CC BY
61
УДК 94
Шебзухова Татьяна Александровна
доктор исторических наук pfncfu@mail.ru Tatyana A. Shebzukhova doctor of historical sciences pfncfu@ mail.ru
СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА КУБАНСКОГО КАЗАЧЕСТВА В ПОРЕФОРМЕННЫЙ ПЕРИОД
THE SOCIAL STRUCTURE OF THE KUBAN COSSACKS IN THE POSTREFORM PERIOD
Аннотация. В статье рассматривается проблема социального расслоения казачества и казачьих хозяйств Кубани. Проанализированы причины и особенности дифференциации кубанских станиц. Дан сравнительный анализ особенностей расслоения кубанского казачества и Европейской России в целом. По итогам проведенного исследования сделан вывод о том, что середняцко-кулацкий слой казачьего населения Кубани являлся экономически более мощной прослойкой, чем в центральных губерниях России. Это и предопределяло в пореформенный период особенности социальной структуры кубанского казачества.
Ключевые слова: сельскохозяйственный пролетариат Кубани, вольнонаемный труд, казачество, социальное расслоение, хозяйства, колонизация, казачьи станицы, рабочая сила.
Annotation. The article considers the problem of social stratification of the Cossacks and the Cossack household Kuban. An analysis of the reasons and characteristics of differentiation of the Kuban Cossack villages. A comparative analysis of the peculiarities of the stratification of the Kuban Cossacks and European Russia in General. According to the results of the study concluded that serednytska-kulak layer of the Cossack population of Kuban was economically powerful layer than in the Central provinces of Russia. This was predetermined in the post-reform period the peculiarities of the social structure of the Kuban Cossacks.
Keywords: agricultural proletariat of Kuban, free labor, the Cossacks, social stratification, household, colonization, Cossack villages, labor force.
Отмена крепостного права дала толчок для развития рыночных отношений. В связи с этим резко меняется и социальная структура терской и кубанской станицы. Главная особенность данных преобразований - появление в буржуазном обществе новых страт, в частности, сельскохозяйственных рабочих.
Еще в дореформенный период на Кубани наблюдаются предпосылки зарождения сельскохозяйственного пролетариата. Но считать его пролетариатом на этапе феодально-крепостнического общества пока невозможно, хотя исторические предпосылки зарождения рабочего класса оказали существенное влияние на последующий процесс его формирования уже в рамках капиталистического общества.
Проблема социально-экономической истории дореформенной Кубани занимался советский историк В.А.Голобуцкий, который утверждал, что к середине XIX века эксплуатация вольнонаемного труда достигла больших размеров. Хотя требует уточнений утверждение автора о том, что крепостной труд играет подчиненную роль по сравнению с вольнонаемным. В связи с тем, что вся система эксплуатации в государстве в эпоху феодально-крепостнических отношений основывалась на внеэкономическом принуждении, чаще всего "вольный" наем крепостных крестьян становился фактическим закабалением данных слоев населения.
В дореформенную эпоху элементы товарности в казачьих хозяйствах способствовали тому, что эксплуатация наемного труда увеличивалась. Лишь реформа 1861 года определила первое место товарной форме рабочей силы, опередив товарную форму продукта. Это явилось своеобразной санкцией господства теперь уже не товарного, а капиталистического производства. Обращаясь к статистическому материалу, можно констатировать, что в 1868 году из 168 казачьих сотен в Войске, всего лишь 40% хорошо снаряжены, посредственно - 25%, а недостаточно снаряженными являются 34% из числящихся, несмотря на соблюдение строгих мер и при условии, что назначение в сотни осуществляется зажиточными семействами. [1,с.255]. Регулярно в 60-е гг. XIX века начальник Кубанской области подавал сведения об уровне достатка казачества. В основном, имущество богатого казака составляло: рогатый скот - 35-100 голов, лошадей - 15-100, овец- 160-1000. Казаки, имеющие средний достаток, имели: рогатый скот - 10-30 голов, лошадей - 10-15, овец 40-190. Крупные и средние хозяйства были, как правило, ориентированы на рынок. Бедное казачество в своем хозяйстве имело: рогатый скот - 1-4 голов, лошадей - 1-2, овец - 1-20. Тем не менее, в отчетах часто звучала фраза о том, что многие жители вообще не имеют животных. Но все же главной отраслью Кубанского хозяйства было скотоводство. Данные за 1878 г. по Ейскому уезду Кубанского региона свидетельствуют о том, что казачьих и урядничьих хозяйств из 12414 - 16,2 % не имеют скота, лишь одной парой волов располагают 27,3%. Таким образом, бедняцких хозяйств было 43,4%. Убедительные данные 1883 года приводит П.О. Кириллов по станице Стародеревянковской Ейского уезда, где располагалось дворов, не имевших скота - 55 (11,4%); дворов, обладающих одной парой животных - 163 (33,4%), что свидетельствует о наличии 44,8% сельских пролетариев. Исследователь отмечает, что из 55 дворов, не имеющих рабочего скота, 51 хозяйство занимается в сельском хозяйстве наемной работой. Процент наемной рабочей силы по отношению ко всем дворам составляет 10,5. Автор данной статистики отмечает, что наряду с ведением собственного хозяйства, данные семейства работали по найму. Это был полупролетарский слой кубанской станицы. Хозяйства, не имеющие скота, свои земельные паи сдавали в аренду, а сами нанимались к зажиточным. 56 (12,5%) хозяев не занимались хлебопашеством, а к продаже рабочей силы прибегал 51 домохозяин. Это составляло 11,4% по отношению ко всем станичным дворам.
