CC BY
52
М. А. ПАРАЩЕВИН,
кандидат социологических наук,
Институт социологии НАН Украины, г. Киев
СОЦИАЛЬНО-ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ РЕЛИГИИ В ПОСТСОВЕТСКИХ СЛАВЯНСКИХ СТРАНАХ
Аннотация: восстановление в постсоветский период массовой религиозной самоидентификации предположительно говорит о восстановлении доминирующим христианством своей социальной роли. Однако анализ способности этой наиболее распространенной религии выполнять характерные для религии социальные функции позволяет предположить, что эта роль остается далеко не такой, как это постулируют церковные иерархи и как это подается политиками.
Ключевые слова: социальные функции религии, значимость религии в обществе, секуляризация, индивидуализация религии.
В течение ХХ в. религия в славянских странах (бывших частью сначала Российской империи, а позднее Советского Союза) сталкивалась с радикальными вызовами. Эти вызовы были как локальными, внутренними (связанными с активной борьбой советской власти с «религиозными пережитками» и попыткой построения общества, не нуждающегося в религии), так и глобальными, внешними (связанными с общими секуляризационными процессами, порождаемыми модернизацией обществ, ориентирующихся на западный тип развития). В 1970-1980-х гг. казалось, что как минимум в тех частях СССР, где преобладало христианство, стал преобладать атеизм. Однако последовавшее за гибелью советской системы массовое «религиозное возрождение» опровергло такие оценки. Сегодня в постсоветских славянских странах религия не только продолжает оставаться элементом сознания личности, но и как будто вернулась в широкую социальную сферу, почти восстановив охват населения, имевшийся до социально-политических революций начала ХХ в. У религиозных деятелей это возбуждает ожидания возвращения старых времен, восстановления того состояния в религиозной сфере, которое имело место до революционных пертурбаций. Однако известно, что нельзя войти в одну реку дважды, и масштабные изменения в общественном сознании и условиях жизни невозможно «отменить». Религиозное «возрождение» оказывается скорее не столько возрождением, сколько формированием чего-то нового. И именно в ключе поиска этого нового, его взаимодействия со старым и должен происходить социологический анализ современной религиозной ситуации. Ведь с социологической точки зрения значимым является не
распространенность таких верований, не собственно охват ими того или иного количества людей, а воздействие этих верований на социум (то ли в виде воздействия на повседневное поведение верующего, то ли в виде институционального воздействия на протекание социальных процессов). Соответственно, мы выходим на вопрос современной специфики реализации религией ее социальных функций, на вопрос об имевших место изменениях в этих функциях (которые, вероятно, состояли в уменьшении такой функциональности религии), и о том, имеет ли место восстановление этих функций в связи с возвратом религии в социальное поле в последнее двадцатилетие.
Что касается перечня социальных функций религии, то такового, признанного всеми исследователями, нет. Например, В. Гараджа говорит о четырех таких функциях: 1) функция значения, или смыслополагания; 2) функция принадлежности, или идентификации; 3) функция социальной интеграции и стабильности; 4) функция сакрализации культурных ценностей [1, с. 196— 199]. В одном из украинских учебников религиоведения говорится о таких функциях, как: 1) мировоззренческая; 2) компенсаторная; 3) культурологическая; 4) функция легитимации [2, с. 28-29]. И. Яблоков выделяет мировоззренческую, компенсаторную, коммуникативную, регулятивную, интегрирующе-дезинтегрирующую, культуротранслирующую и легитимирующе-разлегети-мирующую функции [3, с. 299-304].
Как видно из этих примеров, единство имеется только относительно мировоззренческой функции и функции поддержки и передачи культурных образцов. Такие функции, как интегративная, компенсаторная и легитимаци-онная, выделены в двух из трех указанных источников, тогда как о функциях идентификации, коммуникации и регуляции говорится только в одном источнике.
