Общество: социология, психология, педагогика. 2023. № 1. С. 69-79. Society: Sociology, Psychology, Pedagogics. 2023. No. 1. P. 69-79.
Научная статья УДК 316.472.4
https://doi.org/10.24158/spp.2023.1.9
Социальные сети как источник информации об отношении россиян к коррупции
Александр Александрович Максименко1, Дина Владимировна Крылова2
12Высшая школа экономики, Москва, Россия [email protected], https://orcid.org/0000-0003-0891-4950 [email protected], https://orcid.org/0000-0001-5069-0319
Аннотация. В статье авторами предпринята попытка исследования отношения россиян к коррупции посредством анализа информации, полученной из социальной сети «ВКонтакте». По итогам обзора англоязычных источников и публикаций российских ученых был сделан ряд предположений о взаимосвязи личностных и социально-демографических характеристик с нетерпимостью к коррупционным правонарушениям. В ходе анализа результатов размеченного массива данных была обнаружена значимая взаимосвязь между частотой появления различных типов сообщений о коррупции в социальных сетях и характеристиками пользователей платформы «ВКонтакте». Данное исследование открывает широкие перспективы для изучения взаимосвязей цифровых атрибутов аккаунтов пользователей социальных сетей с их нетерпимостью к коррупционным правонарушениям.
Ключевые слова: отношение к коррупции, восприятие коррупции, анализ социальных медиа, противодействие коррупции, социальная сеть «Вконтакте»
Благодарность: авторы выражают благодарность агентству медийных исследований «Ex Libris» (https://exlibris.ru/) и лично Евгению Ларионову за предоставление массива данных для последующей разметки и анализа.
Для цитирования: Максименко А.А., Крылова Д.В. Социальные сети как источник информации об отношении россиян к коррупции // Общество: социология, психология, педагогика. 2023. № 1. С. 69-79. https://doi.org/10.24158/spp.2023.19.
Original article
Social Media as a Source of Information on the Attitudes of Russians towards Corruption
Alexander A. Maksimenko1, Dina V. Krylova2
12Higher School of Economics University, Moscow, Russia [email protected], https://orcid.org/0000-0003-0891-4950 [email protected], https://orcid.org/0000-0001-5069-0319
Abstract. The authors attempt to study the attitudes of Russians towards corruption by analyzing information obtained from the social media platform "VKontakte". Based on a review of English-language sources and publications by Russian scholars, a number of assumptions are made about the relationship between personal and socio-demographic characteristics and intolerance for corruption offences. The analysis of the results of the marked-up dataset found a significant correlation between the occurrence of different types of messages about corruption in social media and the characteristics of "VKontakte" platform users. The present study holds great promise for exploring the relationship between the digital attributes of social media users' accounts and their intolerance for corruption offences.
Keywords: attitudes towards corruption, perception of corruption, social media analysis, anti-corruption, social media platform "Vkontakte"
Acknowledgements: the authors acknowledge the efforts of the media research agency Ex Libris (https://exli-bris.ru/) and Evgeny Larionov personally for providing the dataset for the subsequent mark-up and analysis.
For citation: Maksimenko, A.A. & Krylova, D.V. (2023) Social Media as a Source of Information on the Attitudes of Russians towards Corruption. Society: Sociology, Psychology, Pedagogics. (1), 69-79. Available from: doi:10.24158/spp.2023.1.9 (In Russian).
Введение. Тема коррупции является остросоциальной и отчасти табуированной в российском обществе. Ее обсуждение вызывает бурные споры и дискуссии не только в общественно-политических кругах, но и в социальных сетях, востребованность анализа которых растет стремительными темпами (Докука, 2014; Ярская, 2017). Большое количество интернет-постов и комментариев
© Максименко А.А., Крылова Д.В., 2023
посвящено обсуждению данного вопроса, что представляет огромные возможности для исследования отношения к коррупции россиян как пользователей онлайн-платформ. Изучение социальных медиа показали, что существует значимая корреляционная зависимость между реакциями и проявлениями пользователя в социальных сетях и его поведением в реальном мире (Ferrara et al., 2020).
В Китае критика коррупции в социальных сетях, как свидетельствуют ученые (Dai et al., 2015; Feng, Wu, 2018), приводит к разоблачениям и увольнениям виновных. В западных странах предпочтения в антикоррупционной политике государств отдаются в пользу имплементации прозрачного администрирования и значимой роли электронного правительства при активном взаимодействии граждан, общественных и государственных институтов (Rose-Ackerman, Palifka, 2016; Abu Shanab et al., 2013; Chiarvesio, 2021).
В отличие от традиционных СМИ, социальные медиа предоставляют читателям возможность оставления комментариев к электронной версии опубликованных материалов, которые видны всем пользователям. Это позволяет им быть более открытыми и беспристрастными в обсуждении коррупционных инцидентов. Блокировать или осуществлять контроль цифровых СМИ значительно сложнее, поскольку они осуществляют многостороннюю передачу информации. Поэтому тема коррупции, запретная и чрезмерно табуированная во многих государствах, традиционно подвергалась цензуре (Восприятие коррупции как социально-экономического феномена населением региона: структурный аспект ..., 2019). В связи с этим Интернет и социальные сети сыграли важную роль в обеспечении открытости и гласности, а социальные медиа с возможностью широкого диалога стали той площадкой, где граждане смогли тему коррупции растабуиро-вать, то есть сделать ее основой для конструктивного диалога по вопросам снижения количества правонарушений и злоупотреблений со стороны органов власти с изощренными технологиями защиты от уголовного преследования (Аймалиев, 2016).
