CC BY
42
ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО РЕГИОНА И ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ
-О-
А. В. ЛОГИНОВ А. В. ПЕТУХОВ
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ПРИМЕНЕНИЯ КОНЦЕПЦИИ
ПОЛИТИЧЕСКОГО ЦИКЛА В ПРОГНОЗИРОВАНИИ1
Ключевые слова: глобализация, политический цикл, прогнозирование, политический сценарий, стабилизация, систематизация, социальная политика, социальный контракт
Key words: globalisation, political cycle, forecasting, political scenario, stabilisation, systematisation, social policy, social contract
При прогнозировании внутренней политики важен учет не только внутренних, но и внешних (глобальных) факторов, определяющих внешнюю среду политической системы. Глобальные факторы в широком смысле диктуют определенную степень свободы национальной политической системы. В связи с этим задачи обеспечения стабильности политической системы должны учитывать современные глобальные тенденции.
Какие аргументы выдвигаются для обоснования тезиса о влиянии глобализации на ослабление феномена нацио-
ЛОГИНОВ Александр Валерьевич, доцент кафедры регионоведения и политологии Национального исследовательского Мордовского государственного университета, кандидат политических наук.
ПЕТУХОВ Алексей Валентинович, доцент кафедры регионоведения и политологии Национального исследовательского Мордовского государственного университета, кандидат социологических наук.
нального государства как такового? Во-первых, речь идет о том, что глобальная экономика предполагает наличие транснациональных корпораций. Их бюджеты сопоставимы с аналогичными показателями государств, а в ряде случаев превышают их. Во-вторых, логика глобального рынка, предполагающая свободное движение финансов, трудовых ресурсов, оказывается в противоречии с логикой экономической деятельности государства, традиционно концентрирующего внимание на территории своей юрисдикции. В-третьих, по мнению отдельных аналитиков, налицо процесс кризиса легитимности, когда значительные слои граждан в силу социально-экономических и политических обстоятельств склонны отказывать государству в лояльности. В связи с этим отмечают рост отчуждения масс от политики, неспособность государства выполнять присущие ему функции по обеспечению функций социальной защиты, выход на первый план новых измерений идентичности (этнической, экологической и др.). В этих, как и в целом ряде других примеров, проявляются новые вызовы, предъявляемые современной ситуацией государству как таковому2.
Прежде чем остановиться на политических сценариях, основанных на развиваемой нами теории политического цикла3, проанализируем отдельные прогнозы политического развития России, представленные в работах отечественных исследователей.
С точки зрения А. С. Ахиезера, сдвиги, которые произошли в России после 1985 г., необратимы и подвержены новым инверсиям. «Главная политическая опасность — недостаток ответственности граждан за государство, в результате чего оно может оказаться оставленным на произвол ограниченных групп, монополий, вооруженных сил, борющихся между собой правящих группировок. Все еще сохраняющаяся в стране мощь монополий на дефицит (склонных сращиваться с властью на всех уровнях) грозит перспективой подчинения политической борьбы в первую очередь интересам монополий разных типов, которые будут постоянно стремиться втягивать в свою борьбу население, используя и сталкивая между собой различного рода неотрадиционалистские или модернизированные мифологические представления»4.
Элементы нормативного прогноза содержатся в книге А. С. Панарина «Россия в цивилизационном процессе».
Автор констатирует, что «Россия сталкивается сегодня с тремя типами вызова: вызовом со стороны Запада, готового потеснить Россию с ее европейских границ; вызовом со стороны мусульманского Востока, стремящегося вовлечь в сферу своего влияния не только „родственные" республики Средней Азии и Закавказья, но и соответствующие автономии, входящие в состав Российской Федерации; вызовом со стороны динамичного Тихоокеанского региона, готового к мирной колонизации нашего Дальнего Востока и Сибири»5. По мнению А. С. Панарина, «попытка новой модернизации по западному образцу провалилась — сегодня это можно констатировать. Реакцией на этот провал будет мощная неоконсервативная волна в России. Она, несомненно, будет связана и с топографическими сдвигами. В США неоконсервативная волна совпала с перемещениями социокультурного и цивилизационного центра этой страны с Атлантического побер ежья к Тихоокеанскому, к Калифорнии и Техасу. <...> Думается, аналогичные процессы будут иметь место и у нас. Для того, чтобы наш новый консерватизм не деградировал в изоляционизм и провинциальное „самобытничество", ему должно сопутствовать новое наведение мостов — уже не с Атлантикой, а со странами Тихоокеанского бассейна»6.
