CC BY
1
Вестник Томского государственного университета. 2023. № 492. С. 91-102 Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 2023. 492. рр. 91-102
СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ
Научная статья УДК 316.35
аог 10.17223/15617793/492/11
Социальный капитал этнической группы: особенности формирования и проявления (на примере Сванетии)
Тамила Георгиевна Арнания-Кепуладзе1, Георгий Акакиевич Кепуладзе2
1 Государственный университет имени Акакия Церетели, Кутаиси, Грузия, tamila.kepuladze@atsu.edu.ge
ORCID: 0000-0001-8911-7173 2Университет бизнеса и технологий, Тбилиси, Грузия, giorgi.kepuladze@btu.edu.ge ORCID: 0000-0003-4642-7811
Аннотация. Исследование основано на социологическом анализе историко-этнографических фактов формирования социального капитала этнической группы высокогорья Грузии - Сванетии. Предложены такие категории формирования групп, как формальная принадлежность группе и естественная принадлежность группе. Изучены особенности различных типов социального капитала малых и больших первичных и вторичных групп, предложена модель этнической группы и ее социального капитала.
Ключевые слова: социальный капитал, теория групп, первичные и вторичные группы, малые и большие группы, естественная и формальная принадлежность группе, Сванетия
Благодарности. Выражаем благодарность сотрудникам научно-исследовательского центра картвелологии им. профессора Т. Путкарадзе при Государственном университете имени Акакия Церетели (Кутаиси, Грузия) и нашим информантам за содействие в проведении исследования. Выражаем также благодарность доктору исторических наук, профессору кафедры истории и археологии Государственного университета имени Акакия Церетели Владимиру Эшиковичу Цверава, научному сотруднику научно-исследовательского центра картве-лолгии им. профессора Т. Путкарадзе Государственного университета имени Акакия Церетели, ассоциированному профессору Давиду Шавианидзе за деловые рекомендации и ценные советы при написании статьи, руководителю научно-исследовательского центра картвелологии им. профессора Т. Путкарадзе, ассоциированному профессору Эке Дадиани за предоставление архивных данных.
Для цитирования: Арнания-Кепуладзе Т.Г., Кепуладзе Г.А. Социальный капитал этнической группы: особенности формирования и проявления (на примере Сванетии) // Вестник Томского государственного университета. 2023. № 492. С. 91-102. аог 10.17223/15617793/492/11
Original article
doi: 10.17223/15617793/492/11
Social capital of an ethnic group: Features of formation and manifestation (Svaneti case)
Tamila Arnania-Kepuladze1, Giorgi Kepuladze2
1 Akaki Tsereteli State University, Kutaisi, Georgia, tamila.kepuladze@atsu.edu.ge ORCID: 0000-0001-8911-7173 2 University of Business and Technology, Tbilisi, Georgia, giorgi.kepuladze@btu.edu.ge ORCID: 0000-0003-4642-7811
Abstract. Social capital is considered today as one of the most effective factors of economic development, social stability and political consolidation. In this regard, to explore the problems of social capital formation and functioning becomes particularly important. The study aims to investigate the features of an ethnic group's social capital formation and manifestation. The main hypothesis of the study is the assumption that the nature and size of the group affect intragroup and intergroup relationships, the formation and manifestation of various types of social capital. The study proceeds from the analysis of historical, ethnographic and socio-anthropological facts of the social capital formation of an original ethnic group that lives in the high-mountainous region of Georgia - Svaneti, and forms a model of the ethnic group and its social capital. The theoretical basis for the study is the sociological theory of group, developed by Charles Cooley and Mansur Olson, and the theory of social capital of Pierre Bourdieu, James Coleman, and Robert Putnam. The empirical basis of this study is semi-structured interviews conducted by the authors in 2019-2021, archival materials collected in ethnographic expeditions in 1997 and 2004-2005 by the staff and students of the Department of
© ApHaHHa-Keny^ag3e T.T., Keny^ag3e T.A., 2023
History and Archeology and the Research Center of Kartvelology of Akaki Tsereteli State University. The article proposes the following categories of group formation: formal affiliation to a group, which proceeds from a conscious (free or forced) personal choice, and a natural affiliation to a group that is given from birth. Based on the data collected as a result of semi-structured interviews and analysis of archival materials, the features of the formation of various types of social capital of small and large primary and secondary groups were studied. The research has shown that within the framework of small primary groups of natural affiliation the "bonding" social capital is formed; at the level of secondary small and large groups of formal affiliation and large groups of natural affiliation the "bridging" social capital is formed, while the interaction of large groups of natural and formal affiliation is based on the "linking" social capital. This means that the size of the group and its affiliation impact the nature of intragroup and intergroup interaction, the features of the functioning of social capital, and contribute to the achievement of the goals that were the reasons for the group formation.
Keywords: social capital; group theory, primary and secondary groups, small and large groups, natural and formal affiliation to group, Svaneti
Acknowledgements. We express our gratitude to the staff of the Research Center of Kartvelology named after Professor T. Putkaradze at Akaki Tsereteli State University (Kutaisi, Georgia) and our informants for assistance in conducting the study. We also express our gratitude to Dr. Vladimir Tsverava, professor of the Department of History and Archaeology of Akaki Tsereteli State University, and David Shavianidze, associate professor, research fellow at the Research Center of Kartvelology named after Professor T. Putkaradze, for business recommendations and valuable advice in writing the article, and to Eka Dadiani, associate professor, head of the Research Center of Kartvelology named after Professor T. Putkaradze for providing archival data.
For citation: Arnania-Kepuladze, T. & Kepuladze, G. (2023) Social capital of an ethnic group: features of formation and manifestation (Svaneti case). Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 492. pp. 91-102. (In Russian). doi: 10.17223/15617793/492/11
Введение
В последние десятилетия ученые-экономисты, социологи, политологи в числе многочисленных факторов социально-экономического развития и политической стабильности выделяют такие своеобразные составляющие, как сформировавшиеся в обществе социальные отношения, характер связи между различными хозяйственными субъектами и уровень доверия, существующий между ними, т.е. все то, что объединено в концепции социального капитала. Именно социальный капитал признан сегодня одним из действенных факторов социально-экономического развития общества.
Формирование социального капитала не осуществляется однолинейно и несет на себе печать культурного и исторического развития каждой отдельной страны, региона и организации, определяется ценностными приоритетами отдельных личностей. Все это предопределяет необходимость более глубокого и всестороннего исследования процесса формирования и развития социального капитала.
Несмотря на несомненную значимость и разработанность проблемы социального капитала, некоторые вопросы по-прежнему остаются дискуссионными и требуют дальнейшего изучения. В частности, одним из недостаточно исследованных остается вопрос формирования социального капитала этнической группы, которая рассматривается как единая, одномерная общность и полностью игнорируются ее внутренняя структура и особенности составляющих ее групп.
Изучение вовлеченности людей в группы, согласно некоторым западным исследованиям, становится все более значимым. Именно на такое исследование, проведенное американским социологом Р. Ватноу, ссылается один из «отцов-основателей» социально-экономического подхода к исследованию социального капитала
американский политолог Р. Патнэм в популярной работе «Bowling Alone», когда указывает, что 40% американцев подтверждают свою включенность в небольшие группы, члены которых регулярно собираются, поддерживают и заботятся друг о друге [1. P. 65-78].
