CC BY
57
УДК 316.4 doi: 10.20310/1819-8813-2019-14-105-13-20
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ КАЗАЧЬЕГО УКЛАДА ЖИЗНИ
КАПУСТИНА (АРТАМОНОВА) МАРИЯ ГЕННАДЬЕВНА
Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, г. Москва, Российская Федерация, e-mail: [email protected]
В статье исследованы проблемы: социокультурного формирования витального типа казака, историческая смена социально-экономических стандартов и стереотипов казачьей жизни. Рассмотрены хозяйственно-экономические аспекты традиционного казачьего уклада жизни. Проанализированы социокультурные изменения традиционного уклада жизни под влиянием модернизационных реформ XIX в., приведшие к критическим деформациям, получивших название «саморасказачивания». На примере казачества сформулирован социологический закон «модернизационного надлома традиции через вмешательство (надиниституциональное и межинституциональное). Рассмотрена проблема расхождения между казачьей стратегией традиционного возрождения и модернизационной стратегией государственной ин-ституционализации казачества. Проанализированы проблемы воспроизводства традиционного уклада жизни казачества в условиях современного общества на фоне изменений образа жизни в российском и казачьем обществе и вытекающие из них задачи социально-экономического управления в региональных «Войсковых казачьих обществах». Сформулированы противоречия модернизационной стратегии инсти-туционализации казачества. Автор определила механизмы согласования между моделями традиционной казачьей стратегией и стратегией государственной институционализации казачества.
Ключевые слова: казачество, витальный тип казака, этнокультурная общность, институциона-лизация казачества, уклад жизни, казачья экономика, казачий социум, самоуправление, гражданское общество, государственная служба казачества
Витальный тип казака
Витальный тип казака - это модальный тип традиционной модели казачьей жизни, обусловленный структурой потребностей, норм и ценностей традиции казачества, и производен от уклада, образа и стиля жизни казачества, закрепленного в истории и культуре. В витальном типе казака сочетаются черты «крестьянина» и «воина», существенно отличающихся от российских сословных прототипов, от которых казаки дистанцировались: «казак - не мужик», «казак - не солдат». Обязанности воинского служения казачество приняло как социальный договор с государством, взамен на льготы «земли и воли». Казачьи войска именуются «иррегулярными» по причине совмещения и чередования двух указанных сторон казачьей жизни. Льготы за службу характеризует О. И. Копанева: «казаки не платили налогов и имели право беспошлинной торговли на территории войска; за право вольности казаки выставляли на срочную службу казачьи полки, отдельные сотни и артиллерийские казачьи батареи, которые несли службу наряду с регулярными частями российской армии в ее составе, а основой военной службы являлось общин-
ное казачье землевладение» [1]. Рядовое казачество имело интегрированную крестьянско-воинскую двусословность, ее можно назвать синтезированной сословностью. Казачья «старшйна» (офицерская иерархия казачьего войска) обрела в конце ХУШ в. интегрированный трехсословности - добавилась дворянская сословность и это избыточное (модернистское, внетрадиционное) умножение сословных статусов и привело к контрастным разложениям образа и уклада жизни, к ослаблению казачьей общинной традиции, к расслоению казачества по имущественному и социальному положению в конце XIX в.
Витальный кодекс казачьего общества. Витальный кодекс казачьего общества - это диапазон социальных, экономических и экзистенциальных потребностей, характерных для казачьего социума, это мера реализации потребностей, норм и ценностей в материальной и духовной жизни. Витальный кодекс отражает философию жизни казачества в практическом плане, в ее хозяйственно-экономическом измерении. Диапазон потребностей казачьего общества характеризуется христианской умеренностью - это граница, заданная критериями
M. G. KAPUSTINA (ARTAMONOVA)
«необходимого» и «достаточного». Для западных цивилизаций категории «достаточности» не существует (чем больше, тем лучше), а в православной традиции, стремления к бытию «ниже» или «выше» меры - духовно опасны. Между «необходимым» и «достаточным» существует значительный, но сдержанный диапазон «возможного» устройства материальной жизни. Если уровень жизни ниже необходимого, то казачество не обеспечит традиционный уклад жизни, требуемый уровень культурного и духовного воспроизводства жизни. То есть, при занижении планки уровня жизни невозможно создать систему казачьего образования, функционирования социальных институтов казачества, а это снизит мотивацию воинского служения. Если планку уровня жизни повысить сверх достаточного уровня, то возникнут риски расказачивания из-за имущественного расслоения, роста внутрисословных барьеров, разрушения казачьей общины и культурной традиции. По А. А. Киблиц-кому, в казачьей экономике «прибыль не самодостаточная цель, она направляется на воссоединение с зарубежными казачьими общинами, на развитие социально-бытовой сферы, реставрацию памятников истории и культуры казачества, возрождение военно-спортивного воспитания детей; укрепление уклада жизни казачьей семьи, высвобождение женщин из сферы занятости для воспитания детей» [2]. Казачья экономика центрирована на развитии института семьи, а либеральные реформы привели к «перестройке экономических отношений и отбросили семьи за грань прожиточного уровня ... за гранью прожиточного минимума проживали 25 % детей. Безработные родители теряют власть в семье, перестают быть авторитетом . безработные в возрасте 30-49 лет составляли 41,5 % ... безработная молодежь составляет 45 %», - пишет И. Ф. Дементьева [3, С. 104].
