CC BY
243
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия: Социальные науки, 2014, № 3 (35), с. 74-83
Социологические науки
УДК 316.346.32-053(075.8)
СОЦИАЛЬНЫЙ ЭСКАПИЗМ СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ ГОРОДСКОЙ МОЛОДЁЖИ: ФАКТОРЫ, ПРАКТИКИ, СЛЕДСТВИЯ
© 2014 г. Е.А. Окладникова
Санкт-Петербургский государственный экономический университет
Поступила в редакцию 05.06.2014
Практики социального эскапизма, то есть ухода городской молодёжи от реальности в неодобряе-мые обществом сферы деятельности, являются показателем социальных проблем в современном российском обществе. Эскапизм вызван тремя базовыми социальными факторами: отсутствием внятной молодёжной политики на государственном уровне, особенностями возрастного статуса молодёжи как социальной группы и, главное, ориентированной на консюмеризм духовной атмосферой современного российского общества. Все три фактора представляют угрозу духовной безопасности современного российского общества.
Ключевые слова: молодежь, социальные проблемы молодежи, практики социального эскапизма.
Цель настоящей статьи - анализ факторов социального эскапизма современной российской молодежи в контексте вопросов национальной безопасности страны.
Эмпирическим материалом исследования служат результаты пилотного социологического опроса, проведенного в студенческой среде, и анализ кейса «ролевая культура», а также игровые практики (в частности, проведенные членами ролевого движения в Ленинградской области (2011-2013 гг.).
В современной научной литературе социальный эскапизм рассматривается как стиль жизни и связанное с ним мировоззрение, подменяющее реальные отношения людей миром воображаемым. В человеческой истории существовали социальные институты духовного эскапизма, как, например, институт монашества. Целые исторические эпохи проходили под знаком социального и духовного эскапизма. В Древней Греции воплощением практик эскапизма был философ-киник Диоген. Свидетельствами идейного эскапизма были искусство европейского романтизма (XIX в.), культура декаданса в России (1910-1920 гг.), современное американское абстрактное искусство второй половины ХХ в. и др.
Характеристическими особенностями социального эскапизма являются: 1) сознательная подмена личностью или группой людей прямых отношений с социальными институтами и субъектами разного рода симулякрами; 2) уход от неприятной действительности в мир воображения; 3) отрицание (некоторыми группами эскапистов) морали как надклассвого, надобще-
ственного, абсолютного внеисторического феномена; 4) восприятие эскапистов обществом как людей-«отбросов», которые самовыражаются в альтернативном, маргинальном способе существования; 5) ретризм (это крайняя форма социального эскапизма; согласно идеям Р. Мер-тона, ее демонстрируют лица, страдающие психозами, ушедшие от реального мира в свой внутренний болезненный мир, отверженные, изгнанные, праздношатающиеся бродяги, хронические алкоголики и наркоманы).
В рамках функциональной теории социального эскапизма западными исследователями была создана типология процессов адаптации молодёжи (как социальной группы) к условиям изменяющейся социальной среды (основными типами практик адаптации назывались конформизм, инновация, ритуализм, ретретизм/мятеж). Согласно теории социального ретризма, это одна из самых распространенных и эгоориентированных форм разрешения социальных проблем для современной городской молодёжи. Внешние проявления этого решения (преступность, наркомания [1-5], алкоголизм, игромания), как правило, не одобряются современным обществом и институционально запрещаются. Так, согласно функциональной теории социальных проблем Роберта Мертона и Роберта Нисбета [5, p. 132], социальный эскапизм как отказ группы людей (в нашем случае определенной части современной российской молодёжи) от активной жизненной позиции, включающей активное экономическое поведение, и перемещение (временное или постоянное) в некую
Таблица 1
Подходы к исследованию практик социального эскапизма
№ Наименование подхода Содержание подхода Теоретики
1. Философский подход Философия экзистенциализма Проблема встречи с «Другим», которая ставит перед личностью этический выбор Ж.-П. Сартр, А. Камю, М. Бубуер, М.М. Бахтин
Философия самоидентификации личности Возможность множественности самоидентификаций личности в информационном обществе Ж. Батай, З. Бауман, Ж. Бодрийяр, Э. Гид-денс, Э. Геллнер
Трансцендентная философия Ответ на разнообразные формы тоталитаризма (политического, социального, функционального) Г. Гегель, Д. Келлнер, А. Эванс, П. Холлен-дер
2. Социологический подход Социоидентификация личности Проблема взросления в современном обществе, процессы социализации личности X. Беккер, П. Бергер, 3. Бауман, Э. Гидденс, И. Гофман, Дж. Мид, 4. Кул
Социально-феноменологический аспект социализации личности Гносеологический аспект социологии личности Э. Гуссерль, А. Щютц, П. Риккерт
3 Психологический подход Самоубийство как крайняя форма социального эскапизма личности Социально-психологические теории личности Э. Дюркгейм, Д. Юм, Ф.М. Достоевский, Н.А. Бердяев
4 Медицинский подход Медицинская теория невротической личности Теория неогенного невроза С. Гроф, А. Ленгле, В. Франкл
вымышленную параллельную игровую реальность обусловлены социальными проблемами, с которыми эта группа людей сталкивается в реальной жизни. Сегодня в обыденной жизни социальный эскапизм часто приравнивается именно к мертоновско-нисбетскому ретризму (как ценности с обратным знаком), генерирующему социальные проблемы, а потому имеет негативный оттенок [5, р. 3]. Этот смысловой оттенок возник в результате того, что рассматриваемый тип поведения современной российской молодёжи предполагает отказ от деятельности в пользу общественных интересов (семьи, предприятия, учреждения, современной общепринятой идеологии, какой сегодня, например, является консюмеризм).
