CC BY
14
Общество: философия, история, культура. 2021. № 5. С. 62-67. Society: Philosophy, History, Culture. 2021. No. 5. P. 62-67.
Научная статья УДК 130.2:297
https://doi.org/10.24158/fik.2021.5.8
Социокультурные особенности мусульманского странничества Алина Юрьевнa Ильина
Сургутский государственный университет, Тюменская область, Нижневартовск, Россия, avesta_86@mail.ru, https://orcid.org/0000-0001-5488-1278
Аннотация. Осуществлена попытка определить особенности странничества в мусульманской культуре. Представлен генезис хаджа, раскрывается интенция паломника, метафизическое свойство пилигрим-ства. Обозначена роль хаджа, объясняются живость и устойчивость явления. Через комплексный философский анализ феномена странничества в мусульманской культуре оценивается его влияние на формирование другого «я» индивида. Паломничество предполагает автономные усилия человека, выход из повседневного режима деятельности и возвращение обратно - в привычную среду обитания, но в другом качестве. Мусульманское странничество не растворилось в столетиях, а продолжает оставаться одним из феноменов культуры, способных изменить сознание. Ежегодное паломничество мусульман - проявление антропологических ресурсов культуры, ее коллективная демонстрация себя миру. Странничество не задает вопрос: «Что делать?», скорее дает ответ: «Делай себя». Странничество в мусульманской культуре не рассматривается как духовный подвиг, скорее это метафизический инструмент, позволявший основателю учения формировать мусульманскую элиту. Странничество как самоорганизация не тождественно путешествию, здесь отсутствуют поиски новых впечатлений и любование красотами мира. Для странника важен не он сам, а то, что он делает с собой.
Ключевые слова: странничество, странник, путь, хадж, паломник, пилигрим, мусульманская культура
Для цитирования: Ильина А.Ю. Социокультурные особенности мусульманского странничества // Общество: философия, история, культура. 2021. № 5. С. 62-67. https://doi.org/10.24158/fik.2021.5.8
Original article
Socio-cultural features of Muslim pilgrimage
Alina Yu. Ilyina
Surgut State University, Tyumen Region, Nizhnevartovsk, Russia, avesta_86@mail.ru, https://orcid.org/0000-0001-5488-1278
Abstract. The present study makes an attempt to determine the features of the phenomenon of religious pilgrimage in the Muslim culture. There is revealed the genesis of the Hajj, intention of a pilgrim and the metaphysical property of pilgrimage. The study identifies the role of the Hajj in the Muslim culture, the vividness and stability of the phenomenon are explained. The influence of religious pilgrimage on formation of the other "self" of an individual is considered through a prism of comprehensive philosophical analysis of the phenomenon of pilgrimage in Muslim culture. Pilgrimage assumes autonomous efforts of a person, leaving an everyday life and coming back to the conventional environment, but being already a different person. It is revealed that the Muslim religious pilgrimage has not disappeared in centuries, moreover, it continues to remain one of the cultural phenomena aimed at changing the consciousness of an individual. Annual Hajj of Muslims is representation of anthropologic resources of their culture, their collective demonstration to the world. Religious pilgrims do not ask the question, "What should I do?". They rather gives an answer, "Work on yourself". Religious pilgrimage in the Muslim culture is considered not as spiritual endeavour, but rather as a metaphysical tool which allowed the founder of this doctrine to develop Muslim elite. Religious pilgrimage as a person's self-organization is not equal to a journey, as it does not presuppose the search for new impressions and admiration of the beautiful places in the world. The most important for a religious pilgrim is not his personality but how he works on himself during pilgrimage.
Keywords: religious pilgrimage, religious pilgrim, way, the Hajj, pilgrim (a person who travels to a holy place for religious reasons), pilgrim, Muslim culture
For citation: Ilyina A.Yu. Socio-cultural features of Muslim pilgrimage // Society: Philosophy, History, Culture. 2021. No. 5. P. 62-67. (In Russ.). https://doi.org/10.24158/fik.2021.5.8
В ХХ - начале XXI столетия проблема сущностного назначения индивида и культуры, а также их перспектив является осевой проблемой философии. В условиях глобализации, создания искусственного интеллекта, межнациональных и межконфессиональных споров, отрыва от представления об универсальности культур утрачено понимание целостности и единства культур и человека. В данном исследовании странничество рассматривается не как способ организации индивидов, а как автономный поиск иного со-бытия и реализации себя через него в качестве пилигрима.
