Социокультурные аспекты жизни военнопленных армии Наполеона в 1812-1814 гг. (по материалам Пензенской и Симбирской губерний) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ АСПЕКТЫ ЖИЗНИ ВОЕННОПЛЕННЫХ АРМИИ НАПОЛЕОНА В 1812-1814 ГГ. (ПО МАТЕРИАЛАМ ПЕНЗЕНСКОЙ И СИМБИРСКОЙ ГУБЕРНИЙ)

© Вавилин С.А.*

Самарский государственный технический университет, г. Самара

На основе мемуаров офицеров армии Наполеона исследуются особенности их повседневной жизни в плену, взаимоотношения с местным населением поволжских городов, анализируется облик российской провинции в 1812-1814 гг.

Отечественная война 1812 г. явилась крупнейшим событием мировой и российской истории начала XIX века. Нашествие Наполеона глубоко отразилось на состоянии российского общества, приведя к росту русского национального самосознания. Изучение жизни военнопленных армии Наполеона позволяет взглянуть на Россию первой четверти XIX столетия под новым углом зрения, глазами носителей иной культурной традиции.

Целью данной работы стало изучение социокультурных аспектов жизни военнопленных армии Наполеона в губерниях Среднего Поволжья на основе источников личного происхождения. В центре внимания оказались мемуары и дневники жителей поволжских городов (воспоминания Ф.Ф. Вигеля, самарского городничего И.А. Второва), а также воспоминания военнопленных офицеров армии Наполеона (Ю. фон Зоден, К.Л. фон Йелин, Ф. фон Фуртен-бах, Ф. Баджи, Ф. Мерсье). В исследовательской литературе упоминаются также мемуары некоторых других пленных, проживавшие в Среднем Поволжье в 1812-1814 гг. например, вестфальца Рюппеля и ганноверца Циммермана [1-7]. Написанные на немецком языке, они, к сожалению, нам не доступны. Таким образом, авторами мемуаров, на основе которых будут сделаны основные выводы, были не этническими французами, а главным образом, немцами. Это вносит свои коррективы в изучение данной тематики.

Анализ мемуаров показывает, что все военнопленные обращались к нескольким важным сюжетам: их конвоирование, описание материально-бытовых условий жизни в плену, взаимоотношение пленных с местным населением.

В русской кампании Наполеона принимало участие лишь 52 % французских военных, остальная часть армия - военные соединения союзников Франции. В плен попала 1/3 армии Наполеона, около 150 тыс. человек. Численность военнопленных в поволжских губерниях составляла 7500 человек, причем большая часть находилась в Саратовской губернии [8, с. 36].

* Кафедра Социологии, политологии и истории Отечества. Научный руководитель: Бирюкова А.Б., кафедра Социологии, политологии и истории Отечества.

В 1812-1814 гг. Среднее Поволжье стало важным транзитным центром, через который следовали партии военнопленных в соседние губернии. Пленные армии Наполеона были размещены во всех губернских городах Поволжья и в некоторых уездных центрах. В частности, в Самаре постоянно жили 59 человек (в том числе 18 офицеров и 41 рядовой) [2, л. 2]. Национальный состав пленных, прибывших в поволжские города, был очень пестрым.

Отношение к войне у пленных офицеров было весьма неоднозначным. Немецкие, испанские, итальянские солдаты и офицеры, по мнению многих мемуаристов, оказались на войне не по своей воле. Так, в мемуарах Ю. фон Зо-ден присутствует следующий эпизод: «Разговор приобрел особенный интерес тогда, когда дамы узнали, что мы все немцы. Нас привела в Россию не склонность к завоеванию, а приказ нашего правителя, который не мог уклониться от требований Наполеона» [3, с. 21]. С одной стороны, судя по мемуарам, пленные офицеры раскаивались и сожалели о вторжении в Россию. В тоже время, на страницах их воспоминаний можно встретить восторженные отзывы о Наполеоне. Некоторые из офицеров даже праздновали его день рождения: «Несмотря на страдания и плен, все же все наши сердца были заняты Им. Его гений и талант полководца восхищал всех нас. Итак, как могли мы забыть о дне рождения человека, который вел нас к победе и славе, и которого история чествовала и осознавала в качестве первого полководца столетия ?!» [3, с. 9].

Основные тяготы выпадали на долю пленных при их конвоировании. В частности, неудовлетворительным было снабжение пленных одеждой и обувью «согласно времени года». Неприспособленность к суровым условиям русского климата, состояние неопределенности и неизвестности, постоянная усталость, голод и холод, злоупотребления чиновников вели к распространению среди пленных болезней и росту смертности. К декабрю 1814 г. в Симбирской губернии умерли 287 «нижних чинов» [7, с. 11].

