CC BY
30
Мамычев Алексей Юрьевич, Вронская Мария Владимировна, Филиппова Мария Константиновна СОЦИАЛЬНО-КУЛЬТУРНАЯ И ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЖИЗНЕСПОСОБНОСТЬ ..
УДК 321.01
СОЦИАЛЬНО-КУЛЬТУРНАЯ И ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЖИЗНЕСПОСОБНОСТЬ ГОСУДАРСТВЕННОГО СУВЕРЕНИТЕТА В XXI ВЕКЕ
© 2016
Мамычев Алексей Юрьевич, доктор политических наук, кандидат юридических наук, заведующий кафедры «Теории и истории российского и зарубежного права» Вронская Мария Владимировна, кандидат юридических наук, доцент Филиппова Мария Константиновна, аспирант очной формы обучения, ассистент кафедры
«Теории и истории российского и зарубежного права» Владивостокский государственный университет экономики и сервиса, Владивосток (Россия)
Аннотация. В представленной статье анализируются социально-культурные и политико-экономические аспекты жизнеспособности суверенитета как неотъемлемой качественной характеристики современной государственной власти. В содержание работы рассматривается противоречивые процессы, когда государство не способно контролировать гуманитарный конституционный порядок и внутригосударственный конфликт угрожает международному миру и безопасности. В этих случаях рассматриваются возможности и реальная практика вмешательства во внутренние дела государства и ограничения государственного суверенитета. Кроме того, обсуждаются проблемы связанные с тем, что в глобализированной экономике международные торговые режимы делают невыгодной независимую внешнеэкономическую политику и ограничивают государственный суверенитет. Отдельное внимание в статье посвящено взаимодействию государства и гражданского общества, которое как может усиливать, так и ослаблять суверенность государственной власти. Рассматривается внутреннее строение государственного суверенитета, которое складывается из двух компонентов: внутреннего и внешнего. Внутренний компонент затрагивает отношения между государством и гражданским обществом. Так как суверенная власть национального государства обладает монопольным правом на применение силы, она имеет монопольное право в отношении силового регулирования многих сфер жизни, включая экономику. Эта монополия национального государства осуществляется местными политическими органами. В экономической сфере внутренний суверенитет выражается в сборе налогов или в регулировании сектора частного предпринимательства. Внешний компонент касается признания некоторого государства другими членами мирового сообщества. Он основывается на взаимном уважении и признании территориальной целостности в пределах установленных границ. В анархической системе отношения между членами мирового сообщества характеризуются отсутствием центральной власти и какой-либо действенных управляющих структур на уровне выше национального государства.
Ключевые слова: власть, глобализация, государство, гражданское общество, конституционный строй, политическая система, политические органы, политическое развитие, суверенитет, транснациональные корпорации, экономика.
SOCIO-CULTURAL AND POLITICO-ECONOMIC VIABILITY OF THE STATE SOVEREIGNTY IN THE XXI CENTURY
© 2016
Mamychev Alexey Yurevich, Doctor of Political Sciences, PhD, Head of the Department "Theory and History of Russian and international law" Vronska Maria Vladimirovna, PhD, Associate Professor
Filippova Maria Konstantinovna, a graduate student of full-time training, the department "Theory and History of Russian and international law" assistant Vladivostok State University of Economics and Service, Vladivostok (Russia)
Abstract. In the present article analyzes the socio-cultural and politico-economic aspects of the viability of sovereignty as an essential qualitative characteristics of modern state power. The content of the work is considered contradictory processes, when the state is not able to control the Humanities constitutional order and domestic conflict threatens international peace and security. In these cases it is considered possible and the actual practice of interfering in the internal affairs of the state and limits of state sovereignty. Also discussed issues related to the fact that international trade regimes make unprofitable independent foreign policy and restrict the sovereignty in a globalized economy. Special attention is devoted to the interaction between the state and civil society, which, as can enhance or weaken the sovereignty of the government. We consider the internal structure of state sovereignty, which is composed of two parts: internal and external. The inner component affects the relationship between the state and civil society. Since the sovereign power of the nation state has a monopoly on the use of force, it has monopoly power in relation to regulation in many spheres of life, including the economy. This monopoly of the national state is carried out by local political bodies. In the economic sphere internal sovereignty expressed in the collection of taxes, or in the regulation of the private business sector. External component concerns the recognition of a state by other members of the world community. It is based on mutual respect and recognition of the territorial integrity within established boundaries. In the anarchic system of relations between members of the international community characterized by the absence of central authority, and any effective control structures at a level above the nation-state.
