CC BY
24
Социальные практики как типичные формы жизнедеятельности людей являются отражением системы деятельности человека во всем его историческом развитии и реализуются в каждой подсистеме (сфере) общества - экономической, политической, социальной и духовной. Социально-философская и социологическая мысль констатирует формирование плюрализма социальных практик как в традиционных сферах общества, так и в повседневной динамике. Модификация социальных практик есть «процесс трансформации их сущностных черт и содержательных характеристик, проявляющихся в ходе изменения социально-культурного контекста эпохи» [3, с. 17-20].
Все многообразие социальных практик связано с многообразием видов человеческой жизнедеятельности, поэтому оценки практики складываются в ходе объективной общественно-исторической деятельности. В силу этого результатами самой практической деятельности являются и объективный (количественный) критерий практики, выраженный в экономических ценностях как материализованном продукте человеческой деятельности, и субъективные критерии (средства оценки духовной деятельности), имеющие вид моральных норм, традиций, обычаев, жизненного успеха и социального доверия.
На наш взгляд, доверие более всего проявляется в поле так называемых фоновых практик, на пересечении дискурса и предметно-практических действий. Мы полагаем, что доверие, играя роль одной из субъективных оценок социальных практик во всех многочисленных сегментах их спектра, выполняет здесь свою основную - гуманистическую функцию. Доверие есть «гуманитарный фильтр», через который человек пропускает всю информацию об окружающем мире, прежде чем приступить к конкретным предметно-практическим действиям.
Выступая субъективным критерием социальных практик, доверие восходит от базового уровня к межличностному, межгрупповому и далее - к организационному (институциональному) уровню доверия и, по нашему мнению, в конечном счете, имеет выход на показатели гражданского климата в том или ином обществе (социальную солидарность, активность и личную ответственность), означающие позитивную оценку социальных целей, организационных процедур, политик, регламентов и гарантий перед индивидом как частью социального целого.
Применительно к современному этапу развития российского гражданского общества исследователи отмечают полное отсутствие солидарности, обывательский климат (и на региональном, и на личностном уровнях), а также патернализм. В общественном сознании и социальных практиках современной России среди новых явлений наблюдается социальное отчуждение в различных его показателях, отмеченных в политической, этнической, социально-экономической, духовной сферах. Усиливается индивидуализм, вместо социальной сплоченности возникает «полное отчуждение» между слоями населения. Более того, «в системе понятий отчуждения фиксируется усиление самоотчуждения человека, движущегося под действием внешних сил к состоянию враждебного отчуждения к себе, т. е. в девальвации идентичности со своими овеществленными силами (материальными, моральными и политическими ценностями» [2, с. 3-13].
Таким образом, актуализируется необходимость пристального изучения феномена доверия и его роли в преодолении негативных последствий отчуждения в различных сегментах социальных практик.
Рассматривая доверие в аспекте его практической реализации, мы акцентируем внимание, прежде всего, на социальном диалоге как форме выражения обобщенного (социального) доверия. Именно диалог выступает наиболее действенным средством построения сложных систем социальных отношений, связей и взаимодействий между различными субъектами, на разных уровнях и пространствах общественной жизни.
Социальный диалог реализуется во всех формах межсубъектных взаимодействий как в явной, так и в неявной форме; на микро- и макроуровнях; в разных сферах общества (экономической, политической, социальной, духовной). Условиями подлинного диалога считаются наличие позитивного образа оппонента, ответственность участников, самокритика и открытость новому опыту, активность оппонента, совместное конструирование реальностей и др. Все эти условия объединяет тот факт, что они предопределены феноменом человеческого общения, основанном на доверии. Одно из начал настоящего диалога - это доверие, которое позволяет социальному диалогу состояться, продолжаться и, в конечном счете, приносить свои плоды.
В контексте формирования доверия наиболее важными нам представляются деятельностный и информационный аспекты социального диалога. Взаимоуважение, необходимое для настоящего диалога, позволяет привлекать других людей к партнерству. Доверие является сознательным выбором при вступлении в диалог с другим. Недоверие мешает любым формам социального диалога. Несмотря на напряженность и конфликты в мире, доверие предполагает готовность исследовать общие точки соприкосновения и прийти в конечном счете к консенсусу. Результатом социального диалога является социальное согласие как высшая социокультурная форма доверия, социальная сбалансированность, стабильность и функциональность.