Многое значило и отношение командующих конвоев к своим обязанностям. Некоторые начальники конвоев относились к порученному делу ответственно и четко следили за соблюдением норм содержания военнопленных. Но были такие, как полковник Языков, который потерял больше половины военнопленных при конвоировании из Владимира в Оренбург [7, С.7].

Материально-бытовые условия жизни плененных офицеров, определенных на жительство в поволжские города, отличались относительным комфортом. Их денежное содержание в зависимости от чина составляло от 5 коп. до 3 рублей в сутки. Офицеры получали 50 коп. в день, что в год составляло 182 руб. 5 коп. Отметим, что в конце XVIII - начале XIX вв. жалованье чиновников ХУІ-ІХ классов простиралось от 100 до 400 руб., а военнослужащий, имевший первый офицерский чин, получал 200 руб. в год [9, с. 153].

При этом следует учитывать, что военнопленные экономили на арендной плате за жилье, так как за нее платила казна и получали одежду также на государственные деньги. Кроме того, существовали разовые пособия, а

некоторые военнопленные получали выплаты с родины [3, с. 13; 4, с. 201; 5]. Военнопленным частично оплачивались добровольные заработки: преподавание французского и немецкого языков, математики, рисования, музыки, фехтования. Особенно в поволжских городах были востребованы услуги медиков. Поэтому некоторые пленные военные врачи заработали за время пребывания в плену существенные суммы [4, с. 199; 6, с. 131-132]. В отличие от нижних чинов, офицеров редко привлекали к общественным работам -копанию земляных рвов и обустройству дорог.

Дешевизна продуктов питания в поволжских городах позволяла пленным офицерам питаться сытно и разнообразно. Так, по воспоминаниям Ю. фон Зодена, «фунт говядины обходился в 10 копеек..., фунт хлеба - в 5-6 копеек». «Мы питались исключительно хорошо. Ни в какой другой стране невозможно жить на такие деньги», - отмечал Ф. фон Фуртенбах [3, с. 14;

5, с. 16]. На столе у пленных офицеров были блюда из говядины, телятины, баранины, свинины. Многие готовили по собственным немецким рецептам глухарей, рябчиков, куропаток, уток. «Лакомым кусочком» была зайчатина, не употреблявшаяся, по наблюдениям мемуаристов, русскими.

Для облегчения своего положения и ведения совместного хозяйства офицеры образовывали артели по 2-4 человека. «Мы жили друг с другом мирно, и наша маленькая республика развивалась», - вспоминал Ю. фон Зоден [3, с. 15]. Каждый в такой группе занимался определенным делом, например, закупкой продовольствия, приготовлением пищи, уборкой.

Важнейшую роль в судьбах военнопленных сыграли местные чиновники - губернаторы, городничие, полицмейстеры. Власти Самара, Саранска, Пензы ряда других городов оказывали военнопленным всяческое содействие, выступали их покровителями и защитниками в конфликтах с местными жителями [3, с. 29; 5, с. 15]. Отдельно следует упомянуть о самарском городничем И.А. Второве, который в отличие от большинства самарцев, старался всячески облегчить жизнь пленных. Тем самым он навлек на себя гнев Симбирского губернатора А.А. Долгорукова, который прозвал Второва «французелюбцем» [7, с. 8].

В целом, отношение к военнопленным со стороны местного населения менялось по мере продвижения конвоя от мест сражения в глубь страны, не подвергшейся разграблению армией Наполеона. Первоначально все слои русского провинциального общества воспринимали пленных крайне враждебно. Но в 1813-1814 гг. в связи с перенесением военных действий на территорию противника, победами русского оружия отношения к пленным приобрело оттенок сочувствия и даже радушия. «По мере того как мы продвигались внутрь страны и очутились в так называемой Великороссии, -писал Ф. Мерсье, - мы замечали гораздо больше сердечной мягкости по отношению к себе со стороны местных крестьян. ... Женщины в особенности были жалостливы: простые крестьянки приносили нам свое платье, доставляли пищу и даже водку» [6, с. 88].

Размещение значительного количества пленных в поволжских губерниях вносило определенное беспокойство в размеренную жизнь поволжских городов. Местные власти в тяжелых условиях военного времени не только должны были решать все вопросы, связанные с их проживанием и содержанием, но и предотвращать возможные конфликты между ними и местным населением. Вот как описывает ситуацию в Самаре И.А. Второв, исполнявший в то время три должности - городничего, уездного предводителя дворянства и судьи: «... Нет ни одного помощника пристава, все спились, секретарь более трех месяцев уже болен, дел запущено множество. Я не вижу еще конца моим мучениям» [2, л. 2].