Емкий анализ злонамеренного «загрязнения» взаимодействия в социальных сетях предпринят группой российских исследователей (Василькова, Легостаева, 2019). Ученые проанализировали стратегии и технологии, используемые в повседневных политических практиках по продуцированию и поддержанию искусственного общественного мнения путем «наводнения» информационного пространства сообщениями определенного содержания; оценили манипуляцию коллективным сознанием с учетом воздействия влияния извне. Столь агрессивный характер бот-риторики, как утверждает С. Стиглиц, становится возможным при высокой степени распространения и слабой контролируемости такого рода ботов со стороны общественности (Stieglitz et al., 2017). В задачи нашего исследования не входил анализ бот-пространства социальной сети «Вконтакте» по коррупционной тематике, поэтому массив информации, содержащий анонимные высказывания и комментарии, был исключен из дальнейшего анализа.
Социальная сеть «Вконтакте» - одна из популярных в России, она была основана в 2006 г. По данным агентства Brand Analytics, ее аудитория на май 2022 г. насчитывала 26,830 млн пользователей, 59 % из них - женщины1.
Согласно недавно проведенным исследованиям (Журавлев и др., 2017), мужчины чаще вступают в коррупционные взаимодействия (75 %), чем женщины (52,2 %). Ученые объясняют это явление стереотипным отношением полов к коррупции как социальному феномену: негативно ее воспринимает лишь треть мужчин и около 50 % женщин. Западные ученые в связи с этим называют их более честным, справедливым полом (Dollar et al., 2001). Кроме того, авторы ряда исследований приводят данные, свидетельствующие, что толерантность к коррупции с возрастом имеет тенденцию к увеличению (Treisman, 2000; Tanzi, 2002).
Важно отметить, что артикуляция коррупционной тематики в общественном пространстве во многом связана с использованием ее оппозиционными политическими силами не только конструктивно, чтобы найти пути легитимного решения проблемы в предвыборных целях, но и для смены существующего политического режима путем «цветных» революций и иных способов досрочного отстранения от власти действующих руководителей государства. В новейшей истории немало подобных примеров, когда в итоге обличители, придя к власти, сами оказывались уличенными в коррупции (Гевелинг, 2001). Поэтому конструктивный диалог, как правило, ведется с различными общественными институтами, а не с воинственной оппозицией, настроенной исключительно на жесткую критику и переход на личности.
Таким образом, наш научный интерес связан со следующими исследовательскими вопросами: позволили ли социальные сети растабуировать тему коррупции среди россиян; действительно ли она интересна российской молодежи (как это настойчиво доносит до государства и общества оппозиция); поспособствовал ли Интернет тому, чтобы сделать тему коррупции конструктивно обсуждаемой. И наиболее важное: какими характеристиками и психологическим чертами обладает типичный интернет-пользователь в России, поднимающий тему коррупции в социальных сетях.
1 Статистика социальных сетей. Возраст и пол авторов [Электронный ресурс] // Brand Analytics. URL: https://br-analytics.ru/statistics/author/ (дата обращения: 18.01.2023).
Целью исследования явилось изучение отношения российской аудитории социальной сети «Вконтакте» к коррупции посредством анализа социальных сетей на основе социально-психологического портретирования типичного интернет-пользователя, обсуждающего коррупционную тематику в социальных медиа.
Основным предположением исследования выступила гипотеза, что существует значимая связь между отношением (терпимостью/нетерпимостью) российской аудитории к коррупции в среде социальных медиа и их личностными характеристиками, выделяемыми на основе особенностей профиля.
В качестве гипотез-следствий послужили следующие. Женщины более нетерпимы к коррупционным правонарушениям (что следует из исследований упомянутых выше коллег), а значит, они чаще в социальных сетях, чем мужчины, обличают коррупцию и коррупционеров. Молодежь более нетерпима к коррупционным правонарушениям (также следует из литературного обзора), чем пользователи социальной сети «Вконтакте» более старшего возраста. Присутствие спама в коррупционной тематике оценивается экспертами в пределах 25-30 % от общего числа всего нарратива в социальной сети.
Метод сбора данных. Первым из основных этапов проведения количественного исследования по анализу социальных медиа в рамках изучаемой темы был сбор данных. Любезно предоставленный компанией «Exlibris» массив данных с августа по октябрь 2021 г. был отобран из социальной сети «Вконтакте» по следующим ключевым словам: «коррупция», «откат», «распил», «антикоррупционная политика», «взятка». Данные строк (в количестве 120 тыс. штук, по 40 тыс. строк в месяц) содержали в себе тексты постов, комментариев и репостов, оставленных пользователями или сообществами (администраторами сообществ) социальной сети по указанным ключевым словам и информацию о самих пользователях, сделавших эти записи, если их профиль был в открытом доступе (открытый/закрытый) или если комментарий был оставлен администратором сообщества с указанием авторства.
После удаления многочисленных повторов для последующего этапа фильтрации был оставлен массив сообщений в 23 780 строк.
Далее была осуществлена разметка массива, выполненная в рамках проекта группы студентов НИУ «Высшая школа экономики» «Отношение россиян к коррупции». Работа оказалась сопряжена с рядом трудностей:
1. Большое количество контента (спама и коммерческой рекламы), не относящегося к теме (это 50 % строк), было трудно идентифицировать, поскольку страница пользователя (автора поста) либо была уже заблокирована («заморожена») за нарушение правил использования социальной сети модератором, либо удалена. После отсева спама и коммерческой рекламы было оставлено 11 890 строк для последующего анализа.