В. И. Пантин, основываясь на концепции волнообразной модернизации, отмечает, что «скорее всего относительно либеральные реформы будут продолжаться примерно до 2008—2010 гг., когда существенное изменение мировой конъюнктуры, а также усиление конфликтов в России и за ее пределами вызовет серьезное изменение политического и экономического курса. Учитывая особенности начавшегося цикла реформ-контрреформ, можно предположить, что из множества возможных сценариев развития событий в России в более длительной перспективе, охватывающей во многих отношениях критическую фазу 2005—2017 гг., весьма вероятными являются два существенно различных варианта. Первый вариант предполагает сравнительно поздний переход к радикальной фазе контрреформ (не ранее 2010—2012 гг.) и относительную ее кратковременность (2010—2020 гг.) с последующим переходом к более умеренному курсу; этот сценарий может реализоваться в силу ограниченности ресурсов несовременных, нерыночных укладов, на которые в России всякий раз опирается авторитарный или тотали-
тарный режим, проводящий антилиберальные радикальные контрреформы и осуществляющий очередную военно-индустриальную модернизацию. <...> Другой, гораздо более тяжелый, но, к сожалению, вполне возможный вариант предполагает сравнительно быстрое перерастание реставра-ционно-авторитарного режима в тоталитарный, опирающийся на все четыре якобы преодоленные, но в действительности способные на короткое время к реставрации и гальванизации элемента архаичности: искусственно воспроизводимую тотальность коллективного сознания, совмещенность властно-собственнических функций, государственный „коммунизм" (точнее, пародию на него) и экстенсивность в виде агрессивной внешней экспансии. Подобный вариант развития событий окажется возможным лишь в случае наступления очень глубокого мирового экономического кризиса, который тяжело ударит по российскому обществу и государству»7.
С позиций циклически-волнового подхода каждый переход системы с одного цикла на другой связан не только с проблемой создания нового баланса внутри системы через модель преемственности, но и с появлением новых ресурсов и ограничений (угроз), характерных для нового цикла, на который переходит политическая система. Для определения таких ресурсов и угроз необходимо исходить из понимания внутренней логики такого цикла. Как было нами ранее отмечено, процесс перехода системы в новое качественное состояние не является одномоментным. В начале в рамках предыдущего цикла формируются предпосылки для перехода системы в следующий цикл. Поэтому начало и конец цикла всегда можно определить достаточно условно, используя методы сравнительного анализа при постоянном отслеживании внутренней логики всех наблюдаемых в данный момент политических процессов.
На наш взгляд, в России с 2004 г. стали создаваться более отчетливые политические предпосылки, характерные для перехода политической системы от цикла стабилизации к систематизации (унификации). Приблизительно с этого времени в стране стали заметнее процессы более сильной консолидации внутри политической системы. Отдельные признаки унификации отмечены в реформах избирательной системы в сторону ее большей предсказуемости и управляемости (внедрение пропорциональной системы на всех
уровнях, исключение возможности протестного голосования за кандидата «против всех», ужесточение требований для регистрации и деятельности политических партий, условий для проведения референдума, замена губернаторских выборов процедурой назначения, процессы слияния ряда действующих партий и пр.), в реформе системы федеративных отношений (изменение порядка формирования Совета Федерации, укрупнение субъектов РФ и пр.), в экономической политике (создание многочисленных госкорпораций, расширение государственного регулирования экономикой и пр.), в социальной политике (внедрение в средних школах процедуры ЕГЭ, укрупнение вузов и пр.).
