CC BY
12
Сибирский психологический журнал.
2023. № 88. С. 64-84. Б01: 10.17223/17267080/88/4
СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ
УДК 316.6
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ДЕТЕРМИНАНТЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ИНОЯЗЫЧНОЙ ЛЕКСИКИ
Н.Н. Помуран1
1 Новосибирский государственный технический университет, Россия, 630073, Новосибирск, пр. К. Маркса, д. 20
Резюме
Обсуждаются социально-психологические детерминанты использования избыточной иностранной лексики в русском языке, в частности этническая идентичность личности, содержание и направленность гетеростереотипов и частотность использования избыточных заимствований в речевых практиках, зафиксированных в национальном корпусе русского языка. В исследовании приняли участие 22 студента выпускного курса по направлению «Перевод и переводоведение» в возрасте 20-21 года. Этническая идентичность личности исследуется при помощи сопоставления авто- и гетеростереотипов трех стимульных объектов, «типичного представителя русской национальности», «типичного представителя английской национальности и американского народа», с Я-образом. Далее проводится сравнительный анализ использования избыточной заимствованной лексики при переводе текста с английского на русский язык. Выявлено расхождение между декларируемой и собственно этнической идентичностью у большинства информантов. Обнаружено три группы респондентов: первая идентифицировала себя с представителями русской национальности, вторая - английской, у третьей группы Я-образ не схож ни с одним из представленных стимульных объектов (неопределенная этническая идентичность). Суждения о «типичном представителе английской национальности и американского народа» отличаются большей согласованностью по сравнению с представлением о «типичном представителе русской национальности». По данным исследования, у информантов с неопределенной этнической идентичностью и репрезентантов английской национальности сложился положительный образ «представителя английской национальности». У репрезентантов русской национальности наблюдается сдвиг оценочных суждений «типичного представителя американского народа» в сторону положительной социальной желательности. Использование избыточной иностранной лексики характерно для всех респондентов в равной степени. Таким образом, употребление иноязычных слов и словосочетаний в речи связано со сдвигом оценок восприятия носителей языка (англичан или американцев) в сторону положительной социальной желательности, а также с идентификацией себя с носителями языка, из которого заимствуется лексика. Делается вывод о том, что при разработке мер по защите родного языка от избыточной иноязычной лексики должны учитываться в том числе социально-психологические детерминанты использования иностранных слов.
Ключевые слова: этническая идентичность; этнические стереотипы; заимствование; избыточная заимствованная лексика; англицизмы
Введение
В декабре 2022 г. Правительство РФ внесло на рассмотрение в Государственную Думу поправки в Закон «О государственном языке Российской Федерации» № 53-ФЗ от 1 июня 2005 г., запрещающие использовать иностранную лексику, если в русском языке есть аналоги. Запрет должен коснуться устных и письменных текстов в основных сферах жизнедеятельности жителей Российской Федерации (https://sozd.duma.gov.ru/bill/221977-8). В Законе определяется статус русского языка и подчеркивается его объединяющая роль в поликультурном обществе страны. Русский язык призван объединять этнические группы, способствовать преумножению и взаимному обогащению культур народов Российской Федерации. Кроме того, вряд ли можно найти иное непосредственно представленное явление, имеющее уникальный код, чем язык, которое формирует языковое сознание общества и отличает одни социальные группы людей от других. Поэтому разработка мер по сохранению русского языка должна основываться на учете реальной ситуации и анализе социально-психологических аспектов развития российского общества на современном этапе.
Отношение к активному заимствованию иноязычной лексики в русском языке в разные периоды у представителей различных поколений было неоднозначным. Одни носители воспринимают иноязычную лексику болезненно, как нечто духовно и культурно чуждое, засоряющее язык (Кры-син, 2002), а также возлагают ответственность на переводчиков за то, что в лексиконе закрепилась иноязычная лексика из-за ошибок при переводе (Малаховская, 2020). Другие, напротив, трактуют заимствования как естественный процесс развития языка (Зорина, 2018) и пополнения словаря в специальных сферах (Косенко, 2017) и предлагают расширять словарный запас студенческой молодежи за счет иноязычных заимствований на занятиях по иностранному языку (Белина, Киселева, Божик, 2017). По утверждению И. В. Дьяковой (2022), процесс заимствования, с одной стороны, необходим для обогащения и развития русского языка, с другой стороны, автор справедливо предостерегает от необоснованного использования англицизмов вместо существующих в русском языке номинаций.
Каковы бы ни были споры о пополнении лексикона русского языка из иностранных, вопрос об употреблении иноязычной лексики в нашей стране остается злободневным на протяжении трех десятилетий. Все исследователи указывают на интенсивное увеличение количества иноязычной лексики, преимущественно из английского языка. Так, в настоящий момент в последнем издании словаря заимствованных иностранных слов насчитывается 3 500 лексических единиц, первое издание словаря того же автора, опубликованное в 2009 г., охватывает 3 000 заимствованных слов (Шагалова, 2009). В одном из наиболее полных и проработанных словарей англицизмов и производных неологизмов насчитывается 20 000 словарных статей (Дьяков, 2021). Интенсивность заимствования иноязычной лексики приходится на первые 20 лет после перестройки из-за появления новых
политических, экономических, социальных и социокультурных реалий. В начале XXI в. характер заимствований меняется - от «нашествия престижных англо-американизмов» к адаптации иноязычного лексикона интернет-дискурса (Дьяков, 2012; Зорина, 2018).
Принимая во внимание непрерывность процесса пополнения лексикона русского языка за счет заимствований, в основном англицизмов, а также возлагаемую на русский язык объединяющую роль в полиэтническом и поликультурном пространстве России, стремление государства защитить русский язык от «засорения» иноязычной лексикой совершенно понятно. Однако в связи с этим возникают некоторые вопросы. Во-первых, можно ли повлиять на узус русскоговорящих жителей страны, если запретить использовать заимствования на законодательном уровне? Во-вторых, будет ли нововведение способствовать росту этнического самосознания и этнической идентичности? Другими словами, возникает необходимость осмыслить происходящие изменения с позиции социальной психологии.
Цель данного исследования - анализ социально-психологических детерминант использования избыточной иноязычной лексики (англицизмов), в частности характера взаимосвязи этнической идентичности личности, содержания и направленности авто- и гетеростеротипов и частотности появления заимствований в различных речевых практиках. Поскольку проблема находится в междисциплинарной области, помимо социально-психологического инструментария были использованы лингвистические данные и метод анализа перевода, позволяющие выявить неосознаваемые процессы, связанные с языковой репрезентацией личности.
Гипотеза исследования: использование избыточной иноязычной лексики связано с этнической идентичностью личности, содержанием и направленностью гетеростереотипов.
