CC BY
64
ЭПИСТЕМОЛОГИЯ & ФИЛОСОФИЯ НАУКИ, Т. XI, № 1
ш
я 11
оциальный климат и история науки.
Парадоксы марксистской теории
и ПРАКТИКИ
В. А. БАЖАНОВ
1!
ШЙ
ЩЩЙ
I
'■5
3
4-1
(Л
I
©
(Л
го
®
Введение
Марксизм в XX в. являлся влиятельным интеллектуальным течением. Многие крупные мыслители как на Западе, так и на Востоке, в России испытали его воздействие. Отвернувшись позже от марксизма и критикуя его положения, они, тем не менее, не оспаривали степень влиятельности этого направления. И как можно было оспаривать степень его влияния, если в СССР (а после Второй мировой войны и в Центральной и Восточной Европе вплоть до конца 1980-х гг.) он являлся государственной идеологией и насаждался силой государственного принуждения?
Несмотря на отсутствие единства в понимании марксизма, его сторонники были уверены, что марксистская методология открывает совершенно новые и ранее невиданные горизонты в построении нового общества, которое было бы значительно более справедливым и экономически эффективным по сравнению с предшествующими социальными системами. Это общество в состоянии и должно породить новую науку, тогда как предшествующая наука неизбежно будет подвержена упадку и регрессии.
Такие установки до предела сокращали расстояние между наукой и обществом, способствуя формированию так называемой идеологизированной науки, и накладывали заметный отпечаток на характер исследований в области гносеологии и истории науки.
В какой мере эта установка оказала влияние на характер марксистского истолкования анализа науки и ее истории?
о принципах марксистской философии
...
р|
Лишь к началу 1930-х гг. среди марксистов сформировалось убеждение, что в рамках марксизма (который, как известно, «вылит из единого куска стали») существует и марксистско-ленинская философия. Отсутствие единства среди марксистов по поводу соотношения философии и науки, онтологии и гносеологии, формальной и диалектической логики и т.п. между тем не препятствовало единообразному истолкованию краеугольных принципов марксистской философии.
Стержневым принципом марксистской философии считается принцип практики. Согласно этому принципу, практическая деятельность (под которой понимается материальная, чувственно-предметная, целеполагающая деятельность человека) имеет более фундаментальный онтологический статус по сравнению с существованием отдельных объектов-вещей.
Принципы материализма, диалектического рассмотрения, историзма и т.д. так или иначе были связаны с материалистическим переосмыслением философии Г.В.Ф. Гегеля. Более того, введенные К. Марксом для анализа развития общества и его структуры понятия и представления - «общественное бытие» и «общественное сознание», «общественно-экономическая формация», «базис» и «надстройка» и т.п. - наследовали дух гегелевской философии, в которой общее имеет явный приоритет над частным.
В истории социальной мысли явно или неявно соперничали два подхода. Один исходил из примата «целого» над «частным», а другой, наоборот, ставил на «частное» и обусловливал успех «целого» успехом развития его элементов («частного»). Первый подход можно условно назвать социальным реализмом, второй - социальным номинализмом.
Социальный реализм, представленный наиболее рельефно, например, именами Гегеля и Маркса («человек - это совокупность всех общественных отношений»), предполагал, что развитие общественного организма и его элементов (человека, отдельных социальных групп) определяется целым - абсолютной идеей (Гегель) или борьбой классов (Маркс). При этом диалектика преобразования «класса в себе» в «класс для себя» порождала на практике пренебрежение к человече- ^ ской жизни, насилие над личностью, оправдание трагедии отдельного Q) человека светлым будущим человечества. Здесь можно говорить о социальном утопизме, который находит питательную почву в концептуальном арсенале социального реализма.