Keywords: power, globalization, government, civil society, the constitutional system, political system, political bodies, political development, sovereignty, multinational corporations, the economy.
Постановка проблемы в общем виде и ее связь с важными научными и практическими задачами. Процессы глобализации, унификации политического развития и стандартизации социально-экономической организации различных обществ, легитимации (или делигитимации) существующих политических режимов со стороны международного сообщества обусловливают принципиально иную эпоху в развитии национальных государств, другую геополитическую матрицу оценки существующих проблем и угроз - с одной стороны, вариантов и перспектив цивилизационного взаимодействия - с другой.
Эта эпоха рассматривается многими аналитиками
как «парад мягких суверенитетов», постепенной десу-веренизации государственно-правовых пространств, слом «национально-территориальных инстинктов» (Ж.-Ф. Ришар) государства, предполагающие всеобщее (сетевое) управление глобальными политическими процессами, «гуманитарные интервенции», стандартизацию экономической и политической действительности. Политическим клише, оценочной матрицей происходящих трансформаций стало выражение известного политолога Г. Киссинджера о том, что современные мировые процессы свидетельствуют о «смерти» Вестфальской системы и бессмысленности идеи государственных суверенитетов, идеи национально-культурного развития.
Мамычев Алексей Юрьевич, Вронская Мария Владимировна, Филиппова Мария Константиновна СОЦИАЛЬНО-КУЛЬТУРНАЯ И ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЖИЗНЕСПОСОБНОСТЬ ...
Если сегодня и принято говорить о суверенитете, то лишь в контексте объединенных (региональных, межгосударственных), глобальных суверенитетов, предполагающих интеграцию различных государств в некоторое политически единое (союзное, сетевое) целое, в качественно новую форму «космополитической организации» (У. Бек).
Анализ последних исследований и публикаций, в которых рассматривались аспекты этой проблемы и на которых обосновывается автор; выделение неразрешенных раньше частей общей проблемы. Для глобализированного мира характерна развивающаяся сеть международных систем управления, ограничивающих традиционный государственный суверенитет. А. Мартинелли предлагает различать внутри транснациональных регуляторов: во-первых, международные институты, именуемые международными правительственными организациями (МПО) и, во-вторых, режимы международных договоров [2, с. 16-17].
В теории международных отношений принято различать понятия «субъект» и «участник». Среди главных признаков любого субъекта обычно называются: наличие мотивов, целеустремлённость, воля, способность действовать ради достижения стратегических целей, поступаясь при этом более частными, близкими целями. В отличие от субъекта участник отличается отсутствием собственных воли и действий.
Н. Косолапов отмечает следующие характерные черты сложного социального субъекта [1]:
а) объективное внутреннее структурно-организационное единство (объективная системность);
б) осознание себя как целостного и неделимого образования (системное самосознание, системная идеология);
в) способность к высшему целеполаганию, не совпадающему с суммой целей её структурных компонентов и подсистем (системное целеполагание);
г) способность к формированию и реализации долговременных стратегий поведения, рассчитанных на достижение отдалённых макроцелей (системные стратегии);
д) наличие развитых обратных связей внутри системы, которые позволяют подчинять деятельность организации и её структуры достижению общесистемных целей (системные обратные связи).[1]
В современной международной системе государства получают суверенитет от других стран. Суверенитет не является атрибутом государства: им наделяют страну другие государства или правительства. Х. Балл утверждает, что принципы суверенитета основываются на правилах невмешательства, равенства и уважения основных прав государств, праве на осуществление внутренней юрисдикции [9, с. 8]. В прошлом многие международные системы основывались на отношениях доминирования-подчинения. Современная система отличается тем, что все государства признаются равными по степени суверенитета. Безотносительно своего размера, военной мощи и экономических возможностей все государства наделяются исключительной властью использования силы в пределах признанных территориальных границ [3]. Следовательно, государственный суверенитет можно определить как признание внутренними и внешними силами исключительного права руководства страны применять силу для решения проблем на своей территории. А. Штайн в этой связи отмечает, что любая национально-государственная система существует при условии разного рода ограничений, и если эти ограничения не выполняются, система может позволить себе применить силу для их установления [15, с. 302]. Например, центральная власть полномочна в применении силы против спорящих сторон при условии, что они входят в состав этого государства.