Социальный капитал является имманентной составляющей групп, и изучение его значения в формировании и развитии как самих групп, так и общества в целом занимает значительное место в западной экономической, социологической, этнографической, антропологической и политической науках. Именно в отношении локальных групп людей началось исследование социального капитала в том смысле, который в него вложил П. Бурдье [2. P. 51], американским общественным деятелем начала XX в. Л. Ханифаном [3, 4]. Проблему социального капитала группы исследовали Д. Джекобс [5], Г. Лоури [6], Х. Ох, М. Чанг и Дж. Лабианца [7], С. Пунчер [8], Р. Патнэм [1], М. Ол-сон [9] и др.
Такой интерес к исследованию социального капитала групп неслучаен и вызван тем, что «совокупная численность человеческих групп на Земле превышает численность населения в 1,5-2 раза» [10. C. 279], так как отдельный индивид может быть членом сразу нескольких групп. Если же учесть и тот фактор, что группы являются основой формирования таких неформальных институтов, как традиции, обычаи, и предопределяют правила и нормы поведения как внутри группы, так и в обществе в целом, то изучение социального капитала группы приобретает особое значение.
Принятые в пределах определенных групп принципы и правила поведения улучшают координацию совместной деятельности, упрощают обмен информацией, облегчают принятие решений и тем самым способствуют рациональному использованию имеющихся ресурсов и повышению эффективности коллективных действий.
В последние десятилетия начал возрастать интерес к этническим группам. Этническая принадлежность рассматривается как более значимый по сравнению с классовой принадлежностью «источник стратификации» [11; 12. Р. 7], как наиболее эффективный фактор «мобилизации ресурсов» [13. Р. 33] с целью достижения экономических, социальных или политических интересов, развития «этнического предпринимательства» [14. С. 144]. При этом этническая группа рассматривается как единая, одномерная общность.
В данной статье мы рассматриваем этническую группу как общность, состоящую из различных структурообразующих элементов, или подгрупп, и исходим из предположения, что характер формирования и размер группы влияют на внутригрупповые и межгрупповые взаимодействия, что предопределяет функционирование различных типов социального капитала в рамках этнической группы.
В данном исследовании, основываясь на социологической теории групп и теории социального капитала, мы осуществляем анализ историко-этнографических и социально-антропологических фактов формирования социального капитала самобытной этнической группы, проживающей в высокогорном районе Грузии Сванетии, формируем модель этнической группы и раскрываем специфику социального капитала составляющих ее структур. Такой подход способствует расширению и углублению понимания как внутренней структуры этнической группы и складывающихся в ее рамках социально-экономических связей, так и самой теории социального капитала.
1. Теория социального капитала в контексте теории групп
Общество не является однородным и состоит из совокупности разных групп. Общество, по сути, само является одной большой группой или, как указывал еще Аристотель, «все сообщества - это как бы члены государственного сообщества...» [15. С. 33].
Группа по своей природе является локальным объединением, условно обособленным образованием, носящим определенные специфические черты. Группы - это относительно самостоятельные, независимые объединения определенным образом взаимодействующих друг с другом людей, осознающих свою принадлежность к данной группе и считающихся членами этой группы с точки зрения других людей (МеПоп, 1968). Каждая группа характеризуется определенными отношениями, убеждениями, ценностными предпочтениями, а также доступом к ресурсам, возможностям и в конечном итоге - к власти [16. Р. 2].
Объединение людей в группы осуществляется на основе определенных критериев и принципов. Каузальное направление традиционной теории групп исходит из предположения, что формирование и существование групп основано на врожденной склонности людей к объединению. Сторонники же формального
направления традиционной теории групп придерживаются функционального подхода к объяснению причин образования групп и утверждают, что посредством объединения усиливается эффект совместных действий, благодаря чему достигается цель образования групп - получение некоего коллективного блага, выгодного как всей группе, так и ее отдельному члену, и которое невозможно получить без такого объединения [9. P. 21]. Говоря другими словами, «привлекательность членства в группе не в самой принадлежности к ней, а в получении чего-либо посредством этого членства» [17. P. 93]. Такой подход, развиваемый сторонниками формального направления традиционной теории групп, наиболее близок к идее социального капитала. Более того, рассмотрение социального капитала с точки зрения объединения людей в группы вполне оправданно ввиду того, что слово «социальный», этимологически происходящее от латинского «societas», т.е. «товарищеский, общественный, брачный, союзный», подразумевает связь людей, живущих в социуме, и наличие определенных общественных отношений между ними.
Социальный капитал основывается на обязательствах, ожиданиях, нормах, надежности, взаимном доверии, реципрокности (reciprocity), возникающих между людьми в результате их объединения в группы [18. P. 95-120] и при использовании которых, благодаря координированию действий и сотрудничеству, можно получить больше выгоды и увеличить эффективность коллективных действий [19. P. 169]. То есть основой формирования социального капитала является объединение субъектов социально-экономического взаимодействия, а сам социальный капитал является производной, результатом таких объединений.
Социальный капитал - это многосущностное явление, состоящее из определенных аспектов социальных структур, призванных облегчить действия обособленных, изолированных или корпорирован-ных акторов, т.е. целенаправленных организаций (purposive organization), и создающих определенный тип структурированных социальных отношений между акторами [18. P. 98]. Таким образом, социальный капитал, обладающий, по Дж. Коулману, структурной сущностью, является действенным инструментом анализа экономических систем, социальных организаций и прочих групп.
Вступая в группу или находясь в ней, индивиды мотивированы определенными интересами, удовлетворение которых они стремятся получить через членство в группе. Посредством такого объединения образуются определенные связи, на основе которых формируется социальный капитал группы. Именно наличие общих интересов и расчет на получение определенных выгод являются основой формирования групп [9. P. 21; 20. P. 211; 21. P. 48-63; 22 и др.].
Группы различаются по своим количественным и качественным характеристикам и могут быть дифференцированы как по размеру, так и по структуре. Принято выделять большие и малые группы, которые, по-
мимо размера, различаются характером господствующих в них социально-экономических, моральных и прочих взаимоотношений.
Размер группы, особенности ее структуры, степень устойчивости взаимосвязей и другие характеристики предопределяют успех коллективных действий при использовании общих ресурсов и оказывают значительное влияние на особенности формирования внутриг-руппового взаимодействия ее членов, на специфику функционирования социального капитала и, таким образом, на эффективность экономического взаимодействия.
Классическая теория групп рассматривает малую группу как элемент социальной структуры, особый вид социальной микросистемы, с одной стороны, зависящий от особенностей функционирования и развития общества, составной частью которого эта группа является, и, с другой стороны, относительно самостоятельный субъект общественных отношений, в свою очередь оказывающий влияние на функционирование сообщества.
Малые группы характеризуются такими признаками, как немногочисленность (2-20 человек), общность ценностей и норм поведения, устойчивость и непосредственность межличностных контактов, системность совместной деятельности.