■о
=5
ГО
Ш
Социальный номинализм, представленный прежде всего либерализмом и его идейными предшественниками (Дж. Локк, Д. Юм, А. Смит, Дж. Ст. Милль), предполагал, что человек и его права и свободы приоритетны перед государством, что само государство является своего рода результатом общественного договора, и оно лишь обеспечивает своим гражданам более «комфортное» существование. Экономическая реализация стратегии, основанной на идеях социального номинализма, привела к тому, что ряд государств достиг значительных успехов в обеспечении благосостояния людей, составив «золотой миллиард» человечества.
Применение принципа практики к сфере общественной жизни означало принятие точки зрения социального реализма. Этот принцип подразумевал безусловный приоритет экономических реалий над духовными компонентами общества, более того, детерминированность этих компонентов экономическими процессами, непосредственную обусловленность надстройки базисом (своего рода «экономический детерминизм»). Уже после смерти Маркса, в начале 1890-х гг. Ф. Энгельс попытался смягчить эту точку зрения, проводя мысль, что базис лишь в конечном счете определяет надстройку, которая относительно автономна в своем развитии (равно как и общественное сознание относительно автономно от общественного бытия). Однако у советских неофитов марксистского учения непосредственно после Октябрьского переворота явно доминировали убеждения в духе примитивного экономизма. Это задавало и ракурс рассмотрения науки и ее истории.
Щ! !
Ш!
Феномен идеологизированной науки
Под идеологизацией науки понимают процесс, оказавшийся характерным для всех тоталитарных обществ, который выражается в стремлении либо создать «новую» науку, соответствующую господствующей идеологии, либо переработать научные представления с позиций этой идеологии, когда последняя подавляет объективное содержание науки и беспристрастный поиск объективной истины уступает место селекции научных положений под углом зрения идеологии и прежде всего таких, которые обеспечивают ее «торжество». Ф Признание социальной природы науки означает, что жизнь обще-
ства и его потребности оказывают определенное влияние и на характер научных исследований, и на стиль научного мышления, и на фор-нм му представления тех или иных научных результатов, и на цели раз-вития науки. Однако это признание вовсе не подвергает сомнению в ф конечном счете автономность развития науки, помещая источники ее Ш прогресса «внутрь» науки. В тоталитарных обществах автономность развития науки фактически теряется под давлением ценностей, которые в данном обществе выступают в качестве центральных: классо-
вых - в марксизме-ленинизме, религиозных - в фундаментальном исламе, расовых - при национал-социализме'.
Недоверие носителей новых идеологий, стремившихся к революционному переустройству общества (свойственное в России не только марксистам, но и, например, анархистам М.А. Бакунину и П.А. Кропоткину), отказывавших «правительственной», буржуазной науке в объективности, их нетерпимость к другим политическим движениям способствовали созданию программы развития пролетарской науки, которая должна была обеспечить модернизацию народного хозяйства после совершения революции. «Рабочему классу нужна наука пролетарская, - писал A.A. Богданов. - А это значит: наука, воспринятая, понятая и изложенная с его жизненных задач, наука, организующая его с классовой точки зрения, способная руководить его силами для борьбы, победы и осуществления социального идеала»". Таким образом, новое общество, уверовав в могущество новой идеологии, оказывается нацеленным и на революцию в науке. Такого рода попытки редко являются успешными^ Обычно идеологический пресс способствует крайней политизации жизни научного сообщества, выдавливая из него ученых, противящихся устремлениям неофитов (формируя так называемую репрессивную науку), и оставляя на поверхности тех, кто строит свои исследования как прямое воплощение идеологических установок и обещает немедленный практический результат или научный прорыв4.
