Социальные атрибуты глобализации Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

ФИЛОСОФИЯ

УДК 101.1:316 © АЛ. Сафонов

СОЦИАЛЬНЫЕ АТРИБУТЫ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

Ключевые глобальные проблемы имеют не экономическую, а социальную природу и являются объективным порождением глобализации. Киочевая угроза - кризис национапьного государства и его институтов. Необходимое условие решения -управляемое сдерживание глобачизационных процессов в социальной сфере.

Ключевые слова: атрибут, глобализация, гюбальные проблемы, гюбатьный кризис, этнос, гражданская нация, этнизация, десоциализация, дивергенция.

A.L. Safonov

SOCIAL ATTRIBUTES OF GLOBALIZATION

Key global problems have not economic, and social nature and a product of globalization is an objective, inherent attributively. A key threat - the crisis of the nation state and its institutions. A necessary condition for the solution -controlled containment globalization processes in the social sphere.

Key words: attribute, globalization, global issues, global crisis, ethnic, c/v/c nation, ethnicization, desocialize, divergence.

Одним из распространенных взглядов на глобализацию является концепция так называемых «глобальных проблем» - достаточно произвольно выстроенного иерархического списка вызовов и угроз, требующих совместных действий стран-членов мирового сообщества под руководством определенных международных организаций, получающих для этого дополнительные международно-правовые полномочия и финансовые ресурсы. Список возглавляют экологические проблемы, антропогенный характер части которых научно не доказан (глобальное потепление), чья приоритетность, особенно для России с ее спецификой, отнюдь не очевидна, а также социальные проблемы — бедность, неравномерность экономического развития, этноко-фессиональные конфликты и др.

При этом считается, что исторические корни социальных проблем современности лежат в прошлом. Отсюда необходимым условием их решения считается продолжение и даже ускорение глобализации как в части глобализации экономик, так и в части дальнейшего сужения функций национального государства и его институтов - политических и, особенно, социальных.

Часть острых социальных проблем (например, прогрессирующая деградация образования и науки, массовая неконтролируемая миграция) в списках глобальных угроз не значатся вообще.

Между гем. многие глобальные проблемы, особенно социального порядка, являются не наследием прошлого, а объективным и неизбежным следствием именно нерационально форсируемой экономической и политической глобализации, то есть являются ее атрибутами.

Это означает, что по мере дальнейшего развития глобализации и ее институтов атрибутивно присущие ей социальные проблемы будут обостряться вплоть до катастрофического уровня, а их преодоление возможно только на пути управляемого сдерживания глобализационных процессов в социальной сфере.

Ключом к познанию современности является глобализация - все более многомерный процесс качественного усложнения, ускорения и интеграции развития человечества, все более чреватый переходом от предшествующих двух веков прогресса к неуправляемости и глобальной катастрофе.

В первую очередь, глобализация - это система качественных социальных изменений последнего времени, заключающихся в формировании единого всемирного рынка, всемирной информационной открытости, в небывалом расширении контактов между локальными сообществами и отдельными людьми, в том числе не опосредованных государством и его социальными институтами.

В процессе глобализации возникает качественно новая реальность общественных отноше-

14А'2012

ний, при которой ни один элемент не может функционировать и управляться вне системы связей с другими элементами, входящими в систему. И если раньше мир был совокупностью сравнительно замкнутых локальных систем, то сегодня социальные и экономические системы де факто приобрели открытый характер и не могут быть поняты и, тем более, устойчиво управляемы вне глобального контекста.

Безусловно, важнейшей, и вместе с тем наиболее очевидной особенностью, атрибутом глобализации является глобализация экономики -возникновение мирового рынка, качественное снижение пространственных, политических и иных барьеров, еще недавно разделявших локальные социумы, превращение государств в открытые социальные и экономические системы.

Соответственно, процессы конвергенции и интеграции в экономической сфере формируют конвергентные и унификационные процессы в других сферах общественной жизни.