Следует отметить, что если в начале цикла стабилизации процессы унификации были почти незаметны или трудно диагностируемы, то по мере дальнейшего перехода к циклу систематизации их количество стало увеличиваться. С каждым годом, невзирая на заявления отдельных политиков и государственных чиновников о необходимости расширения возможностей дифференциации политических механизмов и практик, наблюдается расширение масштабов унификации политической системы. Мы убеждены, что во многом это закономерный процесс эволюции любой системы, но степень, направленность и характер унификации для систем разные.
Степень управляемости цикла определяется его внутренней логикой. Ее можно обозначить как процесс достижения системного результата постсоветского реформирования и подведение итогов (систематизация). Ресурсы и ограничения также продиктованы этим циклом развития. К ресурсам цикла систематизации следует отнести более высокую четкость и определенность социальных предписаний, социальных ролей и правил. Эту тенденцию цикла систематизации в условиях российского общества с его ориентацией на этакратизм и политический порядок можно рассматривать как благо. Однако, несмотря на позитивную направленность такого ресурса в реалиях российского общества, этот ресурс может быть использован как во благо, так и во вред обществу. Поэтому, используя циклическую модель в процессе прогнозирования, мы исходим из наличия двух вариантов (сценариев) дальнейшего развития политической системы современной России. Условно их можно обозначить как позитивный и негативный.
Выше нами отмечалось, что основной вопрос цикла систематизации состоит в том, какую направленность приобретут предписания государства: более органичную или преимущественно искусственную. Будут ли политической элитой внедряться в практику социального реформирования органичные законы и механизмы либо искусственные, которые генерируют политическую реальность, актуальную для элиты? От решения этой проблемы во многом зависит ответ на вопрос «По какому сценарию будет развиваться политическая система России в дальнейшем?».
Грамотное и органичное социальное реформирование на цикле систематизации становится более актуальным в условиях нарастания внешних и внутренних угроз. В числе расширяющихся внутренних угроз для политического режима в этом цикле следует выделить политическое отчуждение и нарастание разрыва между уровнями современных проблем и мышления элиты. Поэтому здесь актуализируются реформы, основанные на планах, законах и расчетах, сохраняющих тесную взаимосвязь с социальными и иными потребностями населения.
При позитивном сценарии в основе развития политической системы лежат законы и механизмы, в результате которых увеличивается благосостояние граждан. Грамотные действия элиты и обеспечение благосостояния граждан позволяют поддерживать высокий уровень политической стабильности. Сама же стабильность в условиях систематизации основана на органичных законах. При таком сценарии народ оказывает естественную поддержку власти. Она основана не на принуждении, а на внутреннем убеждении народа в высоком авторитете и компетентности власти.
В социальной политике возрождаются патерналистские модели социального контракта (социальные гарантии в обмен на лояльность к режиму). Если сохраняется взаимосвязь и целостность народа и власти, то законы будут отражать сложившиеся общественные отношения, а лояльность народа к системе власти будет носить органичный характер. В таких условиях формируется органичная управленческая система, не требующая постоянного использования политических методов и эффективно работающая в автономном режиме. Планы правящей элиты становятся реалистичными. Оппозиция, инициирующая альтернативные проекты реформ,
органично вписывается в политическую и партийную систему, принимает непосредственное участие в социальном реформировании.
Для национального лидера характерен образ мудрого (просвещенного) правителя, а не лидера-служителя. Разумные правовые механизмы гарантируют и дают гражданам необходимую и достаточную степень свободы. В таких условиях грамотное использование социальных регуляторов приводит к снижению социального неравенства и расширению среднего слоя. Происходит создание органичных законов на базе культурных ценностей народа.
При грамотном использовании ресурсов цикла политическая идеология также направлена на систематизацию. Основная задача идеологии в этом цикле состоит в том, чтобы общество работало автономно и приносило максимальную прибыль. В связи с этим в автономном режиме без системных перегрузок совершенствуются механизмы социального государства. Последние все больше соответствуют не только имеющимся материальным ресурсам, но и реальным социальным потребностям общества. Основой благосостояния страны является богатство отдельной семьи, поэтому правящая элита должна понимать, что необходимо уменьшать бремя, лежащее на плечах семьи.