Тем не менее социальный эскапизм имеет и положительные стороны. Общество оказывается более лояльно к таким проявлениям социального эскапизма, как трудоголизм, пристрастие к охоте и рыбалке, чем к проявлениям ре-тризма: деликвентному поведению, игровой зависимости (азартные игры), преступности, наркомании, алкоголизму.
Все известные в научной литературе определения понятия «социальный эскапизм» могут быть соотнесены с подходами к изучению проявлений этого феномена в теории и практике. Анализ этих подходов показал, что выделяются две точки зрения на феномен социального эскапизма. 1. Теоретическая - объ-
ективно изучаемый осознанный разрыв личности обществом (т.е. с «Другими») в ситуации утраты смысла существования. Исследования этого вида социального эскапизма осуществляются в рамках философского, социологического и психологического подходов (табл. 1). 2. Инструментальная (реализующаяся как вариант социальной практики) (табл. 2). Сюда относятся субкультурные движения, многочисленные формы делик-вентного поведения, реализация социальных экологических практик, ролевые игры живого действия.
Основные факторы, которые в качестве причин способствуют возникновению социальных проблем в молодежной среде (16-29 лет), т.е. в среде жителей современного российского крупного города (например, Санкт-Петербурга), формируются в системе следующих социальных контекстов: 1) демографического (молодёжь как возрастная группа); 2) социально-коммуникативного (отношения доминирования, подчинения разного уровня); 3) пространственно-семиотического (социокультурная дистанция с другими социальными группами, символические идентификационные практики на уровне «свой/чужой», языковые практики общения и др.); 4) экономического (степень включенности молодёжи в экономическую жизнь общества, вопросы занятости, уровня оплаты труда).
С распадом СССР социальный эскапизм стал одной из проблем современной российской молодёжи. Возникновению социального эскапизма в молодёжной среде способствовали: 1) упразднение практик общественных институтов мотивации и интеграции, таких, как комсомол, пионеры, скауты (в своих истоках - скаутское движение), октябрята; 2) становление институтов и практик информационного общества, которое по своей сути является демассифицированным обществом (А. Тоффлер) [6, p. 267]; 3) развенчание духовных скрепов общества в эпоху перестройки и др. В результате этих исторических событий практики социального эскапизма получили гораздо более широкое распространение в молодёжной среде, чем в советскую эпоху, став социальной проблемой.
Что касается понятия «социальная проблема», то оно возникло в научном тезаурусе как категория западного философского дискурса в конце XVIII в. Западные философы изучали это понятие в контексте четырёх идей: 1) равенства, 2) природного совершенства человека, 3) изменяемости социальных условий, 4) гуманизма [7, р. 31-32]. Позднее, в эпоху модерна, философский дискурс социальной проблематики стал рассматриваться в двух основных контекстах: 1) светского рационализма, сущность которого заключалась в концептуальном переводе проблем и условий из древнего теологического контекста добра и зла в рационалистический контекст аналитического понимания и контроля; 2) гуманизма как постепенного расширения и институционализации чувства сострадания [5, р. 7]. Первые теории, описывающие проблемы западной молодёжи как социальной группы, базировались на психоаналитических идеях, в частности на концепции жизненного пути личности (Р. Бенедикт, Э. Фромм, Л. Шелефф, Э. Эриксон, Д. Рис-мен), а также на теории межпоколенных конфликтов (Л. Фойер, З. Фрейд, Ш. Айзенштадт, В. Райх, Г. Маркузе, Д. Белл, Э. Фромм, Р. Мертон, К. Мангейм). Примерно в то же время была выявлена зависимость межпоколенных конфликтов от: 1) темпов научно-технического развития; 2) характера взаимодействий и взаимовлияний культур разных поколений. В трудах американского культурного антрополога Маргарет Мид было раскрыто понятие «опыт поколений» через выявленные ею социальные механизмы «преконфигурационной», «конфигурационной» и «постконфигурационной» культур. Французский социолог П. Бурдье (представитель неомарксисткой европейской социологической традиции изучения социаль-
ных проблем) сделал акцент на исследовании глубинных классовых противоречий, порождающих социальные проблемы современной молодежи.