2. Затруднительно было установить субъектность антикоррупционного нарратива в связи с тем, что многие посты были написаны от имени сообщества без установления авторства. Во многих случаях было трудно идентифицировать тех, кто ведет такие сообщества (то есть того, кто написал или согласовал тот или иной пост). В конечном счете разметке подверглись 2 378 строк, содержащих антикоррупционную фразу, реплики и ссылку на профиль (аккаунт в социальной сети «Вконтакте»).
Процедура разметки состояла из анализа страниц пользователей социальной сети «ВКон-такте» при помощи выделения следующих критериев: пол, возраст, регион, семейный статус, число подписчиков (охват), открытость профиля.
В случае открытого профиля выделялись дополнительные смысловые (личностные) характеристики: «главное в жизни», «политические предпочтения», «мировоззрение», «уровень нарциссизма», «степень аморализма», «степень фейковости аккаунта».
На следующем этапе разметки были обработаны данные коррупционного нарратива, при выделении следующих критериев: вид текста, информативность сообщения о коррупции, отношение к вакцинации, к семейным ценностям, к Отечеству, готовность к эмиграции, поддержка протестного движения, оправдание коррупции (терпимость/нетерпимость).
На предварительном этапе анализа были сделаны следующие выводы:
1. Более половины имеющихся данных в социальной сети «ВКонтакте» - это информационный шум, не относящийся к теме исследования. При этом следует учитывать ограничения алгоритмов машинного поиска социальных сетей.
2. Только для 20 % содержательного контента по теме коррупции можно установить авторство. Следовательно, субъектность антикоррупционного нарратива на 80 % искусственна, то есть соответствующий контент социальной сети «Вконтакте» создается преимущественно чат-ботами.
3. Представители молодежи мужского пола чаще пишут посты и комментарии по теме коррупции или противодействия ей, чем представители других половозрастных социальных групп.
Описание выборки исследования. Гендерный состав пользователей представлен 62,8 % мужчин и 27,7 % женщин (в 9,5 % случаев не было указания на пол автора поста, репоста, комментария). У 41,8 % пользователей возраст не указан, пятая часть авторов находится в возрасте 36-50 лет, 16,0 % - 26-35 лет; 15,8 % - более 51 года и 5,5 % в возрасте 16-25 лет.
По месту проживания наблюдалось следующее распределение: не указан регион - 21,3 %, 12,5 % - Москва, 22,8 % - города-миллионники, 28,9 % - областные центры, 14,5 % - районные центры.
По числу друзей и подписчиков: 6,6 % - данные не указаны в профиле, 38,5 % - до 100 человек, 28,3 % от 101 до 1 000 чел., 6,6 % - от 1 001 до 3 000 чел., 6,6 % - от 3 001 до 10 тыс. чел., и 3,3 % - свыше 10 тыс. чел.
По степени открытости профиля: 25,2 % - открытый профиль, 74,8 % - закрытый профиль.
Семейное положение не указано у 73,3 % авторов интересующего нас контента, 16,0 % пользователей не состоят в браке или в отношениях, 10,8 % имеют в профиле отметку о наличии партнера.
Метод анализа размеченных данных. С целью выявления взаимосвязи переменных применялся анализ таблиц сопряженности (хи-квадрат Пирсона %2).
Представим результаты сопоставления частоты случаев предоставления в интернете информации о коррупции (в различных вариантах) с демографическими и социально-психологическими переменными, а также с особенностями поведения пользователей в социальных сетях и особенностями содержания их высказываний о коррупции. В частности, были исследованы следующие переменные:
1. Содержание высказываний о коррупции: уровень и сфера проявления коррупции.
2. Демографические данные: пол и возраст респондентов, их семейный статус, размер населённого пункта проживания, принадлежность к определённой религии и политические предпочтения.
3. Параметры поведения в социальных сетях: число друзей и подписчиков, открытость профиля, степень «фейковости» аккаунта, вид текста.
4. Социально-психологические переменные: жизненные ценности респондентов и уровень аморализма.
Сначала были проанализированы взаимосвязи с первой группой переменных, касающихся содержания сообщений о коррупции: уровень и сфера проявления коррупции. По обеим переменным были обнаружены сильные взаимосвязи. В частности, зафиксировано больше всего сообщений о коррупции на региональном уровне с конкретными примерами (%2 = 232,7 при р = 0,001). Относительно меньше сообщений обнаружено о коррупции за рубежом, и информация о ней в большей части абстрактного характера (табл. 1).
Таблица 1 - Частота сообщений о конкретности коррупционных правонарушений в зависимости от уровня коррупции_
Информация о ко ррупции Всего
0 1 2
Уровень коррупции региональный 8 380 533 921
федеральный 7 368 201 576
международный 1 72 68 141
нет указания на уровень 15 559 161 735
Всего 31 1 379 963 2 373
Примечание:
1 - стереотипное расхожее утверждение о коррупции;
2 - конкретное сообщение о коррупции; 0 - сообщение не идентифицировано.
Анализ коррупционной тематики в сообщениях, обсуждаемых в социальных сетях (табл. 2) показал, что большинство постов сообщает об этом явлении полиции (%2 = 223,4 при р = 0,001), причём приводится больше конкретных примеров, чем обобщённых.