Смена социально-экономических стандартов и стереотипов казачьей жизни. Социально-экономические стандарты жизни казачества были в срединном положении: выше крестьянского и ниже дворянского сословия, но сопоставимое с «военным сословием», отличаясь от последнего льготой иррегулярности несения службы (перерыв на 3-4 года) для станичной семейной и хозяйственной жизни. Традиция казачьей и крестьянской общины также существенно различалась. Уровни жизни казачества были пропорциональны их положению в казачьей «старшйне» (офицерский корпус казачества), но были весьма умеренными: атаманы, как вся старшйна переизбирались на «круге», что, в итоге, сглаживало меру различий. Кроме того, действовали социальные регуляторы: 1) принципы казачьего равенства и «воинского побратимства», 2) «кругом» и атаманом определялись казачьей «доли» - «наделы» сообразно критериям воинской
доблести казака, но учитывались социальные факторы нужды: многодетность, вдовство, материальные трудности семьи и др. Серьезные изменения внесла модернизация во второй половине XIX в. В казачьи регионы, в связи с развитием промышленности, хлынули мигранты неказачьего населения, «которые внесли свои земледельческие традиции . в казачьей среде возникли перемены, стремления по-новому вести свое хозяйство. Земледелие требовало правильной агротехники, орудий труда и пахотного скота и присутствия хозяина, а казачество было занято военной службой. При значительном количестве земли казаки не могли воспользоваться ее возможностями, поскольку тратили большие средства на воинское снаряжение и не имели времени на обработку земли» (Н. Б. Акоева) [4]. Перемены, связанные с капиталистическим укладом, стремительно нарастали: стали развиваться несвойственные казачьему укладу арендные отношения, земельная рента, наемный труд. Стандарты жизни казачества резко изменились и в социальном, и в экономическом отношении, что привело к слому казачьего уклада, резкому росту социального и экономического неравенства, отходу от традиции в функционировании института семьи, сословного института воинского служения, казачья старшйна обрела новый сословный статус - дворянство. Возникло расслоение. Казачье общество стало распадаться, менталитет - расщепляться и деградировать. На примере казачества автор сформулировала социологический закон «модернизационного надлома традиции через вмешательство (надинституциональное и межинституциональное)». Развитие надлома традиции: а) расширение незакрепленных в традиции форм деятельности, б) отклонение от традиционного уклада жизни, в) рост имущественных и социальных расслоений, г) подавление казачьего самоуправления государственно-административным управлением, д) вмешательство в механизм выборности атаманов, е) деформация института семьи, ж) отклонения от нравственного кодекса казачества, з) саморасказачивание, и) политизация казачества и партийная борьба.
Хозяйственно-экономические аспекты казачьего уклада жизни За репрессиями «расказачивания» последовало 70-летнее подавление казачьей традиции. Процесс возрождения казачества длится уже 30 лет (с 1988 г.), но, как пишет В. П. Водолацкий, пока не удается воссоздание фундамента казачьего уклада и образа жизни: «в экономическом возрождении казачество ждет решения земельного вопроса, обеспечения финансовыми, материально-техническими, организационными и правовыми ресурсами казачьего предпринимательства» [5]. От решения «земельного» вопроса зависят перспективы фор-
мирования традиционной казачьей экономики, казачьего социума и казачьего самоуправления. Экономическая самостоятельность казакам необходима, отмечает В. П. Водолацкий отмечает, но «только один из десяти респондентов выступает сторонником возврата прежних социальных привилегий» [5]. Причина этого парадокса в том, что либеральная политика России ставит казачью экономику в опасную форму «рыночных отношений», а казачий уклад жизни, самоорганизацию казачьего социума и самоуправления, формат казачье воинской службы развивает в модернизационном парадигме. Предлагается путь вторичного «модернизационно-го надлома», уже пережитого в XIX в.
