Социофилософская концепция труда Георга Зиммеля Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

PHILOSOPHICAL SCIENCES

СОЦИОФИЛОСОФСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ТРУДА ГЕОРГА

ЗИММЕЛЯ

Кравченко А.И.

доктор социологических наук, профессор, ведущий научный сотрудник кафедры истории и теории

социологии социологического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова

Москва

THE SOCIAL AND PHILOSOPHICAL CONCEPTION OF THE WORK OF GEORG SIMMEL

Kravchenko A.I.

Doctor of Sociology, Professor, leading researcher of the Department of History and Theory of Sociology

of the sociological faculty of Lomonosov Moscow State University

АННОТАЦИЯ

Главная работа Г. Зиммеля «Философия денег» рассматривается в связи с социофилософскими идеями о труде в немецкой экономической социологии и политической экономии Х1Х - начала ХХ века. Рассматривая современный индустриальный труд, перемещение и подготовку рабочей силы, различия умственного и физического труда, отношения лидерства и аутсайдерства, господства и подчинения, денежного обмена на бирже, меновой и потребительской стоимости, социальной дифференциации групповой структуры, Зиммель заложил основы современных представлений в области политической экономии. Исходный пункт его программы - двойственная природа продукта труда: он зарождается в материальном мире, но получает свое истинное значение в другом, идеациональном мире. Категория денег послужила ему тем увеличительным стеклом, благодаря которому удалось лучше рассмотреть скрытые механизмы социальной жизни, общественный труд в его нормальных и патологических формах.

ABSTRACT

The main work of G. Simmel "Philosophy of Money" is considered in connection with the sociophilosophical ideas of work in German economic sociology and political economy of the Х1Х - the beginning of the twentieth century. Considering modern industrial labor, the transfer and training of labor, the differences between mental and physical labor, the relationship of leadership and outsiderage, domination and subordination, exchange of money on the exchange, exchange and consumer value, social differentiation of the group structure, Simmel laid the foundations of modern concepts in the field of political economy. The starting point of his program is the dual nature of the product of labor: it arises in the material world, but gets its true meaning in another, ideational world. The category of money served him as that magnifying glass, thanks to which it was possible to better consider the hidden mechanisms of social life, social labor in its normal and pathological forms.

Ключевые слова: Зиммель, «Философия денег», труд, деньги, разделение и отчуждение труда

Keywords: Simmel, "Philosophy of money", labor, money, division and alienation of labor

Г. Зиммель (1858-1918) - одна из ярких фигур немецкой социологической школы - принадлежал к поколению Эмиля Дюркгейма, Густава Шмоллера, Макса Шелера, Вернера Зомбарта и Макса Вебера. Объединяет их то, что все они уделили огромное внимание философским, социальным и экономическим вопросам общественного труда. Их предшественником и оппонентом выступил Карл Маркс. Именно в активной полемике (чаще заочной) с ним оттачивали они свою аргументацию и формировали свод теоретических знаний, который по своей методологической платформе, логической последовательности мыслей и идеологической направленности был прямо противоположен либо значительно расходился с марксизмом.

Зиммель сосредоточил свое внимание, с одной стороны, на тех моментах, которые у Маркса остались вне поля зрения, а именно на проблеме ценно-

стей, а с другой - на опровержении фундаментальных понятий учения Маркса, в частности, трудовой теории стоимости. Он существенно углубил понятие ценностей не только по сравнению с Марксом, своим предшественником, но и по сравнению с Дюркгеймом и Вебером, своими современниками. Новые акценты и смысл Зиммель внес также в понятия разделения и отчуждения труда, рассмотрев его не столько в социально-экономическом, сколько в социокультурном контексте. Если французская школа в лице Сен-Симона, Конта и Дюрк-гейма связывала разделение труда прежде всего с историческим прогрессом и морально-этическими явлениями (нормы, обычаи, нравы), то немецкая социологическая школа, начиная с Зиммеля, изучала этически нейтральные формы разделения труда, хотя, несомненно, оставила в центре внимания исторический подход к событиям. Для Конта и Дюрк-гейма разделение труда, если оно разворачивалось

в нормальных формах, ведет к установлению в одном случае общественного консенсуса, во втором -органической солидарности и коллективного сознания. Для Зиммеля разделение труда - это первопричина рациональности, отчуждения и кризиса культуры.

Главной работой Г. Зиммеля в рассматриваемой области считается «Философия денег». Она появилась на свет не случайно, основывалась на предварительных и всесторонних исследованиях. 20 мая 1889 года Зиммель сделал доклад «Психология денег» на одном из семинаров, организованных лидером исторической школы политэкономии Густавом Шмоллером. По существу, этот доклад, опубликованный позднее тем же Шмоллером [8], стал зародышем знаменитой книги. Правда, после первой статьи в период с 1896 по 1899 годы Зиммель опубликовал еще ряд статей на данную тему, которые послужили главами окончательного варианта «Философии денег», увидевшей свет в 1900 году.

