CC BY
24
ИНЫЕ ОТРАСЛИ ПРАВА
DOI 10.24411/2227-7315-2020-10181 УДК 322
В.С. Слобожникова, И.В. Суслов
СОЦИАЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ МОНИТОРИНГА РЕЛИГИОЗНО-ЭКСТРЕМИСТСКИХ НАСТРОЕНИЙ*
Введение: в данной статье предложены технологии мониторинга, анализа текущего состояния конфессиональных отношений в субъектах РФ, сформулированы основные подходы проведения социологического исследования антиэкстремистской направленности. Цель: повысить качество экспертных рекомендаций властным структурам и общественным организациям субъектов РФ по преодолению общественных рисков в системе религиозной безопасности. Методологическая основа: латентность религиозно-экстремистских настроений является главной проблемой в их выявлении, что предполагает использование ряда авторских подходов. Результаты: особой чувствительностью и эффективностью в выявлении экстремистских настроений обладают вопросы, связанные с поддержкой/критикой светских основ Российской Федерации; террористов и членов, запрещенных на территории России экстремистских организаций; применения насилия в разрешении общественных противоречий. Выводы: применение сформулированных подходов при проведении социологических исследований позволит улучшить информированность органов исполнительной власти и повысить эффективность предпринимаемых антитеррористических мер.
Ключевые слова: религиозная безопасность, религиозный экстремизм и терроризм, межконфессиональная напряженность, десекуляризация, политизация религии.
© Слобожникова Валентина Сергеевна, 2020
Доктор политических наук, профессор, заведующая кафедрой истории, политологии и социологии (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: slvase@mail.ru
© Суслов Иван Владимирович, 2020
Кандидат социологических наук, доцент кафедры истории, политологии и социологии (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: suslov85@inbox.ru
© Slobozhnikova Valentina Sergeevna, 2020
Doctor of political sciences, Professor, Head of History, political sciences and sociology department (Saratov State Law Academy)
© Suslov Ivan Vladimirovich, 2020
Candidate of social sciences, associate Professor, History, political sciences and sociology department (Saratov State Law Academy)
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-01100389 «Религиозная безопасность в Нижнем Поволжье: современное состояние и технологии стабилизации».
V.S. Slobozhnikova, I.V. Suslov
SOCIAL TECHNOLOGIES FOR MONITORING RELIGIOUS AND EXTREMIST SENTIMENTS
Background: this article offers technologies for monitoring and analyzing the current state of confessional relations in the subjects of the Russian Federation, formulates the main approaches for conducting a sociological study with an anti-extremist orientation. Objective: to improve the quality of expert recommendations to government agencies and public organizations of the Russian Federation subjects on overcoming public risks in the system of religious security. Methodology: the latency of religious and extremist sentiments is the main problem in identifying them, which implies the use of a number of author's approaches. Results: issues related to support/criticism of the secular foundations of the Russian Federation, terrorists and members of extremist organizations banned on the territory of Russia, and the use of violence in resolving social contradictions are particularly sensitive and effective in identifying extremist sentiments. Conclusions: the use of the formulated approaches in conducting sociological research will improve the awareness of Executive authorities and increase the effectiveness of anti-terrorist measures taken.
Key-words: religious security, religious extremism and terrorism, interfaith tension, desecularization, politicization of religion.
XXI век принес новые вызовы религиозной безопасности. Изучение фундаментализма, фанатизма, терроризма и экстремизма как отдельно, так и в различных контекстах активно развивается и, по сути, выделилось в отдельное направление исследования угроз религиозной безопасности [1, с. 25-259]. Этими проблемами занимаются такие зарубежные исследователи, как Э. Силке, Дж. Шмидт-Петерсен, Э. Ричардс, Б. Макаллистер, А. Шмид, Д. Рапопорт, К. Армстронг, Р. Шварц, Г. Авалос, Дж. Хэйнс, О. Руа, А. Крюгер, Б. Хоффман, М. Юргенсмайер,
A. Хасенклевер, В. Риттбергер, А. Бёттихер, У. Шугарт, Ф. Рёдер, М. Креншоу и др. И в современной России широкий круг исследователей социогуманитарных наук обратился к этим проблемам (это ученые, юристы, социологи, политологи и др.). Религиозную составляющую терроризма и радикализма анализируют И.В. Кудряшова, А.А. Игнатенко, Ю.М. Антонян, В.В. Смирнов, Р.Ю. Казаков,
B.А. Бурковская, О.Г. Харитонова, И.Л. Морозов, А.Г. Большаков, В.В. Кафтан, Ю.И. Авдеев, И.И. Хохлов и др.
