CC BY
104
С. Н. Игнатова
СОЦИАЛЬНОЕ НЕРАВЕНСТВО КАК НОРМА
Рост социального неравенства в мире, его воспроизводство во все более серьезных масштабах ставит изучение этого явления на уровне индивидуального сознания, обыденных представлений важнейшей исследовательской задачей. Анализ эмпирического материала международного сравнительного проекта «Социальное неравенство и что оно означает для экономического и демократического развития Европы и ее граждан. Пост-коммунистическая Центральная и Восточная Европа в сравнительной перспективе» показал близость представлений о социальном неравенстве в европейских странах постсоветского пространства, которые ранее входили в состав СССР. Семантическое единство характеристик данного явления говорит скорее о глубоких нормативных установках, сложившихся не под влиянием текущих изменений, а в результате длительных процессов трансформации сознания, начавшихся задолго до радикального слома общественного строя, произошедшего в этих странах. Дискуссии в фокус-группах о социальном неравенстве и равенстве в обществе представили неравенство как норму, а равенство как отклонение от нормы. Проблемное поле в представлениях респондентов формируется вокруг сложившейся в их обществах конфигурации социального неравенства.
Ключевые слова: социальное неравенство, равенство, пост-коммунистическая Центральная и Восточная Европа, фокус-групповая дискуссия, дискурс-анализ
1. Введение
Социальное неравенство остается одной из наиболее значимых проблем в современном мире. Последний Всемирный
социологический конгресс (2014 г.) был посвящен анализу подходов к изучению неравенства как социального явления, поиску вариантов его преодоления. Неравенство не только постоянно воспроизводится во всех обществах, но воспроизводится во все более серьезных масштабах, создавая условия для формирования новых рисков и кризисных ситуаций на локальных, национальных и глобальном уровнях. В силу этого возрастает роль и значимость социологического знания в диагностировании и поиске решений данной проблемы, необходимость достоверных знаний о конфигурациях структурного неравенства, различных его видах. Социальное неравенство достаточно серьезно и многогранно исследуется и в мировой (Coleman J. 1966; Goldthorpe J. 1980; Lucas S. 2001; Stiglitz J. 2012), и в российской социологии (Голенкова З. 2001; Шевя-ков А., Кирута А. 2002; Социальный капитал и социальное расслоение в современной России 2003; Социальное неравенство. Изменения в социальной структуре 2008; Шкаратан О. 2009, и др.). В социологической науке сложился четкий категориальный аппарат, описывающий данное явление. Большинство исследований социального неравенства ориентировано на использование количественных методов сбора и анализа информации, где исследователь предлагает респондентам заранее сконструированные мнения, оценки, гипотезы. В гораздо меньшей степени изучается явление социального неравенства на уровне индивидуального сознания, обыденных представлений: что индивиды понимают под термином социальное неравенство, какими смыслами его наполняют, как объясняют его существование в современном им обществе, какие проявления социального неравенства видят по отношению к себе. Наш подход состоял в анализе представлений о социальном неравенстве, сформулированных самими респондентами с минимальным участием ученого. Тем самым появилась возможность верифицировать данные многочисленных исследований представлениями обычных граждан, увидеть совпадения, пересечения этих представлений, обнаружить факторы, «болевые точки» социального неравенства, наиболее важные для граж-
дан. Привлечение к анализу обыденного знания, как нам кажется, расширяет границы понимания данного явления, дает возможность иначе взглянуть на многие теоретические подходы, учитывать язык и категории, которыми индивиды пользуются для его описания. В статье имеется попытка провести подобный анализ в тех методических и методологических рамках, которые были поставлены целью и задачей проекта, материалы которого использованы в представленной работе.
2. Методология исследования
Базой для анализа явились данные исследования проведенного методом фокус-групповых интервью в рамках международного сравнительного проекта «Социальное неравенство и что оно означает для экономического и демократического развития Европы и ее граждан. Пост-коммунистическая Центральная и Восточная Европа в сравнительной перспективе», осуществленного в 2006—2009 гг. в 13 странах указанного ареала 1. В качестве эмпирического материала были взяты тексты 22 фокус-групп из пяти стран (Россия, Украина, Беларусь, Литва, Латвия), где группы проводились на русском языке (на Украине группы проводились на двух языках, что не явилось барьером для анализа, так как исследователи не испытывали проблем с пониманием текстов). Проведение фокус-групп было организовано по единой методике во всех странах, с применением принципа квотирования по полу, возрасту, образованию и типу занятости, с сохранением принципа территориальной представленности. В группах (кроме российских) выдерживался и некоторый принцип этнической представленности,
1 Проект «Social Inequality and Why it Matters for the Economic and Democratic Development of Europe and its Citizens: Post-Communist Central and Eastern Europe in Comparative Perspective (EUREQUAL)» (6-я Рамочная программа Комиссии Европейского Союза). Исследование проходило в 13 европейских странах: России, Беларуси, Болгарии, Чехии, Эстонии, Венгрии, Латвии, Литве, Молдове, Польше, Румынии, Словакии, Украине. Общее количество опрошенных в 13 странах составило 15 648 человек.
