CC BY
40
Вестник Челябинского государственного университета. 2015. № 9 (364). Философия. Социология. Культурология. Вып. 36. С. 30-35.
ЧЕЛОВЕК,
ОБЩЕСТВО,
КУЛЬТУРА
УДК 34.01 ББК 67
Э. Р. Исеева
СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ПРАВОВОЙ ТРАДИЦИИ И ПРАВОВОЙ ПРЕЕМСТВЕННОСТИ ПЕРЕХОДНОЙ ЭПОХИ
Предлагается оригинальная интерпретация взаимодействия правовой традиции и правовой преемственности в условиях переходной эпохи общественного развития, основанная на восходящем к В. Дильтею представлению о пограничном положении права между системами культуры и институциональной системой социального порядка. Обосновывается исследовательская позиция, предполагающая, что в социокультурном дискурсе эволюции правовой культуры и институтов права в переходный период должны рассматриваться как одновременно, но параллельно развивающиеся процессы, взаимодействующие на основе нелинейных корреляционных, а не линейных причинно-следственных связей, что придаёт аналогичный нелинейный характер правовой преемственности.
Ключевые слова: право; традиция; преемственность; переходная эпоха; Дильтей; корреляция; нелинейность.
Значимость права как универсального инструмента регулирования всей системы общественных отношений особенно возрастает в условиях социальных трансформаций, возникающих на переходных этапах в развитии общества. Независимо от того, насколько масштабны и глубоки бывают происходящие преобразования, их проведение всегда требует юридического обеспечения, а успешность конечных результатов в немалой степени определяется адекватностью законодательных и правоприменительных новшеств не только потребностям сегодняшнего и завтрашнего дня, но и возможностям, заложенным для них днём вчерашним.
Последнюю проблему в юридической науке принято исследовать в категориальных рамках «правовой традиции» и «правовой преемственности», трактуемых в качестве важнейших компонентов, обеспечивающих естественный, органичный характер правовой эволюции. Как отмечает, например, известный российский историк права
В. Т. Графский, «право в его социальном измерении предстает не столько в пространственном или одномоментном действии, сколько в действии длящемся - долговременном или краткосрочном, постоянном (преемственном) или преходящем» [2. С. 74].
Актуальность новому обращению юриспруденции к изучению вопросов правовой традиции и правовой преемственности придали фронтальные по своему характеру преобразования, происходящие в отечественной правовой системе в условиях переживаемого обществом с конца 1980-х гг. переходного этапа развития. Для созданных в последние десятилетия исследований российских правоведов характерно сосредоточение внимания на обнаружении и детальном анализе конкретных связей, аналогий и аллюзий между текущим и предыдущими (главным образом, советским) состояниями законодательства и правоприменительной практики, а также попытки выявления закономерностей, определяющих правовую эволюцию в
условиях переходного времени [5; 6; 9; 10; 11; 12].
В то же время в других социальных науках, включая философию, проблемы правовой преемственности и правовой традиции пока крайне редко подвергаются изучению, оставаясь на периферии в работах, рассматривающих общие проблемы социальной трансформации общества [3; 7]. При этом следует учитывать, что накопившийся к настоящему времени эмпирический материал, позволяющий проследить ход правовых преобразований и их воздействие на развитие посткоммунистических стран, включая Россию и другие государства бывшего СССР, даёт основания для неоднозначной оценки как содержания, так и результативности этих преобразований, особенно с точки зрения реакции на них общественного сознания [17; 18; 20]. Эти обстоятельства, на наш взгляд, диктуют необходимость более широкого, по возможности, ретроспективного взгляда на роль правовой традиции и правовой преемственности, позволяющего рассмотреть современные особенности проявления этих сторон эволюции правовых систем в общем контексте трансформационных процессов переходной эпохи.
В настоящей статье обосновывается возможный вариант реализации такого подхода, основанного на интерпретации правовой традиции и правовой преемственности не в формально-юридическом, а в социокультурном дискурсе.
Социокультурная феноменальность права проистекает из общей пограничности его положения в обществе. С одной стороны, право является универсальным способом организации социального порядка, регулятором всей структуры социальных отношений в обществе. С другой стороны, право является продуктом сознательной деятельности человека, отражающим его представления о социуме, формирующиеся в рамках определённой, исторически детерминированной культуры.