Обзор литературы
Теоретические представления о проявлении национального в языке развиваются и поддерживаются с конца XIX в. представителями различных научных школ и областей знаний. Впервые идея о связи языка с «национальным духом народа» в зарубежной мысли появилась в философских трудах В. фон Гумбольдта (1985), далее она получила развитие в концепции психологии народа Х. Штейнталя (1864) и М. Лацаруса (1859), психического склада народа В. Вундта (2002). Гипотеза лингвистической относительности Сепира-Уорфа (1956) о взаимозависимости языка и мышления, проявляющейся в культуре носителей, легла в основу ряда лингвистических и психолингвистических исследований, в которых авторы обнаружили культурные инвариантные свойства языка как инструмента мышления (Berry, Poortinga, Segall, Dasen, 2002).
В отечественной научной мысли Н.И. Надеждин и К.Д. Кавелин (4050-е гг. XIX в.) обозначили представление о языке как о выражении «целостности человеческой природы», которое впоследствии нашло отраже-
ние в научных трудах лингвиста А.А. Потебни (2012) и философа Г.Г. Шпета (1996).
В контексте нашего исследования рассмотрим, как в современном научном социально-психологическом и лингвистическом дискурсе представлен вопрос взаимоотношения языка и идентичности личности.
Э. Эриксона принято считать одним из разработчиков концепции идентичности личности. В теории Э. Эриксона «идентичность индивида основывается на двух одновременных наблюдениях: на ощущениях тождества самому себе и непрерывности своего существования во времени и пространстве и на осознании того факта, что твои тождество и непрерывность признаются окружающими» (Эриксон, 1996, с. 58). Идентичность связана с дифференциацией на «своих» и «чужих», она, по мысли ученого, обеспечивает внутреннюю солидарность с групповыми идеалами и групповой идентичностью. Ученый изучал идентичность по автобиографическим описаниям, признавая, что она выражается при помощи языковых средств (Эриксон, 2008). В научном дискурсе социальной психологии интерес представляют как осознаваемые личностью воззрения на принадлежность к той или иной социальной группе, так и глубокий слой психики, представленный в неосознаваемой сфере. По мнению Т.Г. Стефаненко (2006), различают декларируемую этническую идентичность, проявляющуюся в самоназвании, и собственно этическую идентичность, включающую эмоциональное оценивание качеств собственной социальной группы, переживание своей принадлежности к этнической группе, которые могут не осознаваться личностью.
Концепт «этическая идентичность» многомерен, в нем сочетаются национальная и гражданская идентичности. В этнопсихологических исследованиях принято интерпретировать «этнос» как исторически сложившуюся и достаточно устойчивую общность людей, обладающую едиными языком и культурой, а также общим самосознанием. В то время как понятие «нация» трактуют как большую социальную группу, высший этап развития этноса, представляющий собой определенную чрезвычайно сплоченную общность людей, характеризующуюся единством территории, языка, культуры, черт национальной психики, а также очень тесными экономическими связями (Крысько, 2023). Разделяя эту интерпретацию, А.Д. Карнышев, Е.А. Иванова, О.А. Карнышева (1997) указывают на то, что понятие «нация» более политизированное и включает осознанные политические предпочтения и нравственные воззрения людей. Основное отличие категории «нация» от «этноса» связывают с наличием у представителей нации зафиксированной или возможной территории, экономической взаимозависимости членов общности, она может включать в свой состав несколько этносов. Кроме того, этнические группы характеризуются общим происхождением. Таким образом, категория «национальная идентичность» не равна понятию «этническая идентичность», она конструируется на основе осознания своего политического и экономического единства с группой. Вопрос о соотношении понятий «этническая» и «гражданская идентич-
ность» также представляется сложным. Второй термин обозначает членство или / и тождество человека со своим государством. В моноэтнических странах, по мнению А.Д. Карнышева, Е.А. Ивановой, О.А. Карнышевой (2017), этническая и гражданская идентичности тождественны, а в полиэтнических сообществах, если положение одних этнических групп несправедливо по отношению к другим, возникает ситуация расхождения этнич-ности и гражданственности.
В последнее время в результате процесса глобализации появилась концепция о новой этнической идентичности - глокальной. Для личности с этим типом идентичности характерны свойства, необходимые для взаимодействия и общения в межкультурной среде, в том числе владение двумя или более языками. Такой взгляд на проблему предполагает, что личность выбирает язык и идентичность в зависимости от социального контекста и желания выразить определенный социальный смысл (Солдатова, Тетерина, 2011). Это суждение созвучно концепции А.Д. Карнышева, Е.А. Ивановой, О.А. Карнышевой (2017), которые предлагают анализировать идентичность как совокупность, «веер идентичности», где каждый сегмент - та или другая идентичность; на жизненных этапах количество сегментов «веера» может различаться. Исследователи подчеркивают, что такой подход позволяет подвергать анализу изучаемый феномен в динамике.
Исследования, посвященные изучению взаимосвязи идентичности личности и языка, нередко находят отражение в междисциплинарных областях, например культурологической лингвистике. Изучение лингвокультур-ной идентичности личности опирается на концепцию Ю.Н. Караулова (1987), согласно которой на основе языковых средств можно реконструировать языковую личность. Результаты ассоциативных экспериментов, например, ясно доказывают существование глубинных культурных смыслов в языке современного человека (Красных, 2020), языковых маркеров, специфичных для представителей конкретного этноса и жителей определенного региона (Балясникова, Черкасова, Степанова, Уфимцева, 2017; Уфимцева, 2022). В подобных исследованиях понятие «лингвокультурная идентичность» не отличается от национальной или этнической, а также может относиться и к региональной.
Попытки осмыслить взаимосвязь языка и этнической идентичности предпринимались неоднократно, в результате сложился достаточно широкий диапазон мнений - от признания главенствующей роли языка в формировании идентичности до отрицания таковой. Мысль о языке в традициях националистической идеологии высказывалась еще в начале XX в. Д.Н. Овсянико-Куликовским (1922). Постулат о том, что «ребенок до усвоения языка не имеет национальных признаков» в работах ученого определял национальную политику, сводя ее к вопросу о языке. Автор отмечал, что национальные признаки ребенком усваиваются с возрастом при помощи языка, они по своей сути являются отличиями в психологии мышления и умственного творчества. С.Г. Тер-Минасова, подчеркивая идею о важной роли языка как средства этнической социализации, отмечает, что «язык -
мощное общественное орудие, формирующее людской поток в этнос, образующий нацию через хранение и передачу культуры, традиций, общественного самосознания данного речевого коллектива» (Тер-Минасова, 2000, с. 15). Поддерживает эту позицию и ряд зарубежных исследователей; например, Г.У. Солдатова и М.В. Тетерина (2011) приводят восемь моделей зарубежных авторов, объясняющих формирование этнической идентичности, в которых язык выступает ключевым или одним из ключевых факторов.