В цикле статей, явившихся черновым наброском «Философии денег», уже видны контуры исходной концепции Зиммеля. Она включала два основных положения: 1) денежные отношения задают структуру телелогического действия «средства -цели»; 2) проблема ценностей тесно связана с трудовой теорией стоимости. Обращение к социальной реальности и к таким явлениям, как отчуждение труда и человека, проституция, рационализация труда и культуры, заставило Зиммеля расширить рамки исследования, перенести акцент с чисто психологических феноменов на социально-философские. Так, через одиннадцать лет после появления первой статьи «психология денег» постепенно, но вполне закономерно превратилась в «философию денег» [7, p. 1]. Не последнюю роль в таком превращении сыграла другая работа Г. Зиммеля - «О социальной дифференциации», опубликованная ранее (1890 г.)1. Объединяющая обе книги сюжетная линия - взаимоотношение между разделением труда и деньгами как социолого-философскими категориями. И, видимо, не случайно Макс Вебер увидел в Георге Зиммеле «социолога и теоретика денежной экономики».

«Философия денег» - это «срединная» работа Зиммеля, созданная им в самом расцвете, в середине творческой жизни. Действительно, если ее началом считать 1881 год, когда Зиммель получил докторскую степень по философии за диссертацию о Канте, а концом - год смерти немецкого социолога, т.е. 1918 г., то год опубликования «Философии денег» как раз приходился на середину его интеллектуальной биографии и начало XX столетия. Поэтому 1900 год во многих аспектах надо считать символическим.

С подобной интерпретацией согласен также М. Фришейсен-Кёлер. Он полагал, что «Философия денег» явилась промежуточной, или переходной

работой от раннего периода, когда Зиммель основное внимание уделял проблемам социологического метода, к зрелому, где в поле зрения находились обобщающие философские исследования культуры, или метафизика жизни [5]. Зрелый, или «кантианский» период в творчестве Зиммеля характеризуется двумя важнейшими социологическими работами - «Философия денег» (1900) и «Социология исследования форм социации» (1908). Обе книги содержат основные идеи двух составных частей учения Зиммеля - формальной, или чистой социологии и социологии культуры. По существу они завершают цикл социологических исследований Зим-меля, поскольку в последние 10 лет жизни он практически ничего нового не написал по социологии, полностью посвятив себя главным образом философии [2, а 16-18].

Пожалуй, самой отличительной чертой социологии Зиммеля выступает ее философская фунди-рованность. Рассуждения Зиммеля о социальной реальности, культуре, отчуждении, законах, разделении труда, факторе денег буквально пропитаны теоретико-познавательными экскурсами, методологической рефлексией по поводу самих оснований знания. Видимо, это и дало повод Раймонду Арону сказать, что Зиммеля правильнее всего было бы считать основателем формальной социологии, «которую он рассматривал в качестве геометрии социального мира. Подобно тому, как геометрия располагает и измеряет любые отношения в пространстве, социология очерчивает контуры социального универсума, который закрыт от нас самих нашими же эмоциями и идеями. Подобная форма есть попросту отношение между индивидами, рассматриваемое отдельно от тех объектов, которые выступают предметом их желаний. Одна и та же форма характеризует группы, преследующие различные идеи, в эпохи, отдаленные друг от друга, хотя, с другой стороны, одни и те же вспышки душевного подъема (например, революционные чувства) могут развиваться в самых различных институтах. Это и позволяет отделить форму от содержания, выделить абстрактное общество как результат взаимодействия индивидов в противоположность реальному обществу, созданному живыми людьми во всем их многообразии и целостности интеллекта и чувств» [4, p,5].

Философское самоуглубление, рефлексия не помешали Зиммелю увидеть специфику социальной реальности. Скорее они только углубили ее фи-лософско-социологическую интерпретацию, более того, вывели его на анализ чисто экономических реалий. Во многом такому подходу способствовал все тот же «геометрический» метод, подсказывающий точные пространственные координаты для тех социологических переменных, которые прежде, до Зиммеля, целиком погружались в контекст морали-

1 Simmel G. Über Sociale Differenzierung. Leipzig, 1890. См. русс. пер.: Зиммель Г. Социальная дифференциация. Социологические и психологические исследования. Киев; Харьков: Иогансон, 1898.

зирующих философствований. Рассматривая современный индустриальный труд, перемещение и подготовку рабочей силы, различия умственного и физического труда, отношения лидерства и аутсайдер-ства, господства и подчинения, денежного обмена на бирже, меновой и потребительской стоимости, социальной дифференциации групповой структуры, Зиммель остается не только социолого-фило-софом, но также в значительной степени экономо-социологом. «Философию денег» поэтому с равным правом можно считать как «философией культуры», так и «философией экономики» и «философией труда»2. С полным на то основанием М. Вебер полагал, что экскурсы Зиммеля сложно отнести к какой-либо одной дисциплине или традиции, однако, несомненно, важное место в его работах занимали социолого-экономические суждения [9].

