CC BY
22
Евстигнеева А.О.
СОЦИАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ «ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫХ ЛОВУШЕК» ПРОЦЕССА МУНИЦИПАЛИЗАЦИИ ОБЪЕКТОВ ИНФРАСТРУКТУРЫ ПРЕДПРИЯТИЙ
Аннотация. В статье рассматриваются последствия процесса приватизации предприятий и возникающие в связи с этим «институциональные ловушки». Подробно анализируется социальная сторона «институциональной ловушки», которая предопределила сегодняшнее состояние социально-экономической и административно-управленческой систем современного российского общества.
Ключевые слова. Институциональные ловушки, муниципализация, инфраструктура предприятий, социальные объекты.
Evstigneeva A.O.
THE CONTENT OF THE SOCIAL "INSTITUTIONAL TRAPS" IN THE PROCESS OF MUNICIPALIZATION INFRASTRUCTURE COMPANIES
Abstract. The article deals with the consequences of the privatization process of state-owned enterprises and arising in connection with this "institutional traps". Detailed analysis of the social side of "institutional traps", which determined the current state of socio-economic and administrative management systems of modern Russian society.
Keywords. Institutional traps, municipalization, enterprise infrastructure and social facilities.
До настоящего времени повседневная жизнь миллионов людей на территории огромной страны, т.к. называемый «быт», определяется решениями тридцатилетней давности, принятыми в рамках программы передачи социальных объектов предприятий в муниципальную собственность. Следует отметить, что эта программа, в отличие от широко известной программы приватизации, почти никогда не обсуждалась. «Эта "незаметная реформа" непосредственно затронула интересы десятков миллионов россиян, стала фактором резкого роста дотационности региональных и местных бюджетов и оказалась, по сути, первой кардинальной муниципальной перестройкой общестранового масштаба» [1]. В настоящее время практически невозможно оценить ни экономические, ни социальные последствия муниципализации социальных объектов.
Во-первых, практически нет достоверной официальной государственной статистики, характеризующей ход и последствия муниципализации социальных объектов приватизированных предприятий, динамики и масштабов изменений, происходивших в социально-экономической системе.
Во-вторых, надежные данные по проблеме могли быть получены только в ходе специально организованных исследований, ориентированных на использование первичной информации региональных
ГРНТИ 04.51.25 © Евстигнеева А.О., 2016
Анна Олеговна Евстигнеева - аспирантка кафедры экономики труда Санкт-Петербургского государственного экономического университета.
Контактные данные для связи с автором: 197348, Санкт-Петербург, Богатырский пр., д. 4 (Russia, St. Petersburg, Bogatirskiy av., 4). Тел.: 8 (911) 234-51-02. Е-mail: [email protected].
и муниципальных органов, а также предприятий. Вторичный анализ этой информации затруднен тем, что имеющиеся данные опираются на результаты разрозненных социологических исследований, проводившихся в разное время, в различных регионах страны, на несопоставимых объектах по несравнимым программам.
В-третьих, междисциплинарный характер самой проблемы муниципализации социальных объектов, затрагивающий макроэкономику и экономику конкретных предприятий, вопросы бюджетной и социальной политики, государственного регулирования и местного самоуправления практически не имеет ни методологии, ни аналогов постановки и решения подобных проблем.
В-четвертых, социетальная по сути проблема изменения коренных оснований жизни социума была представлена как чисто экономико-управленческая проблема передачи прав собственности на объекты, не имеющие серьезного значения. Если учесть, что в стране в течение семидесяти лет не было отношений собственности, а передаваемые объекты не были собственностью предприятий, были государственными и только числились на балансе предприятий, весь процесс передачи выглядел как чисто управленческая проблема передачи объектов с баланса на баланс, не затрагивающий отношений собственности. Естественно, стать собственником медицинских, дошкольных, рекреационных и прочих объектов, в отличие от объектов реальной экономики, никто особенно не стремился в силу абсолютной неопределенности правовой составляющей владения такими объектами.
Социальная сторона проблемы состояла в том, что принадлежащие государству предприятия предоставляли и своим работникам, членам их семей, и гражданам, не работавшим на этих предприятиях, значительный объем услуг, которыми пользовались, говоря современным языком, все жители «муниципальных образований». Эти услуги были связаны с жильем, детскими садами, спортивными сооружениями, больницами и поликлиниками, учреждениями культуры и отдыха. В большинстве случаев (особенно в моногородах) жители муниципальных образований не могли удовлетворять основные жизнеобеспечивающие потребности никак иначе.
Особо следует отметить, что передача принадлежавших предприятиям объектов социальной инфраструктуры, находившихся на балансе предприятий, не была актом добровольного и согласованного решения сторон, а являлась обязательным условием приватизации, согласно которому ни жилье, ни детские сады, ни объекты здравоохранения, ни другие аналогичные объекты не могли переходить в собственность создаваемых на базе государственных предприятий акционерных обществ или приватизироваться вторыми лицами.