Наблюдалось два параллельных процесса: складывание сельского пролетариата и формирование буржуазии. Согласно данным за 1874-1875 гг. в Темрюкском уезде, 21станица, имеющая 6745 хозяйств, включала 42,1% дворов сельского пролетариата и 17,2% дворов сельской буржуазии. Таким образом, сельская беднота Темрюкского и Ейского уездов составляла 40% казачьих дворов. В то же время в зажиточных хозяйствах около 17% имели 4 и более пар волов и более четырех рабочих лошадей [5, с. 62-78].
Согласно данным Темрюкского уезда, за четверть века выявляется закономерность, отражающая увеличение дворов, не имеющих лошадей в 6,7 раза. Хозяйства, имеющие одну лошадь, выросли за этот же период в 2,6 раза.
Группа бедняцких хозяйств в отношении иных категорий хозяйств практически не изменилась, но выявлены были качественные изменения, которые отражали увеличение хозяйств, не имеющих лошадей, за счет хозяйств, имеющих одну лошадь. Зажиточные хозяйства выросли в 2,1 раза. Безусловно, наличие рабочего скота не является основным показателем зажиточной части казачества, поскольку критериями оценки могут быть и торговля, и наличие мельниц, и усовершенствование сельскохозяйственных машин и другие факторы. Но все же приведенные данные о наличии рабочего скота свидетельствуют о том, что для конца 90-х годов XIX века характерна достаточно мощная группа зажиточных домохозяйств, где доказательной базой являются материалы 48 губерний России, которые нашли отражение в работе В.И.Ленина "Развитие капитализма в России". В Кубанской области процент кулацких хозяйств был на порядок больше (14,0 против 9,1), чем во всех губерниях Европейской России, хотя процент казачьих дворов, не имеющих лошадей или имеющих одну лошадь, был ниже (39,5 против 59,5), чем в России [2, с.102].
Для Кубанской области были характерны свои особенности расслоения казачества. Образование кулацких хозяйств шло более интенсивными темпами, а процесс "раскрестьянивания" медленнее, чем в целом в Европейской России. Безусловно, при анализе социального расслоения определяющими факторами были и порайонные условия: горная и степная части области. Переселенцы не могли заниматься земледельческим трудом в горной местности, в которой отделение производителей от средств производства в сравнении со степной частью происходило гораздо сильнее.
В условиях горной местности переселенцы не могли заниматься земледелием. Колонизационные, часто принудительные процессы охватили беднейшие слои населения. Как отмечает исследователь Щербина В.А.: "Сюда являлся только тот, -писал местный исследователь, - кто ничего не имел, кому нечего было терять у себя дома" [6, с.5].
Казаки в результате "колонизации" теряли многое, что имели раннее. В связи с этим слово "закубанец" стало являться символом бедняка. Только в Майкопском уезде, по официальным данным, заработками жили 2129 семейств. В Отчете по Кубанской области за 1883 год отмечается, что уездное население не располагает средствами, чтобы заниматься хлебопашеством, а вынуждено зарабатывать поденными работами и промышлять заработками на стороне. Численность бездомного населения для всего уезда, не имеющего домашних животных и не занимающихся сельским хозяйством, составляла 15%, а в других уездах была намного выше. По показателям казачьего пролетариата, в качестве примера, можно назвать следующие станицы: Мингрельская ( самая большая станица) - 8%; Северская - 15%; Ильская -20%; Саратовская - 20%; Апшеронская - 25%; Мартанская - 32%; Хадыженская - 38%, Нефтяной поселок - 51%.
В Майкопском уезде 36% составляло население, которое не занималось хлебопашеством, хотя имело в распоряжении одну лошадь или пару волов. В других уездах процент в отдельных общинах составлял 88 [3].
Анализ проведенного В.А.Щербиной исследования подтверждает вывод о том, что, несмотря на первенствующее место лесных промыслов, население не имело
достаточных средств для существования и вынуждено было идти на заработки за пределы своей общины, в более зажиточные казачьи станицы.