Конечно же, Зиммель не был профессиональным экономистом, и было бы неправомерно оценивать его подход, - в этом надо согласиться с Г. Шмоллером, - как историческую политэкономию. Однако очевидно и другое. Среди предшественников Зиммеля были яркие экономисты, глубоко изучившие капиталистическую экономику, денежный обмен, кредиты и разделение труда. Шмоллер называет фамилию Книса, но, несомненно, в их числе надо назвать и другого представителя немецкой экономической мысли (хотя и не сторонника исторической школы политэкономии) - Карла Маркса, на работы которого опирался Г. Зиммель и с кем он, в разной мере успешно, полемизировал. Но именно Зиммель тесно связал экономические категории с социологическими, психологическими и философскими реалиями [6, р.813], придал своему социо-лого-экономическому анализу большую стройность и основательность, нежели Э. Дюркгейм в «Разделении общественного труда».

Сравнивая между собой работы Зиммеля и Дюркгейма, Шмоллер полагает, что, в то время как французский социолог дал социологически-философское исследование разделения труда, его немецкий коллега пытался то же самое сделать по отношению к категории денег, или, выражаясь точнее, к современным экономическим формам как таковым [6, р.814]. Деньги послужили Зиммелю ключом к разгадке экономической и вообще культурной реальности своего времени, своеобразным увеличительным стеклом, благодаря которому удалось лучше распознать механику социальной жизни, общественный труд в его нормальных и патологических процессах. Напротив, у Дюркгейма таким ключом служило разделение труда, с помощью ко-

торого ему удалось заглянуть в исторические отклонения коллективной жизни и коллективного сознания, которые он классифицировал на типы механической и органической солидарности. Интерпретации «Философии денег» Зиммеля посвящена значительная литература3. Нельзя сказать, что все историки сходятся в анализе содержания и роли зиммелевской работы для дальнейшего развития социологии. Так, например, Т. Парсонс недооценивал значение работы Зиммеля для развития теории социального действия и анализа капиталистической экономики. Напротив, А. Коппель считал, что «Философия денег» явилась одним из важнейших исследований, благодаря которому немецкая социология смогла эмансипироваться как от философии, так и от социологии [7, р.41]. Американский экономист С. Альтман, рецензируя первое издание «Философии денег» в 1903 году, увидел в экономической теории ценности Зиммеля эклектическую смесь теоретических воззрений представителей австрийской школы, некоторых идей Ницше и социально-психологической интерпретации рыночных отношений [3].

Что бы там ни говорили критики, но Г. Зим-мель в «Философии денег» дает глубокий анализ социально-экономическим и политэкономическим проблемам общественного труда. Именно в этой работе можно найти больше всего тем, так или иначе связанных с социологией труда. Все экономические учения нашего времени, говорит Зим-мель, вращаются вокруг центральной проблемы -экономической ценности [1, с.466]. Под ценностью надо понимать то, что привлекает наш интерес к конкретной вещи, исполненной человеческим трудом. Сама по себе ценность выступает фундаментальным отношением, определяющим все другие отношения. Над миром конкретного бытия, говорит Зиммель, возвышается мир идеальных ценностей, существующих в наших чувствах и стремлениях, мир, выстраивающий совершенно иную иерархию вещей и отношений, чем та, которая существует в материальном мире [1, с.466].

Без понятия ценности невозможно никакое знание вообще, в каждой науке оно развивается, правда, по-разному - в этике благо, в эстетике пре-красность, в философии истина, но суть одна и та же. Так же и экономика невозможна без категории ценности, хотя здесь ее называют чаще пользой или выгодой. И, хотя ценность рождается в процессе обмена, настоящим местом ее появления надо считать трудовой процесс. Продукты труда как таковые - это безличные материальные вещи, но, всту-

2 На эту особенность обратили внимание русские переводчики Зиммеля, озаглавив фрагмент его книги как «Философия труда» (См.: Зиммель Г. Философия труда. Киев; Харьков: Иогансон, 1900.

3 См.: Lawrence P. George Simmel: Sociologist and European. L., 1976; Wolf K. H. The Sociology of George Simmel. N.Y., 1950; Adler M. George Simmel Bedeutung für die Geistesgeschichte. Vienna. 1919; Becker H. On Simmel's Philosophy of Money // Essays

on Sociology, Philosophy and Aesthetics. Columbus, Ohio, 1959. Pp. 216-232; Brunkman H. Methode und Geschichte. Die Analyse der Entfremdung in George Simmel's "Philosophie des Geldes". Giessen, 1974; Spykman N.Y. The Social Theory of George Simmel. Chicago, 1925; Abel T. Systematic Sociology in Germany. N. Y., 1925; Kracauer S. George Simmel // Logos, 1920. Vol. 9; Parsons T. Structure of Social Action. Alencoe. Illinois, 1937.

