CC BY
157
УДК 316.7 Поляков Александр Валериевич
кандидат политических наук,
доцент кафедры гражданского права и процесса
Армавирского института
социального образования,
филиала Российского государственного
социального университета
тел.: (928) 661-24-99
СОЦИАЛЬНЫЙ КАПИТАЛ
КАК ЭЛЕМЕНТ СОВРЕМЕННОГО
ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА
Polyakov Alexander Valerievich
PhD in Political Science, Assistant Professor of the Civil Law and Procedure Department, Armavir Institute of Social Education, Branch of Russian State Social University tel.: (928) 661-24-99
SOCIAL CAPITAL AS AN ELEMENT OF CURRENT DEMOCRATIC PROCESS
Аннотация:
В статье рассматривается смысловое содержание социального капитала и его концепция, индивидуалистический подход к измерению социального капитала и действий политических организаций; усиление социального неравенства и практик социального исключения при определенных распределениях социального капитала. Уделено внимание социальным сетям различного рода, а также таким составляющим социального капитала, как доверие и разделяемые в обществе нормы и ценности.
Ключевые слова:
социальный капитал, социальное неравенство, политические организации, составляющие и структурные формы социального капитала.
The summary:
The article covers the semantic content and conception of social capital, the individualistic approach to the social capital measurement, and the political organizations’ activity. The author considers the intensification of social inequality and the social exclusion in capital allocating, as well as such elements of social capital as trust, cultural norms and values, and various social networks.
Keywords:
social capital, social inequality, political organizations, social capital elements and structures.
Понятие «социальный капитал» обременено длительной интеллектуальной историей, и разные люди трактуют его по-разному, что нередко приводит к недоразумениям. В научный оборот понятие «социальный капитал» было введено П. Бурдье в статье «Формы капитала» (1983) для обозначения социальных связей, которые могут выступать ресурсом получения выгод [1]. Источники этой идеи можно найти еще у А. де Токвиля, Э. Дюркгейма и М. Вебера [2]. По П. Бурдье, социальный капитал является продуктом общественного производства, материальных и тем самым классовых практик, средством достижения групповой солидарности.
В таком понимании социальный капитал выступает не только и не столько причиной экономических выгод, сколько проявлением социально-экономических условий и обстоятельств; он является групповым ресурсом и не может быть измерен на индивидуальном уровне [3]. Связи между экономическим развитием общества и размером совокупного социального капитала опосредованы политическим строем, религиозными традициями, доминирующими ценностями. Последователи П. Бурдье используют в основном качественные, этнографические и исторические методы оценки социального капитала общностей.
Иная концепция была предложена Дж. Колманом в статье «Социальный капитал в производстве человеческого капитала» [4]. Он доказывает, что социальный капитал является общественным благом, но создается свободным и рациональным индивидом для достижения собственных выгод. Этот процесс предполагает социальный контракт, набор социальных норм, социальных обменов и, следовательно, некоторый базовый уровень доверия.
Последователи Дж. Колмана рассматривают социальный капитал как атрибут индивида, дающий ему серьезные преимущества в достижении жизненных целей, карьере, защите имущества, доступе к информации. Он рассматривается как основа либерального общества. Его экономическое значение состоит в том, что он уменьшает издержки на координацию совместной деятельности, заменяя контракты, формальные правила и бюрократические процедуры отношениями доверия, усвоенными профессиональными стандартами, этикой общения - теми неформальными нормами, которые формируются и передаются посредством культурных традиций и образования. Как и другие формы капитала, социальный капитал приносит дивиденды лишь в случае его активного использования: обмена, интериоризации и экстериоризации.
Серьезное внимание исследователей к этой проблематике было привлечено работами Р. Патнэма («Игра в кегли в одиночку: крах и возрождение американского сообщества»), в которых использовалась трехфакторная модель социального капитала: нормы взаимности, доверие и социальные сети. В рамках этого подхода два первых фактора являются по существу социально-психологическими атрибутами индивида [5]. Поэтому Р. Патнэм измеряет социальный капитал с помощью индивидуальных индикаторов, таких как интенсивность и сила контактов, членство в общественных объединениях, электоральная активность, удовлетворенность взаимоотношениями, соблюдение норм взаимности, чувство безопасности, доверие к соседям и социальным институтам. Групповые или территориальные показатели получают посредством агрегации индивидуальных.
В анализе экономического развития нескольких регионов мира Р. Патнэм показал, что изменение качества социальных отношений предшествовало экономическому развитию. Этот результат противоречит данным П. Бурдье. В исследованиях динамики социального капитала в США Р. Патнэм констатирует существенный спад общественной активности в 1970-1980-е гг. в электоральном и политическом поведении, волонтерском участии в программах неправительственных организаций, участии в добровольных ассоциациях, чтении газет, посещении родственников и друзей, коллективном времяпрепровождении.
