CC BY
194
Петров Анатолий Викторович
кандидат философских наук, доцент кафедры социологии Кубанского государственного университета, г. Краснодар
СОЦИАЛЬНЫЕ ПРАКТИКИ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ: КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ ПОНЯТИЙ
Ш ОПРОС о взаимоотношении действия и : структуры и поныне л;;: остается одним из ; ;актуальнейших в со-<-->•' циологической на-
' • '" ' уке. Действия, со-
гласно М. Веберу, ориентированные на других становятся взаимодействием, т.е. социальным действием, конституирующим сообщества, малые и'большйе. Под социальными практиками понимается все то, что люди делают в своей Повседневной жизни: трудятся, общаются, отдыхают, ведут споры и т.д. В основе таких практик- различные действия. 1
1.1. Концепции действий как основа анализа социальных практик.
Общефилософские, методологические подхода к объяснению природы и источников действий концентрируются вСжруг ответов на ряд принципиальных вопросов. Как порождается действие, каков способ идентификации социального действия, как из взаимодействия индивидов возникает коллективный порядок и социальные институты, социальные практики, его регулирующие? Какова роль потребностей, воли, норм, ценностей, интересов в их становлении? Признаются ли действия только рациональным выбором или в их генезисе есть и другие основания?
Впервые научно-обоснованные утверждения о природе социальных (коллективных) действий были сформулированы Аристотелем, что следовало из правил его логического силлогизма. Рассматривая человека как «рациональное животное», он причины человеческих действий (поступков) видел в совместном действии желаний и убеждений, а также в правильном суждении о желательности или необходимости данного действия. И хотя он видел логические противоречия и практические трудности при определении таких рациональных действий его попытки их преодолеть оказались малоуспешными.
В настоящее время можно выделить несколько предпосылок, на которых базируются научные объяснения действия.
Во-первых, на принципе рационального индивидуализма, родоначальник этой идеи Т. Гоббс полагал, что первоисточник действия, в том числе и коллективного находится в самом отдельном индивиде.
Во-вторых, в работах Ш. Монтескье и Ж.Ж. Руссо были выдвинуты альтернативные идеи, объяснявшие природу действия индивидов, его намерениями, целью и способами действия. Утверждалось, что все эти компоненты действия зависят от общества.
/ ' В-третьих, на разграничении субъективистского и объективистского подходов к объяснению природы социального действия. Субъективистский подход основан на признании отсутствия влияния внешних причин, т.е. других индивидов, а само действие детёрмийируется исключительно внутренними по--буждениями и намерениями индивида.
Объективистский подход, напротив, исходным пунктом мотивации детерминации действий определяет внешние по отношению к индивиду факторы: социальные институты, нормативно-ценностные с и сте м ы, и н те ре с ы.
В-четвертых, субъективистский подход, если брать марксистскую терминологию соответствует идеализму, а объективистский - материализму. Разграничение проводится по линии преобладания идеального или материального компонентов в исходной мотивации и детерминации социальных действий. Практически все многообразие концепций социального действия можно классифицировать на две основные группы1:
а) субъективистские теории социального действия, где его источник определяется свойствами человеческой субъективности: воля, интенция, направленность и т.д.
б) теории практической, инструментальной рациональности, в которых в качестве побудителей действий могут выступать материальные интересы и другие рационально-логические конструкты. По отношению к индивиду и его поведению они имеют объективно идентифицируемые, «внешние» цели. При этом на первый план выдвигается вопрос о том,
1 См.: Девятко И.Ф. Социологические теории деятельности и практической рациональности. М., 2003. С. 8/.
_38
как и при каких условиях возникает коллективное действие, суммарно объединяющих интересы отдельных индивидов.
Рассмотрим поподробнее основные положения этих теорий:
Важнейшими принципами субъективистских теорий социального действия являются:
1) определение субъективной интенции, т.е. направленности действия на некоторую цель, в качестве исходного и конституциирующего (образовывающего) начала для свершения самого социального действия. Рациональное (разум) играет роль определителя в выборе способа согласования реальных условий и средств деятельности.
2) интенция (интенциональное) редуцируется и даже отождествляется с «сознательным» или «психологическим» вообще, т.е. включает и бессознательное.
3) объяснение действия в категориях его субъективного смысла, который определяется самим действующим индивидом, а затем конструируется и реконструируется в ходе социального взаимодействия, когда происходит идентификация субъективного смысла действия (феноменологическая социология, этнометодология).
Одним из основоположников понимающей социологии, т.е. объясняющей поведение и действия индивидов через субъективные смыслы, стал М. Ве-бер.
М. Вебер в отличие от Э. Дюркгейма, считавшего элементарной единицей социологического анализа социальный .факт, таковым считал социальное действие. К основным признакам социального действия, он относил мотивированность и. сознательную ориентированность на социальное окружение.
М. Вебер сформулировал ряд теоретических принципов о природе, источниках и типах, человеческих действий.
Во-первых, он объяснил социальное поведение индивидов путем обнаружения движущих причин поведения, которые находил в ментальных, ценностных основаниях, т.е. в самой субъективности индивидов.
Во-вторых, причинное объяснение действий возможно лишь через понимание субъективного смысла действия. Определяя причины социальных действий, М. Вебер считал, что «правильное каузальное толкование конкретного действия лишь в той мере, в какой они помогают понять смысловое, логическое соответствие между способами действия и его мотивами»1. Причину действий он объяснял соотношением между целью и средством, а волевой импульс придавал действию его внешнее, «видимое» проявление.
В-третьих, Вебер ввел в социологию понятие идеального типа, который представляет собой логическую конструкцию, отображающую социальную реальность, но и ей противостоящую, указывающую на то состояние, в котором может или должна пребывать данная реальность. Что касается действия -то «идеальный тип» содержит наиболее полную информацию о целях и содержании действия. Любые
отклонения в реализации модели «идеального типа» указывают либо конечную информацию, содержащуюся в основаниях действия, либо на заблуждение, логическую ошибку и другие, в том числе личностные факторы действующего.
В-четвертых, принцип объясняющего понимания основан на истолковании результата действия как единства мотивов и целей действующего. Смысл действия заключен в мотивах действующего, этот принцип - ключ к веберовской типологии действий, основанной на соотношении мотивов, средств и целей индивидов, т.е. важнейших элементов субъективности. Вебер, понимая, что в действиях кроме рационального, иррационального начал присутствует и ценностное, выделил целую группу действий, где без понимания целей причиной действий могут выступать ценности.
Итак, ведущими типами социальных действий являются:
1) целерациональные действия, ориен-' тированные на социальный успех. В них соотношение и выбор целей и средств глубоко рационально обоснованы и исключают какие-либо иррациональные (эмоциональные, аффективные) компоненты;
2) ценностно-рациональные действия, в их основании ценностные ориентации индивидов и готовность идти на жертвы ради их реализации (религиозные идеи, чувства долга, честь, достоинства и
др.);
3) аффективные действия, часто вызываемые неконтролируемыми вспышками эмоций (гнева, страха, мести и т.д.). Доминирование иррационального начала оборачивается нарушением привычных социальных стандартов, выходом за социально-правовые нормативы, девиацией.
4) традиционные действия, мотивируемые обычаями и привычками.
М. Вебер верил в рационализацию человеческих действий, хотя и понимал, что большая часть человеческих поступков носит рутинный, повторяющийся, нерефлексируемый характер, которые подчас трудно отличить от реактивного поведения.
К классическому этапу в развитии социологии относятся и воззрения Г. Зиммеля. В его взглядах на природу социального действия отчетливо просматривается идеалистическая традиция. Он полагал, что над миром социального бытия людей существует мир идеальных ценностей, сфера чистых форм с ее собственными законами.
