CC BY
31
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ
МОДЕРНИЗАЦИЯ
РОССИИ
L.V. Loginova Social and Economic Contradictions of Russian Society Subjects’ Interests Institutionalization
The author discloses social and economic contradictions of interests institutionalization and analyses them from the point of view of such pairs of opposites as homogeneity and heterogeneity, majority and minority, equality and freedom, openness and restrictions and regularity and spontaneity. The close connection between these is marked.
Key words and word-combinations: contradictions of institutionalization of interests; formal and informal institutionalization; public and private interests; institutionalization of corrupt interests.
Раскрываются социально-экономические противоречия институционализации интересов. Проводится их анализ с точки зрения таких дихотомий, как гомогенность и гетерогенность; большинство и меньшинство; равенство и свобода; закрытость и открытость; планомерность и стихийность. Отмечается тесная взаимосвязь данных факторов.
Ключевые слова и словосочетания: противоречие институционализации интересов; формальная и неформальная институционализация; общественный и личный интерес; институционализация коррупционных интересов.
УДК 316.334.2 ББК 60.56
Л.В. Логинова
СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИИ ИНТЕРЕСОВ СУБЪЕКТОВ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
^Зоциальной жизни общества в целом и человека в отдельности свойственна противоречивость, так как в ней «уживаются одновременно инертность (пассивность) и активность, прямолинейность и гибкость, конструктивность и деструктивность... Противоречия между индивидуальным и родовым, частным и общим, содержанием и формой, реальным и идеальным - проходят через сознание, формируя и реализуя его» [1, с. 141]. Интерес одних субъектов к обновлению, как правило, сталкивается с интересом других субъектов к сохранению, консервации старого, уже имеющегося.
На уровне подсистем общества складываются определенные соотношения между различными сферами, нарушение которых обнаруживает поля социально-экономической напряженности, обостряет противоречия ин-
ституционализации интересов субъектов общества, выводит из состояния динамического равновесия. Выявление соотношений между различными противоположными сторонами жизни субъектов должно показать границы доминирования каждой из них в процессе институционализации интересов, позволяет своевременно предпринять меры по стабилизации, что актуализирует проблему исследования противоречий социально-экономических интересов субъектов российского общества.
В научной литературе вопрос о противоречиях институционализации социально-экономических интересов прямо не ставился. Однако косвенно, в связи с анализом различных социально-экономических процессов, отдельные виды подобных противоречий исследуются в рамках институционально-социологической методологии.
В современной литературе сложилось несколько подходов к объяснению противоречий социально-экономических интересов и их институционализации. Одна группа авторов рассматривает данные противоречия как конфликт интересов, выступающий источником институциональных изменений и трансформационных процессов. Так, Ю. Ольсевич противоречия интересов представляет в форме конфликта интересов власти, бизнеса и общества, обусловливающего механизм трансформации социально-экономической системы [2]. Н.Н. Лебедева обращает внимание на характер разрешения противоречий между потребностями развития социально-экономической системы общества и субъектно-объектной структурой ее институционального механизма. Институциональное противоречие рассматривается как определяющая вектор институциональной динамики причина, побуждающая субъектов к преобразованиям хозяйственных отношений в соответствии с требованиями базовых институтов [3].
Другая группа авторов развивает подход, согласно которому противоречия институционализации интересов основываются на возникновении несоответствия или дисбалансов элементов институциональной системы. Например, Р.Я. Левита противоречия революционной институционализации рассматривает как дисбаланс между социально-психологическими и организационно-правовыми компонентами экономических институтов [4]. В.А. Шевченко противоречия институционализации интересов считает динамическими несоответствиями двух типов: «нормативным институциональным разрывом» и «организационным институциональным разрывом», которые приводят к нестабильности социально-экономической системы [5].
Третья группа авторов полагает, что источник изучаемых противоречий заключается в рассогласованности институтов и действий субъектов. Так, институциональное противоречие в виде рассогласования формальных и неформальных институтов в России рассматривает М. Дерябина [6, с. 108-124]. О.С. Белокрылова и В.В. Вольчик исследуют противоречия как результат рассогласованности действий групп интересов на политическом и институциональном рынке при воздействии на распределение доходов [7].