В ХХ в. социальные проблемы стали рассматриваться как следствие социальной дезорганизации, включая экономическое и политическое неравенство. Именно в этом (социально-проблемном) ключе социологии Чикагской школы изучали подростковую делинквентность, самоубийства, умственные заболевания, бездомность, ретризм и другие варианты девиант-ного поведения молодёжи. Основная идея функционального подхода Мертона-Нисбета заключается в том, что «социальные проблемы часто связаны функциональными отношениями с институтами и ценностями» [5, р. 3]. Иными словами, между социальными проблемами молодёжи в эпоху модерна и социальными институтами культуры существует тесная, а главное, вполне предсказуемая связь. Р. Мертон писал, что «исследование социальных проблем требует от социологов скорее внимания к дисфункциям образцов поведения, убеждений и организации, нежели сосредоточения главным образом или исключительно на их функциях» [5, р. 56]. Как социолог, он отказывается от поиска каких-либо особенных биологических или психологических предрасположенностей к девиантному поведению. «Наша главная задача, - писал Р. Мертон, - состоит в том, чтобы понять, каким образом социальная структура побуждает некоторых членов общества к несоответствующему предписаниям поведению» [8, р. 110]. Он, как и другие американские социологи, указывал, что социальный ретризм - это 1) инновационный вид деятельности (включая экономическую преступность, употребление наркотиков, алкоголизм, самоубийства, бездомность, бродяжничество, игроманию; 2) одна из форм социальной адаптации, позволяющая разрешать социальные проблемы. К концу ХХ в. сформировался суб-культуный подход к анализу молодёжных проблем в американской социологии (А. Коэн [9], П. Уиллмор). Как видно, современные концепции социологии «социальных проблем» молодежи на Западе носят междисциплинарный характер. Они касаются таких вопросов, как социальная сегрегация подростков городских окраин и эскапизм молодёжной богемы мегаполисов, который противопоставляется ретризму молодежи этнических гетто, например, в США. Научные представления о факторах, способствовавших формированию молодёжных проблем, эволюционировали с момента осуществления первых опытов их исследования.
Таблица 2
Разновидности практик социального эскапизма
№ Практика эскапизма Содержание практики Теоретическое обоснование
Оцениваемые обществом остро негативно
1 Формы деликвентного поведения Антиобщественное поведение (алкоголизм, наркомания, проституция) Я.И. Гилинский, Е.Д. Замановская
2 Игромания (азартные игры) Чрезмерное погружение в увлечение азартными, компьютерными играми Б. Куприянов, А. Подобин, К. Минкина
Индифферентная общественная оценка
3 Движение «child-free» Нежелание супружеских пар иметь детей Ч. Беркетт
4 Дауншифтинг Критика достижений цивилизации и отказ от культуры консюмеризма Н.В. Бутонова
В некоторых случаях оцениваемые обществом позитивно
5 Субкультурные движения Панки, индеанисты, диггеры, клаббе-ры, металлисты, реперы и др. С.И. Левикова, В.Р. Дольник, Т.Б. Щепанская
6 Ролевые игры живого действия Ролевики, реконструкторы и др. И. Сергиенко, А. Касаткина и др.
Социологическое направление исследования проблем молодёжи в России было продолжено учеными, которые подвергли анализу субъективные детерминанты молодежной карьеры в контексте социальных процессов, интегрировавших молодое поколение во взрослую жизнь социалистического общества. Как выяснилось, разные факторы способствовали возникновению разных проблем в жизни молодёжи в зависимости от топохрона (исторической эпохи и географического прострнаства) (З. Голенкова, Е. Зно-бищева, Р. Муракас, Э. Саар, С. Сивуха, О. Терещенко, М. Титма). Субкультурный подход в исследовании социальных проблем молодёжи в российской социологии разрабатывали казанские социологи А.Л. Агеева, Н.С. Фаткуллин, Р.М. Булатов, А.В. Шеслер, петербургский этнолог Т.Б. Щепанская и др. Представители данного подхода учитывали опыт исследования проблем юношеского возраста, отождествляя в этом контексте ряд понятий: «девиантное поведение», «конфликт поколений», «нарушение конститутативного порядка событий», «молодёжные субкультуры». Дальнейшее развитие психологического направления в области «социологии социальных проблем» молодёжи происходило в русле изучения глубинных пластов сознания современной российской молодёжи, особенностей становления молодой личности, ее способности к самореализации и преодолению социального отчуждения, и, следовательно, к избавлению от практик эскапизма (Л.М. Архангельский, И.С. Кон, В.Т. Лисовский, В.Б. Ольшанский и др.).
Наш исследовательский интерес к социальному эскапизму в контексте темы социальных
проблем современной российской молодёжи получил развитие в двух аспектах: 1) в аспекте социологии «социальных проблем молодёжи», а именно эмпирическом социологическом исследовании факторов, поддерживающих и развивающих практики социального эскапизма в городской российской молодёжной (студенческой) среде; 2) в конкретно-социологическом аспекте, а именно в изучении кейса «ролевая культура» на примере ролевых игр живого действия как одного из видов реализации практик «социального эскапизма».
Отношение общества к разным практикам социального эскапизма, распространенным в среде современной городской молодежи, колеблется от резкого неприятия до явного одобрения (табл. 2).
Социологическое исследование. В 2012 г. нами был проведен пилотный опрос студентов СПбГЭУ (N=22). В качестве методики исследования была использована направленная (целевая) выборка1. Выбор методики был обусловлен ограниченностью ресурсов (пилотное исследование без дополнительного финансирования) и техническими возможностями (доступ к студенческой аудитории СПбГЭУ). Целью исследования было выяснить мнение молодых людей - жителей мегаполиса (Санкт-Петербург) о факторах, способствующих формированию эго-ориентированных форм разрешения социальных проблем в молодежной среде, т.е. о факторах, способствующих развитию молодёжного социального эскапизма. В качестве факторов, которые могли способствовать развитию социального эскапизма для обсуждения респондентам были предложены следующие: 1) урбаниза-
ция, символом которой стало понятие «город-убийца»; 2) действие унизительной возрастной иерархии; 3) общий упадок духовности в культуре современной России.