Утверждение авторитета одного «вождя» в политике и во всех областях науки, вера в коллективный разум партии, догматизация марксистской идеологии, которой придавался статус единственного научного мировоззрения, усиление общей политической реакции (особен-
н:
1 Подробнее о феномене идеологизированной науки, который активно исследовался в 1990-х гг., см.: Ахундов М.Д., Баженов Л.Б. Философия и физика в СССР. М., 1989; специальный выпуск журнала «Философские исследования» (1993, № 3-4), посвященного проблеме взаимоотношения науки и тоталитарной власти; Репрессированная наука. Т. 1. Л., 1991; Т. 2. СПб., 1994; Сойфср В.А. Власть и наука. История разгрома генетики в СССР. М., 1993; Сонин A.C. «Физический идеализм». История одной идеологической кампании. М., 1994; Грэхем Л. Очерки истории российской и советской науки. М., 1998; Mathias A.R.D. Logic and Terror // Phy-sis. 1991. V. 28. P. 557-578; Vucinich A. Mathematics and Dialectics in the Soviet Union // Historia Mathematica, 1999. V. 26. P. 107-124; 2000. V. 28. P. 54-76; 2002. V. 29. P. 13-39; Грэхем Л. Призрак казненного инженера. Ф СПб., 2000; Бажанов В.А. Очерки социальной истории логики в России. -q Ульяновск, 2002. 3
" Богданов A.A. Наука и рабочий класс // Вопросы социализма. Рабо-ты разных лет. М., 1990. С. 366. ■
1 К успешным можно отнести разве что культурно-историческую кон- Ф цепцию психической деятельности Л.С. Выготского и А.Р. Лурии или разработку релевантной логики И.Е. Орловым.
4 Феномены Т.Д. Лысенко и О.Б. Лепешинской.
®
но в СССР) привели в 1930-1940-х гг. к возникновению феномена идеологизированной науки - биологии, физики, химии, математики, психологии, да чуть ли не всех отраслей научного знания. Научная аргументация уступала место политическим обвинениям (в «меньше-виствующем идеализме») и навешиванию ярлыков, следствием чего нередко становились аресты и иные репрессии. В Германии преследовались ученые еврейского происхождения; после Великой Отечественной войны эстафета юдофобии была подхвачена в СССР, и лишь смерть «отца народов» предотвратила широкомасштабные репрессии советских евреев. Побочным результатом становления идеологизированной науки являлось стремление утвердить отечественные авторитеты во всех областях знания и, соответственно, борьба с «космополитизмом».
В конце 1950-х гг. идеологизация науки стала сходить на нет, но ее элементы еще долго проявлялись в наделении высокими академическими званиями некоторых государственных деятелей.
Первые серьезные признаки идеологизации науки относятся к концу 1922 г., когда были распущены непокорные Ученые советы высших учебных заведений, а студенческие старосты были распущены еще летом 1919 г. Представительство в коллективах было предоставлено студенческим фуппам РКП(б) и «другим партиям, стоящим за Советскую власть».
Марксизм и история науки
Поистине парадоксальная ситуация в СССР и других социалистических странах сложилась с исследованиями по истории науки.
Явный социальный реализм, который типичен для марксистской философии, диктовал совершенно определенную концепцию развития науки. Маркс, как известно, в духе социального реализма провозглашал, что «человек есть совокупность всех общественных отношений», а экономический базис определяет надстройку. Тем самым по существу растворял науку в социальных и экономических реалиях. Источники развития науки виделись вне самой науки - в экономике и (в меньшей степени) в культуре как таковой. Не случайно еще Энгельс относительно даже такой теоретической сферы, как философия, ут-^ верждал, что философов толкала вперед не одна только сила чистого ф мышления, как они воображали, а главным образом мощное развитие естествознания и промышленности.
Именно вера в предопределенность развития науки в целом и многих научных открытий в частности экономическими условиями была характерна для историков науки в СССР в 1920-х гг. Именно эта вера ф была воплощена в концепции истории науки, получившей в России У) название «экстернализм», согласно которому наука развивается в силу .5. преимущественно социально-экономических причин, запросов со сто-роны общества (в западной традиции часто под «экстернализмом»
"О
(Л ■
понимают определенную концепцию сознания"; здесь это понятие отлично по смыслу от того, которое имеет место в случае философии и истории науки)6. Дата рождения экстернализма как направления в философии и истории науки точно зафиксирована в анналах истории.