Прогностическая функция придает науке, как социальному институту, вес и значимость в глазах общества. Следовательно, от ученых (в том числе и гуманитариев) ожидаются рецепты борьбы с важнейшими угрозами, в т.ч. и терроризмом и экстремизмом. В первую очередь перед научным сообществом встает задача выработки технологий, позволяющих выявить потенциально опасных индивидов, имеющих склонность или уже вступивших на путь экстремистской деятельности.
В данной статье предложены технологии мониторинга, анализа текущего состояния конфессиональных отношений в субъектах РФ, сформулированы основные подходы для проведения социологического исследования, имеющего антиэкстремистскую направленность. Данные социологического опроса, выполненные в соответствии с предложенными в статье подходами, позволят повысить качество экспертных рекомендаций властным структурам и общественным
организациям субъектов РФ по преодолению общественных рисков в системе религиозной безопасности.
Терроризм и экстремизм анализируются современной наукой как явления одного порядка, системного характера, «как социально-политический феномен современного общества на всех его уровнях: глобальном, институциональном и индивидуальном», в котором реализовываются «десоциализированные индивидуумы, испытывающие острую релятивную депривацию и выражающие ее через крайние формы девиантного поведения», «именно предрасположенность индивидуума к воздействию на сознательное, сверхсознательное и подсознательное оказывается решающим фактором вовлечения в террористическую деятельность» [2, с. 35-36].
Общественной базой терроризма, на наш взгляд, являются экстремистские настроения, которые создают латентное пространство для формирования потенциальных террористов. Терроризм и экстремизм, как свидетельствуют исследовательские и общественно-политические практики, относятся к сложноструктурированным институциям, частью которых являются религиозный терроризм и религиозный экстремизм. За исходное для выявления экстремистских настроений в обществе предлагается взять следующее содержание религиозного экстремизма: «возбуждение религиозной розни; пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по религиозной принадлежности или отношению к религии; нарушение прав, свобод, законных интересов человека и гражданина в зависимости от религиозной принадлежности или отношения к религии; совершение преступления по мотивам религиозной ненависти или вражды» [3, с. 129].
Как показывает исследовательская практика, выявление религиозных экстремистских настроений сопряжено с рядом трудностей. Благодаря деятельности правоохранительных органов и средств массовой информации, практически все осознают опасность экстремистских настроений и при переходе в действия наказуемость. Это предопределяет совершенствование изощрённости форм и методов вовлечения в экстремистскую деятельность. «Ловцы душ» делают ставку, прежде всего, на молодежь, что не случайно, т.к. эта возрастная группа населения находится в процессе формирования гражданственности и политической социализации, которые в условиях постсекулярности проходят на фоне погружения в религиозность или тесного соприкосновения с религиозным миром.
К главным проблемам изучения и выявления религиозных экстремистских настроений можно отнести их латентность. На первоначальном этапе погружения в них — девиантность отклонений человеком не осознается, т.к. затруднительно определиться с истинностью или ложностью религиозных объяснений. В дальнейшем, когда приходит (если приходит) осознание опасности приобретенных убеждений, она, как правило, тщательно скрывается. Тем более, что этому уделяют серьезное внимание «заботливые» кураторы, и формирование недоверчивого отношения к окружающим входит в подготовку экстремистов/террористов.
Принимая во внимание трудности выявления экстремистских настроений в обществе в процессе их изучения необходимо, во-первых, зафиксировать сам факт наличия таких настроений, а во-вторых, определить уровень их распространения. Для решения этих двух задач в рамках социологического исследования, на наш взгляд, можно использовать несколько подходов.
Первый подход. Религиозный экстремизм и терроризм — это действия, мироощущения, мировоззрение, направленные во вне — в общественно-политическую жизнь. В рамках выявления мировоззренческой основы религиозных экстремистских настроений необходимо предложить респондентам определиться с отношением к принципу светскости нашего государства, закрепленного в Конституции РФ. Выбор между светскостью и конфессиональностью государства можно отнести к категории принципиальных для глубоко погруженных в религиозную веру людей. Он определяет координаты мышления человека: или в пространстве существующего государства и принятия установленных принципов его функционирования; или отказ от гражданственности, переход в пространство исключительно религиозного мышления. По большому счету определение по позиции светскости задает выстраивание приоритетов и иерархии, лежащей в основе отношения к реальности, адекватности мышления и поведения.