Общество и социальное взаимодействие связаны между собой посредством особых форм обобществления, социаций, своеобразных абстрактных форм. Его теоретический подход обозначали термином «формальная социология». Поскольку, по его мнению, в любом обществе можно отделить форму от содержания, а общество представляет собой взаимодействие индивидов. Само же взаимодействие он рассматривал как следствие определенных влечений ради определенных целей. Среди множества мотивов, побуждающих человека к деятельности, он выделял эротические инстинкты, деловые интересы, религиозные импульсы, игру и т.д. В результате
' Вебер М. Избранные произведения / Пер. с нем. Составление, общая ред. и послесловие Ю.Н. Давыдова. Предисловие В.И. Гайденко. М.". Прогресс. 1999. С. 612.
39
взаимных воздействий, которые всегда есть следствие сочетания и согласования индивидов, участвующих во взаимодействии на основе индивидуальных побудительных мотивов и целей образуется единство, которое он и называет обществом. Взаимодействуя, индивиды создают определенные формы совместного существования. Сам исторический процесс, социальные изменения, он рассматривал под углом изменений социаций. В работе «Философия денег» Г. Зиммель рассматривал взаимодействие с позиций обмена, хотя и признавал, что понятие «взаимодействие» более широкое по содержанию.
Структурный функционализм Т. Парсонса относится к новому, модернистскому этапу развития социологической науки. Его вклад в теорию социального действия обусловлен целым рядом новых идей, которые он предложил, полемизируя со взглядами М. Вебера, Г. Спенсера, Ф. Тенниса и других социологов.
В своих работах «Структура социального действия», «К общей теории действия. Теоретические основания социальных наук» Парсонс обосновал нормативное измерение социального действия. По его мнению, в соотношении элементов действия «цель-средство» уже содержится ориентация на нормативность, которая не только предопределяет выбор нравственного образца, но и, по возможности, регулирует конечный результат действия. Ответственность актора за результаты - лишь завершающий итог его нормативно-должного поведения. Поэтому структура действия по Парсонсу включает в себя два важнейших измерения:
во-первых, это субъективные смыслы :(цели, интересы) актора;
во-вторых, - нормы, обеспечивающие правильные с точки зрения общества действия и ограничивающие произвольность выбора целей.
Парсонс считает, что «для теории действия наименьшей из всех возможных конкретной единицей является единичный акт. Этот единичный акт состоит из нескольких компонентов:
1) агент или актор;
2) цель, на которое ориентировано выполнением действия;
3) «ситуация действия», состоящая из двух компонентов (средств), которые'он может контролировать и тех, что находятся вне его контроля;
4) наличие «нормативной ориентации действия, ограничивающей выбор целей и средств, соответствующих данной ситуации»1.
Парсонс рассматривал'социальное действие как систему, состоящую из четырех подсистем действия, выполняющие определенные функции:
а) психофизический поведенческий организм (тело, его анатомия и физиология);
б) личностная;
в) социальная;
г) культурная.
Каждая из подсистем самостоятельна и в то же время они взаимосвязаны и не могут существо-
вать друг без друга.
На базовом уровне происходит запуск энергии, а на внешнем уровне (подсистема культуры) осуществляются функции, контролирующие и ориентирующие агента, задающие ему определенную нормативно-ценностную систему.
Между всеми компонентами системы действия устанавливается взаимосвязь и когда задействованы все ресурсы подсистем, действие совершается.
Подчеркивая важность культурной подсистемы, Парсонс считал, что содержащиеся в ней нормы и ценности объективируются в нормативные образцы и через механизмы социализации становятся нормативными ориентациями индивидов.
Так индивидуальные действия включаются в коллективные действия. Когда у индивидов схожие системы эспектаций, ценностных ориентации, тогда их действия приобретают нормативный характер.
Структурный функционализм Т. Парсонса критиковали по разным основаниям: за его статичность, но главное за его неспособность эффективно анализировать конфликт.
Теория действий Юргена Хабермаса позволила по-иному взглянуть на некоторые марксистские постулаты. В своей работе «Теория коммуникативного действия» Хабермас заочно полемизирует с К. Марксом, считая, что тому не удалось обосновать различие действия в двух его основных видах: труде (целерациональное действие) и взаимодействии (коммуникативное действие). Само «целерациональное действие» им подразделяется на два вида: инструментальное и стратегическое действие. Их объединяет то, что они интенционально направлены на достижение личной выгоды. Причем инструментальное действие считается действием единич-.ного индивида, а стратегическое.- действием, в котором участвует коллектив индивидов, т.е. происходит социальное взаимодействие.
■ Ю. Хабермас самое пристальное внимание уделил коммуникативному действию т.е. социальному взаимодействию. Он считал, что целью теории коммуникативного действия является описание развертывания «жизненного мира» в эволюционной перспективе2.
Структуры «жизненного мира» основаны на глубинной связи знания и действия. Переосмысливая веберовскую концепцию «идеальных типов, он выделяет четыре типа социального действия»:
а) стратегическое действие;
б) нормативное действие;
в) драматургическое действие;
г) коммуникативное действие.
Смысл коммуникативного действия раскрывается в сфере социального взаимодействия между людьми, где важнейшая цель - обеспечить их взаимное согласие и практическое понимание.
Цели у индивидов могут быть различными. Но именно структуры «жизненного мира» способствуют координации действий субъектов социальной ситуации.
Действующие структуры «жизненного мира»
' Парсонс Т. Структура социального действия. В кн. «О структуре социального действия» // Под общ. ред. В.Ф. Чесноковой и С.А, Белановского. М., 2000. С. 94-95. ........
2 См.: И. Громов, А. Мацкевич, В. Семенов. Западная теоретическай^сЬдИология. СПб., 1996. С. 242.
40
воспроизводят культуру (знания), общество (легитимный порядок) и личность (индивидуальная идентичность). У Хабермаса коммуникативное взаимодействие обладает признаками исключительной взаимовыгодности (однако это скорее «идеальный тип», чем реальная практика). Ю. Хабермас считал фундаментом всей социокультурной жизни людей именно коммуникативное действие, коммуникации. В центр дискурса им выносится идея достижения понимания через речь, язык и другие символические ресурсы.
Исторически источниками символического ин-теракцион.изма были прагматизм (У. Джемс, Д. Дьюи) и бихевиоризм (Дж. Уотсон), из которых Дж. Мидом были акцентированы предложения об активной роли человека, поведение и действия которого могут быть поняты только на основе того, что он реально делает в мире и качественном различии в поведении животного и человека.
Вклад Дж. Мида в теорию социального действия обусловлен новаторским пониманием роли жестов и языка в становлении человеческого общества, когда исторически, в ходе эволюции был проделан огромный путь усложнения символов и, в первую очередь, в его вербальной версии на основе развития индивидуального сознания.
С позиций символического интеракционизма социальная жизнь людей напоминает грандиозный театр, в котором индивиды, подобно актерам, совершают различные символические действия. Каждое из таких действий несет.определенный смысл, которые другие люди понимают, либо, одобряя эти действия, либо осуждая. Поскольку каждое действие может нести в себе, различие, порой взаимоисключающие смыслы, постольку важным представляется то, какой смысл вкладывает в действие сам индивид. Отсюда важность мотивационной сферы сознания, ибо она формирует исходные смыслы социального действия. Поэтому любой смысл несет в себе множество символических значений, а люди, разгадывая эти значения, понимая смыслы, взаимодействуют друг с другом. Так совершается символическая интеракция, т.е. социальное действие, в ходе которого индивиды правильно истолковывают смыслы производимых действий.