пая во взаимоотношения между собой, они приобретают новое качество - они полезны, ценны, редки. В этом и состоит двойственность их природы: продукты труда изготовлены физическими усилиями и существуют как материальные объекты. Но это не камень или вода. Продукты труда принадлежат еще и второму миру - идеальному, они, пишет Зиммель, «служат мостом из мира действительности в мир ценностей» [1, с.466].

Наилучшим образом сущность экономических ценностей описывает так называемая трудовая теория ценности. Зиммель не называет ее автора, но совершенно очевидно, особенно после того, как в тексте встречаются такие понятия, как «исторический материализм» и «общественно необходимое рабочее время», что речь идет о концепции Маркса, которую он считает скорее философской, нежели исключительно (по преимуществу) научной.

Продукт труда двойственен и в другом смысле. Он представляет собой единство физических и умственных затрат, которые в общественном понимании имеют разное значение, т.е. неравноценны. Человеческий труд является единственным носителем ценности. Но вот парадокс: «Именно потому, что придают ценность только продуктам человеческого труда, сам этот труд, представляющий физиологическую функцию, не может обладать ценностью, присущей лишь рабочей силе, - пишет Зиммель. -Рабочая сила поддерживается в человеке благодаря потреблению жизненных продуктов... Превращение рабочей силы в конкретный труд не требует нового труда и не означает, стало быть, само по себе никакой ценности; эта ценность воплощается лишь снова в продуктах, созданных подобным трудом. Поэтому и предприниматель покупает собственно не труд рабочего, а его рабочую силу и при том, говоря вообще, по ценности, которая должна затрачиваться на ее воспроизведение.» [1, с.468].

Теория трудовой ценности, которую Зиммель берется критиковать, основывается, как он считает, на уравнивании физического (мускульного) и умственного (психического) труда. Более того, поскольку во всех экономических выкладках автора (или авторов) всегда происходит редукция сложного труда к простому, т.е. умственный труд сводится к физическому, то фактически мускульный труд признается фундаментальной реальностью, или «первичной ценностью». Другими словами, простой, физический труд выступает масштабом, измерителем всей палитры общественного труда. Происходит это от того, полагает Зиммель, что социалисты, авторы теории трудовой стоимости, не видят в умственном труде никаких усилий, затрат, видимого напряжения. Физические усилия должны возмещаться обильным питанием, восстановлением организма, а умственные - нет?

Зиммель оспаривает подобную точку зрения. Он полагает, что в процессе умственного труда также происходят затраты, но не только индивидуального организма (психическая энергия). Здесь речь должна идти еще и об общественных затратах. Ведь столяр, изготовляющий красивую мебель не

по своим оригинальным, а по общепринятым образцам, «затрачивает» общественную энергию, аккумулированную в традициях, коллективном творчестве, вкусах народа, которые отобрали именно эту, а не другую модель в качестве образца. Здесь еще нет различий между высококвалифицированным и среднеквалифицированным трудом: человек, независимо от квалификации, работает по образцам, но эти образцы - сгустки предшествующего коллективного творчества. Еще больший удельный вес накопленный, прошлый труд приобретает в действиях гениального виртуоза-скрипача. Но его подготовку ушли годы и годы обучения, труд многих педагогов, целых учреждений. Но и это не все. Высококвалифицированный труд - это, с одной стороны, накопленный труд поколений людей, вложенный труд окружающих и родственников, с другой - выразитель определенного уровня культуры общества в целом. Моцарт или Бетховен не могли появиться раньше своего времени, в их творчестве выразилась гениальность родителей (генотип) и историческая зрелость эпохи.

Стало быть, высококвалифицированный, творческий труд - вершина шкалы ценности конкретных видов труда у Зиммеля, - это своего рода единственно необходимый труд. Но категорию единственно необходимого труда Зиммель понимает совсем иначе, чем Маркс, к теории которого он относится с неприятием. У Маркса общественно необходимый труд - это, во-первых, труд, распределенный по отраслям производства в соответствии со структурой и величиной общественных потребностей, во-вторых, труд, затрачиваемый на изготовление какого-либо товара при общественно нормальных условиях производства, т.е. при среднем уровне техники, среднем уровне интенсивности труда и квалификации работников.

Зиммель вкладывает в это понятие иной смысл. «Общественно необходимый труд» у него -это не синхронная, а диахронная характеристика социальной ценности труда. То есть историческая, индивидуализирующая, а не средне-отраслевая, техническая особенность. Творческий труд необходим обществу потому, что в нем аккумулирована история и культура данного общества, труд многих поколений людей. Зиммель пишет, что «обществу нужно было бы долгое время жить и действовать, пока оно произвело гения; нужен был долгий промежуток времени, имеющий обусловливающее влияние на ценность, чтобы создать не данный особенный труд, а особенных людей, его производящих» [1, с.473].

Таким образом, ценность у него детерминирована историческим временем и культурой, а ее носителем выступает не конкретный вид труда, а «особенный индивид».