в литовских и латвийских большая часть участников являлась гражданами этих стран. В каждой группе участвовало двенадцать человек.
Метод фокус-группового интервью довольно тонкий инструмент сбора данных. Полученный этим методом эмпирический материал далеко не так прост для анализа, как может показаться на первый взгляд. Мы считаем, что это прекрасный способ выяснить мнения, представления, убеждения, стереотипы и мифы граждан по поводу определенной социальной проблемы или явления; увидеть, как эти представления могут развиваться или трансформироваться в результате обсуждения, взаимодействия индивидов друг с другом, что невозможно сделать в случае обычного глубинного интервью. «Метод строится на предположении, что феномены коллективной реакции., выявленные в ходе групповой дискуссии, являются не случайными, ситуативными реакциями данного собрания. персон, конфигурации которых в дальнейшем не могут быть воспроизведены, а проявлениями массового сознания. Из этого следует, что они могут быть значимы и действительны в качестве мотивов и иных регуляторов поведения для всех групп, принадлежащих той же общности, что и группа респондентов» (Левинсон А., Стучевская О. 2003: 47). На выходе мы получаем не некоторое количество интервью, взятых всего за пару часов дискуссии, а поле битв и достижения соглашений различных точек зрения разных людей, выраженное в словах. Фокусгрупповое интервью создает достаточный накал уровня дискуссии, заставляет респондентов во время обсуждения высказывать противоположные точки зрения, спорить и аргументировать свои позиции. «.сами участники отбраковывают неправильные или крайние взгляды <...> вырабатывают относительно стабильный, сбалансированный взгляд на проблему» (Ковалев Е., Штейнберг И. 1999: 221). Таким образом, в ходе фокус-групп (ФГ) можно получить совершенно неожиданные результаты, именно они позволяют моделировать реальные ситуации взаимодействия, а также способствуют раскрытию индивидуальных мнений без давления взглядов ис-
следователей (Дмитриева Е. 1999). Сопоставление результатов нескольких фокус-групп дает возможность зафиксировать преимущественный спектр мнений по поводу изучаемой проблемы, выявить крайние позиции, увидеть динамику и сценарий развития дискуссий. Анализ строится также на изучении визуального ряда: базовым требованием к проведению ФГ является их видеофиксация. Учет жестов, интонаций, эмоциональных скачков, пауз в разговоре, смысловых ударений и других элементов поведения респондентов в ходе групповой дискуссии помогает интерпретировать язык и логику обсуждения.
Анализ полученных данных был нами построен на использовании нескольких методов и подходов: контент-анализа, дискурс-анализа, метода категоризации через осевое кодирование (имеющего в основе подходы grounded theory), в том числе с помощью компьютерной программы анализа качественных данных MAXQDA. В качестве отдельной задачи была выделена работа с видеозаписями фокус-групп. Существенным для анализа оказался и тот факт, что исследователи имели возможность непосредственно наблюдать проведение фокус-групп в большинстве стран. Поскольку базовые категории, на которые опиралась концепция исследования отношения граждан к социальному неравенству были заданы гайдом фокус-групп, то в анализе мы сконцентрировались на четком выполнении следующих подготовительных процедур. 1) Были сформированы массивы текстовых фрагментов, относящихся к той или иной категории, понятию, исследовательской проблеме; 2) Каждая категория наполнялась массивом словоформ, через которые ее транслировали информанты в ходе обсуждения. С целью максимально полного наполнения категорий мы прибегли к процедуре многократного прочтения текстов фокус-групп, больше характерного этнометодологическому подходу. Этому шагу было уделено особое внимание, учитывая важность данной процедуры для дальнейшего анализа. 3) Проведен подсчет частоты встречаемости в текстах групп категорий. 4) Выделены значимые смыслы, которыми респонденты наполнили данные категории. Это дает возможность провести
анализ по полу, возрасту и даже образованию. Но нам кажется, что формат фокус-групп не позволяет это сделать, так как имеет специфику групповой дискуссии, когда точка зрения респондента может смещаться в ту или иную сторону в зависимости от хода обсуждения.
Выбранный метод исследования позволил нам сравнить представления граждан о неравенстве в разных странах посткоммунистического пространства, поэтому предлагаемая работа сфокусирована на поисках общего и отличного в представлениях респондентов пяти стран Восточной Европы о социальном неравенстве. В тексте в качестве иллюстративного и доказательного материала использованы цитаты из фокусгрупповых дискуссий. По возможности каждый тезис или утверждение, сделанные на основе анализа эмпирического материала, сопровождаются высказываниями представителей нескольких стран с целью реализации принципа сравнимости результатов.
