CC BY
73
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
Б01: 10.17212/2075-0862-2018-3.1-26-37 УДК: 316.354
СОЦИАЛЬНЫЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В КОНТЕКСТЕ СОЦИАЛЬНОЙ ИСТОРИИ И СОЦИАЛЬНОЙ ГЕОГРАФИИ
Удальцова Марина Васильевна,
доктор социологических наук, профессор
Новосибирского государственного университета экономики и управления — «НИНХ», Россия, 630099, Новосибирск,ул. Каменская, 56 ОЯСГО: 0000-0002-6348-5549 [email protected]
Абрамова Елена Алексеевна,
кандидат медицинских наук, доцент
Новосибирского государственного медицинского университета,
Россия, 630091, Новосибирск, Красный проспект, 52
ОЯСГО: 0000-0002-9978-038Х
Аннотация
В статье доказывается необходимость междисциплинарного подхода к исследованию социальной реальности. Различные отрасли социального знания сосредоточивались на выявлении законов социального саморазвития и рационального действия. И сам внешний мир, и социологическая система знаний о нем носят плюралистический характер. Ответы на вопрос «Что такое современное общество?» весьма различны. Сегодня появляется и виртуальное социальное взаимодействие. Сети стали ареной борьбы за внимание целевых аудиторий, а сетевые структуры — структурами неравенства. Все явления действительности имеют определенные социальные проекции. Особое внимание обращено на учет социальных проекций таких направлений реальной действительности, как история, география, пространство, время и появление таких качественных подходов в социологических исследованиях, как темпоральность, пространственность и контек-стуальность. Социальная история — это история человеческих отношений. Социальная география — это география самого пространства взаимодействия людей, определяющая выбор тех или иных занятий и образа жизни людей. И социальная история, и социальная география становятся непосредственными феноменами социологической теории и социальной практики. Показано возрастание значения организации жизни людей, ее регионализация в связи с усилением потребности в управлении этими процессами. Доминирующими характеристиками того или иного регионального пространства являются условия жизни и экологические условия. Данные
характеристики дифференцируются как в разных странах, так и в пределах отдельной страны. Их различия объясняют непрекращающуюся миграцию населения из наименее благополучных регионов в более благополучные. Для России особенно важны внутристрановые различия, действующие в течение длительного времени. Социальное управление представлено как особый тип социального взаимодействия, направленного на повышение качества жизни населения в различных региональных средах. Показаны «масштабы» доминирующих характеристик качества жизни в меж-страновых исследованиях и в региональных исследованиях в пределах отдельной страны. Оценка возможностей человеческого развития страны без оценки некоторой уязвимости отдельных ее регионов в силу географических и исторических условий всегда будет неполной.
Ключевые слова: социальные взаимодействия, социальная история, социальная география, пространство, время, среда, социальное управление.
Библиографическое описание для цитирования:
Удальцова М.В., Абрамова ЕА. Социальные взаимодействия в контексте социальной истории и социальной географии // Идеи и идеалы. — 2018. — № 3, т. 1. — С. 26-37. - ёои 10.17212/2075-0862-2018-3.1-26-37.
Социология — живая наука. Всем своим построением она помогает человеку ориентироваться в окружающих его явлениях.
ПА. Сорокин
Главным вопросом любой социальной дисциплины является выявление причин того или иного поведения людей. Особенно важен суммарный результат поступков отдельных индивидов. В связи с этим изначальной традицией социальных наук было содействие оптимизации развития общества и его усовершенствованию в условиях неопределенности, составляющей, по сути, атмосферу риска и постоянно сопровождающей общественное развитие. «Неопределенность, — отмечал известный английский историк А. Тойнби, — постоянная спутница людей, вышедших на широкую дорогу цивилизации» [14, с. 304]. Еще более определенно по этому феномену социального развития высказывается немецкий социолог У. Бек: «Изменение климата, разрушение окружающей среды, риски, связанные с продуктами потребления, глобальные финансовые риски, миграции, опережающие следствия новшеств в сфере генетики человека, нанотехнологии... самым непосредственным образом ставят по сомнение основы совместного проживания» [1, с. 11].