Ежегодно миллионы мусульман на протяжении почти 14 веков устремляются в священный для них город Мекку, чтобы совершить зафиксированный в Коране как один из пяти столпов ислама хадж.
Отечественный мыслитель и историк В.О. Ключевский не без сожаления отмечает, что много прекрасных мыслей, возникших в отдельных умах, погибло и погибает бесследно для человечества только потому, что не получают вовремя надлежащей обработки и организации [1, с. 36]. С исламом случилось обратное - новое учение было озвучено, оформлено и реализовано: «Неужели вы удивляетесь тому, что пришло к вам напоминание от Господа вашего через человека из вас, чтобы он вас увещевал?» (Коран. 7:69) [2, с. 128].
Для исследования феномена мусульманского странничества нельзя обойти вниманием личность основателя ислама Мухаммеда, который закрепился в истории не только как транслятор божественных наставлений и создатель нового учения, но и как политический деятель. Ислам сформировался в особых онтологических условиях, в том числе под влиянием нескольких культур.
Арабский язык принадлежит к семитской ветви, куда входят древнейшие языки Ближнего Востока. Наиболее родственным ему является древнееврейский и его современный вариант -иврит. Например, арабское приветствие «Салям аляйкум» («Мир вам»), принятое во всем мусульманском мире, по-еврейски звучит схоже: «Шалом алейхем» [3, с. 9].
О Мусе, библейском Моисее, в Коране рассказано больше и подробнее, чем о ком-либо другом: «Потом мы даровали Мусе книгу для завершения тому, кто сотворил благо, и в разъяснение для каждой вещи, и в путеводительство, и как милосердие, - может быть, они уверуют во встречу со своим Господом» (Коран. 6:154) [4, с. 120].
Как отмечают исследователи, арабы признают, что до ислама они пребывали в невежестве и даже варварстве. Действительно, до ислама у них существовала культура поклонения идолам, камням, деревьям, песку. Более того, они гордились своим невежеством, позволяющим заживо хоронить новорожденных дочерей, жениться на мачехах, пьянствовать и проливать арабскую кровь в бесконечной междоусобной войне [5, с. 63].
Комитет при Министерстве воспитания (Ирак) в изданном под его эгидой учебнике по истории арабской литературы поясняет, что под термином «аль-Джахилийа» не подразумевается все то, что предшествовало исламу. По мнению А.Г. Хайрутдинова, это был период, который имел место за 150 лет до начала пророческой деятельности Мухаммеда, когда арабский язык находился в стадии становления характерных черт. От того времени поры до нас дошла поэзия Джахилийи. Термин «Джахилийа», применяемый для обозначения названного века, не является производным от «невежества», понимаемого как противостояние знанию или сопротивление ему. Данное понятие подразумевает невежество в смысле глупости, бесстыдства, злобы, безрассудства и вспыльчивости. Коранические аяты и пророческие хадисы имели в виду именно это значение [6].