По действовавшим нормативам весь процесс от утверждения плана приватизации конкретного предприятия, из уставного капитала которого исключались объекты социально-бытовой сферы и жилищного фонда, подлежащие передаче в муниципальную собственность, до акта приема указанных социальных объектов на баланс соответствующих органов местного самоуправления должен был проходить за шесть месяцев. В реальности процесс продолжается до настоящего времени. В качестве приоритетной цели реформирования рассматривалось освобождение предприятий от экономически нецелесообразной деятельности по содержанию социальной инфраструктуры и направление освободившихся средств на решение производственных задач. Поэтому для большинства предприятий освобождение от социальных объектов означало бы получение шанса на экономическое выживание и возрождение.
Вторая, скорее подразумеваемая, не обеспеченная ни финансовыми, ни управленческими решениями цель, по-видимому, состояла в понимании необходимости сохранения объектов социальной инфраструктуры в силу явной невозможности населения физически выжить в условиях рыночных цен на здравоохранение, оплату жилья, образования детей и прочих необходимых для элементарного жизнеобеспечения средств существования. Сразу отметим, что ничего подобного не произошло: • применительно к предприятиям, можно отметить, что большинство крупных предприятий советской промышленности, обладавшие развитой инфраструктурой, были распроданы, сданы в аренду или просто прекратили существование как производственные объекты. К примеру, «Кировский завод», на котором в конце 1980-х годов работало около 40 тыс. человек, в настоящее время существует за счет арендаторов и распродал практически все объекты инфраструктуры. Ни о какой прибыли предприятий в результате освобождения от социальной объектов не может быть и речи;
118
Евстигнеева А. О.
• расходы местных бюджетов и объем дотаций из вышестоящих бюджетов вследствие передачи в муниципальную собственность социальных объектов предприятий выросли в разы. Передача объектов в собственность местных органов власти имела исключительно негативные социальные последствия. Городские власти были не в состоянии оплачивать издержки, связанные с передачей объектов в муниципальную собственность. Передача социальных объектов муниципалитетам не сопровождалась соответствующим перераспределением финансовых средств. Фонд социальных объектов на балансе муниципалитетов вырос, и это является одной из основных причин бюджетных дефицитов и все большей зависимости городов от федеральных субсидий;
• резко снизилось качество и увеличилась цена социальных услуг в результате муниципализации. Не в последнюю очередь за счет снижения уровня оплаты труда работников медицинских, спортивных и детских образовательных учреждений. Негативные последствия влияния реформ на жилищно-коммунальную сферу прослеживаются до сих пор и, очевидно, неустранимы. Не реализована ни одна программа расселения ветхого и аварийного жилья. Балконы и штукатурка с фасадов домов падают даже на Невском проспекте Санкт-Петербурга.
Можно отметить, что муниципализация социальных объектов не обеспечила достижения желаемых целей. Основная проблема состоит в том, что передача социальных объектов оказалась исключительно сложным по своему содержанию и последствиям институциональным преобразованием, в результате которого произошло значительное увеличение сектора народного хозяйства (муниципальной социальной сферы), менее всего подготовленного к работе в режиме экономической самодостаточности.
Последствия таких направлений экономических реформ как приватизация и муниципализация инфраструктуры предприятий интересны с позиций ожидаемого и реального результата принимаемых людьми решений и могут служить хорошей иллюстрацией к поговорке: «Дорога в ад всегда вымощена благими намерениями». Абсолютно неясно, каким образом нацеленные на благие цели либеральные реформы дали настолько противоречивые результаты: отмена планирования привела не к росту производства, а к тотальному сворачиванию всякой реальной хозяйственной деятельности, уничтожение системы идеологического, государственного и партийного контроля породило массовую коррупцию государственного аппарата, рост преступности и девиантного поведения; отказ от монополии на внешнюю торговлю обернулся стихийным вывозом капитала и природных ресурсов.
Лучше всего создавшаяся ситуация описывается в развиваемом с 1970-х годов прошлого века институциональном направлении в современной экономике. По определению одного из лидеров направления Д. Норта, «институты - это «правила игры» в обществе, или, выражаясь более формально, созданные человеком ограничительные рамки, которые организуют взаимоотношения между людьми... Институты уменьшают неопределенность, структурируя повседневную жизнь» [2]. Вновь созданные «правила игры» помогли стабилизировать ситуацию, но, одновременно, создали ряд институциональных ловушек (в институциональной теории под институциональной ловушкой понимается «неэффективная устойчивая норма (неэффективный институт), имеющая самоподдерживающийся характер» [там же]).
В отечественной науке происхождение и сущность «ловушек» исследовали в своих работах такие авторы, как Е. Балацкий [3], В. Полтерович [4], Е. Гонтмахер [5] и др., которые связывают их происхождение с несовместимостью «импортируемых» институтов с традиционной ментальностью и хозяйственными привычками. При этом считается, что само по себе заимствование рыночных правовых механизмов не гарантирует возникновения эффективных рыночных институтов. В данном случае ловушка состояла в разработке нормативных оснований деятельности экономических институтов без учета возможностей социальных, административно-управленческих и политических институтов общества реализовать предложенную систему.