Таблица 2 - Частота сообщений о коррупции в различных сферах жизнедеятельности общества
Информация о коррупции Всего
0 1 2
1 2 3 4 5 6
здравоохранение 3 97 62 162
Сфера образование 1 51 32 84
коррупции ГИБДД 1 31 40 72
ЖКХ 2 10 11 23
Продолжение таблицы 2
1 2 3 4 5 6
строительство (земельные взаимоотношения) 0 45 63 108
налоговая служба 0 9 24 33
таможня 0 4 11 15
суды 0 18 41 59
служба занятости 0 6 5 11
надзор (СЭС, пожарные, другое) 0 22 51 73
полиция 2 53 132 187
иное 22 1 028 484 1 534
Всего 31 1 374 956 2 361
Примечание:
1 - стереотипное расхожее утверждение о коррупции;
2 - конкретное сообщение о коррупции;
0 - сообщение не идентифицировано.
Также довольно много внимания в социальных сетях уделяется коррупции в здравоохранении (в обобщенном виде) и в сфере строительства (больше конкретных данных).
Второй блок переменных в исследовании - демографические. В результате сопоставления частоты сообщений о коррупции и пола их авторов были обнаружены значимые взаимосвязи (табл. 3).
Таблица 3 - Частота сообщений о конкретности коррупционных правонарушений в зависимости от пола информанта_
Информация о корру ^пции Всего
0 1 2
Пол нет информации 7 61 158 226
мужчины 15 937 539 1491
женщины 9 383 267 659
Всего 31 1 381 964 2 376
Примечание:
1 - стереотипное расхожее утверждение о коррупции;
2 - конкретное сообщение о коррупции; 0 -сообщение не идентифицировано.
Отмечено, что мужчины чаще (%2 = 105,14 при р = 0,0001) сообщают о коррупции, чем женщины, при этом большинство постов и тех, и других носят обобщённый характер.
В результате сравнения возраста респондентов и сообщений о коррупции в социальных сетях также была установлена корреляция (табл. 4).
Таблица 4 - Частота сообщений о конкретности коррупционных правонарушений в зависимости от возраста автора_
Информация о кор рупции Всего
0 1 2
Возраст нет информации 20 516 458 994
16-25 лет 2 90 38 130
26-35 лет 1 247 132 380
36-50 лет 4 305 188 497
более 51 года 4 223 148 375
Всего 31 1 381 964 2 376
Примечание:
1 - стереотипное расхожее утверждение о коррупции;
2 - конкретное сообщение о коррупции;
0 - сообщение не идентифицировано.
Наибольшее количество случаев упоминания о коррупции обнаружено в аккаунтах пользователей зрелого возраста - от 36 до 50 лет (%2 = 37,37 при р = 0,0001). Вероятно, достаточный жизненный опыт и сформированная личностная позиция респондентов этого возрастного периода определяют их интерес (небезразличие) к вопросам коррупции. В этой же возрастной подгруппе наблюдается наибольшее число сообщений о конкретных случаях злоупотребления служебным положением, что также подтверждает осознанный интерес респондентов к данной проблеме. Наименьшее количество упоминаний о коррупции содержится в аккаунтах пользователей молодого возраста - от 16 до 25 лет.
При сопоставлении частоты сообщений с информацией об интересующем нас феномене и региона проживания пользователей (размера населённого пункта) значимых взаимосвязей обнаружено не было (х2 = 13,06 при р = 0,1). То же справедливо и в отношении семейного статуса респондентов (х2 = 5,95 при р = 0,9) и их принадлежности к религии (х2 = 3,56 при р = 0,5). Отнесение информантами себя к представителям той или иной религии и наличие у них семьи (отношений) не связано с частотой их высказываний о коррупции в интернете.
Анализ переменной «политические предпочтения» обнаружил ее умеренную значимую взаимосвязь с частотой размещения пользователем информации о коррупции в социальных сетях (табл. 5).
Таблица 5 - Частота сообщений о конкретности коррупционных правонарушений в зависимости от политических предпочтений информанта_
Информация о кор рупции Всего
0 1 2
Политические предпочтения информация отсутствует 27 1165 835 2027
индифферентные 0 11 13 24
коммунистические 1 60 31 92
социалистические 1 33 19 53
умеренные 0 47 24 71
либеральные 0 42 25 67
консервативные 0 17 10 27
монархические 2 6 7 15
Всего 31 1 381 964 2 376
Примечание:
1 - стереотипное расхожее утверждение о коррупции;
2 - конкретное сообщение о коррупции;
0 - сообщение не идентифицировано.
В ходе анализа имеющихся данных было выявлено, что наибольшее количество сообщений о коррупции, причём часто в обобщённом виде, характерно для группы пользователей с коммунистическими политическими предпочтениями (х2 = 26,8 при р = 0,02), далее по частоте следуют респонденты с умеренными и либеральными взглядами. Наименьшее число упоминаний о коррупции зафиксировано у пользователей, относящих себя к монархистам, причем конкретных сообщений в этой группе чуть больше, чем обобщенных высказываний.
Третья группа переменных отражала особенности поведения респондентов в социальных сетях. Так, значимыми являлись следующие данные: открытость профиля, количество подписчиков, степень «фейковости» аккаунта и вид текста сообщения. В результате анализа таблиц сопряженности было обнаружено, что эта группа переменных имеет сильные связи с частотой упоминаний о коррупции в социальных сетях. Так, наиболее часто сообщают о фактах злоупотребления чиновниками своим служебным положением пользователи с количеством друзей и подписчиков до 1 000 человек (табл. 6).
Таблица 6 - Частота сообщений о конкретности коррупционных правонарушений в зависимости от количества подписчиков у пользователя_
Информация о коррупции Всего
0 1 2
информация отсутствует 1 116 41 158
до 100 человек 19 568 328 915
Количество друзей от 100 до 1000 человек 7 528 375 910
и подписчиков от 1 000 до 3000 человек 1 69 87 157
от 3 000 до 10 000 человек 3 57 98 158
свыше 10 тыс. человек 0 43 35 78
Всего 31 1 381 964 2 376
Примечание:
1 - стереотипное расхожее утверждение о коррупции;
2 - конкретное сообщение о коррупции; 0 - сообщение не идентифицировано.