Убедительное объяснение этой двойственной и одновременно пограничной феноменальности права между системами культуры и системами внешней организации общества (институциональными системами в современной терминологии) было дано одним из выдающихся представителей философской мысли рубежа Х1Х-ХХ вв. Вильгельмом Дильтеем в рамках разработки им теоретико-методологических оснований гуманитарного знания.
«В праве, - писал В. Дильтей, - как в основании общественного сосуществования людей, системы культуры еще не отделены от внешней организации общества <...> оно представляет собой нерасчлененное единство». «Каждое правовое понятие заключает в себе момент внешней организации общества», и в то же время «право есть целевая совокупность, основанная на правовом сознании как постоянно действующем психологическом факторе». Отсюда, заключал немецкий философ, вытекает, что «целевая совокупность права представляет собой коррелят внешней организации общества; оба этих явления в каждый момент рядоположены друг другу, существуют одно подле другого, то есть не связаны друг с другом как причина и следствие, но каждое нуждается в другом как в условии своего бытия. Это отношение есть наисложнейшая и наиважнейшая форма каузальной связи; осмысление его возможно лишь в рамках теоретико-познавательного и логического основоположения наук о духе» [4. C. 330-331].
В. Дильтей, конечно, не явился первооткрывателем двойственности права, но принципиальное значение, на наш взгляд, имело его указание на то, что каузальная связь, реализующаяся внутри системы права между её составляющими, которые в современной терминологии, принятой в юриспруденции, обозначаются как правовая культура и институты права, не носит причинно-следственного, то есть линейного характера, а скорее относится к связям корреляционного нелинейного свойства. В современных системных теориях нелинейным связям уделяется большое внимание, и в этом отношении можно говорить о предвосхищении подобного понимания немецким философом. Последнее служит ещё одним подтверждением того, что, как подчёркивается в современной историко-философской литературе, В. Дильтею принадлежит «формулирование нового основоположения познания в целом» [8. C. 14].
Охватившая более трёх столетий практика правовых реформ, проводившихся в различных регионах и странах в эпоху перехода к обществу modernity, равно как и реформ, вызванных к жизни социальными трансформациями современной эпохи глобализации, рисует очень пёструю зигзагообразную картину хода самих реформ (широкую вариативность их разработки и реализации, различные со-
четания реформ и контрреформ) и ещё более разнообразную нестабильную картину динамики изменений правовых представлений в общественном сознании.
Анализируя postfactum произошедшие правовые изменения, прежде всего посредством сопоставления действующего позитивного права и его предшествующих форм, историки права обнаруживают наличие многочисленных прямых и косвенных заимствований, иногда уходящих далеко назад в историю права, вплоть до норм обычного права. Правовая традиция предстаёт в этом плане крайне неоднородным явлением, своего рода огромным хранилищем правовых норм, то извлекаемых и модифицируемых, то отправляемых обратно и становящихся предметом чисто исторического интереса, а правовая преемственность обретает черты «машины времени», соединяющей нормы, отстоящие друг от друга на самые разные временные дистанции.
Обобщая, можно сказать, что даже с чисто легистской точки зрения, до сих пор широко принятой в юридической науке, в переходный период развития общества, а в меньшей степени и после его завершения, позитивное право представляет собой в лучшем случае синтез (а в худшем - амальгаму) правовых норм различного пространственно-временного генеза. Красноречивым современным примером является законодательство почти всех посткоммунистических стран, включая и Россию, в котором нормы, восходящие к традиционному национальному праву, праву собственно коммунистического периода развития и широким заимствованиям из континентального романо-германского права сосуществуют в одном законодательном поле, в практике правоприменения постоянно порождая различные коллизии, требующие специального толкования высшими конституционно-правовыми и судебно-правовыми инстанциями [16].
Может быть, ещё более показательным примером неоднородности правового поля обществ переходного типа является более или менее широкое распространение в них, наряду с позитивным правом, неформального «теневого» права, чаще всего в наиболее затрагивающей повседневные интересы людей экономической сфере [1]. Подобное «право», чаще всего не фиксируемое в виде нормативных письменных текстов, тем не менее в значительной мере определяет поведение людей
и формирует их отношение к позитивному праву. Анализ этой стороны регулирования социального поведения людей показывает присутствие в нём неформальных норм, апеллирующих к «здравому смыслу», но опирающихся при этом иногда на очень глубинные архаичные представления о праве, восходящие к временам ранней социальности. Иначе говоря, и на этом уровне «неправового», но вообще-то тоже позитивного (в смысле реально действующего регулятора социальных взаимодействий) права прослеживаются аналогичные несистематизированность (сочетание различных оснований) и амальга-мированность. В итоге, как отмечается в современной литературе, в странах, переживающих переходный период, возникает своего рода парадокс: «в государственном управлении обязательная власть закона одновременно увеличивается и снижается» [15. P. 2].