В этих условиях различные отрасли социального знания сосредоточивались на выявлении законов социального саморазвития и рационального действия. Имеются в виду такие отрасли, как экономика, статистика, социология, по-
литология, антропология, психология. Известно, что для социальных наук характерна одновременно и критическая и практическая направленность, что придает им особое положение в отличие от наук естественных. Данное утверждение относится и к социологии, которая в качестве самостоятельной дисциплины определилась только в конце XIX века, как та область социальных наук, которая основана на признании определенной общности между людьми, определяющей их поступки. С этого времени общепринятой методологией стало приобретение знаний об обществе с помощью эмпирических исследований. Эмпирический подход в социологии сближает ее с естествознанием и «основан на философском принципе существования действительности, независимой от нашего сознания, утверждая, что источником научной истины является соответствие между нашими представлениями и внешним миром» [3, с. 13].
Однако и сам внешний мир, и социологическая система знаний о нем носят плюралистический характер. Неслучайно Э. Гидденс определил социологию как самую опасную, дерзкую и провокационную из всех общественных наук [4]. В связи с этим и ответы на вопрос «Что такое современное общество?» весьма различны. Так, М. Кастельс считает, что это сетевое общество [10], Ж. Бодрийяр — общество симулякров [18], У. Бек — общество риска [1, 2], Э. Фромм — нездоровое общество [15] и т. д. Очевидно, необходим адекватный современному обществу его анализ, принципиальным отличием которого должна быть междисциплинарность [9]. Необходимость междисциплинарного подхода к исследованию социальной действительности вызвана многомерностью самой этой действительности. «Следует говорить не об однородном влиянии, а о воздействиях, взаимно оказываемых друг на друга всеми явлениями, из которых слагается общественная жизнь» [11, с. 14]. И далее М.М. Ковалевский, первый русский социолог, продолжает: «...поступательный ход общества зависит... от многообразных причин биосоциальных, к числу которых можно отнести и уплотнение народонаселения, и изменение форм производства и обмена, и т. д. Одна социология может поставить себе целью раскрытие всех этих причин в их взаимодействии» [Там же, с. 44]. Конечно, основой любой социальной системы являются социальные взаимодействия, но они находятся под воздействием самых разных явлений в разных областях общественного развития, появляется даже виртуальное социальное взаимодействие, в котором «социальные формы жизни преобразуются в коллективные формы сетевых социальных организмов» [9, с. 8], которые с трудом вписываются в принципы и формы привычных социальных взаимодействий XX века. Появляющиеся сегодня, в XXI веке, гибридные сети людей, гаджетов, ботов в определенной мере становятся «обитателями» привычного жизненного мира. Такие понятия, как сеть, поток, мобильность, текучесть и про-
чие, ориентируют социологию на исследование в том числе и так называ-емойрассеянной и темпоральной объектности, развивают критическую концепцию теории общества. Сети стали ареной борьбы за внимание целевых аудиторий, а сетевые структуры стали структурами неравенства [10].
Можно считать, что по сути все явления взаимодействия эмпирических фактов являются социальными феноменами. Во всяком случае, они имеют определенные социальные проекции. В частности, если речь идет об истории, то для социологии важна социальная история. Если речь идет о географии, о пространственной среде взаимодействия, то важна социальная география. Без их учета эмпирический подход, изучающий отдельные факты, будет искажать действительность: «.. .люди действительно "делают собственную географию", аналогично тому, как они "творят свою историю"» [4, с. 486]. История развивается через человека, внутренне обогащается через человека, имеет «человеческий вид». «Пути истории проходят через каждого из нас» [14, с. 651]. По мнению А. Тойнби, «общество не является и не может быть ничем иным, кроме как посредником, с помощью которого отдельные люди взаимодействуют между собой. Личность, а не общество, создает человеческую историю» [Там же, с. 254]. Но история существует там и только там, где есть время. «Время есть то поле, в котором и благодаря которому происходит смена состояний человеческого общества, а ведь именно через нее проявляется человеческая история» [Там же, с. 9]. И далее А. Тойнби продолжает: «.вся социальная действительность, включая познание истории, управляется доминирующими тенденциями времени и места» [Там же, с. 292]. Самой категории времени и сегодня, и ранее многие исследователи уделяли много внимания. Так, пониманию категории социального времени посвятили свою совместную работу П. А. Сорокин и Р.К. Мертон [13]. По М. Хай-деггеру, время есть важный горизонт (но не пространство) бытия, которое уловимо всегда лишь ввиду времени, «бытию присуща темпоральная определенность» [17, с. 19]. По словам Э. Дюркгейма, «... в основе категории времени — ритм коллективной жизни; в основе категории пространства — место проживания» (цит. по: [16, с. 102]).