Пользователи с охватом аудитории более тысячи человек и особенно более десяти тысяч в значимо меньшей степени сообщают о коррупции (х2 = 76,54 при р = 0,0001), и в этих случаях конкретика данных превалирует над обобщенностью высказываний.
Анализ открытости профиля респондентов показал, что подавляющее число сообщений о коррупции размещается в аккаунтах открытого профиля (%2 = 25,73 при р = 0,0001) реальными пользователями (%2 = 16,2 при р = 0,003) (табл. 7).
Таблица 7 - Частота сообщений о конкретности коррупционных правонарушений в зависимости от «фейковости» аккаунта_
Информация о коррупции Всего
0 1 2
Степень фейковости фейковый аккаунт 12 308 277 597
аккаунта аккаунт реальной личности 19 1 072 687 1 778
Всего 31 1 381 964 2 376
Примечание:
1 - стереотипное расхожее утверждение о коррупции;
2 - конкретное сообщение о коррупции; 0 - сообщение не идентифицировано.
С целью выявления взаимосвязи типа сообщения и характера информации о коррупции в интернете был проведен анализа таблиц сопряженности (табл. 8).
Таблица 8 - Частота сообщений о конкретности коррупции в зависимости от типа текстового сообщения в социальных сетях_
Информация о ко ррупции Всего
0 1 2
Тип текста нет информации 6 2 1 9
пост 11 185 476 672
репост 8 283 319 610
комментарий 6 911 168 1 085
Всего 31 1 381 964 2 376
Примечание:
1 - стереотипное расхожее утверждение о коррупции;
2 - конкретное сообщение о коррупции;
0 - сообщение не идентифицировано.
Обнаружено, что большинство упоминаний о коррупции содержится в комментариях к постам и репостам (%2 = 891,8 при р = 0,0001), при этом соотношение последних сопоставимо по количеству.
Четвертая группа переменных - социально-психологические характеристики пользователей социальных сетей. Здесь сопоставлялись жизненные ценности респондентов и уровень аморализма.
Несмотря на то, что значимых корреляций жизненных ценностей и частоты различных типов высказываний о коррупции в интернете не было обнаружено (%2 = 20,9 при р = 0,1), анализ таблиц сопряженности позволяет наблюдать некоторые тенденции в этом вопросе (табл. 9).
Таблица 9 - Частота сообщений о конкретности коррупционных правонарушений в зависимости от жизненных ценностей информантов_
Информация о ко ррупции Всего
0 1 2
Жизненные ценности информация отсутствует 26 1245 856 2127
семья и дети 2 54 45 101
карьера и деньги 0 5 3 8
развлечения и отдых 0 3 1 4
наука и исследования 1 12 6 19
совершенствование мира 0 19 20 39
саморазвитие 1 36 27 64
красота и искусство 1 2 2 5
слава и влияние 0 5 4 9
Всего 31 1 381 964 2 376
Примечание:
1 - стереотипное расхожее утверждение о коррупции;
2 - конкретное сообщение о коррупции; 0 - сообщение не идентифицировано.
Подавляющее число высказываний о коррупции содержится в аккаунтах тех пользователей, которые предпочитают не указывать свои интересы и ценности. Из тех же, кто обнародует свои жизненные ориентиры, больше всего информации о коррупции дается пользователями с традиционными для российского общества ценностями семьи (Духанина е! а1., 2020) и детей. Также на тему коррупции рассуждают респонденты, для которых важно саморазвитие и совершенствование мира, при этом число обобщённых и конкретных высказываний у них примерно одинаково.
Обнаружена взаимосвязь сообщений о коррупции в социальных сетях и уровня аморализма их авторов, который определялся по количеству выложенного ими в Сеть контента соответствующего содержания (18+) (табл. 10).
Таблица 10 - Частота сообщений о конкретности коррупционных правонарушений
в зависимости от степени аморализма информантов
Информация о коррупции Всего
0 1 2
Степень аморализма (количество аморального контента в профиле 18+ (кровь, насилие, секс) до 10 % 24 1118 884 2026
от 10 до 50 % 4 47 27 78
более 50 % 0 12 3 15
Всего 28 1 177 914 2 119
Примечание:
1 - стереотипное расхожее утверждение о коррупции;
2 - конкретное сообщение о коррупции;
0 - сообщение не идентифицировано.
Следует отметить, что большая часть информации о коррупции представлена в аккаунтах пользователей с минимальным количеством аморального контента в профиле (%2 = 68,7 при р = 0,001), при этом число обобщённых высказываний здесь также превалирует. Вероятно, пользователей, не склонных к аморальному поведению, в большей степени возмущают факты коррупции, и они легко присоединяются к обсуждению.
Обсуждение полученных результатов. По итогам анализа можно заключить, что сравнительно небольшая часть выдвинутых в начале публикации гипотез нашла подтверждение. Так, были обнаружены значимые различия между отношением (терпимостью/нетерпимостью) российской аудитории к коррупции в среде социальных медиа и личностными характеристиками пользователей, устанавливаемые на основе особенностей профиля и читающей аудитории.
Женщины меньше пишут в социальных сетях на тему коррупции. При менее толерантной гражданской позиции им, видимо, свойственно не выступать с обвинительным тоном в адрес правонарушителей. Несогласие с позицией правонарушителя, неспособность пойти на сделку с совестью не означают готовности индивида к открытой демонстрации своей позиции на публике.
