CC BY
47
УДК 94(470)
СОЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ СОВЕТСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ В 1920-е гг. (НА ПРИМЕРЕ ЧЕРЕПОВЕЦКОЙ ГУБЕРНИИ И ЧЕРЕПОВЕЦКОГО ОКРУГА)
© Антон Сергеевич КОТОВ
Череповецкий государственный университет, г. Череповец, Российская Федерация, аспирант, кафедра отечественной истории, е-таП: [email protected]
На примере Череповецкой губернии и Череповецкого округа анализируется социальный состав советской интеллигенции в 1920-е гг., процессы, вызвавшие в нем существенные изменения к началу 1929 г., целенаправленные действия государства, направленные на формирование истинно советской интеллигенции.
Ключевые слова: интеллигенция; социальный состав; кадры; «бывшие»; «спец»; выдвиженцы; советский аппарат; «чистка»; классовая принадлежность.
Проблема «интеллигенция и власть» традиционно привлекает широкое исследовательское внимание. Особенную значимость разработка данной темы приобретает в контексте революционных преобразований в России 1917 г., предопределивших характер, содержание развития данной социокультурной группы.
Октябрьская революция и последовавшее за этим установление советской власти вызвали серьезные изменения в структуре российского общества. Наблюдавшаяся в первое советское десятилетие высокая социальная мобильность - явление во многом искусственное, которое проявляется, прежде всего, в обществе переходного типа, где создается новая стратификационная система. Ее особенностью стало наличие периферийного состояния, куда политический режим, деля население на «своих» и «чужих», переводил целые категории и слои населения. Одними из тех, кто относился к такому социальному состоянию были выходцы из т. н. «бывших». Критерии идентификации «бывших» как особого социума формировались стихийно,
постоянно подвергаясь корректировке в течение всего рассматриваемого периода. Общее у всех у них было одно: подвергаясь ограничениям и дискриминациям, они все еще находились внутри социума (священнослужители, предприниматели, белые офицеры, «старая» интеллигенция, дворяне, нэпманы, кулаки, дети перечисленных выше групп и др.).
В отечественной историографии вопросы, связанные с социальной историей советской интеллигенции и роль т. н. «бывших», как одного из источников формирования «новой» советской интеллигенции в первые годы советской власти, получают развитие в основном в рамках работ постсоветского ин-теллигентоведения [1-5].
Особенностью современного периода изучения социального состава советской интеллигенции в первые годы советской власти и доли представителей в нем «бывших» слоев, является расширение источниковой базы. В последние годы в научной оборот вводятся материалы Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) - Объеденного государствен-
ного политического управления (ОГПУ), личные дела студентов, источники личного происхождения и др. Затрагивается данный вопрос в работах, посвященных становлению и развитию советской системы образования, формированию в России гражданского общества [6-8].
Вместе с тем вопрос социальной истории интеллигенции, изменения ее социальной структуры в период массовых «чисток» конца 1920-х гг. до сих пор изучен довольно слабо. Посильный вклад в разработку этой проблемы призвана внести настоящая статья.
После окончания Гражданской войны ряды советских специалистов (интеллигенции) пополнились бывшими офицерами белых армий, имевших гражданскую специальность. Представители данной социальной группы трудились в различных советских организациях в качестве техников, бухгалтеров, счетоводов, учителей.
Контроль над бывшими белыми офицерами осуществляло местное отделение ОГПУ и губернская биржа труда, осуществлявшая их регистрацию и распределение на работу. На начало 1923 г. в Череповецкой губернии было зарегистрировано 217 человек. По имеющимся данным, 47 из них имели высшее и 86 - средне-специальное образование [9; 10]. В условиях острой нехватки «специалистов» в губернии они достаточно быстро находили работу. Так, например, 23 человека устроились на Череповецкую электростанцию, причем 7 - на должность техников [11]. Тем не менее, переход к мирной жизни, устройство на работу, уважение коллег не означало для этих людей, что все проблемы с советской властью остались у них в прошлом. Даже после трудоустройства «бывший» офицер был обязан ежемесячно отмечаться на бирже труда, кроме того, он давал подписку о невыезде из места приписки без разрешения ОГПУ. Данные меры доставляли достаточно много проблем как самим «бывшим» офицерам, так и их работодателям. Особенно много проблем из-за ограничения в передвижении получали люди, чья служебная деятельность подразумевала частые командировки. Например, на протяжении 1923 г. Череповецкий коммунальный отдел не раз обращался с ходатайством в ОГПУ разрешить выезд на несколько дней за пределы губернии тому или иному «бывше-
му» белому офицеру в связи с производственной необходимостью. Ответ на все эти ходатайства был стандартным: «Выезд не разрешаю, найдите и замените другим» [12, л. 36]. Поэтому уже в 1924 г. со стороны многих руководителей организации наблюдается стремление заменить такого работника, несмотря на его высокую квалификацию, человеком пускай и более низкой квалификации, но политически «благонадежнее». Всего за первую половину 1924 г. в Череповце было уволено 67 «бывших» белых офицеров. Большинство из них были уволены в течение 12 часов, а в качестве причины увольнения указывалось - «как выходец из бывшего класса буржуазии».