Такие отличия могут быть связаны как с личными предпочтениями авторов (в частности, кто-то может считать, что выделение компенсаторной функции, как такой, на которой делался акцент в марксистском религиоведении и социологии религии, является идеологическим штампом), так и с некоторой пересекаемостью этих функций. Скажем, функция регуляции может рассматриваться как некая мегафункция, которая реализуется через все остальные функции. Ведь несомненно, как любой другой социальный институт, религия тем или иным образом регулирует (или, по крайней мере, пытается это делать) жизнедеятельность как тех людей, которые разделяют ее вероучение, так и систему взаимодействия со всеми остальными группами и институтами. И осуществляется такая регуляция через формирование и поддержание определенного мировоззрения, через интегрирование в единое целое верующих одной религии, через предложения основ для самоидентификации, транслируя определенные культурные образцы, нормы и традиции, выступая основой или вспомогательным инструментом легитимации существующего порядка. Единственная из перечисленных выше функций, которая не «накрывается» функцией регуляции, это компенсаторная функция.
Поэтому попытка выделить полный, так сказать, классификационный, перечень социальных функций религии, скорее всего, будет безуспешной, и при анализе можно использовать разный их набор, в зависимости от глубины и широты анализа. Для каких-то целей можно выделить три-четыре основные функции, для других можно сделать их более дробными.
В нашем анализе мы обратимся практически ко всем (кроме коммуникативной) перечисленным выше функциям: мировоззренческой, компенсаторной, регулятивной, легитимационной, интегративной, функции трансляции культурных образцов и функции идентификации, и попробуем оценить, в какой мере эти функции выполняются религией (в случае с постсоветскими славянскими странами речь идет главным образом о христианстве как традиционной религии большинства славянского населения). На наш взгляд, именно эти функции описывают значимость религии на макро- и мезоуровнях (хотя если опускаться на микроуровень, то их можно выделить и больше).
Можно предположить, что из всех перечисленных функций компенсаторная является единственной, неподвластной всяческим социальным пертурбациям. Необходимость в утешении, моральной или материальной поддержке существовала всегда и ненамного уменьшилась даже в современном мире. Ситуации неопределенности, кризиса (связанного как с внешними по отношению к человеку событиями, так и с его внутренним миром) являются неотъемлемой частью человеческой жизни, и поиск возможности каким-то образом компенсировать эти трудности будет вечным. Например, в опросе населения Украины 2008 г. в рамках международного сравнительного проекта «Европейское исследование ценностей» (European Value Study)1, отвечая на вопрос «Является ли для Вас религия источником воодушевления и утешения?», абсолютное большинство верующих (около 88 %) ответило утвердительно. Еще в одном национальном репрезентативном опросе, организованном в 2009 г. Институтом социологии НАН Украины, где ставился вопрос, какую поддержку от своих религиозных общин получают верующие, 61 % членов таких общин отметили, что они получают именно духовную поддержку.
Хотя сегодня и в этой сфере религия сталкивается с конкуренцией; если во времена господства религии в духовной жизни в сложных жизненных ситуациях люди обращались преимущественно к божествам и их земным служителям, то теперь чаще обращаются к психологам, друзьям, научной литературе и публицистике, делая самостоятельный выбор, как выходить из этих ситуаций.
Мировоззренческая функция естественно вытекает из того факта, что религия предлагает (или, при возможности, навязывает) целостный, комплексный взгляд на мир, как на мир физический (как он устроен и почему в нем все
1 Полевой этап в Украине проводился Киевским международным институтом социологии (КМИС) 12.07-09.10.2008 г. По случайной общенациональной выборке опрошено 1507 человек старше 18 лет; выборка является репрезентативной по параметрам пола, возраста и образования.
происходит так, а не иначе), так и на мир социальный (как должны строиться взаимоотношения между людьми) и личностный (каким должен быть сам человек). Соответственно, как таковая эта функция будет иметь место, пока существует сама религия. В то же время можно видеть, что возможности реализации этой функции на протяжении столетий постепенно уменьшались, по мере развития науки и образования. Сегодня в модерных странах (в частности, и постсоветских) действующие религии уже не пытаются пояснять физический мир, отдав это полностью на откуп естественным наукам. Подавляющее большинство верующих при формировании представлений о физическом мире и физических законах обращается главным образом к достижениям науки. И доверие к этим достижениям достаточно высокое. Например, в опросе украинского населения 2008 г., осуществленном в рамках международного сравнительного проекта ISSP1, ставился вопрос «Насколько Вы согласны или не согласны с утверждением, что мы слишком сильно доверяем науке и слишком мало доверяем религиозным верованиям?», с пятибалльной шкалой от полного согласия до полного несогласия. В результате среди верующих респондентов с таким утверждением согласились около 24 %, тогда как остальные либо не согласились, либо не смогли четко определиться.