Само общество формируется так, что наряду и параллельно социальной иерархии в нем произрастает иерархия профессий. При этом «высшие профессии», например, должность государственного чиновника, ценятся выше уже в силу объективного положения дел, установившегося социального признания. Хотя для качественного выполнения такой

работы человек может затрачивать меньше усилий, чем на многих «низших профессиях». Здесь пирамида профессий не совпадает с пирамидой талантов и шкалой умственных затрат. Рабочий на угольных копях или на фабрике, предполагает Зиммель, «должен обладать не только ловкостью, но также способностью переносить лишения и презрением к смерти, физическим опасностям. Этого вовсе не требуют «высшие профессии», кабинетный труд. В результате возникает новое измерение труда - его субъективная ценность, которая у рабочих несравнимо выше, чем у чиновников. Но, несмотря на это, труд одних оплачивается ниже труда других.

Почему же общество ценит эти виды труда по-разному, и справедливо ли это? Надо учесть, пишет Зиммель, что высшие должности в чиновничьей иерархии стали возможными потому, что общество поднялось на довольно высокий уровень развития, когда оно уже не может обойтись без администрирования и управления. Кроме того, «всякий отдельный труд высшей профессии предполагает предварительный труд многих низших профессий» [1, с.474]. В нем омертвлен прошлый труд общества, и сам он подготовлен трудом других. Такого рода иерархию видов квалифицированного и неквалифицированного труда, социально закрепленную обществом, его «историко-технической организацией», Зиммель называет «структурой объективных условий труда» [1, с.474].

Зиммель вовсе не оправдывает подобную систему общественного разделения труда. Все привилегии высокой должности человек, попавший на нее чисто случайно, получает не благодаря личному упорству и таланту, а благодаря исторически сложившимся условиям. Занимающие «высшие профессии» люди используются властью незаслуженно.

Столь сложную мозаику конкретных видов труда, выполняемых различными по своим способностям индивидами и с разной добросовестностью, нельзя привести к единому знаменателю - экономической ценности, мерилом которой выступает даже не сложный, а простой труд. Конкретные виды труда отличаются своим качеством, а не количеством, всякая попытка их уравнять является искусственной абстракцией. Уже с самого начала трудовая теория стоимости исходит из ложной абстракции, считает Зиммель, - труда вообще. Это «все равно, что утверждать, будто человек был сначала человеком вообще, а затем в реальном различии от этого сделался определенным индивидуумом» [1, с.475]. Такая концепция строится на отрицательном определении понятия труда: труд вообще экономист получает после того, как отбросил от каждого отдельного вида труда все его качественные характеристики.

Видимо, сторонники трудовой теории стоимости проводили неявную аналогию между трудом вообще и энергией в физическом мире. Действительно, какую бы конкретную форму ни принимала бы энергия - тепловую, электрическую или механическую, - во всех своих проявлениях она считается неизменной субстанцией. Но человеческий

труд, по Зиммелю, не допускает такого абстрагирования. Допустив одну логическую ошибку, сторонники трудовой ценности делают второй ошибочный шаг. Если существует труд вообще, то его можно взять как единый масштаб и с его помощью измерять все виды конкретного труда. Таким критерием и выступает простой, физический труд.

Зиммель полагает, что «физический труд получает весь свой характер ценности и стоимости лишь благодаря затрате психической энергии, являющейся его носителем» [1, с.481]. Даже огромные затраты физического труда не приведут к успеху, если они не управляются высококвалифицированным трудом специалиста. пирамида конкретного труда у Зиммеля как бы переворачивается с ног на голову, и ее основанием становится не физический, а более ценный для общества умственный труд.

Подобно тому, как во внешней, видимой деятельности всякий труд есть преодоление препятствий, таки по своей внутренней сути труд - «это усталость, тяжесть, трудность, а там, где эти свойства не обнаруживаются, мы не имеем дела с настоящим трудом. С чувственной стороны труд представляет постоянное преодолевание импульсов к спокойствию, удовольствию, облегчению жизни, причем имеет второстепенное значение замечание, что беспрепятственное подчинение этим импульсам может сделать жизнь в тягость, ибо тягость неделания чувствуется лишь в очень редких, исключительных случаях, тогда как тягость труда не чувствуется лишь в редких, исключительных случаях. Никто поэтому не согласится взять на себя все тягости труда, не получая за это никакого вознаграждения» [1, с.481]. Труд должен вознаграждаться именно потому, что в нем происходит затрата психических сил, необходимых человеку для преодоления его нежелания трудиться или чувства неприятности, связанного с трудом. «Если бы человек исполнял свой труд подобно тому, как дерево цветет или птица поет, то тогда бы с трудом не было связано никакое эквивалентное вознаграждение» [1, с.481].