Незначительную часть - около 3 % в составе Череповецкой интеллигенции - представляли бывшие дворяне и помещики. Представителям этого класса, имевшим высшее или средне-специальное образование, иногда удавалось трудоустроиться сельскими учителями, старшими лесниками, агрономами или занять ответственные должности на лесоперерабатывающих предприятиях. Несмотря на то, что многие из этих людей обладали достаточно высоким уровнем знания в вышеназванных областях, отношение к ним как со стороны власти, так и простого народа было весьма прохладным. Например, в 1924 г. в ходе чистки кадрового состава Череповецкого лесного губернского отдела из 34 уволенных 7 - по чисто политическим мотивам («бывший помещик»).
Своеобразной социальной группой, которая также входила в состав послереволюционной интеллигенции были т. н. буржуазные специалисты («спецы»). Часть из них занимала довольно высокое положение в сложившейся в 1920-е гг. системе льгот и привилегий, составила основу нового «служивого строя» - многочисленные группы служащих государственных и хозяйственных органов разных уровней.
Значительные изменения в социальном составе местной интеллигенции происходят в ходе «чисток» конца 1920-х гг. Решение о необходимости проведения массовой «чистки» советского аппарата приняла в апреле 1929 г. XVI Всесоюзная конференция ВКП(б). Летом того же года были опубликованы постановления ЦИК и СНК СССР «О чистке аппарата государственных органов, коопера-
тивных и общественных организаций» (от 1 июня 1929 г.), инструкция Народного комиссариата Рабоче-крестьянской инспекции (далее - НК РКИ) СССР по проведению «чисток» [13, л. 4]. Повсеместно намечались объекты и очередность проверки, создавались комиссии по «чистке» и рабочие бригады содействия на всех уровнях, проводились собрания общественных организаций и коллективов для разъяснения целей компании, массовая агитация развертывается в печати.
Следует отметить, что в Череповецком округе местные органы РКИ пытаются приступить к сплошной «чистке» уже в 1928 г., но эти меры не встречают поддержки центра - они признаны преждевременными, хотя частично и осуществлялись [14, л. 22]. В результате выборочной проверки учительского состава Череповецкого округа, проходившей в марте-июне 1928 г., к увольнению было намечено 120 учителей из 1 тыс. 248 проверенных. Мотивом к увольнению могли служить следующие вскрытые факты: невыполнение программ и директив Отдела народного образования по работе в школе; манкировка со стороны работника занятий, систематический пропуск занятий в рабочие дни; неверное идеологическое освещение вопросов программ перед детьми. О преимущественно политической ориентации данной кампании свидетельствует состав списка намеченных к увольнению. Среди «вычищенных» оказались: по социальному происхождению - дворяне (4 человека), потомственный гражданин (1 человек), священнослужители и их дети (12 человек), кулаки и имеющие с ними родственную связь (22 человека); по «чинам» - офицеры (3 человека); по политическим убеждениям - антисоветские взгляды, монархисты и бывшие эсеры (47 человек); слабая общественная работа и отсутствие авторитета среди местного населения (31 человек) [15, л. 68].
Начавшаяся практически сразу «чистка» советского аппарата была призвана путем изъятия профессионально несостоятельных, плохо работающих кадров и враждебных, антисоветски настроенных элементов, сознательно мешающих работе, улучшить работу аппарата. При этом, как неоднократно подчеркивалось в различных постановлениях, инструкциях и циркулярах, главным основанием для удаления негодных кадров должны
были служить именно профессиональные качества и характеристики, а не только «признаки классовой принадлежности». Подчеркивалась «особая важность замены вычищенных» выдвиженцами, «выросшими на фабриках и заводах» [16, с. 434].