Основным принципом объединения в малые группы является свобода сотрудничества, мотивированная духом общности, когда каждый вносит свой вклад в общее дело в соответствии со своими способностями [12. Р. 119].
Выделяют «первичные» и «вторичные» малые группы. В первичных малых группах происходит первоначальная социализация человека, овладение им социальными нормами и ценностями. Эти группы характеризуются неформально основанными межличностными связями, непосредственными контактами, общностью интересов и эмоциональной вовлеченностью ее членов в дела группы, что способствует достижению высокой степени идентификации группы с ее членами, прозрачности взаимодействия, росту доверия между членами группы и, как следствие, - повышению экономической результативности группы.
Вторичные малые группы представляют собой в большей степени формализованное, носящее обезличенный характер объединение людей для достижения совместных целей. Как правило, эти группы являются более многочисленными.
Малые группы входят в состав больших групп.
Отношения людей в больших группах не обусловлены непосредственными личными контактами своих членов, т.е. по своей сути являются вторичными и характеризуются наличием определенных устойчивых общих ценностей, интересов, норм поведения и механизмов регулирования социальной, экономической и политической жизни. Большие группы имеют более сложную по сравнению с малыми группами структуру. Они состоят из множества малых групп, имеющих свои собственные интересы и ценности, и, в свою очередь, являются составной частью общества как еди-
ного целого. Как малые, так и большие группы действуют «для получения коллективного блага, которое по своей природе выгодно для всех членов группы» [9. Р. 21].
Членство в той или иной группе может быть как результатом формальной принадлежности, т.е. исходить из осознанного (свободного или вынужденного) личного выбора человека, так и результатом естественной, т.е. заданной от рождения, принадлежности, когда человек не выбирает группу, а «рождается в ее пределах и становится ее частью посредством эмоциональных и символических уз» [23. Р. 401-411]. При этом принятие этих «уз» может быть не только результатом естественной принадлежности, но и осознанного выбора личности. Человек, рождаясь в определенной среде (семье, общине, конфессии и проч.), в процессе социализации воспринимает субкультуру этой среды на уровне естественной принадлежности. Но человек может принять субкультуру иной среды посредством осознанного личного выбора, т.е. может сменить свою «естественную принадлежность», например, в результате изменения убеждений. При этом некоторые аспекты естественной принадлежности, такие, как место жительства, гражданство или вероисповедание, могут поддаться смене, тогда как смена других (например, места рождения, расы, этноса) изменению не поддается.
Исходя из таких вводных, этническая группа рассматривается нами как основанная на естественной принадлежности большая группа, состоящая из множества разнотипных малых групп, в рамках которых функционирует социальный капитал разных видов.
Как указывает исследователь этнографических групп Е. Фурсова, «каждая конкретная этнографическая группа имеет тот «стержень», вокруг которого она сформировалась» [24. С. 265]. В качестве такого «стержня» могут быть выделены особенности этнической истории, включающей процессы переселения и ассимиляции, длительная изоляция населения, конфессиональная, сословная, кастовая идентичность и т. д.
Именно с этой точки зрения нами рассмотрена этническая группа сванов и ее социальный капитал.
2. Методы исследования и анализ данных
Данное исследование основывается на социологической теории групп, развитой Чарльзом Кули и Манс-уром Олсоном, на социологической теории социального капитала, разработанных Пьером Бурдье, Джеймсом Коулманом и Робертом Патнэмом, а также на анализе историко-этнографических фактов формирования социального капитала одной из этнических групп высокогорья Грузии - Сванетии.
Выбор Сванетии и ее населения как объекта исследования не был случаен и обусловливался историко-географическими факторами развития этого региона, которые вкратце описаны в параграфе 3 нашей статьи.
В качестве основной гипотезы исследования берется предположение, что характер и размер группы
влияют на внутригрупповые и межгрупповые взаимоотношения, на формирование и особенности проявления различных типов социального капитала.
Эмпирическую основу данного исследования составляют проведенные авторами в 2019-2021 гг. полуструктурированные интервью. На основе случайной выборки для интервью были отобраны информанты старшей (50+) возрастной категории, которые были расценены нами как лица, память которых хранит более полные, неискаженные и последовательные воспоминания, предания, рассказы и знания относительно традиций, реальных историй и повседневных практик, связанных с межличностными и межгрупповыми взаи-моотношеними в пределах определенной этнической группы и способствующих более глубокому пониманию особенностей формирования и функционирования социального капитала сванов как этнической группы.
Нашими информантами выступили сваны, проживающие как в самой Сванетии, так и в других регионах Грузии, в частности в городах Кутаиси, Тбилиси, Сам-тредиа, Зестафони и Зугдиди.
В ходе исследования были опрошены 23 человека в возрасте от 51 до 70 лет. Из них 13 информантов - женщины и 10 информантов - мужчины. Мы намеренно не стремились уравнять число опрошенных мужчин и женщин из соображений среднестатистического соотношения мужского и женского населения старшей возрастной категории в Грузии, в которой женское население превалирует над мужским.
Продолжительность интервью составляла 5570 минут. Возраст информантов указан на момент взятия интервью.
Помимо интервью было произведено комплексное изучение архивных материалов, собранных сначала в 1997 г. сотрудниками научно-исследовательского института грузинской диалектологии, а затем в 20042005 гг. сотрудниками научно-исследовательского центра картвелологии государственного университета им. Акакия Церетели. Изученные этнографические материалы предсталяют собой оцифрованные переводы со сванского на грузинский язык нарративных интервью с членами общины Латали, расположенной в Верхней Сванетии и состоящей из десяти деревень, а также с жителями села Меле, находящегося в Лентех-ском муниципалитете Нижней Сванетии. Эти интервью были записаны на 35 кассетах и вмещают более 30 историй. Кассеты вместе с оцифрованными версиями на сванском языке, а также их переводов на грузинский язык общим объемом в 246 323 грузинских слова, или 748 777 печатных знаков без пробелов, хранятся в архиве научно-исследовательского центра картвелологии им. профессора Тариела Путкарадзе Государственного университета имени Акакия Церетели.
Сбор и анализ полуструктурированных интервью были проведены в контексте теории групп и теории социального капитала и были ориентированы на выявление характера и особенностей взаимосвязи между представителями различных (малых и больших, первичных и вторичных) групп сванов. На этой основе
мы стремились углубить понимание внутренней структуры этнической группы и складывающихся в ней социально-экономических взаимосвязей, определить особенности формирования социального капитала конкретных структурообразующих составляющих этнической группы. Для этой же цели последовательно были проанализированы также и нарративные интервью, собранные в процессе этнографических экспедиций, и изучен каждый отдельный случай, рассказанный информантами. Затем, используя метод аналитической абстракции, методы индукции, группировки, анализа и синтеза, была произведена интерпретация как полуструктурированных, так и нарративных интервью и выделены отдельные составляющие социального капитала сванов, что позволило нам сформировать модель этнической группы и раскрыть специфику социального капитала каждой из ее структурных элементов.
3. Краткий историко-географический экскурс
Сванетия - один из самых высокогорных районов Грузии. Коренное население этого района Грузии -сваны - представители картвельской группы кавказской семьи, говорящие на собственном языке, относящемся к сванской группе картвельских языков и считающихся одним из самых старых и дифференцированных языков мира [25. Р. 1; 26. Р. 6].