Феноменологическая социология опирается на философские основания Э. Гуссерля, чьи идеи объединили самые разнородные концепции, в основе которых - проект, получивший название социологии повседневности. В изданной в России в 2003 г. книге А. Шютца «Смысловая структура повседневного мира» содержатся очерки по феноменологической социологии. Интересующая нас проблема освещается в очерке «Социальный мир и теория социального действия».
Рассмотрим базовые принципы теории социального действия А. Шютца:
1) Щютц различает понятия «поведение» и «действие»1, считая, что поведение - это сфера субъективно значимого опыта, в который он не вклю-
чил намерения.
2) отличительная черта действия состоит, как раз втом, что оно детерминировано замыслом, предшествующим ему во времени. Оно описывается через термин «проект».
3) проект представляет собой планируемое-действие, в который включены два вида мотивов: для-того-чтобы мотив и потому-что-мотив. Комплексы смыслов, которые конституируют эти мотивы отличаются друг от друга.
4) потоке сознания индивид осмысливает пережитый опыт на основе субъективно адекватной интерпретации, вследствие чего и происходит самопонимание этого опыта и своей зависимости от других феноменов, которые продолжают осуществляются уже без участия действующего и осмысливающего ситуацию действия актора.
5) на базе этого происходит типизация схем поведения и действия (поскольку, считает Шютц «достаточно найти типические мотивы типических акторов, которые объясняют действия как типические, происходящие в типической ситуации»)2 и происходит интерсубъективное с другими восприятиями «жизненного мира», мира повседневности.
6) язык выступает важным средством упорядочения социальной реальности.
Наиболее полную версию феноменологичес-. кой социологии изложил Т. Лукман и П. Бергер в знаменитой работе «Социальное конструирование реальности»3.
Они попытались выявить роль сущности действия через роль, знания в человеческой истории, внеся весомый вклад в социологию знания.
Во-первых, они обосновали дотеоретическое знание, включив в его содержание широкий круг сведений, и актов повседневной жизни. . . .
Во-вторых, описали самоочевидную обыденность повседневной жизни, в связи с чем проанализировали механизм возникновения действия, когда паттерн «лицом к лицу» означивает (придает значение) совместно прожитому «сейчас и теперь», что дает возможность воспринимать другого.
В-третьих, эти типизации «лицом к лицу» придают смысл механизму означивания посредством языка и других знаковых систем. Отчего социально сконструированная реальность становится понятной другими.
В-четвертых, повторяющееся, ставшее типичным взаимодействие ведет к хабитулизации («оп--ривычиванию») поведенческих стандартов, в основе которых подтвержденность взаимности ожиданий от правильного осмысления действия.
В-пятых, социальное действие отличается от действия тем, что совершается переход от хабитулизации к институализацйи. Под институализацией понимается любая «взаимная типизация опривы-ченных действий»4.
В-шестых, участие третьего лица, ставшего субъектом типизации означает объективацию социального мира, который для отдельного индивида
' См.: Шютц А. Социальный мир и теория социального действия. В кн. «Смысловая структура повседневного мира». М., 2003. С. 104.
2 Щютц А. Указ. соч., С. 106.
3 Хотя существует и другая позиция в отношении данной классификации, которая выделяет взгляды Бергера и Лукмана в отдельный методологический подход. См.: Култыгин В.П. Современные зарубежные социологические тенденции. М: Союз, 2000. С. 109-110
4 См.: Бергер П.. Лукман Т. Социальное конструирование реальн6сти.-:Тр.актат по социологии знания. М: «Медиум», 1995. С. 92.
41
воспринимается как система извне навязанных и «отчужденных» от него типизаций институтов и других жизненных форм общества1.
Бергер и Лукман считали, что социальная реальность строится при помощи коммуникативного действия, социальной интеракции, цель которых преобразование действительности или, по крайней мере, ее оптимизация.
Постмодернистский период характерен дальнейшим поиском путей установления порядка взаимодействия (аналог: сцена социального взаимодействия), анализом сознательного и бессознательного аспектов социального взаимодействия, постановкой социологических экспериментов, целью которых выявить скрытые допущения, подразумеваемое, но обычно непроговариваемое знание или как выразился автор этой концепции «пробивать брешь в фоновых ожиданиях повседневной жизни» (И. Гоф-фман). Другая проблема, актуальность которой несоизмеримо возросла - это проблема идентификации действия, рассмотрение практики как искусства решения практических задач в ситуации неопределенности. Если первое утверждение в большей мере присуще драматургической социологии И. Гоффмана, то второе - этнометодОлогической традиции Г. Гарфинкеля. Как отмечает И.Ф. Девятко: «Декларируемая цель этн о методологий - не объяснение или понимание действий'людей в разнообразных социальных ситуациях, а детальное «прослеживание» последовательности интеракций (вербальных и невербальных) и выявление тех методов (этнометодов), которые используют участники взаимодействия для придания смыслй»2.
В то же время, в 90-е годы XX века, М. Эмир-байёром и другими были предприняты попытки неопрагматического синтеза в теории действия, которые, однако, вызвали значительную критику со стороны ученых разных направлений.
Теории практической или инструментальной рациональности в объяснении механизма действий основываются на глубинном утверждении, что наилучший выбор способа, обеспечивающего выгоду или пользу, и является рациональным.
В обосновании детерминант человеческих действий упор переносится на объективно значимые цели - интересы, желания, выражающие интенцию, но объективируемые по результатам действий.
В раскрытии содержания и смысла действий большое значение придается анализу сделок, торгов, переговоров, имеющих целью оптимизировать процесс достижения поставленных целей.
Категория интереса дает ключ к пониманию устойчивости способов обмена и взаимодействия, повторяемость и типичность которых обеспечивают существование самих социальных норм, к нарушителям этих норм применяются санкции, а сам он выставляется за границу морально обоснованных практик.
Как видно, между концепциями целенаправленной деятельности и инструментальной рациональности имеются различия, но в целом их не стоит абсолютизировать.
Классические теории практической (инструментальной) рациональности многим обязаны философским воззрения И. Бентама, Дж. Милля о пользе и полезности как фундаментальных свойствах, мотивирующих поступки и действия индивидов.
В рамках этих концепций формировались представления о «предельной полезности» и предпринимались попытки обосновать ее как субъективной шкалы удовлетворенности. Однако ввиду невозможности экспериментально ее подтвердить и измерить предельную полезность, ряд социологов и экономистов, в частности, итальянский социолог В. Паре-то работали над более умеренной версией полезности, и Парето вводит термин ординальной полезности.
Понимая, что достичь «суммарного общего счастья» для всех индивидов едва ли возможно, уже в силу того, что человеческое поведение предопределено инстинктами, эмоциями и страстями, Паре-то видит специфику рациональности в том, чтобы с помощью ее различных форм, подавить или, по возможности, замаскировать присущий индивидам эгоизм.
Паретовская концепция чувств (сентиментов), «осадков» и производных (дериваций) инструментально приспособлена для.обоснования детерминант социального поведения. :Стремясь найти мотивы, приводящие к действию, он их источник находил в психологических склонностях и предрасположениях .людей, причем таких, которые не были связаны с производственно-экономической деятельностью.
По Парето, имеются такие чувства, которые детерминируют социальное равновесие и они в силу своей неизменности и постоянства являются элементами социальной системы. «Осадки», проявляемые посредством чувств, выступают внутренними биологическими импульсами, которые и определяют социальное поведение человека. На.основе выделения шести главных классов «осадков», подразделенных еще на ряд подгрупп Парето попытался объяснить все многочисленные варианты социального поведения индивидов.