В течение многих веков, начиная с самого раннего из известных истории периодов и до VII в. н. э., на Аравийском полуострове не происходило каких-либо перемен, события в Азии, потрясения в Европе и Африке практически не оказывали влияние на жизнь его обитателей. Среди аравийских пустынь сохраняли свой характер и независимость арабские племена и кочевые бедуины, не знавшие иноземного гнета или рабства. Тогда существовало строгое различие между оседлыми, городскими арабами и кочевниками-бедуинами. Многие из оседлых арабов жили в плодородных долинах, разбросанных между горами, окружая поселения садами, виноградниками, пальмовыми рощами, нивами и тучными лугами. Некоторые из них проявляли себя не только земледельцами и скотоводами, но и умелыми купцами, основывали удобные торговые гавани и порты на берегах Красного моря, южных берегах Аравийского полуострова и побережье Персидского залива. Торговля процветала благодаря активным морским и сухопутным караванным перевозкам. Примерно так выглядела жизнь в Йемене, называемом также Счастливой Аравией, землей Савской, легендарной Сабеей. Тем не менее арабы не смогли избежать влияния извне. Под воздействием городской жизни, мирных занятий, а также частых контактов с иноземцами оседлые арабы утратили многие аспекты самобытного характера. Национальный дух и исконный арабский язык сохранись в мире кочевников-бедуинов, обитателей воспетых в поэзии легких шатров. Вольные кочевники пасли стада, но их быт не был отягощен недвижимостью, домами и садами. Стрельба из лука, метание копья, владение саблей и джигитовка - в этом бедуинам не было равных. Торговцы охотно нанимали их охранять и проводить караваны по пустыням. При этом свободный бедуин не брезговал брать выкуп с каравана или попросту грабил его, избегая наказания в родных просторах. Грабеж он считал законным, а на купцов смотрел свысока. Кочевая жизнь не оставляла шансов праздности и чревоугодию. Образ жизни обусловливал особенности интеллекта и психического склада: проницательная хитрость, остроумие, сметливость и смелость мысли. Бедуин испытывал непосредственное воодушевление от красноречивых доводов, его легко очаровывали красоты поэзии. Их язык был богат, умение кратко и емко
выразить мысль ценилось не менее драгоценностей. Исследователи отмечают, что едва ли не каждый бедуин был умелым оратором, способным уместно использовать пословицы и поговорки. Живость и острота ума выражались в привычке говорить в восточном стиле: намеком, притчей, загадкой [7, с. 65]. В подобной среде созревала полифоничность будущего Пророка.
Мусульманская культура содержит сведения о том, что родители Мухаммеда принадлежали к измаилитскому племени курайшитов рода Хашим, которые имели господствующее положение в Мекке еще до Рождества Христова. Отец Мухаммеда умер за два месяца до его рождения, а мать - когда ему было 6 лет. Сначала его воспитанием занимался дед, затем дядя, которого он еще в отрочестве сопровождал в Сирию по торговым делам. По преданию, однажды в Басре неостарианский монах Бахира предсказал Мухаммеду великую судьбу. Во время войны между курайшитами и племени Бену-Хавазин он сопровождал братьев отца в сражении при Нахле и поднимал для них падавшие стрелы. До 24 лет Мухаммед находился в услужении у родственников, пас их стада или исполнял обязанности погонщика верблюдов. Несмотря на невысокое социальное положение, он имел завидное прозвище - эль-амин, что значит верный [8]. Верный чему? Родственным связям, обязанностям, порученному делу, своему слову?
Мекка, ее окрестности и до ислама были местом паломничества во время ежегодного праздника - хаджа. Однако священный месяц проходил и распри с убийствами и грабежами возобновлялись с прежней силой, а долг так называемой кровной мести из рода в род оставался единственным законом арабов.
Мухаммед как транслятор нового учения мог бы отменить пилигримство к Каабе или заменить его чем-то другим, но не стал этого делать. Традиция по сути архаична, рассуждая о ней, иногда можно впасть в крайности, но умалчивается главное: на что именно меняют традицию. Мухаммед понимал и чувствовал интеллектуальную и духовную атмосферу общества. В Коране зафиксировано: «Бедуины - еще сильнее в неверии и лицемерии и способнее не знать границ того, что низвел Аллах Своему посланнику. Аллах знающий, мудрый!» (Коран. 9:97) [9, с. 159].
Отмена ежегодного паломничества вызвала бы столкновения и потерю власти курайшитов над Каабой. Отказ от старых привычек и привитие новых болезненно воспринимаются обычным человеком. Как свидетельствует предание, в V в. один из предков Мухаммеда сумел вернуть своему роду права над Каабой, после того как она какое-то время находилась в руках чужаков. Не знать об этом Мухаммед не мог, тем более что Кааба постоянно выступала яблоком раздора арабов. Привилегию - владение Каабой - Мухаммед сохранил и укрепил. Само название Мекки в описаниях греческих географов звучит как Макораба, что, возможно, указывает на сокращенное слияние двух арабских слов «моканъ» (место) и «Раббъ» (Господь), т. е. «место Господне», место, отмеченное присутствием божества (упавшим с неба камнем) [10, с. 227]. Отдельно следует отметить, что в культуре Аравии присутствовал культ неба. Чтобы скрасить повседневность долгих караванных путешествий, арабы в устной форме передавали древние сказания, недавние и текущие события. Во время отдыха они формировали и оттачивали великолепный язык своей культуры и запасались ее интеллектуальной страховкой - памятью.