В структуре идентификаций россиян П. М. Козырева выделяет: «материальную обеспеченность ... С людьми равного материального достатка отождествляют себя - 87,4 %» [6, С. 34]. По исследованиям автора, в казачьем обществе материальная ориентация вдвое ниже - 42,7 %, ориентация на восстановление традиции - 71,0 %, а на преодоление моральной распущенности в обществе -90,0 %. Исторически, социально и культурно оправданный путь возрождения казачьей экономики и уклада жизни - это восстановление традиционного казачьего землевладения, а на его основе социальной и культурной жизни казачества. Но, как пишет Я. В. Шаповалова проблема землевладения «сталкивается с большими трудностями. В законодательстве до сих пор нет окончательной государственной концепции о том, какие формы землевладения должны быть у казаков: общинная, коллективная, частная . Не решен вопрос, кто наделяется землей - казак, занимающийся сельскохозяйственным производством, или каждый член казачьего общества; кто является владельцем земли - государство, казачье общество, казачья община» [7]. К тупиковым вопросам относятся: «регулирование финансово-экономической и хозяйственной деятельности казачьих обществ; формирование целевого земельного фонда для казачьего землевладения; воссоздание местного казачьего самоуправления ... распределение средств, полученных от хозяйственной деятельности» [7]. Государственное управление не справилось с решением этих вопросов, поэтому возникли инициативы «Союза казаков», декларирующего программные требования:
1) воссоздание традиционный уклад жизни;
2) обеспечение свободы выбора тех форм хозяйствования; 3) создание «кооперативов, фермерских ассоциаций на казачьих землях; 4) создание независимых хозяйственных структуры материального снабжения земледельцев и сбыта их продукции; 5) установления особого режима землепользования в местах проживания и хозяйственной деятельности
казачьих этнических групп; 6) создание Казачьего Земельного банка, для бережного сохранения и использования своих земель», - пишет А. А. Киб-лицкий [2].
Воспроизводство традиционного уклада жизни казачества в современных условиях
Уклад жизни казачьей семьи. Восстановление уровня и качественных характеристик традиционного семейного уклада требует полноты возрождения: 1) института семьи с традиционным строем образа жизни, ролей, функций, норм и ценностей; 2) традиционной основы казачьей семьи в экономическом и хозяйственном аспекте; 3) традиционных ролей воинского служения казаков (отцов семей) - адекватная комплектация казачьих войск, принцип иррегулярности в несении службы, социально-возрастной стратификации мужского казачьего населения, принцип очередей в формах и видах служения; 4) института социальной (коллективной) казачьей педагогики. Институты семьи и уклада жизни основа и системообразующая связь казачьего общества. В. А. Пушкарев описывает выдающуюся особенность казачьих общин и семейного уклада в поведении казачьей эмиграции: на чужбине казаками, в отличие от других групп и слоев русской эмиграции, были воссозданы станицы, которые консолидировались в «крупные объединения, включавшие основную массу казаков определённого региона. Союзы объединяли казаков из разных войск, независимо от их политических симпатий. Казаки эмигрировали семьями, женщины составляли значительную долю в казачьем зарубежье. Казачки заботились о воссоздании хозяйственного уклада, семейных традиций и духовности» [8]. В русской эмиграции все слои атомизиро-вались, а казаки возродили микро-общество. А. В. Меренков отмечает в российском обществе утрату трудового воспитания детей в семье, прогрессию эгоизма, утрату нравственных установок детей, искажение «эстетических представлений о прекрасном и безобразном, низменном и возвышенном . о деформации отношений с близкими» [9, С. 108].