Непрерывность истории, как и непрерывность пространства-времени, есть как бы «перетекание» существования человечества. Следовательно, социальная история — это история человеческих отношений, ее подлинный предмет — жизнь общества во всех его аспектах: внутренних и внешних. Социальная география — это география самого пространства взаимодействия людей, которая определяет выбор тех или иных занятий и образа жизни. «Среда влияет, если не прямо, то косвенно, и на порядок политического устройства, содействуя или препятствуя сохранению местной автономии, делая возможным только более или менее слабую связь между сохранившими свою независимость городскими и сельскими округами или, наобо-
рот, объединяя всех их под властью общего повелителя» [12, с. 347]. Анализируя положения географической школы в социологии, М.М. Ковалевский пришел к выводу, что «. физическая среда может быть условием, содействующим или препятствующим развитию общественности в отдельных странах, . ею можно до некоторой степени объяснить направление той или другой гражданственности преимущественно в сторону пастушества, земледелия или обмена и даже развития в создавшем ее населении тех или других сторон народной психики, что, в свою очередь, отражается на направлении, принятом ее художественной и отчасти умственной деятельностью» [Там же, с. 349]. И далее он продолжает: «История показывает нам, что поступательный ход был безостановочен и совершился под влиянием среды в большей степени, чем под влиянием расовых особенностей» [Там же, с. 351].
Итак, и социальная история, и социальная география «поставляют» социологии богатый материал для обобщения. А это означает, что обе они становятся непосредственными составляющими социологической теории и социальной практики. Данный взгляд обусловил появление таких качественных подходов в социологических исследованиях, как темпоральность, простран-ственность и контекстуальность. Темпоральность и пространственность содержательно ассоциируются с использованием исторических и географических приемов в исследовании социальной действительности. Контек-стуальность обусловлена тем, что люди живут в разных условиях, в разных средах. В понятие среды включаются и человеческий, и природный факторы. Следовательно, и контекстуальность взаимодействия предполагает учет не только собственно социальной среды взаимодействия, но и физических ее аспектов: климата, особенностей территории, региона, инфраструктурного его обустройства, специализации деятельности проживающего на конкретной территории населения и т. д. Между физическими и социальными аспектами среды всегда были и есть связи, но они ранее практически не принимались в расчет. Данное обстоятельство связано с тем, что возрастает знание организации жизни людей и ее регионализации, т. е. поиск региональных факторов повышения качества жизни. Неслучайно в качестве самостоятельных выделились такие направления социального знания, как социология повседневности, социология сельской среды, социология города и т. п. Их выделение особенно продуктивно при исследовании образа жизни, уровня и качества жизни людей и отвечает вызо-вамусиления потребности в управлении этими процессами. В связи с этим возрастает значение и такого направления исследований социальных взаимодействий, как социологияуправления и ее практическая проекция — социальное управление. В данном случае под социальным управлением понимается особый тип социального взаимодействия, направленного на повышение качества
жизни населения в различных сферах, на обеспечение условий более качественной жизни людей в различных региональных пространствах. Каждое из них всегда имеет свое содержательное измерение и «принимает участие» в становлении систем взаимодействия в масштабах данного пространства: «.вся социальная действительность, включая познание самой истории, управляется доминирующими тенденциями времени и места» [14, с. 292]. Сегодня такими доминирующими характеристиками того или иного регионального пространства являются уровень жизни и экологические условия. Региональность в данном случае состоит в дифференциации «масштабов» данных характеристик как в межстрановых исследованиях, так и в региональных исследованиях в пределах отдельной страны.
Ниже приведены конкретные характеристики доминирующих индикаторов условий жизни людей в разных странах и разных регионах российского общества (табл. 1-3) [8, с. 198-200, 206-208, 238-240, 250-252].