Согласно концепции Т.Г. Стефаненко (2006), кроме когнитивного и эмоционально-оценочного компонента этнической идентичности выделяют поведенческий, служащий маркером вовлеченности в социальную активность этноса. Однако вопрос о том, что использование языка в речевом поведении является показателем сформированности этнической идентичности, по мысли автора, спорный. То, что реальные социальные условия не всегда способствуют представителям этноса или нации использовать языковые средства, характерные для него сегодня, подтверждается статистическими данными в национальных республиках РФ (например, из 460 053 бурят бурятским языком владеет лишь 306 857) (https://rosstat.gov.ru/). Существуют также примеры этнических групп, не имеющих общего языка, но проявляющих осознание своей принадлежности к одной этнической группе, например мордва. Кроме того, независимость двух измерений - уровня владения языком и этнической идентичности - была выявлена эмпирическим путем на выборке представителей казахской национальности в исследовании, проведенном после распада СССР. Вывод, к которому пришли ученые, состоит в том, что язык выполняет символическую роль в процессе дифференциации общностей по этническому или национальному признаку (Донцов, Стефаненко, Уталиева, 1997). И все же считаем, что нельзя полностью исключить язык из анализа этнической идентичности.
Идентичность раскрывается через языковые средства, на языке конструируются образы этнической идентичности, с которыми человек отождествляет себя (Карнышев, Иванова, Карнышева, 2017). Если продолжить дискуссию о взаимосвязи языка и идентичности, важно отметить не столько уровень владения языком, сколько усвоение образов идентичности. В связи с этим интересны исследования реконструкций категорий культуры (cultural category), метафор культуры (cultural metaphor), а также культурно-специфических схем знаний (cultural schema) (Palmer, 1996). В этом смысле заимствованная из иностранного языка лексика проявляется как категория иноязычной культуры, культурно обусловленная форма знания. В результате сложного процесса концептуализации и категоризации в сознании людей избыточная лексика постепенно может вытеснять лексемы принимающего языка.
На основе представлений взаимосвязи языка и этнической идентичности личности и теории о том, что языковая репрезентация личности отражает ее социально-психологические характеристики, в настоящем исследовании изучим характер взаимосвязи языка с идентичностью личности, содержанием и направленностью этнических стереотипов.
Материалы и методы исследования
Исследование проводилось в ноябре-декабре 2022 г. В нем приняли участие 22 студента 4-го курса Новосибирского государственного технического университета, для которых русский язык является родным. Студенты обучаются по направлению «Лингвистика», профиль «Перевод и переводоведение». Возраст респондентов 20-21 год, из них 20 девушек, двое юношей.
Для определения этнической идентичности на основе содержания и направленности авто- и гетеростереотипов использовалась методика изучения стереотипов Д. Пибоди. Она основана на технологии семантического шкалирования и позволяет выявить характер взаимосвязи между Я-образом и образом типичного представителя той или иной социальной группы, в нашем исследовании русского, англичанина и американца. Методика позволяет нейтрализовать влияние оценочного компонента «социальной желательности» и дескриптивного фактора - характерологического представления, а также измерить когнитивный и эмотивный, оценочно-отношенческий компонент установки.
Материалом для лингвистического анализа использования иноязычной лексики при переводе послужил текст на английском языке, содержащий лексические единицы, которые могут быть переведены на русский язык либо при помощи исконно русской или ранее заимствованной из иных языков, кроме английского, лексики, либо при помощи избыточной заимствованной лексики. При составлении текста мы опирались на проведенные исследования заимствованной лексики (Зорина, 2018; Алюнина, 2019; Малаховская 2020), а также на данные сервиса Reverso Context. Всего для анализа было отобрано 18 лексических единиц. Для получения информации об иноязычной лексике в русском языке использовался частотный словарь, составленный на основе Национального корпуса русского языка (http://dict.ruslang.ru/f). Для слов, не зафиксированных в частотном словаре, значение ipm вычислялось по формуле: число вхождений в НКРЯ х х 374 949 715 (количество слов в НКРЯ) / 1 000 000. В список вошли две заимствованные лексические единицы, не зафиксированные в НКРЯ.
Подготовленный текст респонденты переводили с английского на русский язык вручную. Чтобы нивелировать влияние прагматики перевода, для создания текста использовали искусственный интеллект и сформулировали задачу перевода следующим образом: «Переведите текст на русский язык, чтобы затем сделать его краткое изложение на русском языке». Таким образом, текст переводился «для себя». Для обработки данных был использован параметрический метод корреляции r-Пирсона. Данные обрабатывались с помощью компьютерной программы MS Excel.
Проблемы и ограничения исследования. Первая проблема, с которой мы столкнулись, относится к вопросу о прагматике перевода. Поскольку респонденты - будущие переводчики, в обязательный набор их профессиональных навыков входит умение уяснить коммуникативную интенцию
создателя текста, установить его доминантную функцию, определить коммуникативную направленность исходного сообщения. Мы не исключаем, что аспекты прагматики перевода могли повлиять на выбор стратегии перевода и переводческих решений, в том числе использование иноязычной лексики.
Вторая проблема состоит в том, что в мире существует несколько вариантов английского языка; соответственно, в сознании наших информантов носителями его могут быть как жители США, так и представители английской и других национальностей. Мы столкнулись со сложностью выявить это эмпирическим путем. Поскольку студенты изучают британский вариант английского, и большой массив текстов в Интернете создается на американском английском, в качестве стимульных объектов выбрали «типичного представителя английской национальности и американского народа».
Результаты исследования
По нашим данным, у всех испытуемых родной язык - русский. Пять человек не ответили на вопрос о своей национальности, остальные респонденты (17 человек) отнесли себя к представителям русской национальности. При этом согласно данным, полученным при помощи методики Д. Пибоди, положительная корреляция между чертами «типичного представителя русского» и качествами, приписываемыми себе, выявлена у 8 респондентов из 22 (достоверность на уровне р < 0,05 для двух человек, р < 0,01 для 6, п = 32). Восемь из 22 респондентов ощущают себя репрезентантами английской национальности; качества «типичного англичанина» и черты, приписываемые себе, схожи (для пятерых респондентов на уровне р < 0,01, для троих -р < 0,05). Шесть респондентов вошли в группу с неопределенной этической идентичностью, представление о себе в этой группе не связано ни с одним из трех стимульных объектов. Таким образом, мы выделили три группы: репрезентанты русской национальности (8 человек), репрезентанты английской национальности (8 человек), респонденты неопределенной этнической идентичности (6 человек). Отметим, что у 11 респондентов из 22, которые указали в анкете национальность «русский(ая)», Я-образ значительно отличается от образа «типичного представителя русского».
Для анализа содержания и направленности этнических стереотипов в каждой группе информантов сравнивались усредненные данные по шкалам. Символ «-» рядом с каждой парой связанных черт ставится, если балл отклоняется в сторону полюса отрицательной социальной желательности; символ «+», если сдвиг к положительной социальной желательности. В состав характерологического портрета включали качества, оценка которых ближе к левому или правому полюсу от среднего 4,0 более чем на 1,0.
