CC BY
44
SCIENCE TIME
СОЦИАЛЬНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ КАЛМЫЦКОГО НАРОДА НА РУБЕЖЕ XIX-XX ВВ.
Горяев Мерген Саналович, Калмыцкий государственный университет им. Б.Б. Городовикова, г. Элиста
E-mail: mergengoryaev@mail.ru
Аннотация. Данная работа посвящено вопросам исследования социальной стратификации калмыцкого общества в конце XIX - начале ХХ вв. В статье изучено влияние российских реформ на повседневную жизнь кочевого народа. Стоит отметить, что в работе использовались как опубликованные, так и неопубликованные источники.
Ключевые слова: социальная структура, кочевой народ, калмыки, простолюдины, нойоны, зайсанги.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта № 14-11-08001 «Повседневная жизнь кочевников-калмыков: от номадизма к оседлости»
Социальная структура общества со временем претерпевает значительные изменения, прежде всего, связанные с преобразованиями в экономической области. Перестройка экономических отношений влияет на социальную иерархию любого общества, производительные силы, развиваясь быстрее, ломают устоявшийся веками социальный уклад. Но если возникновению нового хозяйственного уклада не способствует политика правительства, то ломка "старых", отживших себя отношений, происходит сложнее.
Российское правительство долго не могло решиться на коренные преобразования стране, и только императору Александру II, который хорошо осознавал, что мощная Российская империя теряет свое былое величие из-за сохранения крепостнических отношений в государстве, удалось достичь в этом деле определенного успеха,
Если отмена крепостного права 1861 года знаменовала собой качественно новый этап в развитии социальных отношений - зависимость крестьянина от
169
о
Щ SCIENCE TIME Щ
помещика была уничтожена, он становилось полноправным сословием, с реформированием сословных отношений у кочевых народов Юга России дело обстояло сложнее, так как у них долгое время сохранялись феодальнопатриархальные и религиозные пережитки. Зависимость простого кочевника от знати у калмыков была связана не только с экономической силой привилегированного сословия, но и с традицией, существовавшей долгое время и уходившей корнями в далекое историческое прошлое этих народов. Поэтому преобразования были начаты с земельной реформы, а крепостное право было отменено значительно позже.
Буржуазные реформы второй половины XIX века не могли не затронуть сословные отношения в калмыцком обществе, хотя документ, отменявший зависимость калмыков-простолюдинов от знати, вышел только спустя 30 лет после Манифеста 19 февраля 1861 года. До этого времени сами местные власти старались ограничить произвол калмыцкой знати: "они (калмыки).... имеют характер обязанных крестьян к своим владельцам. Эта зависимость простолюдинов калмыков к своим владельцам увеличивается еще и тем, что владелец улуса... председательствуя в улусном управлении и в улусном Зарго, _ имеют власть полицейскую и судебную, а эти законные его права ставят его в глазах простолюдинов калмыков полновластным над ним господином, в руках которого, по их понятиям, заключается сила мирящая и карающая" [1, с.124-125].
Зависимые отношения у калмыков, вдобавок к законодательной традиционной основе, имели и религиозную подоплеку. И.В. Бентковский отмечал: "учение буддизма о переселении душ вполне делает для нас понятным то уважение, коим простой калмыцкий народ проникнут до мозга костей к высшей расе своего племени, которую они называют цаганясан, т.е. белая или благородная кость. Переселение души простолюдина в белую кость, т.е. нойона, тайши, хана и их родственников буддист считает наградою за добродетельную жизнь в прежнем его перерождении" [2, с.32]. Автор также подчеркивал "безграничное повиновение к своим владельцам..." [2, с.32]. Получалось, что "владелец улуса пользуется такими правами над своими подвластными, какими от начала крепостного права в России до настоящего времени не пользовался ни один помещик" [3, л.16]. Произвол владельцев и опекунов улусов выражался и в сокрытии числа кибиток, с которых не уплачивались деньги на содержание улусного административного аппарата. Местная администрация, не имея права вмешиваться во внутренние дела калмыков, в дальнейшей своей политике добивались контроля на назначение владельцев улусов и аймачных зайсангов.