Таблица 1
Характеристика среды взаимодействия в некоторых странах в 2015 г.
Рейтинг стран по индексу человеческого развития (ИЧР) Валовой национальный доход (ВНД) на душу населения (в долл. США по ПВС) Коэффициент неравенства людей Удельный вес занятого населения (% лиц в возрасте 15 лет и старше) Уровень жизни (% удов-летво-ренных) Действия по сохранению окружающей среды (% удовлетворен-ных) Доверие к правительству страны (% отвечающих «да») Удовлетворен-ность регионом проживания (% удовлетворен-ных)
1. Норвегия 67 614 5,4 62,2 93 56 59 94
2. Австралия 42 822 8,0 50,7 86 59 48 91
3. Германия 45 000 7,0 57,6 90 64 63 94
5. Сингапур 78 162 65,0 84 87 91 94
10. США 53 245 12,9 61,0 74 60 35 81
16. Великобритания 37 931 7,8 59,3 84 67 46 86
17. Япония 37 268 12,2 57,3 61 51 38 82
19. Израиль 31 215 12,9 60,8 67 45 44 81
21. Франция 38 085 9,3 49,4 78 63 33 86
24. Австрия 43 609 8,5 56,8 88 72 45 92
36. Польша 24 117 9,3 52,7 68 51 21 86
42. ОАЭ 66 203 77,1 81 93 89
49. Россия 23 286 9,6 59,8 49 27 65 78
52. Беларусь 15 629 6,4 57,0 47 51 52 78
56. Казахстан 22 093 10,1 67,2 69 45 82 77
90. Китай 13 345 67,6 74 63 78
131. Индия 5663 26,5 51,9 63 56 69 78
Данные табл. 1 показывают наиболее сильную корреляцию удовлетворенности по регионам проживания с душевым национальным доходом
и уровнем жизни населения. Недовольство действиями по сохранению окружающей среды коррелирует со снижением удовлетворенности регионом проживания (Россия, Япония, Казахстан). Недоверие к правительству слабо связано с удовлетворенностью районом проживания (Польша, Франция, Израиль, США, Великобритания, Япония, Австрия). Растет понимание того факта, что ответственность за природные ресурсы возлагается на всех, начиная с отдельных людей и заканчивая властными структурами, так как эти ресурсы имеют всеобщую ценность.
В табл. 2 приведены доминирующие показатели региональной среды по федеральным округам России в 2015 году [5, с. 216, 218, 235, 275—279].
Таблица 2
Душевой доход и выбросы загрязняющих веществ в атмосферу по федеральным округам России в 2015 г.
Душевой доход Вклад Выбросы загрязняющих веществ в атмосферу (тыс. тонн)
Федеральные округа В долл. США по ППС В тыс. руб. в создание совокупного ВВП (%)
Россия 23 565 444,0 100,0 17400
Центральный, в том числе 27 646 582,0 34,9 1559
г. Москва 40 733 1103,0 20,8
Северо-Западный, в том 24 731 490,3 10,4 2111
числе г. Санкт-Петербург 28 643 246,6 4,7
Южный 18 288 281,1 7,1 713
Северо-Кавказский 10 127 175,9 2,6 150
Приволжский 19 524 333,0 15,3 2558
Уральский, в том числе 38 772 730,6 13,8 3837
Ханты-Мансийский АО 84 933 1937,0 4,8
Сибирский 20 083 349,5 10,4 5605
Дальневосточный 24 152 572,2 5,5 868
Если учесть не только душевой доход, но и качество природной среды, то наименее привлекательным для проживания населения в России является Сибирский Федеральный округ: выбросы в атмосферу самые большие: более чем в 2 раза больше, чем в Северо-Западном округе, Приволжском и даже в таком индустриальном регионе, как Уральский, — почти в 1,5 раза! При этом вклад Сибирского региона в создание совокупного ВВП совпадает с Северо-Западным и немного меньший по сравнению с Уральским! Очевидно, данный факт вполне может объяснять практически непрекращающуюся миграцию сибирского населения в Северо-Западный и Центральный регионы.