Причем такой уклон массового сознания подсознательно проявляется и у самих верующих, которые, споря с атеистами, ищут рациональные аргументы, обращаясь к достижениям той же науки, только предлагая другую трактовку полученных наукой данных. Для убеждения неверующих в правдивости библейских сюжетов ссылаются на данные археологических раскопок и новые открытия физики и химии. Точно так же сегодня даже священники в своей массе говорят о необходимости символического, а не буквального прочтения священных текстов в той их составляющей, где говорится о сотворении и устройстве физического мира. И имевшее место «религиозное возрождение» ничего здесь не изменило.
Несколько большей должна оставаться социальная и личностная составляющая мировоззрения, поскольку она связана с такими вопросами, на которые нет и не будет однозначного ответа, с вопросами, связанными с этикой и моралью. Однако и здесь большинство населения, скорее всего, будет связывать эти аспекты своего мировоззрения не с отсылкой к священным текстам, а к простой воспитанности, правилам хорошего тона и т. д. Если в Средние века тексты Писания постоянно и массово использовали для обоснования правильности или неправильности поведения и убеждений человека, то сегодня подобная апелляция малозаметна.
Регулятивная функция однозначно существенно сократилась. В принципе выполнение этой функции обусловливалось прямой светской властью рели-
1 Опрос проводился Киевским международным институтом социологии (КМИС) 11-20 октября 2008 г.; по случайной выборке опрошено 2036 человек, которые по демографическим, образовательным и региональным параметрам репрезентируют взрослое население от 18 лет и старше, постоянно проживающее на территории Украины.
гиозных организаций и мировозренческо-идеологической монополией религии. Ни первого ни второго уже нет. Произошло перераспределение регулятивной функции между религией и другими социальными институтами, в частности, регулятивные составляющие религии перешли к институтам государства, права и образования. Кроме того, сокращение регулятивных возможностей религии связано с общим уменьшением такой регуляции. Уже нет мелочной регламентации повседневного поведения; доминирующий сегодня индивидуализм заставил общество считаться со стремлениями отдельных людей, меньше обращаться к их личной жизни. Например, согласно многолетним замерам общественного мнения российских ВЦИОМ и Левада-Центр, с 1994 г. практически не изменилась доля респондентов, которые считают, что церковь мало влияет на повседневную жизнь и нравы людей (в 1994 г. эта доля составила 51 %, в 2003 г. - 54 %, в 2012 г. - 52 %), хотя и несколько выросла доля тех, кто не согласился с таким утверждением (с 19 % в 1994 г. до 29 % в 2012 г.) [4]. Похожая ситуация имеет место и в Беларуси: согласно опросу в рамках международного сравнительного проекта, осуществлявшегося Исследовательской организацией Гэллапа в 2006 г., только 27 % опрошенных белорусов отметили, что религия является важной частью их повседневной жизни [5].
В то же время необходимо отметить, что регулятивная сила будет характерна для религии до тех пор, пока будут существовать люди, разделяющие ее вероучение. В религии всегда будет наличествовать некая внутренняя (косвенная) регулятивная сила, поскольку в ее учении всегда имеются указания, что можно, а что нельзя делать. Причем в отличие от подобных императивов, имеющих светский характер, религиозные императивы обосновываются волей высших сил. Поэтому пусть и в небольшой мере, но данная функция будет сохраняться.
Достаточно слабо в наших обществах реализуется и функция легитимации. Обращение к религии как средству легитимирования определенных политических действий или всей политической структуры, безусловно, сохраняется, и это нередко отображается СМИ. Но это в основном делается по инерции, так сказать, «на всякий случай». Сейчас уже практически отсутствует апелляция к «Божьей воле» при обосновании политического господства. Главным легити-матором современных политических систем являются общая воля (проявляемая во время политических выборов) и «общее благо» (система является легитимной настолько, насколько она способна это благо обеспечивать).