Первое упоминание о сванах восходит к греческому географу и историку Страбону ^гаЬошБ), который в своей знаменитой «Географии» рассматривал сванов как обособленную группу людей, заселяющую высоты Кавказа над Диоскурией (Сухуми) [27].
В результате длительных изоляций, вызванных затяжными региональными похолоданиями У-Х и Х111-Х1Х вв., жители этого высокогорного района Грузии вели и по сей день сохранили самобытный образ жизни, сочетающий древнюю языческую и христианскую религии, традиционную вражду и гостеприимство, являющиеся частью повседневной жизни сванов и их семей.
В античный период и раннее Средневековье по территории Сванетии через Кодорское ущелье проходил военно-торговый путь с Северного Кавказа к построенным еще древними греками торговым фортам Черного моря, а оттуда - к странам Центральной и Северной Европы, а также в Византию.
С конца X в., в период потепления климата (так называемый Средневековый климатический оптимум), от ледников освободились дороги, соединяющие Северный Кавказ и Сванетию, и грузинские цари начинают развитие Грузии как регионального лидера, для которого было крайне важным построение отношений с северными народами. Именно в это время сформировалась роль Сванетии как северокавказского форпоста, призванного обеспечить, с одной стороны, безопасность Грузии, а с другой стороны, способствовать расширению границ в северном направлении. Государственная политика,
осуществляемая по отношению к Сванетии, была направлена на превращение этого края в военный, религиозный и культурный центр Кавказа.
Упорядоченная и благополучная жизнь сванов непосредственно основывалась на регулировании общественных отношений, важной составляющей которых был порядок взаимодействия членов локально существующих малых групп и прежде всего семей и родовых общин.
4. Внутренняя структура этнической группы 4.1. Семьи и родовые общины
Семья является основой формирования любого общества. Семья - это основанное на браке и кровном родстве объединение людей, связанных общим бытом, ведущих совместное хозяйство и несущих ответственность друг перед другом и друг за друга.
Семья, как одна из разновидностей первичных малых групп, характеризуется прямыми (лицом к лицу) контактами между людьми, находящимися в непосредственной взаимосвязи и взаимодействии друг с другом [23. P. 23]. Семья, согласно Ф. Тённису, представляет собой составную часть «общности» (Gesellschaft), т.е. основанной на эмоциональных, духовных и родственных связях социальной организации, в которую люди объединены неосознанно, опираясь на традиции и общие ценности, и включает в себя отношения между матерью и ребенком, между супругами, между братьями и сестрами [28. P. 22-25].
Являясь нерыночной, неконкурентной группой, семья как основанное на совместной собственности на средства производства домохозяйство и все ее члены заинтересованы в получении некоего коллективного блага, объем которого непосредственно связан с количеством участников производства этого блага, являющегося общедоступным и совместно потребляемым всеми членами домохозяйства. Создание коллективного блага представляет собой ту цель, которую преследует каждый член семьи и которая сочетает общие и частные интересы.
Что являлось коллективным благом для сванской семьи? Ответ на этот вопрос заключается в особенностях исторически сложившегося быта сванов.
В условиях сурового высокогорного климата, нестабильной политической ситуации и периодически возникающих межсемейных распрей особое значение приобретала необходимость физического выживания и, следовательно, обеспечения безопасности. Весь жизненный уклад сванов был направлен на достижение этой цели, что требовало значительных материальных и людских ресурсов. Поэтому семьи, являясь простейшей формой контрактов и обмена [29] и будучи «кооперативным сообществом, учреждаемым в целях потребления средств существования и воспроизводства рабочей силы» [28. P. 170], были заинтересованы в увеличении своей численности.
В таких условиях наличие детей, и особенно сыновей, становилось настоятельной
необходимостью. Дети придавали семье и родителям морально-социальную значимость и экономическую силу.
Эта необходимость в детях могла принять несвойственные христианской религии формы. В частности, если у четы не было потомства, супруги могли не только усыновить чужих, но глава семьи, с согласия супруги и других членов семьи, мог обзавестись второй женой.
Значение численности семьи подтверждается и тем фактом, что в рассказах ряда информантов в том или ином контексте упоминается проклятие, в котором звучит фраза: «чтобы ты/вы размножил(ся/ась)/ись до двенадцати, а потом чтобы вновь один остался». В этом проклятии прослеживается пожелание не только уменьшения численности семьи, но утраты членов семьи, что наносит семье большую психологическую травму.
Кроме того, стремлению к сохранению численности семьи подчинялся и глубоко укоренившийся у сванов институт кровной мести, когда за преднамеренное или случайное убийство члена семьи родственники мстили семье убийцы.
Кровная месть в первую очередь несла нравственную нагрузку - наказание обидчика, защита члена семьи и взаимная ответственность членов семьи. Кроме того, кровная месть имела и социально-правовую составляющую - коллективная ответственность за деяние члена семьи. Помимо этого, институт кровной мести имел также экономическое значение, что было связано со стремлением уменьшить численность рабочей силы семьи-обидчика и таким образом нанести ей ущерб.
В поисках более «цивилизованного» пути решения подобных конфликтов был создан институт «присяжных», состоявший из специально выбранных двенадцати человек, который при помощи так называемых медиаторов рассматривал каждый случай убийства. После этого посредством принятых в Сванетии института «клятвы в церкви», «клятвы на иконе», стороны принуждали к примирению под давлением экономических санкций. Таким образом, материальная составляющая кровной мести приобрела большее значение.
Помимо семьи, в горах Грузии исстари особое место занимал институт общины. Изначально сванская община строилась на основе родства (однофамильности) и отличалась высоким уровнем доверия, взаимности и сплоченности.
Семьи и родовые общины часто противостояли нападениям соседних семей и родовых общин и отстаивали свою самостоятельность и экономическую независимость.
Именно большие семьи и родовые общины могли оградить себя от посягательств соседних семей, для чего возводили родовые башни, в которых укрывались в случае конфликтов и, в свою очередь, посягали на чужие земли в стремлении увеличить свое благосостояние.
Большая семья, родство на основе однофамильности до сих пор имеют большое значение.
Для сванской семьи были характерны особые межличностные взаимоотношения, основанные на принципах высокого доверия и психологической близости, на взаимоподдержке и внимании, что полностью соответствует структуре внутрисемейного социального капитала, предложенной Коулманом [18].
Стабильность сформированных в пределах семьи/общины межличностных отношений обусловлена тем фактором, что сваны в основном эндогамны, ввиду того что женщины из равнинной части Грузии редко вступали в брак с жителями высокогорья [30]. Это, с одной стороны, снижало уровень социальных обменов между жителями гор и низменности и, с другой стороны, ограничивало гибридизацию населения и не привносило в быт никаких чуждых сванской культуре элементов, что объясняет сохранение сложившегося образа жизни сванов.