Четвертые считают базовой для данных противоречий природу человека и его интересов. П. Игнатовский оценивает эгоизм человека «как явление, проти-
воречащее позитивному содержанию интересов, особенно коллективных, общественных, отношения к ним личности» [8]. Таким образом, формальный порядок должен учитывать неформальное поведение личности, часто вступающее в противодействие с формализованными принципами.
Результаты этих исследований важны для характеристики противоречий институционализации интересов, присущих российской модели социально-экономической системы, так как позволяют подойти к определению их природы, выявить возможные направления и способы их разрешения.
Противоречия институционализации социально-экономических интересов отражают взаимодействие противоположных сторон, являются источником развития и совершенствования, изменения и разрушения, гибели или перехода к новым прогрессивным институциональным формам. Закон диалектической противоречивости действует в движении и развитии.
Противоречия есть в любой развивающейся системе. Меняются лишь состояния, количественные параметры, характер противоречий, значимость их в системе. Но для того чтобы образовалось противоречие, должны быть противоположности, и эти противоположности должны находиться во взаимодействии. Данным требованиям отвечают система социально-экономических интересов и процесс их институционализации. Во-первых, интерес предстает как отношения субъектов с противоположными потребностями, каждый из которых заинтересован удовлетворить свои потребности с помощью другого субъекта. Не будь противоположности потребностей, не возникнет и интерес. Социальноэкономическое противоречие выступает здесь в качестве содержательной формы взаимодействия несовпадающих интересов взаимосвязанных субъектов.
Во-вторых, в систему социально-экономических интересов входит множество разнородных интересов, находящихся в отношении «доминирование - подчинение», имеющих разный характер и противоположные направления институционализации.
В-третьих, как и любому движению, институционализации социально-экономических интересов присущи две противоположные тенденции - стремление к изменчивости и стремление к устойчивости. Это обусловлено тем, что различные факторы порождают высокую подвижность и изменчивость социально-экономических интересов. Институты, напротив, должны обладать значительной устойчивостью, иначе не будет обеспечена передача социально-экономического опыта, знаний, навыков.
В-четвертых, процесс институционализации интересов субъектов общества любого уровня связан с противоречивым единством, дуализмом различных сторон жизнедеятельности человека и общества. Как в человеке, так и в обществе сосуществуют в различных соотношениях прошлое и настоящее, настоящее и будущее, объективное и субъективное, личное и общественное, материальное и духовное, рациональное и иррациональное [9, с. 36].
Во время разрешения противоречий интересов «изменяются коммуникации, протекают процессы дезинтеграции и интеграции, разрушаются и создаются нормы и институты, удовлетворяются потребности участников, реализуются их интересы и ценности» [10, с. 9].
Рассмотрим противоречия институционализации интересов, проведя анализ данного процесса и его субъектов с точки зрения таких дихотомий, как гомогенность и гетерогенность, большинство и меньшинство, равенство и свобода, закрытость и открытость, планомерность и стихийность, которые на практике пересекаются и переплетаются.
Противоречие гомогенности и гетерогенности субъектов институционализации интересов. По данному вопросу в социологии существуют разные подходы. Первый представляют сторонники функционализма, которые доказывают, что только основанная на единстве интересов общность людей обеспечивает стабильность и устойчивость системы. Второй подход развивается в рамках теории конфликта, сторонники которой, напротив, считают, что двигателем социального развития может быть конфликт, который возникает из различий в интересах субъектов общества. Подход, отстаивающий необходимость дифференциации в обществе в качестве условия социальноэкономического прогресса, присутствует и в социологических теориях Г. Спенсера, Т. Парсонса.
С одной стороны, чрезмерное преобладание гомогенности субъектов институционализации интересов способствует застою социально-экономической системы, как это произошло в тоталитарных обществах. Но, с другой стороны, чрезмерная их гетерогенность, например, в уровне и качестве жизни, социально-психологическом состоянии, степени доступности к стратегиям улучшения своего положения способствует институционализации девиантных форм социально-экономической жизни, дестабилизации общества. Как отмечают некоторые исследователи, «за определенными пределами социально-экономическое неравенство начинает играть обратную роль: паразитирующее богатство и маргинальная бедность погашают, а то и вообще подавляют стимулы развития, ведут к деградации общества» [11, с. 9].