Первый класс «осадков» - детерминирован чувствами, которые лежат в основе всех социальных изменений.
Второй класс «осадков», напротив, консервативен и направлен против любых изменений и перемен.
В остальных классах «осадков» - стремления людей к общественной деятельности, коллективизму, собственности, реализации сексуального инстинкта.
Деривации - это отклонения от истины, в которых ложь сознательна и она обусловлена классовым интересом господствующей элиты. К деривации относятся разнообразные идеологические теории: религиозные, этические и политические учения, которые оправдывают сложившуюся социальную систему и социальные действия индивидов, направленные на ее стабильность.
1 См.: Бергер П., Лукман Т. Указ. соч. С.146-151. .........
2 Девятко И.Ф. Социологические теории деятельности и практическойьрациональности. М., 2003. С. 168.
42
Паретовская концепция социальных действий глубоко иррациональна, ибо выстраивается в условиях социального пессимизма и утраты веры в человеческий разум, его способность к рационализации социального порядка.
Выдающуюся роль в обосновании практической рациональности сыграл бихевиоризм - одно из самых влиятельных психологических течений конца XIX - первой половины XX веков.
Его основные принципы были изложены Д.Б. Уотсоном (в нач. XX в.) и их можно сформулировать следующим образом:
- поведение рассматривается как совокупность реакций, обусловленных стимулами внешней среды;
- объяснение социального поведения ментальными структурами утопично, от него следует отказаться;
- в основу исследования человеческого поведения должен быть положен объективный метод, используемый в естественных науках;
- описание поведения должно основываться на принципе верифицируемости, т.е. быть эмпирически проверяемым и наблюдаемым.
Однако бихевиоризм Уотсона отказывал всей побудительной системе, с ее мотивацией и интенцией в праве на научное истолкование, так как вероятность проверки этих гипотез в опыте была практически невозможна.
Интереснью идеи,' оказывавшие серьезное влияние на бихевиористские модели объяснения социальных действий, были высказаны Б.Ф. Скин-нсром и, особенно, в его оперантной концепции действия.
Но самые глубокие идеи бихевиоризма были разработаны Д. Хомансом, который в своей книге «Социальное поведение: его элементарные формы», рассматривал социальное поведение как обмен деятельностью, в котором участвуют не менее двух человек.
Новое понимание природы и сущности социального поведения Хоманс объясняет следующим образом: «Социальное поведение представляет собой обмен ценностями (как материальными, так и нематериальными, например, знаками одобрения или престижа). Люди, которые много дают другим, стараются получить много от них, и люди, которые получают многое от других, испытывают с их стороны воздействие, направленное на то, чтобы последние могли получить многое от первых. Такой процесс оказания влияния имеет тенденцию к обеспечению равновесия или баланса между обменами»1.
Концепция Хоманса основывается на нескольких предположениях.
Во-первых, чем чаще какое-либо действие индивида вознаграждается, тем с большей вероятностью индивид поступит также в сходных обстоятельствах.
Во-вторых, если в прошлом какой-либо стимул или их совокупность связывались индивидом с их вознаграждением, тем вероятнее, что индивид поступит так же, если стимулы похожи на вознаг-
раждавшиеся.
В-третьих, установлена связь между ценностью для индивида результатов его действия и вероятностью того, что он вновь так же поступит.
В-четвертых, ценность вознаграждения для индивида за поступки, которые прежде многократно вознаграждались, при каждом их новом поступке, будет уменьшаться.
В-пятых, при отсутствии ожидаемого вознаграждения индивид испытывает чувства гнева и вероятность того, что проявит агрессивное поведение бу-. дет высокой, и оно будет иметь для него большую ценность.
В-шестых, индивид поступит, выбирая альтернативные действия так, что в большей мере обеспечит ему максимальную полезность.
Таким образом, у Хоманса рациональный выбор действий связан с успехом, стимулом и ценностью, т.е. успешным признается тот индивид, который рационально просчитает свою выгоду.
Критически настроенные оппоненты вменяли ему в вину отсутствие механизма, по которому индивиды узнают «внешние символы» (знание о профессии, доходе, образовании) в ходе прямых обменов с другими, т.е. как внутренняя идентификация могла быть соотнесена с внешней и принести выгоду.
Несколько иную версию теории обмена предложил в 60-ые годы XX века американский социолог П. Блау,который в книге «Обмен и власть в социальной жизни», сосредоточился на анализе возникновения Неравенства и власти, считая, что их взаимоотношения ведут к возникновению социальной структуры, а также субъектов социальных изменений.
Блау утверждал, что механизмами, обеспечивающими устойчивость и динамику в социальных структурах, являются нормы и ценности, существующие в обществе. Он подчеркивал конвенциональную природу ценностей, считая их консенсус важным посредническим' механизмом, который по его мнению, заменяет прямой обмен косвенным. Каждый участник группы следует нормам и ценностям групп (сообщества) за что и получает одобрение за свою конформность. Так, индивид и группа взаимодействуют, вступают в отношения обмена.
Теория обмена П. Блау отличается от версии обмена Д. Хоманса. Вместо индивида и индивидуального поведения, что для Хоманса имело первостепенное значение, Блау выдвинул в качестве исходных единиц анализа - социальные факты. Причем к ним могли быть отнесены и коллективы, учреждения, общества, нормы, ценности. Но здесь его теоретические доводы оказались слишком уязвимыми для критики. Ибо обмен - это, прежде всего, межличностное отношение, а попытка расширить пред-, метную область исследования до макроуровня чревата многими методологическими сложностями и тупиками.
Работы Р. Эмерсона внесли новые концептуальные подходы к обоснованию теории обмена, названные им «интегративной теорией обмена» и «сетевой» теорией.
Полагая, что главный вопрос теории обмена -это власть, он углубленно изучал вопросы структу-
1 Современная зарубежная социальная психология: Тексты. М , 1984. С 90.
43
рирования общества, взаимоотношений между индивидами и сообществами, ввел в научный оборот понятие «сети обмена». В его версии «сеть обмена» состоит из следующих компонентов:
1) существует ряд индивидуальных или коллективных акторов;
2) ценные ресурсы распределены между акторами;
3) имеется ряд возможностей обмена между всеми действующими субъектами сети;
4) между действующими субъектами наличествуют отношения или возможности обмена;
5) отношения обмена связаны в единую сетевую структуру.
В итоге «сеть обмена» - это конкретная социальная структура, созданная благодаря двум или более взаимоотношениям обмена между действующими субъектам1.
Анализируя проблемы власти и зависимости, Эмерсон обращается к таким понятиям как влияние, господство, легитимация, авторитет и определяет отношение взаимной зависимости. Неравенство власти и зависимости приводит к дисбалансу в отношениях, которые, однако, под влиянием уравновешивающих факторов уменьшаются. Этот баланс поддерживается принятием коллективных норм все большим числом субъектов, которые, следуют своим собственным индивидуальным интересам. В процессе взаимоотношения по поводу обмена возникают различные социальные формы неравенства в виде эксплуатации, угнетения, дифференциаций в распределении ресурсов. Но общество и его социальные структуры для поддержки баланса вознаграждений, по Эмерсону, должны опираться на самоподдерживающийся механизм «дистрибутивной справедливости», который оптимизирует баланс «прибылей» и «издержек» субъектов обмена.
Конец 60-х - начало 70-х годов XX столетия были ознаменованы попыткой замены индивидуального подхода к практической рациональности идей коллективной практической рациональности. Это, в первую очередь, работы М. Олсона, Дж. Элстера и Дж. Коулмена.
