CC BY
16
с. 42] «сверху». Конечно, после Крещения Руси 3. Беляев И. Д. Лекции по истории русского
появилась греческая и духовная литература, кото- законодательства. Изд. 2-е. М., 1879. рая использовалась в основном для просвещения, 4. URL // http://studopedia.ru/1_100049_ret-
для формирования правосознания местного насе- septsiya-rimskogo-prava-v-zapadnoy-evrope.html ления, воздействуя, таким образом, на местное 5. Памятники русского права / под ред. Л. В. Че-
право. Отдельные граждане киево-новгородской репнина. М., 1956. Т. 1.
Руси, знавшие греческую письменность, не мог- 6. URL // http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.
ли выступать законотворцами и навязывать это aspx?tabid=4946
право народу, так как не было общественных от- 7. Калачов П. С. Исследования о Русской
ношений, социальных потребностей и убеждений, Правде. М., 1846.
для регулирования которых более приемлемыми 8. Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор исто-
и эффективными стали бы византийские право- рии русского права. Киев, 1886. вые нормы. Поэтому вполне закономерно говорить 9. Ключевский В. О. Сочинения: в 8 т. Т. 1:
об опосредованном влиянии византизма на рус- Курс русской истории. М., 1956. скую правовую систему в это время. Примерно 10. Чемеринская В. В. Влияние византийско-
через 300 лет начнется господство византизма в го права на древнерусское и российское законо-
русском праве, когда процесс правотворчества дательство в X-XVII веках (опыт сравнительно-
будет регулироваться «сверху». Однако это будет го анализа): дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003. происходить уже в другом государстве и в дру- 11. Русская Правда в четырех редакциях. По
гую эпоху. спискам археографическому, Троицкому и князя
Оболенского с дополнениями и вариантами из
Литер атур а других списков. Изд. 2-е. СПб., 1911.
12. Эклога. Византийский законодательный
1. Мешчерский Е. История русского литера- свод VIII века / вступ. ст., пер., коммент. Е. Э. Лип-турного языка. URL // http://www.gumer.info/ шиц. М., 1965.
bibliotek_Buks/Linguist/meshch/02.php 13. Никольский В. О. О началах исследова-
2. Сергеевич В. И. Русские юридические ния по древнерусскому праву. М., 1859. древности. СПб., 1900.
Ж. В. Макарова
СОЦИАЛЬНЫЙ АКТОР КАК НОСИТЕЛЬ КРЕАТИВНОГО СОЗНАНИЯ
Статья посвящена поиску оснований эффективного социального поведения в условиях постиндустриального общества. Автором исследуется содержание и сущностные характеристики креативного сознания, рассматриваются модели креативного социального действия в различных жизненных ситуациях.
Ключевые слова: социокультурный креатив, социальный актор, поведенческая модель, социальная мобильность, инновации, модернизация, креативная личность, жизненная стратегия.
Наиболее заметным знаковым отличием постиндустриального общества следует считать преодоление дуализма культуры и прагматики, экономической эффективности и ценностного корпуса, личного и общественного. На наш взгляд, можно говорить о смене достаточно длительного цивилизационного тренда, связанного с противопоставлением материальной и духовной сфер жизнедеятельности общества и постулированием их дуальности.
Действительно начиная с новоевропейской
эпохи социум как бы предлагал человеку некую альтернативу: концентрацию на приземленных, прагматических интересах в ущерб его духовного развития или отрыв от конкретики социальной эмпирии, компенсирующийся освоением культурного богатства. Иными словами, речь шла о реализации одной из двух моделей социализации, одна из которых формировала экономически эффективную, но духовно неразвитую личность, а вторая вводила таковую в пространство духовности, но снижала потенциал ее социаль-
ной витальности, превращая ее в малоэффективного социального актора.
Как отмечает классик постиндустриализма Д. Беллу, на протяжении всей Новейшей истории «нарастала разделенность социальной структуры (экономики, технологии и системы занятости) и культуры (символического выражения смыслов) ...»[1, с. 647]. Генезис подобной «разделен-ности» Белл связывает с герметизмом различных модусов человеческого существования и с раз-новекторностью их развития, а также с тем, что «социальная структура уходит корнями в функциональную рациональность и эффективность, а культура - в антиномичное оправдание развития личности» [1, с. 647].
Однако в последнее десятилетие начала интенсивно формироваться новая парадигма культурного развития, определяемая нами в качестве культуры креатива. Персонифицированным носителем данной культуры выступает креативный социальный актор, который и является основным агентом эпохи постиндустриализма, ее главной движущей силой.