Социально-экономическое развитие в современной России происходит в условиях преобладания гетерогенности. По данным социологов, большинство россиян отмечают высокую степень противоречий и неприязни между богатыми и бедными (72%), низшими и высшими классами (63%), народом и властью (62%) [12, с. 13]. В массовом сознании российских граждан утвердилось мнение о том, что в России создано и функционирует государство богатых и для богатых. Это является вполне закономерным следствием негативной динамики показателей социально-экономической дифференциации. По сведениям Росстата, разница в доходах 10% самых бедных и 10% самых богатых в
2005 г. составляла 14,9, в 2006 г. - 16, а в 2007 г. - 16,8 раз. По информации Счетной палаты, эта разница составила 30 раз по России и 41 - в Москве. Данный разрыв стал рекордным за последние три года [13].
В этой ситуации для поддержания соответствия между гетерогенностью и гомогенностью необходимо не допускать выхода за пределы показателей границ деградации социально-экономической сферы. Мировой опыт социальноэкономического развития позволил выделить такие показатели угроз: десятикратная разница в доходах между самыми богатыми и самыми бедными слоями населения является критической для большинства стран; на пороге беднос-
ти по объективным причинам не могут проживать более 10% населения; соотношение средней и минимальной заработной платы не должно быть ниже 40%; уровень доверия населения к деятельности органов власти не должен опускаться ниже 25% [14, с. 179, 183].
Противоречие между институционализацией интересов большинства и меньшинства. Институционализация интересов большинства в условиях игнорирования интересов активного меньшинства способствует стагнации социально-экономического развития, так как институциональные инновации инициируются и продвигаются в жизнь, как правило, меньшей, но наиболее активной частью общества. Так, в обществах советского типа институционализация интересов большинства способствовала тому, что оно стало инертным в отношении новаций, в том числе институциональных, и возникла ситуация застоя.
В то же время институционализация интересов меньшинства в условиях игнорирования интересов большинства чревата социальными взрывами, конфликтами, революциями (например, «цветные революции» на постсоветском пространстве), что является угрозой существованию общества.
Сегодня в России институционализируются преимущественно интересы меньшинства, так как выигрыш от экономического роста получает небольшая наиболее обеспеченная часть общества, в чьих доходах преобладают доходы от собственности. Так, если в 2006 г. фонд заработной платы вырос на 16,3%, дивиденды физическим лицам - на 28%, рост цен на недвижимость составил 69%. У населения с низкими доходами преобладают доходы в виде пенсий и государственных пособий, рост которых в 2006 г. превысил темп инфляции только на 5,1%, а в 2007 г. - на 3,8%. Среди граждан России уже 101 миллиардер. Совокупное состояние только пяти самых богатых из них составляет 172,5 млрд долл., что больше величины Резервного фонда и Фонда национального благосостояния России (157,3 млрд долл.) [13].
Для разрешения данного противоречия необходимо поддерживать определенное соотношение общей и частной собственности, обеспечивать институциональные условия для диверсификации источников доходов населения, постоянную коммуникационную связь между различными социальными слоями.
Противоречие между институционализацией принципов равенства и принципов свободы реализации интересов. Институциональная гиперболизация принципов равенства (уравнительности) реализации интересов способствует чрезмерной нормативности жизнедеятельности субъектов институционализации интересов. «Именно идеалы уравнительности неизбежно требуют авторитаризма, внешней силы, способной всех равнять» [15, с. 425]. Развивается чрезмерный формализм и бюрократизм, подавляется личная инициатива, что ограничивает интерес к институциональным нововведениям. Возникает опасность заор-ганизованности, стандартизации действий и мыслей человека, ограничивающих свободу творчества. За этим противоречием стоит более общее противоречие -между управлением и самоуправлением.
Однако институциональная гипертрофия принципов свободы для реализа-
ции интересов тех или иных субъектов общества приводит к вседозволенности и безнаказанности, чем пользуются наиболее предприимчивые люди. Их ничем не сдерживаемые эгоистические интересы реализуются в разрез с интересами общества, получает огромный импульс рост преступности, за счет чего имущество и финансы концентрируются в руках небольшой части общества, институционализируется коррупция. Именно такое развитие получила институционализация либерализма в нашей стране, особенно в первой половине 1990-х годов.
