СОЦИАЛЬНЫЙ ПРОГРЕСС И КООПЕРАЦИЯ: КРАТКАЯ АНТОЛОГИЯ ОБЩЕСТВЕННОЙ МЫСЛИ Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

ЭКОНОМИКА

Владимир ЕГОРОВ, Андрей ИНШАКОВ

СОЦИАЛЬНЫЙ ПРОГРЕСС И КООПЕРАЦИЯ: КРАТКАЯ АНТОЛОГИЯ ОБЩЕСТВЕННОЙ МЫСЛИ

Аннотация

В работе авторами рассматривается общественно-политическая мысль, касающаяся вопросов кооперации. Особое внимание уделено концепциям интеллектуалов, представляющих различные мировоззренческие направления. Анализируются труды авторов из различных научных школ, с акцентом на углубленную презентацию кооперации в контексте перспектив общественного развития.

Кооперативная проблематика и особенно кооперативная теория даже с учетом достаточно длительного периода изучения остаются, по словам Дж. Миллера, «поглощающей туманностью» [1, с. 23].

Несмотря на кажущуюся тривиальность объекта исследования научному сообществу пока не удалось значительно продвинуться в освоении темы. Такое положение дел обусловлено: во-первых, неста-

ЕГОРОВ Владимир Георгиевич - доктор экономических наук, доктор исторических наук, профессор кафедры политической экономии и истории экономической науки РЭУ им. Г. В. Плеханова, профессор МГТУ им. Н.Э. Баумана, Россия, Москва, email: korrka@mail.ru, ORCID: 00000002-2473-8590, SPIN-код: 9130-3997.

ИНШАКОВ Андрей Алексеевич - ассистент кафедры политической экономии и истории экономической науки РЭУ им. Г. В. Плеханова, Россия, Москва, email: aero789@mail.ru, ORCID: 0000-0003-4682-9685, SPIN-код: 6772-9676.

Ключевые слова: кооперация, марксизм, социализм, институционализм, индивидуализм.

Финансирование: Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 2328-01043 «Кооперация в стратегии развития общества», https://rscf.ru/project/23-28-01043/ Соглашение № 23-28-01043 от 12. 01. 2023 г.

DOI: 10.48137/23116412_2024_3_117

тичностью рассматриваемой формы социально-экономической организации, развивающейся в общем потоке планетарной трансформации; во-вторых, вследствие места и роли кооперации никогда не являвшейся доминирующим укладом и всегда испытывающей влияние, нередко приводящее к мутациям господствующих социальных отношений; в-третьих, потому, что консолидируя значительные массы сторонников, всегда составляла объект притязаний политических сил для использования в своей борьбе; в-четвертых, ее неиссякаемой актуальностью. Не составляя альтернативу ни одной из существующих форм социально-экономической организации, кооперация тем самым обеспечивает себе особую жизнеспособность. Очевидно, что и сегодня в условиях глобальных цивилизационных трансформаций ее роль не только не убывает, но, напротив, получает новое, качественно более высокое социальное значение.

Заслуга наиболее состоятельного анализа пройденного пути в освоении кооперативной теории принадлежит И. В. Емельянову. Отправной точкой своих изысканий исследователь справедливо определил идеи Р. Оуэна. Общеизвестно, что английский философ, видя тяготы и лишения народных «низов», которые сопровождали восходящий капитализм, предполагал необходимым

заменить господствующие в общественном хозяйстве формы, основанные на индивидуальном интересе и конкуренции ассоциациями трудящихся, действующих в интересах всего общества.

«Этот принцип индивидуальной заинтересованности, противостоящий, как это всегда бывает, общественному благу, рассматривается всеми известнейшими политико-экономами как краеугольный камень всей социальной системы, без которой общество не могло бы существовать. Но когда люди познают самих себя и обнаружат, какие изумительные результаты дает сочетание и объединение частных интересов, они признают, что теперешнее устройство человеческого общежития - антиобщественно, неблагоразумно и нерационально, они поймут, что под воздействием этого устройства все самые лучшие и ценные свойства человеческой природы подавляются с самого детства, и применяются самые противоестественные средства, чтобы возбудить вредные наклонности; коротко говоря, они согласятся, что люди с величайшими усилиями превращают все свои свойства, а способные созидать благополучие и счастье, в нечто нелепое, глупое и гибельное...»1.

Однако научному взгляду и уж тем более полноценному вкладу в теорию кооперации препятствовало всепоглощающее стремление

1 Доклад графству Ленарк о плане облегчения общественных бедствий и устранения недовольства путем предоставления постоянных производительных занятий бедным и трудящимся // Мировая экономическая мысль. Сквозь призму веков. В 5 т. / Сопред. Редкол. Г. Г.Фетисов, А. Г. Худокормов. Т. 1. От зари цивилизации до капитализма / Отв. Ред Г. Г. Фетисов. М.: Мысль. 2001. С. 538-539.

Р. Оуэна найти средства замены капитализма социализмом. Неслучайно, в этой связи, Р. Оуэн не без разочарования оценивал современные ему кооперативные структуры Англии.

Шаг вперед в сравнении с английским мыслителем, хотя и с большими оговорками, но все же сделал Л. Блан. Корень социального зла, по его мнению, заключался в конкуренции, одинаково пагубной и для интересов трудящихся и благосостояния буржуазии.

Новеллу идей Л. Блана составляло положение о возможности замены экономической системы, основанной на конкуренции кооперацией [1, с. 31]. Не трудно понять, в чем заключалась ограниченность такой позиции: кооперация, обладающая особыми природными качествами, не могла предоставить перспективу промышленной революции, массового производства и форсированного экономического роста. Вместе с тем, вклад этого мыслителя в теорию кооперации бесспорный. Именно Л. Блан одним из первых обратил внимание на кооперацию не в качестве средства борьбы за социализм, а как самоценную организацию, представлявшую собой сущность, заключающуюся в метафоре «третьего пути».

Идею, связывающую социальный прогресс с кооперацией, продолжил развивать Дж. С. Милль. Его труды принято считать популяризирующими устоявшееся к моменту его творческого расцвета классику политэкономии и эконо-

мического либерализма. Однако Дж. С. Милль, уже успевший убедиться в правоте либеральных пессимистов (Рикардо Мальтуса и др.), прямо утверждал, что экономическая система, в которой «процветание» практически отождествляется с величиной прибыли, является лишь одним из этапов развития общества.

«Политэкономы, - писал он, -всегда должны были более или менее отчетливо понимать, что увеличение богатства не беспредельно и в конце того процесса, который они называли поступательным развитием, находится состояние застоя, что любое развитие богатства есть лишь отсрочка того момента, когда наступит такое состояние, и каждый шаг в продвижении вверх есть приближение к нему» [2, с. 76].

Экономист не соглашался с теми, кто считал «нормальным состоянием человеческих существ борьбу за преуспевание», сопровождаемую стремлением людей «раздавить, уничтожить, растолкать локтями, обогнать всех остальных», составляющим «основную черту современной общественной жизни» [2, с. 78-79].

Несогласие мыслителя вызывало и то, что современная экономическая организация неизбежно инициировала последствия, связанные с тем, что «земля должна потерять ту огромную часть своего очарования, какую придает ей все то, что неизбежно должно исчезнуть в результате неограниченного роста богатства» [2, с. 82] (гонки за прибылью - авт.).

Вместе с тем, в отличие от социальных реформаторов, Дж. С. Милль не утверждал необходимость замены рыночного хозяйства коммунистическим продуктообменом и ликвидации частной собственности, а лишь настаивал на обязательности труда как источника богатства и доступности его для всех. «Я не признаю справедливым или достаточным похвалы обществу, - писал он, - где существует «класс», не занимающийся трудом» [2, с. 85].

Полагая обязательной трудовую основу собственности, Дж. С. Милль считал, что «если стремиться к формированию общественной морали, благородным чувствам или истинной справедливости и равенству, то именно объединение людей, а не их изоляция представляет собой ту школу, где могут быть воспитаны эти великолепные качества. Цель прогресса должна состоять не в том лишь, чтобы поставить людей в такие условия, при которых они могли бы обходиться друг без друга, а в том, чтобы создать им возможность работать совместно с другими или для других при взаимных отношениях, не заключающих в себе никакого подчинения».

Уже имеющийся опыт функционирования трудовых артелей старателей, моряков, сельхозпроизводителей убеждал Дж. С. Милля в справедливости положения о возможности развития крупного производства «без разделения производителей на две группы», обладающие враждебными интересами и чувствами, где большинство выполняет свою работу в качестве

слуг под руководством того, кто предоставляет средства, и это большинство не имеет никаких других интересов в отношении предприятия, кроме как отработать свою заработную плату с наименьшими затратами труда» [2, с. 99].

Не остались в стороне от проницательного взгляда ученого и институциональные качества формы организации общественного хозяйства, основанной на обобществлении материальных и трудовых ресурсов участников объединений. Для их характеристики теоретик прибегнул к идеям Чарльса Бэбби-джа. В качестве важнейшей черты кооперативов Дж. С. Милль упомянул непосредственную заинтересованность всех участников в результатах общей деятельности, «поскольку любой успех или любая неудача немедленно скажется на его собственных еженедельных доходах».

Другой чертой, выделенной Дж. С. Миллем, является стремление кооператоров избегать ошибок в управлении и руководстве предприятием, делающее обязательным их участие в администрировании.

Логика таких рассуждений фактически привела экономиста к осознанию императивного организационного принципа кооперации - прямой демократии и его неизбежного следствия продуцирования высоких нравственных норм участников предприятий. «На предприятиях станут принимать только работников, обладающих высокими личными качествами и трудовыми навыками; поскольку, если возникает по-

требность в дополнительной рабочей силе, все будут заинтересованы в привлечении наиболее достойных и квалифицированных работников и навязать мнение дюжине рабочих будет гораздо труднее, чем одному владельцу фабрики» [2, с. 104].

Справедливости ради следует отметить, что в силу малоизученности кооперативной проблематики Дж. С. Милль допускал инкорпорацию кооперативной формы организации экономики в капиталистическую путем соединения частного бизнеса и предприятий, основанных на обобществлении трудовых и материальных ресурсов. Тем не менее, такой «пассаж» не уменьшал его вклада в теорию вопроса. Помимо указаний на преимущества кооперации и ее способность преодолевать противоречие между трудом и капиталом идеи Дж. С. Милля способствовали коррекции до того времени преобладающей социал-реформистской позиции, продвигающей взгляд на эту форму ориентации как исключительно социалистическую и альтернативную конкуренции и рыночному хозяйству.