Но как же быть с физическим трудом? Ведь вознаграждение за труд, т.е. заработная плата, нужна человеку для восстановления сил и питания. Зиммель, насколько можно понять из логики его рассуждений, прямого ответа на этот вопрос не дает. Хотя он нигде не отрицает, что любой труд необходимо оплачивать и поддерживать тем самым физическое состояние организма. Но суть дела не в этом. Оказывается, и при «мускульном труде» главное - не физические, а психические затраты (затраты воли, чувств, рефлексов). Человек покрывается потом, физически изнуряет себя не только на работе, но и на занятиях спортом, например. Но здесь он двигается с охотой, с удовольствием. Однако на неприятной работе надо преодолевать себя. На не престижные работы, как известно, сложно найти людей, штаты здесь не заполнены, хотя, скажем, труд посудомойки или уборщицы - не самый трудозатратный. Просто люди не хотят сюда идти. Отсюда ясно, что общество оплачивает высоко или низко не физические затраты, а психологическое

сопротивление индивида. На неприятной работе человек как бы приносит себя в жертву, а всякая жертва требует вознаграждения, причем пропорциональной величины. Ясно, что с точки зрения ценности между физическим и умственным трудом разницы нет. Но если сторонники трудовой теории стоимости из этого равенства делали вывод о необходимости свести сложный труд к простому, то Зиммель приходит к прямо противоположному утверждению: физический труд у него стал разновидностью труда психического. Стало быть, «ценность труда определяется не по количеству затраченного труда, а по полезности его результата» [1, с.484]. Труд виртуоза-скрипача полезнее труда чистильщика обуви, а не наоборот.

Критикуемая Зиммелем теория не способна, по его мнению, объяснить самый распространенный и фундаментальный феномен: если ценность труда пропорциональна затратам, то человек, вкалывающий в поте лица, но производящий брак, почему-то оказывается «полезнее» для общества не надрывающегося за скрипкой виртуоза. Если из этой теории следует, что всякий труд ценен, если он затратный, то, по Зиммелю, не всякий труд есть ценность. Труд у него различается качеством, а не количеством, т.е. полезностью для общества, а не трудозатратно-стью. Соизмерение всех видов труда по количественному признаку (затратам) возможно, по Зим-мелю, только в идеально организованном обществе. Там это не противоречит справедливости. Но в реальной жизни этих условий не существует. Такое «идеальное» общество можно достичь, например, понизив до минимума его культурный уровень и потребности людей: «когда производится лишь самое необходимое, тогда всякий труд одинаково нужен и полезен». Это вариант «голодающего социализма». Либо, наоборот, культурный уровень и потребление должны колоссально вырасти: тогда «ум может стать полным господином всех условий производства... так, что возможно будет установить точную пропорцию между полезностью и количеством труда» [1, с.485]. Здесь царствует более интенсивный, интеллектуальный и индивидуально организованный труд. К этому идеалу «постиндустриальное» западное общество вплотную еще не приблизилось, но умственный труд там действительно ценится выше.

С «психо-социальной аналитикой» трудового процесса тесно связана у Зиммеля проблема денег и отчуждения труда. Собственно говоря, ради их анализа и задумывался один из главнейших социологических трудов немецкого социолога «Философия денег». Через категорию «отчуждение труда» и понятие «денежное хозяйство» Зиммель раскрывает феноменологию капиталистического образа жизни. Возникновение денег, а оно характеризует у Зиммеля не только капиталистический, но и любой другой строй, разрушает непосредственно-личный характер человеческих отношений, их эмоциональную глубину и содержание. Между человеком и другим человеком появляется коварный посредник, который заставляет их относиться друг к другу совсем иначе, чем прежде. Ни с чем не считающаяся

рациональность, проникшая в общество из сферы делового предпринимательства и поразившая все его клетки, делает каждого индивида принципиально открытым для отчуждения и денежного рабства, незащищенным его субъективный мир перед неумолимой логикой объективации. Деньги - символическая мера равенства людей перед небытием или ничто, перед бумажным эквивалентом - являются всепоглощающей стихией. Если раньше у людей еще могла существовать иллюзия того, что они друг для друга представляют ценность благодаря своим личным заслугам или достоинствам, родственным связям, происхождению или покровительству, то теперь она рассеялась как дым.

Деньги сами по себе есть чистая форма, или отображение ценностных отношений вещей. Отношение одной вещи к другой как одного товара к другому невозможно без денежного эквивалента. Но, зародившись в сфере товарно-вещных отношений, деньги подчиняют себе и сферу отношений людей. В денежных делах, говорит Зиммель, все люди равноценны. Однако это скорее негативное, а не позитивное равенство: каждый ценен потому, что ни один человек не обладает ценностью. Ценятся только деньги, которые уравнивают людей как производителей вещей либо как их потребителей. Вместе с тем, деньги отнимают у производимой вещи ее целесообразный характер. По мере того, как вещь из цели превращается в средство достижения чего-то иного, работник все больше отчуждается от продукта своего труда [2, с.47].

