CC BY
50
УДК 32.019.5
Е. В. Мартынов
кандидат филологических наук, доцент кафедры социальной работы Московского государственного областного университета; e-mail: ev.martynov@mgou.ru.
СОЦИАЛЬНАЯ РЕКЛАМА РОССИИ В ПРОСТРАНСТВЕ ПОЛИТОЛОГИЧЕСКОГО И СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА
Статья посвящена анализу осмысления феномена социальной рекламы в отечественной обществоведческой - политологической и социологической литературе. Рассматриваются различные подходы к дефиниции социальная реклама. Автор фиксирует рост запроса на осмысление феномена социальная реклама с позиций политологического анализа. Определяется перспектива рассмотрения ее в качестве составного компонента государственной политики. Отмечается соотносимость инструмента социальной рекламы в государственной политике с технологиями «soft power and smart power».
Ключевые слова: социальная реклама; политология; управление; функции; подходы.
Martynov E. V.
Ph.D., Associate professor at the Department of Philological Sciences, Moscow State Regional University; e-mail: ev.martynov@mgou.ru.
RUSSIAN SOCIAL ADVERTISING IN THE SPACE OF POLITOLOGICAL AND SOCIOLOGICAL ANALYSIS
The article contains an analysis of Russian politological and sociological reviews aimed at better understanding the role of social advertising in modern society. Different approaches to the concept of social advertising are discussed. The author comments on the growing interest in the very phenomenon of social advertising from the standpoint of politological analysis. Ways of further investigation into the role of social advertisements as part of governmental policy are shown. A link between social advertisements regarded as an instrument of the state policy and the development of soft power and smart power technologies is established.
Key words: social advertising; Politology; management; functions; approaches.
Российское медийное пространство отличается высокой степенью неоднородности. В нем одновременно действует большое
количество акторов, нередко преследующих противоположные цели. Разные ценностные установки, соответственно, формируют разные смыслы и мотивации к деятельности у различных слоев и групп населения, отдельных личностей. Данный процесс может привести к ситуации социального и политического раскола со всеми вытекающими отсюда последствиями. Разумеется, такой сценарий является наименее вероятным, однако прикладная функция политической науки заключается, помимо прочего, в выявлении возможных угрозы и вызовов с целью их своевременного купирования. Учитывая реалии современности, следует признать недостаточными и нередко малоэффективными методы прямого давления на негативные тенденции, часто дающими обратный эффект. Поэтому особое значение приобретают политико-управленческие технологии «soft power and smart power» - «умной силы» и «мягкой силы». К числу таковых можно с достаточным основанием отнести социальную рекламу.
Существуют три важнейших критерия, по которым можно определить социальную рекламу и отличить ее от рекламы экономической или политической: принципиально некоммерческий характер (отсутствие нацеленности на извлечение прибыли), привлечение внимания к тем или иным социальным проблемам, наконец стремление сформировать соответствующие эталоны и модели поведения, благодаря которым эти проблемы следует решать. Конечным итогом должна стать общественная польза, которую можно выразить как повышение телеономичности (упорядоченности) социума.
В постсоветский период общество и государство одновременно столкнулись с целым набором масштабных социальных диссонансов, открытых и скрытых конфликтов самого разного свойства, которые в своей совокупности угрожали полностью обрушить общество, хаотизировать его до полной утраты жизнеспособности. Кроме того, огромному количеству людей были порой необходимы хоть какие-то эмоционально-психологические «якори», чтобы сохранить собственную личность от морального распада, подавить усиленное давление негативной информации и вероятные суицидальные комплексы. В условиях острого дефицита позитивной информации в окружающей социальной действительности при колоссальном перевесе негативной, при коммерциализации СМИ и их очевидной нацеленности на «жареные» факты отрицательного
смысла своеобразным, хотя и неравноценным компенсатором могла стать социальная реклама. Дефицит высших ценностей в государственном информационном и политическом дискурсе восполнялся путем их артикуляции и трансляции в конструируемом семиотическом пространстве социальной рекламы.