Другой позиции на интеграционные процессы придерживается группа датских и немецких политологов и
социологов во главе с Т. Хойрупом, которая разработала новую концепцию модели государства и суверенитета В основу этой разработки была положена гегелевская теория борьбы за признание и теория войн Клаузевица [10].
В рамках данной концепции подразумевается, что каждое понятие модели жизни имеет свои собственные экономические, политические и юридические предпосылки в обществе [11]. Модели жизни существуют в границах, установленных государством, при этом государственная политика является ареной, на которой разворачивается борьба между различными моделями жизни за их признание [4]. Центральным направлением политики является стремление государства увеличить, упорядочить и проконтролировать свои внутренние ресурсы, которые являются важным фактором организации внешних отношений. Это означает, что сила государственной системы определяется тем, насколько успешно государство преумножает и мобилизует собственные внутренние ресурсы для собственных нужд. В этом смысле на страны, входящие в общую государственную систему, необходимо смотреть исторически: каким образом они заставляют друг друга развивать сходные или отличные от прежних модели жизни, позволяющие увеличивать ресурсы каждого отдельного общества.
Таким образом, фундаментальные преобразования политико-юридических условий, в которых существуют различные модели жизни, основываются на постоянном изменении внутренней структуры государства. Государство, по мнению исследователей, вынуждено изменять свою структуру для достижения собственного суверенитета и признания в глазах других государств. С другой стороны, различные модели жизни выдвигают противоречивые функциональные требования, которые касаются политических, юридических и экономических основ государства [10].
Поэтому первым условием, которое позволяет в данном случае вообще говорить о государстве, является то, что аналитики имеют дело с государственным субъектом, который обладает достаточной способностью защитить себя, чтобы оставаться признанным членом мировой государственной системы. В этом смысле понятие государства теоретически является крайней точкой или конечной в теории государственных отношений; в свою очередь, понятие государства черпает свой теоретический смысл из этих отношений. Без борьбы за признание или освободительных войн не может быть взаимного признания суверенности или государственной системы. Без суверенности нет государства. Таким образом, способность защитить себя и является первой теоретической детерминантой концепции государства и суверенитета. Все другие теоретические детерминанты государственной системы, а также ее категории предполагают наличие возможности защиты, и с теоретической точки зрения являются производными от нее.
Отказываясь от прежних представлений, согласно которым государство считалось ассоциацией индивидов, классов или институтов, которые осуществляли свои внутренние функции в отдельно взятом обществе - датские и немецкие политологи приходят к выводу о том, что государство должно рассматриваться как признанный член системы государств, поддерживающий свой суверенитет [13]. Государство определяется через его способность защитить себя перед лицом других государств.
Государство, согласно такому подходу, является элементом системы государств, развивающаяся структура которой делится на отдельные государства. Таким образом, из теории сплава теория государств трансформируется в теорию деления. Для того чтобы понять, как создаются и поддерживаются государства, исследователи не должны отвечать на вопрос, каким образом определенные группы формируются и существуют внутри отдельной политической единицы. Их должно интересовать, как борьба за признание формирует госу-
Мамычев Алексей Юрьевич, Вронская Мария Владимировна, Филиппова Мария Константиновна ттшт^кш
СОЦИАЛЬНО-КУЛЬТУРНАЯ И ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЖИЗНЕСПОСОБНОСТЬ ... науки
дарственную систему, в которую соединяется мир, раздробленный на отдельные государства и определенные государственные формы [5].