Проведенный анализ практически не учитывает поколенный эффект (дети Великой депрессии, послевоенного демографического скачка и дети 1980-х), изменение условий и стиля жизни (урбанизация, территориальная мобильность), развитие электронных средств коммуникации и новых форм досуга. Бурная активность неправительственных организаций в предыдущие десятилетия могла отражать чрезмерную политизацию частной жизни.
Несмотря на указанную критику, индивидуалистический подход к измерению социального капитала используется в прикладном назначении, например, он доминирует в исследовательской программе Всемирного банка, посвященной устойчивому развитию стран и регионов, и в большинстве западных экономических и социологических моделей.
Индивидуальные индикаторы социального капитала включаются в опросники Всемирного опроса ценностей, среди них следующие вопросы:
- сколько своих соседей вы знаете по именам;
- присматривают ли соседи за вашей квартирой во время вашего отпуска;
- часто ли вы сталкиваетесь в магазинах с друзьями;
- как много у вас знакомых;
- часто ли вы разговариваете по телефону с родственниками;
- приглашаете ли вы к себе домой коллег;
- сколько раз вы обращались за советом к другим людям за последние три месяца;
- считаете ли вы свой район безопасным;
- считаете ли вы, что полиции/милиции в вашем городе можно доверять;
- знаете ли вы, кто является депутатом местного представительного органа от вашего округа;
- насколько вы терпимы к людям, поведение и привычки которых сильно отличаются от ваших.
Ответы на эти вопросы, несомненно, дают определенную эмпирическую базу, однако правомерность усреднения и агрегации подобных показателей проблематична, поскольку при этом теряется эффект социальности, связности.
Одним из используемых индикаторов социального капитала, как было указано выше, является принадлежность к группам, наличие контактов. Однако качество и интенсивность этих контактов определяются факторами, внешними по отношению к теории социального капитала.
Так, полезность слабых связей увеличивается обратно пропорционально рыночному развитию. Наличие структурных дыр в социальных связях существенно в среде с высокой конкуренцией. Искусственное поддержание структурных дыр снижает уровень взаимного доверия и тем самым уменьшает социальный капитал. Связь между измеренным количеством контактов в социальной сети, количеством групп и индуцированием социального капитала нетривиальна и опосредована множеством переменных.
Хотя социальный капитал создается и поддерживается в межличностных и меж-групповых отношениях, его не следует путать со сплоченностью и солидарностью. Последняя может создаваться как позитивным отношением к внешнему социальному окружению, когда членам других групп приписываются положительные качества (большой радиус доверия, по Ф. Фукуяма), так и негативной, когда внешние группы воспринимаются враждебно (большой радиус недоверия).
Во втором случае общественная этика оправдывает аморальное поведение по отношению к другим ради блага своих (двойную мораль), и совокупный социальный капитал уменьшается. В частности, действия политических организаций часто направлены на достижение желаемых целей (солидарности) за счет эскалации враждебности к представителям других общностей.
Особого внимания заслуживают серьезные социальные аномалии - усиление социального неравенства и практик социального исключения при определенных распределениях социального капитала.
На наш взгляд, у социального капитала есть несколько составляющих: доверие, разделяемые в обществе нормы и ценности; социальные сети различного рода.
Формы социального капитала многообразны, поэтому ученые пытаются их классифицировать. Приведем одну из классификаций:
- формальный или неформальный характер социального капитала;
- сильные или слабые связи внутри социального капитала;
- внешняя или внутренняя направленность социального капитала;
- «связывающий» или «наводящий мосты» социальный капитал.
Рассмотрим кратко указанные формы.
Различение формального и неформального характера социального капитала основано на том, что некоторые объединения (партии, комитеты, профсоюзы) формально организованы, четко структурированы, имеют правила, обязательные для всех членов, регулярно проводят собрания и т. д., другие же (например, дворовые волейбольные команды или группы посетителей одного паба) абсолютно неформальны.
Если ранние исследования концентрировали внимание только на формальных организациях, то современная наука признает, что формальные организации и ассоциации лишь
одна из эффективных структурных форм социального капитала, поскольку неформальные объединения нередко бывают более действенными в достижении значимых целей.
Различение сильных и слабых связей внутри социального капитала основано на том, что в одних структурах социального капитала связи очень тесны (к примеру, в группе работников одного предприятия, ежедневно контактирующих на работе, а также вместе проводящих выходные), в других случаях эти связи могут быть очень тонкими, почти невидимыми (например, между людьми, периодически встречающимися в очереди в любимом супермаркете). Крепкие связи отличаются высокой частотностью контактов и степенью их близости.