Можно отметить следующую социальную сторону «институциональной ловушки», которая предопределила сегодняшнее состояние социально-экономической и административно-управленческой систем современного российского общества. Она связана непосредственно с трудовой деятельностью и удовлетворением потребностей через трудовую деятельность. В данном случае социальный характер несоответствия реализованных экономических трансформаций их целям проявился в полном несоответствии имевшихся человеческих ресурсов задачам проводимых реформ.
Это проявлялось, во-первых, в том, что приватизированное государственное предприятие, требовало собственника, хозяина, которым никак не мог стать бывший директор советского предприятия, который на протяжении всей карьеры, по сути, выполнял исключительно роль менеджера, нанятого государством, которое ставило ему цели деятельности, планировало его деятельность, освобождало от решения всех экономических проблем, связанных с поставками необходимого сырья и реализацией произведенной продукции. Становление из менеджера «эффективного собственника» - это социальный процесс, на который в европейской культуре ушло не менее трехсот лет.
Во-вторых, воспитанный в идеологии труда на пользу общества советский работник не был наемным работником в прямом понимании этого слова, т.е. никогда не работал на работодателя, конкретного персонифицированного владельца. С позиций социологии социальные роли работодателя и наемного работника требуют длительного процесса понимания, принятия и усвоения новых социальных ролей и новых ролевых отношений в социально-экономической системе.
В-третьих, советское государство за счет социальной инфраструктуры удовлетворяло гарантированный уровень социальных потребностей, который практически не зависел от реальной зарплаты работника. Трансформации в социально-экономической системе означали переход от удовлетворения потребностей населения государством к удовлетворению платежеспособного спроса из средств самого работника, т.е. в социетальном масштабе означали переход от общества труда к обществу потребления.
Следует сразу отметить, что ценностная сторона столь радикальных социокультурных изменений никогда не обсуждалась - предполагалось, что можно создать эффективные экономические институты исключительно на изменении правового поля, построенного на заимствовании норм из другой экономической культуры. Из практики реформирования, затрагивающего социокультурные основания жизни общества, широко известно, что самой существенной стороной подобных институциональных изменений становится именно ценностная составляющая, определяющая контуры создаваемой структуры социальных отношений. Социальная ловушка сложившейся ситуации заключается в том, что декларируемая рыночная экономика может держаться только на экономических интересах основных участников хозяйственной деятельности, т.е. на ценностной системе, разделяемой всеми с позиций социальной справедливости.
В результате цель макроэкономических трансформаций вступает в конфликт с ценностями экономически активных социальных групп. В данном случае это работодатели, владельцы, собственники ранее принадлежавших государству предприятий и наемные работники, превратившиеся в таковых из «строителей коммунизма». Все попытки институализировать вновь созданные отношения с помощью заимствованной в Германии модели трипартизма ни к чему не привели: Союзы предпринимателей так и не сформировали свои интересы в виде какой-либо целостной программы, профсоюзы, и ранее не отстаивавшие интересы рабочих, окончательно деградировали, став владельцами доставшейся им социальной инфраструктуры советских предприятий, а государство, должное сыграть в условиях институционального неравновесия руководящую роль, стало одним из субъектов экономических отношений, преследуя свои собственные цели в новой социальной роли «государство-предприниматель». В этой социальной роли коррупция является естественной функцией государственного аппарата.
В результате, в течение последних пятнадцати лет сложилась экономически неэффективная «институциональная ловушка», в которой никто не заинтересован в развитии реального сектора экономики. Владельцев, работодателей интересуют только цели краткосрочного спекулятивного обогащения. Наемных работников - удовлетворение личных потребностей при минимуме трудовых усилий. Государство, понимаемое как административно-управленческий аппарат легитимного насилия, обсуживающий интересы элиты общества, заинтересовано в получении коррупционного дохода. В данном случае, «невидимая рука» рынка не в состоянии сама по себе трансформировать эгоистическое поведение всех социальных групп в общественно полезное экономическое поведение.
Выход из сложившейся в области хозяйственной деятельности институциональной ловушки, как представляется автору, возможен либо на основе политических решений государственной власти, либо на основе социальных конфликтов в сфере труда, в основе которых должна лежать самоорганизация работников наемного труда.
120
Евстигнеева А.О.
ЛИТЕРАТУРА
1. Лексин В.Н., Швецов А.Н. Незаметная реформа: передача социальных объектов предприятий в муниципальную собственность // Российский экономический журнал. 1998. № 1.
2. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: Начала, 1997.
3. Балацкий Е. Теория институциональных ловушек и правовой плюрализм // Общество и экономика. 2001. № 10.
4. Полтерович В.М. Институциональные ловушки и экономические реформы. М.: Российская экономическая школа, 1998.
5. Гонтмахер Е. Российская модернизация: институциональные ловушки и цивилизационные ориентиры // Мировая экономика и международные отношения. 2010. № 10.