Попытки теоретического научного осмысления и анализа закономерностей развития социальной рекламы в России, тем более -попыток прогнозирования ее роли в обозримом будущем стали системно предприниматься десятилетие спустя после того, как сама социально-рекламная деятельность стала устойчивым и даже привычным феноменом социально-коммуникативного пространства в Российской Федерации. В 1990-е гг. практическая деятельность и нормотворческая в сфере социальной рекламы явно опережали ее научно-теоретическое осмысление. Федеральный закон ФЗ-108 от 18 июля 1995 г. выделил два критерия социальной рекламы: представление ею общественных и государственных интересов при нацеленности на социально полезные результаты. Как видно, данное определение не субстанционально, а функционально. Исходит оно не из сущности феномена, но из его внешней явленности.
В начале XXI в. научно-исследовательская и законотворческая деятельность в области рекламы вообще и, в частности, рекламы социальной, шли в синхронии относительно друг друга. Федеральный закон «О рекламе» была разработан в течение 2005-2006 гг. и принят 13 марта 2006 г. И именно с 2005-2006 гг. начинается быстрый рост научных публикаций (преимущественно социологической, реже культурологической и политологической специализации), посвященных социальной рекламе [Знаю, думаю, выбираю... 1997].
В упомянутом Ф3-38 статья 10 в составе 6 пунктов целиком посвящена социальной рекламе (consultant.ru/document/cons_doc_ LAW_58968/f98ed6a9fb0881245dfb14c4d05c1842f907350/ дата обращения 30.09.2017 г.). Однако примечательно, что в этой достаточно пространной статье ее авторы и эксперты не нашли места для собственно определения сущности и функциональных признаков социальной рекламы как особого вида / явления деятельности СМИ, жизни общества и функционирования государственной власти. Это красноречиво свидетельствовало о недостаточной проработанности теоретико-методологической базы в осмыслении
феномена социальной рекламы. На протяжении последнего десятилетия ситуация заметно меняется. Число научных публикаций, анализирующих социальную рекламу, постоянно растет. На диаграмме прослежена динамика публикаций по проблемам социальной рекламы с конца ХХ в. и по 2009 г. (yandex.ru/search/?text=%20 социальная%20реклама%20список%20литературы&lr=10748& clid=1955451&win=212&noreask=1&site=pubsrv.uraic.ru - Дата обращения 01.10.2017 г.). Несмотря на то, что список неполный, можно увидеть рост количества публикаций по нашей тематике, особенно с 2005 г. Общий просмотр публикационной активности с 2010 г. и по настоящее время позволяет предварительно сделать вывод о том, что число публикаций в новейший период также не снижается.
Количество публикаций по социальной рекламе в России
■ 1995-2002
■ 2003 2004
■ 2005 2006
■ 2007
■ 2008 ■ 2009
Существующие на настоящий момент публикации по теории и практике социальной рекламы можно распределить по трем группам:
1) журнальные статьи и доклады на научных конференциях;
2) учебные пособия для обучающихся по специальностям «Реклама» и «Социология»;
3) диссертационные исследования. Кроме того, вопросы социальной рекламы могут затрагиваться в общем контексте работ по рекламе в тех или иных ракурсах. Среди достаточно большого количества исследователей феномена социальной рекламы в современной России в качестве наиболее значимых можно указать
Е. В. Степанова, Г. Г. Николайшвили, О. В. Козловскую, К. В. Аку-лич, Е. В. Шершукову, Р. В. Крупнова, А. С. Баскакову, И. Б. Давыд-кину, А. Б. Белянина, М. А. Доронину, А. В. Кусовскую, И. М. Маркина и некоторых других авторов.
По научному профилю публикации по социальной рекламе могут быть разделены на политологические, социологические и, в меньшей мере, культурологические, в зависимости от того, какой ракурс формирования и действия социальной рекламы анализируется, какой именно потенциал решения актуальных общественных проблем, формирования позитивных социальных мотиваций у различных групп населения считается преобладающим. Одновременно предпринимаются попытки обобщающих исследований, которые бы суммировали накопленный теоретический и практический опыт формирования и применения социальной рекламы в России.
Так, Е. В. Степанов в своей монографии небезосновательно утверждает о давних корнях социальной рекламы в России, ведя отсчет ее существования с XVII столетия, когда государственная власть пыталась с той или иной степенью результативности внедрить в сознание подданных желаемые модели поведения, причем в качестве мотиватора использовались запреты и угрозы санкций [Степанов 2006, с. 33].