3. Вербализация респондентами понятия социального неравенства
Предположение нашей исследовательской группы, что участники дискуссий обозначат социальное неравенство как одну из важнейших социальных проблем современных им обществ, не оправдалось полностью. При этом среди самых значимых проблем, в том числе, с которыми респонденты сталкиваются в обыденной жизни, были названы именно те, которые составляют сложившуюся структуру социального неравенства. Например, низкие доходы населения и весь комплекс проблем с этим связанных (низкая доступность образования, медицинских услуг и т. д.); занятость (отсутствие работы, сложности ее поиска, нарушение трудовых прав); развитие села и сельского хозяйства; отчуждение, разрыв власти и народа и т. д. Таким образом, если само по себе социальное неравенство не является проблемным полем в дискурсе респондентов, то его конкретные проявления на уровне повседневной жизни вызывают сильное недовольство.
Особое внимание исследователей привлекла близость представлений о социальном неравенстве во всех группах в указанных пяти странах постсоветского пространства, а также удивительная здравость и взвешенность суждений участников фокус-групп о социальном неравенстве вообще, его причинах и проявлениях в тех государствах, представителями которых они являлись. Как ведущие зафиксированы позиции, определения, суждения, по которым в группах был достигнут некий консенсус. Общая направленность дискурса, употребление в группах, представляющих различные страны одних и тех же слов, фраз, терминов, категорий для обозначения, характеристики явления социального неравенства, удивительное семантическое единство требует определенного объяснения. Столь поразительное единодушие можно объяснить общим советским прошлым Литвы, Латвии, Украины, Беларуси и России. Мы склонны считать, что существенное влияние здесь оказали именно схожие условия перехода от социалистической экономики к рыночным формам: по мнению участников дискуссий, это была довольно беспардонная приватизация накопленных в государствах основных фондов без фактического участия граждан этих стран, при сохранении властных позиций у представителей прежней партийно-хозяйственной номенклатуры. Однако такое объяснение является неким упрощением ситуации, здесь работают более глубокие нормативные установки, которые проявились в суждениях, высказанных информантами на фокус-группах. Полученный результат еще раз подтвердил тот факт, что подобные дискуссии являются наилучшим методом выяснения реальных представлений людей в условиях минимального влияния исследователей на формирование мнения участников обсуждения.
В ходе анализа текстов фокус-групп нами были выделены основные категории, в которых респонденты вербализирова-ли понятие социального неравенства.
Социальное неравенство как естественное различие между людьми. По мнению значительной части участников дискуссий, социальное неравенство — естественное явление:
неравенство существовало всегда и везде, при любом общественном устройстве, и обусловлено оно как аскриптивными характеристиками индивидов, так и естественными различиями между людьми, различиями в личных качествах, характерах, потребностях, способностях и т.д.
А.: Я думаю, что природа человека, прежде всего, порождает социальное неравенство. (Ж., 55) В.: Ну, правильно. (М., 64) А.: Да равенства вообще не может быть. (М., 58, низкий доход, город, Литва)
И.: [Неравенство] присутствует, но это нормально. <...> Я считаю, что это обусловленный процесс, то есть у человека потребности разные, так же как есть разные профессии, то есть не все такие естественно, поэтому и будет неравенство. Во всём мире так. (Ж., 22, низкий доход, город, Латвия)
Т.: Я считаю, что социальное неравенство — это нормальное явление. В любом государстве. Не все люди одинаковые, и это нормально. Все люди разные по своему потенциалу, по своему развитию, активности, желанию, целеустремленности. (Ж., 36, низкий доход, город, Беларусь)
Т.: Понимаете, мы рождаемся изначально социально не равными. Исходя из того, в какой семье вы родитесь, уже будет социальное неравенство. Мы все не равны, у нас у всех разные стартовые возможности. И зависит это не только нашего генотипа, мама-папа, но зависит и от фенотипа, от того, что вас окружает. Это всегда было и будет. Это жизнь, к сожалению. (Ж., 53, средний доход, город, Россия)
Социальное неравенство как необходимый элемент развития. Большинство информантов утверждали, что с таким «естественным» неравенством не нужно бороться, так как оно имманентно присуще любому обществу, а также необходимо для его развития — «это не то, что нормально, это естественно», «движущая сила человечества», «иерархия стремления к лучшему», «импульс к развитию», «процветание есть, когда есть отличия».