Как показывают исследования, в настоящее время в России сохраняется данная негативная тенденция. Масштабы коррупции, по оценкам некоторых экспертов, сопоставимы с бюджетом страны. Внутри страны ежегодно «отмывается» до 27% ВВП [16, с. 16]. Как свидетельствуют социологические исследования, если в 2003-2004 гг. коррупционные процессы в деятельности государственного аппарата тревожили примерно 30% граждан, то в 2005 г. - 40%, а в
2006 г. - более 50%. Российское общество пессимистически настроено в отношении борьбы с коррупцией. Согласно опросу Фонда общественного мнения, проведенному в 2008 г., больше половины респондентов полностью уверены, что коррупция непобедима в России, а 70% считают, что коррумпировано большинство, а то и все без исключения чиновники [17, с. 7].
В данных условиях в России необходимо активизировать действия по институционализации социальной ответственности государства и бизнеса, по деинституционализации коррупции.
Противоречие между институционализацией принципа закрытости реализации интересов в системе отношений «власть - собственность» и институционализацией принципа открытости экономики. В России институционализация системы отношений «власть - собственность» обусловливает закрытый режим реализации интересов отдельных лиц, приближенных к власти, путем быстрого обогащения и концентрации прибыли за счет высоких рентных доходов от экспортных товаров. Тем не менее российская модель социально-экономической системы ориентирована на интегрирование с мировой экономикой, и поэтому функционирует как открытая экономика. Институционализация интересов в системе отношений «власть - собственность» основывается на гипертрофированной роли бюрократии, которая в условиях отсутствия верховенства закона для политической элиты и контроля над силовыми структурами усиливает беззаконие на всех уровнях. Это детерминирует неизбежность противоборства различных групп за передел собственности, установление контроля за финансовыми и другими ресурсами влияния. В результате разногласие интересов политической элиты и общественных масс усиливается, а новая институционализация интересов в системе отношений «власть - собственность» имеет негативный потенциал разложения институтов государства [18, с. 124-125].
Для разрешения данного противоречия необходимо сконцентрировать усилия страны на расширении информационной открытости государственных служб, дебюрократизации, защите прав и свобод граждан, формировании институтов гражданского общества, налаживании общественного контроля над действия-
ми чиновников. Противодействия следует ожидать со стороны чиновничества, заинтересованного в отсутствии четких правил игры.
Противоречие между институционализацией частных и общих интересов. Данное противоречие возникает из-за того, что, с одной стороны, индивидуальный экономический интерес включает личностное начало, которое управляет социально-экономическим поведением человека. С другой стороны, индивид, вступая в отношения обмена, не замыкается в пределах индивидуального интереса и удовлетворяет какую-то потребность другого или других, то есть их усилия по удовлетворению указанных интересов соединяются [8, с. 30].
Каждый субъект, стремясь к реализации собственных интересов, затрагивает интересы других, причем он склонен добиваться блага для себя в ущерб другим. Например, в целом предприниматели заинтересованы в сохранении конкурентной среды. Но каждый из них в отдельности стремится оказаться в монопольном положении. Это создает заинтересованность в подкупе государственных чиновников, экономические возможности для которого с появлением монополий резко возросли. Возникает взаимосвязь экономического могущества и коррупции. Масштабы коррупции зависят от характера принимаемых законов. Чем больше законы возлагают на государственные органы разрешительных и распределительных функций, тем более питательна почва для коррупции.
Опрос, проведенный в июле 2007 г., показал: по-прежнему большинство российских граждан воспринимает государство как чиновничий аппарат, действующий в защиту интересов государственной бюрократии (51%) и богатых людей (50%). Только 10% ответили, что государство защищает интересы всех граждан, и никто не выбрал вариант ответа «бедных слоев». 49,5% респондентов придерживаются мнения, что государственные служащие в своей повседневной деятельности преимущественно отстаивают интересы органа власти, в котором работают, и только 29,2%, что - общегосударственные интересы [19].