Особое положение в калмыцком обществе занимали представители буддистского духовенства, духовное звание которых подтверждалось Главным приставом калмыцкого народа и существовавшее за счет пожертвований населения. "...административным порядком в 40-х годах XIX века был
о
SCIENCE TIME
о
установлен определенный лимит для численности духовных лиц по улусам" [4, с.291].
Российские законы первой половины XIX века подтверждали социальную структуру калмыцкого общества. В дальнейшем, с целью отмены зависимых отношений калмыков-простолюдинов власти предприняли учет представителей всех сословий. Это нужно было для выплаты компенсацией калмыцкой аристократии - нойонам и зайсангам за потерю албана. В частности, в отношении правителей аймаков власти принимают решение о выплате в пользу родовых зайсангов сбора в размере 57 копеек с кибитки, а согласно законодательству, "аймачные или родовые зайсанги могут управлять аймаками по праву наследства, признанному судебным порядком и по утверждении в этой должности начальником губернии... " [3, л.59]. Таким образом, наследование аймака - родового владения проходило под контролем и утверждалось высшим губернским начальством и, что важно, неутвержденные администрацией зайсанги лишались денежного сбора: "... в аймаках, где нет родовых зайсангов, утвержденных судебным порядком, им на основании закона по 57 коп. с кибитки обращать с настоящего 1890 года... в калмыцкий общественный капитал" [3, л.59].
Так власти готовили реформу по отмене обязательных отношений в калмыцком обществе, каковая и произошла 16 марта 1892 года: "Высочайше утвержденным.. мнением Государственного Совета калмыки простолюдины были освобождены от существовавших до того времени обязательных отношений к высшим сословиям - нойонам-владельцам и зайсангам, и им были дарованы все личные права, предоставленные общими законами Империи свободным сельским обывателям" [5, л.3].
По мнению Г.Н. Прозрителева, "...в 1892 году последовало в высшей степени важное в жизни калмыков распоряжение" [6, с.41-42]. И, следуя его точке зрения, крепостные отношения, созданные властями, отменялись. Права калмыцких нойонов-улусовладельцев, мелких владельцев и родовых зайсангов на подвластных им калмыков и на взимание с них албана ликвидировались. Степная аристократия за потерю калмыков-простолюдинов и албана, ими выплачиваемого, а равно и возмещение недоимок этого дохода, получали, согласно законодательства, вознаграждение от правительства кредитными билетами в размере 5-летней сложности бывшего владельческого дохода, по числу кибиток, состоявших к первому января 1891 года в зависимости от каждого владельца. Мелким владельцам и родовым зайсангам, признанными особо нуждающимися, помимо компенсации выдавалось единовременное пособие. В свою очередь, улусовладельцы и аймачные зайсанги освобождались от всех обязанностей по управлению улусами и аймаками, то есть законодательным путем, привилегированное положение калмыцкой кочевой
171
а
о
Щ SCIENCE TIME Щ
аристократии уничтожалось. "Закон завершал многолетнюю политику русского государства по отношению к национальным феодалам - мелкие феодалы были низведены до положения "сельских обывателей", наравне с освобожденными крепостными. В ином положении были владельцы улусов, еще до этого вошедшие в состав российского дворянства" [4, с.308]. Из всего вышесказанного следует, что нойоны и зайсанги лишались своей власти, но свой социальный статус привилегированного сословия Российской империи сохраняли.
По закону марта 1892 г. население Калмыцкой степи, независимо от социального статуса, было обязано платить налог в размере 6 рублей в год с кибитки. "... взимаемый со всех калмыков сбор, по 6 рублей с кибитки, не составляет подати, т.к. он взимается не с лица, а с имущества и имеет одинаковое значение с установленным для всей Российской Империи налогом на недвижимые имущества" [7, л.334]. Получается, таким образом, что калмыцкая знать платила одинаковые налоги с калмыками-простолюдинами.