Все члены семьи, основываясь на половозрастном разделении труда, осуществляли между собой не гарантированные формальными контрактами различные виды обмена, посредством чего обеспечивалось материальное благосостояние семьи и защита от посягательств врагов. Совместное проживание и непосредственные контакты, сильные неформальные институты, такие как семейные связи и основанные на них нормы и правила поведения, способствовали согласованности деятельности членов семьи, реципрокности взаимоотношений, повышению уровня доверия в пределах домохозяйства. Все это ограничивало вероятность оппортунистического поведения и делало взаимоотношения внутри семьи прозрачными и открытыми.
В результате повышалась эффективность экономической деятельности большой семьи, что позволяло ей производить больше продуктов и, как следствие, иметь сравнительно более высокие доходы.
Ввиду характера сложившихся взаимоотношений семья и родовые общины можно отнести к основанным на естественной принадлежности малым первичным группам. Семьи и родовые общины сванов отличаются высоким уровнем доверия, близостью отношений. Они характеризуются стойкостью социальной
идентичности и сильными внутригрупповыми связями, что, согласно типологизации социального капитала [1. P. 22-24; 31; 32], представляет собой сплачивающий (Bonding) социальный капитал.
Если внутрисемейные и внутриродовые отношения строятся на основе кровного родства и общности интересов, то межсемейные и межродовые отношения носят уже характер основанного на принципе определенной местности соседства, т.е. формируются на основе географической близости, образуя деревни и территориальные общины.
4.2. Соседство и деревня
Месторасположение, площадь и рельеф земли не позволяли формировать крупные населенные пункты. В конце XIX в. в Сванетии было более 140 деревень. Несколько семей, находящихся в непосредственной близости друг от друга, становились соседями и образовывали деревню. Деревни располагались вдоль ущелий и группировались по территориальному принципу.
Согласно классификации Ф. Тённиса [28. P. 27-29], соседство (наряду с дружбой) рассматривается как вторая составная часть «общности» (Gesellschaft).
Несмотря на свою относительную многочисленность, специфика сложившихся в сванских деревнях межсемейных (соседских) отношений позволяет причислить их к основанных на естественной принадлежности (место рождения) вторичным малым группам, сравнительно легко поддающимся изменению (смена места жительства).
Постоянные контакты, общие проблемы (климатические, политические, экономические и т.д.) и сходство интересов, направленных на обеспечение безопасности и самосохранение, приводили к необходимости неформального налаживания связей для получения взаимной поддержки, особенно в критических ситуациях.
Так, кончина и связанные с ней ритуалы погребения предполагали присутствие родных и близких (родственников и соседей) в период прощания с усопшим и в день его/ее похорон.
Исстари в Сванетии был распространен простой способ трудовой кооперации, предполагавший безвозмездную помощь соседям в сборе урожая или покосе взамен на такую же помощь.
Однако межсемейные отношения носили двоякий характер и взаимоотношения между соседями не исключали противостояния различных интересов, выражавшихся в периодических межсемейных конфликтах, посредством которых каждая семья стремилась максимизировать свои краткосрочные экономические интересы.
Противостояние семей могло произойти из-за стремления к переделу земель и пастбищ или из-за похищения женщины и т. д. По разным причинам противостояния возникали и между соседствующими селами.
Все эти конфликты, вызванные стремлением к частной семейной (материальной или моральной) выгоде, снижали уровень доверия между соседями. В результате такого противостояния все семьи оказывались в худшем положении, чем если бы они действовали совместно, так как только коллективные действия субъектов способствуют получению «кооперативного дивиденда сверх того, что они имели бы, оставаясь в плохом равновесии» [33. C. 17].
Таким образом, несмотря на постоянные контакты и сходство интересов и проблем, между соседствующими семьями и деревнями периодически возникали конфликты, что значительно снижало уровень межгруппового доверия и взаимность, формировались горизонтальные межгрупповые
отношения, характерные [34, 35] для так называемого вспомогательного (Bridging) социального капитала.
Негативные последствия эгоистического стремления к индивидуальной выгоде регулировались формальной властью территориальных общин, устанавливавших нормы сосуществования, т.е. взаимодействовали с помощью формальной или институциональной власти.
4.3. Территориальные общины
Территориальные общины Сванетии представляли собой четко определенный и организованный союз, подчиненной частью которого были состоявшие из нескольких семей деревни.
Изначально территориальные общины состояли из представителей одной фамилии. Территориальные общины руководились специально избранными людьми, которых в Сванетии называли «махвши». Махвши отличались умом и отвагой, были справедливы и строги, следовали христианским заповедям и жили по религиозным правилам. В мирное время махвши руководили общиной, определяли границы земельных участков и при участии четырех или пяти членов общины лично рассматривали спорные вопросы, решение по которым иногда могло занимать несколько лет. В случае необходимости махвши собирали общее собрание, а в военное время стояли во главе армии.
По своей природе территориальные общины являются демократическим образованием, которое решало все спорные вопросы на основе голосования. В голосовании принимали участие все жители общины вне зависимости от пола [30. P. 56; 36. P. 228-229].
Между территориальными общинами
формировались горизонтальные взаимосвязи, которые особенно усиливались в периоды общих проблем -политических или природных катаклизмов.
Подобные проблемы решались посредством формальной власти общего собрания, образованного на основе территориальных общин Объединенной общины Сванетии, так называемое Хеви, и избранного им руководителя [30. P. 95; 36. P. 228]. Установленная таким образом система общего правления сообща решала все значимые для общин вопросы. Она была нацелена на единение своих членов, оказание совместными усилиями противостояния внешним врагам и формирование вооруженных отрядов для совместной защиты общей собственности - пастбищ, церквей и хранящихся в них утвари и предметов культа.
Так, по всей вероятности, имели место случаи игнорирования членами территориальных общин необходимости участия в военных действиях против внешних врагов. Об этом может свидетельствовать тот факт, что общим собранием было предусмотрено наказание деревни или семьи в случае неподчинения «правилу присоединения» для участия в походе. За подобные действа, рассматриваемые как измена, формальная власть общего собрания принуждала
виновника к наказанию в виде штрафа и/или изгнания из общины [30. P. 130].
Территориальные общины и Объединенные общины Сванетии (Хеви), как основанные на формальной принадлежности вторичные группы, являлись результатом осознанного выбора, исходящего из необходимости единения для достижения такого общего блага, как безопасность, самосохранение, справедливость и спокойствие в общине.
Доминирование частных внутрисемейных интересов в рамках территориальных общин приводило к «проблеме безбилетника» и вызывало необходимость минимизировать негативные последствия оппортунистического поведения отдельных семей и/или их членов, что осуществлялось посредством принятия формальных правил регулирования взаимодействий,
осуществляемых по нисходящей вертикали от Объединенного Хеви Сванетии к территориальным общинам. Это взаимодействие наделенных властью структур привело к формированию так называемого связующего (Linking) социального капитала. Принятые таким образом нормы социального и экономического взаимодействия, сдерживающие эгоистические устремления, носили
принудительный характер и способствовали достижению общих интересов на благо всего сообщества.
4.4. Религия
Социальный капитал сванов формировался также на уровне такой, основанной преимущественно на естественной принадлежности большой группы, как религия, являющейся выражением «неисчерпаемости и неуничтожимости семейной морали, укорененной в биологическом воспроизводстве» [37].