Разумеется, на сегодняшний день вряд ли возможен не только исчерпывающий анализ культуры креатива, но и ее более или менее полная дескрипция. Главными причинами сказанного являются беспрецедентное ускорение общественной динамики, перманентно меняющей современный культурный ландшафт, а также отсутствие релевантного теоретико-методологического инструментария, слабая эксплицированность понятийного аппарата и т. п. Тем не менее мы вполне можем составить общее представление о социальном акторе - носителе креативной культуры как об интегративной личности, сочетающей в себе общекультурное и практикоориенти-рованное начала.
Получить наибольшую ясность в этом вопросе позволит компаративистика, а точнее - противопоставление двух моделей социализации, одна из которых относится к периоду «докреа-тивной» культуры, а вторая напрямую связана с культурой креатива. Так, например, если традиционная разновидность социализации предполагала усвоение предписанных нормативов и их строгое соблюдение, то ее современный аналог видит свою цель в формировании адогматично-го сознания, для которого неприемлема сама идея инвариантности в повседневном поведении и выборе долгосрочных жизненных стратегий.
Еще одно различие связано со статусом культурного контента, воспринимаемого реципиен-
том социализации. Знания, относящиеся к сфере культуры, как правило, рассматривались лишь как символический капитал личности, причем не просто нейтральный по отношению к ее экономической эффективности, но зачастую вступающий в противоречие с последней. Теперь же широта и разнообразие социокультурных компетенций создают не только условные, но и вполне определенные преференции практикоориен-тированного порядка. Познания в области культуры расширяют диапазон поведенческих практик, позволяют личности видеть ее стратегические, а не просто сиюминутные цели, создают коммуникативные преференции в глобализирующемся мире.
Нельзя забывать и о том, что креативное поведение не должно вступать в противоречие с морально-нравственной доминантой, существующей в обществе. Иными словами, оно нуждается в социальном одобрении со стороны социума. Напротив, следование этическому тренду способно только усилить позиции личности в конкурентном жизненном пространстве.
В качестве примера можно привести позитивные последствия актуализации религиозных императивов в жизненных стратегиях личности. Так, по мнению А. П. Федоровского, «религия, признавая продуктивность рынка, говорит только о введении товарно-денежных отношений в соответствующие модусы духовности» [2, с. 89]. Автор справедливо полагает, что «взамен ценностей потребления и гедонизма она (религия. -Авт.) предлагает ценности самовоздержания и самоограничения» [2, с. 89]. Тем самым религия демонстрирует рациональность и жизненную практичность своих постулатов, выдвигая бережливость и трезвый расчет в качестве альтернативы расточительству и эгоистичной импульсивности, что позволяет перестать считать религиозность атрибутом социального аутсайдерства.
В рамках креативной культуры радикально меняются и подходы к образованию. Приобретаемое знание должно быть неизменно инновационным, а следовательно, необходим постоянный доступ к знаниевым ресурсам. Более того, атрибутом современного образования становится его диверсифицируемость. Узкий специалист, лишенный способности гибко реагировать на постоянно меняющиеся требования рынка труда, вне зависимости от уровня его квалификации, обречен на то, чтобы оставаться социальным аутсайдером. Необходимо осознание того факта, что знания и компетенции, востребованные сегодня,
перестанут демонстрировать свою актуальность уже в ближайшем будущем.
Говорить о полноценном формировании креативной личности невозможно вне контекста общественной психологии, которая также нуждается в трансформации. Во-первых, речь идет о преодолении широко распространенных патерналистских настроений и их замене различными интенциями активизма: социальная мобильность, ориентированность на результат, нестандартность мышления, общий позитивный настрой. Во-вторых, необходимо изменение принципов общественной и личностной самоидентификации. Последнее предполагает прежде всего «безболезненную» смену идентичности, обретение критической самооценки в меняющихся условиях. В-третьих, достижение глобального мировосприятия, под которым подразумевается не просто отказ от какого бы то ни было изоляционизма, но в первую очередь глобальное самоощущение, перенос своей деятельности в общеци-вилизационный контекст, умение видеть самые широкие перспективы.
Бесспорным атрибутом креативного социального актора является его активное участие в коммуникативных практиках, выходящих за границы непосредственного физического и монолингвистического общения. При этом имеется в виду не просто использование современных средств связи, таких как Skype и электронная почта. Речь не идет и о элементарном знании иностранных языков. В понятие «расширенная коммуникация» мы вкладываем также преодоление не просто физической, но и социальной дистанции, равно как и множественность коммуникативной тематики, многоуровневость общения. Принципиальное значение имеет вовлеченность в обсуждение общественно значимых проблем, участие в жизни гражданского общества, постоянное расширение коммуникативного пространства. Социальные преференции создаются и благодаря принципу одновременного присутствия в самых разнообразных общественных сферах - экономической, политической, социальной, культурной.