К.: <...> социальное равенство невозможно ни при каком строе, то есть, в принципе, социальное неравенство является движущей силой человечества. Равенство — только утопия. (Ж., 20, средний доход, село, Россия)
Д.: <...> Сам механизм неравенства, что не равны люди — это живительный механизм для социума. (М., 24, средний доход, город, Россия)
А.: <. > Если мы будем одинаковые, то как будет страна процветать? Если все будет одно, то не будет стимула никакого, все будут одинаковые. Не будет развития, а наоборот, будет деградация. (М., 20, низкий доход, город, Украина)
Г.: Равенства и не должно быть. Тогда не будет стимула к эволюции, если будет равенство. <...> (Ж., 55, низкий доход, город, Латвия)
Таким образом, можно отметить, что обыденные, базовые представления информантов о социальном неравенстве ничем не отличаются от научно обоснованных подходов к его изучению.
Социальное неравенство как статусное неравенство.
Информанты социальное неравенство рассматривают как статусное неравенство, как следствие существования в любом обществе различных классов или групп, «когда один человек стоит выше, чем второй», когда существует «большая разница в зависимости от того, кем ты являешься по социальной лестнице». Наличие статусных групп и их иерархическое расположение является основой социального устройства любого общества. Но именно на данном уровне осмысления феномена социального неравенства у участников исследования возникает противоречие между представлениями о нем как норме и повседневным взаимодействием с его проявлениями. Негативно воспринимается не само по себе существование статусных различий, а тот факт, что индивиды из статусно более низких групп испытывают унижение от неравенства возможностей с более статусно высокими группами в обыденной жизни, в конкретных ситуациях.
Н.: Я кругом вижу только сплошное неравенство. Что в суде, что в исполнительной власти, что в сфере услуг. Или ты начальник — вот тебе без очереди, теплое место, вот тебе из-под прилавка. А если ты простой сторож или дворник, то ты в конце очереди останешься, приму тебя последним. Я пока только с этим сталкиваюсь. (М., 48, средний доход, город, Россия)
Н.: Приходит человек к кому-то и начинает: что ты — «кто-то», а ты — «никто». Я тебе не могу помочь, потому что мы на разных уровнях. (Ж., 29, низкий доход, село, Украина)
Участники фокус групп считают, что «статусное» неравенство создается в процессе жизнедеятельности человека, когда равные изначально по базовым признакам люди впоследствии становятся неравными в силу занимаемой должности, обладания властью, собственностью, наличия высоких доходов, степени влияния в обществе и т.д., а не в силу реализации способностей, знаний, навыков. Таким образом, оно формируется не за счет дистанции между теми, кто имеет лучшие ресурсы, условия, приложил больше усилий, и теми, кто себя не реализовал, а за счет исключения более сильными группами более слабых от доступа к ресурсам и возможностям (Терборн Г. 2005).
Е.: Кто создает, и кто потребляет продукт. Чиновники не создают продукт, а они его потребляют, а остальные его создают. Вот уже неравенство. (М, 40, низкий доход, , город, Латвия)
Ю.: Действительно есть социальное неравенство. В принципе, мы не отличаемся друг от друга практически ничем. Все ходят в туалет, все одно и то же. Но те люди, которые чуть выбились, у которых денег больше, начинают кучковаться, навязывать свои вопросы. (М., 41, низкий доход, город, Беларусь)
Т-2: <...> Другое дело, что вот это социальное неравенство иногда создается искусственно людьми для других людей. А иногда оно создается природой. Когда оно создается природой, тут будь хоть семи пядей во лбу, вы будете все равно на разных стартовых возможностях. Но если человек, облеченный властью, создает неравенство, то он четко знает, что он
создает его. Вот это другое дело, это намного страшнее. (Ж., 53, средний доход, город, Россия)
Говоря о статусных группах в современных им обществах, информанты выделяли следующие: «богатые» и «рабы», «власть» и «люди», «правительство» и «народ», «чиновники» и «народ», «рабочий» и «министр», «управление» и «простой работник». Статусное неравенство тесно переплетается с имущественным, оно закрепляется неравенством в стилях и образе жизни, и воспроизводится в следующих поколениях: «не у тех родителей родился», «семья уже определила», «все идет от поколения к поколению». Для участников дискуссий во всех странах более значимым оказалось вертикальное неравенство, а не горизонтальное. Скорее всего это связано с практически полной непроницаемостью социальных перегородок в рамках вертикальной мобильности, что создает ощущение большей социальной исключенности, чем в условиях горизонтальной дифференциации.
Социальное неравенство как неравенство возможностей и доступа к социальным благам. Участники дискуссий отмечали, что в обществе необходимо сформировать равные стартовые возможности, не зависящие от уровня доходов, социального положения, а также национальности и гражданства — «возможность доступа к определённым средствам», «равные возможности». По их мнению, в обществе не может быть равенства доходов, социальных гарантий, социального обеспечения, но граждане должны быть равны в доступе к ним.
Е.: Когда люди поставлены в равные начальные условия, то оно [неравенство] может быть полезным. А если это неравенство вынужденное, человек неспособен с ним справиться, то это только вред. (Ж., 31, средний доход, город, Беларусь)
Е.: Неравенство может быть оправдано — если хочешь быть бомжом — будь им. Если хочешь быть врачом, предпринимателем <...> у тебя должна быть возможность добиться этого. То есть выбор за тобой. То есть должен быть равный старт.