Социолог М. Грановеттер первым обозначил различие между сильными и слабыми связями [6], при этом он подчеркивал, что иногда слабые связи оказываются важнее сильных, например, при поиске работы (близкие друзья человека знакомы с тем же кругом людей, что и он, а вот дальние знакомые вероятнее приведут его к новым возможностям). Однако в этой части социальная наука только приступает к изучению влияния, оказываемого на общество различными формами социального капитала [7].
Различение внешней и внутренней направленности социального капитала основано на том, что деятельность одних групп как субъектов социального капитала по свободному выбору или по необходимости является внутренне направленной и защищает материальные, социальные или политические интересы своих членов, в то время как деятельность других направлена вовне и связана с общественным благом. Организации первого типа часто создаются на основе классового, полового или этнического признаков и затем в своей деятельности призваны сохранить и укрепить внутренние связи. Примерами могут служить лондонские клубы джентльменов, торговые палаты, кредитные союзы эмигрантов и т. д.
Ко второй категории относятся, к примеру, благотворительные организации, такие как Красный Крест, движение за права человека, экологические организации. Иногда моральный и социальный приоритет отдается внешне-направленным альтруистическим организациям в противовес объединениям первой категории, однако это не всегда справедливо: вряд ли можно утверждать, что, например, молодежные организации, убирающие мусор на городских детских площадках, участвуют в создании социального капитала больше, чем кредитные союзы эмигрантских сообществ, ведущие их к благосостоянию.
Различение «связывающего» и «наводящего мосты» социального капитала состоит в следующем: «связывающий» социальный капитал объединяет социальные субъекты, которые схожи между собой в каком-либо аспекте (национальность, пол, возраст, социальное положение и т. д.), а «наведение мостов» предполагает деятельность среди различающихся между собой социальных субъектов. Без взаимодействия обоих типов социального капитала в обществе не обойтись.
Некоторые группы могут сочетать оба фактора: например, включать людей одной национальности, но из разных социальных слоев или разных рас, но одного пола. Зачастую без взаимодействия обоих типов социального капитала не обойтись.
Примером может служить тот факт, что насилие хинди и мусульман по отношению друг к другу в Индии заметно снижается в тех местностях, где гражданские ассоциации налаживают диалог между представителями разных религий.
Важным измерением социального капитала выступает степень вовлеченности граждан в ассоциации на основе их относительного равенства, отношений взаимного доверия и взаимодействия во имя общих целей.
Мы под социальным капиталом понимаем способность общества или сообществ к самоорганизации и совместным действиям. Ядром этого определения является членство
в добровольных ассоциациях, которые могут создаваться с разными целями, от рекреационных и социальных до религиозных и политических, но должны отвечать двум условиям: предполагать периодическое личное общение членов, а также приложение ими совместных усилий, взаимодействие. В этом случае они отвечают понятию социального капитала. Изменения, касающиеся членства граждан в ассоциациях, - один из лучших индикаторов трендов в социальном капитале страны.
Ссылки:
1. Бурдье П. Социология политики : пер. с фр. / сост., общ. ред. и предисл. Н.А. Шматко. М., 1993. 336 с.
2. Стрельникова Л.В. Социальный капитал: типология зарубежных подходов // Общественные науки и современность. 2004. № 2. С. 33-41.
3. Бурдье П. Указ. соч.
4. Коулман Д. Капитал социальный и человеческий // Общественные науки и современность. 2001. № 3. С. 124.
5. Grootaert C. Social capital: The missing link? // Social Capital Initiative Working Paper 3. 1998. April. 24 р.
6. См.: там же.
7. Durlauf S.N., Fafchamps M. Social capital. The Centre for the Study of African Economies. Berkeley Electronic Press. 2004. Working Paper № 214. 89 р.
References (transliterated):
1. Burd'e P. Sotsiologiya politiki : transl. from French / comp., general ed. and foreword of N.A. Shmatko. M., 1993. 336 p.
2. Strel'nikova L.V. Sotsial'niy kapital: tipologiya zarubezhnykh podkhodov // Obshchestvennye nauki i sovremennost'. 2004. No. 2. P. 33-41.
3. Burd'e P. Op. cit.
4. Koulman D. Kapital sotsial'niy i chelovecheskiy // Obshchestvennye nauki i sovremennost'. 2001. No. 3. P. 124.
5. Grootaert C. Social capital: The missing link? // Social Capital Initiative Working Paper 3. 1998. April. 24 p.
6. See: ibid.
7. Durlauf S.N., Fafchamps M. Social capital. The Centre for the Study of African Economies. Berkeley Electronic Press. 2004. Working Paper No. 214. 89 p.
