CC BY
47
В современных условиях социально-экономическая и ценностная структура российского общества имеет транзитивный характер, т.е. находится в состоянии неустойчивости, дисбаланса и противоречивости. Это оказывает глубокое воздействие как на становление отечественной культуры в целом, так и на ценностные ориентации российского студенчества.
Фрагментация социокультурного пространства студенческой социализации, разновекторность действия агентов социализации в транзитивном обществе приводят к многочисленным противоречиям. Наиболее значимыми для студенчества агентами социализации выступают социальные институты семьи, труда и экономической жизни, средств массовой информации и коммуникации, образования. Противоречие состоит в том, что все они в той или иной степени и по разным причинам не обеспечивают реализацию основной цели социализации студенчества -формирование специалиста-профессионала, культурно и нравственно развитой личности. Семья часто транслирует или устаревшие, или не соответствующие формальной программе вузовской социализации образцы мышления и поведения. Средства массовой информации и коммуникации в большей степени ориентированы на развлечения, а доступ к серьезным базам данных классово и статусно дифференцирован. Институт труда и экономической жизни «задействует» студентов на работах, напрямую не связанных с их будущей профессией. Институт высшего образования не выработал ни устойчивой формальной, ни общепризнанной программы обучения.
Все это, с нашей точки зрения, приводит к возникновению противоречий между формально декларируемой и неформально существующей студенческой культурой. Отметим, что в системе высшего образования подобные процессы носят достаточно распространенный характер [1].
В связи с этим нужно определить ту систему методологических координат, в рамках которой было бы возможно зафиксировать не только некоторые устоявшиеся моменты ценностной картины мира студентов, но и переходные, смешанные, «кентаврические», по выражению Ж. Тощенко. В целом мы исходим из того, что с определенной долей условности можно выделить три системы ценностей и ценностных ориентаций. Речь идет о нематериалистических ценностях (честь, достоинство, доверие и др.), материалистических (личное благосостояние, права человека, экономическая свобода и пр.) и постматериалистических - понятие введено Р. Инглегартом, который опирался на многочисленные социологические опросы (стремление к самосовершенствованию, увеличение для индивида ценности свободного времени, повышение значимости для него престижности той или иной деятельности). Если первая система ценностей характеризует культурную картину мира в любом обществе, то вторая утверждается в эпоху индустриальных революций, ценностные же ориентации постматериалистического типа проявляются после Второй мировой войны и в наиболее явной форме фиксируются в конце ХХ - начале XXI вв., в период становления постиндустриального, или информационного общества.
Данное обстоятельство связано с тем, что в информационной экономике возрастает роль творческого начала в производственной деятельности, «запускается» процесс утверждения «постматериалистических ценностей», которые несут идеи саморазвития и самореализации личности, повышения ею собственного социального престижа, приоритета ценностных ориентаций духовного порядка. Наступление «эры постматериалистических ценностей» предвидели такие известные социологи и философы, как Дж.К. Гелбрейт, Р. Инглегарт, X. Ленк, Э. Фромм, Ф. Фукуяма.
Конечно, стремление к самореализации, саморазвитию возникает в обществе, которое в основном разрешило проблемы материальной обеспеченности, безопасности, выживания. Можно вести речь об «эффекте насыщения», когда на определенном этапе развития социума направленность на повышение уровня жизни, удовлетворение, прежде всего, физических потребностей сменяется более высокой системой духовных ориентиров. Этот процесс имеет весьма сложное социопсихологическое объяснение, и, конечно же, его нельзя сводить только к экономическим факторам.
Важным элементом в системе постматериалистических ценностей является ориентация личности на повышение своего социокультурного престижа, достижение высокого статуса в глазах окружающих. С этой точки зрения интересен «Закон Линуса», который сформулировал специалист по постсовременности Линус Товальдс. По его мнению, с развитием информационного общества происходит эволюция систем ценностей от «выживания» к «развлечению». Последнее не сводится к
игре, а служит способом проявления личностных интересов человека. Это может быть и игра в шахматы, и увлечение живописью, интеллектуальным или экстремальным туризмом и т.п. Получение все большего количества денег само по себе не является стимулом к деятельности: деньги в данной системе ценностей выступают для индивида неким промежуточным средством для получения вещей, доставляющих эмоциональное удовольствие, создающих новые впечатления для человека. Это коррелируется с идеями Э. Фромма, считавшего, что человеку присущи две основные формы бытия: труд, который направлен на выживание, и активная свободная деятельность, в которой бы происходило самосовершенствование человеческой личности и которая не имеет утилитарной значимости. Данная спонтанная активность в контексте теории постматериалистических ценностей становится превалирующей формой деятельности для индивида в постиндустриальном обществе. С этой точки зрения и количество денег, и величина финансового состояния, с одной стороны, является основой для удовлетворения человеком своих материальных и социальных нужд, а с другой стороны, выступает показателем социокультурного статуса индивида для социального окружения. Ф. Фукуяма по этому поводу писал: «Наша трудовая мотивация, стремление к зарабатыванию денег гораздо более тесно связаны с признанием, которое приносит нам такая деятельность, а деньги становятся символом не материальных благ, а социального статуса и признания» [2, с. 159].