30 июня - 4 июля 1931 г. в Лондоне состоялся II Международный конгресс по истории науки. Советская делегация включала в себя видных советских ученых и философов. Возглавлял делегацию некогда высокопоставленный и известный коммунистический функционер, одним голосом прошедший в Академию наук (по списку ЦК ВКП(б)) Н.И. Бухарин, который в тот период являлся директором Института истории науки и техники, но в разное время занимал очень высокие государственные должности. В нее входили крупные ученые - биолог, академик Н.И. Вавилов, физики, академики А.Ф. Иоффе и В.Ф. Миткевич, профессора Б.М. Гессен (физик и философ), Б.М. Завадовский (физиолог), Э. Кольман (математик и философ), М.М. Рубинштейн (экономист).
Б.М. Гессен7 на конгрессе сделал доклад «Социально-экономические корни механики Ньютона», в котором на историко-научном материале обосновывал положение, согласно которому рождение механики Ньютона было предопределено запросами со стороны стано-
Ш fe-
ll ffi
вящегося капитализма, нарождающейся буржуазии, нуждавшейся в значительно большей производительности труда, нежели та, которая была доступна для феодализма. Он начал доклад со слов А. Уайтхеда о том, что в год смерти Галилея родился Ньютон, и вопроса - какой вид могла бы иметь история человечества, если бы эти два человека не появились на свет? Гессен стремился обосновать точку зрения, согласно которой важны не столько личности (Галилея, Ньютона), сколько те социальные и экономические условия, которые подталкивали к открытиям, которыми мы обязаны конкретным мыслителям и ученым.
«Ньютон, - писал Гессен, - являлся типичным представителем подымающейся буржуазии и в своем мировоззрении отражал характе-
5 См., например: Farkas К. What is Externalism? // Philosophical Studies. 2003. № 112; Rowlands M. Externalism: Pitting Mind and World Back Together Again. Chesham, 2003; Gibbons J. Externalism and Knowledge of the Attitudes // The Philosophical Quaterly. 2001. № 51.
6 Отдельная статья об экстернализме (как направлении в истории и философии науки) отсутствует в «Новой философской энциклопедии» ф (М., 2000-2001), равно как и во многих других солидных справочных изданиях, например в Wikipedia. Чаще это понятие используется в философии науки в качестве подчиненного, как, скажем, в статье Дж. Паппасд об интернализме и проблеме обоснования в фундаментальной науке, по- у мещенной в Стенфордской энциклопедии философии (http://plato.Stanford. ф edu/entrries/justep-intext). <Я
' Краткая биография Б.М. Гессена представлена, например, в Wikipedia (http://en.wikipcdia.org/wiki/Boris_Hessen).
■о
3
го ®
¡11
ные черты своего класса...»8. До этого момента Ньютон рассматривался как гений, творчество которого обусловлено лишь его выдающимися способностями, данными от природы.
Между тем Гессен всячески подчеркивал, что буржуазии для развития ее промышленности нужна была наука, которая исследовала бы «свойства материальных тел и форму проявления сил природы». «...Являясь для своего времени наиболее прогрессивным классом, она (буржуазия. - В.Б.) требует наиболее прогрессивной науки»9. Более того, он указывал на «полное совпадение физической тематики эпохи, выросшей из потребностей экономики, с основным содержанием "Начал"...»'". Развитие промышленного капитализма поставило перед техникой требование создания эффективного двигателя. В результате появилась паровая машина, которая в свою очередь стимулировала исследования в области термодинамики. Все это оказало мощное воздействие на развитие производительных сил, что в свою очередь привело к прогрессу в области науки.