Провидческим с точки зрения перспектив развития кооперации, в том числе в эпоху постмодерна, явилось указание интеллектуала на то, что от роста интеллектуализации «народных масс можно с уверенностью ожидать целого ряда последствий. Прежде всего рабочие еще в большей мере, чем сейчас, не согласятся с тем, чтобы только власть и престиж людей, стоящих над ними, определяли направление и способы их действий» [2, с. 92].

Источником фундированности кооперативной теории, как бы парадоксально это ни звучало, стала методология индивидуализма, нашедшая свое воплощение в трудах маржиналистов. Помимо прочего, революционный вклад плеяды экономистов этого направления заключался в смещении описания экономических процессов на уровень индивидуума, в наибольшей степени поддающийся научному анализу. Конечно, взгляды маржина-листов не были примитивной попыткой атомизации мотивов поведения субъектов экономической деятельности, скорее, таковые вводили в экономическую науку логику, отправной точкой которой стала отдельная личность с определенным набором потребностей и интересов. При этом большинство разделявших методологический подход, основанный на индивидуализме, прекрасно понимали наличие императива социальной обусловленности личности и связи ее хозяйственной инициации с общественными интересами и даже зависимости «суммы удовольствий, получаемых от жизни» отдельным индивидом от сопряженности его деятельности с потребностями общества. Одним словом методология индивидуализма не только не разрывала связь «рационального эгоиста» с обществом, но, напротив, полагала таковую обязательной. По этому поводу Г. Г. Госсен писал: «каждый индивидуум ради своего же блага должен - во благо всего общества в целом - использовать свои силы таким образом, как это

представляется наиболее целесообразным для блага всего общества. Так что это и есть та сила, которая сохраняет единство человеческого общества, она является той лентой, которая связывает всех людей и принуждает их путем взаимного обмена увеличивать наряду со своим собственным благосостоянием благосостояние рядом живущих... » [3, с. 121].

Таким образом, смещая исследовательскую оптику на уровень индивида, но не исключая его социальной обусловленности, методологический подход индивидуализма, с точки зрения продвижения теории кооперации способствовал пониманию сущностной природы кооперации, мобильность которой также направлена от интереса и потребности личности. Кооперация начинается не из утопических мечтаний, а совершенной организации общества и зарождается не как альтернатива капитализму, но ее генезис и развитие связаны с индивидуальным интересом, поступаясь частью которого через обобществление материальных трудовых и интеллектуальных ресурсов, личность получает качественно иные большие возможности в удовлетворении потребностей и обретении хозяйственных преимуществ. Одним словом, при наличии издержек, связанных с утратой части «суверенитета» кооператор приобретает индивидуальное преимущество (в виде удешевления товара и услуг или потенциала конкурентоспособности), значительно их превосходящее. «Эта концеп-

ция, - писал Генри Сиджуик, -единственной силы, личного интереса, создающая и сохраняющая в истинном экономическом порядке обширную и сложную ткань общественного производства, является очень привлекательной и не удивительно, что в первом приступе энтузиазма, вызванного ее открытием, она должна была решительно приниматься как представление идеальных условий общественных отношений и конечной цели политического прогресса. И я полагаю, что эта концепция содержит очень большой элемент истины: мотив личного интереса сильно и постоянно действует способом, описанным выше, и трудность обнаружения любой адекватной его замены как импульсивной или как регулирующей силы является почти неустранимым препятствием на пути представления общества на любом отличном от существующего индивидуалистического основания» [3, с. 144].

Именно индивидуальный интерес, акцентированный этой мировоззренческой концепцией, продуцировал институт кооперации. Основанный на «рациональном эгоизме» личности, также как и иные формы концентрации мелкотоварного производства и организации потребителей эпохи модерна кооперация, в силу природного родства и имманентности товарному хозяйству, не составляла альтернативу капитализму.

Таким образом, не останавливаясь на критическом анализе основополагающих черт этого методо-

логического подхода, заметим, что в качестве редуцированного фундамента или его первоосновы выступает индивидуальное поведение, опосредованное индивидуальным потребителем2. Таким образом, индивид с присущим ему интересами и потребностями является отправным или центральным субъектом методологии индивидуализма.

Ставшая объектом критики экономистов, не разделяющих основные постулаты индивидуализма редукция, тем не менее служит концентрации когнитивного поиска в направлении индивидуальных интересов, являющихся системообразующими в функционировании кооперации. Редукция мотивов хозяйственной деятельности до индивида корректно отражает сущность групповой формы организации экономики, в которой личность кооператора играет ключевую роль.

В силу агрегирования каждым участником кооперативного предприятия двух статусов собственника и трудящегося даже незначительное нарушение их баланса влечет утрату природного содержания организации в целом. Гармонизация труда и собственности, таким образом, ограничивает возможность внедрения в кооперации машинного производства, заменяющего работника, использование наемной рабочей силы, не ограниченного расширения масштабов производства, сверх предела позволяющего каждому

контролировать и распоряжаться собственностью или представительство прав собственника. Справедливости ради следует заметить, что перечисленные ограничения преодолеваются по мере продвижения к «умной экономике».

Кроме того, именно индивидуальные интересы являются доминирующими в образовании кооперативной организации. Кооператор поступается частью своей самостоятельности ровно на столько, насколько индивидуальная выгода от этого превосходит ущерб (в том числе моральный), наносимый этим актом.

Таким образом, когнитивный потенциал методологии индивидуализма позволяет корректно описать ряд существенных характеристик кооперации, но имеет предел в презентации кооперативной организации как самоценной экономической сущности, т. е. содержания, обусловленного ее энерджентным свойством (системным качеством).

«Своеобразно протекает в кооперации и процесс ценообразования. Формирование цен в коллективных объединениях, - по мнению Саму-эльсона, - основывается не на «предельной» полезности произведенного, позволяющей обеспечить доход, а на экономической мобильности и социальной ориентации кооперативных ассоциаций»3.

Кооперация, возникнув на основе интеграции индивидуальных ин-

2 Ходжсон Дж. Экономическая теория и институты. Манифест современной институциональной экономической теории / Пер. в англ. М: Дело. 2003. С. 98.

3 Самуэльсон П.А. Ввод. Курс/Пер. с англ. М: Прогресс. 1964. С. 436.

тересов, порождает самостоятельный эффект организации, не являющий простой суммой трудовых и материальных ресурсов индивидов. Как например организация, использующая простое разделение труда, превосходит эффективность труда того же количества индивидуальных товаропроизводителей, или оборот капитала, состоящего из суммы паевых взносов, превосходит оборот капитала каждого общественного материального ресурса.

Релевантный метод изучения собственно кооперативной организации может состояться в рамках институциональной методологии4. Традиционное содержание инсти-туционализма во многом опосредовано научным принципом холлиз-ма, согласно которому «целое представляет собой нечто большее, чем простая сумма своих частей». Взаимодействие частей, входящих в целое, порождает новое качество, определяемое набором новых свойств и характеристик. Принцип холлизма составляет противоположность редукционизму индивидуализма, одновременно составляя с ним диалектическое единство в отношении кооперативной формы организации. Однако любой перекос в этом единстве грозит гносеологической деструкцией. Абсолю-

тизация любой из сторон сущности кооперации; общественной организации или индивидуальных интересов ведет к искажению в оценке ее природы. Так, крен в сторону общественной природы влечет не верное представление аутентичности кооперации и общины, а перекос в сторону индивидуальной природы позволяет некоторым экономистам рассматривать кооперацию в качестве одной из форм «демократизации капитализма».

Так, например, Л. Вальрас (18341910) считал кооперацию средством, способным «придать высокие моральные и демократические качества капиталистическим методам деятельности». Как пишет французский экономист Кл. Эберо, Вальрас стремился осуществить «синтез социализма и либерализма», децентрализацию развития экономики с помощью кооперативов как формы самоуправления, «сделать всех ка-питалистами»5.

Некоторые современные обществоведы видят в капитализме причину «размывания независимого статуса кооперативов и образования «качественно иной организации»6.

В то же время кооперативное качество не сводится к простому воспроизводству любых других производственных отношений и

4 Неоинституциональность, в отличие от своих предшественников, вернулась на методологические основания индивидуализма. См.: Toboso F. On institutional individualism as a middle way mode of explanation for approaching organizational Issues, chapter 10 in Mercuro, N. (Ed.), Alternative Institutional Structures: Evolution and Imoact, London: Routledge. 2008.

5 Hebert Cl.Leon Walras et les associations populaires cooperatives // Rev. d'economiepolit. P. 1988. A. 98. N 2. p. 252, 262.

6 Bate P. Garter N. The buture producers cooperatives // Industry.relations j. L. 1986. Vol.17. N 1. P. 60.

представляет собой особую форму экономической организации, продуцирующей социально-экономический уклад.

Вместе с тем, природа кооперации имела принципиальные отличия от структур, порождаемых частной предпринимательской инициативой. Во-первых, кооперативный путь обобществления не предполагал экспроприацию мелкой собственности и поэтому развивался эволюционно. Во-вторых, в отличие от мануфактуры и фабрики участниками кооперации являются приблизительно социально и имущественно равные партнеры, не разделенные непреодолимым противоречием труда и капитала.

Интеграция индивидуальных интересов в одном целеполагании, как было сказано, порождает новый институт. В этой связи теорию кооперации не могли обойти стороной идеи институционализма.

Принципиальным вкладом ин-ституционализма в теорию кооперации стало понимание того, что поведение индивида, инкорпорированного в институт, опосредовано его влиянием, и положение о новом качестве организации, не сводимом к простому сложению элементов, входящих в систему. Так, по словам Торстейна Веблена: «Где бы ни обнаружился институт частной собственности, пусть даже в слаборазвитой форме, там процесс экономического развития носил характер борьбы за обладание имуществом» [4, с. 343].

Точное определение экономического института сформулировал

Джон Ричард Коммонс. По его мнению, таковой есть: «коллективное действие по контролю, высвобождению и расширению масштабов индивидуального действия» [4, с. 354]. Влияние коллективного на индивидуальное в концепции классика институционализма определяется поведенческими триггерами по установкам: «может-не может», «взаимопомощи», «позволено-не позволено».