Остановимся кратко на теории коллективных решений Дж. Коулмена. В своем главном труде «Основания социальной теории» Коулмен, будучи сторонником теории рационального выбора, считал, что действия индивидов детерминируются ценностями или предпочтениями. Однако акторы, рационально действующие субъекты, будут выбирать те действия, которые способствуют извлечению максимальной пользы, удовлетворяющей потребности и желания.
Для теории Коулмена основополагающими являются два понятия - акторы и ресурсы. Ресурсы -это находящиеся под контролем акторов вещи и события. Их взаимодействие осуществляется посредством механизма рационального выбора и переходом с микро- на макроуровень общества. Ведущим механизмом такого процесса является передача
власти и прав, которыми обладает один субъект, другому. Такие действия ведут к появлению зависимости. Однако наступившая зависимость уравновешивается пользой, которую извлекает субъект, передав контроль другому над своей свободой. Подобные зависимости, означающие обмен в широком социальном контексте объективируют коллективное поведение, привносят в него элементы стабильности и предсказуемости. Этот тип социальных отношений образует систему социальных норм и санкций, т. е. нормативную структуру общества, которая по отношению к индивиду, носит внешний, принудительный характер. Коулмен вводит понятие социального капитала, под которым подразумевает .отношение между индивидами, создающими условия для реализации усилий, возникающих в ходе взаимодействий корпоративных акторов.
Теорию рационального выбора, несмотря на то, что она имеет много сторонников, критикуют с различных теоретических позиций. Главный упрек состоит в том, что объяснительные схемы не позволяют с достаточной достоверностью и убедительностью ответить на вопрос: как возникает общество, согласуя индивидуальные и коллективные интересы.
В отечественной науке, преимущественно в философской и психологической, акцент был сделан на деятельностный подход в изучении активности субъекта. М.С. Каган предложил для анализа деятельности системный и морфологический подходы. Используя системный подход, Каган выделил следующие элементы:
а) субъект, наделенный активностью и направляющий ее на объекты или других субъектов;
б) объект, на который направлена активность субъекта (субъектов);
в) сама эта активность, выражающаяся в том или ином способе овладения объекта субъектом или установлении субъектом коммуникативного взаимодействия с другими2.
С точки зрения морфологического подхода Деятельность проявляется через преобразовательную, познавательную, ценностно-ориентационную и коммуникативную формы.
С.Л. Рубинштейн предложил свое понимание структуры и типологии деятельности. По его мнению, деятельность включает действия, простейшие единицы - игру, учение и труд3. Оригинальную трактовку структуры деятельности обосновал Э.Г. Юдин. По его версии выделяется четыре аспекта деятельности:
а) деятельность и предметное действие;
б) деятельность и операция;
в) деятельность и поведение;
г) деятельность и творчество".
В качестве единиц анализа им выделяются: предметное действие, операции, поведение, и творчество.
А.Н. Леонтьев считал, что у внешней и внутренней сторон деятельности имеются одни и те же эле-
1 Цит. по Д. Ритцер. Современные социологические теории. Изд. 5-е СПб., 2002. С. 336.
2 См. Каган М. С. Человеческая деятельность (опыт системного анализа). М., 1974. С. 46.
3 См.: Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. СПб., 1998. С, .44.3.....
4 См.: Юдин Э.Г. Методология науки. Систематичность. Деятельность; М:, 1997. С. 305.
44
менты: мотивы, цели, действия и операции, т.е. конкретные способы осуществления действий1.
В значительной мере работы отечественных ученых были основаны на структурно-функциональном и системном подходах, присущих марксистской парадигме. Поэтому многие аспекты повседневных практик не находили должного отражения ни в понятийном аппарате, ни в объяснительных концепциях сторонников этой парадигмы. И только в 90-х гг. XX века появились работы, в которых действия, деятельность стали рассматриваться не только с практической или познавательной стороны, но и как имеющие ценностную ориентацию, сферу приложения личностных сил в повседневной жизни2.
Таким образом, действия являются сложным социальным феноменом, природа которого объясняется активностью субъектов, интенциональнос-тью, имеющей разные основания, сложной мотива-ционной системой, как правило, рациональным обоснованием в виде целей и завершающимся результатом. Однако все это не исключает и элементов иррационализма и нерефлексивности в конкретных поведенческих ситуациях, активности субъектов, реализующих как индивидуальные, так и коллективные цели.
7.2 Социальные практики: контуры понимания и объяснения
Рассмотрев концепции действий, можно утверждать, что в основе социальных практик лежат социальные действия акторов, обладающих намерениями, целью, ценностными основаниями, привычками. Однако это утверждение отнюдь не делает более понятным сам объект исследования - социальные практики, кроме очевидного факта - их существование напрямую связано как минимум с дву^ мя факторами - наличием действия и самого действующего субъекта. -
Проблема^ практики в ее широком значении была длительное время предметом дискуссий среди ученых различных теоретических ориентаций. В центре обсуждений были вопросы сущности практики, ее соотношения с деятельностью, институтами и другими структурными элементами общества, мировоззрением, ценностями, а так же изучались механизмы ее воспроизводства, основные виды, ее взаимосвязи с теорией, истиной, языком и другие.
Марксистская теория праксиса за полторы сотни лет своего существования претерпела известные изменения. Она эволюционировала от строгого экономического детерминизма в объяснении революционных практик пролетариата, объяснявших революционность класса его бедственным материальным положением и классовой борьбой за свои политические права до признания среди прочих равных причин революционного переустройства мира, роли культурных, духовных, интеллектуальных сил субъекта преобразований.
В классическом марксизме под практикой понималась вся «...материальная, чувственно-предметная, целеполагающая деятельность человека,
имеющая своим содержанием освоение и преобразование природных и социальных объектов и составляющих всеобщую основу, движущую силу развития человеческого общества и познания. Практика многогранна и имеет различные уровни3. Практика классифицировалась на виды чувственно-пред-метной деятельности: от производственной до педагогической, научной, художественной и т.д. Среди форм практической деятельности людей выделялось, главным образом, производство материальных благ (труд) и революционно-преобразовательная деятельность, ведущая к изменению социальных отношений.
Особо подчеркивалась связь практики с теорией, определение практики как критерия истины, правильности намеченных и воплощаемых в жизнь преобразовательных планов. Знание обретает силу только тогда, когда оно воплощено в практику, которая постулировалась как движущая сила познания. Структура практики включает такие моменты как потребности, цель, мотив, целесообразную деятельность в виде ее отдельных актов, предмет на который направлена эта деятельность, средства, с помощью которых достигается цель, и, наконец, результат деятельности4 .
Особую роль как источника практики выполняли нужды, потребности производства материальных благ, необходимых для жизни людей. Одностороннее акцентирование экономической детерминации практической деятельности стало слабым звеном марксистской концепции практики и подвергалось серьезной критике как слева (т.е. с неомарксистских позиций), так и.справа, с позиций принципиального несогласия с марксистской парадигмой в целом, ее объяснением источников, движущих сил, механизмов, форм и других объективных сторон практики.
Одним из первых, кто попытался дополнить взгляды К. Маркса по фундаментальным.проблемам человеческой практики был венгерский марксист,' долгое время живший в СССР, Георг Лукач. Его не удовлетворяла позиция марксизма по поводу соотношения объективных и субъективных факторов социально-преобразовательных практик, а так же упор марксизма на объективные факторы в объяснении исторического процесса. В своих работах Лукач подчеркивал субъективную сторону марксистской теории, отвергал обвинения критиков в ее «объективизме» и «фатализме». Лукач, рассматривая практики производства товаров при капитализме, вслед за К. Марксом принял идею товарного фетишизма. Произведенные людьми товары, а также рынок, регулирующий их производство и потребление предстают для людей произведшим эти товары, в качестве независимых и объективных вещей. Люди как бы отчуждаются от произведенных ими товаров.
