CC BY
53
2. У истоков финансового права. М., 1988. Т. 1. С. 5.
3. Лебедев В.А. Финансовое право. М., 2000. Т. 2.
4. Янжул И. И. Основные начала финансовой науки: Учение о государственных доходах. М., 2002. Т. 3.
5. Финансовый механизм и его правовое регулирование: тез. докл. междунар. науч.-практ. конф. Саратов, 2003.
6. Наука финансового права в России: Библиографический указатель. ХІХ-ХХ вв. Саратов, 1999.
7. Рукавишникова И.В. Метод финансового права. М., 2004. С. 9.
8. Финансовое право Российской Федерации / отв. ред. М.В. Карасева. М., 2002. С. 59-78.
9. Пацуркивский П. С. // Научные труды РАЮН: сб. науч. тр. / отв. ред. В.В. Гриб. М., 2004. Т. 3. Вып. 4. С. 633-635.
10. Бельский К.С. Финансовое право: Наука, история, библиография. М., 1995.
11. Химичева Н.И., Покачалова Е.В. Финансовое право / отв. ред. Н.И. Химичева. М., 2005. С. 15.
12. Карасева М.В. Финансовое правоотношение. М., 2001.
13. Турбанов А.В. Финансово-правовые основы создания и функционирования системы страхования банковских вкладов в Российской Федерации: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2004.
Поступила в редакцию 17.03.2006 г.
СОЦИАЛЬНО-ИНТЕРАКТИВНЫЕ ОСНОВЫ ПРАВООБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА (ОПЫТ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ)
В.В. Трофимов
Trofimov V.V. Social-interactive fundamentals of law-forming process (experience of theoretical modeling). The article discusses the social-interactive law formation regularities. The theoretical modeling of the mentioned process is suggested. The social-interactive nature of imperative and dispositive norms of law is determined.
Начало нового столетия характеризуется активным поиском юридической наукой новых методов познания, формированием новых понятий, идей и концепций, призванных дать новый импульс в развитии правовой теории и практики. Процесс этот закономерен и отражает общую тенденцию научной мысли - соответствовать потребностям изменившегося времени. Тем более это относится к современной России, переживающей исключительно сложный период перехода к рыночной экономике и реформирования политической и правовой систем. Российская правовая жизнь свидетельствует, что наряду с активной творческой ролью государства и его органов в сфере правотворчества и реализации права происходит усиление значимости различных объединений, корпораций и отдельных личностей, особенно предпринимателей, которые в процессе взаимодействия инициируют правовые ситуации, а иногда и творят правовые нормы и юридическую практику. Этим определяется гуманистический характер правовой культуры, которая
представляет собой «процесс и результат творчества человека в сфере права» [1].
Отечественная политико-правовая мысль на сегодняшний день оказалась не в состоянии однозначно оценить и теоретически определить новые социально-правовые явления и тенденции. Дело в том, что российская юридическая наука, всегда традиционно имевшая объектом своего познания социальную обусловленность права и вопросы эффективности юридической деятельности, как правило, оставляла без особого внимания микросоциальную сферу правовой жизни. Современный социально-правовой опыт, думается, наглядно проявляет необходимость коррекции существовавших подходов в пра-вопознании, более осознанного интереса к микросоциальным проблемам права. Поэтому, на наш взгляд, достаточно очевидно, что процесс формирования первичных элементов системы права, берущий свое начало на уровне социально-интерактивных систем, должен быть исследован как объективный источник происхождения и развития права; в
качестве предмета теоретико-правового изучения и анализа должна предстать первичная микросоциальная среда, в которой также создаются необходимые в правовом пространстве организационные предпосылки.
К осуществлению микросоциологических исследований права направляет и изменяющаяся отечественная социально-философская парадигма, которая в любой отрасли гуманитарного знания выступает как мировоззренческая основа для осознания общественных явлений. Эти изменения выражаются в виде перехода в познании «социального» от устаревшей конструкции исторического материализма, содержащей классово-ролевую доминанту в понимании общественных процессов, которая действительно многое объясняла [2], к концепции, которая рассматривает общество как субъектно-структурированный объект, как социально-сущностный контекст, т. е. как системную сумму взаимодействий людей, представителей рода Homo sapiens [3-5].
Анализ феномена социальной обусловленности права должен начинаться с рассмотрения взаимодействия или деятельностной коммуникации человеческих индивидов как матрицы социальных процессов. Только в этом случае станет возможным понимание правовой динамики, связанной с особенностями специфически-социальных ситуаций, в которых непосредственно и протекает человеческая, а значит социально-правовая жизнь. Такие правовые нормы, которые регулируют отношения субъектов в рамках правового процесса, договора, в корпорации и т. п., могут быть проанализированы с большей объективностью и истинностью при помощи микросоциально-правовой теории. Теоретическому описанию социально-интерактивных оснований правовой жизни, спе-цифически-социальным истокам правообразовательного процесса, содержащимся в системах взаимодействия индивидов, следует уделять все более пристальное внимание в рамках правовой науки, способной оказать доктринальное влияние на процессы формирования и усовершенствования правовых начал функционирования современной политико-правовой системы, определение новых дополнительных критериев правотворческой и правоприменительной деятельности, на повышение качественного уровня взаимного доверия и взаимной ответственности государства и общества.