Формирование целей статьи (постановка задания). Работа над новой теорией государств открывает путь в огромную историю культуры, потому что изучение таких самозащищающихся объединений как орды и племена, города-государства и ранние империи дает исключительно важный материал для понимания основ и главных свойств государства.
В предлагаемой теории государства и суверенитета диалектика между внутренним аспектом суверенитета и внешней борьбой государств за признание (внешний аспект суверенитета) рассматривается как суть и содержание мировую истории. Развитие государственности и суверенитета, по их мнению, может быть описано в терминах теории деления, то есть через «процесс непрерывной борьбы за признание, которая теоретически заканчивается раздроблением на ясно различимые типы государственных форм и систем» (Т. Хойруп).
Изложение основного материала исследования с полным обоснованием полученных научных результатов. Понимание такой конструкции исходит из того, что признание осуществляется на двух уровнях. На первом уровне государство-субъект подчиняет себе граждан-субъектов или признает их в качестве его зависимых субъектов. Такому «признанию» Л. Альтюссер дал название «интерпелляция». На языке философии эта ситуация объясняется следующим образом: телеология (целеполагание) проистекает из практики субъекта, направленной на причинный объект. Это и есть конечное отношение субъекта-объекта. Самосознание происходит из практики субъекта, направленной на объект, который также является самосознающим субъектом. Это и есть конечное для отношений субъект-субъекта, то есть отношений взаимного признания.
Это то, что можно назвать внутренним аспектом суверенитета. Второй уровень признания предполагает суверенность самого государственного субъекта, а это в свою очередь предопределяет перманентную борьбу за признание между множеством государственных субъектов. Суверенность государственного субъекта является своего рода конечной инстанцией (состоянием) борьбы за признание с противостоящим государственным субъектом. Без борьбы за признание или освободительных войн взаимное признание суверенитета невозможно. В борьбе за признание (чаще всего это происходит во время войны) только суверенный, признанный государственный субъект может интерпеллировать своих собственных граждан. Война в бывшей Югославии как раз показала, что если государственный субъект «вытравляется», его интерпелляция лишается своих предпосылок.
В данной концепции понятие «раздробленного суверенитета» является одним из ключевых, поскольку выражает понимание государственной системы как мира раздробленного на отдельные государства и определенные государственные формы. Другой датский исследователь, Андерс Босеруп, в своей книге «Война государства и мир»(1990) объясняет концептуально-логическое соответствие понятий войны Клаузевица принципу борьбы за признание. В силу этого соответствия борьба за признание оказывается истинно бесконечным процессом, сутью которого всегда будет дробление на множество государств.
Анализ соотношения внутреннего и внешнего аспектов суверенитета осуществил российский исследователь В.Л. Цымбурский (В.Л. Цымбурский, 1993). В своей работе «Понятие суверенитета и распад Советского Союза» Цымбурский тоже оперирует двумя видами или парадигмами суверенитета: «суверенитетом факта» и «суверенитетом признания» или «суверенитетом согласия», которые рассматриваются как два господствующих в разные эпохи и в разных политических системах типах реализации базисной формулы суверенитета. Как 226
справедливо считает Цымбурский, реальная суверенность того или иного режима определяется соотношением между реальным властным потенциалом, которым соответствующий субъект располагает, и масштабом его признания мировым сообществом суверенов. Разделение суверенитета на "внешний" и "внутренний" есть лишь выражением динамической связи между фактом власти и его внешним признанием. «Суверенитет факта» может быть соотнесен с первым уровнем интерпелляции в терминах теории раздробленного суверенитета, а «суверенитет признания» с борьбой за признание.
«Суверенитет факта» отвечает такому положению, когда мировое сообщество государств своим признанием лишь ратифицирует факт самоутверждения и жизнестойкости любого режима, заставляющего с собой считаться как с реальной силой. «Традиционные» же международные системы, в которых господствует «суверенитет факта», характеризуются жестким размежеванием сфер внешней и внутренней политики. При этом внутренняя политика является частным делом суверенных режимов, не допускающих вмешательства в свои домашние дела. «Суверенитет признания» выражает тенденции таких эпох и систем, в рамках которых сила и стабильность каждого суверенного субъекта оказываются в зависимости от силы и стабильности мирового сообщества государств в целом.
