CC BY
6Нехай В.Н.
кандидат социологических наук, доцент Адыгейского государственного университета
Социоинтегративный потенциал феномена «адыгства» в контексте глобализирующегося мира
С началом нового «Миллениума» в связи с переходом к рыночной экономике, демократизацией социально-политической сферы, насаждением новых, достаточно чуждых для адыгов культурных образцов, традиционная адыгская культура подверглась испытанию на стойкость [1]. С одной стороны, глобализация, инкорпорируя в сознание малых этносов ценности массовой культуры, нивелирует культурное ядро и размывает его базовые элементы. С другой стороны, способствуя распространению информационно-коммуникационных и компьютерных технологий, разрушая государственные границы, глобализация предоставляет малым этносам возможность транслировать ценности своей культуры на все мировое пространство и поддерживать экономические, политические и культурные связи этносу с диаспорами. В этих условиях адыгскому народу, численность которого в мире, по разным оценкам, варьируется от 3 до 7 млн. человек [2], а его расселение рассредоточено в более чем 70 странах мира, необходимо приложить огромные усилия к сохранению своей идентичности. По сути, речь идет о возможности адаптации традиционной культуры адыгов к процессам глобализации, к возможности приспосабливать инновации к культурному ядру.
Действительно, как отмечает С.А. Ляушева, модернизация не противостоит традиции и является результатом смещения акцентов в представлении об относительной значимости культурных комплектов, весь набор которых в той или иной форме содержится во многих человеческих культурах [3]. Традицией, которая на протяжении многих столетий сохраняет самобытность черкесов и позволяет всему
адыгскому народу поддерживать духовное и соционормативное единство, является феномен адыгства. Данное явление представляет широкий научный интерес для социологов и культурологов, поскольку оно содержит в себе основу этнической психологии адыгов и образует, наряду с языком, материальной культурой, сознанием, основу социокультурной жизни черкесов. Исследованию адыгства посвящены труды многих ученых, среди которых следует выделить Т.И. Афасижева, Б.Х. Бгажнокова, С.А. Ляушеву, акцентирующую внимание на изучении связи «адыгагъэ» и религиозной практики адыгов, М.А. Меретукова, К.Х. Унежева, Р.А. Ханаху, Х.Х. Хапсирокова.
В традиционных этнических культурах имеются в наличии понятия, определяющие для всех слоев населения морально-этический кодекс. В качестве него у башкир выступает йола, у чеченцев - нохчалла, у абхазов - апсаура, у адыгов - адыгагъэ.
Так, Б.Х. Бгажноков рассматривает адыгство как сложную ценностно-этическую систему, основу которой составляют терминальные (базовые) и инструментальные ценности. В системе адыгской этики роль терминальной ценности выполняет человечность, все другие ценности образуют инструментальную субсистему адыгства. На деле это означает, что адыгство обязывает человека быть добрым, отзывчивым, почтительным, великодушным во имя одной высшей цели - человечности. С учетом этих обстоятельств Б.Х. Бгажноков представляет архитектонику адыгства следующим образом:
Рис. 1. Архитектоника адыгства (по Б.Х. Бгажнокову [4])
Подтверждением этого являются результаты социологического исследования «Культурно-этический феномен адыгагъэ в современном сознании и поведении адыгов», которое было проведено отделом философии и социологии Адыгейского Республиканского института гуманитарных исследований (АРИГИ) в 1995 - 2000 гг. и охватило Причерноморскую Шапсугию, Адыгею (РА), Кабардино-Балкарию (КБР), Карачаево-Черкесию (КЧР), Москву, Санкт-Петербург, Краснодар, Стамбул. Выборочная совокупность составила 2500 респондентов, полученная методом случайного отбора. Согласно полученным данным, свыше 30% респондентов связывают адыгство с человечностью [5].
В своем поведении нормам «адыгагъэ» стараются следовать 55% опрошенных, не всегда следуют - 21%, 20% следуют постоянно. По мнению 27% респондентов, «адыгагъэ» чаще всего проявляется в повседневных отношениях с людьми, а у 10% оно применимо лишь в отношениях с детьми и стариками.
