатеринбург. 2000. С. 352-360.
30. Филатов В. В. Магнитка. Сталь и люди // Черные металлы. 2016. № 12. С. 60-67.
31. Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм. Социальная история советской России в 30-е годы. М: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008. 336 с.
32. Чернова Н. В. Политическая атмосфера в Магнитогорске 1930-х гг., связанная с использованием на строительстве ММК немецких рабочих и специалистов // Проблемы истории, филологии, культуры. 2016. № 3 (53). С. 252-259.
References
1. Voinarovskaya, Yu. V. Nastroeniya naseleniya malykh gorodov Povolzh'ya [The mood of the population of small cities of the Volga region (1920-1930s)] in Bulletin of the Samara University Scientific Center of the Russian Academy of Sciences, 2009, t. 11, № 2, pp.133-136. (in Russian).
2. Volzhskaya kommuna [Volga commune]. January 7, 1928. (in Russian).
3. Volzhskaya kommuna [Volga commune]. December 11, 1928. (in Russian).
4. Volzhskaya kommuna [Volga commune]. December 13, 1928. (in Russian).
5. Volzhskaya kommuna [Volga commune].March 30, 1929. (in Russian).
6. Gosudarstvennyy arkhiv Rossiyskoy Federatsii (GARF) [The State Archive of the Russian Federation]. F. R-3316, оp. 106. (in Russian).
7. GARF. F. R-5515, op. 11. (in Russian).
8. Gosudarstvennyy arkhiv Penzenskoy oblasti (GAPO) [State archive of the Penza region]. F. R-324, оp. 1, t. 1. (in Russian).
9. Gosudarstvennyy arkhiv Samarskoy oblasti (GASO) [The State Archive of Samara Region]. F. R-779, op. 2. (in Russian).
10. GASO. F. R-1147, op. 1. (in Russian).
11. GASO. F. R-2152, op. 1. (in Russian).
12. GASO. F. P-2394, op. 1. (in Russian).
13. GASO. F. P-2521, op. 1. (in Russian).
14. Gosudarstvennyy arkhiv Ul'yanovskoy oblasti (GAUO) [The State Archive of the Ulyanovsk Region]. F. R-454, Op. 1. (in Russian).
15. Zhuravlev, S. V., Mukhin M. Yu. «Krepost' sotsializma»: povsednevnost' i motivatsiya na sovetskompredpriyatii. 1928-1938 ["The fortress of socialism": everyday life and motivation in a Soviet enterprise. 1928-1938]. Moscow, Russian Political Encyclopedia (ROSSPEN), 2004. 258 p. (in Russian).
16. Kirsanov, R. S., Kamardin, I. N. Trudovaya distsiplina na Penzenskom trubochnom zavode v 1928 godu [Labor discipline at the Penza Pipe Plant in 1928] in Actual problems of science, 2015, №. 10, pp. 49-52. (in Russian).
17. Klimochkina, A. Yu. Bytovaya kul'tura sovetskikh gorozhan v 1930-e gg. [The everyday culture of Soviet citizens in the 1930s] in Bulletin of SamGu, 2006, № 10/1 (50), pp. 8693. (in Russian).
18. Kuzmina, T. N., Sharoshkin, N. A. Podgotovka rabochikh kadrov v Povolzh'e: problemy i itogi. 1920-1930-e gody [Training of workers in the Volga region: problems and results. 1920-1930s.] Penza, publishing house of PSPU im. V. G. Belinsky, 2004, 263 p. (in Russian).
19. Markevich, A. M., Sokolov, A. K. «Magnitka bliz Sadovogo kol'tsa»: stimuly k rabote na Moskovskom zavode «Serp i molot». ["Magnitogorsk near the Garden Ring": incentives to work at the Moscow plant "Hammer and Sickle". 1883-2001] Moscow, Russian Political Encyclopedia (ROSSPEN), 2005, 368 p. (in Russian).
20. Postnikov, S. P., Feldman, M. A. Sotsiokul'turnyy oblik promyshlennykh rabochikh Rossii v 1900-1941 gg. [The sociocultural look of industrial workers in Russia in 1900-1941] Moscow, Russian Political Encyclopedia (ROSSPEN), 2009, 370 p. (in Russian).
21. Samarskiy oblastnoy gosudarstvennyy arkhiv sotsial'no-politicheskoy istorii (SOGASPI) [Samara Regional State Archive of Socio-Political History]. F. R-46, op. 1. (in Russian).
22. SOGASPI. F. R-1141, op. 20. (in Russian).
23. SOGASPI. F. P-9431, op. 2. (in Russian).
24. SOGASPI. F. P-9356, op. 6. (in Russian).
25. SOGASPI. F. R-9362, op. 2. (in Russian).
26. Trudovayapravda [Labor truth]. February 1, 1928. (in Russian).
27. Trudovaya pravda [Labor truth]. February 21, 1928. (in Russian).
28. Trudovaya pravda [Labor truth]. July 14, 1931. (in Russian).
29. Feldman, M. A. Rabochiy klass Urala v kontekste modernizatsii v 1900-1940 gg. [The working class of the Urals in the context of modernization in 1900-1940] in Ural historical bulletin, №. 9, Yekaterinburg, 2000, pp. 352-360. (in Russian).
30. Filatov, V. V. Magnitka. Stal' i lyudi [Magnitogorsk Steel and people] in Black metals, 2016, № 12, pp. 60-67. (in Russian).
31. Fitzpatrick, S. Povsednevnyy stalinizm. Sotsial'naya istoriya sovetskoy Rossii v 30-e gody [Everyday Stalinism. The social history of Soviet Russia in the 30s.] Moscow, Russian Political Encyclopedia (ROSSPEN), 2008, 336 pp. (in Russian).
32. Chernova, N. V. Politicheskaya atmosfera v Magnitogorske 1930-kh gg., svyazannaya s ispol'zovaniem na stroitel'stve MMK nemetskikh rabochikh i spetsialistov [The political atmosphere in Magnitogorsk in the 1930s related to the use of German workers and specialists in the construction of the MMK] in Problems of history, philology, culture, 2016, № 3 (53), pp. 252259. (in Russian).