В таких условиях нормы политического поведения, демонстрирующие приверженность духу согласия, превалируют над своеволием и ценностным сепаратизмом отдельных режимов, а грани между внешней и внутренней политикой практически стираются. Не составит большого труда в парадигму «суверенитета признания» включить федеративные и конфедеративные модели распределенного суверенитета. Заметим, что модель «распределенного суверенитета», связана со структурой федераций, где «неотъемлемые полномочия» оказывались рассредоточенными между федеральным центром и правительствами штатов, округов, кантонов и другими административными единицами.
В системы международных отношений «суверенитет признания» проявляет себя, по мнению автора, достаточно редко. В прошлом таким примером может служить недолгий период Священного Союза в Европе, начавшийся с Венского конгресса 1814-1815 гг. В это время формулируется основополагающие принципы международного права. Сфера внешнеполитической деятельности государств претерпевает серьезную модификацию.
Таким образом, в отличие от позиции сторонников концепции раздробленного суверенитета, пессимистически относящиеся к прочности европейской интеграционной структуры, существует обоснованное мнение о том, что подобная форма суверенитета («суверенитет признания») вполне может получить свою прописку в рамках Европейского союза. Подробнее это будет рассмотрено в последнем параграфе настоящей главы.
Реалисты основной акцент делают на средовом измерении анархии и утверждают, что отсутствие международного правительства означает, что в этом случае нет всеобъемлющей властной структуры, которая бы давала защиту всем государствам от насилия, угрозы применения насилия, от подчинения или уничтожения. Либеральные институционалисты, напротив, обращают внимание на процесс международных отношений как на контекст интерпретации интересов и поведения государства. Они обращают внимание на то, что реалисты упускают из виду институты и паттерны взаимодействия, которые включены в структуру межгосударственных отношений и связаны с восприятием и ожиданиями людей, которые в них включены. Поэтому анархия не связана с отрицанием возможности существования международного государства, пусть даже и фрагментированного, так как большинство международных отношений продолжают существовать и без особых надгосударственных институтов и представляют собой воплощенные ожида-АНИ: экономика и управление. 2016. Т. 5. № 3(16)
Мамычев Алексей Юрьевич, Вронская Мария Владимировна, Филиппова Мария Константиновна СОЦИАЛЬНО-КУЛЬТУРНАЯ И ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЖИЗНЕСПОСОБНОСТЬ ...
ния в отношении поведения стран-партнеров [7, с. 8].
В экономическом смысле суверенитет во внешней сфере государства проявляется в сборе тарифных платежей и манипулировании таможенными пошлинами. Также он проявляется в феномене экономического принуждения. Экономическое принуждение можно определить как нанесение экономического ущерба одним государством другому с целью достижения какой-либо политической цели. Оно осуществляется (или, по крайней мере, начинает осуществляться) посредством вмешательства политических деятелей в нормальный ход процесса экономического взаимодействия (рыночного, планового или смешанного) через блокирование экспортно-импортных операций [12, р. 3].
За последние несколько лет появился значительный пласт научной литературы, в которой подвергается критике теоретический тезис неореалистов о том, что государства выступают унитарными субъектами международных отношений. Лейтмотивом этих исследований является утверждение, что на внешнеполитические решения влияют внутриполитические обстоятельства, а не межгосударственные.
Так, П. Катценштейн пишет о том, что основной целью любой внешнеэкономической стратегии выступает согласование внутренней экономической политики государства с международной политической экономией [8, с. 4]. Другой автор - Д. Болдуин - утверждает, что внешнеэкономическая политика, умение управлять экономическими процессами начинает оттеснять традиционные формы дипломатии, ориентированные на обеспечение государственной безопасности [6, с. 29-50]. Р. Патнэм назвал современный феномен взаимосвязи внешней и внутренней политики «двухуровневой игрой» [14, с. 427].