Изучая право с позиций микросоциаль-ного подхода, осуществляя поиск его социально-интерактивных оснований, необходимо исходить из того, что его источники и основу следует искать в феномене взаимодействия индивидов - внеформационной и, как представляется, универсально-исторической категории жизни общества в целом, а также ее составной части и особой разновидности -«правовой жизни» [6]. Это кратко сформулированное положение означает то, что различные по своей функциональной природе стороны интеракции (взаимодействия) индивидов, выступая в самых разнообразных видах и образуя ипостась правовой жизни (жизни людей, связанной с правом, первоначальными и производными, положительными и отрицательными, статическими и динамическими правовыми явлениями) определяют предмет устанавливаемых субъектом правотворчества правовых норм.
Однако роль межличностных взаимодействий отнюдь не пассивна, она не сводится лишь к тому, что они представляют собой предмет правового регулирования. Их роль активна, что позволяет рассматривать данный феномен как фактор объективного характера, который воздействует на решения, содержащиеся в правовых нормах, т. е. как фактор, определяющий содержание и конечные цели правовых регуляторов.
В определении границ социальной основы права мы волей-неволей наталкиваемся на деятельность людей, описываемую в терминах человеческой коммуникации, взаимодействия или общения индивидов между собой. Это глубинные, деятельностно-коммуникативные корни социального, социальности, социальных явлений, права, правовой жизни. Разно -образные правовые акты и правоотношения, характеризующие специфику и уровень правового развития общества и выражающие на основе права форму и степень развития социальной жизни, представляют собой формализацию (упорядочение) типов и способов фактических взаимодействий между индивидами как субъектами - участниками правового пространства. Правообразование, правотворчество, правореализация - это функции интегрированных в общее правовое пространство многочисленных взаимодействий между людьми по поводу как установления (поиска) взаимных (коррелирующих) «воз-
можных и необходимых» действий (прототипов субъективных прав и обязанностей), так и легализации (позитивно-правового оформления) найденных образцов правового общения, а также дальнейшей реализации имеющихся механизмов и способов социально-правовой жизни. «Правовая жизнь, - подчеркивал И.В. Михайловский, - есть только часть более широкого понятия - социальная жизнь» [7]. Поэтому правовые акты и правоотношения как элементы правовой жизни, венчающие правообразовательный процесс, концентрируют в себе те изначальные социальные акты и связи, которые образуются взаимодействующими индивидами (реальными деятелями всей социальной жизни). Правовая жизнь - это органичная часть общественной жизни, включающая в себя как собственно правообразующие факторы, так и те результаты правовой институционализации, посредством которых происходит, в свою очередь, упорядочение и усовершенствование самой социальной жизни.
Собственно говоря, правовая жизнь - это и есть многообразие прото-, мета- и пост-юридических взаимодействий. Правовая жизнь - это стихия связанных с правом взаимодействий между людьми (сделки, обязательства из причинения вреда, творческие правоотношения и т. п.). Это так, поскольку социальная жизнь, формой которой является жизнь правовая - сфера господства феномена «взаимодействия», который делает общество единым, целым, причем целым не как совокупностью частей, а как реальностью, которая эти части объединяет, интегрирует, скрепляет. Они взаимосвязаны между собой как единые динамические (в виде статической тенденции), структурно-функциональные и индивидуально-экзистенциальные характеристики социальной, социально-правовой реальности, как различные проекции целесообразно-коммуникативной деятельности человека, замыкающего собой смысложизненную и смыслообразующую проблематику, являющего собой конечную целевую ориентацию всех явлений окружающей (а значит, и правовой) жизни - непрекращающегося процесса деятельности множества субъектов [8].
Долгое время отечественная правовая наука в качестве главного, а точнее, единственного социально-философского методологического обоснования имела концепцию
исторического материализма. Это обусловливало серьезный крен теоретического характера и в вопросе объяснения социальной основы права в сторону универсализации феномена «общественных отношений», которые, отражая содержание социальной жизни, все же не охватывают все детали, не достигают в этом отражении глубин общества, его первооснов.
Главный постулат, который утверждался при помощи категории «общественного отношения», заключался в том, что в нем не просто «встречаются» индивид с индивидом и относятся друг к другу, но индивиды как представители определенных общественных групп (классов, профессий или других групп, сложившихся в сфере разделения труда, а также групп, сложившихся в сфере политической жизни, например, политических партий). К. Маркс, характеризуя природу общественного отношения, специально подчеркивал эту мысль: «Это не отношение одного индивида к другому индивиду, а отношение рабочего к капиталисту, фермера к земельному собственнику и т. д.» [9]. Такие отношения строятся на основе определенного положения, занимаемого каждым в системе общества, они есть отношения между социальными группами или индивидами как представителями этих социальных групп. Это означает, что общественные отношения носят безличный характер: их сущность не во взаимодействии конкретных личностей, а во взаимодействии конкретных ролей. Именно потому, что общественные отношения (как социально-философская категория), нивелируя личностные особенности специфи-чески-социальных ситуаций, в которых непосредственно и протекает человеческая и, соответственно, правовая жизнь, не отражают полностью динамики социальной системы, они не могут в полной мере отобразить социальную природу права. Это, естественно, ставит под вопрос утверждение общественных отношений в виде безусловного гносеологического основания для познания права, исследования процессов его образования и развития.