Отношения городского простонародья с военнопленными складывались очень непросто. Мещане и купечество большинства поволжских городов, в отличие от провинциального дворянства, появление пленных встретили весьма прохладно. Особенно непросто пришлось пленным в Самаре и Ставропо-ле-на-Волге. Доминирующими сословиями в этих городах были мещане и крестьяне - носители патриархального сознания. Пленные для них были «чужаками». Они не носили православных крестов, курили табак, ели зайчатину [3; 16; 7, с. 8]. Городское простонародье демонстрировало свою неприязнь пленным в самых жестких формах. Некоторые хозяева в офицерских квартирах испортили печи, выставили окна. В Самаре умерших французов отказались хоронить на православном кладбище [7, с. 8].

Более гуманным было отношения к военнопленным со стороны местного дворянства и чиновничества. Благодаря тому, что представители власти принимали у себя пленных, они быстро вошли «в семейный круг дворян». Их приглашали на праздники, концертные вечера, в домашние театральные постановки [4, с. 199; 7, с. 8]. Со временем бытовые конфликты постепенно сглаживались. Местное население привыкало к пленным. Для простоты общения пленных иностранцев стали называть «Петрами Ивановичами, Николаями Паловичами» [3, с. 29].

Таким образом, взаимоотношения военнопленных с местным населением претерпели несколько стадий эволюции: от резко неприязненных в 1812 г. до дружественных со стороны дворянского населения поволжских губерний; со стороны простонародья - от агрессивного до спокойно-благожелательного. Чем дольше прибывали пленные на территории внутренних губерний Российской империи, тем терпимее относилось к ним местное население. В некоторых воспоминаниях упоминаются случаи, когда местные жители уговаривали пленных остаться в России, заняться ремеслами или устроиться управляющим в купеческую лавку.

Проводы пленных на родину сопровождались пиршеством, проходили в обстановке общего ликования и дружеского настроя. Некоторые пленные, не имевшие возможности реализовать себя на родине, остались в России. Всего к середине 1814 года русское подданство приняло примерно 60 тыс.

пленных, хотя на территории Симбирской и Пензенской губерний таковых было чуть более десятка человек [8, с. 11].

Вместе с тем, благодаря их стараниям, в последствии в ряде поволжских городов появлялись новые мастерские, лавки; провинциальные обыватели различных сословий напрямую соприкоснулись с носителями европейского образа жизни. Это стало определенным шагом на пути интеграции западноевропейской и русской культурно-бытовой традиции.

Список литературы:

1. Вигель Ф.Ф. Записки. - М., 1978. - Т. 2.

2. Отдел Рукописей Российской национальной Библиотеки (ОР РНБ). Ф. 163. Д. 6. Л.1-6.

3. Зоден фон Ю. Воспоминания вюртембергского офицера о его пребывании в плену в Пензенской губернии / Подготовка публикации, предисловие, перевод и комментарии С.В. Белоусова. - Пенза, 2006.

4. Иелин фон. Записки офицера армии Наполеона // Роос Генрих. С Наполеоном в Россию. - М., 2003. - С. 158-205.

5. Война против России и русский плен. Заметки обер-лейтенанта Фридриха фон Фуртенбаха 1812-1813 гг. / Подготовка публикации, предисловие и комментарии С.В. Белоусова и С.Н. Хомченко; перевод с нем. А.А. Кузнецова. - Пенза, 2008.

6. Руа И. Французы в России. Воспоминания о кампании 1812 г. и о двух годах плена в России. - СПб., 1912.

7. Хомченко С.Н. Военнопленные армии Наполеона в Симбирской губернии в 1812-1814 гг. // Известия СНЦ РАН. Самара, 2006. - С. 7-11.

8. Белоусов С.В. Провинциальное общество и Отечественная война 1812 года: автореф. дисс. ... док. ист. наук. 07.00.02. - Самара, 2007.

9. Миронов Б.Н. Американский историк о русском духовном сословии // Вопросы истории. - 1987. - № 1.

РОЛЬ В.М. ФЛОРИНСКОГО В СТРОИТЕЛЬСТВЕ ПЕРВОГО В АЗИАТСКОЙ ЧАСТИ РОССИИ УНИВЕРСИТЕТА

© Дунбинский И.А.*

Национальный исследовательский Томский государственный университет,

г. Томск

В работе рассматривается роль В.М. Флоринского в деле строительства университета и его личный вклад в создание первого университета в Сибири.

* Кафедра Современной отечественной истории. Научный руководитель: Фоминых С.Ф., заведующий кафедрой Современной отечественной истории, доктор исторических наук, профессор.