CC BY
20
■ ■ ■ Социальные факторы коммуникации в проектной деятельности органов власти
Корнилович В.А.
НП «Неправительственный инновационный центр», Москва, Российская Федерация.
Аннотация. Исследовательский вопрос настоящей статьи актуализирован промежуточными итогами стратегического аудитуа реализации национальных проектов Счетной палаты России. Эксперты в цифрах демонстрируют остроту проблемы достижения количественных и качественных показателей национальных проектов, а, как следствие, и планируемых результатов развития страны. В качестве причин сложившейся проблемной ситуации в управлении проектами названы: неадекватность метода поставленным задачам, отсутствие механизмов реализации национальных проектов в их взаимосвязи с федеральными и региональными проектами. Автор дополняет их социальными следствиями проектной деятельности органов власти 2005-2009 гг. и 2018-2020 гг., в числе которых отмечает отстраненность населения от реализации проектов. Уточняет, что мобилизация общественной энергии для достижения планируемых социально значимых результатов развития российского общества возможна при условии, если содержание проектов соотносится с ценностными установками населения по отношению к будущему. На эмпирическом материале демонстрирует чувствительность различных социальных групп ("сторонники", "противники", "сери-динники") к действиям / бездействию органов власти по решению проблем жизнедеятельности общества. Показывает, что целенаправленная проблематизация отдельных сфер государственной политики приводит к формированию новой социальной группы, в составе которой одновременно находятся представители трех групп. Доказывает, что организация коммуникации в проектной деятельности органов власти, ее формы и средства опосредованы характеристикой серединной группы.
Ключевые слова: коммуникация, проектное управление, национальные проекты, государственное стратегическое управление, функциональные диспозиции социальных групп, гражданская экспертиза
Для цитирования: Корнилович В.А Социальные факторы коммуникации в проектной деятельности органов власти // Коммуникология. 2020. Том 8. №1. С. 15-26. DOI 10.21453/2311-3065-2020-8-1-15-26.
Сведения об авторе: Корнилович Владимир Адамович, кандидат социологических наук, член Совета НП «Неправительственный инновационный центр». Адрес: 121471, Россия, г. Москва, Можайское шоссе, 29. E-mail: kornilovich69@mail.ru.
Статья поступила в редакцию: 28.02.2020. Принята к печати: 10.03.2020.
Проектный подход в государственном стратегическом управлении определяется по типу реализуемой задачи (проектное управление), составу операций исполнителей (разработка и реализация проектов) и форме взаимодействия между ними (синхронизация национальных, федеральных, региональных проектов).
Национальные проекты, по своей сути, формализованные направления, задачи развития России и ее регионов на среднесрочный период, призваны быть действенным инструментом реализации текущей государственной политики и обеспечения целенаправленного характера совместной деятельности множества социальных субъектов на федеральном, региональном и муниципальном уровнях управления. Участие населения в реализации национальных проектов детерминировано, в числе прочих, двумя условиями построения коммуникации: (1) содержание проектов должно соотноситься с ожиданиями и интенциональными установками населения по отношению к будущему и (2) ориентацией коммуникационных процессов на обеспечение адекватности понимания населением содержания проекта и механизмов его реализации. На основании интерпретации поступающей от органов власти информации индивиды и социальные группы определяют допустимые для них варианты собственного участия / неучастия в общем процессе [Тихонов; Россия и мир ...; Дридзе].
Концептуальная схема организации проектного управления, активно внедряемая в деятельность органов власти с 2005 года, была подвергнута серьезной критике со стороны Счетной палаты России [Бюллетень ...]. В докладах 2019 и 2020 годов по результатам стратегического аудита реализации национальных проектов, в цифрах демонстрируется ограниченность способности органов власти к достижению количественных и качественных показателей проектов и, как следствие, планируемых результатов социально-экономического развития страны, что было вызвано как теоретико-методологическими, так и технологическими, методическими проблемами. При этом следует констатировать, что в практике государственного управления произошло совмещение двух различных понятий: «проектное управление» и «управление проектами», которые используются как синонимы. Хотя, «различие» - самое фундаментальное понятие теории управления.
К социальным следствиям проектной деятельности Правительства России следует отнести отстраненность населения от национальных проектов и стратегий развития городов и регионов [Корнилович 2016].