Исходя из этих соображений, респондентам необходимо предложить выбор, сформулированный в следующих утверждениях:
1) «Государство должно быть светским, религия не должна вмешиваться в повседневную жизнь людей»;
2) «Сильным и справедливым может быть только государство с религиозной идеологией». Степень определенности помогут выявить варианты: полностью согласен, скорее согласен, скорее не согласен, абсолютно не согласен, затрудняюсь ответить. Это покажет преобладающие тенденции и крайние позиции. Абсолютно не согласных с первой предложенной формулировкой и полностью согласных со второй можно отнести к социальной основе для распространения экстремистских взглядов, т.к. они будут отвечать их ожиданиям. Эта часть общества может стать питательной средой для усиления религиозной составляющей социальных противоречий.
Следовательно, косвенным индикатором позволяющим выявить потенциальную склонность респондента к сочувствию и поддержке экстремистских организаций, разделяющих радикальные религиозные идеи, является согласие с тем, что "сильным и справедливым может быть только государство с религиозной идеологией". Например, опрос в Башкирии проведенный в 2013 г., показал, что данный тезис поддерживают 28,2% молодых башкир, 9,1% молодых русских и 12,4% молодых татар [4, с. 138]. Таким образом, данный подход позволил зафиксировать наличие среди башкирской молодежи потенциально опасных настроений, требующих учета при планировании действий, направленных на профилактику экстремистской деятельности. Экстремистские организации, разделяющие ценности радикального ислама, утверждают необходимость создания теократического государства. Следовательно, в мониторинге религиозной безопасности можно задействовать вопрос об отношении респондентов к процессам политизации религии. Исследование в Республике Башкирия в 2015 г. показало, что особое внимание следует уделить тому, что более высокий уровень поддержки политизации религии в российском обществе высказывают молодые мусульмане [5].
Второй подход. В ходе исследования необходимо ставить прямые вопросы об ощущении угрозы религиозной безопасности. Чтобы выяснить уровень безопасности, ответы на вопросы должны дать информацию не только об ощущении безопасности самого себя, но и своей веры, семьи. Так как по отношению к вере
люди делятся на две группы: верующие и неверующие, — необходимо выяснить наличие ощущения угрозы не только для верующих, но и для атеистов.
Респондентам лучше предложить не вопросную форму, а утверждения на выбор: «для меня нет угрозы религиозной безопасности», «для моей семьи нет угрозы религиозной безопасности», «для моей веры нет угрозы», «для моего атеизма нет угрозы». Широкую палитру общественных настроений даст выбор позиций по каждому из этих утверждений: полностью согласен, скорее согласен, скорее не согласен, абсолютно не согласен, затрудняюсь ответить. Этот подход позволяет определиться с наличием проявлений религиозных экстремистских действий в обществе, понять уровень религиозной безопасности человека.
Третий подход. Его предназначение выявить уровень экстремистских действий и их формы в обществе через выбор негативных проявлений по отношению к иному вероисповеданию, т.е. через открытые действия, за которые законодательством Российской Федерации установлена ответственность. Респондентам предлагается выбрать с чем они сталкивались в жизни: - со словесными оскорблениями из-за конфессиональной принадлежности; - с высказываниями на сайтах, блогах, социальных сетях, оскорбляющими чувства верующих; с драками, хулиганскими действиями, насильственными столкновениями на религиозной почве; с публикациями, оскорбляющими чувства верующих; теле- и радиопередачами, пропагандирующими враждебное отношение к людям других конфессий; с лозунгами, публичными выступлениями, провоцирующими враждебное отношение к людям других конфессий; с убийствами на религиозной и национальной почве; ни с чем вышеперечисленным не сталкивался. При этом ° предлагается выбрать любое количество проявлений. С позиции уровня рас? пространенности религиозных экстремистских настроений следует обратить а внимание не только на показатели таких проявлений, как теле- и радиопередачи, | публикации, высказывания, словесные оскорбления, лозунги, но и на драки, I хулиганские действия, насильственные столкновения, убийства. | При допущении, что причиной распространения религиозных экстремистских
! настроений может стать оскорбление чувств верующих, важно выявить отно-§ шение к этому в общественном сознании. Анализ ответов на вышеприведенный | вопрос рекомендуется проводить по каждой социально-демографической группе | отдельно. Например, в результате опроса, проведенного в Мордовии в 2017 г., 'I оказалось, что 34% татар сталкивались с проблемами или нарушениями прав | на религиозной почве (что на 20% превысило средние показатели по региону). | Также напряжение в межконфессиональных отношениях на бытовом уровне среди городского населения и молодежи ощущается существенно выше, чем в I среднем по региону [6, с. 136].