Идея доклада привлекла пристальное внимание некоторых участников конгресса. По существу речь шла об открытии нового направления в философии науки, своего рода принципиально новой парадигмы. Доклад был издан на английском языке (и с тех пор неоднократно переиздавался). Аналогичные мысли, вполне обычные для сторонников марксизма (практика является основой возникновения любой теории), в своем докладе «Теория и практика с точки зрения диалектического материализма» высказал и Бухарин. Бухарин трепетно относился к науке и полагал, что именно благодаря усилиям советских ученых СССР станет «величайшим очагом научной жизни мира», что «наука в СССР выполняет благороднейшую задачу: она помогает делу высвобождения человечества от позора нашего времени», что наука «превращается в друга и товарища трудящегося человечества»". Идея Гессена об укорененности науки в социоэкономических структурах общестза, где, собственно, и следует искать источники ее развития, легла в фундамент экстернализма, который стал активно развиваться на Западе (Дж. Бернал, Р. Мертон, Д. Кроутер, Дж. Нидам, Э. Цильзель и т.д.)1". Сама по себе идея изящная и красивая. На
«
Гессен Б.М. Социально-экономические корни механики Ньютона. (Доклады советских делегатов на II Международном конгрессе по истории науки и техники. Лондон, июнь-июль 1931 г.). М.-Л., 1933. С. 38. 5f) 4 Там же. С. 23, 24.
Ф 10 Там же. С. 31.
^ 11 Бухарин Н.И. Наука и СССР. М„ 1928. С. 6, 15, 16.
3 Нельзя не заметить, что фигура и идеи Б.М. Гессена очень популяр-
ны в зарубежной истории и философии науки. См., например: Graham L.R. The Socio-Political Roots of Boris Hessen // Social Studies of Science.
0 1985. V. 15. № 4; In Memoriam. Joseph Needham (1990-1995) // Histona W Mathematica. 1996. V. 24; Vucinich A. Mathematics and Dialectics in the Soviet Union: the Pre-Stalin Period // Historia Mathematica. 1999. V. 27; I®) Chilvers. C.A.J. The Dilemmas of Seditious Men: the Crowther-Hessen Cor-
В чем кроится причина такого - аномального - положения вещей? Почему ни ученые-историки науки, которые, безусловно, разделяли догмы марксистского мировоззрения, ни государство, которое пристально следило за верноподданническими настроениями своих граждан и тщательным образом старалось блюсти все идеологические каноны марксизма, не были озабочены тем, что в области истории науки вовсе не наблюдалось торжества духа марксизма?
История науки
под идеологическим прессом
; Г'ессену „а ,„„Ф«ссе . Л„„ло„. удалось ре„ьеф»о ,ь,р„„ь „оз„-
цию в области истории науки, которая опиралась на марксистские положения. К такой же позиции, как уже говорилось, был близок и Бухарин, виднейший деятель коммунистического движения, ближайший соратник В.И. Ленина, которого последний характеризовал как наиболее способного и перспективного теоретика партии и «любимца партии».
Гессен родился в 1893 г. и в школе учился в одном классе с И.Е. Таммом, впоследствии известным советским физиком. В 1913— 1914 гг. Гессен учился на физико-математическом факультете Эдинбургского университета, а также на физико-математическом факультете Петроградского университета. Являлся членом Коммунистической партии с 1919 г. В 1928 г. закончил Институт красной профессуры (отделение теоретического естествознания). В 1930 г. назначен директором Научно-исследовательского института физики при Московском государственном университете (МГУ). Был первым деканом физического факультета МГУ. С 1934 г. заместитель директора Физического института АН СССР. В 1935 г. стал членом-корреспондентом АН СССР. В августе 1936 г. арестован и в декабре того же самого года расстрелян как «враг народа».