Впрочем, все вышеперечисленное может быть отнесено к наиболее высокой планке креативных поведенческих стратегий. Вместе с тем существует еще и элементарный уровень требований, предъявляемых к креативной личности. Это внимание к инновациям в сфере соцкульт-быта, стремление приобретать и использовать самую современную и «продвинутую» бытовую технику. При этом речь не идет о банальном уча-
стии в потребительской гонке, а всего лишь о стремлении оставаться в технико-технологическом передовом пространстве современности. Креативный социальный актор в обязательном порядке использует весь арсенал инструментария, имеющийся в его распоряжении, который направлен на обеспечение дополнительных ресурсов. Сказанное может быть отнесено, например, к такой компетенции, как умение водить автомобиль или обращаться со сложными электронными системами. Креатив вождения транспортного средства, при всей распространенности данного навыка, состоит в получении дополнительного ресурса горизонтальной социальной мобильности. Следует согласиться с той оценкой, которую в обозначенном нами смысле Дж. Урри дал управлению личным транспортным средством. «Эмпирически доказано, - отмечает автор, - что вождение автомобиля и связанные с этим общения стали занимать центральное место в поддержании социального капитала большей части населения. Езда на автомобиле стала главным элементом социального гражданства» [3, с. 9].
Таким образом, можно сделать вывод, что при всей непроясненности понятия креативного социального актора, его неопределенном месте в социальной структуре современного российского общества именно носителю креативных качеств предстоит в ближайшем будущем стать наиболее успешной личностью, играющей ведущую роль в социально-экономических и культурных преобразованиях.
Следование установкам креативного мышления и поведения предполагает не только достижение неких конкретных целей, но и повышение человеческого капитала, увеличение социального «веса» личности, рост оценки и самооценки последней. Функционирование общества в условиях демократии и свободных рыночных отношений предельно обостряет внутреннюю конкуренцию между его субъектами, а процессы глобализации выводят ее на новый, более высокий уровень борьбы за выживание. При этом обострение конкуренции происходит как за счет увеличения численности претендентов на достижение социального и экономического успеха, так по причине усложнения и мультипликации форм такого рода противостояния. Выход на передовые позиции в цивилиза-ционном развитии недавних «аутсайдеров» наглядно демонстрирует всеобщую готовность стать участниками глобального противостояния,
а также отсутствие у кого-либо любых преференций в этом противостоянии.
Очевидно, что в ситуации тотального эгалитаризма, определяемого Т. Фридманом как «плоский мир», единственным способом обойти своих конкурентов будет следование императивам креатива как на личностном уровне, так и на уровне конкретного социума в целом. Нас в первую очередь будет интересовать феномен социокультурного креатива в качестве средства повышения человеческого капитала на личностном уровне.
Известна взаимосвязь между символической капитализацией личности и качеством полученного ею образования. Вместе с тем качественное образование вне креативного подхода больше не может гарантировать социального успеха. Причин тому несколько. Во-первых, под качественным образованием в современной России принято понимать «брендовое» образование, то есть полученное в каком-нибудь «раскрученном» учебном заведении, куда стремится попасть абсолютное большинство из числа желающих преуспеть в конкурентной борьбе со своими соперниками. Тут налицо наличие стереотипа в мышлении, который, как известно, является антиподом креативного сознания. Во-вторых, креативная личность никогда не станет руководствоваться примером массового поведения, понимая, что это ослабляет ее конкурентоспособность. В-третьих, у носителя креативного сознания присутствует понимание относительной ценности любого, даже самого качественного образования, инфляция востребованности которого начинается уже в момент его получения. Он предпочтет скорее гибкую пролонгированную образовательную модель, чем удовлетворенность определенным, раз и навсегда полученным объемом знаний.
Разумеется, мы отнюдь не умаляем значение получения профессиональной подготовки в престижных учебных заведениях, но лишь выступаем против позиционирования ее в качестве самодостаточной. Образовательная стратегия должна быть предельно диверсифицирована и включать в себя такой набор компетенций, который явился бы взаимозамещающим в случае изменения конъюнктуры рынка труда. Одним из примеров креативного подхода к повышению личностной капитализации может служить бизнес-образование.