Промышленный рабочий отделяется не только от продукта, но и от средств труда. В отличие от Маркса, выявившего социально-экономические аспекты этого процесса, Зиммель интересуется скорее психологической значимостью отчуждения труда. Действительно, спрашивает Зиммель, многие ли рабочие понимают устройство машины, на которой они заняты, или по достоинству оценивают затраченные на ее создание интеллектуальные усилия? А ведь в каждом механизме воплощена объективная культура, прошлый труд множества поколений, профессиональная зрелость всего общества. Луддизм - порча машин, это и есть яркое свидетельство наступившего отчуждения человека от средств производства. Индивид становится равнодушным к орудиям труда как элементу объективной культуры, последняя уже не выступает для него значимой ценностью. Отчуждение - это и ест разрыв между объективной культурой, воплощенной в продуктах труда, и субъективной культурой, проявляющей себя как сознание рабочего.

Историческую трансформацию претерпела и система образования человека: в XVIII веке упор делался на воспитание в человеке глубоко личностных ценностей, что вполне отвечало эпохе ремесленного труда. В XIX в. главными «героями» стали машинное производство, в котором обезличен трудовой вклад каждого, и формальное образование, заключающееся во внедрении в сознание индивида совокупности объективно-научных, никому не принадлежащих абстрактных знаний и математических формул.

Главная причина исторического процесса отделения объективной культуры от субъективной, равно как и отчуждения труда, состоит, по Зим-мелю, в разделении труда, которое подчинило себе не только сферу производства, но и сферу потребления. Рассматривая процесс разделения труда, Маркс выходит в конечном итоге на неизбежность кризиса капитализма. Но у Зиммеля лейтмотивом выступает кризис культуры и личности. Логика крупного машинного производства, по Зиммелю, такова, что изготовление все более совершенного продукта труда происходит за счет недоразвития самого производителя. Узкоспециализированный труд вырабатывает у человека такие навыки и психофизиологическую структуру, которые оказываются бесполезными для личности в целом. Они не только не способствуют общему развитию, но даже потребляют физическую и психическую энергию, необходимую для гармоничного роста личности. Иными словами, выступают как бы психосоциальными паразитами, живущими за чужой счет. Понятно, что для выполнения такого узкоспециализированного труда, ставшего неприятным для индивида, чуждым для него, требуется дополнительная психическая энергия, преодолевающая сопротивление «нежелания» работать.

Продукт труда, изготовленный частичным рабочим, уже не отражает всей совокупности его «Я», его личности. Цель труда ему задается извне, диктуется рынком и потребителями, условия труда также не принадлежат работнику, впрочем, как и конечный продукт труда, который обретает свою ценность во взаимодействии с другими продуктами, созданными чужим трудом. В продукте труда субъективный момент личности работника практически нивелирован, сведен на нет. Наконец, процесс труда, если он выполняется с помощью машин, также не оставляет места личностному содержанию.

Таким образом, крупное машинное производство, способ хозяйствования, денежная символика и рационализм вытесняют из производства личность человека, хотя его физическое присутствие, фактическое участие в изготовлении продукции остается важнейшим, решающим фактором. О полном вытеснении человека, правда, можно говорить только лишь в случае полностью автоматизированного производства. Здесь человек физически заменяется автоматизированным комплексом. Такая ситуация характерна скорее для конца XX века. Но и в конце XIX века, как это чувствовали многие мыслители, человек вытесняется из производства как социальная личность, процесс труда во всей его совокупности - предмет, средства, операции и продукт труда - отчужден от человека как непосредственного производителя.

Разделение труда, доведенное до своей высшей стадии - стадии узкой специализации и частичного рабочего, машинного серийного производства - ведут к возникновению объективного мира произведенных (т.е. культурных) вещей, мира, который не только отрывается, но и противостоит миру живой субъективности. Массовое производство

формирует и массовое потребление, на рынок выбрасывается огромное количество продуктов, которые в сущности представляют собой обезличенную субстанцию. Продукт труда способен удовлетворить любого индивида независимо от его частных вкусов и личных потребностей. Таким образом, еще одним атрибутом объективированной культуры становится массовой потребление. Массовые продукты труда не только удовлетворяют любой вкус, т.е. анонимного, группового потребителя, они еще и производятся не индивидуальным, а коллективным трудом больших групп рабочих, каждый их которых уже не несет за качество продукции индивидуальной ответственности. Подчиняясь товарно-денежным законам, которые одни только диктуют, что, как и в каком количестве выпускать, продукты труда ведут независимую от производителя жизнь, подчиняются собственной динамике. Связи между субъектом и объектом труда, между носителями рабочей силы и готовым продуктом, встроенный в культурный конвейер цивилизации, разрушаются. Гиперболизируется присущая вещам мера объективности, из относительной она становится абсолютной характеристикой, как бы новой онтологией бытия.