Интегративная функция, особо подчеркиваемая исследователями примитивных религий (Э. Дюркгейм, Б. Малиновский), в современных славянских постсоветских странах также реализуется в достаточно слабой мере. Ведь хотя эта функция заложена в самой природе религии (религиозная общность способствует созданию и удержанию вместе отдельных людей и социальных групп), однако ее реализация зависит от целого ряда факторов. Это и массовый охват членов той или иной общности какой-то одной религией (теоретики социальной интегративности религии делали свои выводы именно на таких обществах), и глубокая интериоризация религиозных ве-
рований большинством членов общности (а не поверхностное, часто чисто ритуализированное отношение к религии), и наличие в религиозных (или легитимируемых религией) учениях составляющих, направленных на поддержку существующего порядка (в противном случае религия становится уже дезинтегрирующей силой, способствующей конфликтам), и отсутствие антагонизма между религиозными организациями и другими социальными институтами. В современных условиях религиозного плюрализма, индивидуализма, слабой интериоризации (и даже знания) религиозных идей, уменьшения легитимационной значимости религии, ее интегративный потенциал становится достаточно сомнительным. Например, в упоминавшемся опросе Института социологии НАН Украины «Омнибус-2009», отвечая на вопрос «По Вашему мнению, что сегодня объединяет людей в украинском обществе?», только 20 % религиозных респондентов отметили вариант «религия (вероисповедание)». Так что на сегодня интегративная функция выполняется преимущественно государством, правом, светскими идеологиями, институтами гражданского общества.
За последние два столетия в наших странах, как и в христианской Европе, практически сошла на нет идентификационная функция религии. Если в древних обществах принадлежность к этим обществам практически совпадала с исповеданием соответствующей религии, а в Средние века религиозная идентификация нередко преобладала над территориально-государственной (существовало представление об общем христианском братстве), то для современных христиан ответ на вопрос «Кто вы?» в первую очередь связывается с национальной принадлежностью, а религия воспринимается скорее как личное дело. Например, в репрезентативном опросе населения Украины «Омнибус-2009», проведенном Институтом социологии НАН Украины, отвечая на вопрос «Как бы Вы пояснили для себя слово “наши”?», только 10,6 % выбрали вариант «люди с одинаковым со мной отношением к религии». Точно так же по данным сравнительного исследования «Львов-Донецк» среди опрошенных в 1994, 1999, 2004 гг. львовян идентификация себя как греко-католиков находилась на четвертом месте (после идентичностей украинца, львовянина и мужчины/женщины), а среди донеччан идентификация себя как православных в 1999 г. была на четвертом месте (уступив таким идентичностям, как донеччанин, мужчина/женщина, украинец), а в 2004 г. - на шестом месте [6, с. 75].
Белорусский социолог Л. Науменко, анализируя результаты социологических исследований Института социологии Национальной академии наук Беларуси 2000, 2002, 2004 гг., отмечал, что в основе белорусской идентичности лежит чувство этнической принадлежности и происхождения, а также Родины, родной земли и своей страны, тогда как наименее представленной в ответах оказывалась категория религии [7, с. 126].
В одном из опросов общественного мнения населения России середины 2005 г., отвечая на вопрос «Что в первую очередь связывается у Вас с мыслью о нашей стране, нашем народе?», лишь 12 % респондентов выбрали вариант
«вера, религия моего народа» [8, с. 30]. Так что если, например, для жителей Ближнего Востока идентификация себя как мусульман и сегодня остается чрезвычайно актуальной, то среди славянского населения эта идентификация отошла на далекий задний план.
Функция трансляции культурных образцов (норм и ценностей) на протяжении столетий выполнялась религией в связи с тем, что она сама была частью (нередко основной) такого культурного наследия, и с концентрацией образованных людей именно в религиозных организациях. В сегодняшнем мире реализация этой функции существенно сократилась, что связано как с потерей монополии на такую трансляцию, так и с общим изменением отношения к традиции как таковой. С одной стороны, сейчас трансляция культуры происходит преимущественно через семьи (где религиозный воспитательный элемент достаточно слаб) и образовательные учреждения (которые являются светскими по духу и характеру). С другой стороны, современные общества больше нацелены на достижение чего-то нового, а не на сохранение традиций. Лейтмотивом сегодняшней жизни являются постоянные изменения, заимствования элементов разных культур.