ё Данный подход эффективно использовать в сочетании и сравнении с мони-
§ торингом региональных средств массовой информации. Единичными показа-| телями для анализа прессы, по мнению Г.В. Барановой и Е.Ю. Голубинского, | могут стать сообщения о случаях распространения материалов, содержащих признак этноконфессиональной розни; обращения граждан, организаций к органам государственной власти по вопросам нарушения этноконфессиональных прав; массовые столкновения по этноконфессиональным мотивам; нападения... акты вандализма; случаи публичной демонстрации экстремистской символики; публичные выступления с целью возбуждения вражды; активная деятельность 262 представителей новых религиозных организаций [7]. Данные опросов и анали-
за содержания СМИ позволяют с помощью применения специальной формулы определить уровень рисков дестабилизации общественной жизни в конкретных регионах за определенный промежуток времени.
Этот подход позволяет выявить степень распространения религиозных экстремистских настроений и, в определенной степени, уровень их распространения.
Четвертый подход состоит в выявлении отношения к использованию насилия при разрешении религиозных споров, межконфессиональных конфликтов, что предопределяется сущностной характеристикой религиозного экстремизма и внутренней готовностью индивида к этому характеру общественного поведения.
Респондентам следует предложить определиться (полностью согласен, скорее согласен, скорее не согласен, абсолютно не согласен, затрудняюсь ответить) в отношении к двум утверждениям: насилие в межрелигиозных спорах недопустимо; насилие допустимо, если нарушается справедливость в отношении моей веры.
Так, опрос в Ульяновске и Пензе в 2015 г. показал, что тезис («насилие в межнациональных и межрелигиозных отношениях недопустимо») поддерживают 85,3 % — татар 88,7% — русских, 89,6% — мордвы [8, с. 66]. Однако могут ли данные положительные показатели свидетельствовать о высоком уровне толерантности? Изменение формулировки вопроса приводит к неожиданным результатам. Во время опроса в Ульяновске и Пензе в 2015 г. респондентов спрашивали: «Допускаете ли вы в определенных случаях (если нарушается справедливость в отношении вашего народа и веры) применение насилия к представителям других этносов или конфессий»? В результате оказалось, что 47,3% — русских, 33,3% — татар и 54,1% — мордвы потенциально готовы на применение силы в возможной кризисной ситуации. Л.М. Дробижева считает, что данная тревожная е тенденция массового сознания, вызвана распространением в СМИ негативного и образа инокультурных мигрантов. Таким образом, скрытые страхи (недоволь- а ство динамикой религиозной обстановки), которые могут стать основой для о экстремистских действий, выявляются при изменении формулировки вопроса. К
Пятый подход. Уровень поддержки (официально осуждаемого) религиозного о
с
экстремизма сложно измерить с помощью массовых опросов. Однако вместо а прямого вопроса о поддержке или неприятии религиозного экстремизма ра- в
е
циональней использовать косвенный вопрос об отношении к экстремистам. В о таком случае важным индикатором оказывается процент респондентов, которые ю
Т5
согласны с тем, что «эти люди заблуждаются, но их в чем-то можно понять» или |
считают «возможным налаживание межрелигиозного диалога со сторонниками К
религиозного экстремизма (ваххабизма)». Гуманное отношение респондента (вме- а
сто однозначной критики) предлагается трактовать как скрытую поддержку и |
склонность к предоставлению помощи представителям экстремистских групп. и
Количественные исследования показывают, что на Северном Кавказе процент №
сочувствующих экстремистам более высок, чем в среднем по России [9]. Однако 11
анализ причин неоднозначности восприятия экстремизма в некоторых респу- )
бликах (с преимущественно мусульманским населением) остается за скобками 0 настоящей статьи. Подробно данная проблема анализируется в статье И. Яса-веева и его коллег [10].