При грамотной государственной внутренней политике появляются большие ресурсы для обеспечения национальной безопасности от внешних угроз. В этом случае во внешней политике действия правящей элиты имеют более продуманный характер и входят в общую систему планирования.
При позитивном сценарии результатом цикла являются систематизация и автоматизация ресурсов, ресурсы накапливаются в автономном режиме. При грамотном планировании в следующем цикле происходит максимальное накопление ресурсов и их использование для развития новой системы.
При негативном сценарии в государстве осуществляется искусственная унификация. Создается большое количество неорганичных нормативных механизмов, которые во многом генерируют искусственную реальность, приемлемую преимущественно для правящей элиты и корпоративных структур в экономике. Это механизмы, направленные на удержание и упрочнение личной власти национального лидера или правящей элиты. Формируются условия для
создания тоталитарного либо жестко авторитарного режима. Экономика и социальная сфера все больше управляются в «ручном режиме». Использование социальных регуляторов в массовом порядке позволяет правящей элите частично стабилизировать кризисные ситуации. В таких условиях говорить о наличии органичной долгосрочной стратегии, как правило, не приходится. При неспособности правящей элиты наладить работу системы в автономном режиме с каждым годом неуклонно будут появляться угрозы, способные не только нарушить сложившуюся политическую стабильность, но и действующую политическую систему.
Создание искусственных, неэффективных социальных механизмов, возрастание угроз, на которые правящая элита не может грамотно реагировать, нередко приводят к ситуации, когда элита все больше отдаляется от народа. В сложившейся ситуации правящая элита все чаще вынуждена вносить изменения в действующие законы, зачастую ужесточая их. Стабильность искусственно удерживается с использованием силовых методов и жестких законов.
Если взаимосвязь и целостность власти и общества нарушены, то условия социального контракта навязываются государством. В таком случае лояльность общества поддерживается искусственно с использованием механизмов вертикали власти. Сама же идеология вертикали власти доводится до абсурда. Длительное и безальтернативное доминирование «вертикали власти» в образно-символической среде неизбежно приводит к усложнению структуры государственного управления и процесса принятия политических решений. Как следствие, актуализируются способы неформальной поддержки — коррупционные связи и отношения. Оппозиция, предлагающая альтернативные проекты социального развития, выводится за пределы политической системы. Оппозиционность искусственно имитируется некоторыми связанными с режимом политическими партиями. Попытки создания альтернативных правящей партии структур жестко и эффективно пресекаются. Для внутриэлитных отношений характерна ярко выраженная клановость. Элита становится все более закрытой для критики и обновления. Из действующих политиков формируются твердые, как металл, политические фигуры с характерным для них идеализмом авторитарного или тоталитарного типа (лидеры-служители).
Степень свободы личности во всех сферах стремительно ограничивается. Создаются искусственные механизмы государственной цензуры, с помощью которых осуществляется руководство духовной деятельностью народа. Социальные регуляторы используются режимом в качестве системы дополнительного контроля за человеком, а социальная политика рассматривается как инструмент регулирования поведения отдельного человека и социальных групп с целью удержания элиты у власти. Происходит искусственное поддержание жестко дифференцированной стратификационной модели с элементами кастовости. Возникает иерархически выверенная система привилегий, усиливается социальное неравенство. Правящей элитой активно генерируются культурные ценности искусственного унифицированного типа. Внутри государства возникает конфликт идей правящей элиты и реальности, т. е. непонимание реальности и связанная с этим неадекватность законов и социальных механизмов.
Происходит ужесточение внешней политики в условиях нарастания внешних угроз. В условиях непонимания реальности для режима характерно весьма негибкое и однобокое реагирование на внешние вызовы по принципу «свой — чужой», а также стремление добиться солидарности через использование силы либо своего высокого «имперского» статуса. Весьма вероятно скатывание внешнеполитической стратегии к модели противостояния и внешней экспансии. Во внешней политике характерно смещение акцентов с правового («война законов») в идеологическое русло.