Таким образом, можно утверждать, что происшедшие изменения социальной функциональности преобладающей в постсоветских славянских странах религии (христианства), состоящие в существенном сокращении этой функциональности, за последние двадцать лет, которые оценивают как «религиозное возрождение», практически не изменили ни своего вектора, ни своего характера. Увеличение количественного состава паствы не привело к существенным качественным изменениям места религии в обществе (именно в обществе, а не в жизни отдельных людей). Однозначно имеет место существенная индивидуализация религиозной веры, т. е. превращение веры в личный выбор каждого, когда верующий самостоятельно определяет, что из транслируемого религиозными организациями (или в семье) принимать, а что нет, как понимать основные постулаты своей веры. В немалой степени постсоветская религиозность является реакцией на образование после падения коммунистической системы идеологического вакуума, и как таковая нередко оказывается поверхностной, демонстративной, конформистской. Результатом всего этого становится сокращение социальной роли и функций религии. Безусловно, религия продолжает в принципе сохранять все свои социальные функции, однако большая часть из них выполняется в значительно сокращенном объеме, поскольку, с одной стороны, их выполнение перешло к другим социальным институтам, а с другой - религия по объективным причинам уже не способна их выполнять. И в этом постсоветские славянские страны идут в направлении развитых европейских стран, хотя нельзя сказать, что это движение является необратимым. Процессы секуляризации общества обусловливались конкретными социальными процессами, и в случае изменения самих этих обусловливающих процессов не исключено определенное движение назад, к повыше -нию социальной функциональности религии.
Литература
1. Гараджа, В. И. Социология религии: учеб. пособие для студентов и аспирантов гуманитарных специальностей / В. И. Гараджа. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: ИНФРА-М, 2005. - 348 с.
2. Релігієзнавство: навчальний посібник / за ред. Л. І. Мозгового, О. В. Бучми. - 2-ге вид.-Київ: Центр учбової літератури, 2008. - 264 с.
3. Яблоков, И. Н. Религиоведение: учеб. пособие / И. Н. Яблоков. - М.: Гардарики, 2004. -317 с.
4. Россияне о религии и церкви [Электронный ресурс]. - М., 2012. - Режим доступа: http:// www.levada.ru/11-10-2012/rossiyane-o-religii-i-tserkvi. - Дата доступа: 07.08.2013.
5. What Alabamians and Iranians Have in Common [Электронный ресурс]. - 2009. - Режим доступа: http://www.gallup.com/poll/114211/Alabamians-Iranians-Common.aspx. - Дата доступа: 07.08.2013.
6. Черниш, Н. Динаміка ідентичностей мешканців Львова і Донецька: компаративний аналіз (1994-2004 рр.) / Н. Черниш, О. Маланчук // Львів-Донецьк: соціяльні ідентичності в сучасній Україні / за ред. Я. Грицака, А. Портнова і В. Сусака. - Київ; Львів: Критика, 2007. -С. 61-92.
7. Науменко, Л. И. Этническая идентичность белорусов: содержание, динамика, региональная и социально-демографическая специфика / Л. И. Науменко // Беларусь и Россия: социальная сфера и социокультурная динамика: сб. науч. трудов / под общ. ред. О. В. Пролесков-ского, Г. В. Осипова. - Минск: ИАЦ, 2008. - С. 111-133.
8. Седова, Н. Н. Национально-государственная идентичность россиян и отношение к государственной символике / Н. Н. Седова // Мониторинг обществ. мнения: экон. и соц. перемены. - 2005. - № 3 [75]. - С. 29-35.
M. A. PARASHCHEVIN
FUNCTIONAL CHARACTERISTICS OF RELIGION IN POST-SOVIET SLAVIC COUNTRIES
Summary
The reestablishment of mass religious identification probably points to renewal of dominating Christianity social role. But the analysis of this most spread religion capacity to fulfill attached to religion social functions allow to assume that this role isn’t quite those as religious hierarchs postulate and politicians present.
Keywords: Social functions of religion, significance of religion in society, secularization, individualization of religion.
Поступила 09.09.2013 г.