Абстрактный социологизм вкупе с экономическим материализмом порождают естественнонаучную модель общества: человек, люди, их потребности и интересы, сознание и воля (действия) редуцируются к от-
ражению объективных законов развития производства и включаются в общий «ток» производительных сил. Так формируется «философия без человека» - человек объявляется абсолютной функцией «внешнего». Изучение правовой жизни как непрерывной трансформации совокупного целого правовых явлений теряет эпистемологический смысл и значение. Ведь все становится изначально предрешенным: случайные факторы, специфика и детали правовых ситуаций не имеют самостоятельной ценности - они либо подчиняются заданным параметрам, либо признаются аномалиями, отклонениями от установленной нормы. Все, далее познавательный тупик, движение по кругу, возвращение к началу системы координат.
Тем не менее осознание бесперспективности такого взгляда на правовой мир не может не возыметь место в правовой науке1. Российской правовой науке необходимо принимать на вооружение обновленную социально-философскую системообразующую идею, которая должна представлять собой не конструкцию с жестко заданным одним началом (монизм «исторического материализма», как пример), так и не схему, абсолютизирующую набор факторов (игриво-безответственный плюрализм), но парадигму, которая предусматривает множество взаимодействующих моментов, объединенных в целостность. Эта концепция должна представлять жизнь общества как открытое взаимодействие основных компонентов, сфер этой жизни, в ходе которого происходит бесконечное становление полифонической целостности как результата взаимного переплетения паритетных, равноправных участников сотворчества, ко-эволюции. Социальную реальность необходимо рассматривать и изучать как субъектно-структурированный социальный объект, как социально-сущностный контекст, где у основания находится взаимодействие людей - разумных представителей живого мира [3, 11-12]. Именно они (люди) образуют деятельностные системы (автономные, комплексные, самореферентные), которые участвуют в бесконечном преобра-
1 Еще в начале ХХ в. признавалось, что теперь «эта теория (имеется в виду «теория экономического материализма». - В. Т.) как цельная система социальнонаучного знания переживает тяжелый кризис и приближается к своему полному упадку» [10].
зовании всех сфер социальной жизни, являются не номинальными, а реальными агентами и проводниками правовой жизни.
Взаимодействие, или деятельностная коммуникация, по меньшей мере, двух человеческих индивидов - первокирпичик, матрица всякой социальности, всего социального. Коммуникация является тем элементарным процессом, который конституирует социальную реальность [13]. И именно эта деятельностная коммуникация и должна составлять главную цель познания процесса социальной обусловленности права, поскольку социальность, углубляясь до своих корней или предельных оснований, уточняется, прежде всего, как интеракция (взаимодействие), деятельностная коммуникация между людьми.
Рассуждая о правообразующем характере взаимодействия индивидов, мы говорим о результатах функциональной зависимости, связывающей части системы взаимодействия (интеракции). Эти части носят характер переменных величин, системно изменяющихся во времени и в пространстве. С терминологических позиций социологии переменные величины, входящие в систему, могут быть связаны между собой так, что каждому значению одной величины соответствует определенное значение другой величины. Тогда первая величина обозначается понятием «аргумент» (или независимая переменная), а зависящая от нее вторая величина - понятием «функция» (или зависимая переменная).
Связь между этими переменными величинами представляет собой функциональную зависимость, которая связывает между собой эти части или элементы, выступающие как переменные величины, взаимообусловли-вающие друг друга [14].
При исследовании проблемы правообра-зования в процессе взаимодействия (интеракции) индивидов, т. е., определяя правообразующую функцию микросоциальных (социально-интерактивных) систем, в качестве «переменных величин» следует рассматривать действующих (участвующих во взаимодействии) индивидов, диалектически сменяющих в процессе взаимодействия характеристики «аргумента» и «функции», независимых и зависимых величин, поскольку каждая из входящих в систему взаимодействия частей (каждый из входящих в систему взаимодействия индивидов) способна (способен)
влиять и изменять либо состояние оппонирующего элемента, либо весь результат взаимодействия в целом. Это означает, что изменения в состоянии, положении одного лица в процессе осуществления им действий или в процессе восприятия им действий будут влиять на динамику контрагента по взаимодействию, на содержание результата по сути, развивая либо опровергая предыдущее состояние системы взаимодействия, а значит и структуры интеракции, включающей в себя наряду с прочими регулятивные, статусные, нормативные, протоправовые и правовые компоненты, которые представляют собой внешнее выражение (функцию) всей системы взаимодействия. Затем производные от взаимодействия формы в процессе своего становления и развития приобретают характер автономных независимых переменных, обладающих признаками универсального (всеобщего) для данной системы взаимодействия свойства и способных влиять на поведение индивидов, входящих в искомый универсум, становящихся по отношению к регулирующим формам протоправового характера зависимыми величинами в структуре «система норм - система индивидуумов».