Нам представляется, что возможное объяснение своеобразия правовой ситуации, возникающей в обществе в условиях переходного периода, кроется как раз в отсутствии линейной каузальной связи правовой культуры и правовых институтов, о котором писал В. Дильтей, и в приобретении в такой ситуации правовой преемственностью нелинейного характера. Фактически речь надо вести о взаимодействии двух видов правовой традиции и двух видов правовой преемственности, эволюционирующих соответственно в культурно-духовной сфере и в институционально-правовой сфере общества - взаимодействии, основанном на корреляции определённых, прежде всего ценностных элементов традиции и преемственности. В подтверждение возможности такого корреляционного характера взаимодействия допустимо, в частности, сослаться на мнение создателя одной из наиболее распространённых в социальном знании теорий традиции Э. Шилза, согласно которому традиция как таковая всегда ге-терогенна и в каждый конкретный момент времени «является амальгамой устойчивых элементов, приращений и инноваций» [19. р. 44-45].
Правовая культура в социально-стратифицированном обществе не может не быть дифференцированной, и процессы изменений, происходящие в коллективных представлениях разных страт (тем более в обществе, переходящем к стадии modernity или трансформирующемся в границах этой стадии), объ-
ективно приобретают крайне неравномерную динамику. В то же время институциональные изменения права, хотя, безусловно, и отражают происходящие в обществе социокультурные сдвиги, но лишь до известной степени, поскольку являются продуктом целенаправленной управленческой деятельности государственной бюрократии, руководствующейся своими собственными рационалистическими представлениями о содержании позитивного права. «Сам правовой принцип (формальное равенство, равенство в свободе, запрет агрессивного насилия), - отмечается в современной институциональной теории права, - достигается и проявляется лишь в определенном социокультурном контексте, в специфической социальной реальности <...> Следовательно, вне этого контекста прескриптивные юридические тексты могут существовать только как модели, которым не соответствует социальная практика» [14. С. 7].
С некоторой долей упрощения можно сказать, что здесь проявляется имманентное противоречие между культурно-правовой и институционально-правовой традициями в их ценностном основании. Содержательным ядром первой является представление о праве как средстве обеспечения общественной справедливости, а второй - как средстве обеспечения социального порядка. В результате в первом случае правовая преемственность заключается в преемственности идеи справедливости и других сопряжённых с ней в данной культуре идей, во втором - в аналогичной преемственности идей порядка, управляемости, трактуемых властью в качестве обязательных условий социально-экономического развития и социально-политической стабильности.
Конечно, между этими традициями нет непреодолимой границы, как в силу их бытования в рамках одной и той же социокультурной реальности, так и достижимости того или иного принимаемого за допустимый уровня справедливости лишь при соответствующем уровне сохранения социального порядка. Но в условиях одновременно и неравномерно происходящих в обществе в переходный период процессов дезинтеграции прежних социокультурных оснований и встречной консолидации новых социокультурных оснований рациональные соображения сохранения управляемости обществом в сознании властной элиты и её бюрократического управленческого слоя неизбежно становятся определяющими.
Отсюда вытекает, как правило, более быстрая трансформация институционально-правовой сферы на фоне медленной трансформации культурно-правовой сферы. Корреляция изменений в этих сферах то ослабевает, то усиливается, и диапазон её колебаний может при определённом стечении внешних и внутренних факторов привести к столь серьёзной разбалансировке всей правовой системы, что поставит под угрозу целостность общественного организма.
Предложенная здесь в самом общем ракурсе возможная социокультурная интерпретация эволюции правовой традиции и правовой преемственности в условиях переходных этапов общественного развития, естественно, нуждается в дальнейшем апробировании применительно к конкретному исследованию правовых преобразований различного характера, в том числе и на российском историческом материале.
Список литературы
1. Баранов, В. М. Теневое право / В. М. Баранов. - Н. Новгород: Нижегород. акад. МВД, 2002.