Такого рода переход не происходит одномоментно, подобно «выстрелу из пистолета». Кризисность, транзитивность отечественной культуры не следует рассматривать сугубо негативно: ведь кризис - это необходимый этап развития социума, сочетающий в себе диалектическое единство разрушения старого и одновременно возникновение нового. Отсюда противоречивость и даже некоторая парадоксальность культурной картины мира и ценностных ориентаций современного российского студенчества, являющиеся не только источником различного рода девиаций (на что обращают внимание многие социологи), но и источником развития.
Первое, что хотелось бы отметить - это возникновение в современной студенческой среде некоторого сдвига в сторону постматериализма при наличии сугубо утилитаристских настроений и ценностных ориентаций.
Подобные процессы фиксируются в настоящее время на постсоветской территории. Так, проведенные на Украине широкомасштабные социологические исследования (2006-2009 гг.) студенчества как социокультурного феномена подтвердили гипотезу о модернизации и постмодернизации ценностного сознания студенческой молодежи [3; 4].
Стремление к самореализации, свободе, экономической активности, улучшению качества жизни, наличие высоких социально-статусных притязаний фиксируется исследователями в аксиологическом дискурсе студентов украинских и белорусских вузов. В России данные процессы возникли сравнительно недавно, и особый интерес, на наш взгляд, вызывает их проявление среди студенческой молодежи как социальной группы, от которой во многом зависит будущее развитие нашей страны. Таким образом, основной целью настоящей статьи является анализ противоречивых процессов формирования постматериалистической ценностной картины мира у студенческой молодежи.
В этом контексте интересны данные, полученные в ходе эмпирического социологического исследования структуры ценностей студентов как особой стратификационной группы, которое проводились М.М. Горбатовой и М.А. Ляховой в соответствии с методикой Р. Инглегарта о соотношении ценностных типов. Были получены следующие результаты. Для 41 % респондентов характерны ориентации на ценности порядка, здоровья, безопасности, материального благополучия, т.е. адаптации, что отражает дефицит уверенности в сохранении и развитии будущего уровня жизни. Среди 39,1 % опрошенных студентов приоритетными являются ценности социализации, т.е. семьи, карьеры, общественного признания. К промежуточному типу авторы социологического исследования относят 18 % респондентов. Индивидуализирующий тип, где главные ценности - это самореализация, свобода, терпимость, включает в себя 1,9 %. «Полученные в результате нашего исследования данные подтверждают описываемые многими авторами отличия современного российского общества от западного, заключающиеся в значительно большей ориентации россиян на базовые материалистические ценности. Ориентация на базовые материалистические ценности, возможно,
связана с нестабильным состоянием экономики страны. Несмотря на то, что процент отнесенных к индивидуализирующемуся типу (самореализация, свобода, терпимость) невысок (1,9 %), тем не менее, он соответствует представлениям А. Маслоу о том, что к самоактуализирующимся личностям может быть отнесено порядка 1 % от общего населения любого общества» [5, с. 57-64].
В ходе наших исследований, проведенных в 2011 г. (подобные им осуществлялись под руководством В.И. Филоненко в 2006 г. [56], был выявлен целый ряд противоречий, показывающий переходный характер ценностной картины мира российских студентов. Остановимся на некоторых из них.
Наибольшая обеспокоенность у студентов связана с такой характеристикой их поколения, как приверженность различным формам девиантного поведения - алкоголизм и наркомания; не приветствуются у студентов и вредные привычки (пьянство, курение - 68,4 %). Наименьшее осуждение вызывает такая черта, как «отсутствие патриотизма, неуважение к своей истории, равнодушие к судьбе России» - 6,4 %.
Обращает на себя внимание тот факт, что студенты ростовских вузов весьма мало обеспокоены отсутствием у своих сверстников коллективизма и взаимопомощи - 6,8 %.
Анализ наиболее ценимых молодежью черт показывает, что происходит сдвиг в сторону индивидуалистических ценностей. Первое место на лестнице предпочтений студентов занимают самостоятельность, независимость и свободолюбие - 48,6 %, жизненная активность, оптимизм и уверенность в будущем - 35,8 %, целеустремленность, деловитость, организованность - 35,1 %.