Однако за пределами экономики конвергентные тенденции теряют свой определяющий характер: вопреки единству глобальной экономической среды, глобализированный мир продолжает сохранять свою «цветущую сложность».

Сложность глобализации, как предмета научных исследований, не только в ее междисципли-нарности, но и в стоящей за этим тотальности, несводимости к сумме слагаемых и к отдельным научным дисциплинам, в терминах которых обычно определяют глобализацию и «глобальные проблемы».

Таким образом, тотальность глобализации, ее системный характер, охватывающей все сферы общественной жизни, также является очевидным атрибутом глобализации.

Третий атрибут глобализации - качественное ускорение социальных процессов, порождающее проблему неуправляемости, непознаваемости (анализ процессов отстает от их развития) и, соответственно, неустойчивости развития. Неуклонное нарастание скорости социальных процессов все чаще опережает их анализ, изучение и, соответственно, целенаправленное регулирование.

Еще одним общепризнанным атрибутом глобализации стало становление глобального цифрового пространства как качественно новой, внепространственной социальной реальности, значение которой все более сопоставимо с ролью физического пространства и объективной физической реальности.

Включая в себя и интегрируя в неразрывное единство средства связи (коммуникации), хра-

нения и распространения информации (электронные СМИ), электронного документооборота и электронной торговли (электронные деньги), пространственной навигации, цифровая среда стала четвертым пространственным измерением, непосредственно и мгновенно связывающим людей, находящихся в любых точках планеты.

Такое изменение топологии социального пространства, де факто ставшего четырехмерным, привело, в частности, к исторически мгновенному глобальному распространению виртуальных социальных сетей как качественно новой формы социальных групп, отношения в которых опосредованы цифровым пространством.

Другим следствием возникновения цифрового пространства, непосредственно интегрированного с социальной средой, стало качественное ускорение социальных процессов, скорость которых отныне не ограничивается скоростью физических перемещений и пространственным фактором.

Вместе с тем, признание очевидной роли глобальной информатизации, за каких-нибудь двадцать лет превратившей земной шар в «мировую деревню», где каждый потенциально связан с любой точкой мира и имеет доступ к недоступным ранее объемам информации, не сопровождается адекватным осознанием не менее весомых негативных социальных последствий цифровой глобализации, воспринимаемой через «розовые очки» рекламы 1Т-индустрии.

Так, «цифровое» ускорение социальных коммуникаций и социальных процессов, утрачивающих пространственные ограничения, стало причиной появления новых видов социальной неустойчивости и дестабилизации, так как ускоряются в первую очередь деструктивные, катастрофические социальные процессы, не требующие затрат времени и ресурсов.

С другой стороны, цифровая среда и возникшие вместе с ней человеко-машинные социальные сети порождают и качественно новый уровень целенаправленного и централизованного вмешательства политических субъектов в жизнь общества и отдельных индивидов, что означает становление новых технологий альтернативной власти и новых властных субъектов. Много-субъектность, анонимность и неявный характер «цифровой власти», действующей через цифровую среду, порождает и новые виды социальных угроз.

Не менее важно, что все большее количество социальных трансакций и отношений опосредуется цифровой средой, вытесняющей, заменяющей и трансформирующей весь комплекс соци-

альных отношений и институтов в обход правовых процедур.

В результате тотальной компьютеризации возникла качественно новая, человеко-машинная, социальная среда, в которой отдельный индивид занимает зависимое, неравноправное, манипулируемое положение.

На примере «цифровой глобализации» видно, что реальная глобализация не исчерпывается процессами интеграции и конвергенции, сопровождающими становление глобального рынка и глобальной экономики. Выходя за рамки экономики, в терминах которой определялась первоначально, глобализация начинает принимать всеобщий характер, порождая широкий круг разнокачественных социальных процессов, проблем и угроз, затрагивающих ключевые социальные структуры общества.