Изменения в образе жизни. В исследованиях М. В. Старчиковой установлено, что совместное проживание с родителями «поддерживает всего 9,2 % детей, 65 % родителей утверждает, что не получает от детей никакой помощи» [10, С. 143]. Морально деградируют как дети, так и родители. А. В. Загребина и А. В. Сурков пишут: «обязательства супругов по отношению друг к другу стали важнее обязательств перед детьми . ослабляется связь поколений» [11, С. 108]. Данные О. В. Куч-маевой, Е. А. Марыгановой, О. Л. Петрякова: «со-
М. G. КАРШТМА (ARTAMONOVA)
хранять брак с нелюбимым человеком не стоит даже из-за детей, согласились - 27,2 % жен и -22,1 % мужей, а в неполных семьях - 38,9 %» [12, С. 50]. По исследованиям автора диссертации общероссийские деградационные процессы затронули и казачье общество: разрушение традиционного казачьего уклада жизни отметили - 21,8 % респондентов, потеря казаками традиционных семейных ценностей - 24,4 %, о моральном упадке в казачьей среде заявили - 17,8 %. Деградацию семейных ценностей и уклада жизни усиливают социально-экономические факторы: снижение уровня жизни отметила треть респондентов - 34,5 %, отсутствие (для отцов семейств) реальных возможностей нести государственную службу - 46,5 %. Восстановлению казачьего уклада и образа жизни, по В. П. Водолацкому, мешают: 1) узкий диапазон возможностей казачьего общества; 2) неадекватное использование его ресурсов; 3) «институциональная неустойчивость, снижение приоритетов и задач казачьего движения, ведущая к институциональным деформациям» [5, С. 9].
Войсковое социально-экономическое управление Казачья экономика строилась и управлялась особым образом. В двусословном казачестве «крестьянская» и «воинская» составляющая специфицировали друг друга: последняя - являлось условием первой и первая - условием второй. Обе сословности имели льготные условия: льготы воинской служба оправданы законами крестьянской жизни, а льготы крестьянской жизни оправданы тем, что эти крестьяне еще и воины. Обе сословности экономически и социально сопряжены неповторимым образом и в высшей степени эффективны. Эффективное воинское служение требовало социально-правовой и экономической автономии, а казачья экономика являлась базисом воинского державного служения. А. В. Сопов конкретизирует: «Казачество составляло 7 % русской армии и выставляло: кавалерию, пехоту и артиллерию. Для казачества военная служба была тяжелее, чем для остального населения России. Кроме воинской повинности, на казаках лежал ряд натуральных повинностей, которые разделялись на разряды: общевойсковые - устройство дорог, мостов, содержание почтовых станций, станичные - подводная повинность, караулы, содержание летучей почты, хозяйственные. Весь уклад казачьей жизни был подчинен одной цели - исправному выполнению воинской повинности» [13]. Взаимодействия государства с казачеством исходили из понимания этой двухматричной логики, но, шаг за шагом, государство стремилось трансформировать казачье воинство из иррегулярного и специфичного - в регулярную и неспецифичную армию, а казачью эко-
номику и социум подвести под общероссийские стандарты. Превращение казачества в армию (огосударствление казаков), вело к утрате духа казачества, уникальности его военной ментальности, стратегии и тактики. Все армии Востока и Запада (турки, французы и пр.) несли поражение от казаков и мечтали создать подобное воинство. Но реформы экономических и правовых основ казачьего уклада жизни привели к негативным последствиям - окрестьянивание казаков стало экономическим расказачиванием. Общинная основа казачьего общества заменялась капиталистическими отношениями и вела к распаду казачьего социума. Соборное единство народа упразднялось имущественным расслоением, появлением казачьей бедноты и ранее немыслимым явлением: рядовое казачество обращалось в батраков казачьей старшйны - умирала традиция казачьего братства. Д. В. Колупаев описывает деформацию казачьего самоуправления: «в сибирском казачестве столкнулись две тенденции в системе государственного управления России: имперская и земская. Имперская обусловливала взгляд на казаков как на военизированное сословие, которому следует спускать сверху нормы для исполнения военных обязанностей, и способов управления» [14]. Аналогичные деградации шли на Дону и на Кубани. Общинную землю стали обращать в частную собственность, началось «дробление казачьих наделов, переселение ... в новые, менее заселенные регионы Кавказа», - пишет В. В. Коваленко [15] и, далее: «Кубань из пограничного заградительного военизированного региона превратилась в аграрный край, где активно развивалось сельское хозяйство. Станичные общества регулировали выдачу промысловых билетов . Продажа промысловых билетов составляла немалую статью доходов ... промысловики объединялись в производственные общества, кооперативы» [15]. Одни казаки превращались в промысловиков, другие - в батраков, третьи - в мигрантов. Фрон-тир (земли казачьего «Присуда» - пограничные области на окраинах российской империей, контролируемые казачеством) стал экономической зоной, а самоуправление обрело чиновничьи черты земского управления, административные механизмы управления поглощали волю казачьих обществ и самоуправление народа: «развитие рыночно-экономических отношений трансформировали внутренний уклад жизни и социальные отношения ... казачьего общества», - подытоживает В. В. Коваленко [15].