При этом на нижних ступенях «лестницы предпочтений и жизненных ценностей» находятся такие качества, как «патриотизм, любовь к Родине» - 8,4 %, «стремление к знаниям, овладению культурой, гуманизм» - 5,7 %, «честь, порядочность, правдивость» - 5,6 %.
Перед нами - портрет студента, вызывающий серьезные опасения. Современное студенчество весьма прагматично, ориентировано на активные действия, самостоятельность и независимость. При этом менее всего молодые люди озабочены отсутствием патриотизма и таких моральных качеств, как честь и порядочность, стремление к овладению культурой. Это означает, что социокультурная среда вуза формирует, скорее, «однобокого» технократа, чем культурно развитую личность, полноценного гражданина.
Соотнесение этих же качеств с собственной личностью, оценивание того, чего респонденты хотели бы добиться в своей жизни, создают иную картину. Теперь на первый план выдвигаются ценности другого, традиционного, коллективистского характера. Так, оценки индивидуалистически-достижительных целей оказываются невысокими: «возможность быть самому себе хозяином» - 7,2 %; «быть первым во всем, что кажется важным» - 5,8 %. Даже интересная работа, на что, казалось бы, прежде всего должны быть нацелены студенты, занимает скромное четвертое место - 22,9 %. Но вместе с тем лидирует «наличие крепкой семьи и детей» - 63,3 % - инвариантная ценность, являющаяся культурной константой и у советского, и у постсоветского поколения россиян.
Цели нематериалистического нравственного характера практически находятся на последнем месте в ряду тех целей, которые молодые люди намечают применительно к себе во «взрослой жизни», т.к. параметр «честно прожить жизнь» выбирают в качестве предпочтительного лишь 4,8 % респондентов.
На втором месте в характеристиках жизненных предпочтений оказывается «материальный достаток и обладание престижной собственностью» - 25,3 %. Следует обратить внимание на то, что «богатство» само по себе интересует лишь 12,1 % респондентов. Дело, по-видимому, заключается в стремлении к обладанию именно «престижной собственностью». «Престижность» - это символическое подтверждение высокого социального статуса. Здесь имеет место очередное противоречие в культурной картине мира молодого поколения, где «сочетается несочетаемое»: субсидиарные, достижительные, индивидуалистические и традиционные, «дорыночные» жизненные стратегии. Данное обстоятельство подтверждается и тем, что на третье («призовое») место студенты выдвигают «уважение окружающих», на него «рассчитывают» 24 %. Иначе говоря, превалируют не личностные параметры, не характеристики самого субъекта, а те его качества, которые даны в
«зеркале», в восприятии его социального окружения; студенты испытывают обостренную потребность в одобрении со стороны окружающих.
При этом зафиксировано снижение уровня социальной активности студенчества: подавляющее большинство студентов в 2011 г. (96,5 %) не участвуют в общественных, творческих, любительских объединениях на уровне города (в 2006 г. они составляли немногим более 80 %). Получается, что несмотря на значимость личностных ценностей (напомним, что безусловным лидером в шкале ценностных предпочтений студентов является «самостоятельность, независимость и свободолюбие»), современные молодые люди предпочитают не брать ответственность на себя (по мнению большинства, организацией факультетских внеучебных мероприятий должно заниматься «начальство»), а удовлетворение своих личностных потребностей в саморазвитии видят вне существующих общественных, политических, творческих и т.д. объединений города.
Несколько противоречивыми в корпоративной культуре вуза выглядят отношения между преподавателями и студентами. В кризисном российском социуме межпоколенческий конфликт «преподаватели - студенты» носит парадоксальный характер: с одной стороны, студенты в своем большинстве с уважением относятся к преподавателям высшей школы, а с другой стороны, преподаватели являются в глазах студентов примером «невписанности» в новую социальную структуру, «неуспешности» в изменившейся реальности (что коррелирует с высокой оценкой студентами «культуры» и одновременно низкой оценкой ее для достижения карьерного роста и материального успеха).
Миссия высшего учебного заведения, зафиксированная в соответствующих документах (в первую очередь, в уставах вузов), включает в себя две основные цели, в достижении которых участвуют все слои институтского сообщества. Это воспитание развитой, культурной, гармоничной личности и формирование профессионала высокого уровня. Однако (и подобная тенденция наблюдалась в 2006 г. для большей части студентов) выбор будущей профессии студентами был обусловлен прежде всего потребностями в саморазвитии, самосовершенствовании. В 2011 г. 56,8 % респондентов считают, что поступили в вуз «для удовлетворения собственных интересов, развития способностей, самосовершенствования». Как известно, в настоящее время стратегия обучения и воспитания администрации и профессорско-преподавательского состава вузов направлена на конечный результат, понимаемый как формирование специалиста, который бы пользовался высоким спросом на рынке труда. Здесь мы видим изначальное противоречие между мотивацией молодых людей в получении высшего образования и реалиями сегодняшней рыночной конъюнктуры, на которые вынужден ориентироваться вуз: то обстоятельство, что профессия пользуется высоким спросом на рынке труда, является приоритетным только для 35,7 % респондентов (в 2006 г. их насчитывалось 36,5 %); престижность профессии в качестве мотива поступления является в 2011 г. для молодых людей более предпочтительной в 39,9 % случаев (тогда как в 2006 г. на нее указали только 19,8 % респондентов).