«Не рациональное состояние общества определяет действия людей, - пишет Д. Р. Коммонс, - а участники сделок оказываются перед лицом изумительно иррациональной и сложной конфигурации ожиданий. И положение меняется изо дня в день и из столетия в столетие... Из этих сложностей и неопределенностей постепенно возникают понятия разумных обычаев и разумных стоимостей, под влиянием которых меняются сами институты человеческого общества» [4, с. 357].

Институциональная теория лучше, чем иные, дала возможность понять, почему кооперация, объединяющая разношерстную массу (далеко не всегда объединяющую наиболее культурную часть общества) продуцирует высокие нравственные принципы и обязательность прямой демократии в управлении.

Известный институционалист Дуглас Норт с коллегами в вышедшей в 2009 году монографии «Насилие и социальные порядки» выделяет два типа организации: «партнерские, к которым безуслов-

но можно отнести кооперацию, и «контрактные», использующие для поддержания «третью сторону», к которым, для примера, можно причислить элитные сообщества. Характеризуя партнерские организации, авторы коллективной работы пишут: «...Организации координируют действия своих членов, и потому действия организации являются чем-то большим, чем просто сумма действий индивидов. Поскольку они преследуют общую цель в организации и поскольку организации обычно состоят из индивидов, которые неоднократно имеют дело друг с другом, у членов большинства организаций развиваются общие убеждения о поведении других членов и о нормах или правилах их организации. В результате большинство организаций имеют свою собственную институциональную структуру: правила, нормы и общие убеждения, определяющие способ поведения людей внутри организации» [5, с. 78].

В отличие от «контрактных» организаций основу консолидации в организациях «партнерских» составляет исключительно индивидуальный интерес ее членов, не требующий дополнительного «принуждения» извне.

Важные положения методологии институционализма проясняют связь собственно институтов и организаций, возникающих как результат, и создаваемых институциональных рамок.

Организации, к которым Д. Норт причисляет кооперацию, отличаются от институтов, выступающих

«в качестве агентов институциональных изменений». Институты, определяющие «рамки» и «структуру» экономической организации обуславливают ее возникновение и развитие. «Но в свою очередь и организации оказывают влияние на процесс изменения институциональных рамок» [6, с. 20].

Так институты частной собственности и рынка создали «систему стимулов» генезиса кооперативной формы организации, но в процессе ее развития возникли ин-терактиваные побудители образования на первозданной (индивидуальной) основе кооперативной собственности, представляющей собой диалектическое единство частного и общественного. Другими словами, была продуцирована возможность расширения институциональных рамок частной собственности.

Напротив, рынок, являющийся обязательным условием развития кооперации в индустриальную эпоху, имеет ограничения в создании комплементарных условий функционирования и развития кооперативного уклада. Так неограниченная конкуренция, ведущая к «выбыванию» из числа субъектов хозяйственной деятельности проигравших, в принципе, не приемлема для взаимоотношений кооперативных структур, ориентированных на достижение экономического эффекта не через устранение конкурентов, но партнерские отношения сотрудничества.

Кооперативная практика дает основание утверждать, что разви-

тие предприятий этого сектора тем более успешно, чем больше его экономических связей осуществляется «внутри». В этой связи не случайно национальные объединения кооперации стремятся максимально распределить хозяйственные операции среди структур собственной сети. Например, Союз Еврокооп объединяет в качестве членов 5000 ритэйлеров и производителей с годовым оборотом 79 млрд евро.

Методология институциона-лизма, позволяющая адекватно описать коллективную организационную сторону содержания кооперации, тем не менее имеет ограничения в кооперативной теории. Объясняя поведение индивидов сквозь призму института их объединяющего, методология институ-ционализма как бы преодолевает индивидуальное начало кооперативных объединений. Именно такую метаморфозу имели в виду В. И. Ленин и его последователи, когда определяли кооперацию как «переходную ступень» к полному обобществлению собственности. На основе полного забвения индивидуальных интересов членов кооперации в советской науке и экономической практике родилась другая сентенция о якобы обязательном завершении кооперирования хозяйств мелких товаропроизводителей полным обобществлением всех производственных операций. Начавшись в коллективизации сбыта, снабжения совместной эксплуатации машин кооперация должна была по прогнозам советских экономистов обязательно (и желатель-

но быстрее) преодолев этот первый, простой этап, вырасти в «полноценное» кооперативное предприятие, объединяющее все стороны хозяйства, включая производство. Практика не подтвердила теоретические предположения сторонников полного обобществления; большинство кооперативов «застряли» на уровне сбытоснабженческих товариществ по совместному использованию техники, а попытка привести ее в соответствие с установками теории, привели к деконструкции самой природы кооперации и созданию «семулякров», только внешне напоминающих о таковой.

Таким образом, кооперативная теория не может быть простым слепком уже устоявшихся методологических подходов, но представляет собой, как и сама кооперация, сложный концепт, генерированный их конструктивным потенциалом.

Внешняя тривиальность ее соподчинения с методологией индивидуализма и институционализма обусловлена тождеством институтов частной собственности и рынка, фундирующих все рыночные организации, в том числе кооперативную.

Преодоление методологической ограниченности индивидуализма и институционализма результирова-лось в поиск подхода их интеграции, «третьего пути». В этом же направлении консолидировался теоретический анализ кооперации [7].

Значительным шагом на пути объединения «расходящихся» теоретических представлений стало продуцирование «институционального

индивидуализма», о котором заявил в середине прошлого века Йозеф Агасси.7 Последовательное отражение «срединного пути» представлено трудами Фернандо Тобозо8. Согласно его версии, индивидуальные взаимодействия актуализируются внутри институциональных структур, меняющих свой облик в соответствии с потребностями социальных или экономических практик. В концепции Ф. Тобозо рациональное поведение индивидов дополняется переменой обусловленности их деятельности социальными факторами.

Однако, отказывая институциональным структурам9 в субъектно-сти в экономическом процессе и наделяя индивидов способностью их изменения и моделирования, Ф. То-бозо фактически исключает возможность конвергенции классического институционализма Т. Веб-лена и неоинституционализма Д. Норта, воспроизводящего методологические подходы, характерные индивидуализму. В отличие от неоклассиков Д. Норт отказывает индивидам в рациональности выбора на основании ограниченности информации, которой они владеют, утверждая что «модель рационального поведения людей просто вводит нас

в заблуждение. На самом деле «актерам» часто приходится действовать на основе неполной информации и перерабатывать информацию, которую они все-таки получают, с помощью ментальных конструкций, которые могут приводить «актеров» к выбору устойчиво неэффективных решений» [6, с. 24].

Не придерживается Д. Норт и другого императива индивидуализма, заключающегося в абсолютизации конкуренции, которая в представлении других институционали-стов «должна устранить более слабые институты и способствовать выживанию тех институтов, которые лучше решают человеческие проблемы».

Несмотря на значительное отступление от ряда исходных «рубежей» методологии индивидуализма Д. Норт оставляет его системообразующую составляющую - индивида, изменяющего институты для достижения максимальной полезности результата экономической деятельности. «Определение институтов как ограничений, накладываемых на себя людьми, - пишет Д. Норт, - комплементарно по отношению к идеям неоклассической теории выбора. Опираясь на идеи индивидуального выбора, теория

7 Кирдина С.Г. Методологический индивидуализм и методологический институционализм // Вопросы экономики. № 10. 2013. С. 83.

8 Toboso F. Explaining the Process of Change Taking Place in Legal Rules and Social Norms the Cases of Institutional Economics and New Institutional Economics // European Journal of Law and Economics. 1995. 2 (1). P. 63-84; Toboso F. Institutional individualism and institutional change: the search for a middle way mode of explanation // Cambridge Journal of Economics. 2001. 25 (6), November. P. 765-783.

9 Автор применяет термин институциональные структуры, имея в виду закономерно возникающие организации, для появления которых необходимы объективные институциональные предпосылки.

институтов делает шаг в сторону соединения и примирения экономики и других наук» [6, с. 20] о формирующиеся «силовые» направляющие, инициирующие институциональные структуры (организации), то в последних трудах, аккумулирующих неоинституциональное содержание, он утверждает, что «институты создаются людьми. Люди развивают и изменяют институты; поэтому наша теория должна начинаться с индивида» [6, с. 20].

Побудительными мотивами изменения институтов индивидами Д. Норт считает оптимизацию издержек. «Институты, - пишет он, влияют на экономический процесс тем, что оказывают воздействие на издержки обмена и производства. Наряду с применяемой технологией они определяют трансакционные и трансформационные (производственные) издержки, которые в совокупности составляют общие издержки производства» [6, с. 20-21].

Таким образом, интеграция двух методологических направлений в современной экономической науке привела не к актуализации «третьего пути», а к практически полной ассимиляции институционализма индивидуализмом. Субъектами экономической деятельности независимо от структурирования в организациях или институтах является индивид - мотивированный на получение оптимальной выгоды.

Значительно более конструктивную попытку конвергирования методологии индивидуализма и ин-ституционализма сделал Мансур Олсон, который предположил, что

«индивид (действуя неорганизованно) может оказаться либо вообще неспособным как-либо продвинуть решение общей проблемы, либо не сможет обеспечить ее адекватное решение». Наличие индивидов с ограниченными возможностями в решении в том числе хозяйственных проблем, инициирует создание организации, назначение которой «связано с существованием общих или групповых интересов» [8, с. 6].

Созданная организация и генерирование общественных интересов не поглощает индивидуальных мотивов экономической деятельности, но способствует их сублимированию на новый уровень, обеспечиваемый обобществлением. По этому поводу М. Олсон пишет: «О тех, кто принадлежит к какой-либо организации или группе, можно сказать, что у них есть как общий интерес, так и различные персональные интересы, отличные от интересов других индивидов, принадлежащих к группе» [8, с. 7]. Наличие в кооперации диалектически единых индивидуальных и общественных интересов порождает ряд фундаментальных противоречий, тем не менее не являющихся непреодолимым препятствием развития кооперации, но составляющих стимул ее совершенствования. Объединение в кооперативных предприятиях индивидуальных товаропроизводителей с различными исходными трудовыми и интеллектуальными способностями и обобществляемыми материальными ресурсами неизбежно инициирует конфликт личных и общественных интересов.