Как показали результаты нашего исследования, основная часть респондентов не считала, что проблемы молодёжи вызваны процессами урбанизации, разрушающими коллективизм, духовность, т.е. исконные традиции российского общества (54% против 46%). Мнения респондентов разделились: несколько большая часть респондентов (54% против 46%) полагала, что соборность или общественный коллективизм, который противостоит к разобщенности людей, живущих в городе, все же является фактором, который способен оказывать влияние на социальные проблемы молодёжи.
Выяснилось, что молодые люди, принявшие участие в исследовании, не испытывают гнета представителей старшего поколения. Они также не считают, что старшее поколение унижает или ставит их как социальную группу в подчиненное положение (87% против 14%). Иными словами, молодёжь не рассматривает старшее поколение в качестве источника (фактора) своих социальных проблем. Большая часть респондентов склонна полагать, что именно современная культура потребления, связанная с бездуховностью, ориентация на ценности консюме-ризма являются фактором, который стимулируют появление основных проблем молодёжи (73% против 27%). Результатом исследования стало понимание того, что в глазах студентов одной из главных социальных проблем современной городской молодежи является не урбанизация, не гнет старшего поколения, а культура потребления и свойственная этому типу культуры бездуховность. Соответственно, социокультурный фактор становится наиболее значимым для нашего исследования.
Проведенное исследование наглядно показало, что социальный эскапизм современной российской молодёжи возникает под влиянием трёх ведущих факторов.
1. Социокультурный фактор2 как производный от идеологии консюмеризма. Участники фокус-группы и респонденты определи его как бездуховность общества, инфантильный гедонизм. Инфантильный гедонизм имеет множество проявлений, но наиболее часто наблюдается бегство от действительности (трудной, затратной, напряженной, злободневной) в удовольствия, в любую вымышленную реальность (игры, включая военно-исторические и военно-спортивные, военно-ролевые; социальные сети; «сумеречную зону» наркомании и алкоголизма
и т.п.). Иными словами, причиной социального эскапизма респонденты назвали отсутствие высоких идеалов духовности, т.е. то, от чего в большей степени и страдает наше современное общество.
2. Социально-коммуникативный фактор, или фактор среды, под которым респонденты понимали патерналистское давление власти, родителей, поколения старших членов общества, оказывающего негативное воздействие на молодёжь как на социальную группу в условиях современного российского постконфигуратив-ного общества (М. Мид). По сути дела, это фактор власти (отсутствие внятной молодёжной политики, а также недостаток интереса власти к делам молодёжи как социальной группы и социальной силы).
3. Демографический фактор. Молодость участники коллоквиума понимали как период сильных чувств и переживаний, связанных с периодом первой и, возможно, неразделенной любви, как период сильных страстей. Спутниками этого периода бывают непонимание родителей, агрессия сверстников, невозможность реализовать себя и т.п. Иными словами, это период непосильных психологических нагрузок, спасением от которых является социальный эскапизм. В процессе пилотного опроса выяснилось, что среда, в которой существует современная урбанизированная молодежь, имеет пост-конфигуративный облик. Этот постконфи-гуративный облик социальной среды позволяет молодежи: 1) не чувствовать себя униженной и угнетенной старшими поколениями; 2) не ощущать себя отягощенной проблемами, вызванными отношением доминирования/подчинения.
Одним из наименее табуированных способов уйти от острых социальных проблем, в частности от бездуховности современной городской жизни, является игровая культура (игровое движение, ролевые игры живого действия) (табл. 2).
Анализ кейса. В качестве кейса для анализа факторов, которые способствуют становлению социального эскапизма в молодёжной среде, мы выбрали игровую ролевую культуру. Игровая ролевая культура, на практике реализуемая как игры живого действия, в силу своего субкультурного характера вполне может стать предметом социологического исследования. Примером тому является эскапистская идеология движения хиппи — ярких представителей и родоначальников игрового движения, ставшая предметов научного исследования (Т.Б. Щепанская).
Идеология субкультуры хиппи нашла продолжение в идеологиях других более поздних проявлений игровой культуры в России.
Сегодня виртуальные ролевые игры живого действия, включая и военно-исторические игры живого действия [10; 11], могут исследоваться как один из видов молодёжных практик социального эскапизма. С помощью ролевых игр живого действия молодое поколение жителей мегаполисов (в частности, Санкт-Петербурга) пытается решать обширную группу проблем социализации: уклониться от социальной ответственности (продлить инфантилизм), реализовать детскую сказочную мечту (через личное игровое имя, проработанную личную сказочную историю), избежать социального давления, реализовать здоровое желание убежать из каменного мешка города на природу [12].