Астраханские калмы-ки и в конце XIX века продолжали оставаться кочевниками, на что указывал известный исследователь И.А. Житецкий: "оригинальность степной жизни во многом оглаживают на практике все это: (зависимые отношения) одинаковая степень развития, однородность обстановки, тождественность занятий сближают в повседневной жизни господ с их рабами. Особенно в этом отношении сближающим образом действует обстановка проживания калмыков" [8, с.40]. Помимо этого, он же отмечал, что не только кочевая жизнь завуалировала их сословные отношения. В конце XIX века сословное деление калмыцкого народа уступило место классовому принципу разделения, где собственность на скот стала определять положение в кочевом обществе. "Но особенно сглаживание междусословных отношений происходит и должно возрастающим образом усиливаться благодаря зарождению среди калмыков довольно сильного и теперь уже независимого класса калмыцкой имущественной аристократии. Богатство экономическое в степи есть теперь такая уже сила, перед которою бледнеют и исчезают преимущества по рождению: степной богач из крепостного сословия в данное время среди калмыков не только стоит независимо от сословных предрассудков, но на него калмыцкая масса во многом перенесла формы прерогатив нойона-зайсангского сословия, и перед ним небогатый зайсанг стоит наравне со всем экономически подвластным ему населением" [8, с.40].
Помимо вышеуказанных факторов, влияющих на разложение сословных отношений, И.А. Житецкий называл "внесение в калмыцкую среду вместе с грамотою европейских воззрений на жизнь и положение личности: все калмыки, получившее образование даже в астраханском калмыцком училище и в уездном училище, не говоря уже о побывавших гимназиях, фельдшерской школе, в высших учебных заведениях, или же занимавших какое-либо служебное
о
Щ SCIENCE TIME Щ
положение в роде переводчиков, депутатов и пр., - являются в сословных традициях отрицательным началом и их несомненно так или иначе отражается и в среде невежественного калмыцкого населения" [8, с.40]. Подведя некоторые итоги, можно заметить, что исследователь выделил три фактора, влиявших на разложение устоявшихся веками сословных отношений: кочевой образ жизни, имущественная дифференциация, рост образованности среди калмыков-кочевников.
Другой исследователь жизни астраханских калмыков В.В. Воробьев отмечал, что "сословно-бытовой строй калмыцкой жизни сохранил на себе много архаических черт. До сих пор не утратило своего значения родовое деление... с другой же стороны, наблюдается также и образование новых родов, объединяющихся совсем не по кровному родству, но по другим, имущественносоциальным условиям. Таковы, например, Шибинеров род, составленный из потомков крепостных, принадлежавших хурулам или ламам, Нойдутовы роды -потомки калмыков, управляемых не зайсангами, а непосредственно самими нойонами и составлявших как бы их личную дворню и т.д." [9, с.3-4].
Итак, астраханские калмыки отличались от своего ставропольского _ сохранения более устойчивых социальных кочевых традиций. У них общественные отношения сохраняли много архаических черт, а название сословий, согласно мнению В.В. Воробьева, перевоплотилось в наименование родов.
Закон 16 марта 1892 года, "отменивший крепостное право среди калмыков, не означал изменения отношений калмыков-простолюдинов к знати в личном плане". Г.Н. Прозрителев указывал, что: "до сих пор психология калмыка простолюдина изменилась очень мало, уж слишком велик был тот гнет, какой царил над калмыками со стороны более привилегированных сословий" [6, с.42].
Можно отметить, что во многом оценка этого закона в работах дореволюционных исследователей весьма положительна.
Советский исследователь-калмыковед второй половины XX С.Б. Бадмаев также указывал на положительные стороны манифеста 1892 г., кода следствием его стало появлением массы свободных рабочих рук, что влекло за собой процесс "развития в основном промышленного капитала" [10, с.39].