В отношении квалифицированных кадров (специалисты, лица интеллектуального труда) власть проявляла определенную бережность: требуя более жестко подходить к оценке служащих, НК РКИ предлагал своим местным органам «сугубо осторожно относиться к чистке специалистов» [17, л. 158].
Для формирования многочисленных комиссий по проверке конкретных учреждений и организаций не хватало сколько-нибудь компетентных людей, тем более специалистов. Поэтому нередко «чистка» проводилась на основе отзывов администрации. «Чистка» конкретного учреждения включала несколько стадий: 1) подготовительную (создание комиссии, информирование общественности через прессу о начале «чистки», разработка плана работы, создание рабочих групп);
2) проверку или смотр учреждения (обследование учреждения рабочими бригадами, сбор, обработка, изучение информации);
3) «чистку» личного состава учреждения (открытая «чистка» с привлечением общественности, закрытая - с вынесением постановления); 4) выдвижение в аппарат; 5) завершающую (дополнительный сбор информации по спорным делам, рассмотрение апелляций, подведение итогов, составление отчета для вышестоящих органов) [18, л. 140].
Подлежащие «чистке» служащие делились на три категории: первая - лица, оценка которых показала «абсолютную» невозможность их исправления и безусловность вреда, наносимого их работой в советском аппарате интересам рабочего класса» («вычищались» немедленно без права работы в соваппарате, лишались всех льгот и прав); вторая - лица, которых не следовало оставлять на работе в данном учреждении или данной местности, но можно было использовать в учреждениях другого типа или в другой местности; третья -лица, которых было нецелесообразно использовать на руководящих и ответственных постах [18, л. 45]. Право определять категорию «вычищаемого» служащего представлялось органам РКИ, судебные органы не име-
ли полномочий отменять или изменять эти решения.
Материалы «чисток», сохранившееся в череповецком архиве, дают наглядное представление о методах их проведения, характере претензий и обвинений, предъявлявшихся «спецам». Несмотря на официальные уверения о том, что главным критерием оценки служащих и специалистов являются их деловые качества, на деле учитывалось, прежде всего, социальное происхождение, прошлая деятельность и т. п.
Во время «чистки» 1929-1930 гг. аппарата Череповецкого окружного земельного управления и находящихся при нем отделов (ветеринарный, сельскохозяйственный, лесной) выборочная проверка велась двумя бригадами в составе 10 человек. Основная работа комиссии по «чистке» развернулась в декабре-январе, заключительное заседание по подведению итогов «чистки» было проведено 4 февраля 1930 г. Работая в открытом режиме, в нем приняли участие рабочие, служащие всего - 120 человек. В конце заседания по итогам «чистки» была принята резолюция, согласно которой проверку прошли 35 из 51 (по списку на начало «чистки») сотрудников окружного земельного управления. Среди них до революции 12 человек были служащие, 10 человек - учащиеся, 13 человек - рабочие и крестьяне. Были «вычищены» 1 человек по 1-й категории и 15 человек по 2-й категории. Среди «вычищенных» -заведующий окружной ветеринарно-бактериологической службы, заведующий окружной ветеринарной станции, заведующий хирургическим отделением окрлечебницы, заведующий окринспекторами лесов, два инспектора лесовода, инженер, юрисконсульт, пять «средних служащих» и др. Основные мотивировки увольнений связаны с отрицательными оценками деловых качеств, неблаговидным поведением (грубость, пьянство, рвачество), недостаточным вниманием борьбе с засорением служебного аппарата и т. п. [18, л. 3-11об].
Большое значение для принятия решения имело социальное происхождение специалиста (сын купца, священнослужителя, чиновника). Например, заведующий окружной ветеринарно-бактериологической службы
Н.П. Сухарев был вычищен по 2-й категории как сын купца, скрывший сам факт своего
социального происхождения. Заведующий окринспекторами лесов В.Н. Знаменский, несмотря на положительные отзывы о его профессиональных качествах и изначально пройдя проверку после публикации о нем заметки в «Крестьянской правде», был «вычищен» по 2-й категории как сын попа и продолжавший посещать церковь по воскресеньям и праздникам [18, л. 3, 10, 113-115].