В ходе опроса в Башкирии в 2015 г. был проверен тезис о более высоком проценте сочувствующих экстремистам среди тех, кто считает правильным пересмотреть принципы светскости в публичной и политической сферах и, например,
разрешить создавать партии на религиозной основе. Действительно, сравни- 263
тельный анализ показал, что среди поддерживающих создание религиозных партий оказалось 7% тех, кто согласились с утверждением, что «вооруженные защитники чистоты веры — настоящие герои, которые заслуживают уважения» (против 2,6% в среднем среди населения региона).
Шестой подход предполагает выявление мировоззренческой внутренней готовности участия в экстремистских и террористических действах, что логично вписывается в определение этого характера настроений. При составлении вопросов предлагается учитывать разработки исследователей, которые изучают различия между «светским» терроризмом и «религиозным», и предложили качественные характеристики носителей этих явлений. Среди этих работ обращает на себя внимание статья И.В. Кудряшовой «Религия и подъем „религиозной волны" современного терроризма», в которой автор, сопоставляя и критически анализируя основные теоретико-методологические подходы, определяет характер взаимосвязи между религией и терроризмом, приходит к выводу о существовании религиозного терроризма и систематизирует его особенности, выделенные Б. Хофманом [11].
«Светские» (руководствующиеся идеологическими, этническими и иными мотивами) террористы: стремятся к совершенствованию существующей политической системы или созданию новой; воспринимают убийство как печальную необходимость; накладывают ограничения на применение насилия; выступают от имени социальной группы; заинтересованы в расширении своей аудитории; стремятся создать справедливый порядок для большого числа людей; принижают противника.
«Религиозные» террористы: видят мир сквозь призму дихотомии добра и зла;
0 воспринимают убийство как священное действо; не имеют ограничений на при-■р меняемое насилие; действуют от имени Бога; не апеллируют к потенциальным
т
~ сторонникам; творят добро для себя; демонизируют противника, унижают тех,
2 кто не является членом их сообщества.
| Для выявления уровня экстремистских настроений среди населения можно
| включить в социологический опрос для выбора респондентами характеристики,
£ свойственные террористам («светским» и «религиозным») и предложить отметить
| правильные ответы, с точки зрения респондента. При этом следует учитывать,
у
| что каждая конкретная особенность отдельно взятая может быть характеристи-
2 кой не только принадлежности к экстремистам и террористам. Нужно отдавать
1 себе отчет, что для И.В. Кудряшовой, Б. Хофмана объектом изучения выступа-
I
« ли террористы, а в нашем случае — это взрослое население региона. Полагаем,
| что такой выбор как восприятие убийства, как священного действа, отсутствие
е ограничений на насилие, убежденность в действиях от имени Бога, абсолютно
° совпадают с религиозным экстремистским мировоззрением, даже если человек,
0
° не перешел к практической реализации своих убеждений. Названные характе-§ ристики убеждения должны стать критерием для верующих и всего общества в
1 распознании опасности религиозного экстремизма.
| Таким образом, социогуманитарные науки способны предложить технологии
не только экспертизы религиозных текстов на экстремизм и выявления террористов по психологическим признакам, но и проводить масштабные социологические исследования с целью выяснения уровней общественной обеспокоенности религиозным экстремизмом и даже определение социальных категорий (а в некоторых случаях и конкретных индивидов) потенциально склонных к 264 радикальным действиям.
Выявление распространения религиозных экстремистских настроений может идти в двух направлениях:
1) необходимо выявить сам факт наличия таких настроений;
2) определить уровень их распространения.
Особой чувствительностью и эффективностью в выявлении экстремистских настроений обладают вопросы, связанные с поддержкой/критикой: светских основ Российской Федерации; террористов и членов, запрещенных на территории России экстремистских организаций; применения насилия в разрешении общественных противоречий.
Результаты социологических исследований следует сопоставлять с данными, полученными в ходе мониторинга СМИ, а также оперативными сводками правоохранительных органов. Применение сформулированных подходов при проведении социологических исследований позволит улучшить информированность органов исполнительной власти и повысить эффективность предпринимаемых антитеррористических мер.
Библиографический список
1. Слобожникова В.С. Концептуализация угроз религиозной безопасности в исследовательских практиках современной России // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2019. № 6. С. 255-261.
2. Хохлов И.И. Социетальная теория терроризма: Социально-экономические и психологические предпосылки формирования паттернов террористического поведения // Политическая наука. 2018. № 4. С. 34-53.
3. Расторгуев С.В. Экстремизм в молодежной среде современной России: Виды, факторы распространения, мягкие технологии профилактики // Политическая наука. 2018. № 4. С. 124-145.