"Освобождение от феодальной зависимости облегчало включение широких калмыцких масс в общерусский экономический процесс. Упразднение феодальной зависимости отвечало интересам и русской буржуазии, нуждавшейся в притоке дешевой рабочей силы" [4, с.307].
Таким образом, анализируя оценки закона 16 марта 1892 года, можно указать его положительное влияние на жизнь калмыцкого народа: получение личной свободы и наделение гражданскими правами дало возможность калмыкам-простолюдинам реализовать свои возможности. Они получили
о
Щ SCIENCE TIME Щ
возможность заняться предпринимательством, поступить в учебные заведения. Соглашаясь с мнением С.Б. Бадмаева, можно утверждать - личное освобождение калмыков-албату привело к дальнейшему росту капиталистических отношений в Калмыцкой степи Астраханской губернии и включение их в систему российских социально-экономических отношений.
Подводя итоги развития социальных отношений в калмыцком кочевом обществе в пореформенный период, необходимо отметить процесс сглаживания социальных противоречий, возможно, благодаря кочевому образу жизнь. Политика российских властей по отношению к кочевой аристократии в этот период претерпела значительные изменения - если в первой половине XIX века российские законы подтверждали социальную иерархию у калмыков-кочевников, то во второй половине столетия переход к оседлости повлек за собой нивелирование законодательным путем сословных отношений. И ярким примером служит Манифест 16 марта 1892 года, отменявший обязательные отношения и приравнивавший всех калмыков к "сельским обывателям", с уплатой одинакового сбора в 6 рублей с кибитки. Необходимо уточнить, что введение подобного закона не означало полного уничтожения привилегии степно знати - в документах, при поступлении на российскую службу их сословный статус сохранялся.
В связи с развитием капиталистических отношений в Калмыцкой степи Астраханской губернии процесс сословного нивелирования не мог не затронуть калмыцкое общество: "Часть этих представителей "белой кости" стала
приближаться по имущественному уровню к положению обеспеченных групп хозяйств калмыков-простолюдинов" [4, с.292].
Как ни странно, процесс имущественной дифференциации происходил и в среде калмыков-простолюдинов, где четко выделились два полярных слоя: зажиточные калмыки и их обедневшие соплеменники, обслуживавшие их хозяйства или уходившие на заработки.
Таким образом, российская политика в области общественных отношений у калмыков Астраханской губернии оказала значительное влияние на всю социальную систему кочевого общества Калмыцкой степи.
Конец XIX - начало XX в. определяется историками как период империализма, и калмыки не могли не испытывать влияния экономических изменений на своей сословно-классовой структуре. Период характеризуется и существенными изменениями в сословно-классовых отношениях в калмыцком обществе и, прежде всего, они связаны с ростом имущественной дифференциации в их среде и зарождением капиталистических элементов в их хозяйственном укладе. Земельная реформа и отмена крепостного права дали значительный импульс коренным изменениям в сословной иерархии кочевникам -калмыкам. Необходимо отметить, что стирание сословных граней у калмыков
о
Щ SCIENCE TIME Щ
шло очень медленно и на протяжении всего пореформенного периода сословные перегородки сохранялись.
На рубеже XIX - XX вв. отмена обязательных отношений законом 16 марта 1892 года повлекла за собой усиленный рост капиталистических элементов в хозяйстве, когда "сельское хозяйство Калмыкии все более приоб-ретало торговопредпринимательский характер. Нойоны, богатые зайсанги и кулаки становились скотопромышленниками [11, с.41]. Бывшие феодалы, крупнейшие владельцы скота и земли начала XX в. такие как князья Тюмень, Гахаев, Тундутов, зайсанги Бегали Онкоров, Церен Бадмаев, Бальзанов, Дондуков, "приспосабливают свои хозяйства к условиям рыночной экономики [4, с.310].