Ролевые военно-исторические игры распространенные в молодёжном сообществе, реализуются в нескольких формах: 1) настольные игры (классические солдатики); 2) интернет-игра (варгеймы, стрелялки); 3) игры в закрытом пространстве (например, в городском помещении, в городской квартире); 4) полевые ландшафтные военно-спортивные театрализованные инсценировки на местности («полигонки»); 5) «маньячки», т.е. те же игры, но без специального сценария, смысл которых - боевое взаимодействие. Если первый вид игровой деятельности (настольные игры) стал антикварной разновидность игр, то интернет-двойник этой деятельности, а также ландшафтные инсценировки, включая, например, фестивали (Выборгский фестиваль), напротив, приобретают большое распространение. Ролевые игры живого действия становятся все более сложными по сценариям и, следовательно, более трудоемкими в социальном моделировании.
В широком смысле термин «ролевая игра живого действия» использовался с конца 1970-х гг. как наименование одной из социальных технологий работы с людьми [13]. Сегодня понятие «ролевая игра» не находится в фокусе внимания широкой публики, но существует: 1) в педагогике (например, 1978 год, Липецк -Координационное совещание «Система упражнений для обучения говорению на иностранном языке в средней школе»; 1981 год, Липецк -IV Всероссийское семинар-совещание «Деятельность, игра и общение как основа сплочения детского коллектива и формирования личности школьника») [13]; 2) в психологии (например, опыт метаигр в МГИМО^; 3) в социальной инженерии (семинары Г.П. Щедровиц-кого, разработки по игротехнике М.Б. Кордон-
ского - В.И. Ландсберга); 4) в протопро-тестных движениях (ролевое движение (КЛФ и КСП) (1986-1989), массовая культура «ролевого фехтования» и «ролевых менестрелей» (1993-1996), частности, Хоббитские игрища (1990-1993); формирование «полигонных команд» и «менеджерских групп мастеров» (19962000), социализация ролевых клубов (20022006), формирование мозаичных молодёжных игровых локальностей , ориентированных на игровую реализацию своего отношения к понятиям «патриотизм», «экстремизм», «национализм» (2006-2013) [14]. Например, в период 2008-2013 гг. в Ленинградской области на заброшенных карьерах (у пос. Каннельярви, За-ходское, Гаврилово и др.), в лесах все чаще стали наблюдаться следы таких ландшафтных военно-исторических игр живого действия. В последние три года в этих карьерах регулярно проходили игры, в которых воспроизводились события римской истории, афганской войны, а также осуществлялись сценарии других военно-патриотических страйкбольных игр. Численность участников этого движения, по официальным данным, на сегодняшний день только в Петербурге составляет свыше 12 тысяч человек [12].
Ролевые игры живого действия сегодня — это субкультурное движение. Участниками этого движения являются люди в возрасте от 18 до 45 лет. Ролевые игры живого действия к настоящему времени получили широкое распространение. В них сегодня вовлечены люди разных занятий и увлечений. Внутри сообщества (игровой культуры) они разделяются на «ролевиков» (осуществляющих «боёвки» по разнообразным сценариям) и «реконструкторов» (заинтересованных в реконструкции исторических событий) [13]. Независимо от того, какова историческая ориентированность и идеологическая ориентация ролевых игр живого действия («римские легионеры», «русские/фашисты», «красные/белые», «пуштуны/федералы», страйкбол и др.), все они как объекты социологического анализа имеют общие черты социального портрета игроков, структуры сценариев игр и принципов организации сообществ, символики и атрибутики игроков, технического обеспечения игроков и их отношения к природным ландшафтам, в пространстве которых проводятся эти игры.
1. Социальный портрет и внутригруппо-вая иерархия ролевиков. Социальный портрет членов ролевого движения сегодня сложен. Это движение включает все социально-демографические срезы российского общества: студен-
ческую молодежь и подростков, работающих людей из числа офисных служащих, людей семейных. Они сформировали отличительные для их субкультуры фольклор, слэнг, атрибутику. В силу того что это движение организовано на клубной основе, оно представляет собой причудливую смесь театра, «Зарницы», туристического слёта, погруженной в реальность компьютерной игры, хипповского фестиваля [12]. Молодые члены ролевого движения активно перенимают у старших членов внешнюю атрибутику, учатся шить костюмы, но смысловой нагрузки атрибутики ролевиков 1990-х гг. уже не знают. Как правило, организаторами ролевых игр живого действия являются взрослые люди, которые пишут сценарии очередной игры, осуществляют наставническую функцию, организуют молодежь и других членов игры для выполнения конкретных задач [15].
Структура групп имеет свою иерархию, главные роли в которой играют взрослые мужчины. Ландшафтные инсценировки исторических игр (например, «Римские легионеры»), как правило, носят ярко выраженный маскулинный характер. Строительством укреплений, организацией тренировок и досуга занимаются молодые мужчины и подростки.