И всё же решающим фактором региональной среды проживания людей являются и доходы. В табл. 3 дается динамика душевого дохода в раз-
личных региональных средах взаимодействия людей, но уже по некоторым более дробным территориальным образованиям: в разрезе областей и краев Российской Федерации. Если в целом по России рост душевого дохода за период с 2006 по 2015 г. составил 77,8 %, то в наименее развитых территориях он стал гораздо выше: в Республике Ингушетия более чем в четыре раза, в Чеченской Республике — более чем в 2,5 раза, в Республике Калмыкия — более чем в 2,3 раза. Значительный рост душевого дохода отмечен также в Мордовии, в Новосибирской области, в Красноярском крае, Алтайском крае (включая Республику Алтай), в Республике Тыве, что в целом свидетельствует о некотором повышении уровня жизни.
Таблица 3
Душевой доход в различных региональных средах взаимодействия в России (в долл. США по ППС)
Региональная среда взаимодействия Душевой доход 2015 г./ к 2006 г. (%)
2006 г. 2010 г. 2015 г.
Россия 13 252 19 674 23 565 177,8
г. Москва 28 416 39 226 40 733 143,3
г. С.-Петербург 14 310 24 551 28 643 200,1
Томская область 14 556 20 638 23 553 161,8
Красноярский край 15 993 14 372 29 924 187,5
Свердловская область 13 121 18 081 22 338 170,2
Новосибирская область 9186 13 745 19 087 207,8
Челябинская область 11 817 15 692 19 569 165,6
Республика Мордовия 6634 10 895 14 203 214,1
Республика Ингушетия 1644 4827 7186 437,1
Республика Калмыкия 4208 7185 9819 233,3
Забайкальский край 12 224 13 441
Алтайский край 6308 10 690 12 516 198,4
Республика Алтай 4800 7605 9384 195,5
Чеченская Республика 2372 4618 6390 269,4
Республика Тыва 4189 8064 8627 205,9
Республика Крым 7905
г. Севастополь 5876
Таким образом, особое внимание в ходе социологических исследований сегодня следует обращать на внутристрановые диспропорции, выявляя наиболее «структурно-непривлекательные» регионы проживания людей, которые в силу исторических и географических причин, действующих в течение длительного времени, не способны быстро обеспечить лучшие условия жизни. Оценка возможностей человеческого развития страны без оценки некоторой уязвимости отдельных ее регионов в силу географических и исторических условий всегда будет неполной.
Литература
1. Бек У. Власть и ее оппоненты в эпоху глобализма. Новая всемирно-историческая экономия: пер. с нем. — М.: Прогресс-традиция: Территория будущего, 2007. — 464 с.
2. Бек У. Живя в мировом обществе риска и считаясь с ним. Космополитический поворот: пер. с нем. // Полис. Политические исследования. — 2012. — № 5. — С. 44-58.
3. Всемирный доклад по социальным наукам. — М.: Магистр-Пресс, 2009. — 376 с.
4. Гидденс Э. Устроение общества: очерк теории структурации: пер. с англ. — М.: Академические проект, 2003. — 528 с.
5. Доклад о человеческом развитии в Российской Федерации. 2017. Экологические приоритеты для России / под ред. С.Н. Бобылева, Л.М. Григорьева. — М.: Аналитический центр при правительстве Российской Федерации, 2017. — 290 с.
6. Доклад о человеческом развитии в Российской Федерации. 2013. Устойчивость развития: вызовы РИО. — М.: РА ИЛЬФ, 2013. — 200 с.
7. Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации. 2008. Россия перед лицом демографических вызовов. — М.: Academia, 2009. — 208 с.
8. Доклад о человеческом развитии. 2016. Человеческое развитие для всех и каждого: пер. с англ. — М.: Весь Мир, 2017. — 284 с.
9. Игнатьев В.И. Социальная теория в контактной зоне методов естествознания: информационно-резонансный подход к интерпретации социальной реальности // Социологические исследования. — 2017. — № 3. — С. 3—13.
10. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. — М.: ГУ ВШЭ, 2000. — 608 с.
11. КовалевскийМ.М. Сочинения. Т. 1. Социология. — СПб.: Алетейя, 1997. — 287 с.
12. Ковалевский М.М. Сочинения. Т. 2. Современная социология. — СПб.: Алетейя, 1997. — 414 с.