Взаимоотношения казачества и государства Свобода и воля - это первичные императивы казачьего менталитета и образа жизни. «Жажда свободы и стремление к народоправству были прямым наследием вечевых порядков и уклада народной жизни», - пишет Е. Е. Прокопенко [16].
Уклад жизни сопряжен с «религией, обычаями, нравами, искусством - со всей субкультурой. Субкультура казачества включает в себя этносоциальное ядро с сословными, конфессиональными, функциональными и иными признаками», - отмечает В. В. Дзюбан [17]. Суверенная независимость («воля») казачьего общества, пишет Ж. Н. Абель-цева, сформирована и в «уникальной правовой культуре с ярко выраженной традиции казачьего «кругового» самоуправления и «атаманской власти», в традициях государственной службы и особого военно-земледельческого уклада жизни казачества» [18]. М. А. Рыблова отмечает корневые ценности, идущие из глубины веков - это «понятие «казачьи земли» - «казачий Присуд», «казакова-ние» - право избирать должностных лиц и чинить расправу по казачьему обычаю. Казаки признавали структурообразующими такие понятия, как «своя власть», «свой суд». В этих условиях формировались важнейшие принципы социальной жизни, правильного поведения (нормы). В этих условиях вырабатывалось соотношение между горизонтальными социальными связями и властной вертикалью, между отдельной личностью и коллективом» [19]. В начале народообразования формируется социальная общность. Ф. Теннис называл ее «общностью крови и духа», основанную на родстве, соседстве, дружбе, противопоставляя ее «обществу» разобщённых индивидов [20]. Г. Е. Зборовский выделил следующие: «общностнообразующие признаки: этническая основа (народность, нация), социально-профессиональная совместная деятельность; социальная солидарность; единство социальных правил, образцов поведения, интересов, ценностей и традиций» [21, С. 8]. Все указанные признаки были в казачестве на заре их истории, а в зрелом периоде у них сформировались социальные институты и организации, иерархически организованное гражданское общество, системы управления и самоуправления, казачья парагосударствен-ность. Таким образом, казачье общество вступило во взаимодействие с российским обществом, и казачья государственность интегрировалась в российскую государственность, что и является фундаментом в обосновании суверенного права.
Социально-экономическая политика государства по казачеству. В процессе возрождения необходимо вернуться к принципу социального партнерства и возвысить отношения между казачеством и РФ до уровня федеративного парагосударствен-ного партнерства. При этом речь идет лишь о «восстановление ранее существовавшего уклада жизни, и характерных черт социально-политических отношений, в их современной социокуль-
турной трансформации», - пишет Г. О. Мациевский [22], и, добавим, восстановлении казачества как социального института, инкорпорированного и структуры государственных органов управления РФ (Совет при Президенте РФ по казачеству, специлализи-рованные казачьи структуры при министерствах РФ). Л. В. Гернего подчеркнула, что при этом устанавливается баланс интересов: «современное казачество - остается неотъемлемой частью российского обществ, имеет культурно-укладную самобытность и является фактором гармонизации социального порядка» [23].
Социально-экономическое управление «Вой-скововых казачьих обществ». В. П. Водолацкий считает, что в процессе возрождения главное -найти формы адаптации казачества к современному социуму, не впадая в модернизацию, ибо «традиция всегда не совместима с модернизмом . Модернизация XIX в. разрушила традицию, уклад жизни, вызвала деградацию функций и роли казачества, поляризацию менталитета и саморасказачивание» [5]. Признавая, что уровень традиции снизился, В. П. Водолацкий акцентирует внимание на том, что «воля к ее восстановлению у казаков максимализирована более, чем у других» [5]. В. П. Водолацкий отбрасывает аргументы, что нынешние казаки «неоднородны по социально-имущественным параметрам», что они стали «вне-элитной группой населения» [5]. По оценке автора статьи, все российское общество достигло крайних пределов экономической стратификации и социальной эксклюзии, весь русский народ стал неэлитным на фоне политических элит.