Лукач разрабатывал идею овеществления, распространив ее не только на экономические институты общества, но и на политико-правовые и другие его сегменты. Все, созданные людьми, социальные
1 См.: Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975. С, 101-123.
2 См.: Резник Ю.М. Введение в социальную теорию. Социальная онтология. М., 1999; Костюченко Л.Г.. Резник Ю.М. Введение в теорию личности и ее жизненный мир. М., 2004. и др.
3 Философский энциклопедический словарь. М: Советская энциклопедия, 1983. С. 839.
4 См.: Философский энциклопедический словарь. С. 839.
45
структуры и институты выступают как чуждые людям образования, и человек при таком подходе не активный субъект практики, а объект, чья роль сугубо инструментальна и строго функциональна - быть винтиком очень сложного образования - государства.
В своем главном труде «История и классовое сознание» Лукач усиливает субъективистскую интерпретацию детерминации действий субъекта социальной практики - рабочего класса. Он подвергает анализу общественное сознание пролетариата, выделяет классовое и ложное сознание. Только обретя классовое сознание, считает Лукач, т.е. осознав себя как «класс для себя», в противоположность ложному сознанию - «класс в себе» пролетариат успешно осуществляет в ходе социально-преобразовательных практик свою миссию - освобождения человечества от эксплуатации.
В этом процессе ему должно помочь интеллектуальное и организационное превосходство над буржуазией. Интеллектуальное превосходство будет обеспечено творцами новых идей - представителями интеллигенции, которые, разработав эти идеи, внесут их в классовое сознание пролетариата. Партия рабочего класса - станет организационной силой, которая поднимет рабочий класс, на борьбу и сокрушит господство буржуазии. Идеи Лукача наряду с традиционными догмами марксизма содержали новации, связанные с субъективностью рабочего класса, уравновешивали баланс объективного и субъективного начал в революционных действиях пролетариата.
Еще больший отход от экономического детерминизма продемонстрировал итальянский-марксист Антоний Грамши. В своих работах и, особенно, в «Тюремных тетрадях» он критиковал ортодоксальное мышление и взгляды тех марксистов, кто был в твердом убеждении о неизбежной победе коммунизма, благодаря «железным законам истории». Эти взгляды он считал фаталистическими и механистическими, которые! по сути, отрицают активность субъекта - творца истории, народ, его передовой отряд - пролетариат.
Анализируя практику революционной борьбы пролетариата, Грамши, не отрицая роли неудовлетворительного экономического положения пролетариата как причины революционных действий, акцент смещает на идеологическое и культурное господство правящего класса, который добивается согласия пролетариата на жизнь в подобных условиях.
Это согласие - одна из манипулятивных форм, применяемых буржуазией для стабилизации и укрепления своих доминирующих позиций в обществе.
Грамши выдвигает и обосновывает концепцию культурной гегемонии. Для него гегемония - это культурное лидерство правящего класса. Логически и фактически следовало, что источником эксплуатации и угнетения пролетариата выступает не только сфера экономики, но и вся культура в целом, ее доминирующие духовные, ценностные и правовые установки, которые навязываются пролетариату господствующей буржуазией. Отсюда следовало, что субъекту революционных действий предстоит, в пер-
вую очередь, завоевать господствующие позиции в культурной сфере, в идеологии и психологии и только это, по Грамши, обеспечит ему всеобщую победу.
Плодотворность подобных идей многократно проверена исторической практикой во многих странах и сферах общества: рекламе, политике, спорте и других.
Крушение СССР также наглядный пример того, как культурная гегемония противников социализма, овладевших практически всеми средствами массовой информации, сумевших на короткий срок отключить защитные психологические механизмы трудящихся, и, манипулируя их сознанием (создавая привлекательные, ложные образы), и вопреки их собственным интересам, принудила голосовать за разрушительные «демократические реформы», приведшие к ликвидации социализма, грабительской приватизации, означавшей обеднение подавляющей части населения.
Дальнейшее развитие марксистской теории и практики связано со структурализмом.
Структуралистский марксизм, основные идеи которого изложены в работах французских ученых Луи Альтюссера и Нико Пулянтцаса появился в 60-е гг. XX в. во Франции. Некоторые исследователи и не без оснований считают, что структурализм как парадигма своими истоками восходит к Марксу, который видел в структурах реальное (хотя и невидимое) содержание (например, способ производства). Функционирование способа производства имеет свою глубинную логику, и внешний упорядоченный социальный мир (система). Он может быть объяснен через скрытые, внутренние структурные формы (производительные силы, производственные отношения, базис, надстройка, власть и т.д.)
Альтюссер в своих работах интерпретирует и развивает идеи К. Маркса, одновременно полемизируя сразу с двумя направлениями теоретического марксизма - «волюнтаризмом» и «экономическим детерминизмом».
. Полем их идейных сражений стали фундаментальные понятия марксизма. Он начинает с рассмотрения «практики» и «структуры», диалектически их соединяя в модели социальной организации, называемой «социально-экономической формацией».
Термин «практика» приобретает в его исследованиях смысл действий и деятельности, играя важную роль в концептуализации исходных аспектов поведения - стремления и выбора. Практика -одновременно и достижение результата определенными средствами и сама цель действий. Моделью любой практики служит экономическая деятельность - акт производства чего-либо. Она структурирована и состоит из трех элементов1:
а) исходный материал (мотивы, опыт, сырье и
т.д.);
б) средств производства (способов достижения цели + рабочая сила и орудия труда);
в) конечного продукта (результата действий).
Определяющим элементом практики рассматривается соединение рабочей силы и средств производства, и в этом смысле действие носит харак-
1 См.: Громов И.. Мацкевич А., Семенов В.. Западная теоретическая ¡социология. СПб., 1996. С. 226.
_46
тер силы, движущей материальными вещами.
Личностное бытие рассматривается каю совокупность различных практик, поддающихся аналитическому разделению, но в основе их - модель производственной (экономической) деятельности.
Особую популярность Альтюссеру принесли его воззрения, связанные с разработкой соотношения теории и практики, названной им «теоретической практикой» как производства знаний. Он противопоставляет науку и идеологию как несовместимые друг с другом феномены, т.е. разрушает цельную и единую марксистскую форму «надстройки».
В конце своего жизненного пути он сформулировал тезис о «теоретическом антигуманизме» марксизма, тем самым поставил неразрешимую с точки зрения практики построения социалистического общества задачу - созидания общества гуманистической и демократической перспективы.
Социальные последствия научно-технической революции, бурно проявившей себя в 60-70-е гг. XX века в развитых странах Запада, попытались осмыслить ряд деятелей коммунистических партий (С. Каррильо, Ж. Марше и др.) Ими была выдвинута концепция «еврокоммунизма», которая, по сути, представляла попытку приспособления теорий и практики революционных действий коммунистичёс-ких партий в изменившихся условиях. Ревизуя ортодоксальный марксизм, они расширили рамки субъекта революционной практики, считая его структурными элементами наряду с интеллигенцией й техническими работниками отдельные слои мелкой и средней,буржуазии, не связанные с транснациональными кампаниями.
«Еврокоммунизм» как теория и практика действий коммунистических партий в новых условиях означал фактически отказ от революционных практик и принятия эволюционных практик политического переустройства общества путем демократических выборов и других политических процедур (коалиций, компромиссов и т.д.).
Однако все эти предложения были раскритикованы КПСС и не оказали заметного влияния на жизнь в этих странах.