По мнению Г. Г. Николайшвили, истоки социальной рекламы не столь глубоки во времени. «Официальная история зарождения социальной рекламы, - указывается ей в книге «Социальная реклама начинается только в ХХ в. В западной литературе датой ее зарождения считается 1906 год ... Как чистый вид жанра социальная реклама стала функционировать совсем недавно - после Второй мировой войны. До этого, во времена мировых войн, в разных частях земного шара: и в Америке, и в Европе, и в России - социальная реклама существовала как средство идеологической пропаганды, мобилизации сил и активности населения на военные нужды. Ее появление было вызвано жесткой необходимостью военного времени» [Николайшвили 2008, с. 24]. Хотя в дальнейшем изложении Николайшвили также датирует появление прообразов социальной рекламы в России допетровскими временами.
При этих различиях в датировке генезиса социальной рекламы, оба автора достаточно сходно объясняют предпосылки ее развития и функций в современной России. Так, Николайшвили,
констатируя присутствие политического фактора в развитии социальной рекламы, вместе с тем, указывает на объективные явления отрицательного характера в жизни российского общества, которые послужили катализаторами и сформировали общественный запрос для появления и развития социальной рекламы в середине 1990-х гг.: «...середина 1990-х гг. была отмечена, с одной стороны, лавиной демократических выборов, многие из которых проводились в нашей стране впервые, а с другой - совпала с наиболее тяжелым, кризисным, этапом в построении новых экономических отношений. То был период резкого обострения социальных проблем, связанных с безработицей, невыплатой зарплат, пенсий, социальных пособий, болезнями и даже голодом» [там же, с. 27].
Е. В. Степановым с полным основанием устанавливается взаимосвязь между становлением социальной рекламы в современной России и развитием политических процессов. Фактически социальной рекламе приписывается роль вспомогательного фактора в сфере политической жизни и конкретно - государственного управления. Об этом свидетельствует ниже приводимая цитата: «Россия переживает тяжелый этап в своем развитии. Социальная политика находится в кризисной ситуации. В России удручающая демографическая ситуация, смертность превышает рождаемость. В обществе происходит резкое имущественное расслоение, массы людей обречены на нищенское существование. Многие люди пребывают в растерянности. Социальная нестабильность вызывает в обществе тревогу за будущее, за жизнь детей, порождает психическое неблагополучие, озлобленность и агрессивность. Рост ВВП, который происходит в России в последние годы, не снимает нестабильности в социальной сфере. В этих условиях роль социальной рекламы чрезвычайно велика. Как поднять настроение и веру в собственную страну, как вернуть доверие граждан, много раз обманутых государством, как не потерять человеческий облик в условиях жесткой общественно-экономический формации - вот на эти вопросы должен суметь ответить профессионал, занимающийся социальной рекламой» [Степанов 2006, с. 4]. Как видим, в работе Степанова обусловленность социальной рекламы текущей социально-политической ситуацией в стране акцентирована даже более жестко, чем в книге Николайшвили.
Более того, по мнению К. В. Акулич, именно политологические аспекты соцрекламы являются приоритетными в общем дискурсе исследований социальной рекламы. «Концептуализация понятия социальной рекламы в современном политическом процессе наиболее актуальна ... приходит она к выводу: важнейшим звеном функционирования социальной рекламы является государство. Оно устанавливает законы, регулирующие социальную рекламу от момента создания до продвижения ее в общество. Государство также может выступать как заказчик социальной рекламы, поскольку именно на него возложена обязанность координации деятельности различных структур, просвещения граждан, а следовательно, и распространение социально значимой информации» [Акулич 2010, с. 82, 85-86].
Из этих же определений высвечивается первичный функционал социальной рекламы применительно к российскому обществу. В качестве фундаментальной функции указывается задача компенсации негативных явлений российского трансформационно-переходного тренда средствами социальной рекламы. При этом априори предполагается позитивная восприимчивость целевой аудитории. Вероятность невосприимчивости людей, своего рода «ментального иммунитета» к информационному воздействию, рассуждениями не рассматривается.
Предварительный анализ существующих публикаций позволяет сформулировать первичную гипотезу о том, что политологический дискурс в изучении социальной рекламы является если не доминирующим, то одним из важнейших. Для подтверждения или опровержения этой гипотезы нам необходимо не просто учесть количество публикаций по официальной научной специальности согласно индексу научных специальностей ВАК, но и углубиться в содержание и предметную область конкретных исследований.