Вероисповедание было одной из наиболее важных составляющих совместного сосуществования территориальных общин Сванетии. Об этом свидетельствуют практически все рассказы информантов.
Христианская религия сванов, так же как и жителей других высокогорных районов Грузии, не была типичной, и язычество оказывало значительное влияние на вероисповедание людей, придавая особые черты как самой христианской религии, так и образу жизни сванов.
Все сваны, независимо от того, к какой территориальной общине, семье или фамилии они принадлежали, соблюдали христианские обычаи и чтили православные традиции. Непосредственно в церкви и посредством церкви происходило примирение враждующих или конфликтующих сторон. Именно вероисповедание являлось тем «клеем», который, с одной стороны, объединял сванское население и, с другой стороны, связывал население Сванетии с другими православными регионами.
Религия играла и продолжает играть в Грузии большую роль, и общегрузинское самосознание формировалось под культурным влиянием Грузинской православной церкви [38. Р. 31]. Христианская церковь обладала высоким авторитетом и в жизни Сванетии. Она была наделена наибольшей политической и экономической властью, которой подчинялось все население.
Церковь выступала инициатором и посредником всех светских дел, исполняла роль судьи при улаживании межсемейных и межобщинных конфликтов. Во время нашествия врагов религия объединяла людей, а церковь служила укрытием как для мирного населения, так и для религиозного и художественного наследия - икон, иллюстрированных рукописей, золотых и серебряных церковных изделий и т.д. [26. P. 7].
Территориальные общины имели главные храмы, а в каждой деревне функционировали и собственные христианские церкви, где проводились совместные молебны и решались локальные задачи. Такую роль церковь сохранила и по сей день.
Рис. 1. Модель социального капитала этнической группы Дискуссия и заключение
Совместные молебны способствовали сближению прихожан и укреплению этнической идентичности, формированию у них общих интересов и целей, которые полностью соответствовали основным христианским правилам и догмам и усиливали чувство взаимной поддержки, доверия и сплоченности.
Для образованных подобным путем в рамках большой группы малых групп естественной принадлежности были характерны непосредственность и близость отношений, при этом сохранялась открытость для единоверцев, что вело к усилению взаимности и доверия. Таким образом церкви и религия противостояли эгоистическим устремлениям отдельных семей и способствовали расширению взаимосвязей, т.е. формированию социального капитала открытого типа (Bridging) (рис. 1).
Такие отношения придавали основанной на естественной принадлежности большой группе большую сплоченность и силу, что в значительной степени проявлялось в критических (войны, распри) ситуациях.
Формирование сванов как особой этнической группы и особенности ее социального капитала в значительной степени предопределено как географическим местоположением ее территории, так и историческим развитием этого региона.
Основной целью формирования групп и, соответственно, социального капитала всех уровней явилось самосохранение как на уровне семей, так и на уровне этноса. Эта цель была достигнута, а сваны и по сей день остаются одной из наиболее колоритных этнографических групп Грузии. Улучшение материального благосостояния рассматривалось лишь как способ сохранения независимости семьи - и здесь уже, основываясь на принципе конкуренции, некоторые семьи достигали этой цели.
В пределах основанной на естественной принадлежности малой первичной группы (семьи) при персонифицированном и постоянном взаимодействии возникают «близкие» связи людей, формируется социальный капитал закрытого типа (Bonding), характеризующийся высоким уровнем внутригрупповой лояльности и доверия, предсказуемостью поведения, стремлением сохранения самобытности и приверженностью общим целям и ценностям, когда благополучие одного является залогом благополучия других.
По мере увеличения численности группы и перехода к основанным на формальной принадлежности вторичным малым (соседство, деревня, территориальная община) и большим (Объединенное Хеви Сванетии) группам увеличивается их неоднородность, снижается степень близости отношений и уровень доверия, усложняется достижение консенсуса, возникают конфликты
интересов и необходимость их регулирования посредством формальной власти, что формирует связующий (Linking) социальный капитал.
В пределах религии, основанной на естественной принадлежности к большой группе, взаимоотношения людей строятся на основе этических норм и принципа «обычной справедливости», которая во многих случаях исходит из церковной морали и не требует непосредственного контроля за действиями членов группы, хотя не исключает применения нормативных санкций. Совместные же молебны способствовали формированию вспомогательного (Bridging) социального капитала, что придавало основанной на естественной принадлежности большой группе еще большую сплоченность и направляло на достижение общей цели.
Таким образом, размер группы и способ ее формирования (естественная или формальная принадлежность группе) оказывают значительное влияние на характер внутригруппового и межгруппового взаимодействия ее членов и на особенности функционирования социального капитала, способствуя достижению именно тех общих для групп целей, которые лежат в основе их формирования. При этом естественная принадлежность группе оказалась наиболее действенным фактором формирования и функционирования социального капитала.
Предложенное видение вопроса никоим образом не претендует на то, чтобы сделать окончательные выводы по данному вопросу, но развивает подход, который может быть использован для исследования внутренней структуры социального капитала групп, а также предлагает идеи, которые могут способствовать дальнейшим размышлениям и дискуссиям.
Список источников
1. Putnam R.D. Bowling alone: America's declining social capital // Journal of Democracy. 1995. № 6 (1). P. 65-78.
2. Bourdieu P. The forms of capital // J. Richardson (Ed.) Handbook of Theory and Research for the Sociology of Education. New York; Greenwood,
1986. P. 241-258.
3. Hanifan L.J. The Rural School Community Center // The Annals ofthe American Academy of Political and Social Science. 1916. № 67. P. 130-138.
4. Hanifan L.J. The Community Center. Boston; New York; Chicago; San Francisco : Silver; Burdett & Company, 1920. URL:
https://archive.org/details/communitycenter00hani/page/n4/mode/1up?ref=ol&view=theater
5. Jacobs J. The death and life of great American cities. New York: Random House, 1961. URL: http://www.petkovstudio.com/bg/wp-
content/uploads/2017/03/The-Death-and-Life-of-Great-American-Cities_Jane-Jacobs-Complete-book.pdf
6. Loury G. A Dynamic Theory of Racial Income Differences // Women, Minorities, and Employment Discrimination / P.A.Wallace, A. LaMond (eds.).
Lexington, Mass. : Lexington Books, 1977. P. 153-188.
7. Oh H., ^ung Myung-Ho, Giuseppe L. Group Social Capital and Group Effectiveness: The Role of Informal Socializing Ties // Academy of
Management Journal. 2004. № 47 (6). P. 860-875.
8. Puntscher S., Cristoph H., Janette W., Gottfried T. The Impact of Social Capital on Subjective Well-being: A Regional Perspective // Journal of
Happiness Studies. 2015. № 16 (5). P. 1231-1246. doi: 10.1007/s10902-014-9555-y
9. Olson M. The Logic of Collective Action: Public Goods and the Theory of Groups. 12-th printing. Harvard University Press, 2002.
10. Бельский В., Кравченко А., Курганов С. Социология для юристов : учеб. пособие для вузов. 2-е изд. М. : ЮНИТИ-ДАНА, 2011.