Возникает парадоксальная ситуация, когда экономическая и технологическая глобализация находятся в фокусе общественного внимания, но ведущие социальные тенденции глобализации все еще не осознаны научным сообществом как объективные закономерности развития, атрибуты глобализации, составляющие ее неотъемлемую сущность.

Господствующий в глобалистике экономический детерминизм игнорирует собственно социальную материю исторического развития, субъектами которого являются не экономические субъекты и не отдельные индивиды, а социальные группы и социальные структуры.

Между тем, стимулом, результатом и мерой исторических процессов были и будут не макроэкономические показатели, а именно социально-групповые процессы и изменения. В то же время ставшие фетишем макроэкономические параметры являются важными, но далеко не единственными индикаторами собственно социальных изменений.

Известные списки «глобальных проблем» и «глобальных угроз» фиксируются на природно-ресурсных ограничениях роста экономики и народонаселения, но в то же время как глобальные социальные проблемы в этих перечнях отсутствуют.

Под прессом экономического мышления, редуцирующего глобализацию к экономике и политике, социальные механизмы глобализации, включая вызовы и угрозы именно социального порядка, не изучаются и даже не осознаются в должной мере, воспринимаясь либо как наследие индустриализма, либо как преходящие «болезни роста», либо как «историческая неизбежность», целенаправленное изменение которой «бесполезно».

Если понимать под глобализацией становление глобального рынка и его институтов, то глобализация как процесс перехода к единой мировой экономике без национальных границ де факто завершена еще на рубеже веков. Для современного, уже, по сути, «постглобализацион-ного» этапа развития уже единой мир-системы, в значительной степени исчерпавшей потенциал конвергентных процессов и конвергентного развития, характерно преобладание процессов дивергенции и дифференциации, связанных с распадом, фрагментацией и дифференциацией локальных социумов. Вынужденная адаптация социальных груттп и струтстур к новому, безбарьерному и прозрачному, но именно поэтому более конкурентному и нестабильному миру, вынуждает их усиливать собственные барьерные и защитные функции.

Таким образом, еще одним атрибутом современного этапа глобализации являются социальные процессы и тенденции дивергентного характера, включая тенденции к непространственному «изоляционизму» отдельных социальных групп, росту межгрупповых барьеров, перекрытию всех видов «социальных лифтов».

Транснациональная и транскультурная конвергенция и интеграция, еще недавно считавшиеся ведущим социокультурным процессом глобализации, на практике все более ограничены потребительским коммуникативным минимумом и бытовыми потребительскими стандартами достаточными для су ществования индивида в глобальной рыночной среде. А как максимум - расширенным коммуникативным стандартом, необходимым для работы в транснациональных стру кту pax.

И если для предшествующих этапов дифференциация - культу рно-цивилизационная, этническая, политическая - носила в значительной степени пространственный характер, то в эпоху глобализации преобладает социальная дифференциация непространственного порядка.

Основной механизм и основная предпосылка дифференциации и дивергенции - распад, качественное ослабление и социальная деактуализа-ция национальных государств и гражданских наций как системообразующих социальных групп и связанная с этим деградация и фрагментация институтов и социальных групп более низкого порядка.

Кроме того, дифференциация и дивергенция - прямой результат кризисных и конфликтных процессов, связанных с тотальной борьбой социальных субъектов за передел все более дефицитных ресу рсов, в ходе, которой идет «отбраковка» и отчуждение от ресурсов не столько от-

14А2012

дельных индивидов, сколько целых социальных групп.

В частности, результатом глобализации экономики становится массовая пауперизация и маргиналиация населения индустриальных стран, в первую очередь - «среднего класса», составляющего основу производительных сил и внутреннего потребительского рынка.

Десоциализация среднего класса - парадоксальный, но очевидный результат продолжения технического прогресса в условиях глобальной экономики и обострения глобальных природно-ресурсных ограничений.