При оценке правообразующего характера структуры «система индивидуумов - система норм», несомненно, главной переменной величиной следует считать субсистему -систему человеческой личности. Такое утверждение принципиально, поскольку «личность, ее юридико-социальные и природные свойства ... имеют первостепенное значение для содержания ... права и его творческого характера» [4]. «Действительно, нет ни одного социального института, ни одной социальной формы, которые существовали бы исключительно для самих себя. Созданные усилиями человека, энергией его разума и воли, они предназначены обслуживать его нужды, удовлетворять его интересы. В полной мере это относится к праву» [15].
Среди свойств и качеств человека (личности), непосредственно значимых для создания так называемых «правовых ситуаций» - «начала начал» «права в реальной жизни общества» [16], одним из главных является человеческая активность (деятельностная сторона), которая может принимать самые различные формы и проявления. Осуществление тех или иных действий зависит, прежде все-
го, от биологических и физиологических свойств людей. Эти свойства людей влияют на их способность отдавать себе отчет в последствиях своих действий, выбирать в естественно и социально обусловленных пределах тот или иной вариант поведения. Эти свойства отражаются на их сознании, умственных способностях и, соответственно, на способности действовать разумно. Здесь открывается еще одна сторона человеческой натуры, без учета которой невозможно будет в полной мере выявить юридически значимые тенденции взаимного поведения людей - психологическая (элемент субъективного порядка).
Значение «индивидуального фактора» крайне важно для установления соотношения между правовым стандартом и микросоци-альными отношениями, которые, с одной стороны, используют этот стандарт в качестве регулятора, а с другой - детерминируют его содержание. Благодаря своим качествам человеческая личность представляет собой конститутивный элемент правообразования, его активную, динамическую и творческую сторону [17].
Неотъемлемым свойством взаимодействия является «взаимный учет действий», поскольку «социальные действия не просто существуют, осуществляются, но именно встречаются, стыкуются,... происходит взаимный процесс учета этих действий, возникает специфическая ориентация действующих субъектов» [18]. За взаимным учетом действий стоит определенное обменное отношение, наглядно представляя идею соответствия, равновесия, баланса между циркулирующими ценностями, которым именно в этой ситуации придается большое значение.
Если с этих позиций взглянуть на определенную сферу социального поведения (взаимодействия), то, несмотря на кажущуюся хаотичность, можно установить здесь наличие более или менее четко фиксируемого порядка, в пределах которого отдельные действия приобретают известную направленность и социально-ценностную значимость, нормативно-правовую оформленность. Так, различие в предметной структуре «обмена» и «взаимного учета действий» обусловило появление соответствующих видов взаимных предоставлений правового характера: вещь взамен вещи (простая мена, встречная по-
ставка), вещь за деньги (купля - продажа), вещь за услуги, услуги за деньги или за вещь (наем, подряд, перевозка, комиссия и т. д.), услуга за услугу. Все эти и другие случаи в целом охватываются четырьмя формулами гражданского оборота, которые были известны уже римским юристам: «даю, чтобы ты дал» (do ut des); «даю, чтобы ты сделал» (do ut facias); «делаю, чтобы ты дал» (facio ut des); «делаю, чтобы ты сделал» (facio ut facias). Так возникает идея справедливости в ее многим знакомой «вечной» формуле - «каждому свое», а также нравственные понятия доверия, ответственности и, наконец, сама идея Права.
Протоправовым качеством указанных форм функциональной связи (взаимодействия) индивидов следует объяснить их преобразование в собственно правовые институты, известные многим правовым системам современности. Так, «согласно общему праву в Англии и США, обещание оказать какую-либо услугу считается серьезным только при наличии встречного удовлетворения (consideration). И если это условие не соблюдено, то такое обещание лишено судебной защиты (unenforceable), т. е. нельзя потребовать его выполнения через суд» [19]. Считается, что такая договоренность имеет место, если обещающий стремится добиться исполнения в обмен на свое обещание, и оно осуществляется получившим обещание в обмен на это обещание (по принципу do ut des - даю, чтобы ты дал). Таким образом, именно «встречное удовлетворение», «ответная услуга», непосредственная «взаимность» в обязательствах обусловливает их правовой характер. Лежащие в основе функциональной связи явления «взаимного учета действий» и «обмена» (эквивалентного) детерминируют
«взаимопереход» протоправового материала, привносимого в интерактивную среду индивидами, создают необходимые для развития организационные предпосылки, которые служат основой для правообразовательного процесса.
На основе вышеизложенного попытаемся представить себе абстрактную модель правообразовательного процесса, обусловленного взаимодействием индивидов.