Сопоставление результатов для стимульного объекта «типичный представитель русской национальности» показало значительное совпадение представлений у репрезентантов русской и английской национальности (г = 0,58; рис. 1).
уверенный-неуверенный
принципиальный-приспособлен.
придирчивыи-прощающии непрактичный-практичный
■ репрезентанты русской национальности
■ репрезентанты английской национальности
■ респонденты неопределенной этнической идентичности
Рис. 1. Представление о «типичном представителе русской национальности»
В оценке респондентов всех групп в характере «типичного русского» отсутствуют крайние, акцентуированные черты, обнаруживаются как деза-даптивные, так и противоречивые характеристики. В данных групп репрезентантов русской и английской национальности есть схожие адаптивные противоречивые черты: «скромный и щедрый», «принципиальный и практичный», «сотрудничающий и независимый», «умный и приятный». У репрезентантов английской национальности находим и дезадаптивные пары черт, такие как «мягкотелый и жесткий», что соответствует связанным адаптивным чертам «мягкий и твердый» в данных из группы репрезентантов русской национальности. В отличие от репрезентантов русской и английской национальности, по мнению информантов неопределенной этнической идентичности, противоречивые черты в характере русского преимущественно дезадаптивные: легковерный (3,8) и недоверчивый (4,67), заторможенный (4,50) и импульсивный (3,67), озабоченный (3,83) и ленивый (4,17). В связанных парах у всех групп баллы одинаково отклоняются в сторону полюса положительной и отрицательной социальной желательности. Разница заключается в содержании и соотношении количества социально желательных и дезадаптивных доминирующих черт. Сдвиг в сторону дезадаптивных черт обнаруживается у репрезентантов английской национальности и в группе неопределенной этнической идентичности. У репрезентантов русской национальности, наоборот, обнаруживаем большее количество пар, балльная оценка которых отклоняется в сторону полюса положительной социальной желательности (8 против 3): скорее боевитый (5,78), чем агрессивный (5,00); уверенный (5,67) - самоуверенный (5,56);
критичный (4,78) - недоверчивый (4,56); откровенный (5,78) - бестактный (4,33); раскрепощенный (2,56) - импульсивный (3,56); восторженный (5,11) - ленивый (4,56); возбужденный (4,56) - активный (4,44); бесшабашный (3,67) - смелый (3,00); импульсивный (3,56) - раскрепощенный (2,56). Таким образом, в оценках респондентов неопределенной этнической идентичности русский характер менее адаптивный, чем у репрезентантов русской и английской национальности.
Характерологический портрет типичного представителя русской национальности репрезентантов английской национальности включает одну черту - принципиальный+ (5,25). Репрезентанты русской национальности обнаруживают достаточно полный, положительный портрет: боевитый+ (5,78), веселый+ (5,00), откровенный+ (5,78), упорный+ (2,78), самоуверенный- (5,56), уверенный+ (5,67), практичный+ (2,78), смелый+ (3,00), твердый+ (2,89), сотрудничающий+ (5,00), раскрепощенный+ (2,56), восторженный + (5,11), приятный+ (5,44), агрессивный- (5,00). В группе информантов, не идентифицировавших себя ни с одной из национальностей, характерологический портрет русского скорее отрицательный, чем положительный: агрессивный- (5,17), бестактный- (5,50), негибкий- (2,83), упорный+ (3,00), инертный- (2,67), щедрый+ (3,00), уверенный+ (5,00), практичный+ (3,00), жесткий- (2,83), зависимый- (5,50), умный+ (3,67). Обе группы информантов включили качества, которые характеризуют личность с точки зрения достижения поставленной цели, также отмечаются способность русских к эмоциональному отклику и потребность в открытом, доверительном общении.
Из сравнения направленности этнических австостереотипов следует вывод о том, что образ русского в группах респондентов, идентифицировавших себя с русской и английской национальностями, позитивнее, чем у респондентов неопределенной этнической идентичности; основное отличие заключается в степени выраженности черт. Информанты, чей Я-образ схож с представлением о типичном англичанине, дают размытые, неопределенные оценки национального характера русского.
Представления о стимульном объекте «типичный представитель английской национальности» в трех группах близки, значимая корреляция между образами обнаруживается у репрезентантов английской национальности и респондентов неопределенной этнической идентичности (г = 0,69; рис. 2). Типичному представителю английской национальности информанты всех групп приписывают дезадаптивные черты (10 черт репрезентанты русской и английской национальности, 9 черт респонденты неопределенной этнической идентичности). В представлении репрезентантов русской национальности англичане не такие гармоничные, как у репрезентантов английской национальности и информантов неопределенной этнической идентичности (8, 6 и 6 пар противоречивых черт соответственно). В оценке характера англичанина респондентами всех трех групп нет акцентуированных черт, среди противоречивых качеств преобладают адаптивные.
недоверчивый-, агрессивный-миролюб
боевитый-пассивный
критичныи-легковерныи
веселый-угрюм легкомысленный-серь езный бестактный-тактичный откровенный-лицемерный гибкий-негибкий переменчивый-упорный возбужденный- спокойный
активный-инертный скромный-претенциозный
скупой-щедрый самоуверенный-застенчивый
глупый-умный
ленивый-трудолюбивый
восторженный-озабоченный
организованный-импульсивный заторможенный-раскрепощен. зависимый-независимый сотрудничающий-несотруднич. мягкий-жесткий мягкотелый-твердый робкий-смелый осторожный- бесшабашный избирательный-неразборчивый придирчивый-прощающий
уверенный-неуверенный непрактичный-практичный
принципиальный-приспособлен.
репрезентанты русской национальности репрезентанты английской национальности респонденты неопределнной этнической идентичности
Рис. 2. Представление о «типичном представителе английской национальности»
Разница в оценочном отношении обнаруживается в связанных парах черт, в степени выраженности всех качеств, содержании и направленности характерологического портрета. В связанных парах у репрезентантов русской национальности степень выраженности дезадаптивных черт выше: недоверчивый (4,50) - легковерный (4,13), лицемерный (2,13) - гибкий (4,88), робкий (5,13) - осторожный (4,50), жесткий (2,25) - твердый (5,75). В двух других группах, наоборот, в связанных парах черт баллы отклоняются в сторону полюса положительной социальной желательности: скорее критичный, чем недоверчивый; тактичный, чем лицемерный; мягкий, чем твердый и т.д. Репрезентанты русской национальности описывают типичного англичанина как лицемерного, скупого, робкого, мягкотелого, мягкого, преобладают характеристики, указывающие на низкие моральные качества и способность приспосабливаться. Противоположную оценку дают респонденты двух других групп, разделяя мнение о наличии таких черт, как тактичность, самоуверенность, уверенность, избирательность. Репрезентанты английской национальности также представляют англичан как веселых, осторожных, организованных и приятных. Респонденты неопределенной этнической идентичности добавляют иные черты: гибкость, переменчивость, активность, умение сотрудничать. Следовательно, по мнению репрезентантов английской национальности и информантов неопределенной этнической идентичности, англичане отличаются навыками рационального контроля, проявлением гибкости в межличностном общении.