Таким образом, необходимы механизмы согласования между казачьей традиционной стратегией и стратегией государственной институциона-лизации казачества. Противоречия модернизаци-онной стратегии институционализации казачества: 1) за 30 лет «возрождения» не определены основные социальные статусы, ранее закрепленные за казачеством; 2) не конкретизирована «государственная служба» казачества по содержанию, формам, правовым и экономическим нормам; 3) не установлены законодательные права казачьего землепользования и землевладения; 4) игнорируется вопрос о территориальных границах казачьих земель (Присуда) - малой Родины казачества; 5) нет ясности в законодательных основаниях восстановления традиционного уклада жизни; 6) неясным и запутанным остается пакет вопросов о казачьем самоуправлении, его корреспонденции с региональным управлением и местным неказачьим самоуправлением; 7) нет правоустановления традиционных взаимодействий между органами регио-
М. G. КАРШТМА (ARTAMONOVA)
нального Войскового казачьего управления с органами государственного управления на федеральном уровне.
Литература
1. Копанева О. И. Казачество и российская государственность: историко-правовой анализ: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2003.
2. Киблицкий А. А. Политическая самоидентификация донского казачества: технологический аспект: автореф. дис. ... канд. полит. наук. Ростов н/Д., 2003.
3. Дементьева И. Ф. Социальное самочувствие семьи // Социологические исследования. 2008. № 9. С. 102-109.
4. Акоева Н. Б. Влияние модернизационных процессов на повседневную жизнь казачьего населения Юга России во второй половине XIX - начале XX вв.: автореф. дис. ... д-ра истор. наук. Майкоп, 2012.
5. Водолацкий В. П. Развитие казачества в современном российском обществе: автореф. дис. ... д-ра социолог. наук. Ростов н/Д., 2011.
6. Козырева П. М. Современная конфигурация идентификаций и роль доверия в ее формировании // Социологические исследования. 2008. № 8. С. 29-39.
7. Шаповалова Я. В. Организационно-правовые основы возрождения российского казачества в постсоветский период: автореф. дис. . канд. юрид. наук. Волгоград, 2000.
8. Пушкарёв В. А. Исторические судьбы амурского казачества (1917-1945 гг.): автореф. дис. ... канд. истор. наук. Благовещенск, 2015.
9. Меренков, А. В. Тенденция изменения семейного воспитания в современном обществе // Социологические исследования. 2013. № 2. С. 101-109.
10. Старчикова М. В. Межпоколенное взаимодействие в современной России // Социологические исследования. 2012. № 5. С. 140-148.
11. Загребина А. В., Сурков А. В. Социологические аспекты альтруизма и межпоколенческих отношений // Социологические исследования. 2010. № 11. С. 105-109.
12. Кучмаева О. В., Марыганова Е. А., Петряко-ва О. Л. [и др.] О современной семье и ее воспитательном потенциале // Социологические исследования. 2010. № 7. С. 49-55.
13. Сопов А. В. Динамика социально-политического и этнокультурного статуса казачества: автореф. дис. ... д-ра истор. наук. М., 2012.
14. Колупаев Д. В. Сибирское казачество во второй половине XIX века; социально - экономическое развитие: автореф. дис. ... д-ра ист. наук. Иркутск, 2011.
15. Коваленко В. В. Система казачьего станичного самоуправления на Кубани в конце XVIII - начале XX вв.: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Краснодар, 2013.
16. Прокопенко Е. Е. Самоуправление казачества в условиях демократизации российского общества: На материалах Кубанского и Терского казачьих войск: автореф. дис. . канд. полит. наук. Ставрополь, 2006.
17. Дзюбан В. В. Субкультура Брянского (Северского) казачества в историческом и
социокультурном аспектах (XVI-XXI вв.): автореф. дис. ... д-ра истор. наук. Курск, 2015.
18. Абельцева Ж. Н. Формирование и развитие российского казачества: историко-правовой и право-культурный аспекты: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. -СПб, 1998.
19. Рыблова М. А. Мужские сообщества донских казаков как социокультурный феномен XVI - первой трети XIX в.: автореф. дис. ... д-ра истор. наук. СПб., 2009.
20. Тённис Ф. Общность и общество: Основные понятия чистой социологии. СПб.: Владимир Даль, 2002.