Итак, личность как субъект коммуникативного процесса осуществляет действия, которые представляют собой тончайшую
смесь самоограничения и импульса, идеализма и эгоизма, руководствуются, с одной стороны, перспективной целью, но находятся под влиянием окружающего мира (социума) -с другой. Стремясь достигнуть определенных целей, действующие лица образуют социальные структуры, т. е. системы деятелей.
Система деятелей (взаимодействующих эгоистов) может быть независимой, функционирующей за счет собственных ресурсов, если индивиды объединяются на основе понимания того, что должно быть осуществлено ими в данных обстоятельствах или же как решить вопрос о том, что должно быть сделано в этих обстоятельствах. Как только люди начинают взаимодействовать друг с другом, между ними развивается социальная организация, координируются и мобилизуются «усилия» субъектов социального взаимодействия. По определению американского обществоведа Т. Парсонса, одним из основных секторов социальной жизнедеятельности является внутреннеинструментальная ориентация, нацеленная на сохранение социальной системы, сектор так называемых поведенческих культур [20]. На уровне социальных систем замыкается проблема «социального контроля», т. е. проблема создания ценностей, являющихся функционально необходимыми для поддержания порядка в системах взаимодействия индивидов. «Право, - по Парсонсу, - есть аспект социальной структуры определенного уровня,... на него возлагается задача смягчения потенциальных конфликтов, заложенных в системе» [21].
Человек приобретает свое значение лишь постольку, поскольку он суть выражения одного и того же общественного единства -человеческого взаимодействия, поэтому правовые формы человеческого поведения имеют социальный характер и проявляться они могут лишь во взаимодействии одного человека с другим. Поэтому мы должны исходить из взаимодействия индивидов, чтобы напасть на следы скрывающейся в нем протоправо-вой формы.
Начнем анализ с простейшего взаимодействия, которое есть отношение одного человека к другому. Каждый из них, очевидно, играет различные роли. Один выражает себя в действии, другой - отражает, принимает, оценивает это действие первого и наоборот. Характер системы взаимодействия
«Я - Другой» определяется психологическими (индивидуально-волевыми) отношениями между взаимодействующими субъектами, система имеет социально-психологическое интегрированное качество. Самым существенным моментом межличностного взаимодействия с точки зрения его правообразовательных качеств и свойств является то, что достижение субъектом цели, а также средства ее достижения должны выбираться или отвергаться в зависимости от их значения для сохранения интерактивной социальной системы, в которую включен данный действующий субъект как «работающего предприятия». Действия субъекта (личности) должны ориентироваться, таким образом, еще на категорию ценностей системы. Эти ценности определяют идеальные и ожидаемые права и обязанности людей в их непосредственных отношениях друг с другом; контролируя частные цели и средства, используемые для их достижения, определяют способ интеграции системы.
Социальное взаимодействие есть нечто большее, чем сумма взаимодействующих индивидов; социальное взаимодействие предполагает единство взаимодействующих индивидов (его форму, равную для всех). Для того чтобы взаимодействие было выражено как «гармония» человеческой активности-пассивности, оно должно быть выражено как особая «предметность», которая отлична от самого действия одного субъекта и в то же время общая ему и действию другого участвующего в интеракции субъекта. Создается положение, когда по форме отношение одного человека к другому может фигурировать как нечто тождественное, как действие одного и того же рода, потому что оно есть форма. Взаимодействие будет идти гладко только в случае, если один субъект взаимодействия будет подобен по форме другому субъекту взаимодействия.
Человек является «носителем» этой формы, но он не может не представляться этой стороной для другого человека без того, чтобы для последнего данная «форма» не приобрела понятного состояния. Чтобы сказать: «Я могу», нужно сказать: «Он позволяет»; чтобы сказать: «Я имею», нужно сказать: «Он должен» и т. п. Посредством отношения между индивидами собственное поведение (действие) одного становится формой
другого и наоборот. Человек «А», относясь к человеку «В», делает значение действий субъекта «В» способом выражения своих собственных действий. Форма действия одного человека, равная форме действия другого человека, становится, таким образом, всеобщей формой.
По мере того, как один субъект вступает во взаимодействие с другими, возникают различные свойственные им формы взаимодействия. Число единичных форм ограничено числом взаимодействий. Но постепенно, вместе с усилением самого взаимодействия единичная форма переходит в более развернутую форму социального взаимодействия. И, пользуясь терминологией К. Маркса, она (форма) начинает выступать как «сгусток», лишенный различий человеческих действий. Создавшаяся в результате взаимодействия форма регулирования (саморегулирования) сильнее конкретных проявлений и потому она принимается индивидом либо заставляет его принять (признать) себя, поскольку за ней стоит общий поведенческий опыт множества других людей, которые не требуют, но могут потребовать, не принуждают, но могут принудить. Это всеобщая форма, сравнивающая людей, при этом вмещающая в себя инициативу каждого. Всеобщая форма возникает как значимая для всех. Поэтому она становится всеобщим эквивалентом и каждый должен подражать (соответствовать) ей. Это и обусловливает равенство людей по отношению друг к другу по форме (формальное равенство).
