CC BY
41
Федерации, на стабильное и мирное существование всех народов в рамках федеративного евразийского современного Российского государства.
Библиографический список
1. Венгеров, А. Б. Теория государства и права [Текст] / А. Б. Венгеров. - М., 2006.
2. Тадтаев, X. Б. Этнос. Нация. Раса [Текст] / X. Б. Тадтаев. - Саратов, 2001.
УДК 316.52 ББК 60.54
Р. В. Бусаргин,
преподаватель кафедры политических наук Поволжской академии государственной службы им. П.А. Столыпина
СОЦИАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМАТИКА ДИСКУРСА О МИГРАНТАХ
Д инамично изменяющиеся этносоциальные, этнокультурные и этнодемографические реалии России влекут за собой радикальные перемены в дискурсивных практиках повседневного общения. Административно контролируемый в советское время процесс заселения городов и деревень в значительной степени уступил место постсоветскому стихийному миграционному заселению. Во многих субъектах РФ складывалась сложная и потенциально напряженная этноконтакная ситуация, так как из целостного социокультурного организма с доминирующим и стабильным этнокультурным большинством регионы стремительно превращались в конгломерат этнокультурных сообществ коренного и пришлого населения, мультикультурные общества с растущими различиями между «своими» и «чужими». Перешел ли этот процесс в стадию затухания?
С точки зрения численного перемещения потоки мигрантов заметно сократились, но проблематика этнокультурных различий по-прежнему остается злободневной и насущной. Ситуацию осложняют происходящее в результате естественного сокращения численности коренного населения изменение этнодемо-графического баланса, значительная социальная дифференциация и маргинализация не только вновь прибывших мигрантов, но и больших групп коренного большинства.
Даже при отсутствии открытых межэтнических и межконфессиональных конфликтов отношения между коренным большинством и иноэтничными меньшинствами нестабильны в этносоциальном и социально-психологическом плане. Мигранты - представители в большинстве случаев нерусских и неславянских этнических групп - часто рассматриваются автохтонным населением как
конкуренты в социальной сфере, особенно на рынке жилья и труда, обвиняются в ухудшении материального положения. Фактором социальной напряженности является рост так называемых «торговых меньшинств» - групп мигрантов, которые приспосабливаются к принимающему обществу путем специализации в области торговли и использования полукриминальных способов ведения розничного торгового бизнеса. Один из ярчайших примеров конфликта на почве столкновения коренного населения и указанных групп - драматические события 30 августа 2006 г. в г. Кондопога Республики Карелия.
Еще менее благоприятен социально-психологический фон межэтнических отношений на повседневном уровне. Его характеризует тенденция к росту этнических фобий, особенно кавказофобии, которая все более выходит за рамки околорыночных трений и по эмоциональному накалу, и по уровню обобщений, связанных с чертами национального характера. Очевидно, что в результате миграции, маркированной этническими особенностями акторов этого процесса, образуются этнические и культурные группы «меньшинств». Но противоречия между «чужими» и «своими» по своему глубинному содержанию не являются только этническими или культурными. Мы убеждены, что эти противоречия широкого социального свойства, и культурная составляющая, обусловленная происхождением иммигрантов, не играет здесь определяющей роли. Решающее значение в повседневном существовании реальных иммигрантов и мигрантов имеют такие факторы, как наличие или отсутствие родственных связей на новом месте, материальное состояние переселенцев, профессиональная квалификация, уровень образования, правовой статус.
Именно в сфере массовых настроений состояние межэтнических отношений особенно далеко от стабильного. Тревожное (фобическое) мировосприятие присуще не только взрослым, но и значительной части молодежи. В феврале 2008 г. в Москве на станции метро «Арбатская» прошли массовые задержания молодых людей славянской внешности. Задержанные писали стандартные «объяснительные», что не состоят в неформальных группировках, к выходцам с Северного Кавказа относятся «нейтрально» и никогда их не били. В рамках этих мероприятий под кодовым названием «Подросток» проводились также «разъяснительные беседы» в школах, «спортивные мероприятия под эгидой борьбы с ксенофобией» и «выявление скинхедов» [1].