Мужчины, занимающие в социальных сетях комфортную позицию общественного обвинителя, более терпимо относятся к правонарушениям, в том числе коррупционным. Вероятно, в этом противоречии усматривается чувство зависти, а также элемент конкуренции, ощущение упущенной собственной выгоды и сожаления, что не удалось оказаться на месте правонарушителя-коррупционера.
Молодежь - в сравнении с другими возрастными группами - тема коррупции волнует значимо меньше, как и население старше 50 лет. Более серьезный интерес демонстрируют к этой тематике пользователи социальной сети «Вконтакте» трудоспособного возраста (35-50 лет): они выражают большую озабоченность этой темой, активнее других возрастных групп высказываясь в Сети. В этой связи наша гипотеза о том, что молодежь более нетерпима к коррупционным правонарушениям, чем представители более старшего возраста, не нашла подтверждение.
Пользователей социальной сети «Вконтакте» практически не интересуют вопросы коррупции в высших эшелонах власти. Они обсуждают ситуации, которые имеют непосредственное к ним отношение, что лишний раз доказывает наличие интереса граждан не столько к замкам и дворцам в фейковых «журналистских расследованиях», сколько к честности местного чиновника. В перечне сфер коррупционных правонарушений в порядке убывания частоты упоминаний можно отметить следующие: взаимодействие с полицией, с учреждениями сферы здравоохранения и образования, а также решение вопросов, связанных со строительством (с земельными вопросами). Это корреспондирует с ранее полученными нами данными на общероссийской выборке (Отношение россиян к коррупции ..., 2020), а также с результатами других исследований. Так, по данным ВЦИОМ (2018), в топ рейтинга наиболее коррумпированных, по оценкам россиян, сфер входят: медицина (23 %), ГИБДД (ГАИ) и полиция (по 16 %), сфера ЖКХ (16 %), судебная система и органы прокурорского
надзора (14 %)1. При этом попавшая в онлайн-обсуждение тема строительства и земельных отношений (как драйвера развития экономики) выделяется в связи с тем, что свое мнение в Сети дополнительно могли высказывать предприниматели и руководители компаний, обращающиеся за государственными услугами в соответствующие органы власти (в отличие от опросов, в которых принимали участие только физические лица).
Представители коммунистических взглядов, поддерживающие идеалы коллективизма, ожидаемо более нетерпимо относятся к теме коррупции. Это также коррелирует с результатами исследований зарубежных коллег (ОеСеНеэ е! а1., 2012), в которых ученые показали, что люди, более склонные к коррупционному поведению, являются индивидуалистами, а не коллективистами. Кроме того, анализ ценностей, указанных в профилях авторов постов на коррупционную тему, позволяет обозначить следующую тенденцию: наиболее активно высказываются обыватели с такими ценностями, как «совершенствование мира», «семья и дети», «саморазвитие», тогда как наименьшую активность проявляют пользователи, считающие важными в жизни деньги и карьеру, а также развлечения и отдых.
Отдельно стоит отметить, что пользователям социальных сетей, обсуждающим тему противодействия коррупции, в полемике, разворачивающейся на просторах блогосферы, остро не хватает профессиональных знаний; размещенным в Интернете материалам - конструктивного и циви-лизационного подхода, а созданному формату обмена мнениями - культуры (Духанина, 2014) в свете просветительских запросов россиян риМапта, Maksimenko, 2019). В этой связи не приходится надеяться на выработку в онлайн-формате действенных антикоррупционных мер, способствующих решению тех или иных проблем коррупции. Принимая во внимание большой объем информационного шума (спама) по теме коррупции в социальной сети «Вконтакте», можно предположить, что эта тема находится в форварде искусственных манипуляций с общественным мнением.
Выводы. Результаты исследования показывают, что частота появления различных типов сообщений о коррупции в социальных сетях связана с особенностями поведения пользователей и характеристиками их профилей, то есть подтвердилась основная гипотеза исследования. Однако ни одна из гипотез-следствий не нашла своего обоснования в ходе проведенной работы.
Чаще всего о коррупции сообщают реальные пользователи с количеством друзей и подписчиков до 1 000 человек в открытых аккаунтах. Кроме того, большинство упоминаний о коррупции содержится не в постах или репостах, а в комментариях к ним.
Преимущественно сообщают и рассуждают о коррупции пользователи со сравнительно низким уровнем аморализма, обозначающие свои жизненные ценности и интересы как «совершенствование мира», «семья и дети», «саморазвитие». Данное обстоятельство свидетельствует о том, что в ходе анализа сообщений о коррупции удалось обнаружить их связи с социально-психологическими характеристиками пользователей.
Среди демографических данных для нашего исследования оказались важны пол и возраст авторов контента. Мужчины чаще сообщают в социальных медиа о коррупции, чем женщины. Наибольшее количество случаев упоминания об этом социальном явлении обнаружено в аккаунтах пользователей зрелого возраста (от 36 до 50 лет), наименьшее - у представителей молодежи (от 16 до 25 лет).
Фактор политических предпочтений также оказался значимо связан с частотой упоминания исследуемой тематики в социальных сетях. Чаще всего высказываются о коррупции пользователи с коммунистическими политическими предпочтениями, чуть реже - с умеренными и либеральными взглядами. Наименьшее число упоминаний о коррупции зафиксировано в аккаунтах пользователей, относящих себя к монархистам.
В последующих исследованиях важно обратиться к анализу стратегий бот-риторики коррупционного контента в социальных сетях и их роли в формировании сетевого сознания российской молодежи.