Из формы объективной и равной для всех в социальной системе проистекает феноменальный характер Права. Правовая форма - это «зеркало», которое отражает характер межличностных взаимодействий. Ее сила обеспечивается всеобщим признанием, а «признание», в свою очередь, детерминируется тем, что каждое из звеньев общего социального организма соизмеримо друг для друга, поэтому каждое из них может измеряться общим для них стандартом. Правовая форма, степень развития которой соответствует степени развития «конкретного», самим своим строением показывает, что обладает свойством адекватности, способностью реагировать на действия всех и каждого в соответствующей ей системе. В то же время право - это нечто обособленное от конкретных
действий индивида и именно этим оно имеет для него свое значение, т. к. выполняет главное - соединять конкретных деятелей в едином акте. Следовательно, не санкции являются условием существования системы, а та потенциальная возможность создавать «единое», «общее», которая содержится в явлении социального взаимодействия. «Контролирующий характер присущ институционализации как таковой независимо от того, созданы ли какие-либо механизмы санкций, поддерживающих институт. Первичный социальный контроль задан самим существованием института, а дополнительные механизмы контроля требуются лишь в том случае, если процессы институционализации не вполне успешны» [22].
Право появляется лишь тогда, когда тот или иной вариант взаимодействия (его форма) приобрел достаточное распространение и значение всеобщего эквивалента в определенной социальной системе. Каждый может приспособить к нему свою активность, для каждого право будет критерием его активности. Действительное неравенство «активностей» будет равным между собой «во всех отношениях» по форме «всеобщего», т. е. по праву.
В основе образования «развернутой всеобщей формы» будет лежать та, которая в процессе взаимодействия индивидов в системе показала себя наиболее значимой, приемлемой, истинной. Откристаллизованная всеобщая форма, какой является «право», достигает такой степени совершенства, что при этом создается впечатление, будто не действия людей в своем соотнесении образовали ее, а они обусловлены самой формой (правом). Однако, как показал проведенный нами структурно-функциональный анализ социально-интерактивного правообразова-
ния, именно система взаимодействия индивидов лежит в основе правового регулирования, а не наоборот. В процессе взаимодействия индивидов в результате диалектического сплетения, углубления, взаимосвязи и взаи-мообогащения достигается органическое единство человеческих воль - основа права. В культуре взаимодействия коренятся правовые нормативы, определяющие, что именно надлежит делать при тех или иных обстоятельствах людям в различных статусах различных ситуаций.
Немецкий ученый Колер, мысли которого легли впоследствии в основу прагматист-ской социологии права, в начале ХХ в. называл данный подход «современным естественным правом»: «естественное право всегда является естественным правом того или иного периода развития культуры, и если мы называем его естественным правом, то под этим мы понимаем не то, что оно проистекает из общечеловеческой природы, а то, что оно происходит из природы человеческих отношений» [23].
Итак, мы выяснили, что реальную основу социальной действительности составляет взаимодействие индивидов, постоянный
процесс взаимовлияния людей друг на друга. В свою очередь, содержанием взаимодействия является все то, что наличествует в индивидах: влечения, потребности, интересы, стремления, психические состояния и движения, воля, то, из чего формируется воздействие на других людей или что способствует восприятию этих воздействий, то, что побуждает человека к деятельности для другого, с другим, против другого, к сочетанию и согласованию внутренних состояний взаимодействующих индивидов.
В силу своей социальной или даже мик-росоциальной природы, а также в силу специфически социальной целесообразности, целенаправленности, правовое регулирование выражает (должно выражать) прежде всего смысл и логику феномена взаимодействия индивидов, образующего основное содержание и ипостась правовой жизни. Это, в свою очередь, обусловливает поиск закономерностей соответствия между образцами правового регулирования (классифицирующимися, в частности, по характеру (методу) -на императивные и диспозитивные) и ключевой, центральной специфической чертой межличностных отношений (взаимодействий индивидов) - их эмоционально-содержательной основой. Дело в том, что в процессе реализации своих потребностей и интересов у людей по отношению друг к другу формируются различные чувства (эмоции, реакции), «набор» которых можно свести в две основные группы - конкуренции и кооперации (конфликта и согласия, оппозиции и приспособления, диссоциации и ассоциации и т. п.).
За всеми этими понятиями ясно виден принцип выделения различных видов взаимодействия. В первом случае речь идет о присутствии в социально-интерактивной системе (системе взаимодействия индивидов) индивидов с полярными, антагонистическими потребностями и интересами (например, одновременное стремление к исключительному обладанию каким-либо материальным объектом или противостояние по поводу нематериальных благ). Во втором случае имеет место солидарность, органическое либо волевое сплетение, объединение, интеграция потребностей и интересов разных субъектов на основе общей цели, задачи (например, объединение «усилий», капиталов ради развития «предприятия» и т. п.). В связи с этим функциональная взаимозависимость в системе интеракции (взаимодействия) индивидов может иметь отрицательную или положительную направленность, проявляться в виде социального сотрудничества, сближения (кооперации) либо вражды, антагонизма, конфликта (конкуренции).