Итак, изучение ценностных ориентиров студенческой культуры, оказывающих непосредственное влияние на процессы социализации студентов на различных этапах их развития (от принятия решения о выборе будущей специальности до выбора места трудоустройства), показало, что данное воздействие осуществляется сложным и противоречивым образом. Явные и открыто провозглашаемые ценности студенческой культуры сочетаются с неявным, скрытым культурным знанием, что является одним из источников противоречивого единства формальной и неформальной программ социализации студентов, определяющих в конечном счете их социокультурные ориентации.
Представляется, что эта изначальная противоречивость между практическими, утилитарными целями высшего образования и личностными постматериалистическими устремлениями молодых людей, желающих развиваться и самосовершенствоваться, ведет к тому, что студенты без особого энтузиазма заняты учебным трудом. Только 28,5 % считают, что учатся с полной отдачей сил и способностей, тогда как без особого напряжения сил и «ради галочки» - почти 70 %.
Мотивация выбора профессии имеет широкий диапазон нравственной значимости: от
узкоутилитарного (стремление избежать службы в армии и высокооплачиваемость профессии) до ценностно-содержательного, постматериалистического мотива (престижность, удовлетворение
собственных интересов, реализация способностей). Рыночный спрос на профессию, очевидно, не играет главенствующей роли при ее выборе для большинства студентов. Несмотря на преобладание интереса и одобрения своей будущей профессии, только небольшая часть студентов учится с полной отдачей сил, поэтому для некоторых из них не имеет большого значения такой мотив учебы, как получение качественных знаний.
По всей видимости, данное обстоятельство связано (что подтверждено социологическими исследованиями 2006 и 2011 гг.) с выработанным стереотипом восприятия студенческой жизни как особой поры молодости, которую приятно будет вспоминать на протяжении всей жизни. Этот постмодернистский стереотип является доминирующим, в сравнении с ним идея упорной учебы во имя успешного профессионального будущего за счет самоограничения оказывается несущественной. И в этом больших расхождений во мнениях учащихся вузов не наблюдается.
Таким образом, для современных молодых людей увеличивается ценность свободного времени, поскольку активность и желание реализовать себя студенты выражают, прежде всего, в сфере досуга; жизненные стратегии, направленные на рост профессионализма и самодостаточности на рынке труда, носят пассивный характер. Наблюдается также тенденция «вымывания» студенчества из социально организованного городского культурного пространства, уход студенческой молодежи в приватную, индивидуалистически ориентированную сферу жизни.
При этом противоречивый и разновекторный характер действия основных агентов студенческой социализации в транзитивном обществе отражается на неформальном уровне вузовской культуры, в понимании студентами ценности получаемой профессии, принятии ими установок на характер взаимоотношений с преподавателями, определении учащимися личностных жизненных приоритетов и притязаний.
Итак, культурная картина мира современного российского студенчества весьма противоречива, носит транзитивный, переходный характер, сочетая преимущественно материалистические (богатство, высокооплачиваемая работа, семья, экономическая свобода) и постматериалистические ценности (личная автономность, ценность свободного времени, престижное потребление, самоактуализация). Данное «сочетание несочетаемого», при котором, однако, индивид не чувствует психологического дискомфорта, укладывается в модель «парадоксального человека» Ж. Тощенко [6].
Литература
1. Ридингс Б. Университет в руинах. М., 2010.
2. Фукуяма Ф. Доверие. Социальные добродетели и созидание благосостояния // Новая постиндустриальная волна на Западе. М., 1999.
3. Кислова О.Н. Возможности и перспективы методологии интеллектуального анализа данных в исследовании ценностных ориентаций студенчества // Вісник Харківського національного університету імені В.Н. Каразіна. 2006. № 723.
4. Студент XXI века: социальный портрет на фоне общественных трансформаций / Под общ. ред. В.И. Астаховой. Харьков, 2010.
5. Ляхова М.А. Исследование структуры ценностей студентов как особой стратификационной группы // Вестник Кемеровского государственного университета. Кемерово, 2005.
6. Филоненко В.И. Современное российское студенчество: парадоксы и проблемы социализации. Ростов н/Д, 2006.
7. Тощенко Ж.Т. Парадоксальный человек. М., 2008.