В связи с чем в два десятилетия Мухаммаду удалось сделать то, на что у других культур уходили столетия? Существует поэтическое предание, будто ему однажды на выбор были предложены три чаши: с медом, вином и молоком. Пророк выбрал третью. Молоко - ежедневная пища арабов, утоляющая и жажду, и голод, удовлетворяющий ежедневные потребности напиток, не предназначенный для веселья. При этом домашние животные не только дают арабу материальные блага, но и доставляют эстетическое наслаждение: «Для вас в них - красота, когда вы их гоните на покой и когда выпускаете» (Коран. 16:6) [11, с. 209]. Само понятие «красивый» в арабском языке происходит от слова «верблюд» [12, с. 42]. В Коране присутствуют метафоры, рожденные в среде скотоводов.
В начале XIX в. Ф. Гегель в лекциях по истории философии, на наш взгляд, поспешно сказал: «Ислам уже давно сошел со всемирной исторической арены и вновь возвратился к восточному покою и неподвижности» [13, с. 30]. Искал ли покоя сам основатель? Он любил уединяться. Местом его уединения служила гора Хира возле его родного города Мекки. Здесь ему впервые голос извне приказал читать свиток. Само событие заслоняет его детали. Обратим внимание на свиток. Он недоступен для беглого прочтения, это не открытая книга, по форме он напоминает зрительную трубку для наблюдения. В содержании свитка обозначены долгосрочные планы, которые успешным образом осуществились не только в пределах горизонта Аравии.
Мусульманская культура сохраняет сведения о том, что полное имя Пророка - Мухаммед сын Абд Аллаха, в 610 году ему было 40 лет. Его традиционная генеалогия - Косай - Абд-Менаф -Хашим - Абд-эль-Мутталиб - Абдаллах - Мухаммед. Имя его отца означает «служитель Божий», а имя матери - Амина - «верная». В современном арабском языке есть имя Курайш, которое озна-
чает потребность в доминировании. Имя Мухаммед в переводе с арабского - «достойный похвалы», «превозносимый», «восхваляемый». Таким образом, по мнению В.С. Соловьева, уже в именах заложены аллегорические олицетворения важных свойств основателя ислама [14]. Имя его первой супруги, представительницы арабской элиты, купчихи, которая вдохновила его проповедовать, - Хадиджа, что в переводе означает «рожденная раньше срока». Какого срока и для чего? Возможно, если бы не эта женщина, которой Мухаммед рассказал о необыкновенном происшествии на горе Хира, судьба ислама, да и всего мира, могла сложиться иначе.
У арабов, как и у древних греков, существовала традиция выходить на рыночную площадь и сообщать то, что считалось важным не только для одного человека, но и для всего сообщества. Мухаммед понимал, что, провозглашая новое учение, идет на конфликт с родом, расшатывает прежде всего устои элиты, на чем основывались родоплеменные узы арабов-язычников. Первыми слушателями Мухаммеда выступали те, кого сегодня называют сливками общества. Первыми сподвижниками тоже были представители знати. Новое учение, претендующее на мировое господство в качестве цельной и содержательной культуры, сначала было ориентировано не на нуждающихся, а на тех, у кого есть время думать, что предшествовало наступлению в Аравии периода не только богатых и бедных, но и умных, которые предопределили расцвет мусульманской культуры.
Деятельность Мухаммеда означала разрыв с родом, в результате способный привести к известному (по своим последствиям) русской ментальности конфликту отцов и детей, который уловил и описал И.С. Тургенев. Не без этого конфликта в том числе в отечественной истории случилась антропологическая катастрофа ХХ в. В одном из аятов Мухаммед озвучил известное из христианского учения наставление почитать родителей: «И решил твой Господь, чтобы вы не поклонялись никому, кроме Него, и к родителям - благодеяние» (Коран. 17: 24) [15, с. 222].
