CC BY
24
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ СОВЕРШЕНИЯ НАСИЛЬСТВЕННЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ БЛИЗКИХ РОДСТВЕННИКОВ
Аннотация: в статье представлены результаты исследования социально-психологических аспектов и детерминант совершения насильственных пре-
А. А. Канчурина
ступлений против близких родственников. Рассмотрены особенности взаимоотношений в родительской семье осужденных и их влияние на формирование
психодинамических комплексов личности, направляющих характер внутрисемейного взаимодействия в насильственное русло.
Ключевые слова: насильственные преступления в отношении близких родственников, психодинамика личности и поведения в сфере внутрисемейного взаимодействия, криминальная социализация, семейная социализация, психодинамический комплекс, самооценка дефицитов.
Summary: this article presents the results of research on the socio-psycho-logical aspects and determinants of violent crime against a close relative. The features of the relationship in the family of the convicted and their influence on the formation of complexes of psychodynamic personality, character guides intra interaction in violent course.
Keywords: violent crimes against relatives, psychodynamics of personality and behavior in the field of intra-interaction, criminal socialization, family socialization, self-esteem deficits, psychodynamic complex.
Все имеющиеся на сегодняшний день исследования проблем психологии внутрисемейного насилия объединяет актуализация разных видов ущерба (психологического, социального, материального и др.), который обусловливают различные проявления семейного насилия. Однако построение целостной объективной картины состояния семейного насилия в современном обществе затрудняется очевидным креном в самой формулировке вопроса гендерных исследований такого рода. Подавляющее большинство работ посвящено изучению особенностей насилия мужчин
над женщинами при их совместном проживании и психологических трудностей, возникающих у женщин — жертв насилия. Исследования же насилия в отношении близких родственников женщинами в современной юридической психологии исследуются достаточно редко.
Предпринятое нами исследование проблем насилия над близкими родственниками проведено на экстремальной выборке, выборке осужденных (по ст. 105 и 111 УК РФ), отбывающих наказания за совершение насилия, повлекшего смерть близких родственников. При этом первым, лежащим на поверхности фактом, который нам удалось установить, что осужденных за насильственные преступления против близких родственников среди женщин в абсолютных цифрах приблизительно на порядок (почти в десять раз) больше, чем среди мужчин. В процентном соотношении в женских колониях число осужденных, отбывающих наказание за подобные преступления, доходит до 15 %. В то время как в мужских колониях этот показатель значительно ниже (до 3 %).
В нашем исследовании было опрошено 310 респондентов женщин и 100 респондентов мужчин, отбывающих наказания за насильственные преступления в отношении близких родственников.
В качестве сравнительных выборок мы использовали данные диагностики женщин, осужденных за насильственные преступления, где потерпевшими явились не близкие родственники (то есть за насилие над чужими людьми), а также женщин, отбывающих наказания за корыстные преступления.
Поскольку именно для женской преступности характерно ярко выраженное
близкородственное насилие значительная часть нашего исследования посвящена рассмотрению именно социально-психологических особенностей осужденных женщин.
В научной литературе приведено множество детерминант семейного насилия. Это и социокультурный контекст, и социально-экономический статус супругов, и опыт переживания и наблюдения насилия в детстве, и алкоголизм и др. Иными словами, на возникновение насилия в семьях влияют как объективные причины, так и индивидуальные особенности личности [2].
Показательно, что среднее число судимостей в исследуемой группе осужденных женщин, совершивших насилие в отношении близких людей, самое маленькое — 1,1, по сравнению с 1,7 у совершивших кражи и 2,1 у совершивших насилие над чужими людьми и 2,49 у мужчин, совершивших близкородственное насилие.
Так, если мужчины к 36 годам имеют более 2 судимостей, женщины, осужденные за кражу, к 35 годам уже имеют в среднем 1,7 судимости и опыт отбывания наказаний в местах лишения свободы, а осужденные за насилие над чужими людьми к 35 годам имеют 2 судимости, то осужденные за насилие над близкими к 38 годам имеют всего 1,1 судимости. Иными словами, по сравнению с мужчинами, женщинами, осужденными за кражи, и женщинами, осужденными за насилие над чужими людьми, женщины, совершившие насилие над близкими, имеют меньше всего криминального опыта и являются самыми криминально незараженными. Таким образом, степень влияния криминальной социализации на близкородственное насилие ми-
нимальна и причины такого преступного насилия лежат скорее в области индивидуальной психологии и особенно психодинамики личности и поведения в сфере внутрисемейного взаимодействия.