В качестве «ударной силы», направленной на изъятие определенной части «старых служащих», власть использовала новое пополнение «красных» специалистов из числа выдвиженцев, выпускников вузов, служа-щих-активистов. Манипулирование выдвиженцами было возможно в силу их малограмотности, низкого культурного уровня и традиционного недоверия к образованной, квалифицированной части служащих и специалистов. Недавним выпускникам учебных заведений отводилась решающая роль в процессе замещения «старых кадров».
В результате данной политики существенно меняется местный управленческий аппарат. По данным на 1 декабря 1929 г. по «чистке», рабоче-крестьянская прослойка в аппарате Череповецкого округа возросла с 40,6 до 54,8 %, партийная - с 23,4 до 29,7 %. Больше всего рабочих-выдвиженцев было среди служащих советского аппарата, в управлении промышленности округа, меньше - в культурно-просветительских учреждениях - от 15,8 до 19,1 %. Крестьяне в основном выдвигались в низовой аппарат [19, л. 4об.].
Происходят изменения в составе производственно-технической интеллигенции. По данным профсоюзных организаций, доля «рабочих по происхождению» увеличивается с 11,7 до 29,7 % [20, л. 32].
1. Барбаков К.Г., Мансуров В.А. Интеллигенция и власть. М., 1991.
2. Егоров В.К. Интеллигенция и власть. М., 1993.
3. Квакин А.В. Идейно-политическая дифференциация российской интеллигенции в период нэпа 1921-1927. Саратов, 1991.
4. Куликова Г.Б., Ярушина Л.В. Взаимоотношение советской власти и интеллигенции в 2030-е годы // Власть и общество в России XX век. Москва; Тамбов, 1999. С. 96-110.
5. Куликова Г.Б., Ярушина Л.В. Власть и интеллигенция в 20-30-е гг. // Власть и общество в СССР: политика репрессий (20-40-е гг.). М., 1999. С. 90-122.
6. Амалиева Г.Г. «Сочувствую РКП(б), так она дала мне возможность учиться в вузе: социальная поддержка и контроль студентов Казанского университета в 1920-е годы // Советская социальная политика 1920-х-1930-х годов: идеология и повседневность / под ред. П. Романова, Е. Ярской-Смирновой. М., 2007. С. 414-428.
7. Ильин В.И. Государство и социальная стратификация советского и постсоветского общества 1917-1996 гг.: опыт конструктивистско-структуралистского анализа. Сыктывкар, 1996.
8. Федорова Н.А. Лишенцы 1920-х годов: советское сословие отверженных // Исследования социальной политики. 2007. Т. 5. № 4. С. 483496.
9. Череповецкий центр хранения документации (ЧЦХД). Ф. 261. Оп. 1. Д. 322, 326.
10. ЧЦХД. Ф. 344. Оп. 1. Д. 63. Л. 33, 35.
11. ЧЦХД. Ф. 261. Оп. 1. Д. 225. Л. 4-7.
12. ЧЦХД. Ф. 696. Оп. 1. Д. 17.
13. ЧЦХД. Ф. 696. Оп. 1. Д. 2.
14. ЧЦХД. Ф. 2. Оп. 4. Д. 1.
15. ЧЦХД. Ф. 2. Оп. 4. Д. 2.
16. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1970. Т. 4.
17. ЧЦХД. Ф. 344. Оп. 1. Д. 10.
18. ЧЦХД.Ф. 344. Оп. 1. Д. 3.
19. Вологодский областной архив новейшей политической истории (ВОАНПИ). Ф. 1931. Оп. 4. Д. 22.
20. ЧЦХД. Ф. 305. Оп. 1. Д. 144.
Поступила в редакцию 18.03.2013 г.
UDC 94(470)
SOCIAL CLASS COMPOSITION OF SOVIET INTELLECTUALS IN 1920TH YEARS (ON THE EXAMPLE OF CHEREPOVETS PROVINCE AND CHEREPOVETS DISTRICT)
Anton Sergeyevich KOTOV, Cherepovets State University, Cherepovets, Russian Federation, Post-graduate Student, Russian History Department, e-mail: [email protected]
On the example of Cherepovets province and Cherepovets district the social structure of the Soviet intellectuals in the 1920s, processes, resulting in significant changes to the beginning of 1929, deliberate state action aimed at the formation of a true Soviet intelligentsia are considered.
Key words: intellectuals; social composition; staff; “former”; “special”; proteges; Soviet apparatus; “cleaning”; class.