Исследовательский вопрос состоит в характеристике социальных групп, способных принять на себя роль деятеля в реализации региональных проектов и достижения планируемых результатов развития российского общества. Допускаем, что особенности организации и формы коммуникации при реализации национальных, федеральных и региональных проектов будут определяться характеристиками данной социальной группы.
Субъективный фактор в проектном управлении
Наше внимание к проблеме организации коммуникационного процесса в проектном управлении вызвано фактом того, что многие нововведения в России, в том числе, приоритетные (2005-2009) национальные (2018) проекты остались
пустой формой, не получив должного содержания и распространения в естественных процессах жизни общества, хотя им не было оказано явное сопротивление, а лишь равнодушие и полное безучастие в отношении к ним. Осуществляемое противодействие не явно для наблюдателя, но систематически реализуется посредством рутинных практик. Этот факт указывает, с одной стороны, на увеличение значимости субъективного фактора в управлении, его влияние на способность органов власти реализовать национальные проекты и стратегии долгосрочного развития общества. С другой стороны, на наличие каких-то глубинных факторов, например, незавершенность процессов социокультурной модернизации, особенности сознания или объем ресурсов у социальных групп, необходимый для адаптации к социальным изменениям [Заславская, Тихонова; Петухов; Аксенова].
Проблему обеспеченности ресурсами социальных групп мы выделяем особо, поскольку противоречие в процессах общественного развития связано с величиной издержек, которые понесет та или иная социальная группа в результате преобразований и возможного нарушения антропосоциетального баланса [Карачаровский, Шкаратан; Бородкин; Нова ли новая Россия?]. Напротив, величиной концентрации общественной энергии в достижении планируемых результатов, которую общество может получить при условии, когда содержание национальных проектов в какой-то части согласуется с ценностными ориентациями и ожиданиями социальных групп [Корнилович 2015], что имеет для них и государства вполне экономическое выражение.
Предложенное Т.И. Заславской деление социальных групп на сильноресурсные и слаборесурсные позволяет наметить уровни их возможного участия в осуществлении национальных проектов. Низкий уровень участия соотносится со слаборесурсными группами, с их обыденными формами жизнедеятельности. Эти формы представляют собой первичные реакции на внешние условия, от-рефлексированы в наименьшей степени, а потому и внимание их будет сосредоточено на ближайших событиях. Средний уровень включенности отличает целедостижительный характер деятельности индивидуальных и коллективных социальных субъектов, активное участие в социальной, политической, экономической и духовной сферах жизнедеятельности, использование большего количества моделей поведения. Высокий уровень участия соответствует сильноресурсным группам, что связано с наличием особых коммуникационных каналов с органами власти, возможностью использования собственных ресурсов и социального статуса для установления ценностей, правил и норм организации жизнедеятельности для некой социальной целостности.
По нашему убеждению, устойчивые во времени стратегии поведения социальных групп дают серьезные аргументы в пользу выделения «срединной» группы в качестве социально активной базы для реализации региональных проектов. Сильноресурсные группы будут ориентированы на участие в реализации федеральных и национальных проектов.
Методологические замечания по исследованию
Логика формирования отношений социальных групп к национальным проектам раскрывается посредством теоретического допущения о существовании в обществе различных смысловых коннотаций приоритетов и механизмов долгосрочного развития России. На уровне естественных процессов жизнедеятельности общества они проявляются в жизненных планах и жизненных стратегиях1, а на уровне коммуникации «государство - общество» в существовании различных социоментальных групп. В своё время эта проблема была поставлена в работах П. Сорокина, А. Ахиезера, а в настоящее время развивается А.П. Давыдовым как проблема социокультурных трансформаций через образование «серединных» социоментальных групп. Возможности идентификации социоментальных групп - «противники», сторонники», «серединная», и поиск технологий их выведения на конструктивные (медиативные) решения в значительной степени определяется диагностическими возможностями социологического инструментария.
Центром социологии управления и социальных технологий ИС РАН в программе исследования проблемы реформирования властно-управленческой вертикали была введена единица измерения - «социоментальный триплекс». Триплекс раскрывает функциональные диспозиции - устойчивые соотношения социальных групп: «сторонники», «противники» и «серединная», связанных различным отношением к одному и тому же предмету, а именно, к действиям органов власти. Апробация социологического инструментария была проведена в рамках мета-проекта «Гражданская экспертиза сферы управления» (2011-2019 гг.) [Гражданская экспертиза...].