Практика кооперации позволяет полагать, что и это диалектическое противоречие результируется в совершенствование внутренней организации кооперативных предприятий.

Свой вклад в развитие теории кооперации внесли представители немецкой исторической школы политэкономии.

Основной новеллой немецких экономистов, сыгравшей фундаментальную роль в теоретических представлениях о кооперативной форме социально-экономической организации, стало возвращение в научный мейнстрим человека, наделенного индивидуальными характеристиками, обусловленными историко-культурным процессом, включающим духовные, нравственные, религиозные и т.д. паттерны как фактор хозяйственной субъектности. Понятно, что кооперативная организация, строящаяся на прямой демократии, высоких нравственных устоях, интегрирующая не только материальные, но и интеллектуальные ресурсы пайщиков и продуцирующая высокую мотивацию участия, никак не вписывалась в основополагающий императив классической политэкономии о бездуховном «рациональном эгоисте». По словам Луйо Брентано «классическая экономия создала человека, свободного от всяких индивидуальных черт, налагаемых занятием, классом, национальностью и культурой» [4, с. 113].

Намеренное редуцирование сущности экономического субъекта отвечало потребностям восходящего

капитализма и становления массового производства, получившего логически завершенный облик в фордистском конвейере практически избавившегося от препятствий, связанных с индивидуальными особенностями рабочего и их унификацией. При этом аппроксимация экономической субъектности до рационального эгоизма была очевидной. По этому поводу Густав фон Шмеллер писал: «С моей точки зрения, и учение об эгоизме или интересе, как постоянном и однообразном психологически исходном пункте всякой экономической деятельности, есть не что иное, как беспочвенная поверхность» [4, с. 113]. При этом интеллектуалы немецкой исторической школы прекрасно осознавали, что «механическая основа всякого экономического порядка жизненных отношений дана естественными факторами и фактами, числом народонаселения (значительность которого делает невозможным учет индивидуальных качеств участников общественного производства - авт.), требованиями техники, разделением труда (предполагающими участие в производстве обезличенного субъекта, выполняющего максимально упрощенную операцию - авт.) и т.д.» [4, с. 114].

Принципиально важно заметить, что и трактовка исторической школой самого понятия «общественное разделение труда» была в значительной мере модифицирована в сравнении с его артикуляцией в классической политэкономии.

Посвящая один из основных разделов своего классического труда «Богатство народов» общественному разделению труда, А. Смит раскрыл этот концепт в контексте проблем рынка и обмена, в то время как немецкие экономисты полагали, что разделение труда в «ассоциациях индивидуальных сил для преследования общих целей» создает новое системное качество, способствующее повышению эффективности экономических организаций, являющемся «могущественнейшим средством для обеспечения счастья каждого человека». «Чем больше число тех, с которыми он находится в сообществе, - писал Фридрих Лист, - тем значительнее и совершеннее результат, заключающийся в интеллектуальном и материальном его благополучии» [4, с. 55]. В этой связи следует заметить, что логика цитируемого интеллектуала результировалась в утверждении о том, что самой совершенной ассоциацией является нация, объединенная в одном хозяйственном организме и консолидированная вокруг общих целей.

Положением исторической школы, часто подвергавшимся критике, но важным с точки зрения продвижения кооперативной теории, явилось утверждение о закономерности эволюционного развития экономики. Большинство этого научного сообщества не признавало революций в хозяйственных организациях и их развитии (или вернее сказать, не признавало их естественное происхождение). С точки зрения определения сущностных

качеств кооперации, становление, развитие и перспективы которой не предполагали замещение, вытеснение или слом других хозяйственных форм, такой подход немецких политэкономистов являлся единственно релевантным. Эволюционный характер экономических перемен особенно отчетливо проявляется в трудах Карла Бюхера. Относительно теоретического осмысления экономики он писал: «Для теоретиков же самое важное заключается в том, чтобы уловить общий характер эволюции в ее главнейших фазах, оставляя без внимания переходные эпохи, в которые все явления как бы находятся в движении. Только таким путем можно установить общие черты, скажем смело, - законы развития» [4, с. 140].

Отношение к мелкотоварному производству как к трансцендентной социализму реалии определило второстепенную роль кооперации в марксистском наборе средств и форм построения нового общества. Работы К. Маркса и Ф. Энгельса не содержат развернутого взгляда на кооперацию мелких собственников. И это понятно, взгляд основоположников научного социализма был направлен в сторону крупного машинного производства. Исключение составляли пролетарские кооперативы, которые в качестве одной из форм экономической борьбы рабочего класса за свои права подвергались критике за непоследовательность и «мелкобуржуазное лавочничество, ослабление накала политической борьбы.

В инструкции делегатам временного Центрального Совета конгресса I Интернационала, который состоялся в Женеве 3-8 сентября 1866 года, принятой в качестве резолюции, К. Маркс писал: «Однако ограниченная карликовыми формами, которые только и в силах создать своими усилиями отдельные рабы наемного труда, кооперативная система никогда не сможет преобразовать капиталистическое общество. Для того, чтобы превратить общественное производство в единую, обширную и гармоническую систему свободного кооперативного труда, необходимы общие социальные изменения, изменения основ общественного строя, которые могут быть достигнуты только путем перехода организованных сил общества, то есть государственной власти, от капиталистов и землевладельцев к самим произ-водителям»10.

Рассматривая кооперативное движение лишь как средство защиты от капиталистической эксплуатации, ортодоксальные марксисты считали, что с установлением диктатуры рабочего класса историческая миссия кооперации исчерпывается. «Кооперация возникла при капиталистическом строе и с ростом его она развивалась. Вместе с ним она и погибает, - писал член президиума кооперативной секции Коминтерна Н. Мещеряков, - ...Она

доживает теперь свои последние дни». При этом, оставляя право существования за сельскохозяйственной и промысловой кооперацией, он считал необходимым, чтобы их положение ничем не отличалось от государственных предприятий. Сторонниками этого, достаточно распространенного мнения полагалось, что кооперация должна сойти с исторической сцены»11.

Опыт революции 40-х годов, Парижской коммуны все же заставил К. Маркса и Ф. Энгельса обратить внимание на кооперацию мелких собственников. Надежды на скорейшее вытеснение мелкотоварного уклада крупным капиталистическим производством не оправдались. Индивидуальные хозяйства крестьян, отличающихся определенными качествами социальной психологии, обладали в силу своей специфики особой устойчивостью.

О том, насколько остро в международном социалистическом движении встал вопрос взаимоотношений с мелкой буржуазией, можно судить по фактам исторических событий Германии начала двадцатого столетия. На съезде коммунистов, происходившем 1-5 мая 1920 года, анализируя полуторагодичный опыт революционных неудач, говорилось, что «социализм в Германии не может в более или менее близком будущем рассчитывать на поддержку среднего и мелкого не-

10 Маркс К. Из «инструкции делегатам временного Центрального Совета по отдельным вопросам» - в кн.: Маркс К., Энгельс Ф., Ленин В.И. О кооперации. М., 1988. С. 31

11 Мещеряков Н.Л. Кооперация и социализм. М. 1920. С. 38, 39, 61; Милютин В.П. Социализм и сельское хозяйство. М. 1919. С. 47, 48.

мецкого крестьянства, что всякая попытка изменения отношений собственности в крестьянском землевладении не может не заканчиваться крахом», «крестьянское землевладение есть неприступная скала в разлагающемся капиталистическом мире».

Последователи К. Маркса вслед за основоположником видели путь в «привлечении крестьянских хозяйств к социализму через сельскохозяйственную кооперацию, вместе с тем, полагая невозможным выжидать, пока сельскохозяйственная кооперация, развиваясь по пути свободного союзного строительства, охватит всю сумму крестьянских хозяйств страны» и считали «вмешательство и воздействие государства в целях побуждения к принудительно-кооперативной организации всех производителей является совершенно необходимым»12.

Марксисты полагали, что кооперация есть промежуточная форма организации экономики в построении подлинно социалистической, основанной на общенародной собственности, обусловленной наличием в социальной структуре переходных обществ широкого слоя мелкой буржуазии. В письме к Бебелю в 1886 году Ф. Энгельс писал: «А, что при переходе к полному коммунистическому хозяйству нам придется в широких в широких размерах применять в качестве

промежуточного звена кооперативное производство», - в этом Маркс и я никогда не сомневались. На деле должно быть поставлено так, чтобы общество- следовательно, на первое время государство - сохранило за собой собственность на средства производства и, таким образом, особые интересы кооперативного товарищества не могли бы возобладать над интересами общества в целом» 13.

В отличие от большой плеяды советских ученых, пытавшихся обосновать «полное совпадение кооперации с социализмом» Ф. Энгельс определенно провел грань ее отличия от социалистической формы организации экономики, адекватной рыночному хозяйству. Правда, отдельные последователи марксизма считали, что кроме регенерации капитализма и угрозы социализму кооперация не могла принести ничего положительного14.

Справедливости ради, следует упомянуть и о революционных проектах использования потребительской кооперации, в качестве средства социалистического переустройства сферы обмена и потребления, исключающего стихийный рынок.

«Еще до победы пролетарской революции в России, программу преобразования общества через потребительские союзы предлагала так называемая Нимская школа ко-

12 Фишгендлер А. Вопросы социализации и кооперации в Германской революции (1918/19 гг.) Исторический очерк. М., 1922. С. 64, 65.

13 Маркс К., Энгельс Ф., Ленин В.И. О кооперации. М.: Политиздат. 1988. С. 70.

14 Попов Н.И. Теория кооперации. М. 1929. С. 117.

оперативов Франции во главе с Ш. Жидом. Ее сторонники, желая предотвратить стихию рынка, намеревались объединить все общество в ассоциации потребителей, а последним через солидарную политику и создание собственных предприятий диктовать условия и постепенно отвоевывать главенствующее место в производстве. Вот как выглядит третий параграф их «Кооперативной программы», озвученный Ш. Жидом: «Тогда бы производство, работая отныне только по команде и производя только то, что от него требуют, не производило бы ни слишком много, ни слишком мало - разве только за исключением ошибок; свойственных всем человеческим предвидениям и, следовательно, должно было бы предупредить все эти переполнения рынка, перепроизводство, кризисы, безработицу, все эти внезапные перерывы в работе, которые изнуряют рабочие руки, заставляя их по очереди переходить от лихорадочного труда к периоду деморализующей праздности.