В совершенно ином направлении шло исследование социальных практик в немарксистских социальных науках. В разработке концепции практик значительную роль сыграли лингвистические и антропологические исследования. Особая роль в этом принадлежит структурализму, выдающуюся роль в становлении которого сыграли швейцарский лингвист Ф. де Соссюр и французский антрополог Клод Леви-Стросс.
Ф. де Соссюр предложил рассматривать знаковую систему как структуру, предположив, что система звуковых элементов (речь) и язык как средство выражения мыслей находится в отношениях, выражающих определенные законы. Понять и выявить эти законы - задача ученых.
Клод Леви-Стросс использовал структурализм для изучения широкого спектра коммуникаций, играющих важную роль в повседневных практиках. В качестве структур, позволяющих этого добиться, он выделял системы мифов и системы родства. Но
сами эти системы не обладают значением, пока не становятся частью более крупной системы - сознания, разума. Поэтому эти структуры есть структуры системы разума, который и придает им определенный смысл. Практика в таком понимании есть функция высшей системы разума, она понимается как субъективный феномен, которому присвоено определенное значение (имя).
Языковые, социолингвистические практики становятся предметом исследования выдающегося философа и социального мыслителя Л. Витгенштейна.
Л. Витгенштейн в работе «Философские исследования» развивает идеи языковых практик, которые он обозначает термином «формы жизни». По его мнению, смысл словам придает определенная практика, их совокупность (навыки, обычаи, традиции и т.д.) создают определенный фон, на котором означивается или понимается соответствующее действие или действия.
С точки зрения сторонников фоновых практик, детерминация социального действия осуществляется имплицитными нерефлексируемыми фоновыми практиками как символическими порядками и диспозитивами действия.
Влингвистике выделяют перформативные высказывания, которые не описывают реальность, а изменяют ее с помощью языка, т.е. обладают функцией речевых действий.
Отсюда один ошибочный шаг до принятия идеи об устранимости различения между высказыванием и самим действием.
Витгенштейн и его идеи о фоновом (неэкспли-цированном) знании и практике, которая соединяет слова и действия^ послужили методологической предпосылкой для исследований социологии по-вседневности которые стали предметом анализа и Э. Гоффмана и особенно в этнометодологии Г. Гар-финкеля - «Наиболее важные для нас аспекты вещей, - писал Витгенштейн, - скрыты из-за своей простоты и повседневности. (Их не замечают, потому что они всегда перед глазами). Подлинные основания их совсем нё привлекают внимания человека. До тех пор, пока это не бросится ему в глаза. Иначе говоря: то, что мы (до поры) не замечаем, будучи увидено однажды, оказывается самым захватывающим и сильным»1.
Витгенштейн исходит из восприятия целостной структуры фигуры и фона, соотношение между ними может меняться; то, что было фоном, вышло на передний план, определяя новое осмысление ситуации действия. Последователь Л. Витгенштейна Дж. Серль, говоря о фоновом знании как неявном знании подразумевал под фоновыми практиками совокупность принятых в культуре (традиционных) способов деятельности, навыков обращения с различными предметами.
Отечественный исследователь фоновых практик профессор В. Волков так конкретизирует понимание фоновых практик: «В городе Петербурге на автобусной остановке на проспекте Космонавтов к столбу прибита табличка следующего содержания:
' Я. Витгенштейн Философские исследования. М. Гнозис, Л,ЬЬЛ, С. 129.
47
Памятники Надписи и портреты плитки адрес: Свеаборгская д.58 телефон: 298-44-99
Более никаких пояснений нет. Тем не менее предполагается, и совершенно обоснованно, что они и не нужны: любой человек будет в состоянии правильно понять, а значит, воспользоваться по необходимости данным адресом и телефоном. Действительно, мы понимаем что речь идет о кладбище, похоронах и связанных с этим вещах. Но как же мы понимаем, что имеют в виду не памятники архитектуры, не живописные портреты и не кафельные плитки, а некоторые надгробные атрибуты? Вот здесь уместно сказать о фоновом или неявном значении или о знании фоновых практик обращения с умершими, как это принято в нашей культуре»1.
Человеку из другой культуры понять это, даже если он владеет языком будет чрезвычайно трудно, а может, и едва возможно.
Аналогично представлены фоновые практики в экономике, политической жизни, других сферах жизнедеятельности сообществ, представленных разными культурами, где смысл и значение знакомых вещей будет иным.
Так, в современной экономической жизни нашей страны для многих сограждан понятие «рынок» по своему значению будет отличаться,от значения, которое придается ему человеком западной культу-ры.
У нас смысл термина «рынок» в массовом сознании закрепилось как социальное пространство, где происходит обмен товарами и услугами.
Для человека западной культуры «рынок» - этот институт общества, регулирующий производство товаров на основе законов спроса-предложения, но никак не ассоциируемый с местом продажи товаров.
. Идея «раскрывающих практик» или «раскрывающих пространств» принадлежит немецкому мыслителю М. Хайдеггеру.
Хайдеггер усматривает в практиках способ конструирования и воспроизводства идентичностей индивида, этноса, группы. Он выделил три характеристики повседневности:
а) технологическая (совокупность инструментов, предметов, используемых в практических целях);
б) целеориентирование (например, строительство дома);
в) социальная, когда общество предстает как множество раскрывающих разнообразные смыслы практик (или пространств).
Раскрывающие практики историчны и зависят от господствующей культуры (например, «быть женщиной» в русской и чеченской культурах - вещи различные).
Сам Хайдеггер пришел к заключению, что сами
социальные изменения могут быть поняты как изменения фоновых «раскрывающих» практик, которым соответствует появление новых идентичностей, формальных институтов и идеологий.
В 80-е годы XX века английский социолог Энтони Гидденс предпринял попытки интеграции действия и структуры, которую обозначил как структура-ционную теорию. В центре внимания теории Э. Гид-денса несколько определяющих понятий: действующий агент или актор; система онтологической безопасности; структура, социальные практики, последствия человеческих действий, рационализация действий и другие.
Э. Гидденс попытался синтезировать ряд дискурсивных идей, присущих символическому интеркционизму, бихевиоризму, феноменологической социологии, структурно-функционализму, что повлекло за собой критику его теории как эклектичной.
Он пишет, что предмет исследования «...согласно теории структурации, есть не опыт индивидуального актора и не существование каких-либо форм социальной целостности, а социальные практики, упорядоченные во времени и пространстве»2. Причем социальные практики определяются через понятия структуры, которым они придают системный вид.
Другой тезис Гидденса гласит, что «структуры существуют только в ходе и посредством действий социальных агентов»3. По Гидденсу структура и действия взаимосвязаны, одно без другого существовать не может, придает им онтологическое бытие -актор, действующий и воспроизводящий социальные практики.
По версии Гидденса структура и действие образуют собой дуальность. Человеческие практики, их регулярность, упорядоченность и воспроизводимость определяется,согласно Гидденсу;социальными систёмами. Причем, последние могут быть не только следствием целенаправленных действий, но и нередко выливаются в непреднамеренные последствия социального действия. Что, вероятно, означает признание роли бессознательных факторов в детерминации человеческого и это сближает концепцию структурации с фрейдовскими идеями, а сами действия объясняются попыткой неявной сублимации. Гидденс своеобразно решает вопрос о мотивации действий, вводя понятие идентичности, которые и являются базовым в воспроизведении «рутинных практик».
Нормативный характер социальных практик ограничивает статусно-ролевое позиционирование агентов действия, возможность их «неявного» поведения, понимаемого в контексте событий. Повседневные действия все более рационализируются, вот как Гидденс рассуждает об этом. «Целевое содержание повседневного действия состоит в непрерывном успешном «отслеживании» действующим его или ее собственной деятельности; оно есть показатель того, что действующий незаметно для себя владеет ходом повседневных событий, что он
1 См.: Волков В. О концепции практик (и) в социальных науках // «Социологические исследования», 1997. № 7. С. 14-15.