13. Сорокин ПА., Мертон Р.К. Социальное время: опыт методологического и функционального анализа // Социологические исследования. — 2004. — № 6. — С. 112—119.
14. Тойнби А. Постижение истории. — М.: Прогресс, 1991. — 736 с.
15. Фромм Э. Здоровое общество // Фромм Э. Мужчина и женщина. — М.: АСТ, 1998. — С. 129—452.
16. Шубрт И. Идея времени как социальной категории Э. Дюркгейма: взгляд на одну теоретическую загадку // Социологические исследования. — 2016. — № 8. — С. 98—106.
17. Хайдеггер М. Бытие и время. — СПб.: Наука, 2002. — 451 с.
18. Baudrilbrd J. Simulacres et simulation. — Paris: Éditions Galilée, 1981. — 235 p.
Статья поступила в редакцию 12.04.2018 г. Статья прошла рецензирование 13.05.2018 г.
DOI: 10.17212/2075-0862-2018-3.1-26-37
SOCIAL INTERACTIONS IN THE CONTEXT OF SOCIAL HISTORY AND SOCIAL GEOGRAPHY
Udaltsova Mariya,
Dr. of Sc. (Sociology), Professor,
Novosibirsk State University of Economics and Management "NINH", 56, Kamenskaya st., Novosibirsk, 630099, Russian Federation ORCID: 0000-0002-6348-5549 [email protected]
Abramova Elena,
Cand. of Sc. (Medicine), Associate Professor,
Novosibirsk State Medical University,
52, Krasny prospect, Novosibirsk, 630091, Russian Federation
ORCID: 0000-0002-9978-038X
Abstract
The article substantiates the necessity of an interdisciplinary approach to the study of social reality. Various branches of social knowledge have been focusing on identifying the laws of social self-development and rational action. Both the external world and the sociological system of knowledge about it are of a pluralistic nature. There are different answers to the question: "What is modern society?" Today virtual social interaction is coming on the stage. Social nets have become a sphere of intense activity for the attention of target audiences, and network structures — structures of inequality. All phenomena of reality have certain social projections. The authors pay special attention to recording social projections of such areas of reality as history, geography, space, time and the appearance of such qualitative approaches in sociological research as temporality, spatiality and contextuality. Social history is the history of human relations. Social geography is the geography of the very space of people's interaction, which determines the choice of certain occupations and the way of life. Both social history and social geography become immediate phenomena of sociological theory and social practice. The authors demonstrate the growth in the importance of the organization of people's life, its regionalization in connection with the increased need to manage these processes. The dominating characteristics of a particular regional space are living conditions and environmental conditions. These characteristics are differentiated both in different countries and within a particular country. These differences explain the continuing migration of the population from the less prosperous regions to the more prosperous ones. For Russia, the intra-country differences, which are valid for a long time, are of the utmost importance. Social management is presented as a special type of social interaction aimed at improving the quality of life of the population in various regional environments. The article shows "the scope" of dominating characteristics of the quality of life in the international research and in the regional studies within a country. Estimation of the country's human development
SCIENTIFIC /JOURNAL
I potential will always be incomplete without assessing some vulnerability of some regions due to their geographical and historical conditions.
Keywords: social interactions, social history, social geography, space, time, environment, social management.
Bibliographic description for citation:
Udaltsova M.V., Abramova E.A. Social interactions in the context of social history and social geography. Idei i idealy — Ideas and Ideals, 2018, no. 3, vol. 1, pp. 26—37. doi: 10.17212/2075-0862-2018-3.1-26-37
1. Bek U. Vlast' i ee opponenty v epokhuglobali%ma. Novaya vsemirno-istoricheskaya ekonomi-ya [Power and its opponents in the era of globalism: a new world-historical economy]. Translated from German. Moscow, Progress-traditsiya Publ., Territoriya budushchego Publ. house, 2007. 464 p. (In Russian).
2. Bek U. Zhivya v mirovom obshchestve riska i schitayas' s nim. Kosmopoliticheskii povorot [Living in and coping with world risk society: the cosmopolitan turn]. Translated from German. Polis. Political Studies, 2012, no. 5, pp. 44—58. (In Russian).
3. Vsemirnyi doklad po sotsial'nym naukam [World report on social sciences]. Moscow, Magistr-Press Publ. house, 2009. 376 p. (In Russian).