Население в исследовании выступало в двух статусах: обыватель, ориентированный на решение собственных персонифицированных проблем, и гражданин, способный дать оценку действиям органов власти по решению проблем жизнедеятельности локального сообщества и общества в целом. Отсюда и двойственность структуры анкеты: вопрос №1 содержит 19 позиций, где респонденты оценивают проблемы организации жизнедеятельности города, региона; вопрос №2 и последующие, в которых респонденты оценивают работу органов власти всех уровней и необходимость реформирования властно-управленческой вертикали. Обобщенная характеристика социоментальных групп выводилась из индивидуальных характеристик респондентов посредством определения влияния
1 Явления планирования людьми собственного будущего и реализации жизненных стратегий утверждаются как феноменологическое свойство спонтанных социальных процессов и основополагающая универсалия развития общества - феномен социального стратегирования». Социологический факт состоит в том, что типичность жизненных планов и типичность моделей поведения (жизненных стратегий), задаваемых нормативно-ценностным конструктом конкретного общества и усвоенных в процессе социализации, проявляется на поверхности общественной жизни в форме слабоощу-щаемых, неформализованных процессов-потоков, составляющих предпосылку самодвижения на микро и мезо- уровне общественной системы и саморазвития как свойства социетальной системы.
24 факторов (восемь групп, в том числе электоральная активность, общественная активность, использование ИТ, качества личности) на распределение респондентов в триплексах.
Выборка - пропорциональная населению регионов, на втором этапе случайная. Население РФ - N = 3078. Республика Башкортостан - 464 документа (26,8%), Республика Удмуртия - 261 документ (15,1%), Республика Татарстан -495 документов (28,5%), Белгородская область - 228 документов (13,1%), Ямало-Ненецкий АО - 203 документа (11,7%). Дополнительно: Республика Казахстан -287 документов (8,5%). По форме проведения анкетного опроса: 1734 (56%) респондентов опрошены с помощью анкеты и 1344 (44%) через Интернет. Региональный срез Интернет-опроса: Москва и Московская область, дают 29,1%, Петербург и Ленинградская область - 6,8%. Не назвали регион проживания -34,4% респондентов.
Образование социальной группы на основе персонифицированной проблемы
Анализ триплексов позволяет установить способность тех или иных органов власти и управления к поддержанию социального порядка и обеспечению согласия различных групп населения по поводу политики, реализуемой государством и хозяйствующими субъектами (таблица 1).
Таб. 1. Функционально-диспозиционные структуры (триплексы) отношения населения к властно-управленческой вертикали*, % (Functional-dispositional structures (triplexes) of the attitude of the population to top-down governance*, %)
Триплексы (СМГ) Уровни системы управления Противники (в т.ч. «ярые») Середин-ники Сторонники (в т.ч. безусловно)
1. Президент России 34,6 (15,1) 33,4 32,0 (7,3)
2. Правительство России 36,8 (16,4) 35,1 28,0 (5,0)
3. Государственная Дума ФС РФ 49,8 (25,6) 31,6 18,6 (4,0)
4. Совет Федерации ФС РФ 47,7(23,6) 35,4 19,9 (4,0)
5. Отраслевые министерства 43,5 (16,5) 34,9 21,6(5,0)
6. Орган власти субъектов Федерации 39,5 (13,3) 35,2 28,9 (6,8)
7. Администрация города, поселка,села 38,1 (15,7) 35,8 26,1 (5,1)
8. Администрация предприятия, организации
26,9 (11,4)
32,1
41,0 (11,5)
* В данной и следующей таблице социоментальные группы: сторонники, серединники, противники, располагаются в той же последовательности и отмечены одним цветом.
Распределение функциональных диспозиций относительно Президента России сложилось в пропорции 1/3 - отказ/избегание и поддержка, с небольшой от-
рицательной динамикой. Ситуация нормального распределения, которая может свидетельствовать о высоком уровне легитимности политики и действий Президента России, его способности к мобилизации общественной активности. Однако, «ярые» противники 15,1% превосходят по количеству «безусловно» поддерживающих этот орган государственной власти - 7,3%, что указывает на высокое значение конкретного «события», которое может стать катализатором изменения силы, направленности действий социоментальных групп.