Древнеарабские предания зафиксировали случаи изгнания человека из племени по причине внутриродовых конфликтов. Такие изгои объединялись в шайки и занимались грабежами и убийствами. Целью Мухаммеда было объединение племен, основанное не столько на родственных связях, сколько на общности интересов, провозглашенных в Коране: «Нет принуждения в религии» (Коран. 2:257) [16, с. 44]. Хадж являлся испытанным инструментом перемирия (пусть и короткого) арабов. Хадж по своей программе - не совокупность паломников, а их состояние. Есть вещи, которые индивид не может совершать один, их реализация возможна посредством связи, возникающей в результате приращения совместных усилий. И сегодня сунниты и шииты, забывая на время о разногласиях, устремляются в Мекку. Сунна регулирует условия совершения хаджа, требования к паломнику и порядок действий, а идейная сила закреплена в Коране. В мусульманской культуре человек рассматривается не как сырье, а как материал.
В хадж индивид отправляется Один (женщина только в сопровождении мужчины-родственника). Однако прежде осуществляется подготовка. Пилигриму следует достигнуть индивидуальных успехов в социальной жизни: рассчитаться с долгами (если таковые имеются), получить одобрение родных, которых необходимо обеспечить средствами для жизни в период отсутствия, также предписывается оставить завещание на случай смерти. Исследователи отмечают, что хадж был и остается доступным материально обеспеченным людям, лишь небольшую часть паломников составляют бедные. Таким образом, в феномене странничества проявляется уход от щедро накрытого стола дома, но при этом исключается болезнь ухода, бегства от жизни по причине неустроенности, настигшего несчастья, гонения властей или конфликта с законом или родом.
Мусульманское странничество не тождественно православному. Р.А. Бурханов отмечает, что в православной культуре странник всегда живет в пути, для него семьей служат все люди, а домом - вся земля. Поэтому его возвращение не предполагается. Странствующему человеку жизнь, обновляющая его каждый день, кажется естественной: «Она удовлетворяет его неумеренное любопытство и неиссякаемую жажду нового» [17, с. 7]. Странник отличается от паломника и туриста тем, что он не знает конечной цели путешествия в социофизическом пространстве. Формально этим странник не отличается от бродяги, но в сущности они относятся к разным социокультурным типам: первый созидает из путешествия духовную, жизненную или экзистенциальную ценность, основанную на устремлении к Абсолюту, а второй принимает скитания как неустранимое положение, в связи с чем ему не избежать страдания. Бродяжничество не есть выбор индивида, оно, как правило, выступает результатом случившейся трагедии. «Странника от бродяги можно отличить по способности добровольно и органично принять в себя те особенные формы действия пространства и времени, которые возникают в процессе страннической жизни и, в свою очередь, сами конституируют ее» [18, с. 7]. У бродяги жизненный мир ограничен имманентно присущими его бытию сложившимися обстоятельствами, где устремление к трансцендентному тускнеет и нивелируется, а разнообразные и обычно приземленные цели путешествия не направлены к абсолютному. Бродяжничество - удел лишних и ненужных индивидов.
В мусульманском странничестве заложен феномен возвращения туда, откуда человек ушел, возвращающемуся предстоят антропологическое, метафизическое обретение другого себя в уже некогда обжитом им же пространстве, а также поддержание статуса хаджия благочестивой жизнью мусульманина. В мусульманской культуре получил развитие такой литературный жанр, как хаджиография. В подобных произведениях паломники фиксировали индивидуальные впечатления, которыми наполнялся их путь в Мекку. Некоторые авторы вели записи во время пути, другие документировали пилигримство уже после возвращения в новом качестве хаджи. Однако не известно ни одного автора, написавшего дневник пилигримства вместо него.
Совершать хадж в Мекку мусульманин может не единожды, но раз в жизни он обязан это сделать: «Хадж - известные месяцы, и кто обязался в них на хадж, то нет приближения к <женщине>, и распутства, и препирательства во время хаджа, а что вы сделаете хорошего, то знает Аллах. И запасайтесь, ибо лучший из запасов - благочестие» (Коран. 2:197) [19, с. 36].