В свою очередь, сосредоточение основного богатства степи - скота и земли в руках узкой группы лиц, привело к разорению большей части калмыцкого общества и привело к увеличению отходничества, охватившее от 45% до 75% и более процентов всех хозяйств Калмыцкой степи [4, с.313]. Увеличение числа разорившихся калмыков отмечал и С.Б. Бадмаев: "Удельный вес неимущих и малоимущих хозяйств составил 79%, что свидетельствует о значительной степени обнищания рядовой калмыцкой массы. Эта часть населения не имела возможности получать средства существо-вания только за счет собственного хозяйства и была вынуждена продавать свою рабочую силу на сторону, прибегая к отходничеству" [10, с.9].
После отмены крепостного права появилось большое количество свободных рабочих рук и теперь не только скот и скотоводческие продукты, но и рабочая сила становились товаром. О значительной пролетаризация калмыцкого населения свидетельствуют данные о выдаче билетов и свидетельств для найма на работы. "Так, в 1900 г. в калмыцких улусах Астраханской губернии было выдано калмыкам 17378 билетов и свидетельств для найма на работы..." [4, с.313]. В основе своей их труд использовался на рыбных промыслах, представлявших собой технически слабооснащенные предприятия с тяжелыми условиями труда.
Капиталистические элементы в Калмыцкой степи не могли развиваться в отрыве от российского капитализма: "Проникновение российского капитализма в Калмыцкую степь, как и в другие неразвитые районы, шло преимущественно в форме торгового и ростовщического капитала" [4, с.45]. Важную роль в жизни Калмыкии в XIX - начале XX в. стала играть торговля, так как степь представляла собой выгодный рынок сбы-та промышленных товаров и источником ценного сельскохозяйственного сырья. Торговля в этот период здесь существовали в трех формах - развозной, ярмарочной и стационарной.
Развозной торговлей занимались скупщики (даргадыни), которые занимались перепродажей промышленных товаров калмыкам и скупали у них скот и животноводческие продукты для последующей перепродажи оптом в
о
Щ SCIENCE TIME Щ
крупные торговые центры. Вследствие специфики образа жизни калмыка-кочевника он не имел возможности часто посещать торговые пункты, концентрировавшиеся в русских селах Калмыцкой степи и в основном вне ее. Поэтому развозная торговля получила широкое распространение в экономической жизни калмыка еще с конца XIX века.
Ярмарочная торговля занимала значительное место в организации торговой жизни калмыцкого народа и способствовала развитию товарно-денежных отношений в степи. Основными предметами торговли были крупный рогатый скот, овцы, лошади, сало, войлок, седла, местная обувь и одежда, хлеб, поставляемый крестьянами Ставрополья и Дона. "Из центральных губерний привозили на ярмарки, главным образом, фабрично-заводские товары" [4, с.49].
Ярмарки проводились два раза в год, весной и осенью, в русских селах, расположенных на территории Калмыцкой степи - Элиста, Улан-Урге, Булгун, Приютное, Тундутово и по ее окраинам - Заветное, Киселево, Валуевка, Торговое, Черный Яр, Аксай.
Необходимо отметить, что по мере проникновения торгового капитала в Калмыцкую степь, образования русских поселений, обоседление кочевников-калмыков получила развитие стационарная торговля. Причем здесь в роли торговцев выступали не только русские, но и сами калмыки, что, в свою очередь, вело формированию торговой буржуазии в среде калмыцкого общества. В основном велась мелкая торговля, при одновременном занятии куплей и перепродажей скота и продуктов животноводства.
Таким образом, в результате проникновения в Калмыцкую степь капиталистических элементов произошли определенные изменения в социальной структуре калмыцкого общества, появились новые социальные слои: сельскохо-зяйственный пролетариат, который продавал на рынке только свою рабочую силу; промежуточное положение между сельскохозяйственным пролетариатом и крестьянами занимали "полупролетарии", одновременно трудившиеся и по найму и в своем хозяйстве; третьим социальным слоем были крестьяне, трудившиеся на своих небольших хозяйствах не прибегая к использованию наемной рабочей силы. Следующим слоем калмыцкого общества были так называемые крестьяне-середняки, в чьем хозяйстве довольно часто применялся труд сельскохозяйственного пролетариата, т.е. чужой наемной рабочей силы. И наконец последнюю социальную прослойку составляли богатые скотопромышленники, частью происходившие из бывшей калмыцкой знати, частью - из разбогатевших калмыков-простолюдинов. Стоит еще раз отметить, что знатное происхождение постепенно уходит в прошлое, а социальный статус стал определяться частной собственностью. Так происходило формирование калмыцкой национальной буржуазии.