Например, О. В. Козловская на региональном материале Астраханской области рассматривает социальную рекламу в качестве информационного ресурса формирования толерантного сознания у целевой аудитории - молодежи. Важной предпосылкой института социальной рекламы в области оптимизации межнациональных отношений в отдельно взятом регионе считается сочетание всемирной тенденции глобализации с ее «размыванием» локальных идентичностей и высокая динамика миграций в Астраханской
области. В резонансе эти тенденции порождают стремление представителей различных этносов защитить, подчеркнуть свою идентичность, в том числе и нелегитимными способами. «Одной из важных особенностей сознания практически каждого человека является желание идентифицировать себя с какой-либо группой людей. Именно из-за этого стремления и происходит рост значения национальной самоидентификации и принадлежности, которые становятся сегодня всё более значимыми. В то же время такая тенденция приводит к возникновению различных проблем в социуме, связанных, прежде всего, с высокой степенью конфликтности на почве межнациональных отношений» [Козловская... 2013, с. 172]. В этой связи автором высказывается умеренный оптимизм относительно модулирующего воздействия социальной рекламы с детерминированным содержанием на формирование позитивных поведенческих моделей молодежи. «Социальная реклама, как фактор изменения общественного мнения, приводит к осознанию молодыми людьми социального благополучия своей семьи, родственников, круга ближайших знакомых; желанию управлять своими эмоциями, в том числе и негативными; способности выслушать мнение другого человека, поставить себя на его место и представить, что в конфликтной ситуации можно сделать самому; терпимости к культуре, религии, обычаям, традициям, образу жизни людей другой национальности, вероисповедания, цвета кожи» [Козловская 2013, с. 175].
Автором при этом не вполне учитывается специфика структуры современного информационно-коммуникационного пространства. Согласно мнению такого авторитетного исследователя масс-медиа, как Герберт Маршалл Маклюэн, в формировании общественного мнения ключевую роль играет не только содержание сообщения, но и, в не меньшей степени, та технологическая форма, в которую сообщение облекается. Электронные медийные средства преподносят матричные модели поведения, просто транслируя их в массовое сознание. Соответственно, сообщение о негативных происшествиях (межнациональная вражда), пусть даже с их осуждением, способно провоцировать индуктивные психозы, особенно в молодежной среде, тогда как рациональные разъяснения о необходимости позитивного поведения, могут вообще игнорироваться аудиторией [Маклюэн 2017]. Тем не менее в работе Козловской мы
отмечаем концепт о социальной рекламе как проективном ресурсе общества и государства.
Другими авторами идея проективного ресурса социальной рекламы уточняется и разъясняется. К. В. Акулич в своем политологическом диссертационном исследовании рассматривает социальную рекламу в России как разновидность политической технологии, позволяющей решать прикладные политические задачи по повышению политической стабильности, управляемости общества, обеспечения электоральной активности и формирования электоральных предпочтений граждан [Акулич 2011]. В рамках такого подхода социальная реклама предстает в своем функциональном качестве, причем явно усеченном. Тогда как сущностное понимание термина сводится к разновидности социальной коммуникации. Такой подход можно условно обозначить как функционально-коммуникативный.
Анализ роли и места социальной рекламы в российском обществе проведен в статье И. М. Маркина, посвященной статусно-ролевой структуры социальной рекламы [Маркин 2009, с. 148153]. Констатируя возникновение социальной рекламы в России в последнее десятилетие ХХ в., автор определяет ее как «эмоционально окрашенную информацию, распространяемую по каналам массовой коммуникации, направленную на конструирование нормативной социальной реальности» [там же]. Последовательно реконструируя этапы создания и трансляции социальной рекламы, он представляет ее как целостный сложно-составной процесс, в который включены четыре групповых субъекта: заказчики, создатели, распространители, получатели. Такая методология позволяет рассматривать феномен социальной рекламы как процессную цепочку, в которую включаются имеющие каждый собственный интерес различные субъекты.