11. Briggs X. de S. Bridging Networks, Social Capital, and Racial Segregation in America / John F. Kennedy School of Government. Faculty Research Working Paper Series Paper RWP02-011. 2003. URL: https://research.hks.harvard.edu/publications/getFile.aspx?Id=35
12. Glazer N., Moynihan D.P. (eds.) Introduction Ethnicity. Theory and Experience. Cambridge : Harvard University Press, 1975.
13. Parkin F. Marxism and Class Theory: A Bourgeois Critique. London : Tavistock Publications, 1979.
14. Нуреев Р., Латов Ю. Человеческий и социальный капитал как основа современной экономики // ЭТАП: экономическая теория, анализ, практика. 2010. № 5. С. 139-154.
15. Аристотель. Никомахова этика // Аристотель. Сочинения. Т. 4. М. : Мысль, 1984.
16. Narayan D. Bonds and Bridges: Social Capital and Poverty // Poverty Group, PREM, World Bank. 1999. URL: https://documents1.worldbank.org/curated/en/989601468766526606/107507322_20041117172515/additional/multi-page.pdf
17. Festinger L. Group attraction and membership, group dynamics // D. Cartwringht, A. Zander (ed.). Group dynamics research and theory. Row, Peterson, 1953.
18. Coleman J.S. Social Capital in the Creation of Human Capital // American Journal of Sociology. 1988. № 94. P. 95-120.
19. Putnam R.D. Bowling Alone: The Collapse and Revival of American Community. New York : Simon & Schuster, 2000.
20. Bentley A. The Process of Government: A Study of Social Pressures. Indiana : Principia Press, 1949.
21. Cattell R.B. Concepts and methods in the measurement of group syntality, Small Groups // Psychological Review. 1948. № 55 (1). P. 48-63. doi:
10.1037/h0055921
22. Cooley C.H. Social Organization: A Study of the Larger Mind. New York : Charles Scribner's Sons, 1909. URL: https://archive.org/details/socialorganizati00cool/page/n5/mode/2up?ref=ol&view=theater
23. Berghe P.L. Race and ethnicity: Sociobiological perspective // Ethnic and Racial Studies. 1978. № 1 (4). P. 401-411.
24. Фурсова Е. Этнографические и этнические группы: проблема их идентификации и методов исследования // Рябининские чтения-2003 : сб. науч. докл. IV науч. конф. / отв. ред. Т.Г.Иванова. Петрозаводск : Карел. науч. центр РАН, 2003. С. 263-265.
25. Yardumian A., Shengelia R., Chitanava D., Laliashvili S., Bitadze L., Laliashvili I., Villanea F., Sanders A., Azzam A., Groner V., Edleson K., Vilar M.G., Schurr T.G. Genetic diversity in Svaneti and its implications for the human settlement of the Highland Caucasus // American Journal of Biological Anthropology. 2017. № 164 (4). P. 1-16. doi: 10.1002/ajpa.23324
26. Yardumian A. Genetic Diversity in Svaneti and Highland Western Georgia : PhD dissertation In Anthropology. University of Pennsylvania, 2015.
27. Kaukhchishvili T. The geography of Strabo: Information on Georgia. Georgian Academy of Science, Institute of History, 1957. (In Georgian).
28. Tonnies F. Community and Civil Society. Cambridge University Press, 2001.
29. North D.C. Institutions, institutional change and economic performance. Cambridge : Cambridge University Press, 2004. URL: https://books.google.fr/books?id=oFnWbTqgNPYC&printsec=frontcover&hl=fr#v=onepage&q&f=false
30. Topchishvili R. Svaneti and its inhabitants (Family Names and Ethno-historical Studies). Tbilisi : Universali, 2015. (In Georgian). URL: https://dspace.nplg.gov.ge/bitstream/1234/359654/1/Svaneti_Da_Svanetis_Mkvidrni.pdf
31. Saiyedatun N. Bonding and bridging social capital: A focus on the Bangladeshi Community in the UK // The International Journal of Interdisciplinary Social and Community Studies. 2017. № 12 (2). P. 35-53. doi: 10.18848/2324-7576/CGP/v12i02/35-53
32. Larsen L., Harlan S., Bolin R., Hackett E.J., Hope D., Kirby A., Nelson A., Rex T.R., Wolf S. Bonding and Bridging Understanding the Relationship between Social Capital and Civic Action // Journal of Planning Education and Research. 2004. № 24 (1). P. 64-77.
33. Капелюшников Р.И. Множественность институциональных миров: Нобелевская премия по экономике - 2009 // Экономический журнал ВШЭ. 2010. № 1. С. 12-69.
34. Paxton P. Is Social Capital Declining in the United States? A Multiple Indicator Assessment // American Journal of Sociology. 1999. № 105 (1). P. 88-127.
35. Granovetter M. The Strength of Weak Ties: A Network Theory Revisited // Sociological Theory. 1983. № 1. P. 201-233.
36. Shavianidze D. Svaneti: Historical- Ethnographic essays. Akaki Tsereteli State University, 2022.
37. Беккер В. Сообщество и общество: Об основных понятиях социальной философии и некоторой исторической неизбежности // Симпозиум.
1995. URL: http://filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000048/index.shtml
38. Bukhrashvil P. Saint George the Great Knight. Tbilisi, 2014 (Supplement to Amirani Journal, 25). URL: http://eprints.iliauni.edu.ge/1605/1/giorgi_paata.pdf
References
1. Putnam, R.D. (1995) Bowling alone: America's declining social capital. Journal of Democracy. 6 (1). pp. 65-78.
2. Bourdieu, P. (1986) The forms of capital. In: Richardson, J. (ed.) Handbook of Theory and Research for the Sociology of Education. New York;
Greenwood. pp. 241-258.
3. Hanifan, L.J. (1916) The Rural School Community Center. The Annals of the American Academy of Political and Social Science. 67. pp. 130-138.
4. Hanifan, L.J. (1920) The Community Center. Boston; New York; Chicago; San Francisco: Silver; Burdett & Company. [Online] Available from:
https://archive.org/details/communitycenter00hani/page/n4/mode/1up?ref=ol&view=theater
5. Jacobs, J. (1961) The death and life of great American cities. New York: Random House. [Online] Available from:
http://www.petkovstudio.com/bg/wp-content/uploads/2017/03/The-Death-and-Life-of-Great-American-Cities_Jane-Jacobs-Complete-book.pdf
6. Loury, G. (1977) A Dynamic Theory of Racial Income Differences. In: Wallace, P.A. & LaMond, A. (eds) Women, Minorities, and Employment
Discrimination. Lexington, Mass.: Lexington Books. pp. 153-188.
7. Oh, H., ^ung Myung-Ho & Giuseppe, L. (2004) Group Social Capital and Group Effectiveness: The Role of Informal Socializing Ties. Academy
of Management Journal. 47 (6). pp. 860-875.
8. Puntscher, S., Cristoph, H., Janette, W. & Gottfried, T. (2015) The Impact of Social Capital on Subjective Well-being: A Regional Perspective.
Journal of Happiness Studies. 16 (5). pp. 1231-1246. doi: 10.1007/s10902-014-9555-y
9. Olson, M. (2002) The Logic of Collective Action: Public Goods and the Theory of Groups. 12th printing. Harvard University Press.