Распределение отношений граждан к Правительству России, органам власти субъектов Федерации и местного самоуправления представляет собой «коленчатое плато», где число «противников» и «серединников» имеет несущественную разницу, а число «сторонников» резко снижается. Например, Правительство России: противники - 36,8%, середина - 35,1%, сторонники - 28,0%. Такая форма распределения означает, что отрицательная или положительная динамика общественных отношений может быть обеспечена посредством «серединной» группы. Данная группа меняет ресурс органов власти по реализации национальных проектов или стратегий, когда примыкает к позиции одной из противоположных сторон или приобретает посредством самоорганизации силу, превосходящую возможности органов власти по регулированию социальных процессов. Целенаправленные действия по организации коммуникации, вовлечению в совместные действия, организованное или неожиданное событие может изменить соотношение сил в ту или иную сторону. При этом не имеет значения, кто реализует проект «вовлечения» - действующая власть или внешние силы. Вопрос о выборе форм и организации коммуникации, соответствующих форме трипликса, требует отдельного рассмотрения. Тем не менее, зафиксируем: коммуникации и социально-организационные формы участия населения в реализации национальных, федеральных и региональных проектов напрямую связаны с качественной характеристикой серединной группы.
Отдельного комментария требует сложившаяся ситуация в целом по поводу оценки населением деятельности органов власти по решению социально-экономических проблем. Суть ее состоит в том, что властно-управленческая вертикаль находится в неустойчивом состоянии из-за снижения легитимности ее отдельных звеньев, в первую очередь, представительных органов власти. Основные возможности регулирования социальных отношений и организации совместной деятельности по реализации национальных и региональных проектов сосредоточены на полюсах: высшем уровне (стабильная, равновесная позиция Президента России) и уровне администрации предприятий, где положительная динамика поддерживается высокой степенью зависимости работников от работодателя. Процентное соотношение «серединников» (треть опрошенных) с другими социоментальными группами позволяет говорить об особой стабилизирующей роли данной группы в условиях изменения социально-политической ситуации в стране, но она оказывается не очевидной в проблемной ситуации.
Проблематизация социальных отношений в различных сферах жизнедеятельности локального сообщества и общества в целом позволяет нам выделить и описать новое явление в социальной реальности.
За исходную для интерпретации эмпирических данных нами была принята следующая зависимость. Если индивид или социальная группа воспринимает собственные издержки в процессе преобразований как высокие / непосильные / приводящие к серьезным ухудшениям уровня жизни и снижения возможностей поддержания привычного образа жизни, то она обладает высоким уровнем тревожности. Если действия органов власти в процессе преобразований могут привести к значительному для социальной группы увеличению/ снижению издержек, то она будет проявлять наибольшую чувствительность к действиям/бездействию органов власти. Возрастные интервалы, социальный опыт человека, уровень образования и другие социально-демографические характеристики будут обусловливать расширение спектра состояний и специфических влияний внешней среды, к которым индивид, а, соответственно, и социальная группа оказываются чувствительны.
В анкете респондентам был представлен широкий перечень политик государства, которые реализуются органами власти и могут вызывать у них беспокойство, осуждение, критику и т.п. (таблица 2).