Резюмируя сказанное, необходимо отметить, что калмыцкое общество на
о
Щ SCIENCE TIME Щ
рубеже XIX-XX вв. представляло собой переплетение самых разных социальных слоев населения. С одной стороны, сохранялись феодально-патриархальные пережитки, с другой - появились представители классов капиталистического общества, как-то сельскохозяйственный пролетариат и торговая буржуазия. Правда зарождение их шло медленными темпами, что, возможно, было связано с растянутостью буржуазных реформ во времени, со спецификой местного хозяйственного уклада, т.е. сохранением калмыками кочевого образа жизни. Да и перешедшие к оседлости мало занимались земледельческим трудом, ве-дя скотоводческое хозяйство.
Проведение буржуазных реформ второй половине XIX века ознаменовало собой новые качественные изменения в социально-экономической жизни калмыцкого народа. Несмотря на большую продолжительность во времени и сложности при проведении реформ, они давали представителям зависимых сословий граждан-ские права и свободы, а это, в свою очередь, дало возможность для развития капиталистических элементов в хозяйствах зажиточных кочевников-калмыков. В хозяйствах знати и новой прослойки -кулачества, стал применяться вольнонаемный труд сельскохозяйственного пролетариата. Появление рыночных элементов в хозяйствах зажиточных номадов Калмыцкой степи привело к разложению общины и дальнейшей имущественной дифференциации в обществе. Проведение буржуазных реформ привело к проникновению товарно-денежных отношений, что ломало замкнутость натурального хозяйства. Таким образом, осуществление преобразований привело к более быстрому развитию производительных сил, чем это было возможно в кочевом обществе. Политика российских властей по привлечению кочевников к оседлости также сыграла свою роль в изменении социально-экономического уклада. Она осуществлялась осторожными мерами и во многом от ее успеха зависело благосостояние калмыцкого народа. И несмотря на ограниченный, половинчатый характер реформы, она да-ла большой импульс для социально-экономического развития Калмыцкой степи вообще и калмыцкого народа в частности.
Литература:
1. Бентковский И.В. Историко-статистическое обозрение инородцев-магометан, кочующих в Ставропольской губернии. Ногайцы. Часть 1. Ставрополь, 1883.
2. Бентковский И.В. Взгляд на кочевую культуру калмыков и причины ея живучести. Ставрополь, 1888.
3. Государственный архив Ставропольского края (далее - ГАСК). Ф. 249. Оп. 2. Д. 50.
4. Очерки истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьский период. М., 1967.
о
Щ SCIENCE TIME Щ
5. Ставропольский государственный краевой музей (СГКМ). Ф. 2. Д. 99.
6. Прозрителев Г.Н. Военное прошлое наших калмыков. Ставропольский калмыцкий полк и Астраханские полки в Отечественную войну 1812 года. Ставрополь, 1912.
7. ГАСК. Ф. 249. Оп. 2. Д. 469.
8. Житецкий И.А. Очерки быта астраханских калмыков. Этнографические наблюдения. М.,1893.
9. Воробьев В.В. Астраханские калмыки. М., 1903.
10. Бадмаев С.Б. Экономическое развитие Калмыкии в эпоху империализма (1892-1917 гг.). Элиста, 1980.
11. Эрдниев У.Э. Калмыки. (конец XIX - нач. XX в.): Историко-этнографические очерки. Элиста, 1976.
о
о
178
а