Тогда бы впервые было уничтожено все неисчислимое множество посредников, крупных и мелких поставщиков, легион паразитов, механизм производства упростился бы, число шестерен уменьшилось бы до минимума, полезная отдача увеличилась бы до максимума».15

Вывод, сделанный В. И. Лениным в работе 1923 года «О коопе-

рации» о социализме «как строе цивилизованных кооператоров»16 вовсе не означает признание социалистической (огосударствленной) сущность кооперативной организации.

Такое его суждение, скорее, означает пришедшее понимание невозможности построения экономики модерна (хотя и на основе диктатуры пролетариата) вне рынка товарно-денежных отношений. Самой подходящей в этой связи формой организации, в основном мелкотоварного хозяйства страны, явилась в представлении лидета большевизма - кооперация, способная сыграть двоякую роль: коллективной структуры для налаживания товарообмена с государственных промышленным секторам и средства купирования частнокапиталистической тенденции развития мелкобуржуазного уклада. «При условии максимального кооперирования населения, - писал В. И. Ленин, - само собой достигает цели тот социализм, «который ранее вызывал законные насмешки, улыбку, пренебрежительное отношение к себе со стороны людей, справедливо убежденных в необходимости классовой борьбы, борьбы за политическую власть и т.д.»17.

Ленинская новелла в трактовке кооперации стала поводом дискуссии 1980-х годов (в основном организованной редакцией журнала история КПСС). Суть дискуссии сво-

15 Жид Ш. О кооперации. М. 1915. С. 67.

16 Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 45. М. 1964. С. 373, 376.

17 Там же. С. 669.

дилась к решению конкретных вопросов: с какого времени, в результате изменения каких условий советскую кооперацию можно было считать социалистической. Конечно, такое обсуждение, основанное на ложных посылах о социалистическом преобразовании кооперации было изначально контрпродуктивным. Кооперация тогда и в настоящее время представляет собой самостоятельную форму социально-экономической организации, способную в силу природных качеств комплементарно интегрироваться в систему доминирующих хозяйственных отношений18.

Так часто именуемое ленинское новое видение перспектив развития социализма на основе кооперации, позволявшей избежать капиталистической эксплуатации на самом деле являлось давно устоявшимся во взглядах отечественных социал-реформаторов, начиная с 60-х гг. XIX века. Например, Лавров П. Л., один из основателей «субъективной школы» методологии, близкий к народникам философ, социолог, публицист, писал: «Социалист имеет право считать критически приобретенным результатом свое убеждение в возможности строя, в основание которого ляжет всеобщая кооперация для всеобщего развития, обусловливаемая всеобщим трудом и отсутствием монопольной собственности, как двумя требования-

ми, устраняющими в главных ее основах эксплуатацию человека человеком и борьбу их экономических интересов»19.

Исключительно нравственными идеалами свободы и равенства была напитана кооперативная концепция революционных анархистов, что, несомненно, роднило их взгляды со сторонниками субъективного метода в социологии. Несмотря на то, что в литературе кооперативной тематики, в том числе, и в современной, одного из наиболее ярких представителей этого политического течения П. А. Кропоткина именуют отцом русской кооперации, его собственные представления и представления анархистов-революционеров на кооперацию, отставали далеко от общепринятого содержания этого понятия. Полностью отвергая государство и предлагая устройство человеческого общества на основе свободной федерации, свободных ассоциаций трудящихся Бакунин М. А., а вслед за ним и Кропоткин П. А. абсолютно исключали присутствие базисных экономических предпосылок их объединения, порождающих интеграцию интересов личности и коллектива, труда и капитала. Единственный принцип образования ассоциаций, вытекающий из мировоззрения анархистов, являлся принцип свободы индивидуума, поэтому сфера функционирования корпораций не ограничива-

18 Исключая планово-административную экономику, в которой кооперация полностью ассимилируется и превращается в разновидность централизованного государственного хозяйства.

19 Лавров П.Л. Философия и социология. Избранные произведения в 2-х томах. М.: Мысль. 1965. Т. 2. С. 447.

лась экономикой, но распространялась на все стороны человеческого бытия: культуру, религию, политику и т.д. «Ни общество, ни какая-либо часть его: община, провинция или нация, - писал Бакунин М. А. в своем «Революционном катехизисе», - не имеют права мешать свободным лицам свободно образовывать ассоциации для какой-либо цели - религиозной, политической, научной, промышленной, художественной или даже в целях взаимного развращения и эксплуатации людей, беспечных и глупых, при условии, что последние уже достигли совершеннолетия. Борьба с шарлатанами и губительными ассоциациями есть дело исключительно общественного мнения»20.

Так же как марксисты, анархисты видели главную цель социальной революции в торжестве коммунистической, общенародной собственности. Однако, не являясь последовательными материалистами, они отвергали путь капиталистического обобществления производства и считали необходимым добиться немедленной ликвидации всех форм собственности, кроме общественной, путем стихийного революционного бунта. Взгляды сторонников кооперации, основанной на групповой собственности, считались ограниченными и недостаточно революционными. Коллективная собственность, по мнению анархистов, с неизбежностью должна была вос-

производить те же условия хозяйствования, что и частная собственность, а, следовательно, предполагала скатывание к капитализму. «Коллективисты начинают с признания революционного принципа -уничтожения частной собственности, а затем сейчас же отрицают его, - писал Кропоткин П.А., оставляя без изменения, такой способ организации производства и потребления, который сложился именно, вследствие, существования частной собственности на орудия производства... Нам кажется очевидным, -продолжал он, - что никакое общество не может сложиться на основании двух совершенно противоположных, постоянно противоречащих друг другу начал. Страна или община, которая ввела бы у себя подобную организацию (коллективная собственность на орудия труда и личное вознаграждение каждого, сообразно потраченному им на производство времени - Кропоткин П. А), очень скоро была бы вынуждена или вернуться к частной собственности, или превратиться в общество комму-нистическое»21.

Казалось бы, абсолютно утопические взгляды анархистов-революционеров уже сегодня становятся реальностью, там, где субъективный фактор, генерированный или общенациональной идеей, религиозными или традиционными ценностями, становится превалирующим и определяет всю систему

20 Бакунин М.А. Анархия и Порядок: Сочинения. М.: Изд-во Эксмо-Пресс. 2000. С. 283.

21 Кропоткин П.А. Хлеб и воля. Современная наука и анархия. М.: Изд-во «Правда». 1990. С. 175-176.

социальных и этических отношений. Примером, в частности, может служить современный Израиль или мусульманский Восток, с его религиозной ортодоксией.

Подтверждая естественность социальной взаимопомощи наличием коллективистских практик у насекомых, животных, народов, находящихся на низших ступенях ци-вилизационного развития, и обусловливая ее необходимостью создания условий для выживания, П. А. Кропоткин видел в таковой путь к прогрессу, торжеству всеобщей солидарности и построению на этой основе экономической организации. «Все новые экономические и социальные учреждения, поскольку они являлись созданием народных масс, все новые этические системы и новые религии, -все они происходят из того же самого источника; так что этический прогресс человеческого рода, если рассматривать его с широкой точки зрения, представляется постепенным распространением начал взаимной помощи, от первобытного рода к агломератам людей, все более и более обширным, пока, наконец, эти начала не охватят все человечество, без различия вер, и языков рас»22.

Основоположником материалистического направления народнической мысли, вслед за А. И. Герце-ным и Н. П. Огаревым, являлся Н.

Г. Чернышевский. Его «Теория трудящихся», предполагающая учет экономических интересов мелких товаропроизводителей, вела к выводу о наиболее целесообразном и естественном пути развития самостоятельных хозяйств, через объединение в товарищества, что позволило бы им избежать пагубного воздействия капитализма и в то же время перейти на более совершенную ступень экономического роста, доступным и понятным мелким собственникам путем. «Не имея причин зложелательствовать друг против друга, трудящиеся не имеют побуждений держаться каждый особняком, - писал Н. Г. Чернышевский, - напротив они имеют прямую экономическую необходимость искать взаимного союза. Почти каждое производство для своей успешности требует размеров, превышающих рабочие силы одного семейства. Капиталист не нуждается в союзе с другими, потому что располагает силами множества людей. Трудящийся, располагая силами только своей семьи, должен вступать в товарищество с другими трудящимися. Это для него легко, потому что нет ему причины враждовать против них. Таким образом, форма, находимая для производства теорией трудящихся, есть товарищество»23.

Попытку интегрировать различные точки зрения на социализм и

22 Кропоткин П.А. Взаимопомощь как фактор эволюции. В наше время всеобщей конкуренции полезно напомнить классическое исследование о взаимопомощи на всех стадиях эволюции. Идеи Кропоткина также будут интересны в связи с вновь возникшей дискуссией вокруг теории эволюции. - М.: Самообразование. 2007. С. 174.

23 Чернышевский Н.Г. Сочинения в 2-х томах. М.: Мысль. 1987. Т. 2. С. 56-57.

видение их материальных предпосылок, примирить два разнополюсных вектора движения российского общества: искусственно форсированную капиталистическую индустриализацию и традиционные черты, подавляющей части экономического базиса России, предприняли социалисты-революционеры, в своей теории конструктивного социализма. По их мнению, после завоевания политической власти на смену диктата крупного частного капитала, должна была прийти «индустриальная демократия», т. е. равноправное сочетание самостоятельных хозяйственных субъектов, организованных на кооперативной или синдикалистской основе (союзы по профессиональной принадлежности). Государство в такой структуре, должно было уступить часть регулирующих функций, самоуправляющимся предприятиям и занять место равноправного партнера в экономических связях24. В плане теоретическом, это означало, возврат на естественную основу развития, когда организующим элементом кооперационных процессов, являлся не привнесенный извне крупный капитал, а интегрированная мелкая собственность.