Катастрофическое отчуждение населения индустриальных стран от индустриального производства имеет очевидную причину: неуклонно растущая производительность труда при нарастающем дефиците предметов труда порождает дефицит рабочих мест. Однако и эти рабочие места либо перемещаются в «новые индустриальные страны» вследствие «бегства капитала», либо теряются коренным населением в результате массовой иммиграции рабочей силы, разрушающей не только рынки труда, но и базовые социальные структуры принимающих государств, прежде всего - сами гражданские нации.

В результате глобализация создает неразрешимые социальные проблемы в первую очередь для социумов «старых индустриальных» стран -того самого «золотого миллиарда», интересами которого мотивировалась глобализация.

Разрушая границы и барьеры, глобализация активизирует не столько смешение и интеграцию, сколько дивергентные процессы структу-рообразования и социогенеза, порожденные выходом финансовых и ресурсных потоков из ведения национального государства, обесцениванием связанной с ним системы социальных статусов и ролей.

Вместе с тем, корпоративные социальные структуры, изъяв из ведения государств ресурсы, по своей природе неспособны обеспечить полного цикла воспроизводства социума, необходимого для его устойчивого развития. Таким образом, системная десоциализация объективно связана с распадом и изъятием ресурсов из сферы социального воспроизводства, исторически привязанной к институтам государства.

Деактуализация гражданских наций и институтов гражданского общества ведет к реактуали-зации альтернативных гражданской нации социальных групп и идентичностией, в первую очередь - этнических и религиозных групп, еще недавно считавшихся «рудиментами» доиндуст-риальной эпохи.

Актуализация этнических и религиозных групп и соответствующих форм групповой идентичности и массового сознания приобрела такие масштабы и значимость, что может рассматриваться как отдельный атрибут глобализации.

Неожиданность и неочевидность для научного сообщества глобальной этнизации и клерика-лизации связана с тем, что в 20 веке гражданские нации считались продуктом необратимой трансформации и слияния этнических общностей в ходе государственного строительства.

Между тем, для объяснения социального механизма этнизации и мультикультурализации общества достаточно предположить, что нация и этнос - две различные социальные группы, в которых индивид участвует одновременно [ 1 ].

Для объяснения глобальной активизации эт-ничности достаточно рассматривать этнос и нацию не как взаимоисключающие, а как устойчиво сосуществующие и часто конкурирующие формы социального бытия: доминирование этнической идентичности оттесняет на второй план национально-государственную (национально-политическую), и наоборот.

Различие этноса и нации заключается не в характеристиках принадлежности (язык, территория и др.), как внешних атрибутах, а в механизмах воспроизводства и функционирования: непосредственной социальной наследственности для этноса и взаимодействия индивида с институтами государства и гражданского общества для нации.

Порожденный глобализацией системный кризис нации ведет к активизации этнических социальных структур и этнического и религиозного сознания. Ослабление институтов национального государства и нации как интегрирующей социальной группы объективно ведет к их замещению архаичными формами социальной организации, ранее находившимися «в тени» процветающих гражданских наций.

Соответственно, архаизация массового сознания, связанная с его этнизацией и клерикали-зацией, сопровождается массовым возвратом к донаучным формам мышления, что, создавая угрозу регресса, не является препятствием для непосредственного потребления плодов научно-технического прогресса.

Архаизация общественного сознания, дробление прежде единой нации на конфликтующие и конкурирующие этнические (шире - групповые, например, клановые) фрагменты вступает в противоречие с современными формами общественного производства, и это несоответствие приобретает все более явные формы не только

«холодных» и «горячих» этнических конфликтов, но и системного регресса всего общества, все более фрагментированного на этнические и религиозные группы.

Соответственно, ключевым атрибутом глобализации можно считать социальный регресс, приобретающий системный, всеобщий характер.

Исчерпание ресурсов и резервов экономического, технического и социального прогресса, характерного для 19-20 вв., объективно ведет к социальному регрессу, который проявляется не только и не столько в отбрасывании отдельных стран и регионов на периферию мирового развития, сколько в десоциализации громадных масс людей, возникновению и распространению новых социальных страт, отчужденных и отстраненных от социального развития и социальных лифтов [2].