2. Графский, В. Т. Традиции и обновление в праве: ценностное измерение перемен / В. Т. Графский // Проблемы ценностного подхода в праве: традиции и обновление. - М.: ИГи-ПРАН, 1996.
3. Данилов, А. Н. Переходное общество: (Проблемы системной трансформации) / А. Н. Данилов. - Минск: Харвест, 1998.
4. Дильтей, В. Собрание сочинений: в 6 т. / В. Дильтей. - Т. 1. Введение в науки о духе. -М.: Дом интеллектуал. кн., 2000.
5. Литвинович, Ф. Ф. Преемственность в праве: вопросы теории / Ф. Ф. Литвинович. - Уфа: Изд-во Восточ. ун-та, 2003.
6. Медушевский, А. Н. Российская правовая традиция - опора или преграда?: доклад и обсуждения / А. Н. Медушевский. - М.: Фонд «Либеральная миссия», 2014.
7. Мощелков, Е. Н. Переходные процессы в России: опыт ретроспективно-компаративного анализа социальной и политической динамики / Е. Н. Мощелков. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1996.
8. Плотников, Н. С. Жизнь и история. Философская программа Вильгельма Дильтея / Н. С. Плотников. - М.: Дом интеллектуал. кн., 2000.
9. Преемственность и новизна в государственно-правовом развитии России / под ред. В. С. Нерсесянца. - М.: ИГиП РАН, 1996.
10. Рыбаков, В. А. Способы развития национального права / В. А. Рыбаков. - Омск: Издат. дом «Наука», 2006.
11. Сорокин, В. В. Общее учение о государстве и праве переходного периода / В. В. Сорокин. - М.: Юрлитинформ, 2010.
12. Сорокин, В. В. Правовая система переходного периода: теоретические проблемы / В. В. Сорокин. - М.: Юрлитинформ, 2003.
13. Тихомиров, Ю. А. Право официальное и неформальное / Ю. А. Тихомиров // Журн. рос. права. - 2005. - № 5. - С. 80-87.
14. Четвернин, В. А. Институциональная теория права / В. А. Четвернин, А. В. Яковлев. -М.: ГУ-ВШЭ, 2009.
15. Benda-Beckmann, F. von. Rules of Law and Laws of Ruling: Law and Governance between Past and Future / F. von Benda-Beckmann, K. von Benda-Beckmann, J. Eckert // Rules of Law and Laws of Ruling. On the Governance of Law / eds. by F. von Benda-Beckmann, K. von Benda-Beckmann, J. Eckert. - Farnham, Surrey: Ashgate Publishers, 2009.
16. Dupre, C. Importing the Law in Post-Communist Transition / C. Dupre. - Oxford-Portland, OR: Hart Publishing, 2003.
17. Prospects for Constitutionalism in Post-Communist Countries / ed. by L. Gnen?. - The Hague: MartinusNijhoff Publishers, 2002.
18. Russia, Europe, and the Rule of Law / ed. by F. Feldbrugge. - Leiden: MartinusNijhoff Publishers, 2007.
19. Shils, E. Tradition / E. Shils. - Chicago: The Univ. of Chicago Press, 1983.
20. Spreading Democracy and the Rule of Law? The Impact of EU Enlargement on the Rule of Law, Democracy and Constitutionalism in Post-Communist Legal Orders / eds. by W. Sadurski, A. Czarnota, M. Krygier. - Dordrecht: Springer, 2006.
Сведения об авторе
Исеева Эльвира Рамилевна - аспирант кафедры философии, политологии и права Уфимского государственного университета экономики и сервиса.
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2015. No. 9 (364). Philosophy. Sociology. Culturology. Issue 36. Pp. 30-35.
SOCIOCULTURAL INTERPRETATION OF LAW TRADITION AND LAW CONTINUITY DURING A TRANSITIONAL PERIOD
E. R. Iseeva
Ufa State University of Economics and Service, [email protected]
The article considers an original interpretation of law tradition and legal continuity interaction in the conditions of a transitional period of social development, based on Wilhelm Dilthey's idea concerning the borderline position of law between the systems of culture and institutional system of social order.
Keywords: law; tradition; continuity; transitional period; correlation; nonlinearity.