Полученные АРИГИ данные коррелируют с результатами социологического исследования, проведенного автором в трех адыгских республиках (КЧР, РА и КБР) и среди адыгов Краснодарского края в
2010 - 2011 гг. с объемом выборочной совокупности 1650 респондентов, подразумевающей отбор опрашиваемых лиц по определенным признакам (в данном случае в качестве этих признаков мы использовали этническую идентичность и место жительства). Распределение респондентов по территориально - географическому признаку было следующим:
1) адыги РА - 900 человек;
2) адыги КБР - 200 человек;
3) адыги КЧР - 200 человек;
4) адыги Краснодара, Туапсинского и Лазаревского районов Краснодарского края - 350 человек.
Согласно нашему исследованию, требованиям «адыгства» стараются следовать 52% опрошенных, 17% придерживаются «адыгагъэ» в некоторых случаях, 19% - выполняет его требования постоянно. В то же время наблюдается рост количества черкесов, которые не руководствуется предписаниями «адыгагъэ». Больше всего таких адыгов проживает в Краснодарском крае (32%) и в Карачаево-Черкесии (23%). В Адыгее их доля составляет 16%, а в КБР - всего 11%, что свидетельствует о важности соционормативной роли «адыгства» в общественной жизни черкесов.
Рассматривая возможность встраивания системы «адыгства» в современную жизнь, сотрудники АРИГИ предложили респондентам оценить актуальное состояние «адыгагъэ». 9% опрошенных ответили, что оно сейчас процветает в адыгском этносе, 43% респондентов оценили его как удовлетворительное, тогда как 48% - как неудовлетворительное, что может свидетельствовать о частичном отмирании в духовной жизни людей данного социоинтегративного принципа [6]. Спустя 10 лет ответы на вопрос «Как Вы оцениваете современное состояние адыгагъэ?» распределились следующим образом (Диагр. 1):
Диаграмма 1. Оценка респондентами актуального состояния «адыгагъэ» (в % от числа опрошенных)
Как следствие, в адыгской среде наблюдается снижение числа лиц, следующих адыгству, хотя большинство опрошенных утверждают, что стараются придерживаться морально-нравственной и этической традиции «адыгагъэ». Таким образом, с одной стороны, в адыгском мире фиксируется сохранение «адыгагъэ» вопреки всем обстоятельствам жизни черкесов в условиях территориальной дезинтеграции XIX - XX вв. С другой стороны, у научной общественности Адыгеи вызывает беспокойство снижение роли адыгства в современной жизни адыгского этноса [7].
Наряду с «адыгагъэ» традиционную соционормативную систему адыгов образует адыгэ хабзэ. Сам термин «адыгэ хабзэ» имеет двухсоставную основу:
а) феодальное право со всеми его ответвлениями (гражданское, трудовое, судебное, административное и т.д.);
б) традиционный адыгский этикет: общепризнанные принципы и правила поведения.
Следовательно, «адыгэ хабзэ» - это адыгский морально-правовой кодекс. Само «хабзэ» есть универсальный способ или механизм производства и воспроизводства общественных связей и отношений, который в быту ассоциируется с нормой, обычаем, ритуалом, обрядом, традицией и привычкой.
Организационное единство «адыгэ хабзэ» с «адыгагъэ» приводило к взаимному усилению роли и авторитета каждого из этих институтов. С одной стороны, моральное обоснование правовых норм естественным образом повышало их социальную ценность и действенность, с другой -возрастала значимость правил хорошего тона и этикета в силу того, что некоторые нормы этикета считались одновременно и нормами права. Поэтому морально-этический и правовой кодекс адыгов получил не только общеадыгское, но и международное признание, способствуя интеграции народов и культур Северного Кавказа. Причиной этого служит тот факт, что основу адыгского этикета составляют общечеловеческие, а, следовательно, глобальные (общепланетарные) коммуникативно-бытовые поведенческие нормы приличия, способы установления контакта и выражения почтительного, уважительного отношения. Они поддерживаются силой привычки и общественного мнения, а также санкциями, которые обычно не выходят за рамки порицания. «Адыгэ хабзэ» включает в себя обрядово-церемониальные хабзэ: свадебные, похоронные, связанные с рождением ребенка, застольем и гостеприимством [8].
Последнее, по мнению А.Т. Афасижева, порождено рыцарским духом, свойственным черкесам. «С того момента, как незнакомец входит в дом черкеса, он находится под особым покровительством хозяина дома, который обязан накормить гостя, уложить его спать, позаботиться о его лошади и проводить по безопасной дороге, или же, в случае
опасности, провести его к одному из друзей в ближайшем селении. Часто случается, что знакомство, вытекающее из обстоятельств гостеприимства, перерастает в дружбу, а хозяин дома и путешественник становятся кунаками» [9].