Ценные исследования нагорных станиц Кубанской области в начале ХХ века проведены Л.В.Македоновым, где отмечается, что около 35% различных хозяйств высшей группы вынуждены были обращаться к найму батраков, в середняцких хозяйствах, имеющих 2 лошади, этот процент составляет 10,3%, а имеющих в своем хозяйстве 3 лошади - соответственно 28,5%. Наибольшее количество батраков выделяли беднейшие хозяйства. На бесскотные хозяйства и хозяйства с одной лошадью приходилось 51,1% батрачащих. Интересна статистика найма в батраки в следующих хозяйствах:
- без рабочего скота - 50%;
- без скота - 32,3%;
- имеющих одну лошадь - 23,8%;
- имеющих четырех лошадей - 12,7%.
Причиной выделения батраков из хозяйств высшей группы является избыток женской рабочей силы, которая в условиях нелегкого лесного хозяйства не нашла применения. В среднем на каждое хозяйство приходилось 1,5 нанятого батрака. 13,5% нанятой рабочей силы приходилось на мужчин рабочего возраста. Македонов Л.В. в качестве примера приводит данные о семи нагорных станицах - Абхазской, Кабардинской, Ширванской, Прусской, Дагестанской, Нижегородской и Самурской, где более четверти мужчин нанимались в батраки. Однако Македонов Л.В. отмечает, что число работающих по найму было гораздо выше, так как не было учтено число работающих на табачных плантациях, а согласно переписи 1901 года, которая была проведена в Баракаевской, Каменномостской и Севастопольской станицах, 28% женской рабочей силы занималось на плантациях и хуторах поденной работой [4, с.34]
Автор исследования отмечает, что число предлагающих свою рабочую силу было гораздо выше, так как регистрация данного промысла проводилась в период, когда заканчивался летний отход на заработки, а осенний еще не наступил.
Таким образом, при рассмотрении социального развития кубанского казачества можно сделать вывод о том, что к концу XIX века мы наблюдаем появление немалочисленных слоев зажиточных хозяйств фермерского типа, поставляющих на рынок продукты сельскохозяйственного производства. Имели место беднейшие слои кубанского казачества, но процент их был ниже, чем в целом по всей Российской империи. Середняк являлся главной фигурой Кубани. В связи с этим, можно говорить о том, что для Кубанской области были характерны устойчивые сельские хозяйства предпринимательской направленности, которые в меньшей степени отпускали на сторону наемных рабочих, но в большей степени нанимали рабочую силу.
Таким образом, середняцко-кулацкий слой казачьего населения Кубани являлся экономически более мощной прослойкой, чем в центральных губерниях России. Это и предопределяло в пореформенный период особенности социальной структуры кубанского казачества.
Литература:
1, Голобуцкий В.А. Черноморское казачество. Киев, 1956.
2. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК) Ф.668. Оп.1. Д.465, 530 (т.1), 682,744 (т. 1,2), 814, 819, 820, 821, 884, Оп.З. Д.96; Кулиш И. Расслоение кубанского казачества в конце XIX и начале XX вв. Труды Кубанского пединститута. Т. 1 (IV). Краснодар, 1930.
3. ГАКК. Ф.460. Оп.1. Д.213. Л.86-8606. ОНКО за 1883 год.
4. Македонов Л.В. Хозяйственное положение района станиц Баракаевской, Каменномостской и Севастопольской Кубанской области. Кубанский сборник. Т.9. Екатеринодар, 1903.
5. Шебзухова Т. А. Крестьянство Северного Кавказа в условиях рыночной модернизации России (60-е гг. XIX - начало XX вв.): опыт системного анализа. Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук. М., 2001.
6. Щербина В.А. Хозяйственно-экономический быт казачьих поселений по бассейнам рек: Пшехи, Пшиша и Псекупса в Закубанском уезде Кубанской области. Кубанский сборник. Т.2. Екатеринодар, 1891.
Literature:
1. Holobutsky V.A. Black Sea Cossacks. Kyiv, 1956.
2. State archives of the Krasnoyarsk region ( SAKR ) F.668. I.1. C.465, 530 (vol. 1), 682,744 (vol. 1,2), 814, 819, 820, 821, 884, I.3. C.96.; Kulish I. Stratification of the Kuban Cossacks in the Late XIX and Early XX Centuries). Proceedings of Kuban state pedagogical Institute. Vol. 1 (IV). Krasnodar, 1930.
3. SAKR. F. 460. I.1. L-8606. ONCO of1883.
4. Makedonov L.V. Economic Situation in the Region of the Villages of Barackevskoe, Kamennomostskii and Sevastopol Kuban Region// the Kuban collection. V.9. Ekaterinodar, 1903.
5. Shebzuhova T. A. The Peasantry of the Northern Caucasus in the Conditions of Russia Market Modernization (60-s XIX - beginning of XX centuries): the Experience in the System Analysis. Dissertation on Competition of Historical Sciences Doctor Scientific Degree. M, 2001.
6. Scherbina V. A. A Household and Economic Life of the Cossack Settlements on the River Basins: Psehi, Pshisha and Psekupsa in Transkuban County of Kuban Region. The Kuban collection. Vol.2. Ekaterinodar, 1891.