2 См.: The Constitution of Society: Outline of the Theory of Structuration. Berkley: University of California Press. 1984. P. 2.
3 См.: «A Reply to my Critics» in D. Held and J. B. Thompson (eds). Social Theory of Modem Societies; Anthony Giddens and his Critics. Cambridge: Cambridge University Press, 1989. P. 256.
Ш
обычно воспринимает как само собой разумеющееся»1.
Французский социолог Пьер Бурдье в своем творчестве ставил цель преодолеть противостояние объективизма/субъективизма. Однако это оказалось чрезвычайно сложной, практически невыполнимой теоретической задачей. Использовав диалектику, как принцип исследования, он, по мнению критиков, запутался в теоретических основаниях разных предпосылок, что ввергло его в эклектизм.
Как ему представлялось, именно понятие практики есть глубинное проявление взаимодействия структуры и действия, которое поможет ему избежать логической дилеммы объективизм-субъекти-визм.
Причем понятие практики трактовалось с позиций, как он сам назвал свое теоретическое воззрение, «структуралистского конструктивизма или «генетического структурализма».
Поэтому его понимание практики как феноменов социального мира является недетерминированным ни объективно, ни субъективно.
Свой подход он обосновал утверждением, что «анализ объективных структур - структур различных полей, будучи неотделим от анализа генезиса ментальных структур и биологических индивидов, которые сами - результат инкорпорации социальных структур»2.
Выдвинутая им концепция габитуса и поля, позволяет понять диалектику их взаимосвязи: габитус - это ментальная структура, а поле - социальная структура, существующая вне сознания акторов практики.
Понятие габитуса объясняет многое в концепции П. Бурдье. Габитус представлен продуктами ин-териоризации социальных структур, он типизирован в некие смысловые схемы, через которые индивиды воспроизводят свои практики, ориентируются в поле и его оценивают. Поскольку индивиды занимают различные позиции в поле (социальных структурах), постольку их габитусы неодинаковы.
Важным является представление Бурдье о том, что габитус порождает социальный мир, но одновременно оказывается и его продуктом. Такой диалектический взгляд позволяет ему определить место практики, как опосредующего механизма между габитусом и полем. Практика порождает габитус, и одновременно габитус порождает практику. Анализ поля как системы или сети социальных отношений отражает стремление П. Бурдье классифицировать сложную структуру взаимоотношений различных полей (например, поля власти) с другими позициями, занимаемыми индивидами и агентами. Бурдье рассматривает четыре вида капитала: экономический, культурный, социальный и символический. Чем выше освоен капитал в его многообразии, тем рациональнее использует актор возможности, предоставляемые ему полем. Сам Бурдье пытался эмпирически обосновать концептуальные возможности своей теории, однако его результаты вызвали многочисленные возражения.
Норберт Элиас применил классический диах-ронный анализ повседневных практик изменения
поведения и психологического облика людей западной культуры. В своей книге «История манер», он, исследуя манеры, сосредоточивает свое внимание на постепенной исторической трансформации множества самых привычных практик, которые институ-ализируются в цивилизованные практики повседневной жизни.
М. Фуко в своих работах «История неразумия», «Рождение клиники» со структуралистских позиций рассматривает становление нового института - психиатрической больницы. Используя диахронный анализ, Фуко исторически реконструирует практику отношения к сумасшедшим. До XVII в. сумасшествие не выделялось из границ социально-нормального. Но анализируя безумие в дискурсе - в рассуждении Фуко выделяет безумные формы поведения, считая, что они приобретают новый языковой смысл. Граница разума и рациональности становится очер-ченнее и конкретнее, безумие как бы мера этой границы, оборотная сторона рациональности. Фуко показывает, как в начале окружающие выделяют из нормальной социальной среды сумасшедших, заключают их, т.е. действует практика изоляции, в тюрьмы вместе с преступниками. Фуко применяет выражение «пристальный взгляд», который будучи способом наблюдения явлений, в частности, практик поведения сумасшедших позволяет врачам видеть то, новое, чего не было в учебниках.
Следующий акт - это постановка уже не социального, а медицинского диагноза - в конце XVIII в. появились психиатрические больницы.
Главное, делает вывод Фуко, состоит в понимании сути явления, оно детерминирует отношение к этой группе людей. Изменяется смысл - изменяются практики отношения - они становятся больными, нуждающимися в медицинской помощи.
Наряду с диахронным анализом при рассмотрении фоновых практик применяется синхронный анализ. В качестве примера можно привести исследования Э. Гоффманом той же проблемы - сумасшествия.
Используя драматургический подход, Гоф-фман применяет термины «закулисная зона», «внешняя зона», «передний план», «задний план», «обстановка», «внешний вид», «команда», «мистификация» и другие.
Признание индивида ненормальным происходит тогда, когда на передний план выводится некоторая совокупность фоновых практик (суждение о ненормальности в определенной обстановке, вычурность во внешнем виде, «выпадение» из команды) и другие наблюдаемые явления.
Руководствуясь фреймами (схемами интерпретации повседневной жизни) индивиды фиксируют отклонения от общепринятых норм и «выталкивают» умалишенного на задний план.
Так начинается моральная карьера сумасшедшего. Вначале он в команде, но уже на заднем плане, его уговаривают обратиться в медицинское уче-реждение.
Постепенно, осмысливаемые отклонения в социальном поведении превращают социальный диагноз в медицинский. Медицинский диагноз ста-
' См.: Э Гидденс. Новые правила социологического метода. В кн. «Теоретическая социология». Антология. Т. 2. М., 2002. С. 306-30л 2 См.: Д. Ритцер. Современные социологические теории. Изд 5-е СПб., 2002. С. 457.
49
вится в психиатрической клинике, в которой совокупность специальных процедур и практик превращают индивида, обладающего всеми гражданскими правами в пациента, «больного», который лишается многих прав.
В самой психиатрической клинике установленный распорядок лишает его привычных форм жизни, а новые практики: ограниченное социальное пространство, охраняемая зона, постоянный надзор, строгое следование распорядку, новая одежда - все служит стиранию прежней личности.
Этот процесс происходит синхронно, упорядочение, в пределах совокупности определенных практик.
В то же время в 1990-е гг. ряд исследователей, и, в частности Дж. Александер и С. Тернер, выступили с критикой концепций социальных практик, счи-
тая, что универсализм, приписываемый этому понятию подменяет механизмы воспроизводства социальных и культурных паттернов индивидуального и коллективного действия отсылкой к «разделяемой фоновой практике»1.
Разумеется, любое понятие высокой степени абстракции можно критиковать за содержание, и необоснованное включение в него отдельных признаков свойств, явлений. Однако думается, что концепции социальных практик не исчерпали своего эвристического потенциала и могут служить объяснительной моделью для явлений и процессов повседневной жизни, описывая и интерпретируя целый ряд феноменов повседневной жизни: социокультурных, языковых, поведенческих взаимодействий, носящих как явный, так и неявный, фоновый характер.
' Подробнее см.: Alexander J. С. The Reality of Reduction: The Failed Synthesis of Pierre Bourdleu // Fin de Siecle Social Theory: Relativism, Reduetion, and the Problem of Reason. By. I Alexander. I-N.Y.: Verso, 1995; Turner S. The Social Theory of Practices: Tradition. Tacid Knowledge and Presupposition. Cambridge: Politi Press, 1994.
50