Обратимся теперь к сравнительному анализу некоторых социально-демографических особенностей осужденных за преступления против близких родственников женщин. Данные распределения осужденных по возрасту показывают, что средний возраст женщин, совершивших насилие над близкими родственниками, — 38 лет, что выше среднего возраста осужденных за кражи (35,26 лет) и за насилие над чужими людьми (36 лет). Итак, насилие над родственниками совершают женщины разных возрастов, в то время как обычное насилие и кражи — более молодые женщины.
Средний возраст мужчин, осужденных за близкородственное насилие, — 35,5 лет, что указывает на то, что насилие над родственниками мужчины совершают в более раннем возрасте и вероятнее всего внутренняя готовность к такому поступку формируется у мужчин быстрее и является следствием криминальной социализации личности, а у женщин она формируется дольше и выступает следствием влияния индивидуально-психологических и социально-психологических факторов.
Образование женщин, осужденных за насилие над близкими родственниками, значимо не отличается от образования осужденных женщин сравнительных групп. Этот факт может свидетельствовать об отсутствии связей уровня образования и особенностей криминального поведения в отношении близких родственников у женщин. Это гово-
рит о меньшей роли в формировании данного преступного типа женщин фактора внешней социализации и большей роли семейного воспитания и семейной социализации.
Статистически значимы более низкий уровень образования мужчин и большее количество судимостей, говорящее о том, что насильственные преступления против близких родственников у мужчин носят несколько иной характер, обусловленный, в том числе социально-педагогической запущенностью (во всяком случае, что касается образования), и ранней криминализацией личности.
Процент женщин, состоявших в браке, совершивших насилие в отношении близких людей, самый низкий среди всех групп испытуемых и значительно более низкий по сравнению с другими группами преступниц. Это указывает на отсутствие опыта именно женской гендерной социализации, неспособности строить и поддерживать брачные отношения. Данный факт косвенно подтверждает нашу гипотезу о том, что женщины, склонные к насилию относительно близких людей, личностно утратили женскую сущность с ее естественными потребностями и поведенческими проявлениями. При этом частота встречаемости работающих до осуждения выше всего в группе женщин, совершивших преступное насилие против близких людей.
Итак, они реже состоят в браке и чаще работают. Если исходить из естественного стремления женщин к семье и детям, то эти характеристики тоже можно оценить как наименее женские, что также косвенно подтверждает нашу гипотезу. Наличие работы у почти половины группы испытуемых женщин, совершивших преступное насилие про-
тив близких людей, говорит и о большей вероятности получения некриминальных средств к существованию и косвенно подтверждает наличие у них низкой криминальной зараженности. Женщины, отбывающие наказание за насилие в отношении близких родственников, реже представителей других групп совершают преступление в соучастии. При этом также редко это делают мужчины в отношении близких родственников. Таким образом, большинство мужчин и женщин, совершающих преступления против близких, избегают стороннего участия и действуют в одиночку, что свидетельствует о некоей глубоко скрытой интимности совершаемого, очень личном характере преступного поступка. Напротив, корыстные преступления и насилие в отношении сторонних лиц гораздо чаще совершаются женщинами в соучастии.
Женщины, отбывающие наказание за насилие в отношении близких родственников, реже представителей других групп испытуемых воспитывались в полной семье, при этом неполная семья редко была семьей без матери. Особенности взаимоотношений между родителями в таких семьях, согласно нашему опыту работы с осужденными женщинами, совершившими преступное насилие в отношении близких людей, действительно носили конфликтный, насильственный характер и могли определять модель поведения испытуемых в отношении близких людей.
Напротив, для испытуемых мужчин, совершивших насилие в отношении близких, значимо выше частота встречаемости воспитания в семье бабушкой и дедушкой, что в значительной мере способствует развитию чувства бес-
Мужчины совершившие насилие в отношении близких л кадей
Женщины совершившие насилие в отношении близких людей_
Рис. 1. Средние показатели самооценки дефицитов в детстве в группах испытуемых осужденных мужчин и женщин
контрольности и в целом социально-педагогической запущенности.