Продолжая народническую традицию, социалисты-революционеры не признавали прогрессивной роли капитала в сельском хозяйстве, основывая это убеждение на анализе

особенностей аграрного сектора экономики и его отличия от промышленности. Поступательный ход сельского хозяйства мыслился как естественный процесс генезиса «трудовой кооперации, как самостоятельно зарождающегося и органически развивающегося явления». «Дело идет о том, чтобы раскрыть в реальном кооперативном движении, - писал В. Чернов, - перспективы развития все в высшие и в высшие формы - такого развития, каждый последовательный этап которого, есть подготовление следующего этапа - такого развития, которое идет обычной дорогой всех естественных процессов развития в природе - по линии наименьшего сопротивления, но идет вверх, т. е. ведет к осуществлению линии наивысшего результата»25. Причем замечательно, что социалисты - революционеры, видя специфичность аграрного сектора, отмечали сущностные особенности сельскохозяйственной кооперации, о чем позже сказал и Чаянов А. В.

Нить преемственности теоретического и политического наследия социалистов - революционеров, явственно прослеживается во взглядах современных сторонников социализма. Наиболее существенным в этом плане, является опыт шведской социал-демократии, которой как никому, удалось воплотить в жизнь чаянья многих поколений кооператоров.

24 Чернов В.М. Конструктивный социализм. М.: РССПЭН. 1997. С. 30-31; «... именно из естественного, органического развития синдикализма и кооператизма конструктивным социализмом почерпывается конкретное реальное содержание для заполнения им абстрактной формы «социалистического идеала» -(отмечено авт.) - там же. С. 119.

25 Там же. С. 115.

В 1946 году была издана книга теоретика шведского кооперативного движения Эрне А. «Экономическая демократия: мысли об актуальном», в которой он обосновал одноименную концепцию. По мнению Эрне А. все общество должно быть организовано на кооперативной основе. Вновь был реанимирован давно известный термин - «ко-оператизм»26. Точку зрения Эрне шведский исследователь Деллен-брант назвал «рафинированием кооперативных идей»27.

Обществоведы, разделяющие политические убеждения социал-демократов, связывали расширение общественного сектора экономики с социалистической перспективой. Они считали, что «с помощью кооперативов, народных движений, предприятий, находящихся в собственности работников и управляемых ими, ведется строительство собственно социалистического общества. За счет активной поддержки со стороны социал-демократов процесса формирования и расширения общественного сектора, создается альтернативное общество, опирающиеся на социалистическую идею» 28.

Воплощение в жизнь кооперативного социализма являлось одной из важнейших сфер программных установок шведских социал-демо-

кратов. «Социал-демократия хочет, чтобы идеал демократии наложил отпечаток на всю организацию общества и условия жизни людей, -записано в их программе, - чтобы в результате каждый получил возможность богатой и полнокровной жизни. Поэтому социал-демократия хочет так преобразовать общество, чтобы право принятия решений находилось в руках всего народа, чтобы граждане были освобождены от какой бы то ни было зависимости, от любых групп власти, выражаемой их контролирующими функциями и, чтобы общество, основанное на классах, уступило место общности людей, действующих по законам свободы и равенства»... «Кооперативы, характерной особенностью которых является экономическая демократия, должны стать in extensor (буквально) главной частью социалистических преобразований»29. Сегодняшняя Швеция располагает богатым опытом кооперативного строительства. Однако, как и в любой другой стране, включенной в систему капиталистических хозяйственных связей, шведская кооперация испытывает на себе давление со стороны капитализма. В результате этого обстоятельства, идет неизбежный процесс разорения части коллективных предприятий, другая их часть при-

26 Там же. С. 115.

27 Foreninqedemoksati och foreteqedemokrati:Tva vagar till ekonomiak demokrati/En.Studie utford pa uppdrag av kooperationautredningen ev Dellenbrant J.A.; industridepartemeentet. Stockholm:Liber. 1981. P.13.

28 Socialdemokratins politiska problem/Wellenberg J., Molin L. Y., Kristersson V. et.at. Stockholm:Timbro. 1987. P. 65.

29 Там же. С. 66.

спосабливается к условиям «свободного рынка», преобразуясь в коллективные капиталистические организации.

Немало шведских ученых, как и других западных исследователей, делают отсюда неверный посыл о рудиментарности, малой эффективности кооперации, что не соответствует действительности. Кооперативная организация общественного производства воплощает в себе принципиально отличное от капитализма направление общественной эволюции.

Теоретическому осмыслению кооперативной формы социально-экономической организации препятствовало ее объективное положение в структуре общества. Ее «промежуточное» место среди доминирующих укладов обусловливало не прекращающиеся попытки придать кооперации характеристики, отвлекающие от понимания ее природной сущности: «предкапитализма», его демократизации «ступени» к социализму или средства избавления от эксплуатации и нищеты. Вместе с тем, не убывающая актуальность и жизнеспособность кооперативной организации поддерживали научный интерес интеллектуалов, стремившихся определить ее социальное значение как самоценного явления.

Одной из форм, хотя конечно далеко не единственной, «третьего пути» вне всякого сомнения, явля-

ется кооперация - живой развивающийся организм с присущими ей особенностями и противоречиями. Современной обществоведческой литературе получила распространение точка зрения характерная, например, книге французской исследовательницы Д. Демустье: «Между эффективностью и демократией: производственные кооперативы», согласно которой кооперация - это «третий путь», в конечном счете демократичный «среднее между джунглями капитализма и бюрократией коллективизма»30. По мнению сотрудника Межминистерского управления социальной экономики Франции М. Фигро кооперация есть носитель иных общественных отношений, где «можно гармонично сочетать социальную справедливость и экономическую эффективность»31.

И хотя вряд ли было бы справедливым считать кооперацию единственной абсолютной формой организации общества, концепция кооперативного «третьего пути» заслуживает внимания уже потому, что смещает акцент с научного обоснования исключительности противоположных крайних позиций в сторону промежуточных социальных моделей.

В связи с тем, что в переживаемую планетарной цивилизацией переходную эпоху кооперация помимо адекватности социально-экономической реальности обретает

30 Demoustier D. Entrer I efficacite et la democratie: Les cooperatives de production. P.:Entente. 1981. P.8.

31 Kooperatibismos eta gizarte-ekonomiaa munduzabalean gaian buruzko biltzarra - Congreso sobre et cooperativismo y la economia social en mundo - Vitoria: Gasteiz: Eusko janrlaritzaren argitalpen-zerbitzunagusia. 1988. P. 275.

значение формы организации, несущей черты, вписывающиеся в проявляющиеся контуры будущего мироустройства, теоретическое прочтение ее внутреннего качества возрастает.

Посвятивший кооперации свой творческий петь ученого И. В. Емельянов отмечал, что «во всей литературе о кооперации можно назвать очень немного исследований, которые можно было бы признать попытками теоретического подхода к кооперативной проблеме... Действительно, остается только поражаться, как в целом исследователи и интерпретаторы кооперации уклонялись от теоретического анализа этой проблемы» [1, с. 39].

Собственно разработка основ теории кооперации началась с конца 19-начала 200 вв. Вместе с тем, следует заметить, что и сегодня отсутствует сколько-нибудь полновесный труд по этой проблеме. И все же отдельные положения, которые составят фундамент его создания, фрагментарно представлены в статьях и книгах мыслителей новейшего периода изучения кооперации.

Важной вехой, с точки зрения преодоления «социально-рефор-мистского»32 направления освоения кооперации и определения ее собственного места и роли в общественном развитии, стала книга

итальянского профессора Дж. Г. Ва-ленти, опубликованная в 1902 году, репринтное издание которой вышло в России в 2012 году33.

Возражая тем, кто видел в кооперации средство избавления от несовершенств капитализма, итальянский ученый указывал на то, что таковая является «частью» существующей системы менового хозяйства, а не чужеродным социально-экономическим ингредиентом, созданным и предназначенным для замены этой системы» [1, с. 41]. Помимо самостоятельной значимости кооперативной организации Дж. Валенти уловил еще один важный для ее концептуализации аспект, заключающийся в утверждении закономерности, не-рукотворности производственной кооперации, являвшейся как и капиталистическая мануфактура, объективно продуцированной формой концентрации мелкотоварного хозяйства, а «Кооперативная ассоциация (потребителей - авт.) - это экономический институт, который в рамках существующей системы свободной конкуренции стремится исправить полностью или частично естественные недостатки распределения богатства. Функционируя как корректирующие факторы несовершенства распределения, кооперативы, - говорит далее Ва-ленти, - организуют «коллективные

32 Термин, применяемый И. В. Емельяновым для характеристики учений, определявших кооперацию как альтернативу капитализму.

33 L'associazione Cooperativa: Contributo Alla Teoria Economica Delia Cooperatazione: Con Un Appendice Intorno Alla Legislazione Sulle Societa Cooperative // https://www.amazon.com/ Lassociazione-Cooperativa-CooperaAZIJNE-lEGISLAZIONE-cOOPERATlVE/DP/1279728280 (дата обращения: 11.06.2024).

предприятия» как оружие против «обычных предприятий, индивидуальных или коллективных, основанных на спекуляции...» [1, с. 43].

Конечно, один из первых взглядов на кооперацию как самостоятельную форму социально-экономической организации, не мог не иметь определяемых капиталистическим мейнстримом «привычных вывихов». Так Дж. Валенти утверждал, что «в большинстве направлений своей экономической деятельности кооперативные организации фактически не конкурируют с «капиталистическими предприятиями» 34.

Сюжетом, требующим теоретического осмысления, логично следующим за определением «самости» кооперации, стал вопрос дифференциации видов и форм кооперативной организации, который, судя по содержанию трудов современных авторов и даже нормам кооперативного законодательства, остается во многом без внятного ответа.

Вслед за своим соотечественником, сделавшим важные теоретические выводы, разработку кооперативной теории в этой части продолжил М. Мариани, работа которого после публикации в 1906 г. была репринтно воспроизведена в России в 2009 году35.

Рассуждая о том, что мотивом кооперативной мобильности участников совместныхъ предприятий

является выгода, превышающая «экономические жертвы», связанные с утратой части самостоятельности, привели автора к выводам: во-первых, о том, что в основе кооперации лежит индивидуальный интерес, и во-вторых, к необходимости особенного его прояваления в «производственных» и «распределительных кооперативах». Правильно отметив отличную природу кооперативных форм различных видов, М. Мариани все же предпринял контрпродуктивную, с точки зрения теоретического понимания существа проблемы попытку сформировать универсальное определение кооперации, одинаково корректное для определения всех видов кооперативных объединений. «Кооперативная ассоциация, - писал он, - это добровольное объединение (ассоциация) покупателей или продавцов труда и других товаров в целях улучшения цен для покупателей и продавцов, и для достижения этой цели путем организации собственного предприятия, соответственно, для покупки, или продажи» [1, с. 46].