У многих подростков и молодых людей обнаруживаются стойкий пессимизм, иррационализм, недоверие к окружающим, в первую очередь - к «гостям», особенно если поведение, язык, внешность последних значительно отличаются от поведения, языка, внешности коренных жителей. Вполне доброжелательное отношение к отдельным конкретным представителям неславянских этнических групп в массовом настроении может меняться на негативное, если чужаки воспринимаются как сплоченное, потенциально опасное целое.
Очевидно, что не во всех субъектах РФ повседневный социальный опыт «создает» негативные убеждения. В «спокойных» регионах конфликтогенным потенциалом обладают СМИ, транслируя и интерпретируя событийную информацию. В конце прошлого столетия, когда советское и постсоветское пространство потрясали разрушительные межэтнические конфликты, роль масс-
медиа как эффективного средства этнической мобилизации стала вполне очевидной.
Механизмы манипулирования сознанием аудитории описаны в целом ряде методологически значимых трудов [2, 3]. Большой интерес в контексте рассматриваемой темы представляют «Методические рекомендации по использованию специальных познаний по делам и материалам о нарушении средствами массовой информации национального, расового и религиозного равноправия», разработанные НИИ проблем укрепления законности и правопорядка Генеральной прокуратуры РФ. К числу главных признаков пропаганды национальной, расовой или религиозной исключительности, нетерпимости, вражды авторы рекомендаций относят: формирование и подкрепление негативного этнического стереотипа, образа нации; перенос различного рода негативных характеристик и пороков с отдельных представителей на всю этническую группу; приписывание всем представителям этнической группы следования древним обычаям, верованиям, традициям, негативно оцениваемым современной культурой; утверждение о природном превосходстве одной нации и неполноценности или порочности другой; приписывание враждебных действий и опасных намерений одной нации в отношении другой; возложение вины и ответственности за деяния отдельных представителей на всю этническую группу; утверждение об изначальной враждебности определенной нации; заявление о полярной противоположности и несовместимости интересов данной этнической группы с интересами другой; утверждение о наличии заговора, тайных планов одной национальной группы против другой; объяснение бедствий и неблагополучия в прошлом, настоящем и будущем существованием целенаправленной деятельности определенных этнических групп; побуждение к действиям против какой-либо нации; поощрение, оправдание геноцида, депортации, репрессий в отношении представителей какой-либо нации; требование вытеснения из различных сфер деятельности лиц определенной национальности; требование ограничить права и свободы граждан или создавать привилегии по национальному признаку; угрозы и подстрекательства к насильственным действиям в отношении лиц определенной национальности [4, с. 170-172].
Эта типологизация небезупречна. Кроме того, очевидно, что термин «нация» здесь употребляется как синоним термина «этнос» или «этническая группа», хотя известно, что он может маркировать в обыденном сознании и этническую, и политическую (т.е. употребляться в значении «согражданство», «граждане государства») общность.
Любая негативная информация об этнической группе формирует у контрагентов негативные стереотипы восприятия. Например, «утверждение о наличии заговора, тайных планов одной национальной группы против другой» не может не формировать отрицательного образа одной этнической группы у представителей другой.
В свете стоящих перед средствами массовой информации задач гармонизации межэтнических отношений наиболее продуктивной выглядит типологиза-ция представленных в печатных СМИ публикаций по этнической проблематике в зависимости от наличия в них информации, продуцирующей ксенофобию
и интолерантное отношение к представителям тех или иных этнокультурных групп. Несомненным достоинством подобного критерия является учет нарастания или убывания интересующего признака, что дает возможность измерения уровня ксенофобии в ранговой шкале.
Как фактор формирования культурно-политической идентичности, средства массовой информации в современных условиях способны влиять не только на общественное мнение, но и на само содержание межэтнических отношений, формируя социальные установки, поведенческие модели и язык общения, стратегии взаимодействия (кооперация, конкуренция, отчуждение). Это значит, что средства массовой информации могут быть прямыми участниками этнических конфликтов, зачастую действующими на основе прямого политического или финансового заказа. К примеру, в августе 2007 г. Фрунзенская районная прокуратура г. Саратова инициировала обвинение издательства «Белые Альвы» в экстремизме в связи с изданием книги немецкого ученого Ганса Гюнтера «Избранные труды по расологии». Об этом факте сообщили ведущие городские СМИ, ссылаясь на информацию, распространенную пресс-службой областной прокуратуры. При этом факт, что книга неоднократно переиздавалась за рубежом (последнее издание было осуществлено в 2003 г. немецким издательством «Уег!ад ИоИе Warte»), не был изначально освещен прессой.