Из этого можно сделать вывод, что воспитание мальчиков в среднем закладывает иные социально-психологические основы для совершения преступления против близких, а именно социально-педагогическая запущенность, вседозволенность, низкий уровень образования и социализации, в то время как воспитание девочек формирует у них гораздо более глубокие психодинамические комплексы.
Очень хорошей иллюстрацией только что сделанному выводу являются результаты исследования самооценки дефицитов, испытываемых в детстве. По опыту использования этой методики в пенитенциарных психологических исследованиях (в частности, в лаборатории «Криминальная деструктивность личности» Академии ФСИН России] можно сказать, что видение своих де-
фицитов в детстве существенно зависит и от наличной ситуации, в которой находится испытуемый. Так, Д.В. Сочив-ко и Н.А. Поляниным было показано, что оценки изменяются у одних и тех же курсантов на первом и втором курсе обучения. Однако в этих изменениях можно видеть и некоторое постоянство. Метод отражает отношение и к своему детству, и к наличной ситуации. Точнее именно отношение к дефицитам в детстве через призму наличного состояния. Для нас это особенно важно, так как анализируя полученные результаты, мы можем говорить о том, как женщина, совершившая преступное насилие в отношении близких, в сравнении с другими группами испытуемых, переживает и ощущает тот личностный комплекс, который был заложен в ней с детства, в процессе воспитания.
Из рисунка 1 можно увидеть, что для мужчин, совершивших насилие в отно-
шении близких, имеют место дефицит одежды и дефицит общения с близкими. Это хорошо согласуется с интерпретацией бабушкиного и дедушкиного воспитания, данного ранее. Бабушки не позволяют надевать одежду, которая воспринимается их ровесниками, а общение с ними как с близкими практически невозможно из-за полного отсутствия понимания, обусловленного межпоколен-ческими различиями.
У женщин же эти показатели значительно ниже, чем у мужчин. Однако имеются два других дефицита (у мужчин эти показатели, напротив, низкие] — дефицит внимания и дефицит личного пространства.
С детства лишенная внимания окружающих, в том числе, видимо, родственников, включая мать, погруженную в проблемы семейных конфликтов, воспитание которой сводится лишь к ограничениям (дефицит личного пространства], подрастающая женщина сохраняет этот комплекс «никому ненужности» и защищается от него, нападая и агрес-сируя на своих же близких(родственников], которые ущемляют ее в личностном пространстве.
От самооценки дефицитов, испытываемых в детстве, логично перейти к анализу еще больших неприятностей, которые мог испытывать ребенок, а именно самооценки наказаний, их частоте, справедливости и несправедливости.
В работах исследователей, изучающих дезадаптированные семьи, криминологов и психологов, оценивающих роль семьи в генезе преступного поведения, накоплено значительное количество подтверждений межпоколенной передачи образцов насильственного поведения в семьях. В нашем эмпириче-
ском исследовании мы отдельно анализировали особенности картины внутрисемейного насилия в детстве у женщин и мужчин, осужденных впоследствии за тяжкое насилие в отношении близких родственников.
Полученные данные подтверждают, что женщин, впоследствии совершивших тяжелое насилие над близкими, наказывали в семье гораздо чаще, чем мужчин. Причем мать чаще инициировала наказание, чем отец, видимо, активно привлекая отца. Сам отец берет на себя ответственность за наказание гораздо реже. В целом роль матери в наказаниях у будущих осужденных данной категории выше, чем у отца. Возможно, это играет определенную роль в формировании комплекса неприятия близких людей. Мать гораздо чаще, по мнению осужденных, осуществляет справедливые наказания и совсем мягкие. Отец склонен чаще осуществлять не слишком мягкие наказания. Эти данные говорят об определенной тенденции к ма-нипулятивности при применении наказания со стороны матери и большей прямолинейности и последовательности в наказаниях отца.
Характерно, что отец в целом чаще склонен наказывать мальчиков, применяя справедливые и относительно мягкие наказания. В то время как девочек чаще наказывает мать. Различия оценки осужденным справедливых наказаний матерью и отцом статистически значимо. В целом отец реже наказывает девочек, чем мать.