Таб. 2. Отношение населения к внутренней политике органов власти, в % (The attitude of the population to the domestic policy of the government, %)
Оценка
Политика государства
Вызывает большое беспокойство
Средний уровень беспокойства
Не вызывает беспокойства
1. Социальная политика: ликвида-
ция разрыва между уровнем жизни бедных богатых 78 12 9
2. Региональная политика: вырав-
нивание уровня жизни в различных 67 19 13
регионах страны
3. Демографическая политика и
здравоохранение, предотвраще- 73 16 12
ние дальнейшей убыли населения
4. Жилищно-коммунальная рефор-
ма, проблема тарифов, доступно- 84 11 5
го труда
5. Политика в области ценообразо-
вания, заработной платы и пенси- 80 13 7
онного обеспечения
6. Политика в области науки, обра- 73 16 10
зования и воспитания молодежи
7. Политика в области обеспечения
населения качественными продук- 69 19 11
тами питания, развитие сельского
хозяйства
8. Политика обеспечения безопас-
ности граждан, борьба с террориз- 70 18 12
мом, экстремизмом, реформа ор-
ганов внутренних дел
Окончание табл. 2
Оценка Политика государства ^^^^^^ Вызывает большое беспокойство Средний уровень беспокойства Не вызывает беспокойства
9. Борьба с коррупцией в органах власти и управления 78 12 10
10. Политика модернизации отраслей народного хозяйства и их инновационного развития 57 24 19
11. Состояние вооруженных сил и укрепление обороноспособности страны 61 20 19
12. Демократизация общественной жизни,честность и прозрачность выборов 66 19 15
13. Реформа местного самоуправления 55 24 21
14. Городская политика 54 25 21
В таблице виден триплекс и отрицательная динамика в отношении населения к внутренней / региональной политике государства и действиям органов местного самоуправления во всех сферах жизнедеятельности общества, что проявлено в концентрации оценок - «вызывает большое беспокойство» в позиции «противники». Тем самым мы фиксируем появление новой социальной группы, выделяемой по признаку значимости для ее членов конкретной проблемы. Это персонифицированная проблема, на решение которой будут направлены их действия. Акцентируем внимание на том, что в выделяемой группе одновременно присутствуют и «сторонники», и «противники», и «серединники». Высокая степень обеспокоенности / чувствительности к конкретной проблеме является общей для трех социоментальных групп и, как следствие, формирует общую гражданскую позицию и активность (с учетом ресурсов групп) в социальной, духовной, политической и экономической сферах общества.
Вполне вероятно, что здесь проявилось влияние средств массовой информации, активность общественно-политических движений, экспертно-аналитических, консалтинговых организаций, чье доминирующее положение в публичном пространстве позволяет формировать установки в общественном сознании. Но, исследования стороннего коллектива социологов под руководством акад. Горшкова М. К. косвенно подтверждают наш вывод. В 2015 году ими зафиксировано существенное изменение отношения населения к государству и выбору позиции - опора на собственные силы или опора на государство, в соотношении 60% на 40%, соответственно [Горшков и др.].
1 Cm. Taylor M., Johnston K. (Eds.) The handbook of communication engagement (Handbooks in Communication and Media).
Функциональные диспозиции социальных групп как фактор коммуникации
Представленные выше данные указывают на то, что в обществе проявлена высокая чувствительность к действиям / бездействию властно-управленческой вертикали, в том числе в области стратегического и проектного управлении. За количественными величинами оценок деятельности органов власти и значимости тех или иных социально-экономических, социокультурных и т.п. проблем стоят заметные качественные различия социальных групп и их функциональных диспозиций по отношению к национальным, федеральным и региональным проектам. Напомним, что в исследовании обобщенная характеристика социомен-тальных групп выводилась из индивидуальных характеристик респондентов посредством определения влияния 24 факторов (восемь групп, в том числе электоральная активность, общественная активность, использование ИТ, качества личности) на распределение респондентов в триплексах:
1) ориентированность на собственную активность в достижении результатов, использование социального статуса и преимуществ позволяет группе «противников» более критично оценивать эффективность деятельности органов власти;
2) электоральная активность, лояльность к органам власти и высокий уровень тревожности «сторонников» указывают на то, что именно эта группа наиболее чувствительна к патерналистской политике государства, к изменениям во властно-управленческой вертикали, поскольку несет существенные издержки в процессе социальной трансформации. В выражении поддержки властно-управленческой вертикали «сторонники» реализуют зависимость от сложившихся в локальном сообществе или обществе условий для сохранения достигнутого (даже невысокого) материального положения и статуса, устоявшихся социальных связей и отношений;
3) суть поведения «серединной» социоментальной группы заключается не в колебаниях между диаметрально противоположными позициями «противников» и «сторонников», а в дистанцировании от крайностей, что в итоге определяет ее способность выступить в качестве основной движущей силы в реализации национальных проектов.
Таким образом, ценностные ориентации и стратегии поведения, демонстрируемые конкретной социоментальной группой при решении персонифицированной проблемы, могут служить основанием для выбора формы и содержания коммуникации при реализации национальных, федеральных и региональных проектов.
Выводы
Вопрос о потенциале и функциональной пригодности конкретных форм и средств коммуникации, а также социально-организационных форм вовлечения граждан в реализацию региональных и федеральных проектов напрямую связан с качественной характеристикой серединной группы.
