СОЦИАЛЬНО-ЭТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ТРАГИЧЕСКОЙ СУДЬБЫ НОБЕЛЕВСКОГО ЛАУРЕАТА (к 125-летию со дня рождения академика П.Л. Капицы) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

СОЦИАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ НАУКИ

УДК 929

СОЦИАЛЬНО-ЭТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ТРАГИЧЕСКОЙ СУДЬБЫ НОБЕЛЕВСКОГО ЛАУРЕАТА (к 125-летию со дня рождения академика П.Л. Капицы)

В сталинскую эпоху (конец 1920-х - начало 1950-х гг.) репрессии стали одним из компонентов научно-кадровой политики в СССР. Начатый на рубеже 1980-1990-х гг. комплексный науковедческий анализ практики государственных репрессий в системе советской науки требует продолжения, поскольку в истории мировой науки никакая другая, развитая в научном смысле, страна мира не переживала столь масштабных и трагических событий в функционировании национального научного сообщества. В статье на примере академика П.Л. Капицы показано, что репрессии коснулись всех уровней иерархического строения научного социума, но, прежде всего, - элиты советской науки. Вкратце анализируется жизненный путь П.Л. Капицы и драматические удары судьбы, выпавшие на его долю.

Ключевые слова: сталинская эпоха, советская наука, государственная научная политика, ограничения профессиональных прав ученых, репрессии научных кадров

Благодарность

Исследование выполнено при поддержке Программы фундаментальных исследований Президиума РАН, 2018-2020 «Исследо-

Александр Георгиевич Аллахвердян

кандидат психологических наук, руководитель Центра истории организации науки и науковедения Института истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН, Москва, Россия e-mail: sisnek@list.ru

вание исторического процесса развития науки и техники в России: место в мировом научном сообществе, социальные и структурные трансформации, вторая половина ХХ в», а также в рамках историко-научной части проекта РФФИ «Новые кадровые тенденции в развитии естественных, технических, социальных и гуманитарных наук: сравнительно-науковедческий анализ за 25 лет постсоветской России», № 17-03-00885.

Теме государственной политики в науке СССР и ее достижениям посвящены многочисленные исследования советских и российских философов, политологов, юристов, социологов, историков науки, однако негативным, социально-репрессивным аспектам политики управления советской наукой не уделяется достаточно внимания1. Согласно словарю иностранных слов репрессия - это «карательная мера, наказание, применяемое государственными органами» (Словарь, 2012: 527). Применительно к советскому сообществу ученых и с учетом специфики научных исследований используется более широкое толкование понятия репрессии как расправы над учеными в самых различных формах. В сталинский период в «науке насаждалось представление, что с самого начала исследования может быть правилен только один путь, одно истинное направление, одна научная школа и, разумеется, только один главный ученый, "вождь" своей науки. Движение науки вперед мыслилось как расправа с теми, кто был не согласен с единственным, изначально правильным направлением. Вместо научной полемики - обличения, разоблачения, запрещение заниматься наукой, а в множестве случаев - аресты, ссылки, тюремные сроки, уничтожение. Уничтожению подвергались не только институты, лаборатории, ученые, научные школы, но и книги, рукописи, данные опытов. Людей преследовали за

1 Конечно, репрессии как особый социальный феномен, затронули не только сферу науки, но и другие социальные структуры советского общества, включая представителей партийно-государственной элиты СССР.

хранение книг с именами арестованных, за их упоминание в трудах, а с другой стороны, за отсутствие ссылок на "труды корифеев". Последние, как предполагалось и утверждалось, никогда не ошибались, не говорили и не писали что-либо случайно, без великого смысла. Все это разрослось до масштабов тотальной социальной политики» (Лихачев, 1991: 5-6).