Черкесское гостеприимство, как и другие общественные институты, уходит корнями вглубь истории, и его содержание всегда соответствовало тем социально-экономическим условиям общества, при которых оно функционировало. Уникальность и неповторимость адыгского гостеприимства заключается в том, что важнейшие его принципы (безопасность гостя, организация его приема, схема общения и пр.) совпадают с требованиями дипломатии всех времен и народов, роднит его с древнегреческим институтом проксении. Сам же гость сакрализовался принимающей стороной, подтверждением чего является адыгская народная пословица: «Гость - посланник Бога». Для обеспечения гостям независимости и бытового комфорта адыги строили специальные помещения для них - хьачещ. У состоятельных черкесов было принято возводить даже отдельный дом для гостей, который, как правило, располагался на территории хозяйственного двора, чтобы каждый путник мог без стеснения и затруднений заехать в этот дом и расположиться [10].
Однако в современных условиях традиционное понятие «адыгэ хабзэ», которое охватывало коммуникативно-бытовые, обрядово-церемониальные и обычно-правовые нормы, редуцировалось к общепризнанным коммуникативно-бытовым нормам. Они ассоциируются с нормами приличий, с необходимыми способами установления контакта и выражения уважительного отношения. Автономную субсистему адыгского кодекса составляли обычно-правовые хабзэ. Они закреплялись законодательно вместе с санкциями, которые предусматривались в случае их нарушения. В прошлом это характерные для феодального общества нормы, определявшие формы
землепользования и отношения между классами и сословиями, повинности зависимого населения и порядок исполнения воинских обязанностей, права наследования имущества и ответственность за преступления, права и формы деятельности законодательных собраний - Хасэ, судебных органов - хеищ1э и т.д. Такой широкий функциональный набор принципов социального регулирования жизни адыгов превращал адыгэ хабзэ не только в социокультурный, но и в правовой интегратив черкесов.
Таким образом, в структуре феодального адыгэ хабзэ выделяется субсистема права и субсистема этикета, включающая в себя и рыцарско-дворянский этикет - уэркъ хабзэ. Они преломлялись дезинтегративными и интегративными явлениями, оформляясь в современный двухсистемный морально-правовой кодекс адыгов.
Первую часть кодекса образует правовой компонент, в котором акцент делается на идеи патриотизма («отчизна», «родина», «страна»). Его нормы возникают и действуют в определенном пространстве, создают и воспроизводят общественный организм, именуемый отечеством, родиной, государством. Вторую часть «адыгэ хабзэ» образует адыгский этикет, в основе которого лежат нормы взаимного уважения и признания, согласия и понимания: уважение и почитание старших, женщин, гостей, детей и родственников, а также самоуважение, благожелательность и скромность. Они являются способами повседневной духовно-нравственной организации адыгского общества, которые сохраняют актуальность во все времена [11].
Следовательно, адыгэ хабзэ является важным сегментом адыгства (адыгагъэ), а адыгство, в свою очередь, выступает в качестве ценностно-психологической базы адыгэ хабзэ и придает его нормам и институтам жизненный смысл и культурную значимость. Кроме того, адыгагъэ интегрирует нормы адыгэ хабзэ в единую социокультурную систему через адаптацию их к требованиям времени в условиях
глобализирующегося мира и высокой степени диссипативного расселения адыгов на Земле.
В целом, картина традиционной соционормативной культуры адыгов выглядит следующим образом [12]:
В то же время, вторя словам А. Черкеса, можно сказать, что адыгство базируется на трех максимах. Первая - сострадание и милосердие, которое считается основой канонов Адыгэ Хабзэ. Второй максимой является ум, разумность и справедливость, а третьей - честь и достоинство, мужество, терпение, сдержанность и скромность [13]. Однако данное видение адыгагъэ не лишено недостатка, который сводится к рассмотрению адыгства только в качестве этической структуры, лишенной институциональной системы контроля, что характеризует его как эфемерную идеологему.