Сравнение оценок восприятия «типичного представителя американского народа» показало согласованность во всех трех группах информантов (г = 0.72; 0,51; 0,55). Сильная корреляционная связь обнаруживается между
образами «типичного американца» у репрезентантов русской и английской национальности (рис. 3). По мнению информантов, характер «американца» неакцентуированный, достаточно противоречивый: претенциозный - скупой; избирательный -осторожный; сотрудничающий - зависимый. Представленные качества проявляются в межличностном взаимодействии. Сравнение связанных черт обнаруживает критичное отношение к стимуль-ному объекту у респондентов неопределенной этнической идентичности. Отклонение в сторону отрицательной социальной желательности находим в следующих связанных парах черт: возбужденный (5,17) - активный (4,67); робкий (4,00) - осторожный (4,33); самоуверенный (4,83) - уверенный (4,33); глупый (4,17) - приятный (4,00). У репрезентантов русской национальности в семи связанных парах оценки отклоняются в сторону адаптивных качеств, в одной паре - дезадаптивной черты: веселый (5,17) - легкомысленный (4,67), тактичный (3,17) - лицемерный (3,50), гибкий (4,83) - переменчивый (4,67), активный (4,67) - возбужденный (4,33), уверенный (5,33) -самоуверенный (4,83), восторженный 94,83) - ленивый (4,50), придирчивый (4,83) - избирательный (4,33), приятный (4,50) - глупый (4,17).
недоверчивый-, агрессивный-миролюб
боевитый-пассивный
критичный- легковерный
приятный-неприятный ^ глупый-умный
веселый-угрюмый легкомысленный-серьезный бестактный-тактичный откровенный-лицемерный гибкий-негибкий переменчивый-упорный возбужденный-спокойный
активный-инертный скромный-претенциозный
скупой-щедрый самоуверенный-застенчивый
ленивый-трудолюбивый
восторженный-озабоченный
организованный-импульсивный заторможенный-раскрепощен. зависимый-независимый сотрудничающий-несотруднич. мягкий-жесткий мягкотелый-твердый робкий-смелый осторожный-бесшабашный избирательный-неразборчивый
придирчивый-прощающий непрактичный-практичный
уверенный-неуверенный
принципиальный-приспособлен. репрезентанты русской национальности репрезентанты английской национальности респонденты неопределенной этнической идентичности
Рис. 3 Представление о «типичном представителе американского народа»
Характерологический портрет типичного американца репрезентантов русской национальности включает только адаптивные качества, в портрете репрезентантов английской национальности и информантов неопределенной этнической идентичности обнаруживаем и адаптивные, и дезадаптив-ные черты. Все респонденты воспринимают американцев как веселых, среди других адаптивных черт: серьезный, гибкий, спокойный, активный, уверенный, осторожный, смелый, сотрудничающий, раскрепощенный, среди отрицательных черт: лицемерный, возбужденный, претенциозный,
самоуверенный, застенчивый и импульсивный. Представление респондентов включает черты, проявляющиеся в социальном взаимодействии и позиции и в эмоционально-волевой регуляции. Из этого следует, что, несмотря на согласованное представление о типичном американце, оценка информантов, которые идентифицируют себя с русским этносом, положи-тельнее.
Для анализа характера взаимосвязи этнической идентичности и использования иноязычной лексики мы расположили англицизмы в зависимости от частотности употребления в русском языке - от часто к редко используемой единице. Эти показатели фиксирует Национальный корпус русского языка (ruscorpora.ru). Среднее количество англицизмов, использованных в переводе, в разрезе групп значимо не отличается (7,25; 6,63; 7,67; рис. 4).
25 -
■ репрезентанты русской национальности
■ репрезентанты английской национальности
■ респонденты неопределенной этнической идентичности
Рис. 4. Распределение количества использования избыточной заимствованной лексики
в разрезе групп
С целью анализа влияния встречаемости англицизмов в газетно-жур-нальных, научных, публицистических текстах, в драматургии, в текстах художественной прозы, которые учтены в НКРУ, мы рассчитали коэффициент корреляции между частотностью лексической единицы в корпусе русского языка и показателями использования англицизмов при переводе. Из расчета следует вывод о том, что частотность употребления англицизмов в упомянутых текстах на русском языке не связана с их включением в речевую практику респондентов.
Для выявления взаимосвязи этнической идентичности и использования заимствований рассчитывался коэффициент корреляции г-Пирсона. Полученные показатели этнической идентичности у репрезентантов английской национальности связаны с использованием англицизмов (р < 0,05 (г = 0,72; п = 8)). Обнаруженная линейная зависимость показывает, что чем сильнее
личность идентифицирует себя с представителем английской национальности, тем чаще использует заимствованную лексику из английского языка (таблица).
Корреляция этнической идентичности и частотности использования заимствованной лексики
Группы респондентов (п = 22) Стимульные объекты Значения коэффициента корреляции идентификации со стимульным объектом и частотности использования заимствований
Репрезентанты русской национальности (п = 8) Типичный представитель русской национальности -0,25
Типичный представитель английской национальности -0,03
Типичный представитель американского народа -0,27
Репрезентанты английской национальности (п = 8) Типичный представитель русской национальности -0,37
Типичный представитель английской национальности 0,73*
Типичный представитель американского народа -0,08
Респонденты неопределенной этнической идентичности (п = 6) Типичный представитель русской национальности -0,52
Типичный представитель английской национальности 0,36
Типичный представитель американского народа 0,32
Примечание. * - р < 0,05.
В двух других группах респондентов значимая связь между показателями этнической идентичности и частотностью использования англицизмов не выявлена.
Обсуждение результатов исследования
Конструирование этнической идентичности необходимо для поддержания целостности личности, на основе которой она выстраивает взаимоотношения с социальным окружением и поведение, проявляющиеся в том числе и в речи. При этом личность может ощущать себя репрезентантом этнической группы, к которой в действительности не принадлежит.
Расхождение между декларируемой и собственно этнической идентичностью, которая изучалась на основе сходства восприятия стимульного объекта и Я-образа, обнаружилось у большинства информантов (14 из 22). Признавая, что самоназвание - одно из значимых показателей этнической идентичности, мы не исключаем факта, что респонденты определили свою этническую принадлежность по ряду объективных признаков, таких как родной язык, национальность родителей. Двое респондентов из шести, ко-
торые обнаружили сходство восприятия «русского» и себя, не указали национальность. Это, возможно, объясняется тем, что в глобальном информационном пространстве статус русского этноса значительно проигрывает другим, и поэтому представителям молодого поколения сложно сохранять и поддерживать позитивную этническую идентичность. Эта причина объясняет и наличие негативных стереотипов восприятия «типичного русского» в группе респондентов неопределенной этнической идентичности.