Такое положение дел является полностью противоположным тому, каким оно должно быть согласно современным представлением мировой психологии о роли отца и матери в воспитании.
Так, Э. Фромм подчеркивает, что «отцовская любовь по сравнению с материнской — любовь «требовательная», условная, которую ребенок должен заслужить. Отцовская любовь не является врожденной, а формируется на протяжении первых лет жизни ребенка. Для того чтобы заслужить отцовскую любовь, ребенок должен соответствовать определенным социальным требованиям и отцовским ожиданиям в отношении способностей, достижений, успешности. Любовь отца служит как бы наградой за успехи и хорошее поведение».
Согласно представлениям А. Адлера, роль отца в воспитании также заключается в поощрении активности, направленной на развитие социальной компетентности. Если мать предоставляет ребенку возможность ощутить интимность человеческой любви, то отец проторяет ему путь к человеческому обществу. Отец является для детей источником познаний о мире, труде, технике, способствует формированию социально полезных целей и идеалов, профессиональной ориентации.
А. Греймс отмечает: «Материнская забота обеспечивает возможность принятия, отцовская же забота побуждает к отдаче. И то и другое необходимо для развития личности».
Психиатр Р. Кэмпбелл отмечает, что влияние отца на половую идентификацию девочки наиболее значительно проявляется в период юности. Половая идентичность девочки есть одобрение себя самой как достойной представительницы женского пола. Именно в этом возрасте (13-15 лет) она должна получить признание своей значимости как будущей женщины в основном от отца. Он способствует формированию у до-
чери позитивной самооценки, выражая одобрение ее действиям, способностям, внешности. У девочек, воспитывающихся без отцов, при отсутствии реальной модели отношений между мужчиной и женщиной может сформироваться нереалистичное отношение к лицам мужского пола [1].
Итак, наши испытуемые — осужденные за тяжкое насилие в отношении близких родственников, согласно полученным результатам, оказываются как раз в среднем в значительной своей части лишенными материнской интимности и направляющей функции отца. Это подтверждается большей частотой воспитания в неполных семьях. Однако и в полных семьях, где воспитывались будущие осужденные за подобные преступления, картина взаимоотношений с отцом и матерью оказывается извращенной. Мать берет на себя несвойственные ей функции отца, то есть большей требовательности и наказания, причем особенно это касается воспитания девочек, более всего нуждающихся в интимности как образце будущего отношения с близкими.
Лишенные же этого девочки копируют образ карающей матери, и подсознательно принимают на себя эту модель поведения в отношении близких. Собственно же потребность в близких интимных отношениях подавляется. Напротив, мальчики, лишенные материнской интимности, позже входят в более или менее естественную для себя роль требовательного и карающего члена семьи. В связи с этим совершение тяжкого насилия в отношении близких не противоречит их мужской сущности, но противоречит нравственным нормам и уголовному законодательству.
Мужчины совершившие насилие в отношении близких людей
Женщины совершившие насилие в отношении близких людей
Можно Можно Можно Оставл Можно не Можно Можно Можно
убитъ для скрыв сорить в себе олл лриобр брать лгать в
самозащ налоги общ месте найденн проезд в краденое взятки собств
деньги общ интер трансп
Рис. 2. Средние показатели к социальным и правовым нормам общества в группах испытуемых мужчин и женщин
То, что они способны на такие преступные действия, скорее объясняется указанной и проанализированной ранее социально-педагогической запущенностью, несформированностью морально-нравственных норм. У женщин же, повторим еще раз, подобное преступление является еще и следствием внутрилич-ностного надлома, утраты женской сущности, специфического женского ресурса личностного развития.
Чтобы увидеть эти картины воспитания еще более отчетливо обратимся к анализу ненаказательных, а «фоновых» физических воздействий на осужденных исследуемой категории в детстве.
Подзатыльники и наказания ремнем девочки чаще получали от матери, а не от отца. Девочек чаще, чем мальчиков, именно мать душила и сильно избивала.
Отец чаще использовал подзатыльники и ремень в отношении мальчиков, мать же чаще лишала мальчиков ужи-
на, била предметами (возможно опасаясь сопротивления) и швыряла на пол.