В послевоенный период Сталин и его партийные соратники продолжали держать под «неусыпным контролем» развитие отечественной науки и судьбы ученых. Бесцеремонно вторгаясь в развитие различных областей научного познания, Сталин не ограничивал себя идеологическими запретами. Ведущие специалисты были лишены права выступать экспертами в решении научных вопросов, а векторы развития науки, ее финансирование и руководство направлялись сообразно сталинским запретам. Безусловная подчиненность сталинским приказам заменила логику развития научных дисциплин (Сойфер, 2012: 10). Если же какие-то значимые научные направления в гуманитарных или естественных науках оказывались в «немилости» вождя, то они становились объектом удушающего партийного контроля. Достаточно представить себе подобный контроль «над исследованиями в области экономики, истории этнографии филологии, географии. Не меньше этот удушающий контроль был в биологии, химии, физике. <...> Для уничтожения целых научных направлений собирали "сессии" -конференции с участием членов академий и профессоров. Там по указанию и под контролем партийный "вождей" произносили доклады доверенные лица из числа пошедших на это ученых. В этих докладах обличали "буржуазную реакционную науку и ее апологетов" - как правило, наиболее выдающихся и активных научных деятелей. После чего публиковали резолюции этих "сессий" в печати или рассылали их в виде закрытых, т.е. секретных писем от имени ЦК КППСС по научным учреждениям и университетам. И. плохо было тем, кто не сразу изменял свои убеждения публично отрекаясь от истинной науки» (Шноль, 2010: 20).

Сталинские репрессии были направлены не только против целых научно-дисциплинарных сообществ, но и против их конкретных представителей, как правило, крупных авторитетных ученых, которые не подчинялись давлению государственных органов и их руководителей. Как отмечал академик Д.С. Лихачев, расправа с учеными выражалась не только в жестких (аресты, ссылки, тюремные сроки, расстрелы), но и в более «мягких» формах - обличениях, разоблачениях, ограничениях и запрещениях. К числу таких «не поддающихся давлению» относился Петр Леонидович Капица (1894-1984) - ученый мирового уровня, выдающийся советский физик-экспериментатор, лауреат Нобелевской премии, внесший значительный вклад в различные области физической науки. Основной научной темой для вручения премии послужили фундаментальные исследования низких температур. Интересный факт: ученый получил премию за тему, которой не занимался более 30 лет, а его исследования термоядерной реакции были весьма актуальными (к моменту присуждения премии).

Детство и молодые годы

П.Л. Капица родился 9 июля 1894 г. в Кронштадте, в семье военного инженера. Отец Петра работал в Управлении строительства кронштадтских фортов, дослужился до звания генерал-майора. Мать Петра - специалист в области детской литературы и фольклора, профессор Ленинградского педагогического института им. А.И. Герцена. В возрасте 11 лет Петр поступил в гимназию, однако из-за сложностей с освоением латыни через год перешел учиться в Кронштадтское училище, которое с отличием окончил в 1912 г. Первоначально Петр намеревался учиться на физико-математическом факультете Петербургского университета, однако, не пройдя по конкурсу, поступил на электромеханический факультет Петербургского политехнического института. Благодаря своим инженерно-техническим склонностям уже на

первом курсе Петр был замечен профессором А.Ф. Иоффе, который пригласил молодого студента на семинары и научную работу в свою лабораторию (Рубинин, 1989: 3).

В первую мировую войну, не завершив обучение в институте, Петр добровольцем подался в армию и был назначен водителем санитарного транспорта, а в 1916 г. его демобилизовали и он продолжил обучение в Политехническом институте. Позднее, через три года, Капица пережил, в силу разных обстоятельств, личную трагедию: «.в течение месяца умер его отец, первая жена, двухлетний сын, новорожденная дочь. Только мать Капицы сумела возвратить сыну силы после страшного удара» (Ученый в России, 2019).