4. Рыжова С.В. Этноконфессиональная идентичность и формирование религиозных политических ориентаций // Социологические исследования. 2015. № 10. С. 136-144.
5. Карамышев Р.Д. Характеристика современной этнорелигиозной ситуации в Республике Башкортостан // Вестник Башкирского университета. 2015. № 2. С. 686-690.
6. Полутин С.В., Шумкова Н.В., Чушкин А.М. Этноконфессиональная ситуация в республике Мордовия: социологический аспект // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. 2018. № 1. С. 134-147.
7. Баранова Г.В., Голубинский Е.Ю. Влияние этноконфессиональных отношений на процесс устойчивого развития государства (региональный аспект) // Известия Тульского государственного университета. Сер.: Гуманитарные науки. 2014. № 4. С. 35-45.
8. Дробижева Л.М. Потенциал благоприятных отношений в областях Приволжского региона (по результатам социологического исследования) // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. 2015. № 3. С. 64-72.
9. Шахбанова М.М. Межконфессиональный диалог: место и роль в современном обществе (по результатам социологического исследования в Дагестане) // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2011. № 1. С. 29-32.
10. Васильева Н, Майборода А., Ясавеев И. «Почему уходят в ИГИЛ?»: дискурс-анализ нарративов молодых дагестанцев // Социологическое обозрение. 2017. № 2. С. 54-74.
11. Кудряшова И.В. Религия и подъем «религиозной волны» современного терроризма // Российская общественно-гуманитарная наука перед вызовами современности: сборник статей по материалам Международной научно-практической конференции (25-26 января 2019 г., Саратов) / под ред. В.С. Слобожниковой, И.В. Суслова. Саратов: Изд-во ФГБОУ ВО «СГЮА», 2019. С. 117-118.
References
1. Slobozhnikova VS. Conceptualization of Threats to Religious Security in Research Practices of Modern Russia // Bulletin of the SSLA. 2019. No. 6. P. 255-261.
2. Khokhlov I.I. Societal Theory of Terrorism: Socio-economic and Psychological Prerequisites for the Formation of Patterns of Terrorist Behavior // Political science. 2018. No. 4. P. 34-53.
3. Rastorguev S.V Extremism in the Youth Environment of Modern Russia: Types, Distribution Factors, Soft Prevention Technologies // Political science. 2018. No. 4. P. 124-145.
4. Ryzhova S.V. Ethno-confessional Identity and Formation of Religious Political Orientations // Sociological research. 2015. No. 10. P. 136-144.
5. Karamyshev R.D. Characteristics of the Modern ethno-religious Situation in the Republic of Bashkortostan // Bulletin of the Bashkir University. 2015. No. 2. P. 686-690.
6. Polutin S.V., Shumkova N.V., Chushkin A.M. Ethno-confessional Situation in the Republic of Mordovia: a Sociological Aspect // News of higher educational institutions. Volga region. Social science. 2018. No. 1. P. 134-147.
7. Baranova G.V., Golubinsky E.Yu. Influence of Ethno-confessional Relations on the Process of Sustainable Development of the State (regional aspect) // Proceedings of the Tula State University. Series of Humanitarian Sciences. 2014. No. 4. P. 35-45.
8. Drobizheva L.M. Potential of Favorable Relations in the Volga Regions (based on the results of a sociological study) // Proceedings of higher educational institutions. Volga region. Social science. 2015. No. 3. P. 64-72.
9. Shakhbanova M.M. Interfaith Dialogue: Place and Role in Modern Society (based on the results of sociological research in Dagestan) // Izvestiya vuzov. North Caucasus region. Social science. 2011. No. 1. P. 29-32.
8 10. Vasilieva N, Mayboroda A., Yasaveev I. «Why go to ISIS?»: a Discourse Analysis of
? the Narratives of Young Dagestanis // Sociological review. 2017. No. 2. P. 54-74. a 11. Kudryashova I.V. Religion and the Rise of the «Religious Wave» of Modern Terrorism
^ // Russian Social and Humanitarian Science Facing the Challenges of Modernity: a ^ collection of articles based on the materials of the International scientific and practical | conference (January 25-26, 2019, Saratov) / ed. by V.S. Slobozhnikova, I.V. Suslov. Saratov: | Publishing HOUSE of FSBO HE «SGUA», 2019. P. 117-118.
0 *
u
01 T
s ^
s a 2 5S
0
1 i ai m u a ro
u O
5S
O *
u m O
и ai
CD