10. Bel'skiy, V., Kravchenko, A. & Kurganov, S. (2011) Sotsiologiya dlya yuristov [Sociology for lawyers]. 2nd ed. Moscow: YuNITI-DANA.
11. De Soussa Briggs, X. (2003) Bridging Networks, Social Capital, and Racial Segregation in America. John F. Kennedy School of Government. Faculty Research Working Paper Series Paper RWP02-011. [Online] Available from: https://research.hks.harvard.edu/publications/getFile.aspx?Id=35
12. Glazer, N. & Moynihan, D.P. (eds) (1975) Ethnicity. Theory and Experience. Cambridge: Harvard University Press.
13. Parkin, F. (1979)Marxism and Class Theory: A Bourgeois Critique. London: Tavistock Publications.
14. Nureev, R. & Latov, Yu. (2010) Chelovecheskiy i sotsial'nyy kapital kak osnova sovremennoy ekonomiki [Human and social capital as the basis of modern economics]. ETAP: ekonomicheskaya teoriya, analiz, praktika. 5. pp. 139-154.
15. Aristotle. (1984) Nicomachean Ethics. In: Writings. Vol. 4. Moscow: Mysl.
16. Narayan, D. (1999) Bonds and Bridges: Social Capital and Poverty. Poverty Group, PREM, World Bank. [Online] Available from: https://documents1.worldbank.org/curated/en/989601468766526606/107507322_20041117172515/additional/multi-page.pdf
17. Festinger, L. (1953) Group attraction and membership, group dynamics. In: Cartwringht, D. & Zander, A. (eds) Group dynamics research and theory. Row, Peterson.
18. Coleman, J.S. (1988) Social Capital in the Creation of Human Capital. American Journal of Sociology. 94. pp. 95-120.
19. Putnam, R.D. (2000) Bowling Alone: The Collapse and Revival of American Community. New York: Simon & Schuster.
20. Bentley, A. (1949) The Process of Government: A Study of Social Pressures. Indiana: Principia Press.
21. Cattell, R.B. (1948) Concepts and methods in the measurement of group syntality, Small Groups. Psychological Review. 55 (1). pp. 48-63. doi:
10.1037/h0055921
22. Cooley, C.H. (1909) Social Organization: A Study of the Larger Mind. New York: Charles Scribner's Sons. [Online] Available from: https://archive.org/details/socialorganizati00cool/page/n5/mode/2up?ref=ol&view=theater
23. Berghe, P.L. (1978) Race and ethnicity: Sociobiological perspective. Ethnic and Racial Studies. 1 (4). pp. 401-411.
24. Fursova, E. (2003) [Ethnographic and ethnic groups: the problem of their identification and research methods]. Ryabininskie chteniya—2003 [Ryabinin Readings-2003]. Conference Proceedings. Petrozavodsk: Karelia Scientific Center, RAS. pp. 263-265. (In Russian).
25. Yardumian, A. et al. (2017) Genetic diversity in Svaneti and its implications for the human settlement of the Highland Caucasus. American Journal of Biological Anthropology. 164 (4). pp. 1-16. doi: 10.1002/ajpa.23324
26. Yardumian, A. (2015) Genetic Diversity in Svaneti and Highland Western Georgia: PhD dissertation In Anthropology. University of Pennsylvania.
27. Kaukhchishvili, T. (1957) The geography of Strabo: Information on Georgia. Georgian Academy of Science, Institute of History. (In Georgian).
28. Tonnies, F. (2001) Community and Civil Society. Cambridge University Press.
29. North, D.C. (2004) Institutions, institutional change and economic performance. Cambridge: Cambridge University Press. [Online] Available from: https://books.google.fr/books?id=oFnWbTqgNPYC&printsec=frontcover&hl=fr#v=onepage&q&f=false
30. Topchishvili, R. (2015) Svaneti and its inhabitants (Family Names and Ethno-historical Studies). Tbilisi: Universali. (In Georgian). [Online] Available from: https://dspace.nplg.gov.ge/bitstream/1234/359654/1/Svaneti_Da_Svanetis_Mkvidrni.pdf
31. Saiyedatun, N. (2017) Bonding and bridging social capital: A focus on the Bangladeshi Community in the UK. The International Journal of Interdisciplinary Social and Community Studies. 12 (2). pp. 35-53. doi: 10.18848/2324-7576/CGP/v12i02/35-53
32. Larsen, L. et al. (2004) Bonding and Bridging Understanding the Relationship between Social Capital and Civic Action. Journal of Planning Education and Research. 24 (1). pp. 64-77.
33. Kapelyushnikov, R.I. (2010) Mnozhestvennost' institutsional'nykh mirov: Nobelevskaya premiya po ekonomike - 2009 [Plurality of institutional worlds: Nobel Prize in Economics - 2009]. Ekonomicheskiy zhurnal VShE. 1. pp. 12-69.
34. Paxton, P. (1999) Is Social Capital Declining in the United States? A Multiple Indicator Assessment. American Journal of Sociology.105 (1). pp. 88-127.
35. Granovetter, M. (1983) The Strength of Weak Ties: A Network Theory Revisited. Sociological Theory. 1. pp. 201-233.
36. Shavianidze, D. (2022) Svaneti: Historical- Ethnographic essays. Akaki Tsereteli State University.
37. Becker, W. (1995) Soobshchestvo i obshchestvo: Ob osnovnykh ponyatiyakh sotsial'noy filosofii i nekotoroy istoricheskoy neizbezhnosti [Community and society: On the basic concepts of social philosophy and some historical inevitability]. Translated from German. Simpozium. [Online] Available from: http://filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000048/index.shtml
38. Bukhrashvil, P. (2014) Saint George the Great Knight. Tbilisi (Supplement to Amirani Journal, 25). [Online] Available from: http://eprints.iliauni.edu.ge/1605/1/giorgi_paata.pdf
Информация об авторах:
Арнания-Кепуладзе Т.Г. - канд. экон. наук, д-р философии по менеджменту и экономике, профессор факультета бизнеса, права и социальных наук Государственного университета им. Акакия Церетели (Кутаиси, Грузия). E-mail: tamila.kepuladze@atsu. edu. ge ORCID: 0000-0001-8911-7173
Кепуладзе Г.А. - д-р философии по экономике, ассоциированный профессор факультета администрирования бизнеса Университета бизнеса и технологий (Тбилиси, Грузия). E-mail: giorgi.kepuladze@btu.edu.ge ORCID: 0000-0003-4642-7811
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов. Information about the authors:
T. Arnania-Kepuladze, Cand. Sci. (Economics), PhD in Management and Economics, professor, Akaki Tsereteli State University (Kutaisi, Georgia). E-mail: tamila.kepuladze@atsu.edu.ge ORCID: 0000-0001-8911-7173
G. Kepuladze, PhD in Economics, associate professor, University of Business and Technology (Tbilisi, Georgia). E-mail:
giorgi.kepuladze@btu.edu.ge
ORCID: 0000-0003-4642-7811
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 13.06.2023; одобрена после рецензирования 10.07.2023; принята к публикации 31.07.2023.
The article was submitted 13.06.2023; approved after reviewing 10.07.2023; accepted for publication 31.07.2023.