Научная деятельность

Талант инженера-исследователя проявился рано: в первой научной работе П.Л. Капица «разработал новый метод изготовления волластоновских нитей - тонких (толщиной менее одного микрона) платиновых или золотых проволочек, получаемых протяжкой в серебряной оболочке последующим ее растворением» (Боровик-Романов, 1977: 5). После серии оригинальных публикаций, получивших высокую оценку коллег, в 1921 г. Капица был командирован для научной работы в Англию, где длительное время работал в Кавендишской лаборатории Кембриджского университета, которую возглавлял Э. Резерфорд. В 1928 г. Капицей установлен закон линейного возрастания электрического сопротивления ряда металлов от напряжения магнитного поля (закон Капицы). В следующем году он избран действительным членом Лондонского королевского общества (Британская академия наук), а в 1930 г. назначен профессором-исследователем Королевского общества и директором Мондов-ской лаборатории при Кембриджском университете. Важно подчеркнуть, что Капица, находясь вдали от СССР, занимался не только повышением индивидуальной научной квалификации. Пребывая многие годы в Англии, Капица поддерживал по-

стоянный контакт с родиной. «По-видимому, не будет преувеличением сказать, что все эти годы он фактически исполнял обязанности советского научного полпреда на Западе. Немало московских и ленинградских молодых ученых благодаря его ходатайствам получили стипендию Рокфеллеровского фонда и смогли пройти стажировку в ведущих научных центрах Западной Европы. Кавендишская лаборатория была открыта для советских физиков, и в этой лучшей в те годы физической лаборатории мира продолжительное время работали Ю.Б. Харитон, К.Д. Синельников, А.И. Лейпунский» [Рубинин, 1989: 6].

По сложившейся традиции в августе 1934 г. П.Л. Капица приехал на Родину повидать близких и посетить в качестве консультанта физико-технический институт в Харькове, а в конце сентября узнал об официальном запрете вернуться в Англию. Для него наступил один из самих драматических периодов профессиональной и личной жизни. Его референт П.Е. Рубинин, работавший с ним долгие годы, писал, что 1935 год был самым трудным в жизни Капицы. «Порою даже кажется, что он был на грани нервного заболевания». Больше всего Капица страдал из-за того, что не мог «копошиться в своей лаборатории» (Рубинин, 1989: 7). Но несмотря на выпавшие на него испытания и страдания, Капица, при содействии власти, за четыре года (1934-1938) все-таки создал «с нуля» Институт физических проблем, где, наконец, получил возможность продолжить научные исследования.

С самого начала работы Институт физических проблем занимался физикой низких температур. Именно здесь были созданы первые установки по сжижению газов, которые так сильно помогли во время войны; здесь Капица открыл сверхтекучесть, за которую, как уже отмечалось, в 1978 г. получил Нобелевскую премию. Но в 1945 г. ввиду своего отказа Сталину заниматься атомным проектом и последовавшего затем конфликта с Берия, он попал в опалу. Капица пробыл в опале девять лет; в это время он в основном жил на даче в Николи-ной Горе, где продолжал активную научную жизнь.

Анализируя пройденный жизненный путь П.Л. Капицы и драматические удары судьбы, выпавшие на его долю, академик А.Ф. Андреев, в предисловии к книге «Капица, Кремль и наука» писал: «Ему пять раз пришлось все начинать почти "с нуля". Первый раз - в послереволюционном Петрограде в Институте А.Ф. Иоффе, второй в Кембридже у Э. Резерфор-да, затем - в Москве, после того как ему в 1934 г. запретили возвращаться в Англию, где Лондонское королевское общество построило для него специальную лабораторию. В 1946 г., после столкновения с Берией, он был снят с должности начальника организованного им в годы войны Главкислорода и лишен возможности работать в созданном им институте. Тогда-то на своей даче на Николиной Горе он построил лабораторию, в которой провел оригинальные исследования по гидродинамике (волновое течение тонких слоев жидкости), механике (маятник Капицы) и электронике больших возможностей. Наконец, в январе 1955 г. он снова стал директором Института физических проблем и начал изучение свойств плазмы <...> Он не мог существовать без своего института, к тому же он обладал даром чувствовать пульс времени, его потребности и возможности» (Ученый в России, 2019). Жизнь и деятельность П.Л. Капицы - яркий пример бесконечной преданности науке, доказывающий важность не прерывать, а продолжать когда-то начатый научный поиск, верность своим творческим идеям, которые даже в самых трудных, почти невыносимых условиях он пытался реализовывать и добиваться результата.