Подобный подход просматривается в статье Е. В. Шершуковой. «Социальная реклама - это способ передачи коммуникации, представляющий общественные интересы, целью которой является пропаганда различных общественных благ» [Шершукова 2011]. Однако в данном определении можно увидеть суженную методологию дефиниции основного термина. Внимание концентрируется на «общественных благах», что автоматически ведет к утилитарной трактовке социальной рекламы, даже если сам автор толкует
эти блага расширительно: «Сегодня социальную рекламу можно рассматривать как способ распространения духовных, нравственных, эстетических, социальных ценностей.» [Шершукова 2011, с. 160]. Аксиологический подход вступает, таким образом, в структурное противоречие с функциональным, хотя оба они апеллируют к массовой коммуникации как способу и условию существования социальной рекламы в принципе.
В ряде диссертационных исследований социальная реклама анализируется с функционально-управленческих позиций. Она трактуется как важный и в перспективе эффективный ресурс социальной политики государства: «. исполняющая ряд функций: информирование индивида о деятельности социальных институтов; облегчение адаптации гражданина к изменениям в социально-экономической системе; согласование приоритетов государственной политики и ценностей гражданского общества и ряд других.» [Давыдкина 2017].
Р. В. Крупнов в своей диссертации утверждает в вынесенном на защиту положении: «Социальная реклама является инструментом управления социальными процессами. Применение данного инструмента в управлении имеет двойственный характер: социальная реклама может выступать в роли коммуникации между субъектами управления социальными процессами, либо в качестве социального (социально-психологического) метод управления» [Крупнов 2006].
А. Б. Белянин также постулирует трактовку социальной рекламы как управленческого ресурса и в то же время как фактора диалога власти и общества: «Рекламную коммуникацию правомерно рассматривать как один из механизмов социального управления, как процесс влияния управляющей системы (коммуникатора) на управляемую систему (реципиента). При этом отношения между участниками рекламной коммуникации являются субъектно-объектными, в которых присутствует опосредованная общественным мнением обратная связь» [Белянин 2007].
На этом фоне своеобразным исключением выглядит интерпретация социальной рекламы в качестве культурологического феномена: «Социальная реклама как особая форма социальной коммуникации имеет существенное значение для репрезентации и трансляции позитивного духовного опыта. В ее плакатах
и роликах находят отражение фундаментальные социальные и духовно-нравственные ценности, предлагаются модели стилей жизни и стереотипов поведения в типизированных ситуациях. При этом осуществляется апелляция к нормативным ориентациям, разделяемым большинством членов общества» [Доронина 2007].
Ключевые позиции в таком определении занимают понятия ценностей и духовного опыта. Всё остальное рассматривается как форма их донесения до целевой аудитории. Представляется, что эта позиция больше, нежели какая-то иная, позволяет уйти от функционального подхода (функция - всегда производная от чего-то исходного) и приблизиться к субстанциональной, сущностной дефиниции понятия социальной рекламы.
Обобщая, можно увидеть следующую особенность проблемного поля исследований по социальной рекламе в России. На первый взгляд, невелико количество публикаций, заявленных в политологической плоскости. Число социологических работ значительно больше. Однако даже поверхностный семантический анализ дает нам совершенно иную картину. Среди почти двух научных десятков статей и диссертационных исследований последнего десятилетия, привлеченных автором настоящей статьи, мы наблюдаем 7 публикаций, в которых ключевыми понятиями являются «государство» и «управление». Иными словами, не менее 1/3 социологического контента по проблеме говорит о явлениях политологического порядка. Добавим сюда собственно политологические статьи и диссертации по проблематике социальной рекламы, и значение вырастет до 50 %. При этом во избежание упреков в необъективности, автор считает необходимым подчеркнуть, что выборка публикаций осуществлялась по принципу их общей содержательной ценности и релевантности с ключевым понятием «социальная реклама», а не по принадлежности к определенной научной специальности.
На основе проведенного анализа ряда концепций можно предложить, в качестве гипотетически возможного, следующее определение:
Социальная реклама - это ценности социума, актуализируемые и репрезентируемые в публичном социально-политическом пространстве через средства массовых коммуникаций.
Также можно выделить пять основных функций социальной рекламы в современном российском обществе:
1) аксиологическая;
2) политико-управленческая;
3) социально-проективная;
4) компенсаторная;
5) мотивирующая.