Согласованность содержания стереотипов восприятия стимульных объектов «типичный представитель английской национальности и американского народа» у всех респондентов можно объяснить действием нескольких причин. Во-первых, это источники, на основе которых у студентов формируется мнение о характере англичан и американцев: социальные сети, средства массовой информации, литература как на русском, так и на английском языке. Во-вторых, все респонденты - студенты одного и того же вуза - обучаются по общей образовательной программе, получают схожие представления о культуре и ее представителях. Разница проявляется в направленности стереотипов: информанты, чей собственный образ близок к портрету «англичанина», обнаруживают положительные стереотипы; так, по их мнению, «англичане» тактичные, а в представлении тех, кто отождествляет себя с «русскими», это качество проявляется в стереотипе отрицательной направленности «лицемерие» и т.п. Ту же закономерность наблюдаем в восприятии «американца» репрезентантами русской национальности и респондентами неопределенной этнической идентичности: первые оценивают «американцев», приписывая положительные черты из связанной пары, вторые - отрицательные.
У репрезентантов английской национальности недостаточно ясное представление о собственной этнической группе, образ «русского» положительный, но черты характера слабо выражены (отклонение от среднего 4,00 менее чем на 1,00). Положительное эмоционально-оценочное значение принадлежности к этнической группе, репрезентантом которой ощущает себя личность, - ожидаемый факт, поскольку это важно для поддержания целостности личности. Вместе с тем мы наблюдаем изменения не только в эмоциональном, но и в поведенческом компоненте этнической идентичности, а именно в стремлении проявлять себя членом этноса в речевом поведении (р < 0,05 (г = 0,72; п = 8)). Чем сильнее информанты идентифицируют себя с этносом, тем чаще используются англицизмы в родном языке.
Респонденты, не связывающие представление о себе ни с одним из сти-мульных объектов, критичнее оценивают «типичного русского», это сочетается с положительной оценкой представителей «английской национальности» и «американского народа». В данной группе восприятие русских и представителей двух других стимульных объектов сильнее всего отличается. При переводе текста с английского на русский язык студенты этой группы, как и другие информанты, использовали избыточную иноязычную лексику, из чего следует, что положительная оценка носителей языка, из
которого заимствована лексика, возможно, играет важную роль в выборе языковых средств.
Менее ожидаемые результаты мы получили у респондентов, идентифицировавших себя с русской национальностью. Несмотря на схожесть Я-образа и «образа типичного русского» в сочетании с критическим восприятием «англичан», при переводе текста респонденты так же, как и все, использовали избыточную иностранную лексику вместо исконно русских или ранее заимствованных слов. Следовательно, идентификация со своей этнической группой не связана со стремлением называть явления, используя исключительно слова родного языка. Кроме того, мы считаем возможным добавить еще одно объяснение выявленного факта: информанты положительно оценивают носителей языка, в данном случае типичного американца, поэтому предпочитают использовать заимствованные из американского варианта английского слова.
Заключение
Настоящее исследование нацелено на расширение знаний о социально-психологических детерминантах использования иноязычной лексики. Причиной обращения к выявлению взаимосвязи между этнической идентичностью личности, содержанием и направленностью гетеростереотипов, частотностью появления заимствований в разных текстах и использованием избыточных иностранных слов и словосочетаний стала дискуссия о влиянии иностранных слов на русский язык в научном и политическом дискурсе.
Итак, по данным исследования, использование или избегание избыточной иноязычной лексики объясняется социально-психологическими причинами. Во-первых, идентификация с собственной этнической группой не связана с предпочтением лексики исключительно родного языка. Во-вторых, полученные данные не обнаруживают взаимосвязи появления заимствований в газетно-журнальных, научных, публицистических текстах, в драматургии, в текстах художественной литературы, прозы (другие речевые практики в исследовании не учитывались) и их использования респондентами в речи. В-третьих, существенным выводом исследования выступает взаимосвязь использования иноязычной лексики вместо аналогов родного языка и идентификации с носителем языка заимствований, а также с положительной оценкой «типичного представителя» носителя языка, из которого заимствована лексика.
В современном мире, в условиях борьбы за этническую экспансию, противостояние в первую очередь разворачивается в информационном пространстве в форме навязывания мировоззренческих установок, ценностных ориентиров и образов идентичности. При этом основное орудие распространения идеологий - язык, поэтому меры по защите родного языка должны быть продуманными и учитывать выводы из различных областей знаний, в том числе социальной психологии, этнической психологии и социолингвистики.
На основе полученных результатов можно выдвинуть следующие предположения, которые способны стать направлениями будущих исследований. Первое затрагивает проблему влияния частотности появления иноязычной лексики в различных речевых практиках, не зафиксированных НКРУ, на использование заимствований в речи. Второе направление исследования связано с изучением механизмов и закономерностей усвоения образов идентичности, которые конструируются и передаются при помощи языка.
Литература
Алюнина, Ю. М. (2019). Блог как источник новейших англицизмов: на материале текстов интернет-дискурса моды. Вестник НГУ. Сер. Лингвистика и межкультурная коммуникация, 17(4), 78-91. doi: 10.25205/ 1818-7935-2019-17-4-78-91 Балясникова, О. В., Черкасова, Г. А., Степанова, А. А., Уфимцева Н. В. (2017). Этнолингвистический аспект регионального языкового сознания. Вестник Российского университета дружбы народов. Сер. Теория языка. Семиотика. Семантика, 5(4), 1161-1170. doi: 10.22363/2313-2299-2017-8-4-1161-1170 Белина, Н. В., Киселева, З. А., БожикС. Л. (2017). Изучение современных англицизмов на занятиях по иностранному языку в вузе. Научно-технические ведомости СПбГПУ. Гуманитарные и общественные науки, 8(2), 89-98. doi: 10.18721/JHSS.8210 Вундт, В. (2002). Проблемы психологии народов. М.: Эксмо; Санкт-Петербург: Terra Fantastica.
Гумбольдт, В. фон (1985). Язык и философия культуры. М.: Прогресс.