2. Принципиальная закрытость молодёжных сообществ, занятых ландшафтной ролевой игрой живого действия. Общение с участниками таких игр возможно только в условиях их появления в дачном посёлке, в магазине, в транспорте. Для проведения игры выбирается уединенное место, предполагающее минимальный контакт с посторонними. Во время игры участники живут в особой игровой реальности, созданной атрибутикой, символикой, заранее оговоренными поведенческими паттернами. Общение со случайными свидетелями может носить характер лишь поверхностной коммуникации, но не может затрагивать специальных вопросов (идеологии игры, внутриигровой иерархии, целей игровой деятельности, социальных проблем, которые способствуют формированию игровых сообществ и т.п.). Вторжение «реальности» (грибников, «гопников», представителей закона, дачников) ролевики рассматривают как помеху; при этом они либо включают ее в игру, либо временно выключают сам процесс игры. Многие реконструкторские военно-исторчиеские клубы (например, «Солнцеворот», СПб) представляют национал-неоязыческое направление реконструкторского ролевого движения; осуществляют работу по идеологической подготовке участников игр, их боевой тренировке [12]. В силу разной идеологической специфики, разные субкультурные направления внутри игро-
вой культуры конкурируют между собой: «То есть, кроме «заказного» характера вражды друг к другу со стороны заказчиков и спонсоров (за каждым из них стоит своя заинтересованная сторона из «взрослых политиков»), вражда имеет социологические корни» [16]. Это не удивительно, ибо игру «делает» группа единомышленников, которая ставит конкретную цель подготовки и проведения этой игры. При этом цель должна быть понятна всем игрокам, а их желание её достичь должно быть серьезно мотивировано устроителями мероприятия. В этом аспекте весьма интересны цели игры, которая уже не первый год организуется клубом ветеранов Афганской войны и сценарием которой является противостояние талибов и федералов. Сведения об организаторах этих игр 2012-2013 гг. были получены нами от жителей садоводства «Родничок», расположенного рядом с карьером. Именно такая игра (с привлечением бронетехники, с использованием исторических костюмов, с соответствующей идеологической установкой) проводилась в старом карьере около ст. Каннельярви летом 2013 г.
3. Имидж и техническое обеспечение ро-левиков. Над этими аспектами игры участники работают в течение года. Созданию имиджа предшествует кропотливая (часто многолетняя) работа с источниками, включая архивные, музейные, литературные. Костюмы, атрибуты, антураж создаются своими руками, с помощью подручных материалов, причем участники желают максимально приблизиться к исторической достоверности. Многие члены ролевого движения в процессе игр реализуют свои хобби, что является затратной деятельностью. Чтобы выехать в лес, другой город, другую местность, встретиться с людьми своего круга, им приходится тратить много сил и средств на приобретение игрового антуража. Осуществление игровой деятельности сопровождается использованием квадроциклов, средств мобильной связи, GPS-навигаторов и т.п. Судя по технической оснащенности молодых людей, вовлеченных в ландшафтные исторические игры, они имеют весьма обеспеченных родителей или спонсоров. Сегодня у страйкбольных команд имеется хорошая материальная база для игр (например, дорогие костюмы, генераторы электричества, программное и компьютерное обеспечение игр и прочие блага жизни). Существует сеть интернет-магазинов, где ролевики могут приобретать все необходимое для страйкбольных игр.
4. Сезонность и подчёркнутая марги-нальность. «Лагеря» игроков располагаются на пограничной территории: между куль-
турным ландшафтом (границы поселка садоводов, песчаный карьер, озеро, где обычно отдыхают местные жители и приезжие, лесосеки, линии высоковольтных передач) и относительно дикими лесными массивами. Игры в Ленинградской области проводятся в жаркий летний сезон. К середине октября игровые лагеря пустеют.
5. Варварское отношение к окружающей природе. Ролевая игра живого действия рассчитывается на несколько дней. В летний сезон это обычно три выходных дня. Местность выбирается живописная, заросшая лесом, около озера или реки. На мероприятие приезжает около ста молодых людей, к которым присоединяется вдвое больше «сочувствующих» [17]. Все они начинают активно вырубать лес, чтобы соорудить крепость и получить дрова для костра. В конце сезона игры на местности остаются вырытые укрепления, частоколы из бревен, при этом сторожевые башни бывают окружены свалками мусора, подобно местам популярного отдыха горожан у озер Ленинградской области. Это не удивительно, т.к. команды создаются, прежде всего, для осуществления военных действий, т.е. проведения «боёвки».
Игровые отряды возглавляют капитаны. Капитаны команд 1990-х гг. отличались от современных капитанов тем, что они: 1) были воспитанниками турклубов, прошли армию, набирали молодых участников игр (в отличие от современных капитанов, юных по возрасту, которые набирают команду сверстников); 2) занимались воспитанием членов команды (10-12 игроков), что позволял им возрастной статус и жизненный опыт (современные ролевые игры живого действия, объединяющие около трёх сотен человек, никакой воспитательной работы не предполагают [17]); 3) понимали ответственность за людей, которыми руководили, за последствия игры, например за вырубку леса (капитаны новой волны, т.е. игровых мероприятий 20112013 гг., нацелены на «боёвку», не видят последствий своих действий, руководствуются желанием просто «оторваться» на природе). Хищническая практика игр живого действия, проводимых в Ленинградской области в отношении к очень хрупкой северной природной экосистеме выявляет агрессивную и разрушительную сущность феномена игровой военно-исторической деятельности, а также высокий уровень инфантильности мышления участников.