Следует констатировать недостаток применения при осмыслении феномена социальной рекламы утилитарно-функциональных подходов в ущерб подходам парадигмальным. Кроме того, порой можно встретить априорную убежденность в реальности прямой действенности социально-рекламной информации через СМИ без учета давно конституированной значимости воздействия форм масс-медиа, их корректирующего / искажающего влияния на сознание людей и восприятие передаваемой информации.
Учитывая социально-проективную функцию социальной рекламы, в перспективе имеет смысл разработать технологии внедрения социально-рекламных элементов в систему образовательной деятельности как инструмент формирования целевым образом определенного типа человека реёиНп, Bagdasaryan 2013].
Из всего сказанного с необходимостью следуют выводы:
1. О высоком фактическом удельном весе политологического дискурса в исследовании феномена социальной рекламы в российском обществе.
2. О парадоксальной ситуации, когда количество собственно политологических публикаций в столь политически актуализированной теме относительно невелико.
3. Политическая наука уделяет этой проблеме очевидно недостаточное внимание.
4. Необходимы дальнейшие исследования в области социальной рекламы именно в специфике политической науки, с использованием ее инструментария - для лучшего выявления ее сути и закономерностей развития в российском обществе, более эффективного использования в конкретике социально-политической ситуации для повышения пространства определенности и жизнеспособности российского социума и государства.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Акулич К. В. Концептуализация понятия социальной рекламы в современном политическом процессе // Человек, сообщество, управление. 2010. № 3. С. 82-89.
Акулич К. В. Социальная реклама как политическая технология: авторе-фер. дис. ... канд. полит. наук. Ростов-н/Д : КубГУ, 2011. 200 с.
Баскакова А. В. Оценка эффективности социальной рекламы как инструмента влияния органов государственной власти // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2014. № 2. С. 83-87.
Белянин А. Б. Социальная реклама как коммуникативный ресурс управления: автореф. дис. ... канд. социол. наук. М., 2007. 28 с.
Давыдкина И. Б. Социальная реклама в государственном управлении: автореф. дис. ... канд. социол. наук. Волгоград, 2009. 30 с.
Доронина М. А. Социальная реклама как феномен культурной коммуникации: автореф. дис. ... канд. социол. наук. М., 2007. 27 с.
Знаю, думаю, выбираю! Материалы конф. по соц.-полит. рекламе. Екатеринбург : Б. И. 1997. 179 с.
Козловская О. В. Возможности социальной рекламы в формировании толерантности современной молодежи // Гуманитарные исследования. 2013. № 3. С. 171-177.
Крупнов Р. В. Социальная реклама как инструмент управления социальными процессами: автореф. дис. ... канд. социол. наук. М., 2006. 25 с.
Кусовская А. В. Социальная реклама в управлении социальными процессами в высшей школе // Высшая школа : проблемы и перспективы : 12-я Междунар. науч.-метод. конф., Минск, 22-23 окт. 2015 г.: в 2 ч. Ч. 2. Минск, 2015. С. 15-21.
Маклюэн М.Г. Понимание медиа: внешние расширения человека. М. : Кучково поле, 2017. 62 с.
Малькова И. В. Социальная реклама как инструмент государственной политики // Государственное управление: Российская Федерация в современном мире: XII Междунар. конф. факультета гос. управления МГУ им. М. В. Ломоносова, 29-31 мая 2014. М. : Инфра-М. Т. 29. С. 173-178.
Маркин И. М. Статусно-ролевая структура института социальной рекламы в современной России: науч. тр. Моск. гуманитарного ун-та. Вып. 105. М. : Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2009. С. 148-153.
Николайшвили Г. Г. Социальная реклама: теория и практика. М. : Аспект-Пресс, 2008.
Николайшвили Г. Г. Социальная реклама в политическом процессе современной России: автореф. дис. ... канд. полит. наук. М., 2009. 181 с.
Степанов Е. В. Социальная реклама в России: генезис, жанры, эволюция. М. : Вест-Консалтинг, 2006. 120 с.
Шершукова Е. В. Специфика социальной рекламы в России: современное состояние // Молодой ученый. Т. II. 2011. № 4 (27). С. 160-163.
Fedulin A., Bagdasaryan V. Historical Variability of Anthropological Models and the Categorical Essence of Human Nature // Bylye Gody. 2013. № 28 (2).