На национальном уровне внутриполитические группы преследуют свои интересы, оказывая влияние на правительство, чтобы оно осуществляло благоприятную для них политику, тогда как политики обеспечивают себе власть через создание коалиций между внутриполитическими группами. На международном уровне национальное правительство старается сделать максимум для удовлетворения интересов внутриполитических групп и минимизировать неблагоприятные последствия зарубежных тенденций экономического развития. Оба уровня должны учитываться людьми, принимающими ответственные решения, поскольку их страны остаются взаимозависимыми, хотя и суверенными.
Выводы исследования и перспективы дальнейших изысканий данного направления. Государственный суверенитет имеет два компонента: внешний и внутренний. Внешний компонент суверенитета состоит в признании государства другими государствами международного сообщества. В экономическом аспекте внешний суверенитет выражается в регулировании таможенного тарифа, а также в форме импортных и экспортных санкций. В глобализированной экономике международные торговые режимы делают невыгодной независимую внешнеэкономическую политику и ограничивают государственный суверенитет. Внутренний компонент государственного суверенитета состоит из отношений между государством и гражданским обществом. Это отношение заключается в легитимации центральной власти электоратом в условиях конкурентной борьбы внутренних политических сил. Когда государство не способно контролировать гуманитарный конституционный порядок и внутригосударственный конфликт угрожает международному миру и безопасности, международное сообщество вмешивается во внутренние дела государства и ограничивает государственный суверенитет.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Косолапов Н. (1998) Субъекты мировой политики и международных отношений: явление, критерии, основы типологии // Мировая экономика и международные отношения. №12.
2. Мартинелли А. (2003) Рынки, правительства, сообщества и глобальное управление // Социологические исследования. № 1.
3. Agamirov A.R., Sarychev I.A., Mordovcev A.Y., Mamychev A.Y. (2015) Legal mindset as factor in the state in the XXI century // Mediterranean Journal of Social Sciences. T. 6. № 36. P. 235-240.
4. Baranov P.P., Ovchinnikov A.I., Mamychev A.Y. (2015) The state authority constitutional legitimacy in modern Russia // Mediterranean Journal of Social Sciences. T. 6. № 5 S3. P. 201-208.
5. Baranov P.P., Ovchinnikov A.I., Mamychev A.Y. (2015) The legitimacy of power and relations as a multi-level political and legal phenomenon // Mediterranean Journal of Social Sciences. T. 6. № 5 S3. P. 209-216
6. Baldwin D. (1985) Economic Statecraft. Princeton.
7. Grieco J.M. (1990) Cooperating Among Nations: Europe. America and Non-Tariff Barriers to Trade. Ithaca.
8. Katzenstein P.J. ed. (1978) Between Power and Plenty: Foreign Economic Policy and Adbaced Industrial States. Madison.
9. Lansford T. (2000) Sovereignty and the Modern Nation-State in Post-Westphalian Europe // International Studies, n. 37, 1.
10. Lyubashits V.Y., Mamychev A.Y., Mordovcev A.Y., Vronskay M.V. (2015) The social-cultural paradigm of state authority // Mediterranean Journal of Social Sciences. T. 6. № 36. P. 301-306.
11. Lyubashits V.Y., Mordovcev A.Y., Mamychev A.Y., (2015) State and algorithms of globalization // Mediterranean Journal of Social Sciences. T. 6. № 36. P. 277-282.
12. Nincic M., Wallensteen P. (1983) Economic Coercion and Foreign Policy // Nincic M., Wallensteen P., eds., Dilemmas of Economic Coercion Sanctions in World Politics. N.Y., 1983.
13. Ovchinnikov A., Mamychev A., Mamycheva D. (2015) Sociocultural bases of state - legal development coding // Mediterranean Journal of Social Sciences. 2015. T. 6. № 3 S4. P. 67-74.
14. Putnam R. (1988) Diplomacy and Domestic Politics: The Logic of Two-level Games // International Organization, vol. 42 (Summer).
15. Stein A.A. (Spring, 1982), Coordination and Collaboration // International Organization. Vol. 36, No. 2, International Regimes pp. 299-324
Статья публикуется при поддержке гранта Президента РФ № МД-6669.2016.6