Непосредственной причиной и механизмом социального регресса стал кризис достигшего пика своего развития в 20 веке национального государства и соответствующей ему системообразующей социальной группы - гражданской нации.

Гражданские нации и входящие в них социальные группы и структуры более низкого порядка обеспечивали полный цикл воспроизводства локального социума как закрытой системы, потенциально способной к устойчивому самодостаточному развитию.

Распад и деактуализация гражданской нации как структурированного социального большинства, интересы и деятельность которого обеспечивали расширенное экономическое и социальное воспроизводство, то есть прогресс, привел к реактуализации альтернативных нации религиозных и этнических социальных групп, а также обособлению корпоративных социальных групп и элит.

Идущий в глобальном масштабе системный социальный регресс не является исключительно следствием ресурсно-демографического кризиса как такового. Причины роста расслоения и массовой десоциализации в начале 21 века носят социально-групповую природу, связанную с качественным изменением объективных интересов элит, отрывающихся от локальных социумов.

Впервые в истории (не считая исторического эпизода с огораживанием в Англии) элиты объективно и осознанно заинтересованы в численном сокращении и качественном снижении материального потребления зависимых социальных групп. Это проявляется не только в реальной социальной политике, но и на концептуальном уровне, например, в рекомендациях комиссии ООН по народонаселению.

И если раньше элиты были объективно заинтересованы в численном росте, материальном благополучии и гражданской лояльности подат-пых сословий, то сегодня источником ресурсов для элит становится все большее отчуждение зависимых социальных групп от процесса распределения общественного богатства.

В демографических процессах - росте перенаселенности бедных стран и депопуляции индустриальных стран — ярко проявляется тенденция к нарастанию неравномерности всех аспектов глобального развития, которую также следует признать одним из атрибутов глобализации.

Сочетание неравномерности глобального демографического и экономического развития в условиях глобальной открытости порождает, в частности, массовые глобальные миграции, в ходе которых идет замещение и маргинализация коренного населения. Это ведет не только к экспорту социальной катастрофы с глобальной периферии, но и к неразрешимым этнорелигиозным конфликтам, дополнительно усугубляемым тем, что тип воспроизводства населения в значительной степени определен не доходами, а принадлежностью к этническим и религиозным группам [3].

Следующий атрибут глобализации - ее принципиальная многое} бъектность, то есть не только наличие, но господство в ней сильнейшей субъективной и идеологической составляющих, отражающих жизненно важные интересы противоборствующих субъектов мирового развития, конкурирующих за все более дефицитные мировые ресурсы во всех сферах и измерениях.

Из многое} бъектности современных глобальных процессов с необходимостью следует, что объективно предзаданного. предопределенного исхода глобализации, на чем настаивают сторонники ее западной модели, не существует.

Западные концепции глобализации исходят из понимания глобализации как бессрочного и устойчивого господства западной цивилизации, вплоть до объявления «конца Истории», отменяющего ситуации исторического выбора, как таковые. Из этого следует, что все остальные, периферийные, субъекты мирового процесса должны встраиваться, то есть пассивно приспосабливаться к реалиям мировой системы, заметно изменить которую - теперь и на локальном уровне - они не в состоянии. Предполагалось, что глобальное общество будет представлять собой подобие однополярной феодально-иерархической системы с Западом в центре и с расположенными вокруг него концентрическими кругами перифериями разных уровней. В частности, такая перспектива социологически

]4А/2012

проанализирована и изображена A.A. Зиновьевым [4].

Однако в последние годы однополярность современной мир-системы и вытекающая из нее предзаданность истории ставятся под сомнение такими влиятельными авторитетными экспертами, как С.Хантингтон и Ричард Хаас. Так, Председатель Совета по иностранным делам (Council of foreign relations, CFR) Ричард Хаас в своей статье «The Age of Nonpolarity» («Эра бесполярности») [5] окончательно хоронит «момент од-нополярности», возникший в начале 90-х, утверждая концепцию «бесполярности». Принципиальное отличие «бесполярности» от уже привычной «многополярности» заключается в том, что сильными акторами, полюсами мирового процесса в эпоху бесполярности являются не только государства, как это было бы в случае многополярности, но и другие социальные образования и субъекты, не имеющие однозначной пространственной и государственной принадлежности: транснациональные корпорации, террористические и криминальные сети, но, прежде всего, - приобретающие субъектность этнические и религиозные группы.