21. Зборовский Г. Е. Теоретические основания изучения социальной общности // Социологические исследования, 2010. № 4. С. 3-12.
22. Мациевский Г. О. Возрождение политической жизни кубанского казачества (конец 1980-х - 1990-е гг.): автореф. дис. ... канд. истор. наук. М., 2002.
23. Гернего Л. В. Духовно-нравственные основы жизнедеятельности забайкальского казачества: автореф. дис. ... канд. социол. наук. Улан-Удэ, 2000.
References
1. Kopaneva O. I. Kazachestvo i rossijskaya gosudarstvennost': istoriko-pravovoj analiz [Cossacks and Russian statehood: historical and legal analysis]: avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. SPb., 2003.
2. Kiblitskij А. А. Politicheskaya samoidentifikatsiya donskogo kazachestva: tekhnologicheskij aspect [Political self-identification of the Don Cossacks: technological aspect]: avtoref. dis. ... kand. polit. nauk. Rostov n/D., 2003.
3. Dement'eva I. F. Sotsial'noye samochuvstviye sem'i [Social well-being of family] // Sotsiologicheskiye issledovaniya. 2008. № 9. S. 102-109.
4. Аkoeva N. B. Vliyaniye modernizatsionnykh protsessov na povsednevnuyu zhizn' kazach'ego naseleniya Yuga Rossii vo vtoroj polovine XIX - nachale XX vv. [The impact of modernization processes on everyday life of the Cossack population of the South of Russia in the second half of XIX - the beginning of the XX centuries]: avtoref. dis. ... d-ra istor. nauk. Majkop, 2012.
5. Vodolatskij V. P. Razvitiye kazachestva v sovremennom rossijskom obshchestve: avtoref. dis. ... d-ra sotsiol. nauk. Rostov n/D., 2011.
6. Kozyreva P. M. Sovremennaya konfiguratsiya identifkatsij i rol' doveriya v ee formirovanii [Modern configuration of identifications and role of trust in its formation] // Sotsiologicheskiye issledovaniya. 2008. № 8. S. 29-39.
7. Shapovalova Ya. V. Organizatsionno-pravovye osnovy vozrozhdeniya rossijskogo kazachestva v postsovetskij period [Organizational and legal bases of revival of the Russian Cossacks during the Post-Soviet period]: avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. Volgograd, 2000.
8. Pushkaryov V. А. Istoricheskiye sud'by amurskogo kazachestva (1917-1945 gg.) [Historical fate of the Amur Cossacks (1917-1945)]: avtoref. dis. ... kand. istor. nauk. Blagoveshchensk, 2015.
9. Merenkov A. V. Tendentsiya izmeneniya semejnogo vospitaniya v sovremennom obshchestve [Trend of change of family education in modern society] // Sotsiologicheskiye issledovaniya, 2013. № 2. S. 101-109.
10. Starchikova M. V. Mezhpokolennoye vzaimo-dejstviye v sovremennoj Rossii [Inter-generational interaction in modern Russia] // Sotsiologicheskiye issledovaniya. 2012. № 5. S. 140-148.
11. Zagrebina A. V., Surkov A. V. Sotsiologicheskiye aspekty al'truizma i mezhpokolencheskikh otnoshenij [Sociological aspects of altruism and intergenerational relations] // Sotsiologicheskiye issledovaniya. 2010. № 11. S. 105-109.
12. Kuchmaeva O. V., Maryganova E. A., Petryako-va O. L. [i dr.] O sovremennoj sem'ye i ee vospitatel'nom potentsiale [About modern family and its educational potential] // Sotsiologicheskiye issledovaniya. 2010. № 7. S. 49-55.
13. Sopov A. V. Dinamika sotsial'no-politicheskogo i etnokul'turnogo statusa kazachestva [Dynamics of the sociopolitical and ethnocultural status of the Cossacks]: avtoref. dis. ... d-ra istor. nauk. M., 2012.
14. Kolupaev D. V. Sibirskoye kazachestvo vo vtoroj polovine XIX veka; sotsial'no - ekonomicheskoye razvitiye [The Siberian Cossacks in the second half of the XIX century; social and economic development]: avtoref. dis. ... d-ra istor. nauk. Irkutsk, 2011.
15. Kovalenko V. V. Sistema kazach'yego stanichnogo samoupravleniya na Kubani v kontse XVIII - nachale XX vv. [The system of the Cossack village self-government in Kuban at the end of XVIII - the beginning of the XX centuries]: avtoref. dis. ... kand. istor. nauk. Krasnodar, 2013.