Список источников:
Аймалиев И.М. Сравнительный анализ сетевой полицейской коррупции в Болгарии и России // Журнал исследований социальной политики. 2016. Т. 14, № 2. С. 213-228.
Василькова В.В., Легостаева Н.И. Социальные боты в политической коммуникации // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Социология. 2019. Т. 19, № 1. С. 121-133. https://doi.org/10.22363/2313-2272-2019-19-1-121-133.
Восприятие коррупции как социально-экономического феномена населением региона: структурный аспект / М.И. Беркович [и др.] // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. 2019. Т. 12, № 2. С. 161-178. https://d0i.0rg/10.15838^.2019.2.62.10.
1 Коррупция в России: мониторинг. Борьба с коррупцией набирает обороты, и это находит отражение в оценках россиян [Электронный ресурс] // ВЦИОМ. Ш1_: https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-ob-zor/korrupcziya-v-rossii-monitoring (дата обращения: 18.01.2023).
Гевелинг Л.В. Социально-политическое измерение коррупции и негативной экономики. Борьба африканского государства с деструктивными формами организации власти. М., 2001. 592 с.
Докука С.В. Практики использования онлайновых социальных сетей // Социологические исследования. 2014. № 1 (357). С. 137-145.
Духанина Л.Н. Культура и культурность с точки зрения педагога // Образование в современной школе. 2014. № 3. С. 5-8.
Журавлев А.Л., Китова Д.А., Соснин В.А. Социально-психологические исследования коррупции. М., 2017. 285 с.
Отношение россиян к коррупции / А.А. Максименко [и др.] // Вестник Санкт-Петербургского университета. Социология. 2020. Т. 13, № 4. С. 407-428. https://doi.org/10.21638/spbu12.2020.404.
Ярская В.Н. Темпорально-смысловая дистанция в поле социальной сплоченности (опыт анализа социальных сетей) // Социологические исследования. 2017. № 1 (393). С. 14-24.
Abu Shanab E.A., Harb Y.A., Al Zoubi S.Y. E-Government as an Anticorruptiontool: Citizens Perceptions // International Journal of Electronic Government. 2013. Vol. 6, iss. 3. P. 232-248. https://doi.org/10.1504/IJEG.2013.058410.
Chiarvesio F. Urban Activists from the Perspective of Anti-Corruption: A Framing Approach // The Journal of Social Policy Studies. 2021. Vol. 19, iss. 2. Р. 315-326. https://doi.org/10.17323/727-0634-2021-19-2-315-326.
Dai J., Zeng F., Yu X. Networked Anti-Corruption: Actors, Styles and Mechanisms // Networked China: Global Dynamics of Digital Media and Civic Engagement. N. Y., 2015. P. 37-57.
DeCelles K.A., DeRue D.S., Margolis J.D., Ceranic T.L. Does Power Corrupt or Enable? When and Why Power Facilitates Self-Interested Behavior // Journal of Applied Psychology. 2012. Vol. 97, iss. 3. P. 681-689. https://doi.org/10.1037/a0026811.
Dollar D., Fisman R., Gatti R. Are Women Really the «Fairer» Sex? Corruption and Women in Government // Journal of Economic Behavior and Organization. 2001. Vol. 46, iss. 4. P. 423-429. https://doi.org/10.1016/s0167-2681(01)00169-x.
Dukhanina L.N., Maksimenko A.A. Enlightenment Demands of Russians // Educational Studies. Moscow. 2019. № 2. Р. 226-240. https://doi .org/10.17323/1814-9545-2019-2-226-240.
Feng D., Wu X. Weibo Interaction in the Discourse of Internet Anti-Corruption: The Case of «Brother Watch» Event // Discourse, Context & Media. 2018. Vol. 24. P. 99-108. https://doi.org/10.1016/j.dcm.2018.02.002.
Ferrara E., Cresci S., Luceri L. Misinformation, Manipulation and Abuse on Social Media in the Era of COVID-19 // Journal of Computational Social Science. 2020. Vol. 3, iss. 2. P. 271-277. https://doi.org/10.1007/s42001-020-00094-5.
Rose-Ackerman S., Palifka B.J. Corruption and Government: Causes, Consequences, and Reform. Cambridge, 2016. 266 р. https://doi.org/10.1017/cbo9781139962933.
Stieglitz S., Brachten F., Ross B., Jung A.-K. Do Social Bots Dream of Electric Sheep? A Categorisation of Social Media Bot Accounts // Australasian Conference on Information Systems. Hobart, 2017. Р. 1-11.
Tanzi V. Corruption Around the World: Causes, Consequences, Scope and Cures // Governance, Corruption and Economic Performance. International Monetary Fund. Washington, 2002. P. 19-58.
Treisman D. The Cause of Corruption: a Cross-National Study // Journal of Public Economics. 2000. Vol. 76, iss. 3. P. 399-457. https://doi.org/10.1016/s0047-2727(99)00092-4.
References
Abu Shanab, E. A., Harb, Y. A., & Al Zoubi, S. Y. (2013) E-Government as an Anticorruptiontool: Citizens Perceptions. International Journal of Electronic Government. 6 (3), 232-248. Available from: doi:10.1504/IJEG.2013.058410.
Ajmaliev I. M. (2016) Sravnitel'nyj analiz setevoj policejskoj korrupcii v Bolgarii i Rossii [A Comparative Analysis of Corrupt Police Networks in Bulgaria and Russia]. Zhurnal issledovanii sotsial'noi politiki. 14 (2), 213-228. (In Russian).