Донцов, А. И., Стефаненко, Т. Г., Уталиева, Ж. Т. (1997). Язык как фактор этнической
идентичности. Вопросы психологии, 4, 75-86. Дьяков, А. И. (2012). Англицизмы: заимствование или словообразование. Филологические науки. Вопросы теории и практики, 16(5), 72-76. Дьяков, А. И. (2021). Большой словарь англицизмов русского языка. М.: Флинта. Дьякова, И. В. (2022). Особенности современного процесса лексического заимствования в русском языке. В сб.: О. Ю. Иванова, О. А. Ефанова (ред.). Актуальные вопросы лингвистики и лингводидактики в контексте межкультурной коммуникации : сборник материалов II Всероссийской научно-практической онлайн-конференции (с. 132139). Орел: Орловский гос. ун-т им. И. С. Тургенева. Зорина, А. В. (2018). Англицизмы в современном русском языке (на примере интернет-
лексики). Казанский лингвистический журнал, 1(2-1), 5-14. Караулов, Ю. Н. (1987). Русский язык и языковая личность. М.: Наука. Карнышев, А. Д., Иванова, Е. А., Карнышева, О. А. (2017). Природа экономического патриотизма и гражданского сотрудничества. Этнопсихологические аспекты. М.: Ин-т психологии РАН. Косенко, Е. И. (2017). Анализ функционирования экономических заимствований в современных российских СМИ. Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Сер. Гуманитарные и социальные науки, 2, 107-113. doi: 10.17238/issn2227-6564.2017.2.107 Красных, В. В. (2020). Архаические слои сознания современной языковой личности (на примере базовой метафоры жидкость). Вопросы психолингвистики, 5(45), 70-84. doi: 10.30982/2077-5911-2020-45-3-70-84 Крысин, Л. П. (2002). Лексическое заимствование и калькирование в русском языке
последних десятилетий. Вопросы языкознания, 6, 27-34. Крысько, В. Г. (2023). Этническая психология. М.: Юрайт. URL: https://urait.ru/bcode/
511058 (дата обращения: 24.01.2023). Малаховская, М. Л. (2020). Новейшие англицизмы в русском лексиконе в аспекте обучения переводу. Известия Российского государственного педагогического
университета им. А. И. Герцена, 197, 201-209. doi: 10.33910/1992-6464-2020-197201-209
Овсянико-Куликовский, Д. Н. (1922). Психология национальности. Петербург: Время. Потебня, А. А. (2012). Мысль и язык. М.: Директ-Медиа.
Солдатова, Г. У., Тетерина, М. В. (2011). Многоязычие как фактор формирования новой
идентичности и культурного интеллекта. Образовательная политика, 2(62), 58-71. Стефаненко, Т. Г. (2006). Этнопсихология. М.: Аспект Пресс.
Тер-Минасова, С. Г. (2000). Язык и межкультурная коммуникация. М.: Слово / Slovo. Уорф, Б. (1960). Лингвистика и логика. М.: Иностр. лит. (Новое в лингвистике, 1). Уфимцева, Н. В. (2022). Образ власти по материалам крымского ассоциативного словаря. Вестник Российского университета дружбы народов. Сер. Теория языка. Семиотика. Семантика, 13(3), 630-647. doi: 10.22363/2313-2299-2022-13-3-630-647 Шагалова, Е. Н. (2009). Словарь новейших иностранных слов (конец XX- началоXXI вв.). М.: АСТ: Астрель.
Шлет, Г. Г. (1996). Введение в этническую психологию. Санкт-Петербург: Алетейя. Штейнталь, Х. (1864). Характеристика главных типов языкостроения. В сб.: Филологические записки (с. 74-82). Воронеж: Мир. Эриксон, Э. (1996). Идентичность: юность и кризис. М.: Прогресс. Эриксон, Э. Г. (2008). Кризис идентичности в автобиографической перспективе (пер. О. А. Симоновой). Личность. Культура. Общество, 1(40), 73-89.
Ссылки на зарубежные источники см. в разделе References после англоязычного блока.
Поступила в редакцию 18.03.2023 г.; принята 24.04.2023 г.
Помуран Наталья Николаевна - доцент кафедры иностранных языков гуманитарного факультета Новосибирского государственного технического университета, кандидат психологических наук, доцент. E-mail: pomnatnik@mail.ru
For citation: Pomuran, N. N. (2023). Socio-Psychological Determinants of the Use of Luxury Loanwords in the Russian Language. Sibirskiy Psikhologicheskiy Zhurnal - Siberian journal of psychology, 88, 64-84. In Russian. English Summary. doi: 10.17223/17267080/88/4
Socio-Psychological Determinants of the Use of Luxury Loanwords in the Russian Language
N.N. Pomuran1
1 Novosibirsk State Technical University, 20, K. Marksa Pr., Novosibirsk, 630073, Russian Federation
Abstract
The article discusses the sociopsychological determinants of the use of luxury loanwords in Russian, in particular the ethnic identity of the individual, the content and focus of heterostereotypes, and the frequency of excessive loanwords in speech practices recorded in the national corpus of the Russian language. The study involved 22 translation and translation studies final year students aged 20-21. The ethnic identity of a person is investigated by comparing auto- and heterostereotypes of three stimuli objects, "a typical representative of Russian, English nationality" and "American people" with the self-image. Next, a comparative
analysis of the use of excessive loanwords when translating the text from English into Russian is performed. The discrepancy between declared and actual ethnic identity was revealed for the majority of informants. Three groups of respondents were distinguished: the first group identified with Russian nationality, the second with English, and the third group's self-image corresponded to none of the presented stimulus objects. Judgments about the "typical representative of English and American nationality" are more consistent compared to the representation of the "typical representative of Russian nationality". According to the research data, informants with uncertain ethnic identity and representatives of English national identity have a positive image of "a representative of English nationality". Those with Russian national identity have a shift towards positive social desirability in their perceptions of "a typical representative of the American people". The use of luxury loanwords is equally characteristic of all respondents. Thus, the use of foreign words and word combinations in speech is associated with a shift in perceptions of native speakers (English or American) towards positive social desirability, as well as identification with native speakers of the language from which the vocabulary is borrowed. The author concludes that social psychological factors should be taken into account when developing measures to protect the mother tongue from excessive borrowing.