Рассматривая далее политический дискурс доверия, мы выясняем, что доверие в связи с отношением масс к социальным институтам и политическим лидерам соотносимо с понятиями «социальное», «обобщенное», «генерализированное», «общее», «дедуктивно-системное», «общественное», «институциональное» доверие. Здесь можно различать «нормативное», «персональное», «институциональное», «социальное» и другие виды и типы доверия, в том числе к политическим лидерам. Существуют два основных пути формирования доверия к политическим деятелям: эмоционально-чувственный путь (через заражение, внушение, обаяние, харизму политика) и рациональный (через убеждение, авторитет, принуждение).
Политическое доверие можно определить как «показатель отношения масс к политикам, органам власти, политической системе, государству в целом, содержанием которого является вера людей в их способность эффективно управлять, используя властные права и полномочия» [4].
Условия для формирования институционального доверия создает межличностное доверие, однако связи между ними неоднозначны и являются предметом дискуссий, что можно проиллюстрировать на примере современной России. Если динамика межличностного («особо личного») доверия в России в начале XXI в. развивается по возрастающей траектории, то о политическом участии, членстве в организациях гражданского общества, доверии властным институтам и других составляющих политической культуры, тесно связанных с устойчивой демократией, этого сказать нельзя.
В современной России мы можем наблюдать возникновение неформальных общественных структур, неправительственных организаций и институтов, возникающих как параллельные государству структуры и, по сути, выполняющих его функции. Речь идет о новых формах гражданского общества, расширяющих межличностное неформальное доверие между гражданами. Это доверие выходит за рамки и границы межличностного доверия «ближнего круга» и семьи, становится более гибким феноменом, зависящим от ситуативных факторов и опыта оказания доверия либо в схожей ситуации, либо определенному контрагенту. Тем не менее доверие в вышеназванных новых структурных образованиях имеет одинаковые характеристики с межличностным доверием «особо личного уровня», а именно: основывается на традиционных ценностях искренности, взаимопомощи, взаимовыручки, доброжелательности и заботы, тогда как уровень доверия институтам государственной власти неуклонно снижается.
Полагаем, что за всей представленной многослойностью социальных практик доверия у него есть некое устойчивое ядро, проявляющее себя во всех видах и типах социального дискурса, а именно: доверие выполняет коммуникативную функцию, способствуя поддержанию и развитию социального взаимодействия. В данной функции мы представляем доверие в качестве одного из ключевых факторов, обеспечивающих эффективность информационной составляющей социума.
Однако в условиях формирования и развития глобального информационного пространства доверие и его основные доминанты существенно трансформируются. Если рассматривать доверие как психическое свойство индивида и эксплицировать индивидуальную степень выраженности доверия, фиксируя его в феномене доверчивости, то в коммуникативных практиках нами выявлены следующие его особенности: доверчивость человека становится опасной для его физического и психического здоровья, а также носит элементы отчуждения.
Нами выявлен парадокс доверия в условиях глобальной коммуникации, который состоит в противоречии между объективной действительностью и ее субъективным восприятием. Проявления данного противоречия мы видим:
1) в виде иллюзорного субъективного ощущения полной свободы при объективной абсолютной зависимости и манипулируемости субъекта восприятия информации в условиях безграничного доверия к ней;
2) в нивелировании границы между реальностью и фантазией, воображаемым и реальным мирами;
3) в эскапизме, т. е. уходе индивида от подлинного бытия в субъективный мир иллюзий, и предпочтении пространства воображаемого мира миру реальному;
4) в жестком разочаровании в окружающей социальной реальности, потере интереса к жизни, проявлению зависти к окружающим, депрессии и, в конечном счете, нарастании явлений социального отчуждения.
При этом возникают и развиваются по нарастающей новые компоненты доверия в условиях информационного социума, в частности, рискогенная составляющая, проявляющаяся в таких неоднозначных явлениях, как перегруженность информацией, безопасность личных данных, возможность манипулирования сознанием и т. д. Возрастают риски, а значит, трансформируется и (или) сужается пространство социального доверия.
Развивая мысль о парадоксах доверия в его социальной «спирали», можно констатировать, что отчуждение человека проявляется как упрощение многомерного личностного бытия и ослабление разнообразных качественных социальных связей между людьми. Ослабление реальных социальных связей и упрощение их структуры, так или иначе, прямо или косвенно, приводит к усилению мозаичности, фрагментарности доверия. Фрагментарное, «клиповое» сознание порождает и соответствующие фрагментарность и «клиповость» доверия, что деформирует социальные ценности и идеалы, а это особенно опасно среди таких возрастных категорий, как подростки и молодежь.