Ландшафтные ролевые военные игры живого действия, реализуя практики социального эскапизма (демонстрация нежелания контакта с
обществом, например, с жителями соседних садоводств и поселков, территориальная марги-нальность, экологический нигилизм и инфантилизм и др.), являются ярким свидетельством наличия социальных проблем в молодёжной среде. Сегодня проблема ландшафтных военных игр (как материализации виртуальной игровой зависимости) не представляется на публичных аренах как социальная проблема. Тем не менее ясно, что эта форма деятельности молодёжи возникла под влиянием тех же факторов, которые стимулировали возникновение других общепризнанных социальных проблем (молодёжная преступность, наркомания, алкоголизм и др.). К действию этих факторов молодёжь адаптируется с помощью практик эскапизма. Разумеется, молодёжная ролевая культура является гораздо меньшим социальным злом, чем преступность и алкоголизм. Но порождаются эти практики эскапизма одними и теми же факторами: социокультурным, демографическим, социально-коммуникативным.
Итак, проведенный анализ позволил прийти к следующим выводам.
1. Ролевое движение сегодня - это, во-первых, свидетельство наличия такой социальной молодёжной проблемы, как бездуховность (с её ужасающими последствиями для безопасности страны в целом), а во-вторых, свидетельство открытости ролевой молодежной культуры различным формам манипулятивного воздействия со стороны многих видов власти (идеологической, политической, криминальной и др.). История молодёжных движений (скаутского, пионерского, ролевого) убедительно показывает, что внимание к этим видам интеллектуально-эмоциональных ресурсов молодёжи (молодёжного «драйва») государство, власти проявляют в период реальной (или мнимой) опасности выхода молодого поколения из-под контроля. В этот период перед властью стоит задача найти механизмы правильной мобилизации этой энергии. Поиск таких механизмов обычно не бывает бескорыстным со стороны любой власти.
2. Сегодня ролевое движение в очень малой степени рассматривается властью в качестве социального ресурса (за исключением, пожалуй, клубного движения «Наши»). В силу этого обстоятельства, ролевая культура способствует распространению практик социального эскапизма в городской молодёжной среде.
Наши исследования подтвердили мысль о том, что симптомом социального эскапизма является рассогласованность между целями, предписываемыми культурой, и предоставляемыми социальной структурой средствами их
достижения [18]. Это рассогласование может стать серьёзной социальной проблемой в будущем. Известно, что в зависимости от политической конъюнктуры [19], социальные проблемы молодёжи (молодёжная преступность, наркомания, алкоголизм, игромания) могут периодически конструироваться или подвергаться деконструкции на публичных аренах. Экзистенциальный эскапизм как следствие пребывания молодого человека в границах сложной и противоречивой современной культуры характеризуется парадоксальностью: с одной стороны, будучи добровольным разрывом социальных связей, он представляет собой экзистенциальную реализацию свободы человека как одного из ключевых идеалов европейской культуры; с другой стороны, изначально задается виртуали-зированной реальностью современного общества, определяющей его не-свободу. Не-свобода всегда актуализирует процессы отчуждения.
Примечания
1. Разумеется, мы учитывали при выборе этого метода исследования, что формулировка обобщений по исследованию, а также представление его результатов будут сомнительными.
2. Основные понятия, связанные с социокультурным фактором, трактуются в рамках концепции А.Л. Темницкого (см.: Темницкий А.Л. Социокультурное в условиях сложного общества: от нерасчле-ненного понятия к дуальным оппозициям // Вестник МГИМО. 2011. № 4 (19). С. 180-188).
3. К сожалению, объем статьи не позволяет дать подробную характеристику ролевых игр с более конкретным описанием и раскрытием сущности самих этих игр.
Список литературы
1. Гилинский Я.И. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений». СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. 520 с.
2. Лисовский В.Т. Духовный мир и ценностные ориентации молодежи России. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2000. 115 с.
3. Молодежь в России. 2010. М.: ИИЦ «Статистика России», 2010. 166 с.
4. Оганян К.М., Окладникова Е.А., Верминенко Ю.В. Наркотизм как социальное явление: миф или
реальность? Оценка распространения наркозависимости среди молодежи Санкт-Петер-бурга: Монография. Череповец: ИНЖЭКОН-Чере-повец, 2010. 256 с.
5. Мег!оп R.K., Nisbеt R. (eds.) Contemporary Social Problems. 2nd ed. N.Y., 1966. 456 p.
6. Тоффлер Э. Третья волна. Москва: АСТ, 2004. 781 с.
7. Grееn A.W. Social Problems: Arena of Conflict. N.Y., 1975.
8. Мертон Р.К. Социальная структура и аномия // Социологические исследования. 1992. № 4. С. 104— 114.
9. Коэн А. Исследование проблем социальной дезорганизации и отклоняющегося поведения / Социология сегодня: проблемы и перспективы. М.: Прогресс, 1965. 521 с.
10. Интернет-ресурсы военно-исторических игр. - URL: http://forums.ag.ru/?board=military (дата обращения 27.11.2013).
11. http://www.proshkolu.ru/user/rychkowa49/folder/ 101062/ (дата обращения 27.11.2013).
12. Сергиенко И. Люди, которые играют в игры. -URL: http://www.polit.ru/article/2006/05/31/roleviki/ (дата обращения 27.11.2013).
13 . Касаткина А., Минкина К. Ролевые игры -свобода выбирать деййствительность. - URL: http://www.cogita.ru/analitka/antropologiya/rolevye-igry-teorii-i-praktiki/rolevye-igry-2013 -svoboda-vybirat-deistvitelnost (дата обращения 27.11.2013).
14. Омельченко Е. Ритуальные битвы на российских молодежных сценах начала века, или как гопники вытесняют неформалов. - URL: http://www. polit.ru/article/2006/05/23/gopniki/ (дата обращения 27.11.2013).