Допускаем, что целенаправленное изменение органами власти условий и предоставление возможностей/выгод для данной социоментальной группы позволяет формировать направленность, масштаб и свойства процессов общественного развития.
При организации коммуникации в проектной деятельности органов власти мы придаем большое значение асинхронности развития регионов России, так как особенности их социально-экономического и социокультурного развития находят отражение и в характеристике социоментальных групп.
Источники
Аксенова О. В. (2015). Традиции модернизации: социокультурные паттерны жизнедеятельности российских локальностей // Россия реформирующаяся. Вып. 13: Ежегодник. С. 51-70.
Бородкин Ф.М., Кудрявцев А.С. (2003). Человеческое развитие и человеческие беды // Мир России. Т. 12. № 1. С. 138-182.
Власть и общество в регионах России: практики взаимодействия (2015) / отв. ред. И.А. Халий. М.: Институт социологии РАН.
Дридзе Т.М. (1984). Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. М.: Наука.
Заславская Т.И. (2007). Избранные произведения в 3 томах. М.: Экономика. Т.2.
Горшков М.К. и др. (2016). Идеальное общество в мечтах людей в России и в Китае / отв. ред. М.К. Горшков, П.М. Козырева, Ли Пэйлинь, Н.Е. Тихонова. Москва.
Карачаровский В. В., Шкаратан О. И. (2017). Общественная цена социальных изменений и поиск подходов к ее измерению // Мир России. Т. 20. № 2. С. 6-37.
Корнилович В.А. (2015). Стратегическое управление: социологический подход. М.: Институт социологии РАН.
Корнилович В. А. (2016). Социальное проектирование в контексте научного управления развитием российского общества // Труд и социальные отношения. № 2. С. 68-83.
Нова ли новая Россия? Перемены в социальной структуре общества и социальном воспроизводстве россиян по материалам опросов 1994-2013 гг. (2016) / Под ред. О.И. Шкара-тана, Г.А. Ястребова. М.: Университетская кн. С.367-368.
Петухов В.В. (2012). Эволюция представлений россиян о демократии: от мечты до запроса на работающие институты // Россия реформирующаяся. Вып. 11: Ежегодник. С. 264-288.
Россия и мир: глобальные вызовы и стратегии социокультурной модернизации (2017). Материалы Международной научно-практической конференции (Москва, 12-13 октября 2017 г) / отв. ред. А.В. Тихонов. М.: ФНИСЦ РАН.
Тихонов А.В., Корнилович В.А. (2016). Социальное стратегирование как механизм экспликации интересов населения в системах управления // Личность. Культура. Общество. Т. 18. Вып. 1-2 (89-90). С. 119-135.
Тихонова Н.Е. (2012). Социокультурная модернизация в России: динамика и перспективы // Россия реформирующаяся. Вып. 11: Ежегодник. М. С. 62-81.
Бюллетень Счетной палаты № 265 (специальный выпуск). Опубликован 31 января 2020 г // ШеЬОапаре [эл. ресурс]: http://www.ach.gov.ru/upload/iblock/61e/ 61вв9а116Ь8Ь7Ь 494c074d0def5f4a1b.pdf (дата посещения: 11.02.2020).
Гражданская экспертиза проблемы реформирования властно-управленческой вертикали (коллективный доклад по материалам Мета-проекта «Гражданская экспертиза сферы управления») (2013). М.: Институт социологии РАН // \WebCanape [эл. ресурс]: https://www.isras.ru/ files/File/Doklad/Kollektivny_doklad_meta_proekt.pdf (дата посещения: 11.02.2020).
■ ■ ■ Social Dimensions of Communication in Project Activities of the Authorities
Kornilovich V.A.
International Innovation Institute, Moscow, Russia.
Abstract. The research is contingent on the interim results received by the Russian Chamber of accounts for strategic audit of national projects. Most experts have outlined the problem of achieving quantitative and qualitative indicators of national projects, and, as a result, the planned results of the country development. The author educes the reasons for the current problem in project management as follows: (1) the contradiction of the method and the tasks set; (2) the lack of mechanisms for implementing national projects in their relationship with Federal and regional projects. Besides, the author adds to this list (3) the issues of the social consequences of the project activities initiated by the public authorities in 2005-2009 and 2018-2020, such as the exclusion of the population from the implementation of projects. The author clarifies that the mobilization of public energy to achieve the planned socially significant results of the development of Russian society is only possible if the content of the projects corresponds to the values of the population towards the future. Based on empirical data, the author demonstrates the sensitivity of various social groups (supporters, opponents, medial group) to the actions / inaction of the authorities to solve the problems of society's life. The article shows that purposeful problematization of certain areas of state policy leads to the formation of a new social group, which includes representatives of three groups at the same time. It proves that the organization of communication in the project activity of the public authorities, its forms and means are mediated by the characteristic of the medial group.