Вышеизложенное означает, что доверие как матрица-функция социальных интеракций, позволяющая упорядочить, согласовать и «скрепить» социальные связи, видоизменяет свою структуру и приобретает новые, проблемные характеристики, требующие пристального внимания исследователей: вынужденность (принужденность) по отношению к индивиду в плане соблюдения условий взаимодействия, размытость (в том числе смысловой компоненты), рутинизация, фрагментарность, «клиповость», мозаичность, деструкция социальной «спирали» (доверие к себе самому - доверие к другому - доверие к миру).
Таким образом, констатируя трансформацию и (или) сужение пространства доверия, мы выявляем связь между социальными явлениями отчуждения и недоверия.
Вышеназванные рискогенные факторы и проблемные моменты, деформация и парадоксы доверия выявлены нами и в других сегментах социальных практик. Анализ разнообразных эмпирических данных позволил нам констатировать факт определенных сложностей и затруднений (аномия, фрустрация, агрессивность, рост ксенофобий и этнофобий, архаизация социальной практики, затрудненная социальная мобильность и т. д.) в процессе накопления и функционирования не только социального, но и других форм капитала - экономического, политического, гражданского, культурного, человеческого и др.; размытость, неопределенность, переменчивость и антиномичность общественных ориентаций, социального настроения и современной нормативно-ценностной системы, а также появление новых, так называемых псевдосоциальных форм капитала. Это позволило ряду исследователей (И. Л. Грошева, М. К. Горшков, Н. Н. Зарубина, Н. И. Лапин, Н. Е. Тихонова, Ж. Т. Тощенко, О. Н. Яницкий и др.) высказать сомнения в перспективной возможности дальнейшего развития социального капитала (и даже сделать вывод о депрессивной тенденции его «истощения», в частности в России).
Ситуация социокультурной антиномии, на наш взгляд, делает ассиметричным и антиномичным комплексный феномен доверия, лежащий в глубинных основаниях любого общества, в том числе российского, и характеризующий степень его консолидации и стабильности.
Остановимся на антиномичности доверия, так как это наименее определенный в науке теоретический и методологический конструкт. Мы предлагаем формулировку понятия антиномии доверия как «реально существующие коллизии общественного сознания и социальной практики, в которых основные установки и отношения личности к самому себе, другому и миру в целом, выражающие уверенность в значимости и безопасности объекта доверия, взаимоисключают друг друга, но одновременно сосуществуют в силу того, что имеют под собой объективную основу, так как
поддерживаются социальными, политическими и экономическими основаниями» [1, с. 24-28]. Данное определение антиномий сформулировано нами в русле понимания доверия как совокупности установок и отношений, отражающих отношение личности к самому себе, другому и миру в целом и выражающих уверенность в значимости и безопасности объекта доверия (Т. П. Скрипкина), а также современных исследований антиномий общественного сознания и ценностей (Ж. Т. Тощенко, А. И. Волков, В. В. Ковалев, Ю. А. Красин и др.).
На наш взгляд, антиномии разрушают принцип процессуальности доверия, согласно которому доверие развивается по спирали, в соответствие с уровнями - базисным как мерой отношений (односторонних или взаимных), личностным (как психологическим качеством), социальным и культурным (как ценностно-нормативные системы, сдерживающей или поощряющей проявление доверия). Мы полагаем, что на социально-культурном уровне оказались практически разрушены (или находятся под угрозой разрушения) следующие характеристики доверия как социального отношения: порядочность, компетентность, последовательность, лояльность и открытость. Данные характеристики показательны лишь на межличностном уровне, а именно - уровне «особо личного», а также «персонифицированного» доверия.
Иными словами, антиномии доверия свидетельствуют об отсутствии согласованности между уровнями доверия - межличностным и общественным; несоответствии субъекта и объекта доверия, а также связи между ними. Нарушение принципа соответствия затрудняет возможность возрастания степени доверия до уровня веры и низводит до уровня недоверия в различной его степени, вплоть до неверия.
Таким образом, все вышесказанное дает основание исследователям сосредоточиться на детальном изучении такого отдельного, самостоятельного социокультурного явления современного общества, как социальное недоверие.
Литература
1. Глушко И. В. Социальное доверие в контексте модернизации обществ // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики: в 2 ч. Тамбов, 2012. Ч. 1.
2. Минюшев Ф. И. Социальное отчуждение. Опыт нового прочтения // Социологические исследования. 2011. № 4.
3. Родионова В. И. Социальные практики: модификация содержания // Известия вузов: СевероКавказский регион. Сер. Общественные науки. 2010. № 5.
4. Шукюрова М. Г. Доверие как социально-психологический феномен в политике: дис. ... канд. психол. наук. М., 2005.