Яркий представитель новоарабской литературы Й. Вали-ад-Дин в начале XIX в. отмечал, что хадж совершают обычно лошади, а не всадники [20, с. 38]. Паломничество к Каабе - не естественное состояние индивида, это искусственная конструкция, после преодоления которой, возможно, сформируется хаджи. Его путь в Мекку - это не только оприходование Пространства, но и условное Время переживания и стремления состояться как пилигрим. В странничестве отсутствует интенция знать будущее, где прошлое не имеет опыта применения, странничество осуществляется здесь и сейчас. Пилигримство в Каабу, как и знание, начинается не с нуля, а с желания стать странником. М. Горькому дед велел «в люди идти» (что означает отправиться на работу по найму, в услужение), а странник уходит в мир не потому, что ищет себя среди других, а потому, что уже нашел себя в мире как странник.
До Мухаммеда в Каабе находилось до 360 идолов - изображений языческих богов разных арабских племен, а также Измаила и Девы Марии с младенцем Иисусом. Главенствовал среди всех божеств Аллах. Кааба была не просто священным домом и святыней, а местом присутствия Абсолюта. Появление Каабы или по крайней мере черного камня предшествовало возникновению Мекки: обожествленный камень, упавший с неба, стал привлекать к себе отдельных богомольцев, а затем послужил центром небольшого поселения вокруг святилища. Как и сейчас, этот камень считался особенностью Каабы. По мнению ученых, это аэролит, который в древности упал с неба. Мусульманское предание гласит, что черный камень имеет райское происхождение, он упал с неба, когда Авраам строил Каабу. По другой легенде камень - это ангел, сброшенный с неба за какую-то провинность. Первоначально камень обладал светлым окрасом и блестел, но от прикосновения и поцелуев арабов-грешников почернел. Поэтический взор на мусульманскую культуру обращали И.А. Бунин, А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов и другие русские классики. В литературном наследии И.А. Бунина мы находим стихотворение «Черный камень Каабы» [21, с. 187]:
Он драгоценной яшмой был когда-то, Он был неизреченной белизны -Как цвет садов блаженного Джинната...
Кааба и Мекка - особые объекты внимания мусульманских поэтов и мыслителей. Поэт Бе-дыль сказал: «Сожги Каабу, живи в капище идолов; одного только не делай - не обижай человека» [22, с. 99]. Известного суфия аль-Халадж аль-Мансура, жившего в X в., казнили за вероотступничество (он предложил отменить хадж). Большой знаток восточных источников А. Мец считал, что в среде суфиев имелось крупное течение, которое выступало за отмену паломничества в Мекку. Существует легенда, будто один из ранних суфиев сумел убедить вернуться назад одного паломника с наставлением: лучше позаботься о своей матери. В уста другого суфия вложено следующее: «Я удивляюсь тем, кто странствует через пустыни и глухие места, чтобы найти дом Аллаха и святыню только из-за того, что там есть следы пророка. Почему они не пройдутся по своим собственным стремлениям и страстям, чтобы обрести свои сердца, где есть следы Аллаха» [23, с. 99]. Сохранились и другие истории. Философ и поэт Омар ибн аль-Фарид совершил хадж в Мекку и остался там на 15 лет, вел жизнь отшельника и при этом общался с учеными-богословами. Добрая слава о нем разнеслась по миру, к нему стекались паломники, чтобы посмотреть на человека, чье благочестие, по мнению современников, приближало его к Пророку. Мыслитель и поэт Насир-и-Хосров тоже совершил хадж, остался в Мекке на 7 лет [24, с. 99]. Мекка в какой-то период стала похожа на Агору, где витали идеи, наделенные реальной возможностью быть озвученными. Однако нередко озвученная мысль окроплялась кровью, сопровождалась изгнанием или заточением мыслителя.
Еще до Мухаммеда его предок по имени Косай облагородил для обхождения территорию Каабы. При Косае было построено специальное здание Дару-н-надуа, в нем обсуждались важные семейно-общественные дела курейшитов. Последние, по предложению Косая, были обложены особым ежегодным сбором (рифадой) в пользу богомольцев. Средства поступали в руки самого
Косая, он расходовал их на приобретение съестных припасов для бедных богомольцев в дни их пребывания в долине Мина, где приносилась установленная животная жертва. Косай был озабочен и снабжением хаджиев питьевой водой, для этого была учреждена должность водовозов (си-кайя), обязанных доставлять в Мекку из окрестных источников воду и распределять ее между жителями города и богомольцам. Для управления богомольцами во время совершения обрядов хаджа существовали должности иджаза, арафа, ифаза, муздаляфа и джамигуль-иля-ль-мина. Наконец, хранение ключей и руководство самой Каабой находились в руках особого лица - хи-джаба [25, с. 233]. Таким образом, была оформлена социальная ответственность принимающей стороны перед паломниками для того, чтобы прибывшие в паломничество странники могли сосредоточиться на своей интенции реализоваться как хаджи. Разумеется, при этом курайшиты продолжили укреплять свое влияние над Каабой.