Нерелевантность такого теоретического обобществления проявляется в оценке производственных кооперативов, объединяющих мелких товаропроизводителей, а не «продавцов труда». Несмотря на несовершенства начала пути теоретического освоения темы все же вклад

34 Там же. С. 44.

35 Mariano Mariani. Il Fatto cooperative nell'evoluzione sociale // https://books.google.ru/books/ about/Il_fatto_cooperativo_nell_evoluzion_soc.html?hl=ru&id=LH1KAAAAYAAJ&redir_esc=y (дата обращения: 14.06.2024).

итальянских экономистов в ее становление не подлежит сомнению.

Различия между ассоциациями потребителей и кооперативами отмечали супруги Уэббы36 и отечественный мыслитель М. И. Туган-Барановский в книге «Социальные основы кооперации», вышедшей в свет в 1922 году. В своей книге автор не только обозначил отличия кооперативных объединений разного вида, но и проанализировал характерные черты субъектов кооперативной мобильности: участников рабочих потребительских обществ, трудовых артелей, мелких товаропроизводителей города и села.

Сомнительную общественную перспективу, по мнению М. И. Ту-ган-Барановского, имели пролетарские кооперативы (по форме не отличающиеся от трудовых артелей - авт.), обобществлявшие труд рабочих, ориентированные исключительно на создание более эффективного результата деятельности через унификацию индивидуальных способностей участников и разведения труда. Не агрегируя труд и стремление к приращению частной собственности такие предприятия не обладали всеми преимуществами кооперации [9, с. 108-116; 181-184; 220-224].

Потребительская кооперация в представлении М. И. Туган-Бара-новского есть общественное движение, вырастающее из стремления не только пролетариата, но и

других социальных слоев, избавиться от посредников в организации потребления и создать комфортные условия получения товаров и услуг. «Потребительские общества, - писал он, - являются кооперативом такого рода, в котором с формальной стороны могут участвовать все классы общества, ибо все являются в равной мере потребителями. Поэтому можно было бы думать, что потребительские общества могут создаваться во всякой социальной среде и в конце концов должны охватить все общество» [9, с. 150].

Очевидно, что объектами такой кооперации становятся в обществе, основанном на товарном хозяйстве, прежде всего малосостоятельные граждане.

Не ускользнула от прозорливого взгляда теоретика и черта, прямо вытекающая из сущности потребительской кооперации как организации общественной, а именно, потенциальная возможность ее политизации [9, с. 160-170].

В отличие от потребительской производственная является организацией экономической, закономерно возникающей как и капиталистические формы концентрации производства. При этом М.И. Туган-Бара-новский, вполне осознавая мелкотоварный характер ее инициаторов, все же отличал «крестьянские» и «ремесленные» товарищества. Первая в его представлении возникала как

36 The consumer's co-operative movement: Webb, Sidney, 1859-1947: Free Download, Borrow, and Streaming: Internet Archive // https://archive.org/details/consumerscoopera00webbuoft/page/ n9/mode/2up (дата обращения: 20.06.2024).

следствие недостатка трудовых семейных ресурсов. Об этом же позднее скажет и Н. Чаянов. А вторая за счет объединения материальных и трудовых ресурсов мелких промышленных производителей способствовала внедрению разделения труда, благодаря которому и достигалась «новая эффективность ручного труда» [9, с. 260-276, 379-402].

Вплотную подошел экономист к пониманию дифференциации простых и сложных форм кооперации [9, с. 263-273].

Конечно, вряд ли справедливо полагать, что М. И. Туган-Баранов-скому удалось в полной мере восполнить лакуны в кооперативной теории. Очевидно, не доставало в его идеях анализа функциональных границ кооперативной организации, сущностных черт, утрата которых ведет к ее «мутации» и т. д. Не лишены взгляды теоретика и недостатков. Так в его представлении кредитная кооперация (без отличий, кого таковая объединяла: потребителей или производителей) была отнесена к самостоятельному виду кооперативной организации. Несколько преувеличена в представлениях М. И. Туган-Баранов-ского перспектива замены капитализма всеобщей кооперацией и т. д. Об этом он говорил так: «Но что будет, когда капитализм сойдет с исторической арены и коллективизм вытеснит капитализм, - не остановится ли тогда всемирная история? Каков будет следующий исторический день после того светлого «завтра», которое уже бросает свои лучи на сумрак сегодняшнего дня?

Нет, всемирная история никогда не прекратится. Дальнейшее развитие будет заключаться в постепенном вытеснении с общественном строе более грубого и насильственного начала коллективизма более высоким и свободным началом кооперации.

Общество должно до конца превратиться в добровольный союз свободных людей - стать насквозь свободным кооперативом» [9, с. 449].

Но в известной степени такой оптимизм оценки кооперативного будущего сыграл для формирования авторской концепции положительную роль, заключающуюся в прямом указании на роль кооперации в эпоху перехода к которой отчетливо ощущается сегодня - эпохе постмодерна, открывающей для этой формы социально-экономической организации новые возможности. Так, анализируя особенности фабрики и производственного кооператива, М. И. Туган-Баранов-ский писал: «Маловероятно, чтобы производительные ассоциации могли стать в социалистическом государстве господствующим типом промышленного производства». Скорее это возможно лишь «в немногих отраслях промышленности, где ручной труд всегда останется господствующим и где требуется особая индивидуализация производства». Повсюду же, где существует необходимость в высокой концентрации производства, а «преобладающая роль машины отодвигает на задний план личные свойства рабочего», кооперативная, относительно свободная фор-

ма организации труда не может выявить своих преимуществ, так как «индивидуальность так же затирается толпой» (или машиной), «как и при управлении той же фабрикой сверху» 37.

Таким образом, то, что определяло преимущество индустриальных форм массового производства - машинизация и полная унификация индивидуальных способностей производителя в «умной» экономике будущего, становится преимуществом кооперации.

Попытка использования кооперации в несвойственной для нее роли, например, в качестве средства для налаживания прямого продуктообмена, социальной адаптации малоимущих слоев населения большевиками в первые годы Советской власти) обусловила противодействие со стороны «старых» кооператоров. В числе таковых были С.Н. Прокопович (1971-1955), бывший министр Временного правительства, а после революции профессор МГУ.

Отвергая социальную направленность кооперативной политики новой власти, активно привлекавшей в ряды кооператоров пролетарские слои населения, С. Н. Прокопо-вич писал: «кооперация доступна только для хозяйственно-крепких элементов. Крестьянам и рабочим, опустившимся ниже известного уровня благосостояния, или не достигшим этого уровня, кооперация помочь не может»38.

Говоря, прежде всего, о производственной кооперации мелких товаропроизводителей, С. Н. Прокопович прекрасно понимал, что мотивом обобществления части суверенной собственности в совместном предприятии для мелкого производителя являлось восполнение недостающих ресурсов для повышения эффективности собственного товарного хозяйства (сельского или промышленного). Пролетарий, лишенный такого стимула, как и мотивации на эффективное участие, являвшегося следствием гармонизации труда и собственности, не мог стать социальным субъектом кооперации. Эту же мысль С. Н. Прокопович подтверждал, сравнивая кооперативную и общинную организации.

По этому поводу он писал: «между этими двумя общественными образованиями мы можем наметить, таким образом, следующие различия: 1) община - союз сословный и принудительный, кооперация - несословный и добровольный; членами общины родятся, кооператорами делаются; 2) членами кооперативных организаций могут быть только хозяйственно-состоятельные элементы; членами общины - и богач, и нищий; 3) доход от общинных предприятий делится по душам, от кооперативных предприятий - соответственно степени участия каждого члена в деле; 4) кооперативные организации построены на принципе самоуправления, - в общине, при современном

37 Туган-Барановский М. И. Социализм как положительное учение. М.: URSS. 2021. С. 89.

38 Прокопович С. Н. Кооперативное движение в России. Его теория и практика. М. 1918. С. 11.

режима, велика власть всех начальствующих лиц, начиная от старшины и писаря, и кончая всеми местными властями» [10, с. 94].

Сравнивая две формы социальной организации: общинной и кооперативной, мыслитель неизбежно вышел на еще один основополагающий принцип - прямую демократию. Императив участия пайщиков в управлении и распоряжении собственностью и результатами совместной деятельности. Кооперация не терпит даже незначительной отстраненности членов объединений от этого системного принципа.

Именно поэтому, до недавнего времени одним из противоречий кооперативной формы социально-экономической организации считалось противоречие между масштабами предприятий кооператоров и способностью в полном формате воспроизводить управленческий порядок «прямой демократии». При этом, имея в виду одну рыночную основу капиталистических и кооперативных форм организации, С.Н. Прокопович отмечал невозможность их противопоставления. «Отсюда следует, - писал он, - что кооперация не может служить средством борьбы с надвигающимся капитализмом. Рост того или другого вида кооперации есть следствие развития лежащих в его основании экономических отношений, а не причина этого развития. Как производное явление, кооперация находится в полной зависимости от производящего момента -момента экономических отношений» [10, с. 30].

Признание единой почвы генезиса двух форм организации экономики: капиталистической и кооперативной, С. Н. Прокопович, тем не менее видел их глубокое качественное отличие. В отличие от буржуазных форм в кооперации, по его мнению, «живет совершенно иной, не капиталистический дух, влекущий человечество на новые пути, создающий новые общественные формы, настолько не противоположные формам жизни капиталистического общества, насколько солидарность и взаимопомощь противоположны эксплуатации и насилию» [10, с. 16].

Диалектичность высказанных экономистом идей заключается в утверждении противоречивой сущности кооперации: с одной стороны, кооперативная организация есть «плоть от плоти» рыночной экономики и совершенно комплементарна капиталистическому хозяйству, с другой, отличаясь своими сущностными качествами от структур последнего, является естественным «мостом», открывающим новое направление перспективы общественного развития.