Гессен предпринимал некоторые попытки защитить теорию относительности и квантовую механику от нападок «механицистов». Он старался на примере Ньютона доказать, что в одном человеке логут совмещаться, казалось бы, несовместимые взгляды (как и Ньютона физический гений соседствовал с глубокими религиозными интересами). Надо отделять научные результаты творцов теории относительности и квантовой механики от их ненаучных взглядов. Последние не обесценивают их научные достижения. Однако эти попытки какого-либо успеха не имели. Более того, Гессен сам во многом придерживался уже устаревших взглядов. Так, в первом издании «Большой codi ветской энциклопедии» (1931 г.) вышла его статья «Эфир», в которой он уверенно утверждает существование последнего. Ведущие совет-Я ские молодые физики (Ландау, Гамов, Бронштейн и т.д.) послали ему Ä' издевательскую но форме и содержанию телеграмму (в ней, в частно-
I»
0
т»
3 •*•>
(Л
1
В чем кроится причина такого - аномального - положения вещей? Почему ни ученые-историки науки, которые, безусловно, разделяли догмы марксистского мировоззрения, ни государство, которое пристально следило за верноподданническими настроениями своих граждан и тщательным образом старалось блюсти все идеологические каноны марксизма, не были озабочены тем, что в области истории науки вовсе не наблюдалось торжества духа марксизма?
История науки
под идеологическим прессом
«1Ш
i
и!
р
Гессену на конгрессе в Лондоне удалось рельефно выразить позицию в области истории науки, которая опиралась на марксистские положения. К такой же позиции, как уже говорилось, был близок и Бухарин, виднейший деятель коммунистического движения, ближайший соратник В.И. Ленина, которого последний характеризовал как наиболее способного и перспективного теоретика партии и «любимца партии».
Гессен родился в 1893 г. и в школе учился в одном классе с И.Е. Таммом, впоследствии известным советским физиком. В 1913-1914 гг. Гессен учился на физико-математическом факультете Эдинбургского университета, а также на физико-математическом факультете Петроградского университета. Являлся членом Коммунистической партии с 1919 г. В 1928 г. закончил Институт красной профессуры (отделение теоретического естествознания). В 1930 г. назначен директором Научно-исследовательского института физики при Московском государственном университете (МГУ). Был первым деканом физического факультета МГУ. С 1934 г. заместитель директора Физического института АН СССР. В 1935 г. стал членом-корреспондентом АН СССР. В августе 1936 г. арестован и в декабре того же самого года расстрелян как «враг народа».
Гессен предпринимал некоторые попытки защитить теорию относительности и квантовую механику от нападок «механицистов». Он старался на примере Ньютона доказать, что в одном человеке могут совмещаться, казалось бы, несовместимые взгляды (как и Ньютона физический гений соседствовал с глубокими религиозными интереса-ми). Надо отделять научные результаты творцов теории относитель-— ности и квантовой механики от их ненаучных взглядов. Последние не обесценивают их научные достижения. Однако эти попытки какого-4-» либо успеха не имели. Более того, Гессен сам во многом придержи-Ю вался уже устаревших взглядов. Так, в нервом издании «Большой со-О ветской энциклопедии» (1931 г.) вышла его статья «Эфир», в которой он уверенно утверждает существование последнего. Ведущие советуй, ские молодые физики (Ландау, Гамов, Бронштейн и т.д.) послали ему издевательскую по форме и содержанию телеграмму (в ней, в частно-
сти, говорилось и о том, что от этого автора с нетерпением ждут статьи о флогистоне и теплороде)ь.
В октябре 1930 г. на совещании, посвященном положению в советской философии, Гессена сурово критиковали как «метафизика» (т.е. противника диалектики) и «идеалиста». Такого рода обвинения являлись, пожалуй, самыми тяжелыми с точки зрения господствующей марксистской идеологии.
Имеются достаточно веские основания полагать, что свой лондонский доклад Гессен специально подготовил в духе крайне ортодоксального (можно сказать, вульгарного) марксизма, рассматривая его как ответ своим критикам и доказательство своей марксистской благонадежности... В состав советской делегации входил Э. Кольман, с тем чтобы следить за поведением Гессена и определить степень его благонадежности14. Как известно, Кольман играл в области физики и (особенно) математики роль, аналогичную роли Т. Лысенко в биологии. Под конец жизни ему удалось эмшрировать на Запад, он покаялся, хотя покаяние никак не поправит исковерканные судьбы людей, которых он обвинял в разных политических грехах, и не воскресит тех, кто был по его доносу осужден и сослан в ГУЛАГ.