А не то, что тебе определено — ты родился и тебе по условию рождения определено стать бомжом. <...> (М., 40, низкий доход, город, Латвия)
Дискурс равных возможностей наблюдался во всех фокус группах, причем в российских и украинских он проявился наиболее остро. Однако ни в одной дискуссии информанты так и не обозначили, какие действия могли бы обеспечить им искомое равенство. Равенство возможностей существует как запрос в общественном сознании, но очень плохо вербализуется. Столкновение с неравенством возможностей происходит на уровне повседневных практик в ситуациях, связанных с ведением бизнеса, при взаимодействии с системой социального обслуживания или с властными структурами. До вступления в подобные взаимоотношения дискурс неравенства возможностей существует лишь как идея, а не как система конкретных требований.
Социальное неравенство как разрыв в уровне доходов. Участники дискуссий под социальным неравенством понимают наличие в обществе групп с разными уровнями доходов: «сильное расслоение на бедных и богатых. (М, 40, низкий доход, город, Латвия)»; «богатые и бедные группы — так всегда было и будет. (М., 19, средний доход, город, Беларусь)»; «резкая такая разница между слишком богатенькими и совсем никакими, бедненькими. (Ж.., 48, низкий доход, город, Россия)».
При этом наличие в обществе тех, кто беднее и богаче, по мнению участников обсуждения, проблемой не является: «это всегда было, что есть кто-нибудь, кто богаче», «это не проблема богатых и бедных людей». Негативное восприятие проявляется на уровне уточнения понятий «богатый» и «бедный». Для респондентов всех групп «богатые» в настоящий момент это, прежде всего, представители власти (члены правительства, депутаты, чиновники), те, кто «нахватал», сумел воспользоваться ситуацией в период первоначального накопления капитала: «партийные чиновники, комсомол, профсоюзные работники и всё, что относилось к этим организациям». А «бедные» — про-
стой народ, в первую очередь, «пенсионеры, безработные, жители провинции».
Т.: Была эта приватизация, всё имущество предприятий забрала власть: ну, директора там, секретари там, заместители секретарей и т. д. Конечно, ничего там от заводов не осталось обыкновенным рабочим. Вот и началось: от этого одни разбогатели, а другие пошли на дно. (Ж., 64, низкий доход, город, Литва)
В.: Еще я вам скажу, что вот как пошла эта перестройка, то большинство, кто был у власти, так и остались у власти. Кто имел доступ к материальным ценностям, они стали богатым. А кто был простой работяга, он практически и остался простым работягой. То есть, расслоение общества получилось так, что кто был богатый, тот и остался, еще богаче. И со временем богатеет и богатеет. (М., 44, средний доход, город, Беларусь)
И.: Собственно говоря, тот, кто находился у кормушки, у власти, у какого-то корыта, тот, кто оттяпал этот кусочек. То есть тот передел собственности, который происходил тогда, таким образом. И вот это неравенство таким образом и произошло. (Ж., 41, средний доход, город, Латвия)
Н.: Исторически так сложилось, еще с коммунистических времен, и та же система осталась и сейчас. В принципе, у нас у власти сейчас те же люди, что были при власти тогда. (Ж., 50, средний доход, село, Украина)
В восприятии информантов «богатыми» являются те, кто используют распоряжение недрами, полезными ископаемыми, основными фондами для своего личного обогащения, кто получает доход за счет эксплуатации тех, кто на них работает: «олигархи», «буржуи», «бизнесмены». Но при этом информанты называют «богатыми» и простых предпринимателей, которые сумели создать производство, организовать фирму «за счет своей головы», «кто не ворует, а кто работает головой», они «умные люди» и несут «ответственность» за свое дело. Эта социальная группа не вызывает негативных коннотаций и отличается от обычных граждан тем фактом, что может себе позволить несколько больше, чем участники ФГ.
A.: Если он работает во благо общества и государства, и мы от этого лучше становимся, то пусть он живет, отдыхает, имеет дорогую машину. (М., 41) И.: Но не слишком. (М., 23) А.: Нет, он может быть и слишком. Потому что один — дармоед, а другой вкалывает. И пусть он зарабатывает. (М., 41, низкий доход, город, Россия)
4. Отношение к равенству в обществе
Обсуждение социального равенства во всех группах сразу вышло на уровень определений его как «утопии», «его никогда не было и не будет», «если все будем жить одинаково, мы вообще потеряем интерес к жизни». Равенство невозможно и в силу существования природного неравенства, и в силу того, что при реализации даже равных возможностей индивиды будут проявлять себя по-разному, только «посредственности равны».