16. Prokopenko E. E. Samoupravleniye kazachestva v usloviyakh demokratizatsii rossijskogo obshchestva: na materialakh Kubanskogo i Terskogo kazach'ikh vojsk [Self-government of the Cossacks in the conditions of democratiza-
tion of the Russian society: on materials of the Kuban and Tersky Cossack troops]: avtoref. dis. ... kand. polit. nauk. Stavropol', 2006.
17. Dzyuban V. V. Subkul'tura Bryanskogo (Severskogo) kazachestva v istoricheskom i sotsiokul'turnom aspektakh (XVI-XXI vv.) [Subculture of the Bryansk (Seversk) Cossacks in historical and sociocultural aspects (XVI-XXI centuries)]: avtoref. dis. ... d-ra istor. nauk
18. Abel'tseva, Zh. N. Formirovaniye i razvitiye rossijskogo kazachestva: istoriko-pravovoj i pravo-kul'turnyj aspekty [Formation and development of the Russian Cossacks: historical and legal and right-cultural aspects]: avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. SPb, 1998.
19. Ryblova M. A. Muzhskiye soobshchestva donskikh kazakov kak sotsiokul'turnyj fenomen XVI - pervoj treti XIX v. [Men's communities of the Don Cossacks as a sociocultural phenomenon of XVI - the first third of the XIX century]: avtoref. dis. ... d-ra istor. nauk. SPb., 2009.
20. Tyonnis F. Obshchnost' i obshchestvo: osnovnye ponyatiya chistoj sotsiologii [Community and society: Basic concepts of pure sociology]. SPb.: Vladimir Dal', 2002.
21. Zborovskij G. E. Teoreticheskiye osnovaniya izucheniya sotsial'noj obshchnosti [Theoretical bases of studying of social community] // Sotsiologicheskiye issledovaniya. 2010. № 4. S. 3-12.
22. Matsievskij G. O. Vozrozhdeniye politicheskoj zhizni kubanskogo kazachestva (konets 1980-kh - 1990-e gg.) [Revival of political life of the Kuban Cossacks (the end of 1980s - 1990s)]: avtoref. dis. ... kand. istor. nauk. M., 2002.
23. Gernego L. V. Dukhovno-nravstvennye osnovy zhiznedeyatel'nosti zabajkal'skogo kazachestva [Spiritual and moral bases of activity of the Transbaikal Cossacks]: avtoref. dis. ... kand. sotsiol. nauk. Ulan-Udeh, 2000.
* * *
SOCIAL AND ECONOMIC ASPECTS OF THE COSSACK STYLE OF LIFE
KAPUSTINA (ARTAMONOVA) MARIYA GENNADYEVNA The Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, Moscow, the Russian Federation, e-mail: [email protected]
In article the author investigated following problems: sociocultural formation of vital type of the Cossack, historical change of social and economic standards and stereotypes of the Cossack life. The author considered economic aspects of traditional Cossack style of life and analyzed the sociocultural changes of traditional style of life under the influence of the modernization reforms of the XIX century which led to critical deformations, received the name «self-decossackizations». On the example of the Cossacks there is as sociological law of modernization break of tradition through intervention (underinistitutional and interinstitutional). The author considered divergence problem between the Cossack strategy of traditional revival and the modernization strategy of the state institutionalization of the Cossacks, analyzed problems of reproduction of traditional style of life of the Cossacks in the conditions of modern society against the background of changes of a way of life in the Russian and Cossack society and the tasks of social and economic management following from them in regional «Army Cossack socie-ties», formulated contradictions of modernization strategy of an institutionalization of the Cossacks and defined coordination mechanisms between models the traditional Cossack strategy and the strategy of the state institution-alization of the Cossacks.
Key words: Cossacks, vital type of the Cossack, ethnocultural community, Cossacks institutionalization, style of life, Cossack economy, Cossack society, self-government, civil society, public service of the Cossacks
M. G. KAPUSTINA (ARTAMONOVA)
Об авторе:
Капустина (Артамонова) Мария Геннадьевна, аспирантка кафедры социологии управления Института общественных наук Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, г. Москва
About the author:
Kapustina (Artamonova) Mariya Gennadyevna, Post-graduate Student of the Sociology of Management Department, Institute of Social Sciences, the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, Moscow