Бухарин, несмотря на открытые обвинения в свой адрес, не пожелал остаться на Западе, куда часто выезжал, был арестован, в марте 1938 г. судим как участник «антисоветского правотроцкистского блока» и после вынесения приговора немедленно расстрелян. Общее собрание АН СССР в мае исключило его (уже мертвого) из состава Президиума АН СССР и лишило звания академика.
В 1936 г., после ареста Бухарина главный прокурор СССР назвал Институт истории науки и техники, который тот возглавлял (на самом деле эту должность можно рассматривать как ссылку, поскольку она была несоразмерна тем государственным должностям, которые он занимал ранее), «центром антисоветского заговора». Поэтому дело не ограничилось расстрелом Бухарина, а закончилось упразднением Института. Из восьми членов советской делегации, которую возглавлял Бухарин, остались в живых только два.
Институт был воссоздан после Второй мировой войны: борьба с космополитизмом предполагала поиск собственных (отечественных) научных авторитетов. Тем не менее стойкая память о недавних жестоких репрессиях и господство идеологизированной науки с ее претензиями на первенство во всех областях заставляли строить историко-научные исследования как интерналистские по своей сути, как историю идей вне и помимо учета каких-либо социально-экономических
та
ф
факторов. Узкоспециальные работы, которые были посвящены рождению и развитию идей в отдельных областях науки и в которых за- 3 __Ф
13 1
См.: Сонин A.C. «Физический идеализм». История одной идеоло- ф
гической кампании. М., 1994. С. 38-39. W
14 См.: Graham L.R. Science in Russia and the Soviet Union. A Short His- ,5, tory. Cambridge, 1993. P. 149.
мечательно вскрывались и описывались «технические» детали, - вот что отличало советский стиль работ по истории науки. Конечно, едва ли не в каждой историко-научной работе можно было найти дежурные отсылки к положению, что именно практика является реальным источником любой теории (в том числе той, которая рассматривается конкретно). Однако эти отсылки были настолько банальны и бессодержательны, что ни о каком изучении настоящих социально-экономических предпосылок теории не могло идти и речи. Эти отсылки между тем являлись средством, благодаря которому авторы чувствовали себя в безопасности на случай обвинения в игнорировании практической стороны процесса создания теории.
Более того, многие советские ученые, особенно те, которые работали в вузах, сознательно старались ничего не писать и крайне осторожно читали лекции, дабы не давать лишний повод коллегам и активной студенческой молодежи обвинить себя в тех или иных «грехах».
Сейчас известно, что после Второй мировой войны в области физики готовилась кампания, подобная той, которая имела целью разгром отечественной генетики и которую возглавлял «народный академик» Лысенко. Жанр этой кампании требовал публичного осуждения лиц, которые встали на путь «ревизионизма» в науке (в данном случае в физике). Развертыванию такого рода кампании помешала не столько реализация атомного проекта, сколько опасения возглавлявшего этот проект Л. Берии, что при большом стечении народа какие-нибудь физики выболтают важные атомные секреты. Это, пожалуй, единственный положительный аспект атмосферы шпиономании в СССР.
Должно было пройти 10 лет после смерти Сталина, чтобы феномен идеологизированной науки в СССР и Восточной Европе стал сходить на нет, и 30 лет, чтобы появились работы в области философии и истории науки, выполненные в духе экстернализма. Правда, уже не вполне в марксистском духе. Изменился социально-политический климат - изменились интересы и подходы философов и историков науки. Экстерналистские идеи по-прежнему актуальны, а их отзвуки слышатся в сравнительно недавно возникших и уже вошедших в философскую моду социальной эпистемологии" и социальном конструктивизме.
т
0 ■о
3
ф
1
ф
(л -
^^ 15 См.: Касавин И.Т. Социальная эпистемология: понятие и проблемы
\®] // Эпистемология и философия науки. 2006. Т. VII. № 1.