References
1. Baranov V.M. Tenevoyepravo [Shadow Law]. Nizhniy Novgorod, Nizhegorodskaya akademi-ya MVD Publ., 2002. (In Russ.).
2. Grafskiy V.T. Traditsii i obnovleniye v prave: tsennostnoye izmereniyeperemen [Tradition and Innovation in the law: value dimension changes]. Problemy tsennostnogo podkhoda v prave: traditsii i obnovleniye [Problems Count value approach in law: tradition and renewal]. Moscow, IGiPRAN Publ., 1996. (In Russ.).
3. Danilov A. N. Perekhodnoye obshchestvo: (Problemy sistemnoy transformatsii) [Transitional society (problems of systemic transformation)]. Minsk, Kharvest Publ., 1998. (In Russ.).
4. Dilthey V. Sobraniye sochineniy, t. 1. Vvedeniye v nauki o dukhe [Collected Works, vol. 1. Introduction to the science of the spirit]. Moscow, Dom intellektual'noy knigi Publ., 2000. (In Russ.).
5. Litvinovich F.F. Preyemstvennost' v prave: voprosy teorii [Continuity in law: questions of the theory]. Ufa, Izdatel'stvo Vostochnogo universiteta Publ., 2003. (In Russ.).
6. Medushevskiy A.N. Rossiyskaya pravovaya traditsiya - opora ili pregrada?: doklad i obsu-zhdeniya [Russian legal tradition - a support or barrier ?: report and discussion]. Moscow, Fond «Liberal'naya missiya» Publ., 2014. (In Russ.).
7. Moshchelkov Ye.N. Perekhodnyye protsessy v Rossii: (Opyt retrospektivno-komparativnogo analiza sotsial'noy i politicheskoy dinamiki) [Transients in Russia: (Previous retrospective comparative analysis of the social and political dynamics)]. Moscow: Izdatel'stvo Moskovskogo universiteta Publ., 1996. (In Russ.).
8. Plotnikov N.S. Zhizn'i istoriya. Filosofskayaprogramma Vil'gel'maDil'teya [Life and History. Wilhelm Dilthey's philosophical program]. Moscow, Dom intellektual'noy knigi, 2000. (In Russ.).
9. Preyemstvennost'i novizna v gosudarstvenno-pravovom razvitii Rossii [Continuity and novelty in the state and legal development of Russia], V.S. Nersesyants (ed.). Moscow, IGiP RAN Publ., 1996. (In Russ.).
10. Rybakov V.A. Sposoby razvitiya natsional'nogo prava [Methods of national law]. Omsk, Nauka Publ., 2006. (In Russ.).
11. Sorokin V.V. Obshcheye ucheniye o gosudarstve i prave perekhodnogo perioda [General theory of State and Law in Transition]. Moscow, Yurlitinform Publ., 2010. (In Russ.).
12. Sorokin V.V. Pravovaya sistema perekhodnogo perioda: teoreticheskiye problemy [Legal system in transition: theoretical problems]. Moscow, Yurlitinform Publ., 2003. (In Russ.).
13. Tikhomirov Yu.A. Pravo ofitsial'noye i neformal'noye [Right formal and non-formal]. Zhur-nal rossiyskogo prava [Magazine of Russian Law], 2005, no. 5, pp. 80-87. (In Russ.).
14. Chetvernin V.A., Yakovlev A.V. Institutsional'naya teoriya prava [Institutional Theory of Law]. Moscow, GU-VSHE Publ., 2009. (In Russ.).
15. Benda-Beckmann F. von., Benda-Beckmann K. von, Eckert J. Rules of Law and Laws of Ruling: Law and Governance between Past and Future. Rules of Law and Laws of Ruling. On the Governance of Law, by F. von Benda-Beckmann, K. von Benda-Beckmann, J. Eckert (eds.). Farnham, Surrey, Ashgate Publishers, 2009.
16. Dupre C. Importing the Law in Post-Communist Transition. Oxford-Portland, OR: Hart Publishing, 2003.
17. Prospects for Constitutionalism in Post-Communist Countries, L. Gnen? (ed.). The Hague: MartinusNijhoff Publishers, 2002.
18. Russia, Europe, and the Rule of Law, F. Feldbrugge (ed.). Leiden, MartinusNijhoff Publishers, 2007.
19. Shils E. Tradition. Chicago, The Univ. of Chicago Press, 1983.
20. Spreading Democracy and the Rule of Law? The Impact of EU Enlargement on the Rule of Law, Democracy and Constitutionalism in Post-Communist Legal Orders, W. Sadurski, A. Czarnota, M. Krygier (eds.). Dordrecht, Springer, 2006.