Keywords: ethnic identity; ethnic stereotypes; borrowings; luxury loanwords; Anglicisms
References
Alyunina, Yu. M. (2019). Blog as a Source of Recent Anglicisms: Internet Discourse of Fashion. Vestnik NGU. Seriya: Lingvistika i mezhkul'turnaya kommunikatsiya - NSU Vestnik. Series: Linguistics and Intercultural Communication, 17(4), 78-91 (in Russian). doi: 10.25205/1818-7935-2019-17-4-78-91 Balyasnikova, O. V., Cherkasova, G. A., Stepanova, A. A., & Ufimtseva N. V. (2017). Ethnopsycholinguistic aspect of regional language consciousness. Vestnik Rossiyskogo universiteta druzhby narodov. Ser. Teoriya yazyka. Semiotika. Semantika. Semiotika. Semantika - RUDN Journal of Language Studies, Semiotics and Semantics, 8(4), 1161— 1170 (in Russian). doi: 10.22363/2313-2299-2017-8-4-1161-1170 Belina,N. V., Kiseleva, Z. A., & BozhikS. L. (2017). Izuchenie sovremennykh anglitsizmov na zanyatiyakh po inostrannomu yazyku v vuze [Study of modern anglicisms in university English classes]. Nauchno-tekhnicheskie vedomosti SPbGPU. Gumanitarnye i obshche-stvennye nauki, 8(2), 89—98. doi: 10.18721/JHSS.8210 Berry, J. W., Poortinga, Y. H., Segall, M.H., & Dasen, P.R. (2002). Cross-Cultural Psychology
Research and Applications. United Kingdom: Cambridge University Press. Dontsov, A. I., Stefanenko, T. G., & Utalieva, Zh. T. (1997). Yazyk kak faktor etnicheskoy
identichnosti [Language as a factor of ethnic identity]. Voprosypsikhologii, 4, 75—86. Dyakov, A. I. (2012). Anglitsizmy: zaimstvovanie ili slovoobrazovanie [Anglicisms: borrowing
or word formation]. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii ipraktiki, 16(5), 72—76. Dyakov, A. I. (2021). Bol'shoy slovar' anglitsizmov russkogo yazyka [The Big Dictionary of
Anglicisms in Russian]. Moscow: Flinta. Dyakova, I. V. (2022). Osobennosti sovremennogo protsessa leksicheskogo zaimstvovaniya v russkom yazyke [Specificity of the modern process of lexical borrowing In russian language]. In O. Yu. Ivanova, & O. A. Efanova (Eds.), Aktual'nye voprosy lingvistiki i lingvodidaktiki v kontekste mezhkul'turnoy kommunikatsii [Topical issues of linguistics and linguodi-dactics in the context of intercultural communication] (pp. 132—139). Orel: Orel State University.
Erikson, E. (1996). Identichnost': yunost' i krizis [Identity: adolescence and crisis] (Trans.). Moscow: Progress.
Erikson, E. G. (2008). Krizis identichnosti v avtobiograficheskoy perspektive [Identity Crisis in an Autobiographical Perspective] (O. A. Simonova, Trans.). Lichnost'. Kul'tura. Obshchestvo, 1(40), 73-89.
Humboldt, W. von (1985). Yazyk i filosofiya kul'tury [Language and Philosophy of Culture] (Trans.). Moscow: Progress.
Karaulov, Yu. N. (1987). Russkiy yazyk i yazykovaya lichnost' [Russian Language and Linguistic Personality]. Moscow: Nauka.
Karnyshev, A. D., Ivanova, E. A., & Karnysheva, O. A. (2017). Priroda ekonomicheskogo patriotizma i grazhdanskogo sotrudnichestva. Etnopsikhologicheskie aspekty [The nature of economic patriotism and civic cooperation. Ethno-psychological aspects]. Moscow: Institute of Psychology RAS.
Kosenko, E. I. (2017). Analiz funktsionirovaniya ekonomicheskikh zaimstvovaniy v sov-remennykh rossiyskikh SMI [An analysis of the functioning of economic anglicisms in modern Russian mass media]. Vestnik Severnogo (Arkticheskogo) federal'nogo universi-teta. Seriya: Gumanitarnye i sotsial'nye nauki - Vestnik of Northern (Arctic) Federal University. Humanitarian and Social Sciences, 2, 107-113. doi: 10.17238/issn2227-6564.2017.2.107
Krasnykh, V. V. (2020). Arkhaicheskie sloi soznaniya sovremennoy yazykovoy lichnosti (na primere bazovoy metafory 'zhidkost') [Archaic layers of consciousness of a modern linguistic personality (a case study of the basic metaphor 'liquid']. Voprosy psikholingvistiki, 5(45), 70-84. doi: 10.30982/2077-5911-2020-45-3-70-84
Krysin, L. P. (2002). Leksicheskoe zaimstvovanie i kal'kirovanie v russkom yazyke poslednikh desyatiletiy [Lexical borrowing and calques in the Russian language over the last few decades]. Voprosyyazykoznaniya, 6, 27-34.
Krysko, V. G. (2023). Etnicheskayapsikhologiya [Ethnic Psychology]. Moscow: Yurayt.
Malakhovskaya, M. L. (2020). Noveyshie anglitsizmy v russkom leksikone v aspekte obucheniya perevodu [Recent anglicisms in Russian lexicon in terms of translation teaching]. Izvestiya Rossiiskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta im. A. I. Gertsena, 197, 201-209. doi: 10.33910/1992-6464-2020-197-201-209
Ovsyaniko-Kulikovskiy, D. N. (1922). Psikhologiya natsional'nosti [Psychology of Nationality]. Petrograd: Vremya.
Palmer, G. B. (1996). Toward a Theory of Cultural Linguistics. University of Texas Press.
Potebnya, A. A. (2012). Mysl' iyazyk [Mind and Language]. Moscow: Direkt-Media.
Shagalova, E. N. (2009). Slovar' noveyshikh inostrannykh slov (konets XX - nachalo XXI vv.) [Dictionary of Modern Foreign Words (late 20th - early 21st centuries)]. Moscow: AST: Astrel'.
Soldatova, G. U., & Teterina, M. V. (2011). Mnogoyazychie kak faktor formirovaniya novoy identichnosti i kul'turnogo intellekta [Multilingualism as a factor in the formation of a new identity and cultural intelligence]. Obrazovatel'nayapolitika, 2(62), 58-71.
Stefanenko, T. G. (2006). Etnopsikhologiya [Ethnopsychology]. Moscow: Aspekt Press.
Shpet, G. G. (1996). Vvedenie v etnicheskuyu psikhologiyu [Introduction to Ethnic Psychology]. St. Petersburg: Aleteyya.
Ter-Minasova, S. G. (2000). Yazyk i mezhkul'turnaya kommunikatsiya [Language and cross-cultural communication.]. Moscow: Slovo.
Ufimtseva, N. V. (2022). The Image of Power Based on the Materials of the Crimean Associative Dictionary. Vestnik Rossiyskogo universiteta druzhby narodov. Seriya: Teoriya yazyka. Semiotika. Semantika - RUDN Journal of Language Studies, Semiotics and Semantics, 15(3), 630-647 (In Russian). doi: 10.22363/2313-2299-2022-13-3-630-647
Whorf, B. (1960). Lingvistika i logika [Linguistics and Logic] (Trans.). Moscow: Inostrannaya literatura
Wundt, W. (2002). Problemy psikhologii narodov [Problems of the Psychology of Peoples] (Trans.). Moscow: Eksmo; St. Petersburg: Terra Fantastica.
Zorina, A. V. (2018). Anglitsizmy v sovremennom russkom yazyke (na primere internet-leksiki) [English-language loan words in modern Russian (a case study of the internet vocabulary)]. Kazanskiy lingvisticheskiy zhurnal, 1(2-1), 5-14.
Received 18.03.2023; Accepted 24.04.2023
Natalia N. Pomuran - Associate Professor, Department of Foreign Languages of the Faculty of Humanities, Novosibirsk State Technical University. Cand. Sc. (Psychol.), Associate Professor.
E-mail: pomnatnik@mail.ru