При негативном сценарии результатом цикла является исчерпание ресурсов развития системы. Если государственное планирование не соответствует имеющейся ресурсной базе, то в следующем цикле происходит активное разрушение политической системы, а оставшиеся от прежней системы ресурсы быстро исчезают. В результате в начале нового витка развития политической системы, в процессе прохождения первых двух циклов будет ощущаться острый недостаток материальных ресурсов.
При прогнозировании вариантов дальнейшего развития политической системы на цикле систематизации нам представляется не менее значимым вопрос о том, насколько грамотно осуществлялось выполнение правящей элитой условий социального контракта предыдущих циклов. Ведь
цикл систематизации — это во многом процесс достижения системного результата и подведение итогов процесса реформирования в рамках большого цикла (витка спирали, состоящего из пяти последовательно сменяющих друг друга стадий)8. Все предшествующие систематизации циклы, а также внесистемные условия закладывали некие основы для дальнейших внутрисистемных трендов, т. е. определяли и предопределяли вероятностные пути дальнейшего развития системы. Поэтому для большего достоверного прогноза необходимо определить степень правильности прохождения системой всех четырех предшествующих систематизации циклов развития. По большому счету мы считаем важным, насколько последовательно власть и общество соблюдали условия социального контракта, предлагаемого в рамках каждого из пяти циклов развития.
С распадом СССР был прекращен прежний социальный контракт, предложенный советской властью в рамках системы «имперского» типа, причем без каких-либо замен. Предельная жесткость имперской системы Советского Союза привела к возникновению другой крайности — предельно слабой системы, не способной к проведению независимой конструктивной внутренней и внешней политики. Политическая элита России на первых двух циклах созидания и распространения идей (идеологический цикл) в процессе осуществления либеральных реформ 90-х гг. активно поддерживалась внешними силами, а потому не обладала достаточной степенью внутренней и внешней самостоятельности. Активно насаждаемая извне радикально-либеральная идеология на идеологическом цикле (1993—1998 гг.) была направлена на абсолютизацию и идеализацию неадаптированных к российскому обществу либерально-демократических ценностей.
Как отмечает В. В. Согрин, «миллионы россиян, решительно отвернувшиеся в тот период от официальной социалистической идеологии и обнаружившие желание жить „как на Западе", отнюдь не избавились от ментальности, исполненной уравнительных настроений и представлений о социальной справедливости, созвучных не либерализму, а социализму. Решительный поворот радикалов к „чистому либерализму" означал и серьезный их отрыв от социально-экономических и социально-культурных реалий России,
который рано или поздно должен был дать знать о себе»9. Упорство либеральных реформаторов в искусственном насаждении чужих идеологических ценностей привело к дальнейшему расколу и поляризации российского общества. Тем самым в первых двух циклах властью неоднократно нарушались существенные условия социальных контрактов.
По логике вещей в рамках цикла стабилизации (конец 1998—2004 гг.) правящая элита должна была не только гарантировать сохранение статус-кво всех сторон общественного договора, но грамотно инвестировать стратегически важные для государства и общества сферы: внедрение инновационных технологий в промышленность, дальнейшее развитие науки, системы образования, здравоохранения и др. В настоящее время следует констатировать, что, несмотря на декларацию на самом высоком уровне таких приоритетов, на практике было сделано очень мало. В социальной политике отсутствовала системность в проводимых государством реформах. Благоприятное в экономическом и политическом отношении время не было использовано для проведения системных социальных реформ. В результате не создана экономическая «подушка безопасности» при переходе системы на новый политический цикл, отличающийся от предыдущего более высокой степенью кризисности.