Следствием такой атмосферы в семье для мальчиков, видимо, стало затаенное желание мести по отношению к близким, для девочек это же желание является одновременно и личностной деструкцией, утратой способности обретения женственности. Естественная для мальчиков агрессивная самозащита, отнюдь не является такой же естественной для девочек. Для мальчиков уже в раннем подростковом возрасте становится естественным помышлять об ответной агрессии в отношении родителей, вопрос только в реальной возможности, которая появится по мере взросления в ближайшем будущем.
Для девочек ответное насилие в подростковом возрасте все еще остается неприемлемым. Что-то должно окончательно сломаться в ее гендерном типе, чтобы женщина пошла на насильственные действия в отношении близ-
ких. В результате исследования выявлено, что максимум, что может позволить себе девочка, будущая осужденная за насильственные преступления в отношении близких, наравне с мальчиками, это накричать на отца. Причем именно на отца, а не на мать.
В подростковом возрасте девочки все еще тяготеют к матери, сочувствуют ей в сложной семейной ситуации, видимо, ожидая той самой интимности, которой они не получили и скорее всего не получат.
По какой-то странной закономерности именно будущим осужденным за насилие над близкими женщинам довелось расти в семьях, где отец в гораздо большей степени, чем в семьях с мальчиками оскорблял мать, отец толкал мать, отец бил мать, отец угрожал матери.
Таким образом, совершение преступлений насильственного характера в отношении близких родственников мужчинами обусловлено в первую очередь затаенным чувством мести близким за жестокие наказания детства, а также социально-педагогической запущенностью и несформированностью морально-нравственных норм, ранней криминализацией. Это хорошо иллюстрируют результаты, представленные на рисунке 2.
Как можно видеть, в отношении всего комплекса самых простых моральных норм мужчины проявляют большую готовность их нарушать, чем женщины. Исключение составляет убийство в целях самозащиты, в этом случае именно женщины проявляют большую готовность. Что является причиной таких различий отношения к убийству? На наш взгляд, мужчины более трезво оцени-
вают последующую уголовную ответственность за убийство (самозащиту еще надо доказать, тем более криминально зараженному человеку).
Женщины скорее ориентируются на внутриличностные установки, в частности на сформировавшийся в детстве дефицит личностного пространства, которое они и намерены защищать, не думая о последующем наказании.
В целом женщины совершают насильственные преступления в отношении близких не по причине моральной недоразвитости (хотя и это присутствует, но не на первом плане), а по причине несформированности естественной женственности, свободы интимных проявлений, несформированности женского нежного и охраняющего отношения к близким. По существу такие женщины принимают на себя мужскую роль мстителя, но если она естественна для мужчин, для женщин она является следствием деформации и даже деструкции женской сущности.
Остановимся теперь коротко на вопросе различий социально-психологических и социально-демографических различий между осужденными, совершившими преступления в отношении разных категорий лиц, а именно: отца, матери, мужа/жены (партнера), собственных детей.
Особенности взаимоотношений меж ду членами семьи для исследователей — относительно закрытое явление. Неприкосновенность и независимость семей ценят во всех обществах, право на невмешательство в частную и семейную жизнь гарантируется документами по правам человека. Между тем факты, касающиеся преднамеренного оставления детей без внимания и насилия в от-
Возраст] полн и. к
л с: 40.» 39.1» iB.CC 57.Ю !6.Ю 55.М JJ.CC
Л 17 4.5?
1 1
!
Ш
им
Мкн.ик >54. "кн.ч<и*н*ки.шкчд*г*Л Нкгынпог
Рис. 3. Средний возраст осужденных женщин, совершивших насильственные преступления в отношении разных категорий родственников
ношении детей, совершаемого родителями и другими близкими членами семьи, с огромной частотой попадают на страницы научной и новостной печати. С рождения и до совершеннолетия дети уязвимы в отношении различных форм насилия в их семьях. Если учесть, что внутрисемейное насилие характеризуется значительной латентностью, то становится очевидной актуальность исследования проблем внутрисемейного насилия в отношении детей и его профилактики.