В этой онтологии сфера человеческого «Я» и личной свободы ограничивается, а сфера объективированных вещей расширяется. И, хотя Зиммель говорит, что с ростом отчуждения индивидуальная свобода увеличивается, но это уже иная свобода -не персонализированная, анонимная. Это свобода одинокого человека в толпе, который свободен потому, что ни с кем не связан родственно-личными, доверительными отношениями, ни от кого не зависит. Это свобода в отчуждении, свобода как прямое следствие замены личных отношений денежными. Характеризуя зиммельскую трактовку свободы, Л. Г. Ионин пишет: «В этом процессе всеобщего отчуждения люди теряют качества своей особости, переходят в «одномерность», перестают быть предпочитающими или предпочитаемыми» [2, с.48].

Равнодушные в равнодушном мире, люди бредут в толпе как единственной реальности, которая их еще не отвергла. Освобожденные от социально-личных связей, «сердечного движения», как выражается Зиммель, люди образуют новый тип реальности, измерением которой становятся социально -анонимные связи. Одним из таких символов новой реальности межчеловеческих отношений выступает проституция. Природа денег и проституции в сущности едина - она в той легкости, с которой деньги или женщина предаются всякому новому употреблению, той легкости, с которой они покидают старое пристанище и скитаются в анонимной реальности. Такова же участь и продуктов человеческого труда. И в проституции, и в трудовом процессе человек рассматривается лишь как средство, а не цель. Как только продукт труда или женщина оцениваются с точки зрения их душевного эквивалента, они перестают быть предметами обладающими собственной природой, перестают быть принадлежащими самим себе, быть для себя целью.

Собственно говоря, все современное общество, все его сферы - семейные отношения, деловое предпринимательство, политические институты, наука и искусство и другие сферы совместного человеческого существования, - поскольку они поражены товарно-денежными отношениями, характеризуются тем же самым, т.е. каким-то общим «стилевым» единством. Черты этого стиля -объективность, рациональность, отчуждение. Первопричиной фундаментальных сдвигов в современной культуре выступают, конечно же, разделение и специализация труда. Они привели к отрыву содержания социальных отношений от их ценности, к превращению его содержания в самодовлеющую игровую форму. Это есть процесс релятивизации культурных содержаний [2, с.49].

«Философия денег» Зиммеля стимулировала целый ряд крупных исследований, касающихся социально-экономической анатомии капитализма и роли промышленности в обществе. Это «Современный капитализм» В. Зомбарта (1863-1941), где автор рассматривает не только исторические фазы капитализма в Греции, его влияние на культуру и социальный строй общества, но и технико-экономическую организацию предприятия (предприятие у него - полезная мыслительная конструкция в экономическом и социологическом анализе), но и предвосхищает такую особенность нынешней его стадии, как «революция управляющих» (в связи с чем Зомбарт говорит об отрешении процесса управления от собственности в начале XX века). Сюда же надо отнести «Протестантскую этику и дух капитализма» М. Вебера, работы Р. Штаммлера (1856-1938 гг., сторонник марбургской школы неокантианства, немецкий теоретик государства и права), Э. Трёльча (1865-1932 гг., основоположник философской антропологии и социологии познания), а также О. Шпенглера, изложившего теорию

капитализма во втором томе «Заката Европы». Этот ряд можно продолжить именами социологов и философов антропологического направления (Г. Гелен, Х. Плесснер, Э. Ротхакер), франкфуртской школы (Г. Маркузе, М. Хоркхаймер, Т. Адорно), экономико-социологического течения (Т. Веблен, Дж. Элбрейт, Дж. Коммонс, В. Парето, Й. Шумпе-тер, Г. Шмоллер), представленного главным образом институционализмом и исторической школой. В значительной мере благодаря такому обогащению методологии немецкие экономисты и социологи сделали серьезный шаг в осмыслении феномена разделения труда, трудового (капиталистического) общества, рациональности и бюрократизма, трудовой мотивации и поведения человека.

Литература

1. Зиммель Г. Философия труда//Георг Зим-мель. Избранное. Т. 2. М., 1996.

2. Ионин Л. Георг Зиммель - социолог. М., 1981.

3. Altmann S. P. Simmel's Philosophy of Money // Amer. J. of Sociology. 1903. Vol. 9. pp. 46-68.

4. Aron R. German Sociology. N. Y.: Free Press, 1964.

5. Frischeiesn-Kohler M. Georg Simmel//Kantstu-dien, 1920. Vol. 24. Pp. 1-53.

6. Schmoller A. Simmels Philosophie des Gel-des//Jahrbuch fur Hesetzhebung, Verwaltung und Volkswirtschaft. 1901. Vol. 25 № 3.

7. Simmel G. The Philosophy of Money. L.: Routledge and Kegan Paul. Ltd. 1978.

8. Simmel G. Zur Psycholohie des Geldes//Jahr-buch fur Hesetzgebung, Verwaltung und Volkswirtschaft. 1889. Vol. 13 № 4. Pp. 1251-64.

9. Weber M. Georg Simmel as Sociologist//Social Research, 1972. Vol. 39. Pp. 155-163.