Противоречие между стихийной и планомерной институционализацией интересов. Соотношение указанных сторон целесообразно рассмотреть на примере формальной и неформальной моделей институционализации социальноэкономических интересов. В России неформальная (стихийная) институционализация противоречит формальной (планомерной), поскольку привела к закреплению таких неформальных правил и образцов, которые подрывают и ограничивают порядок функционирования формальных институтов. Противоречие между формальной и неформальной институционализацией социально-экономических интересов в России заключается в том, что вновь принятые законы, разработанные в соответствии с зарубежными аналогами, не работают эффективно. Например, Закон о банкротстве, не отличающийся существенно от зарубежных аналогов, в российской практике используется для перераспределения собственности в интересах отдельных лиц. Деформализация социально-экономических процедур и правил возникает вследствие факторов, уходящих в прошлое: в России по-прежнему действуют клиентелистские и персоналистские сети, неформальные режимы давления и лоббирования частных интересов вну-
три государственного аппарата. Они создают благоприятные условия для неформальной институционализации социально-экономических интересов, ведущей к преобладанию неформальных практик.
В ситуации неопределенности неформальные действия в рамках формальных институтов позволяют субъектам реализовывать свои социально-экономические интересы, комбинируя выгоды от неформального устройства с выгодами формальных институтов. В конечном итоге противоречие между формальной и неформальной институционализацией социально-экономических интересов может достичь такого уровня, что возникнут новые формальные правила с новым содержанием, более соответствующие неформальным практикам и отвечающие потребностям и интересам общества.
Библиографический список
1. Пуляев, В. Т. Человек: единство природы и социума [Текст] / В. Т. Пуляев // Социальногуманитарные знания. - 1999. - № 5.
2. Олъсевич, Ю. «Желтое колесо»: (механизм социально-экономической трансформации) [Текст] / Ю. Ольсевич // Вопросы экономики. - 1997. - № 5.
3. Лебедева, Н. Н. Институциональная экономика [Текст] / Н. Н. Лебедева. - Волгоград, 1999.
4. Левита, Р. Я. О социально-психологической компоненте институциональных изменений в экономике [Текст] / Р. Я. Левита // Экономика и математические методы. - 1996. - №9 4.
5. Шевченко, В. А. Институциональный механизм системной нестабильности экономики [Текст] / В. А. Шевченко. - СПб., 1999.
6. Белокрылова, О. С. Институциональные изменения и распределение доходов в переходной экономике [Текст] / О. С. Белокрылова, В. В. Вольчик. - М., 2001.
7. Дерябина, М. Институциональные аспекты постсоциалистического переходного периода [Текст] / М. Дерябина // Вопросы экономики. - 2001. - № 2.
8. Игнатовский, П. Экономические интересы и их противоречия [Текст] / П. Игнатовский // Экономист. - 2002. - № 3.
9. Андреев, Э. М. Новейшие российские реальности: многоаспектный и интегративный социологический анализ [Текст] / Э. М. Андреев // Сибирь в XXI веке: альтернативы и прогнозы развития. - Красноярск, 2003. - Ч. 1.
10. Фетисов, В. Я. Социальная жизнь как предмет исследования социологии [Текст] / В. Я. Фетисов // Социологические исследования. - 2006. - № 7.
11. Медведев, В. А. Социальное неравенство и публичная политика [Текст] / В. А. Медведев, М. К. Горшков, Ю. А. Красин. - М., 2007.
12. Левашов, В. К. Гражданское общество и демократическое государство в России [Текст] / В. К. Левашов // Социологические исследования. - 2006. - № 1.
13. Николаева, Д. Экономический рост в пользу богатых [Текст] / Д. Николаева // Коммерсант. - 2008. - 12 февр.
14. Осипов, Г. В. Перестройка и радикальные реформы: десять лет спустя [Текст] / Г. В. Осипов // Социально-политический журнал. - 1996. - № 1.
15. Ахиезер, А. Россия: критика исторического опыта [Текст] / А. Ахиезер. - Новосибирск, 1997.
16. Мусин, М. В плену у спрута [Текст] / М. Мусин // Аргументы и факты. - 2007. - № 50.
17. Коррупция непобедима? [Текст] // Аргументы и факты. - 2008. - №9 34.
18. Плискевич, Н. Система «власть - собственность» в современной России [Текст] / Н. Плис-кевич // Вопросы экономики. - 2008. - № 5.
19. Самоидентификация Россиян: выборочный опрос экспертов [Текст]. - М., 2007.