Keywords: communication, project management, national projects, state strategic management, functional dispositions of social groups, civil expertise
For citation: Kornilovich V.A. Social Dimensions of Communication in Project Activities of the Authorities. Communicology(Russia). 2020. Vol. 8. No.1. P. 15-26. DOI 10.21453/23113065-2020-8-1-15-26.
Inf. about the author: Kornilovich Vladimir Adamivich, Cand.Sc.(Soc.), member of the scientific and technical council at International Innovation Institute. Address: 121471, Russia, Moscow, Mozhaiskoe shosse, 29. E-mail: kornilovich69@mail.ru.
Received: 28.02.2020. Accepted: 10.03.2020.
References
Aksenova O.V. (2015). Traditions of modernization: sociocultural patterns of life of Russian localities. In: Reforming Russia (yearbook). Vol. 13. P. 51-70 (In Rus.).
Borodkin F.M., Kudryavtsev A.S. (2003). Human development and human ills. World of Russia. Vol.12. No. 1. P. 138-182 (In Rus.).
Bulletin of the Accounts Chamber No. 265 (special issue). Published January 31, 2020 // WebCanape [el. source]: http://www.ach.gov.ru/upload/iblock/61e/ 61ee9a116b8b7b494c074d 0def5f4a1b.pdf (accessed: 02/11/2020).
Civil examination of the problem of reforming the power and management vertical (collective report on the materials of the Meta-project "Civil Expertise of the Management Sphere") (2013). M.: Institute of Sociology RAS // WebCanape [el. source]: https://www.isras.ru/files/File/Doklad/ Kollektivny_doklad_meta_proekt.pdf (accessed: 02/11/2020).
Dridze T.M. (1984). Textual activity in the structure of social communication. Moscow: Science (In Rus.).
Gorshkov M.K. et al. (2016). An ideal society in the dreams of people in Russia and in China / ed. M.K. Gorshkov, P.M. Kozyreva, Li Palin, N.E. Tikhonov. Moscow (In Rus.).
Karacharovsky V.V., Shkaratan O.I. (2017). The social cost of social change and the search for approaches to its measurement. World of Russia. Vol. 20. No.2. P. 6-37 (In Rus.).
Khaliy I.A. (ed., 2015). Power and society in the regions of Russia: interaction practices. M.: Institute of Sociology RAS (In Rus.).
Kornilovich V.A. (2015). Strategic management: a sociological approach. Moscow: Institute of Sociology RAS (In Rus.).
Kornilovich V.A. (2016). Social design in the context of scientific management of the development of Russian society. Labor and social relations. No. 2. P. 68-83 (In Rus.).
Petukhov V.V. (2012). The evolution of Russians' ideas about democracy: from a dream to a request for working institutions // Russia is reforming. Vol. 11: Yearbook. P. 264-288 (In Rus.).
Russia and the world: global challenges and strategies for sociocultural modernization (2017). Materials of the International Scientific and Practical Conference (Moscow, October 12-13, 2017) / ed. A.V. Tikhonov. M.: FNISTS RAN (In Rus.).
Shkaratan O.I., Yastrebov G.A. (eds., 2016). Is the new Russia new? Changes in the social structure of society and the social reproduction of Russians based on 1994-2013 polls M.: University book. P. 367-368 (In Rus.).
Tikhonov A.V., Kornilovich V.A. (2016). Social strategy as a mechanism of explication of the interests of the population in management systems. Personality. Culture. Society. Vol. 18. Issue 1-2 (89-90). P. 119-135 (In Rus.).
Tikhonova N.E. (2012). Sociocultural modernization in Russia: dynamics and prospects. In: Reforming Russia (yearbook). Vol. 11. P. 62-81 (In Rus.).
Zaslavskaya T.I. (2007). Selected works in 3 volumes. M.: Economics (In Rus.).