Можно прийти к выводу, что феномен странничества, являющийся пятым столпом ислама, был и остается одним из способов реализации индивидом другого себя. В некоторых исследованиях указывается, что ежегодное паломничество мусульман - это съезд, что, по нашему мнению, делает примитивным данный многоаспектный феномен. Ежегодное паломничество мусульман в Мекку - это республика, граждане которой не в священные месяцы живут рассеянно по миру и знают, что есть место, где можно осуществиться как другой «я». В самой Каабе происходит кристаллизация сил мусульманской культуры, паломники оживляют ее как топос рождения неорганического состояния человека, где только здесь и сейчас с ним может что-то случиться. Пилигрим не претендует на Святость, он учится у нее. Странник способен удивить не внешним видом, а масштабом дерзновения и методом выхода из повседневности, куда ему вновь придется вернуться. Индивид, заброшенный в мир, приходит в Мекку самостоятельно, чтобы оказаться в обществе себе подобных - насыщенных положительной энергией людей с возможностью выработать новые стандарты мышления. В идеале паломник может понять, что участвует в реальном артефакте со-бытийного испытания себя. Более того, в цивилизационных достижениях могут быть явления, не имеющие для масс и идеологий практической пользы, но при этом служить украшением культуры.
Список источников:
1. Ключевский В.О. Сочинения. В 8 т. М., 1956-1959. Т. 1. Курс русской истории. Ч. 1. 1956. 427 с.
2. Коран / пер. с араб. И.Ю. Крачковского. М., 1991. 528 с.
3. Еремеев Д.Е. Ислам: образ жизни и стиль мышления. М., 1990. 288 с.
4. Коран. С. 120.
5. Хайрутдинов А.Г. История арабского языка : учебное пособие. М., 2009. 176 с.
6. Там же.
7. Там же. С. 65.
8. Соловьев В.С. Магомет, его жизнь и религиозное учение // Пророк Мухаммад : сборник. М., 2010. С. 7-190.
9. Коран. С. 159.
10. Остроумов Н.П. Исламоведение. Аравия. Колыбель ислама. М., 2007. 280 с.
11. Коран. С. 209.
12. Еремеев Д.Е. Указ. соч. С. 42.
13. Жданов Н.В., Игнатенко А.А. Ислам на пороге XXI в. М., 1989. 350 с.
14. Соловьев В.С. Указ. соч.
15. Коран. С. 222.
16. Там же. С. 44.
17. Бурханов Р.А. Странничество на Руси: философско-антропологические и социокультурные смыслы // Вестник Нижневартовского государственного гуманитарного университета. 2012. № 3. С. 3-10.
18. Там же. С. 7.
19. Коран. С. 36.
20. Арабская проза : сборник : пер. с араб. / сост. и общ. ред. В. Беляева. М., 1956. 267 с.
21. Бунин И.А. Стихотворения / сост. С.П. Кошечкин. М., 1990. 224 с.
22. Литвинов В.П. Социокультурный и образовательный аспекты проблемы хаджа мусульман Туркестана (эпоха Средневековья и Нового времени) // Мир образования - образование в мире. 2014. № 3 (55). С. 96-104.
23. Там же. С. 99.
24. Там же.
25. Остроумов Н.П. Указ. соч. С. 233.
Информация об авторе А.Ю. Ильина - аспирант кафедры социальной философии, Сургутский государственный университет, Тюменской область, Нижневартовск, Россия.
Information about the author A.Yu. Ilyina - PhD Student, Department of Social Philosophy, Surgut State University, Tyumen Region, Nizhnevartovsk, Russia.
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 07.04.2021; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 29.04.2021; Принята к публикации / Accepted for publication 13.05.2021.