Осуществляя анализ норм позитивного права с точки зрения отражения в них свойств и качеств социально-интерактивной системы (социально-психологической среды), нельзя не признать за последними активную роль в установлении социальных стандартов, образцов, норм, приобретающих впоследствии формы и характеристики позитивно-правовых регуляторов. В частности, это можно увидеть в факте влияния систем с конкурирующими индивидами на качество императивности регуляторов, обеспечивающих социальное соперничество рамками «допустимо-должного», а также в факте влияния систем кооперации индивидов на качество диспозитивности регулирующих норм с перспективными границами «возможного».
Логика такова. Любой конфликт как «спор, сшибка интересов, соперничество мнений и намерений» [16, с. 260] требует по отношению к себе своего рода противовес, призванный внести в данные остросложные ситуации «нормативные начала, построенные на принципах . учета различных интересов, взаимных скоординированных уступок» [24]. Однако именно потому, что в конфликте каждая из сторон стремится одержать победу над противостоящей стороной, нор-
мативы, формируемые в процессе многократного повторения, чередования, пересечения взаимных действий конкурентов, не могут, естественно, содержать альтернатив, выбора, возможностей отступления от предписанного, т. к. потенциально отрицательная направленность ситуации в таком случае сможет развиться и трансформироваться в неблагоприятные для системы взаимодействия и ее участников результаты. И именно поэтому нормы «конфликтных» или «потенциально конфликтных» институтов и отраслей позитивного права строятся, как правило, на императивных (категорически обязательных) началах и принципах (например: уголовное, административное право и др.; институты экологического, семейного, трудового, гражданского, процессуального права и др.). Главный смысл императивных норм - зафиксировать статус конфликтующих (потенциально конфликтующих) субъектов, определить четкую дистанцию между ними и тем самым обеспечить должную упорядоченность в данной системе взаимодействия и в то же время ее внутреннюю эффективность (полностью устранить конкуренцию невозможно, как невозможно уничтожить свободу воли отдельных субъектов (да это и не нужно), а также безопасность для внешних по отношению к ней социальных (микросоци-альных) систем).
Но конфликт не единственный и, как представляется, не доминирующий способ сосуществования людей. Все же жизнь общества базируется на ситуациях, в которых человеческие потребности и интересы стремятся к объединению, интеграции, на основе чего индивиды начинают сотрудничать, кооперироваться. Стремление людей жить нормально, без вражды, существовать друг с другом на мирных взаимовыгодных началах обусловливает характер данных ситуаций, их жизненность и соответственно их значение и роль, в том числе по отношению к правовому регулированию. Этот процесс осуществляется автоматически, благодаря тому только, что каждый преследует свои собственные интересы, и там, где интеграция интересов сильна, она сильно сближает людей, часто приводит их в соприкосновение, умножает представляющиеся им случаи взаимосвязей и чем более люди солидарны между собой, тем более они поддерживают разнообразные от-
ношения друг с другом и закономерно, что число этих «. отношений, - формулировал
Э. Дюркгейм, - пропорционально числу определяющих их юридических правил» [25].
Корпоративная среда - это нравственный правовой источник, который обеспечивает объединившихся и взаимодействующих на основе сотрудничества индивидов установленными правилами, а также способами их применения, и поскольку этот процесс основан на взаимном доверии, рождает «право объективной интеграции в Мы, в имманентное целое» (Ж. Гурвич) [26], то нет нужды ни в каком принудительном аппарате, категорическом обязывании, необходимом для сохранения динамики данного типа. Этот процесс самопроизвольный, автономный и потому -положительно самодостаточный. Поэтому в результате происходит оформление образуемых на основе сотрудничества объективных правил в позитивно-правовые нормы диспозитивного, рекомендательного, управомочивающего характера. Именно в этом измерении происходит формирование «образа права как средства и результата социального компромисса», что позволяет «от представлений о праве как орудии силы, организационного выражения насилия . перейти к раскрытию его интегративных, объединительных
свойств» [27]. Корпоративное, договорное право, вырастающее из положительной интеракции индивидов (взаимодействия индивидов на основе солидаризирующихся интересов) - вот главный показатель надежности и эффективности внутренних механизмов регуляции общественного организма. Именно эти правовые средства составляют и должны составлять главную (стержневую) часть правовой системы.
Подводя определенный итог, констатируем очевидность существования факторов, которые оказывают воздействие на формирование права, социально обусловливают право и уходят в глубь отношений, складывающихся между людьми. Это микросоци-альная концепция права, следование которой, по мнению автора, является условием для понимания сущности права, особенностей его образования и развития.
Институты и дефиниции права, субъективные права, юридические обязанности -есть следствие отношений взаимодействия, отношений дружбы и вражды, согласий и
споров, сотрудничества и конкуренции. Естественно, юридическая значимость социально-интерактивных закономерностей в различных отношениях далеко не одинакова. Тем не менее нельзя не замечать тот факт, что отдельные отношения обладают настолько богатым социально-правовым содержанием, что на него, по сути дела, ориентированы позитивные нормы права.