Вопреки канонам экономического детерминизма, исчезновение привычных пространственных, политических и экономических барьеров не превратило и вряд ли превратит человечество в единый социальный субъект, «мировое государство», эволюционирующее к объективно предзаданному конечному состоянию, «концу истории» [6J.

Таким образом, глобализация - это не эволюционное приближение «однополярного» мира к единственно возможной точке устойчивого равновесия, а глобальное противоборство широкого круга социальных субъектов, исход которого принципиально непредсказуем. В ходе глобального противоборства решается вопрос рождения, жизни и смерти широкого круга социальных субъектов, определяющих облик будущего.

Практика глобализации предметно доказывает, что безусловно достигнутое единство нового глобального мира означает не становление единого социального организма, «мирового государства», а снятие пространственных и экономических барьеров между локальными социумами, игравших для них важную защитную роль.

Многосубъектность мирового процесса означает качественно иной характер глобализации -глобальное единство в глобальном противоборстве социальных субъектов. Мир объединился, но в качестве поля перманентного глобального противоборства, на котором решается судьба

всех субъектов, акторов мирового процесса -государств, народов, социальных групп, юридических и физических лиц. При этом важнейшее следствие глобальности - невозможность уклонения от противоборства в силу его тотального и универсального характера.

Сущностью и содержанием глобального единства человечества становится эскалация все более многостороннего и многопланового конфликта: глобальная война объединяет противников в единую систему гораздо быстрее и теснее, чем глобальный мир.

Само состояние мира можно определить, как состояние пониженной интенсивности взаимодействия субъектов, хотя бы потому, что мирное сосуществование не ставит вопроса жизни и смерти сторон. Верно и обратное: рост интенсивности взаимодействия субъектов до определенного порога (а глобализация - это нарастающая интенсификация связей) перерастает в конфликт. В этом отношении всеобщая связность -не что иное, как объективная предпосылка всеобщего конфликта.

И действительно, размывание пространственных и административных границ привело не к снятию, а к обострению межсубъектных, в том числе - межцивилизационных и межгрупповых противоречий, переносу старых геополитических конфликтов в новые, непространственные измерения (информационное, правовое, этнокультурное...), количество и роль которых растет.

И если раньше кризисы и противоборства самодостаточных локальных социумов носили изолированный, локальный характер, то глобализация превратила локальные общества всех уровней в неравновесные открытые системы, создав между ними мощные каналы (финансовый, миграционный, информационный...) как стихийного «перетока кризиса», так и целенаправленного экспорта нестабильности, что качественно снизило устойчивость мировой системы в целом.

В результате глобализация как глобальный системный кризис объединяет мир-систему не через единство интересов и ценностей, а через всеобщность конфликтасубъектов мирового развития, интересы которых объективно антагонистичны [7].

Таким образом, еще одним атрибутом глобализации является ее кризисный, а точнее — мультикризисный характер. Реальная глобализация - не просто глобальный кризис в стадии нарастания, а именно система взаимосвязанных и совмещенных во времени и пространстве кризисов, несводимая к их сумме, для которой ха-

рактерны сложность, неожиданность, неустойчивость, тотальная конфликтность и конкурентность. То, что привычно считается «издержками», «контрастами», «временными неудобствами», «переходными процессами» глобализации, составляет ее сущностное содержание.

Модель взаимодействия разнокачественных субкризисов дает более адекватное представление о сложности глобализации, ее «рваной», часто взрывной и обвальной, динамике, ее способности порождать качественно новые явления и субъекты, в первую очередь - новые вызовы и угрозы.