Ж.: Потому что всеобщее равенство вы знаете. (М., 62) И.: Это не интересно. (Ж., 56)
B.: Люди очень разные <...> (М., 50, средний доход, город, Литва)
Р.: Точно, стимул может быть потерян, потому что каждый будет равным. И вы тоже будете равны, делаете вы что-нибудь или ничего не делаете — вы будете таким же, как все остальные. Деградация в известной мере. (М., 25) Л.: Нет, это не полезно. (М., 64, средний доход, город, Латвия)
А.: Если мы будем одинаковые, то, как будет страна процветать. Если все будет одно, то не будет стимула никакого, все будет одинаковое. Не будет развития, а наоборот будет деградация. (М., 20, низкий доход, город, Украина)
По мнению участников групп, поскольку социальное неравенство имеет своим корнем личностные различия в способностях к познанию, в разнообразии желаний и целей, в способностях к получению различных навыков и умений, в разнообразии черт характера («личные стремления, личные качества и характер»), а также в условиях воспитания, образования, социализации («все люди разные и многие факторы зависят от конк-
ретного человека»), то социальное равенство в обществе невозможно, всегда будет присутствовать неравенство: «было и будет» (ж, 56); «конечно, должно. Оно всегда и было.» (м, 23); «какое-то должно быть» (ж, 58); «оно неизбежно» (ж, 31), (м, 65), (ж, 58); «все равно неравенство будет. По любому» (м, 45). Зачастую свое неравное положение человек заслужил сам, так как добился только того, что сумел, может быть, даже упустил свой шанс.
Ж.: Ну почему, я признаю, что я заслужила только то, что сегодня я имею. Почему? Потому что когда-то я упустила свой шанс вот. (Ж., 62, средний доход, город, Литва)
Т.: Я считаю, что шансы теоретически есть у каждого, но практически их использовать могут не все люди. В силу разных особенностей. Во-первых, потому что все люди разные. Все по-разному мыслят. И финансовые возможности и прочее. А кто-то боится, кто-то не хочет рисковать. (Ж., 37, средний доход, город, Беларусь)
Обсуждение равенства как социального феномена сопровождалось очень острыми дискуссиями об СССР, как обществе декларируемого равенства. Большинство участников фокус групп вышли из Советского Союза и воочию видели, что даже декларация всеобщего равенства и меры, направленные на его формирование в государственном масштабе, все равно приводят к той или иной степени неравенства в обществе: «общество всеобщего равенства уже пытались построить, но не получилось»; «на деле происходила лишь смена одних форм неравенства другими»; «при Советском Союзе тоже было неравенство, просто этого не знали»; «исходя из рассказов моей матери, кажется мне, что не было никакого равенства». Заявления о равенстве доходов, всеобщей доступности социальных благ, социальной защищенности граждан в те времена сталкивались с рассуждениями о невозможности добиться этих самых благ, о декларативном характере подобных утверждений. Например, детям было гарантировано дошкольное воспитание, но попасть в детский сад было сложно; от государства можно было
получить бесплатно квартиру, но стоять в очереди приходилось долгие годы; не было сильной дифференциации доходов, но блат и связи в условиях всеобщего дефицита создавали новую базу социального неравенства. Информанты соглашались, что равенства в советском обществе было гораздо больше, но вот возможностей гораздо меньше. Подобные дискуссии наблюдались в каждой группе, и различия во мнениях носили отнюдь не поколенческий характер, чего можно было бы ожидать. Представления о равенстве советских людей у более молодых участников групп нередко вступали в противоречия с иной, более критической позицией представителей старшего возраста.
Т.: Мы все родом из СССР, где этих различий мы не видели, не обращали на них внимания, для нас это было чуждо. (Ж., 36) С.: И при Советской власти было то же самое [неравенство]. (М., 62) О.: Тогда тоже были различия. О чем разговор! (Ж., 31) С.: Были спецраспределители, да. (М., 62) О.: У нас в классе такое было! (Ж., 31) Т.: Я вот такого не помню. (Ж., 36) С.: Правильно, потому что вы не попали. (М., 62) О.: Кому-то что-то из-за границы привозили, у кого-то папа работает и большие деньги получает — видно сразу. (Ж., 31) С.: В школе все ходили в школьной форме. Все были одинаковые. (Ж., 35) О.: Да, вот только школьная форма и спасала. Но все равно. (Ж., 31, средний доход, город, Беларусь)
И.: Были те же проблемы при социализме, которые есть в настоящее время, только тогда они были скрыты. Также те распределители существовали, для тех, кому это было доступно, что ограничивало остальных. (М., 39, низкий доход, город, Латвия)
Н.: Вот советская власть была, все должны были быть одинаковыми, но все равно, они не были одинаковыми. Кто-то прятал, кто-то воровал. Неравенство будет существовать. (М., 45, низкий доход, село, Украина)
В ходе дискуссии о равенстве и неравенстве в обществе участники обозначали, что вовсе не требуют уничтожения социального неравенства, а только смягчения его проявлений, ре-
гулирования со стороны государства, различных его институтов избыточного неравенства в обществе: «слишком большой разницы», «не должно быть такой астрономической разницы», «но и такого разрыва, как сейчас существует... Надо разрыв просто законодательно уменьшать». Участники ставили ограничения степени возможного неравенства — «но не в такой степени», «если неравенство не вынужденное», «небольшое неравенство — стимул». Такой же вектор дискуссия принимала и при обсуждении возможности равных доходов для всех — это вызвало однозначно негативную реакцию во всех группах: «не может быть», «никогда не будет», «отрицательно», «такое даже представить невозможно», «ужасно», «вообще ни к чему», «не дай Бог». В некоторых группах (российские, латвийские) при обсуждении этой темы были употреблены определения «несправедливо» и «неправильно», то есть не только неравенство доходов может быть несправедливым, но и противоположная идея уравнения доходов тоже может казаться кому-то несправедливой.