Схожую точку зрения высказывал другой теоретик кооперации, так же как С. Н. Прокопович, оказавшийся после революции в эмиграции - профессор В. Ф. Тотоми-анц (1875-1964). В вышедшей в Берлине в 1923 г. книге «основы кооперации», он утверждал: «Кооперация не несет с собой никакого изменения системы свободной конкуренции, к законам которой она вполне приспособлена. Естествен-

ный ход обмена остается прежним. Кооперация вносит в него только конкурентов, и поэтому не уничтожает, а оживляет его. Она принуждена даже ради успеха подражать частным предприятиям, так что и ее внешние признаки и приемы нельзя отличить от них»39. При этом, отмечая комплементарность кооперации рыночному хозяйству вообще и капитализму, в частности, В. Ф. Тотомианц не отождествлял эти формы социально-экономической организации и видел в кооперативной потенциал будущего посткапиталистического мироустройства.

Значительно продвинут понимание сущностных отличий производственных кооперативов объединений потребителей и рабочих доктор Ханс Фукс, рассуждения которого привел в своей книге И. В. Емельянов [1, с. 48-52]. «Производственная ассоциация (кооперативов - авт.), -писал он, - это «приобретающее предприятие, принадлежащее любому ограниченному числу рабочих или ремесленников (выделено авт.), в котором заняты все владельцы и только владельцы (партнеры) (выделено авт.)» [1, с. 42].

В отношении всех кооператоров-производителей рабочих и мелких собственников Х. Фукс отметил непреложный принцип: обязательность только их членства в предприятии (соединяющего труд и собственность) [1, с. 49], исключающее прямое участие юридических и сторонних лиц, и другой: ограни-

ченность числа пайщиков способностью управления кооперативом на основе прямой демократии. Особый характер кооперативных производственных отношений немецкий экономист считал основанием для их характеристики как «предварение будущего» [1, с. 49].

Важное наблюдение сделано Х Фуксом относительно потребительских кооперативов, качественно отличающихся от производственных. Во-первых, тем, что таковые являются предприятиями бесприбыльными, «в то время как производственные ассоциации, ... как и другие предприятия, работают на прибыль» [1, с. 50].

В контексте «постиндустриальной революции» в экономике рассматривал кооперацию И. В, Емельянов. Хотя предпринятая интерпретация теории кооперации через призму «процессов экономической интеграции» не позволила выйти за устоявшиеся пределы традиционных подходов политэкономии. Для предвидения кооперативного будущего в постмодернистской реальности, в момент написания его работы, «не пришло время».

Представление о развитии кооперативного сектора экономики описывалось американцем российского происхождения, при которой в терминологии «агрегатов» «экономических единиц, находящих свое идеальное воплощение в кооперативных ассоциациях членов-актив-ных участников (членов-патронов) в их общей работе»; кооперации са-

39 Тотомианц В.Ф. Основы кооперации. Берлин. 1923. С. 64.

мой кооперации, при которой экономические единицы добровольно координируют свою деятельность или делегируют координирующую функцию специальному органу [1, с. 198]. Поскольку функции «ассоциированных экономических единиц, выполняющих через агрегат (кооператив - авт.) как их коллективное отделение коллективного департамента, все хозяйственные услуги (выделено авт.) кооперативных ассоциаций осуществляются по себестоимости (один из основополагающих принципов кооперации)» [1, с. 198].

Таким образом, кооператив в теории И. В. Емельянова не обретает признаки предприятия, тем более формализованного или требующего законодательного оформления, а представляет собой, говоря современным языком маркет-плейс или платформу для обмена материальными ценностями и услугами. Если принять такое теоретическое положение, И. В. Емельянов уводит науку о кооперации на много шагов назад. Такая концепция автора лишает кооперацию главного - ее институционального качества. Однако по поводу особой эффективности организации, объединяющей высокомотивированных участников, гармонизирующий труд и собственность говорили и писали многие авторы.

Многие западные исследователи справедливо отмечали, что обще-

ства с развитым кооперативным сектором обладают значительно большей устойчивостью, нежели общества с монокапиталистическим хозяйственным строем40.

В 2044 г. появилась книга Дж. Неймана и О. Моргенштерна, посвященная экономическому прочтению теории игр41. Подход авторов в самом упрощенном варианте состоял в том, что «стремящиеся к максимизации личной выгоды, обычно считают для себя выгодным сотрудничать с другими игроками, если игра носит повторяющийся характер, если индивид располагает информацией о поведении других игроков в прошлом и если число игроков невелико» [6, с. 128].

Таким образом из теории игр прямо вытекали условия возникновения кооперативного поведения: постоянное взаимодействие индивидуумов, транспорентность из взаимодействия (свободный обмен информацией) и небольшие размеры группы взаимодействия.

Теория игр послужила основой понимания места и роли кооперации в экономических трансформациях переходной к постиндустриальному обществу эпохе.

Находившаяся на периферии экономической науки до конца ХХ в., кооперация в новых условиях кризиса мировой хозяйственной системы вновь выдвигается в ряд наиболее актуальных проблем современного общественного разви-

40 Bradley K., Gelb A. Cooperative labour relations // Brit. J. of industry.relatjoos. L. 1987. Vol. 25. № 1. P. 94.

41 Нейман Дж., Моргенштерн О. Теория игр и экономическое поведение. М. 1970. 707 с.

тия. Повышенное внимание к кооперативной теории обусловлено очевидно проявившимися трендами мировой экономики.

По этому поводу Г. Гарофоли пишет: «То, что кажется особенно важным в экономической деформации последних двух десятилетий, -это появление новых моделей развития, изменение территориальных траекторий, невозможность интерпретировать изменяющуюся действительность с помощью старых теоретических моделей (главным образом, крах парадигмы «центр-периферия»). В новых моделях развития появляются новые акторы (локальные институты, местные органы власти, коллективные частные субъекты/акторы...), которые в состоянии влиять на процесс экономических и социальных преобразований. Об этих акторах забывали в ранее существовавших теоретических схемах» 42.

Поиск путей оздоровления «заболевшего капитализма» привел

исследователей к анализу опыта национальных моделей экономического развития, в большей степени адекватных формированию нового миропорядка.

Наиболее общие генерации концептов и практик экономического развития выделил Мишель Альбер: англо-саксонскую и рейнскую модели капитализма43. Различие намеченных М. Альбером моделей агрегировалось дихотомией экономического рационализма с присущей ему абсолютизацией рынка, идеологией индивидуализма и депри-вацией роли государства в экономике и социальной ответственности («справедливости»), обеспечиваемой присутствием в хозяйственной жизни государства, наличием ассоциаций, профсоюзов, коллективизма и солидарности. Вторая экономическая модель помимо прочих преимуществ открывала простор для самоорганизации населения, в том числе и кооперативные объединения.

Список литературы:

1. Емельянов И. В. Экономическая теория кооперации. Экономическая структура кооперативных организаций. М.: ООО «Издательство Листерра». 2020. 440 с.

2. Милль Дж. С. Основы политической экономии. Т. III. М.: Прогресс. 1981. 452 с.

3. Мировая экономическая мысль. Сквозь призму веков. T.II. Восходящий капитализм. М.: Мысль. 2005. 751 с.

4. Мировая экономическая мысль. Сквозь призму веков. T.III. Эпоха социальных переломов. М.: Мысль. 2005. 893 с.

42 Garofoli G. Economic development, organization of production and territorv // Revue d'economie industrielle. 1993. Vol. 64. P. 22.

43 Альберт М. Капитализм против капитализма. СПб.: Экономическая школа. 1998. С. 95.

5. Норт Д., Чоллис Д., Вайнгай Б. Насилие и социальный порядок. Концептуальные рамки для интерпретации письменной истории человечества. М.: Изд. Института Гайдара. 2011.

6. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: Начала. 1997. 180 с.

7. Егоров В.Г. Кооперация - третий путь. К теории вопроса. Челябинск: ООО «Рифей». 152 с.

8. Олсон М. Логика коллективных действий. Общественные блага и теория групп / Пер. с англ. М.: ФЭИ. 1995. 174 с.

9. Туган-Барановский М.И. Социальные основы кооперации. М.: Экономика. 1989. 495 с.

10.Прокопович С.Н. Кооперативное движение в России. Его теория и практика. М. 1918. 456 с.

EGOROV Vladimir G. - Doctor of Economics, Doctor of Historical Sciences, Professor of the Department of Political Economy and History of Economics of Plekhanov Russian University of Economics, Professor of Bauman Moscow State Technical University, Russia, Moscow, email: korrka@mail.ru.

INSHAKOV Andrey A. - assistant of the department Political Economy and the History of Economics of Plekhanov Russian University of Economics, Russia, Moscow, email: aero789@mail.ru.

Keywords: cooperation, Marxism, socialism, institutionalism, individualism.

Financing: The research was carried out at the expense of the grant of the Russian Science Foundation No. 23-28-01043 "Cooperation in the development strategy of society", https://rscf.ru/project/23-28-01043 / Agreement No. 23-28-01043 dated 12. 01. 2023.

SOCIAL PROGRESS AND COOPERATION: A SHORT ANTHOLOGY OF PUBLIC THOUGHT

Annotation

In the work, the authors consider the socio-political thought concerning the issues of cooperation. Special attention is paid to the concepts of intellectuals representing various ideological trends. The works of authors from various scientific schools are analyzed, with an emphasis on an in-depth presentation of cooperation in the context of prospects for social development.

References

1. Yemelyanov I. V. Economic theory of cooperation. The economic structure of cooperative organizations. Moscow: LLC "Listerra Publishing House". 2020. 440 p.

2. Mill J. S. Fundamentals of political economy. Vol. III. M.: Progress. 1981. 452 p.

3. World economic thought. Through the prism of centuries. Vol. II. Rising capitalism. Moscow: Mysl. 2005. 751 p.

4. World economic thought. Through the prism of centuries. Vol. III. The Era of social upheavals. Moscow: Mysl. 2005. 893 p.

5. North D., Chollis D., Vaingai B. Violence and social order. Conceptual framework for the interpretation of the written history of mankind. Moscow: Ed. The Gaidar Institute. 2011.

6. North D. Institutions, institutional changes and the functioning of the economy. M.: Beginnings. 1997. 180 p.

7. Egorov V.G. Cooperation is the third way. To the theory of the question. Chelyabinsk: Rifey LLC. 152 p.

8. Olson M. The logic of collective action. Public goods and the theory of groups / Translated from English M.: FEI. 1995. 174 p.

9. Tugan-Baranovsky M.I. Social foundations of cooperation. M.: Economics. 1989. 495 p.

10. Prokopovich S.N. The cooperative movement in Russia. His theory and practice. M. 1918. 456 p.