Соответственно, взгляд на глобализацию как на глобальную систему взаимоусиливающих кризисов и катастроф, порожденную не столько ресурсными «пределами роста», сколько неконтролируемым ростом всеобщей связности, позволяет преодолеть узость существующих теоретических подходов, воспринимающих крушение основ цивилизации как «издержки роста». Собственно, в условиях фундаментальных ресурсных ограничений теряет первоначальный смысл и само понятие роста как освоения ресурсов внешней среды.

В конечном счете, мультикризисный характер глобализации означает завершение эпохи устойчивого социально-экономического прогресса и переход к нисходящей, регрессивной ветви развития, от поступательного развития к самосохранению в условиях тотального антагонизма и неустойчивости. Это как минимум означает утрату многих социальных достижений и возможностей индустриальной эпохи, вплоть до утраты субъекгности и гибели крупных локальных социумов.

Вместе с тем, многосубъектная и кризисная природа социальных вызовов и угроз, атрибутивно присущих глобализации, имеет и позитивную сторону - возможность маневрирования и управления, которая сохраняется не только на глобальном, но и на локальном уровне, но при этом зависит от уровня понимания актуальных социальных процессов.

Таким образом, взгляд на глобализацию как системный кризис, связанный с исчерпанием потенциала прогресса 19-20 веков и переходом общества и системообразующих социальных групп к фазе нисходящего и кризисного развития, позволяет сделать вывод, что наиболее острые социальные проблемы современности яв-

ляются не столько наследием прошлого, сколько объективным порождением глобализации, присущими ей атрибутивно.

Это означает, что глобальные социальные проблемы современности не могут быть решены в рамках существующей парадигмы глобального развития, в основе которой лежит универсализация товарно-денежных отношений, внегосудар-ственных и «постгосударственных», «постнациональных» форм и приоритетов развития, антагонистичных государственным форм организации общества.

Соответственно, преодоление негативных социальных последствий глобализации, присущих ей атрибутивно, возможно только на пути управляемого сдерживания глобализационных процессов.

Литература

1. Сафонов A.JI., Орлов А.Д. Глобализация как дивергенция: кризис нации и «ренессанс» этноса // Вестник Бурятского государственного университета. - Выпуск 6, сер. Философия, социология, политология, культурология. -Улан-Удэ, 2011.-С. 17-23.

2. Сафонов A.JL, Орлов А.Д. Социальный регресс, как атрибут глобализации /' Социально-гуманитарные знания. - № 4. - 2012. - С 80-94.

3. Сафонов A.J1.. Орлов А.Д. Россия в глобальном ресурсно-демографическом кризисе: миграционные вызовы // По гу сторону кризиса: модернизационный потенциал фундаментального образования. на>ки и культуры: материалы международного теоретического форума, Москва. 19-20 апреля 2010 г. - M. 2010. - С. 321 - 325.'

4. Зиновьев A.A. На пути к сверхобществу. - М..2000. -С. 310-355.

5. Haass Richard. The Age of Nonpolarity // Foreign Affairs, 2008. - May-June.

6. Сафонов A.JL, Орлов А.Д. Глобализация и проблема предзаданности мирового развития Вестник Б\рятско-го государственного )ииверситета. - Вып\ск 14. сер. Философия, социология, политология. к)льтурология. - Улан-Удэ, 2011.-С.З-7.

7. Сафонов A.JL Орлов А.Д. Глобализация: кризис мировой системы как система кризисов // Социально-гуманитарные знания. — 2012. — №2. - С.114-125.

Сафонов Андрей Леонидович, кандидат технических наук, доцент кафедры истории и социологии, проректор по международным отношениям Московского Государственного индустриального университета, г.Москва, e-mail:zumsiu@rambler.ru. Safonov Andrey Leonidovich, candidate of technical science, assistant professor, department of history and sociology, vice-rector for international relations, Moscow State Industrial University, Moscow, e-mail: zum-siu@rambler.ru.