1. Вопленко Н.Н. Правовая культура в России на рубеже столетий: мат-лы Всерос. науч.-теорет. конф. / под ред. Н.Н. Вопленко. Волгоград. 2001. С. 12.
2. Демидов А.И. // Правоведение. 2001. № 4. С. 16.
3. Гречко П.К. // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 7. Философия. 1995. № 1. С. 9-17.
4. Придворов Н.А. // Советское государство и право. 1976. № 12. С. 14.
5. Серов Ю.М., ПортновА.Н. // Актуальные проблемы исследования сознания: онтология и гносеология. Иваново, 1997. С. 89-105.
6. Правовая жизнь в современной России: теоретико-методологический аспект / под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. Саратов, 2005.
7. Михайловский И.В. Очерки философии права. Томск, 1914. Т. 1. С. 38.
8. Малько А.В. // Государство и право. 2001. № 5. С. 6.
9. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 125.
10. Кистяковский Б.А. Философия и социология права. СПб., 1998. С. 16.
11. Сагатовский В.Н. // Социально-политический журнал. 1994. № 6. С. 55-70.
12. Мамардашвили М.К. // Социологический журнал. 1994. № 3. С. 28-41.
13. Феофанов К.А. // Социологические исследования. 1997. № 3. С. 57.
14. Яковлев А.М. // Проблемы социологии права. Вильнюс, 1970. Вып. 1. С. 26-34.
15. Бачинин В.А. // Правоведение. 2001. № 3. С. 27.
16. Алексеев С.С. Восхождение к праву. М., 2001. С. 260.
17. Нашиц А. Правотворчество. Теория и законодательная техника. М., 1974. С. 25.
18. Мальцев Г.В. Социальная справедливость и право. М., 1977. С. 18.
19. Цвайгерт К., Кетц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. М., 2000. Т. 2. С. 91.
20. Социология сегодня. Проблемы и перспективы. М., 1965. С. 26-42.
21. Право и социология / Ю.А. Тихомиров, В.П. Казимирчук. М., 1973. С. 341.
22. Поляков А.В. // Правоведение. 2001. № 5. С. 218.
23. Кульчар К. Основы социологии права. М., 1981. С. 55.
24. Алексеев С.С. Право: Азбука Теория. Философия. Опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 220-222.
25. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991. С. 66.
26. Гурвич Г.Д. Философия и социология права: Избр. соч. I под ред. М.В. Антонова, Л.В. Ворониной. СПб., 2004. С. 41-192.
27. Вопленко Н. Н. Сущность, принципы и функции права. Волгоград, 1998. С. 19.
Поступила в редакцию 14.07.200б г.
ПОЯВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИДЕИ ПРАВОВОЙ ЗАКОННОСТИ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ
Д.В. Теткин
Tetkin D.V. Origin and development of the idea of legality in the modem world. Under the conditions of implemented reforms, an idea of legality becomes the most important trend in the formation of new scientific views and development of the legal policy of the state. In its turn, rather complicated problem of correlation of law and legality becomes disputable nowadays, because the basis of the comparison of these phenomena includes the need for estimating the valuable characteristics of the simultaneously used concept - legality. Therefore, the interaction of law and legality is of great theoretical and practical significance for the liberal-democratic development of the idea of legality in the modern world.
В современном мире, в условиях проводимых реформ, важнейшим направлением формирования новых научных взглядов и развития государственно-правовой политики в стране становится появление идеи правовой законности. В свою очередь, довольно сложная проблема сопоставления права и законности приобретает в последнее время дискуссионный характер, так как в основе сравнения этих явлений лежит потребность определения содержательных характеристик, параллельно используемого понятия - право-законность. Сходство и различие во взаимодействии данных категорий необходимо проследить, ибо это имеет огромное теоретическое и практическое значение для либерально-демократического развития идеи правовой законности в сегодняшней юридической науке.
Исследование права и законности вместе с тем предполагает выяснение их соотношения между собой. Истоки такого соотношения коренятся в том, что они, во-первых, тесно взаимосвязаны со всеми другими явлениями и сторонами жизни общества, активно и непосредственно воздействуют на его экономическое, политическое, социально-культурное, духовное и иное развитие; во-вторых, особенно тесно связаны и взаимодействуют
между собой для достижения общих целей, стоящих перед современным государством; в-третьих, будучи сложными и многоуровневыми феноменами, являются эффективными инструментами функционирования цивилизованного либерально-демократического государства.
Между тем соотношение между правом и законностью - и как раз в современном гражданском обществе - приобретает совсем иной характер. Причем в данном случае, наряду с научной стороной проблемы, не менее существенны ее общественно-политические и даже мировоззренческие аспекты. Суть дела в том, что в современном гражданском обществе, в котором утверждается верховенство права, а точнее правление права, и оно (а не только государство) становится правовым, характерно тесное, плотное единение права и законности, что свидетельствует о формировании правовой законности как целостного и фундаментального явления, свойственного обществу с развитыми гражданскими и либерально-демократическими институтами.
Отличительная черта правовой законности заключается в том, что право в современном гражданском обществе обретает собственное бытие, независимое от государст-