Расширение масштабов мирового финансового кризиса и кризиса платежеспособности государств еврозоны впоследствии может привести к доминированию «ручных» механизмов в процессе регулирования сложной социально-экономической обстановки. Для более грамотного реагирования на подобные угрозы необходимо продумать ситуацию на несколько этапов вперед. В краткосрочной перспективе такая стратегия, как правило, убыточна, однако в долгосрочной может принести несомненные дивиденды. Но в любом случае стратегия планирования на цикле систематизации должна соответствовать имеющейся ресурсной базе. Внешняя финансовая угроза может поставить российскую элиту в очень затруднительное положение, когда накопленные ранее значительные финансовые резервы будут таять на глазах.
Вместе с тем объяснять процессы унификации российской политической системы только лишь внутренними последствиями мирового финансового кризиса или кризиса платежеспособности стран еврозоны было бы ошибочно. Как
отмечалось выше, предпосылки искусственной унификации стали более отчетливо наблюдаться с конца 2004 г., когда финансового кризиса еще не было. Сценарий искусственной унификации, по которому сейчас развивается политическая система, стал следствием предыдущих нарушений социальных контрактов. Вместе с тем, учитывая еще сохраняющуюся гибкость правящей элиты, а также способность к конструктивной самооценке, можно сказать, что в условиях поздней стабильности все же есть шанс, что система постепенно встанет на путь систематизации более органичного типа.
Мы полагаем, что последствия мирового финансового кризиса, а также кризиса платежеспособности стран еврозоны могут стать нежелательным катализатором начатого элитой процесса искусственной унификации. Возрастание внешних для системы финансовых угроз и тесно связанных с ними внутренних подталкивает российскую элиту к расширению регуляторов не автономного, а искусственного, преимущественно «ручного», воздействия.
Задача поддержания социальной стабильности и тесно связанной с этим проблемы снижения протестных настроений в процессе систематизации актуализирует задачу проведения более масштабной социальной политики. В рамках логики текущего цикла наблюдается еще большая концентрация доходов и собственности у самой обеспеченной группы населения, т. е. самая высокая степень неравенства. Мы полагаем, что ни в каком другом цикле развития государство и крупные собственники не заинтересованы в широких социальных интервенциях. Политические элиты, которые, как правило, являются и крупными собственниками, более всего заинтересованы в масштабных социальных интервенциях с целью нейтрализации постепенно усиливающихся протестных настроений, которые обусловлены высоким кризисом экономики и иных сфер в этот период. Иными словами, можно констатировать, что если социальные процессы развиваются по негативному сценарию, то социальная политика на данном цикле выполняет не только функцию жизнеобеспечения, но и социальной стабилизации.
В заключение следует отметить, что концепция политического цикла имеет весьма широкие научные перспективы. Она дает возможность построить классификацию, а затем наложить ее на происходящее, что позволяет прогнозиро-
вать события. Поэтому любой прогноз должен строиться на основе всестороннего учета циклических взаимосвязей.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Статья опубликована при финансовой поддержке РГНФ (Проект № 12-03-00211а «Политическая циклистика и систематика: проблемы методологии и практического применения»).
2 См.: Иванов В.Н., Воротников В.П., Кублицкая Е.А., Назаров М.Н. Федерализм и социальная стабильность // Наука, культура, общество. 2006. Вып. 1. С. 24—25.
3 См.: Логинов А.В., Магдеев А.М. Региональная социальная политика в контексте теории политического цикла // Регионология. 2009. № 2. C. 28—40; Логинов А.В. Исследование социальной политики государства (на примере России) с использованием концепции политического цикла // Гуманитарий: актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. 2010. № 10. С. 36—48.
4 Ахиезер А.С. Социокультурное прогнозирование России на макро- и микроуровнях // Полис. 1994. № 6. С. 31.
5 Панарин А.С. Россия в цивилизационном процессе (между атлантизмом и евразийством). М., 1995. С. 245—246.
6 Там же. С. 257—258.
7 Пантин В.И. Волны и циклы социального развития: цивилизационная динамика и процессы модернизации. М., 2004. С. 223—226.
8 См.: Логинов А.В. Политическая циклистика и систематика: моногр. Саранск, 2011. С. 56.
9 Согрин В.В. Политическая история современной России. 1985—2001: от Горбачева до Путина. М., 2001. С. 66—67.
Поступила 11.11.11.