Berkovich, M. I., Dukhanina, L. N., Maksimenko, A. A. & Nadutkina, I. E. (2019) Perception of Corruption as a Socioeconomic Phenomenon by the Population of a Region: the Structural Aspect. Economic and Social Changes: Facts, Trends, Forecast. 12 (2), 161-178. Available from: doi:10.15838/esc.2019.2.62.10. (In Russian).
Chiarvesio, F. (2021) Urban Activists from the Perspective of Anti-Corruption: A Framing Approach. The Journal of Social Policy Studies. 19 (2), 315-326. Available from: doi:10.17323/727-0634-2021-19-2-315-326.
Dai, J., Zeng, F. & Yu, X. (2015) Networked Anti-corruption: Actors, Styles, and Mechanisms. In: Networked China: Global Dynamics of Digital Media and Civic Engagement. New York, рр. 37-57.
DeCelles, K. A., DeRue, D. S., Margolis, J. D. & Ceranic, T. L. (2012) Does Power Corrupt or Enable? When and Why Power Facilitates Self-Interested Behavior. Journal of Applied Psychology. 97 (3), 681-689. Available from: doi:10.1037/a0026811.
Dokuka, S. V. (2014) Praktiki ispol'zovaniya onlajnovyh social'nyh setej [Practices of Using Online Social Networks]. Socio-logicheskie issledovaniya. (1 (357)), 137-145. (In Russian).
Dollar, D., Fisman, R. & Gatti, R. (2001) Are Women Really the «Fairer» Sex? Corruption and Women in Government. Journal of Economic Behavior and Organization. 46 (4), 423-429. Available from: doi:10.1016/s0167-2681(01)00169-x.
Dukhanina, L. N. & Maksimenko, A. A. (2019) Enlightenment Demands of Russians. Educational Studies. Moscow. (2), 226-240. Available from: doi:10.17323/1814-9545-2019-2-226-240.
Dukhanina, L. N. (2014) Culture and Culture from the Point of View of a Teacher. Obrazovanie v sovremennoi shkole. (3), 5-8. (In Russian).
Feng, D. & Wu, X. (2018) Weibo Interaction in the Discourse of Internet Anti-Corruption: The Case of «Brother Watch» Event. Discourse, Context & Media. 24, 99-108. Available from: doi:10.1016/j.dcm.2018.02.002.
Ferrara E., Cresci, S. & Luceri, L. (2020) Misinformation, Manipulation and Abuse on Social Media in the Era of COVID-19. Journal of Computational Social Science. 3 (2), 271-277. Available from: doi:10.1007/s42001-020-00094-5.
Geveling, L. V. (2001) Social'no-politicheskoe izmerenie korrupcii i negativnoj ekonomiki. Bor'ba afrikanskogo gosudarstva s destruktivnymi formami organizacii vlasti [Socio-Political Dimension of Corruption and Negative Economy. The Struggle of the African State with Destructive Forms of Power Organization]. Moscow. 592 р. (In Russian).
Maksimenko, A. A., Deyneka, O. S., Krylova, D. V. & Dukhanina, L. N. (2020) The Attitude of Russians Towards Corruption. Vestnik of Saint Petersburg University. Sociology. 13 (4), 407-428. Available from: doi:10.21638/spbu12.2020.404. (In Russian).
Rose-Ackerman, S. & Palifka, B. J. (2016) Corruption and Government: Causes, Consequences, and Reform. Cambridge. 266 р. Available from: doi:10.1017/cbo9781139962933.
Stieglitz, S., Brachten, F., Ross, B. & Jung, A.-K. (2017) Do Social Bots Dream of Electric Sheep? A Categorisation of Social Media Bot Accounts. Australasian Conference on Information Systems. Hobart, рр. 1-11.
Tanzi, V. (2002) Corruption Around the World: Causes, Consequences, Scope and Cures. In: Governance, Corruption and Economic Performance. International Monetary Fund. Washington, рр. 19-58.
Treisman, D. (2000) The Cause of Corruption: a Cross-National Study. Journal of Public Economics. 76 (3), 399-457. Available from: doi:10.1016/s0047-2727(99)00092-4.
Vasilkova, V. V. & Legostaeva, N. I. (2019) Social Bots in Political Communication. RUDN Journal of Sociology. 19 (1), 121-133. Available from: doi:10.22363/2313-2272-2019-19-1-121-133. (In Russian).
Yarskaya, V. N. (2017) Temporal Semantic Distanciation in the Field of Social Cohesion (an Analysis of Social Networks). Sociologicheskie issledovaniya. (1 (393)), 14-24. (In Russian).
Zhuravlev, A. L., Kitova, D. A., Sosnin, V. A. (2017) Social'no-psihologicheskie issledovaniya korrupcii [Socio-Psychological Studies of Corruption]. Moscow. 285 р. (In Russian).
Информация об авторах А.А. Максименко - доктор социологических наук, кандидат психологических наук, доцент, главный научный сотрудник проектно-учебной лаборатории антикоррупционной политики НИУ «Высшая школа экономики», Москва, Россия.
https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=775397
Д.В. Крылова - заведующая проектно-учебной лаборатории антикоррупционной политики НИУ «Высшая школа экономики, Москва, Россия.
https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=1090518
Information about the authors A.A. Maksimenko - D. Phil. in Sociology, PhD in Psychology, Associate Professor, Senior Research Fellow of the Laboratory for Anti-Corruption Policy, HSE University, Moscow, Russia. https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=775397
D.V. Krylova - Head of the Laboratory for Anti-Corruption Policy, HSE University, Moscow, Russia. https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=1090518
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 26.12.2022; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 16.01.2023; Принята к публикации / Accepted for publication 24.01.2023.