В большинстве случаев физическое насилие в отношении детей в семьях не носит смертельного характера и не влечет за собой нанесения постоянных или серьезных видимых телесных повреждений. Вместе с тем в некоторых случаях насилие в отношении детей в семье становится причиной их гибели, хотя часто родственники не планировали таких последствий.
В рамках проводимых нами исследований проблем психологии внутрисемейного насилия показана высокая частота совершения насилия над близкими родственниками со стороны женщин.
Ранее нами были рассмотрены некоторые социально-психологические и социально-демографические особенности личности осужденных женщин в сравнении с мужчинами и другими осужденными женщинами, совершившими насилие в отношении близких родственников, независимо от того, кем именно приходится жертва осужденной.
Теперь представим сравнительный анализ социально-психологических особенностей осужденных женщин в зависимости от того, в отношении кого было совершено преступление.
Рассматривая социально-демографическую характеристику осужденных женщин, мы видим, что преступления в отношении детей совершаются женщинами в более раннем возрасте, чем преступления в отношении мужей и сожителей, но несколько позже, чем в отношении родителей (рис. 3).
При этом уровень образования несколько выше, чем у опрошенных из других групп. Характерно, что более высоким уровнем образования обладают на-сильницы, совершившие преступление в отношении мужа и детей. В отношении
Рис. 4. Структура дефицитов, которые испытуемые испытывали в детстве
сожителей и родителей совершают преступления менее образованные женщины. Вероятно, им не хватает интеллектуальных возможностей просто уйти от сожителя или родителей, что труднее сделать в отношении мужа или ребенка.
Анализ дефицитов, которые испытывали наши респонденты в детстве, показывает, что выборка женщин, осужденных за насилие над своими детьми, характеризуется значительным пиком по шкале «дефицит личного пространства» (рис. 4). В профиле дефицитов испытуемых также выражен дефицит внимания. Те же респонденты указывают, что в детстве проживали в одном жилом помещении совместно с другими родственниками. Таким образом, факт скученного проживания в детстве и субъективного дефицита личного пространства, переживаемый женщиной, вероятнее всего приводит ее к подсознательному гипертрофированному стремлению оберегать личностное пространство. Ребенок же по определению долгое время значительно
вторгается в личное пространство матери, серьезно ограничивая эту потребность, что может приводить к ее хроническому перераздражению и подсознательному стремлению удалить ребенка.
На гипотезу о значимости фрустрации личного пространства в генезе насильственного поведения в отношении собственных детей указывает и тот факт, что данные испытуемые чаще испытуемых из других групп имели младших братьев или сестер и старших сестер. Иными словами, уже в детстве, помимо собственного желания, они постоянно вынуждены были делить личное пространство с другим человеком, и конкурировать с ним за внимание близких, дефицит которого также характерен для испытуемых.
Интересным является факт, что женщины, совершившие насилие в отношении детей, чаще имели старших сестер, а совершившие насилие в отношении мужей и сожителей — старших братьев. Можно предположить, что старшие бра-
тья демонстрировали модель насильственного поведения, которая способствовала формированию у женщин ответного агрессивного поведения, что впоследствии выразилось в повышенном уровне насилия в отношении близких мужчин. Старшие сестры в семьях, вероятно, осуществляли опеку над младшими детьми и в меньшей мере демонстрировали физическое насилие, скорее это была гиперопека, которая часто связана с вторжением в личное пространство опекаемых сестер. В выборке нашего исследования были опрошены несколько испытуемых, совершивших тяжкое насилие в отношении братьев, но мы не рассматриваем данную группу в качестве сравнительной из-за незначи-
тельного размера. В выборку исследования не попали испытуемые, осужденные за насилие в отношении сестер, что может говорить о незначительном количестве подобных преступлений в структуре близкородственного насилия в целом. Таким образом, в перспективных исследованиях весьма интересно определить особенности сиблингового насилия мальчиков и девочек в дезадаптив-ных семьях.
Литература
1. Солодников В.В. Социология социально-дезадаптированной семьи. — СПб., 2007.
2. Авдеева Н.Н. Роль матери и отца в развитии ребенка в раннем детстве [Электронный ресурс]. — URL: http://www.childpsy.ru/lib/articles/ id/10371.php.