Адыгство - это не только этическая система, допускающая и разрешающая разнообразные способы и стили нравственного поведения, но также и институт, который выполняет важные ориентирующие и контролирующие функции, призванные повлиять на индивидуальные моральные коды, не допустить отклонений, способных нарушить равновесие сложившихся социальных связей и отношений.
Адыгагъэ представляет собой механизм ментальной организации и этической рационализации фактов и отношений действительности, социально заданный способ конструирования социальной реальности. Вместе с тем, оно также является и свободой выбора и осуществления желаемого или возможного в рамках определенного морального континуума, когда при всем разнообразии стилей мышления и поведения сохраняется дух и общая направленность моральных законов [14].
Благодаря богатству своих внутренних возможностей соционормативная культура адыгов опережала культуру производства и жизнеобеспечения, что превратило ее в «двигатель» общественного развития духовной и материальной культуры черкесского этноса и позволило ей сохранить свою аутентичность. Смысловым аспектом в содержании адыгагъэ в контексте рассматриваемой нами проблемы является то, что оно предписывает видеть в человеке прежде всего человека, уважать в нем личность. Адыгагъэ представляет собой фактор вхождения адыгского этноса в глобализационные процессы, поскольку оно формирует систему толерантных отношений с другими народами, что позволяет завязывать с ними дружеские связи, а затем и устанавливать контакты, создавая, таким образом, благоприятные условия для экспорта своих норм в глобальную социокультурную среду. Таким образом, вырабатывая систему нравственных ориентиров и выступая в качестве одного из критериев этнической самоидентификации черкесов, адыгство презервирует их социальные нормы, традиции и обычаи и превращается в фундаментальный интегратив адыгского народа.
Примечания
1. Ханаху Р.А. Традиционная культура Северного Кавказа: вызовы времени (социально-философский анализ). Ростов н/Д., 2001. С. 10.
2. Википедия. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.wikipedia.org.- 17.07.2011.
3. Ляушева С.А. «Ядро культуры» и «базовые культурные характеристики» как категории теорий культуры // Философия. Социология. Культурология. Вып. 5. Майкоп: АРИГИ; АГУ, 2006. С. 41.
4. Бгажноков Б.Х. Адыгская этика как соционормативная система. [Электронный ресурс]. -Режим доступа: http://www.ethics.kbsu.ru/book.htm.-18.09.2011.
5. Ханаху Р.А. Морально-этический феномен адыгагъэ - основа народной культуры// Мир культуры адыгов. Майкоп: ГУРИПП «Адыгея», 2002. С.178 - 181.
6. Там же. С. 180.
7. Там же. С.180 - 181.
8. Бгажноков Б.Х. Указ. соч.
9. Афасижев А.Т., Афасижев Т.И. Ногмов и Хан-Гирей: социальные идеи адыгов. Майкоп: АЯКС, 2000. С. 87.
10. Унежев К.Х. Феномен адыгской (черкесской) культуры. Нальчик: «Эль-Фа», 1997. С. 86 -
92.
11. Бгажноков Б.Х. Указ. соч.
12. Там же.
13. Черкес А. Идеология адыгства. [Электронный ресурс].- Режим доступа: http://www.aheku.org/page-id.- 2320.html.- 20.03.2011.
14. Адыгство и жизненный мир личности. Адыги. RU [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.adygi.ru/index.php.- 06.06.2011.
Нехай В. Социоинтегративный потенциал феномена «адыгства» в контексте глобализирующегося мира. В статье рассматривается архитектоника феномена «адыгагъэ», который является ключевым социоинтегративом адыгского этноса. Автор утверждает, что в условиях глобализации адыгство, включающее в себя адыгский морально-правовой кодекс «адыгэ хабзэ», сохраняет свое этноконсолидирующее значение и нивелирует энтропийные процессы в социокультурной жизни адыгов.
Ключевые слова: Глобализация, адыгство, «адыгэ хабзэ», этнические ценности, социоинтегративный потенциал.
Nekhai V. Sociointegrative potential of phenomenon «adygstvo» in the context of a globalizing world. The article studies the architectonics of the phenomenon of «adygage», which is a key sociointegrative factor of Circassian ethnic group. The author argues that in the context of
globalization, adygstvo that includes Adyghe moral and legal code of «Adyghe habze» retains its value and reduces the effects of ethnoentropic processes in the sociocultural life of the Circassians.
Key words: Globalization, adygstvo, «Adyghe habze» ethnic values, sociointegrative potential.