К.: Во-первых, невозможно одинаковый доход иметь. Это как коммунисты обещали перед тем, как прийти к власти, что все будут получать одинаково. Все думали, что будут получать, как богатые, а стали получать, как бедные. Это просто неправильно. И невозможно. (М., 24, средний доход, город, Россия)
Однако в области доходов должны быть определены некоторые рамки — «какой-то достойный минимальный уровень должен быть», «низ должен быть. Нормальный уровень», «чтобы можно было нормально жить». Доходы в обществе следует регулировать налогами, уровнем минимальной заработной платы, социальными выплатами и пособиями, и другими экономически методами. Причем в более обширных дискуссиях обсуждался вопрос о том, что если и следует контролировать доходы в обществе, то именно нижнюю границу доходов, а верхняя не должна лимитироваться вообще: «если человек умеет зарабатывать, то пусть он зарабатывает. Почему дол-
жна быть планка на высокие доходы?»; «если он может зарабатывать, то пускай зарабатывает». В российских и белорусских группах встречалось суждение о том, когда контроль необходим: «смотря какими средствами зарабатывает». Ограничение верхнего уровня доходов, по мнению респондентов, должно касаться чиновников и депутатов. В этом все группы были единодушны. Минимальную границу доходов респонденты связывают с минимальной заработной платой, которая должна «удовлетворить все основные потребности — квартира, пища, и одежда»; «нужно иметь прожиточный минимум, совместимый с жизнью». Таким образом, участники дискуссий фокусировались не на неравном положении богатых слоев общества, а на неравенстве бедных, которым необходимо обеспечить равный старт и минимальные условия жизни.
Неравенство доходов в группах обусловливают в основном профессиональной принадлежностью, трудовым вкладом, степенью ответственности, а также личными качествами индивида — ум, интеллект, талант, работоспособность, предприимчивость, если он сам чего-то добился, своим умом, своей головой и способностями: «пропорциональный вложенному труду», «у одних учитывается стаж, образование», «профессиональная составляющая», «специфика самой работы», «в соответствии с результатом выше должна быть зарплата».
По мнению информантов, доход, различные блага и социальные гарантии, социальное обеспечение и защита не должны распределяться одинаково, однако равенство должно проявляться именно в доступе к ним: «равные условия, равные права». Кроме того информанты особо выделили необходимость равенства всех граждан перед законом. Участники дискуссии отмечали, что в Конституциях их государств этот комплекс факторов социального равенства гарантирован, однако на деле данное положение в обществе не реализуется. Невозможность, недоступность ключевых социальных услуг делает общество социально несправедливым. Например, равные возможности получения образования должны быть гарантированы, а жизнь уже расставит все по местам: «кто не способен тот
и не пойдет», а если есть «желание и способности, так нужно реализовать это». «Я хочу и могу, главное, чтобы я имела этот доступ. Это мне уже решать, это уже не за меня государство решает». Проблема равного старта была одной из ведущих при обсуждении проблемы равенства в обществе во всех группах. Если равенство вообще выглядит как социальная утопия, то равные стартовые возможности становятся насущной необходимостью при условии, что люди изначально неравны, о чем должно позаботиться государство. В качестве резюме дискуссий о социальном неравенстве в обществе мы приведем следующее рассуждение одного из участников:
Л.: Социальное неравенство всегда существовало, и будет существовать в любом обществе. В одном обществе она будет ярче выраженная, а во втором будет просто так существовать, потому что оно существует объективно. Но, функция государства в этом плане какая? Обеспечить достойное существование каждого человека. Никогда не будет так, что все будут равны. А что такое достойное существование каждого человека это государственные люди очень хорошо знают. Что человек должен иметь и доступ к качественному образованию, и к здравоохранению, и нормальное социальное обеспечение, и обеспечение стандартов на уровне прожиточных минимумов. И когда государство сделает так, что каждый человек будет чувствовать себя в материальном плане уютно, на уровне конкретных, каких-то умных запросов, то тогда и социального неравенства в том виде, как оно в настоящий момент есть, не будет. (М, 46, средний доход, село, Украина)
5. Заключение
Несмотря на строгость процедур работы с эмпирическим материалом анализ оставил много неразрешенных вопросов. Участники фокус-групп показали исследователям, что для них социальное неравенство как явление является нормой. Скорее «равенство» в самом широком смысле становится отклонением. Проблемное поле формируется вокруг сложившейся в обществе конфигурации социального неравенства: слишком вы-
сокий уровень (для каждого общества «слишком» является индивидуальным критерием); богатым оказался тот, кто еще совсем недавно в рамках иной, прежней идеологической системы был пропагандистом, «проводником» идей равенства. Плюс явная неспособность и нежелание государственного аппарата, призванного защищать своих граждан, формировать условия для достойного их существования, работать с различными вопиющими, по мнению граждан, проявлениями социального неравенства, которые как раз и доставляют этим самым гражданам существенный дискомфорт. Для каждой из обследованных стран уровень допустимого дискомфорта свой, поэтому не стоит удивляться довольно жестким высказываниям жителей Литвы и Латвии, которые по всем показателям процесс рыночных реформ прошли достаточно благополучно, с наименьшими потерями для населения (Симонян Р. 2007, Драхокупил Я. 2009, и др.).