Именно бизнес-образование сочетает в себе теоретические знания с практическим
опытом деловых практик, образуя при этом весьма продуктивное коммуникативное пространство. М. А. Шабанова отмечает в числе преимуществ бизнес-школ следующие моменты:
- усвоение инновационных знаний в области управления при систематизации имеющихся эмпирических представлений;
- овладение новыми практическими навыками, достижение более высокого уровня персона-лизации;
- пребывание в благоприятной коммуникативной среде.
Размытость массовых представлений о символическом капитале и его содержании существенно затрудняет его формирование. Примером сказанного могут стать многочисленные безработные, имеющие высшее юридические и экономическое образование, которые при выборе своей будущей профессии руководствовались исключительно ее престижем и надеялись на автоматическое получение работы. В результате при прочих равных условиях востребованными на рынке труда оказываются те, кто проявил изобретательность и умение находить нестандартные решения проблем.
Принято считать, что символический капитал нуждается в некоем материальном подтверждении, в определенном вещном атрибуте. К числу последних лишенная креативных начал личность относит любой артефакт, наделенный признаками общественного признания, примером чего может стать документ, подтверждающий получение образования. Однако при этом часто забывается, что далеко не любой диплом и далеко не всегда обусловливает капитализацию личности. И даже свидетельство об окончании престижного вуза вне общего контекста факторов, составляющих символический капитал, может оказаться малополезным.
Мы должны конкретизировать критерии социальной капитализации в рамках креативных практик, отделив их от символического капитала как такового. Так, например, некая сумма компетенций, обеспечивающая чувство самореализации личности и гармонизирующая ее внутренний мир, не может рассматриваться в модусе социокультурного креатива, если она не приводит к практической отдаче.
Точно также рутинная работа на незначительной должности без каких-либо ясных перспектив карьерного роста, пусть и в престижной компании, не укладывается в нормативы поведенческого креатива, несмотря на то, что принадлеж-
ность к известной фирме может приносить моральное удовлетворение. В этом случае речь идет скорее о вербальных факторах успеха, чем о его реальных детерминантах. Отсутствие креативного подхода к выстраиванию жизненной стратегии вполне может ограничиться накоплением социального капитала, замкнутого внутри самой личности и не имеющего своего эмпирического воплощения. Человек может приложить серьезные усилия для получения желаемого рабочего места и довольствоваться этим в длительной временной перспективе, не предпринимая попыток, направленных на достижение новых рубежей.
Впрочем, даже наличие у человека набора креативных качеств само по себе не является гарантией его жизненного успеха. Так, например, он может использовать такой атрибут социокультурного креатива, как коммуникабельность. Однако при отсутствии четко осознаваемых стратегических целей и самодисциплины это качество способно обеспечить лишь достижение мелкомасштабных рубежей. В нашем случае это будет самоутверждение в глазах окружающих или приобретение статуса «души компании» в трудовом коллективе. Несмотря на реализацию сценария, связанного с символической капитализацией личности, полученный социальный капитал будет весьма ограниченным и не сможет создать условия для продолжения вертикальной мобильности данной личности.
Не меньшую опасность для формирования символического капитала представляет и гипертрофированный прагматизм, нивелирующий иные креативные начала в человеке. Сосредоточенность исключительно на получении прибыли редуцирует личность, снижает ее коммуникативный потенциал. Человек перестает быть интересен окружающим, а следовательно, теряет свои шансы на устройство собственной жизни в социуме исходя из личных нормативных (прагматических) представлений.
В любом случае креативная личность должна исходить из факта множественности путей повышения собственной капитализации. Можно начать последовательно выстраивать карьеру с целью получения руководящего поста, обеспечивающего значительный уровень материального достатка, а можно изначально ориентироваться на максимально высокие заработки вне карьер-но ориентированных жизненных стратегий. Оба подхода имеют как достоинства, так и недостатки. Если построение карьеры связано со значительными психологическими нагрузками, самодисциплиной и ничем не гарантированной результативностью, то сохранение низкого социального статуса компенсируется уровнем получаемого дохода, который при успешном долгосрочном инвестировании может обеспечить вполне достойное будущее.
Тем не менее при всем разнообразии креативного инструментария, чье использование оправдано в разработке и реализации жизненных стратегий, можно выделить три основных направления, развитие которых должно осуществляться параллельно друг другу. Речь, как нам представляется, может идти о триединой стратегии, включающей в себя профессионализацию личности, укрепление ее социальных связей и получение символических свидетельств того статуса, на который она могла бы претендовать.
Литература
1. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М., 1999.
2. Федоровский А. П. Десекуляризация общественного сознания как социокультурный тренд современности // Философия права. 2013. № 6.
3. Урри Дж. Мобильность и близость // Со-цис. 2013. № 2.