15. Ненароков Д. Сатанизм можно подавать в разной упаковке. - URL: http://www.kulichki.com/ tolkien/podshivka/090508.htm (дата обращения 27.11.2013).
16. Ландсберг В.И., Кордонский М.Б. Очерки неформальной социотехники. - URL: http:// altruism.ru/sengine.cgi/13/41/34/1 (дата обращения 27.11.2013).
17. Ролевые игры. - URL: http://www.alexander6. ru/28791/ (дата обращения 27.11.2013).
18. Мертон Р.К. Социальная теория и социальная структура // Социологические исследования. 1992. № 3. С. 104-114. № 4. С. 91-96.
19. Хилгартнер С., Боск Ч. Рост и упадок социальных проблем: концепция публичных арен // Средства массовой коммуникации и социальные проблемы: Хрестоматия. Казань: Изд-во Каз. ун-та, 2000. С. 18-53.
SOCIAL ESCAPISM OF CONTEMPORARY RUSSIAN URBAN YOUTH: FACTORS, PRACTICE, CONSEQUENCES
E.A. Okladnikova
The practice of social escapism, i.e. urban youth's escape from reality to the areas of activity disapproved by society, is an indication of social problems that exist in contemporary Russian society. Social escapism has appeared due to three basic social factors: lack of a coherent youth policy at the state level, peculiarities of the age status of youth as a social group and,
more importantly, the spiritual atmosphere of the contemporary Russian society focused on consumerism. All these three factors pose a threat to the spiritual security of the modern Russian society.
Keywords: youth, social problems of young people, practices of social escapism.
References
1. Gilinskij Ja.I. Deviantologija: sociologija prestupnosti, narkotizma, prostitucii, samoubijstv i dru-gih «otklonenij». SPb.: Juridicheskij centr Press, 2004.
520 s.
2. Lisovskij V.T. Duhovnyj mir i cennostnye ori-entacii molodezhi Rossii. SPb.: Izd-vo SPbGU, 2000. 115 s.
3. Molodezh' v Rossii. 2010. M.: IIC «Statistika Rossii», 2010. 166 s.
4. Oganjan K.M., Okladnikova E.A., Verminen-ko Ju.V. Narkotizm kak social'noe javlenie: mif ili real'nost'? Ocenka rasprostranenija narkozavisimosti sredi molodezhi Sankt-Peterburga: Monografija. Cherepovec: INZhJeKON-Cherepovec, 2010. 256 s.
5. Merton R.K., Nisbet R. (eds.) Contemporary Social Problems. 2nd ed. N.Y., 1966. 456 p.
6. Toffler Je. Tret'ja volna. Moskva: AST, 2004. 781 s.
7. Green A.W. Social Problems: Arena of Conflict. N.Y., 1975.
8. Merton R.K. Social'naja struktura i anomija // Sociologicheskie issledovanija. 1992. № 4. S. 104114.
9. Kojen A. Issledovanie problem social'noj dezor-ganizacii i otklonjajushhegosja povedenija / Sociologija segodnja: problemy i perspektivy. M.: Progress, 1965.
521 c.
10. Internet resursy voenno-istoricheskih igr. - URL: http://forums.ag.ru/?board=military (data obrashhenija 27.11.2013).
11.http://www.proshkolu.ru/user/rychkowa49/folder/ 101062/ (data obrashhenija 27.11.2013).
12. Sergienko I. Ljudi, kotorye igrajut v igry. - URL: http://www.polit.ru/article/2006/05/31/roleviki/ (data obrashhenija 27.11.2013).
13. Kasatkina A., Minkina K. Rolevye igry - svo-boda vybirat' dejjstvitel'nost'. - URL: http://www.cogi-ta.ru/analitka/antropologiya/rolevye-igry-teorii-i-prak-tiki/rolevye-igry-2013 -svoboda-vybirat-deistvitelnost (data obrashhenija 27.11.2013).
14. Omel'chenko E. Ritual'nye bitvy na rossijskih molodezhnyh scenah nachala veka, ili kak gopniki vytesnjajut neformalov. - URL: http://www.polit.ru/ article/2006/05/23/gopniki/ (data obrashhenija 27.11.2013).
15. Nenarokov D. Satanizm mozhno podavat' v raznoj upakovke. - URL: http://www.kulichki.com/ tolkien/podshivka/090508.htm (data obrashhenija 27.11.2013).
16. Landsberg V.I., Kordonskij M.B. Ocherki neformal'noj sociotehniki. - URL: http:// altru-ism.ru/sengine.cgi/13/41/34/1 (data obrashhenija 27.11.2013).
17. Rolevye igry. - URL: http://www.alexander6.ru/ 28791/ (data obrashhenija 27.11.2013).
18. Merton R.K. Social'naja teorija i social'naja struktura // Sociologicheskie issledovanija. 1992. № 3. S. 104-114. № 4. S. 91-96.
19. Hilgartner S., Bosk Ch. Rost i upadok social'nyh problem: koncepcija publichnyh aren // Sredstva masso-voj kommunikacii i social'nye problemy: Hrestomatija. Kazan': Izd-vo Kaz. un-ta, 2000. S. 18-53.