Как мы сумели заметить в ходе фокусгрупповых дискуссий представления о катастрофической склонности граждан бывшего СССР к уравниловке, «врожденный» эгалитаризм (в том числе россиян) более чем голословное утверждение без тщательных исследований представлений о «равенстве» и «неравенстве», о мотивах и характере повседневных действий индивидов в тех или иных условиях. Где в сознании конкретного индивида или индивидов, объединенных в группу, проходит черта между «мы все разные и это хорошо» и «такое различие угрожает мне, нам»? На уровне дискурса оказалось приемлемым почти любое различие (например, обсуждение национальных различий и формирование на их основе определенного типа социального неравенства не нашло поддержки у большинства участников дискуссий, то же самое относится и к ген-дерным различиям), даже если на общественном уровне оно трансформируется в социальное неравенство, кроме разницы потенциальных возможностей. Здесь опять всплывает основное противоречие и самого явления, и тех представлений о нем, которые продемонстрировали участники обсуждений: разум-
ные рамки социального неравенства должно поддерживать государство, а именно его представители и являются в глазах респондентов основными агентами формирования того неравенства, которое для граждан неприемлемо.
Источники
Голенкова З. Т. Основные тенденции трансформации социальных неравенств//Россия: трансформирующееся общество. М.: «КА-НОН-пресс-Ц», 2001. C. 90-103. Дмитриева Е. В. Метод фокус-групп: проблемы подготовки, проведения, анализа//Социологические исследования. 1999. №8. С. 133-138.
Драхокупил Я. Постпереходные варианты политического и экономического развития стран Восточной Европы и бывшего Советского Союза // Мир России. 2009. № 3. С. 39-60. Ковалев Е. М., Штейнберг И. Е. Качественные методы в полевых социологических исследованиях. М.: Логос, 1999. Левинсон А., Стучевская О. Фокус-группы: эволюция метода (обзор дискуссии на конференции ESOMAR) //Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2003. № 1 (63).
Симонян Р. Х. Сравнительный анализ экономических реформ в России и странах Балтии //Мир России. 2007. № 3. С. 50—73. Социальное неравенство. Изменения в социальной структуре: европейская перспектива. СПб.: Алетейя, 2008. 160 с. Социальный капитал и социальное расслоение в современной России: Сб. статей / Под ред. Дж. Л. Твигг, К. Шектер. М.: Альпина паблишер, 2003. 382 с. Терборн Г. Глобализация и неравенство: проблемы концептуализации и объяснения// Социологическое обозрение. 2005. Т. 4. № 1. С. 31—62.
Шевяков А. Ю, Кирута А. Я. Измерение экономического неравенства. М.: Лето, 2002. 320 с. Шкаратан О. И. Социально-экономическое неравенство и его воспроизводство в современной России. М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2009. 560 с. Coleman J. S. Equality of Educational Opportunity / J. S. Coleman et al. Washington, 1966.
Goldthorpe J. H. Social Mobility and Class Structure in Modern Britain.
Oxford: Clarendon Press; N.Y.: Oxford University Press, 1980. Lucas S. Effectively Maintained Inequality: Education Transitions, Track Mobility, and Social Background Effects / S. Lucas//American Journal of Sociology. 2001. Vol. 106. № 6. P. 1642-1690. Stiglitz J. E. The Price of Inequality: How Today's Divided Society Endangers Our Future. New York: W. W. Norton & Company, 2012.