4. Giddens E. The constitution of society. Outline of the theory of structuration (Russ. ed.: Giddens E. Ustroenie obshchestva. Ocherk teorii strukturatsii. Translated from Ehglish. Moscow, Akademicheskii proekt Publ., 2003. 528 p.).
5. Doklad o chelovecheskom razvitii v Rossiiskoi Federatsii. 2017. Ekologicheskie prioritety dlya Rossii [Human development report in the Russian Federation. 2017. Environmental priority for Russia]. Ed. by S.N. Bobylev, L.M. Grigor'ev. Moscow, Analiticheskii tsentr pri pravitel'stve Rossiiskoi Federatsii Publ., 2017. 292 p.
6. Doklad o chelovecheskom razvitii v Rossiiskoi Federatsii. 2013. Ustoichivost' ra%vitiya: vyzpvy RIO [Human development report in the Russian Federation. 2013. Sustainability: challenges of RIO]. Under general editorship S.N. Bobylev. Moscow, RA IL''F Publ., 2013. 200 p.
7. Doklad o razvitii chelovecheskogo potentsiala v Rossiiskoi Federatsii. 2008. Rossiya pered litsom demograficheskikh vyzovov [National human development report. Russian Federation. 2008. Russia facing demographic challenges]. Chief authors: A.G. Vishnevsky, S.N. Bobylev. Moscow, Academia Publ., 2009. 208 p.
8. Doklad o chelovecheskom razvitii. 2016. Chelovecheskoe razvitie dlya vsekh i kazhdogo [Human development report. 2016. Human development for everyone]. Director and lead author S. Yahan. Translation, editing and layout made by the Ves' mir Publ. New York, United Nations, 2017. 284 p.
9. Ignat'ev VI. Sotsial'naya teoriya v kontaktnoi zone metodov estestvoznaniya: in-formatsionno-rezonansnyi podkhod k interpretatsii sotsial'noi real'nosti [Social theory in the contact zone of natural science methods: an information-resonant approach to
References
the interpretation of social reality]. Sotsiologicheskie issledovaniya — Sociological Studies, 2017, no. 3, pp. 3—13.
10. Castells M. Information age (Russ. ed.: Kastel's M. Informatsionnaya epokha: eko-nomika, obshchestvo i kul'tura. Translated from Ehglish. Moscow, GU VShE Publ., 2000. 608 p.).
11. Kovalevskii M.M. Sochineniya. T. 1. Sotsiologiya [Compositions. Vol. 1. Sociology]. St. Petersburg, Aleteiya Publ., 1997. 287 p.
12. Kovalevskii M.M. Sochineniya. T. 2. Sovremennaya sotsiologiya [Compositions. Vol. 2. Modern sociology]. St. Petersburg, Aleteiya Publ., 1997. 414 p.
13. Sorokin P.A., Merton R.K. Sotsial'noe vremya: opyt metodologicheskogo i funktsional'nogo analiza [Social time: experience in methodological and functional analysis]. Sotsiologicheskie issledovaniya — Sociological Studies, 2004, no. 6, pp. 112—119.
14. Toynbee A. A study of history (Russ. ed.: Toinbi A. Postizhenie istorii. Translated from Ehglish. Moscow, Progress Publ., 1991. 736 p.).
15. Fromm E. Zdorovoe obshchestvo [The sane society]. Fromm E. Muzhchi-na i zhenshchina [Man-Woman]. Translated from German. Moscow, AST Publ., 1998, pp. 129-452. (In Russian).
16. Shubrt I. Ideya vremeni kak sotsial'noi kategorii E. Dyurkgeima: vzglyad na odnu teoreticheskuyu zagadku [Conception of time as a social category by Durkheim — view on a theoretical conundrum]. Sotsiologicheskie issledovaniya — Sociological Studies, 2016, no. 8, pp. 98—106.
17. Heidegger M. Sein und Zeit (Russ. ed.: Khaideger M. Bytie i vremya. St. Petersbug, Nauka Publ., 2002. 451 p.).
18. Baudrillard J. Simulacres et simulation. Paris, Éditions Galilée, 1981. 235 p.
The article was received on 12.04.2018. The article was reviewed on 13.05.2018.