В заключение отметим, что у каждого из репрессированных советских ученых, конечно, была своя неповторимая личная и профессиональная судьба, однако объединяет их то, что в мирное время они незаконно подвергались со стороны советской власти жестоким наказаниям и расправам за «научно-творческое инакомыслие» и ложно приписываемое им участие в политических организациях антигосударственной направленности. Трудно не согласиться, что тема репрессированных наук и ученых,

наряду с историко-научными исследованиями, имеет важный социально-этический аспект как часть более широкой проблемы взаимоотношений науки и власти. Парадокс: власть, испытывающая потребность в результатах научного труда, в процессе своей эволюции может не просто приносить науку в жертву, а организационно противодействовать развитию знания. Конечно, это наблюдается не всегда и не везде (Мелуа,1994: 5). Но в управлении советской наукой сочетание поощрения труда ученых и репрессий в их отношении имели место в полной мере. Хронологически они не были разделены, а сосуществовали вкупе, в одни и те же годы формирования и реализации государственной научной политики. Оба этих аспекта непрерывно сопровождали друг друга, хотя интенсивность и формы применения репрессий в социально-научной среде менялись в различные периоды функционирования советской науки.

Список литературы

Боровик-Романов А.С. Предисловие // Капица П.Л. Эксперимент. Теория. Практика. М.: Наука, 1977. С. 5-10.

Есаков В.Д., Рубинин П.Е. Капица, Кремль и наука. Т. 1. М.: Наука, 2003. 655 с.

Лихачев Д.С. Предисловие // Репрессированная наука / ред. М.Г. Ярошевский. Л.: Наука, 1991. С. 5-6.

Мелуа А.И. От редактора-составителя // Репрессированная наука. Вып. II / ред. М.Г. Ярошевский; ред.-сост. А.И. Мелуа. СПб.: Наука, 1994. С. 5-6.

Рубинин П.Е. О письмах Петра Леонидовича Капицы // Капица П.Л. Письма о науке. 1930-1980. М., Московский рабочий, 1989. С. 3-13.

Современный словарь иностранных слов. СПб.: Дуэт, 1994. 752 с.

Сойфер В.Н. Сталин и мошенники в науке. М.: Добросвет, 2012. 504 с.

Ученый в России больше чем ученый. URL: http://www.ras.ru/news/shownews.aspx?id=a778a10f-8663-4880-8e61-807596b299f9&print=1 (Дата обращения: 15.10.2019).

Шноль С.Э. Герои, злодеи, конформисты отечественной науки. 4-е изд. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2010. 720 с.

ETHICAL ASPECTS OF THE TRAGIC FATE OF THE NOBEL LAUREATE (to the 125th anniversary of academician P.L. Kapitsa)

Alexander G. Allakhverdyan

PhD in psychology,

Head of the Center for the History of Organization of Science

and Science of Science,

S.I. Vavilov Institute for the History of Science and Technology, RAS

Moscow, Russia

sisnek@list.ru

In the Stalin era (late 1920s - early 1950s) repressions became one of the components of the scientific and personnel policy in the USSR. Started at the turn of the 1980-1990s a comprehensive scientific-analysis of the experience of state repressions in the Soviet science system needs to be continued, since in the history of world science no other country with well-developed science experienced such large-scale and tragic events in the functioning of the national scientific community. Using the example of academician P.L. Kapitsa, the article shows that repressions affected all levels of the hierarchical structure of the Soviet scientific society, but, above all, the elite of Soviet science. The life path of P.L. Kapitsa and the dramatic blows of his fate are briefly analyzed.

Keywords: Stalin era, Soviet science, state scientific policy, restrictions on the professional rights of scientists, repression of scientific personnel