Очевидно, что современные средства массовой информации оказывают многоплановое и растущее влияние на проявления и общий уровень ксенофобии / толерантности в обществе. Проблемы межэтнических взаимодействий, особенно связанные с острыми конфликтными ситуациями, криминальными инцидентами, всплесками массовых эмоций, привлекательны как для журналистов, заинтересованных в резонансе своих публикаций, так и для владельцев и редакторов средств массовой информации, заинтересованных в первую очередь в увеличении тиражей своих изданий. Поэтому описание этнически окрашенных процессов, событий и происшествий в средствах массовой информации, ориентированных на массового читателя, очень часто становится эпатирующим и тенденциозным.
Чтобы придать большую достоверность и доступность соответствующей информации, журналисты склонны ориентироваться на мнение читателя, представляющего этнокультурное большинство населения данного региона, и в результате вольно или невольно следуют стереотипам массового сознания. К примеру, 21 июля 2007 г. в газете «Столица плюс» (Грозный, Чеченская Республика) была опубликована статья, в которой традициями русских названы «пьянство, кулачные бои до первой крови, дебоши, шокирующие владельцев европейских курортов и ресторанов».
Очевидно, что средства массовой информации могут обострять межэтнические трения и доводить их до уровня противостояния путем некомпетентного, неэтичного изображения этнических отличий в образе жизни и стиле поведения людей, создания негативных групповых и индивидуальных этнических образов. К сугубо деструктивным формам деятельности средств массовой информации в сфере межэтнических отношений относятся пропаганда ложных этнических мифов, одностороннее и тенденциозное изображение конфликтов
на этнической, расовой или религиозной почве, употребление слов и выражений с обвинительной, устрашающей, насмешливой и унизительной окраской.
Такое распространенное социальное настроение, как нежелание представителей доминирующей культуры понимать и принимать «другого», в средствах массовой информации часто объявляется причиной ксенофобии. Иначе говоря, этническая «инакость» обязательно влечет за собой признание за этнофором принадлежности к отличной от автохтонной этносоциальной организации повседневной жизни. Если с этих позиций оценивать мировой опыт миграций, то иммигранты в странах Запада, к примеру, во многих случаях действительно глубоко отличны от местного населения (являются гражданами других государств, не владеют языком принимающей страны, имеют навыки поведения, противоречащие правилам и нормам принимающей страны). Иммигранты и мигранты в сегодняшней России в массе своей, по крайней мере взрослая их часть, - бывшие «советские люди». Они прошли социализацию и сформировали свои ментальные и поведенческие привычки в тех же общественных институтах (школа, армия, профсоюзы, комсомол), что и остальные россияне. Они в большинстве своем владеют русским языком. Огромная их доля (выходцы с Северного Кавказа, более половины азербайджанцев, значительная часть армян и грузин, некоторая часть таджиков) являются гражданами России, как и жители тех мест, куда они прибывают.
Таким образом, те, кого средства массовой информации предлагают считать «другими», в строгом смысле таковыми не являются (хотя имеется известная культурная дистанция между иммигрантами и основным населением). Почему же в обществе сохраняется убежденность, что социальная и культурная дистанция между представителями «стороны принимающей» и новопришлым населением увеличивается? Почему распространяется идея о принципиальной «ина-кости» различных групп российского населения?
Полагаем, что вопрос о социальной интеграции в средствах массовой информации часто подменяется вопросом о культурной совместимости. Будет ли при освещении в СМИ социальных противоречий сохранена граница, отделяющая толерантные или нейтральные высказывания от высказываний, провоцирующих межэтническую напряженность, зависит от профессиональной подготовки и ответственности журналиста, зрелости корпоративной культуры работников средств массовой информации.
Библиографический список
1. Аналитический доклад РИЦ (март 2008 г.) // www.velesova-sloboda.ru
2. Ван Дейк, Т. А. Язык. Познание. Коммуникация [Текст] / Т. А. Ван Дейк. - М., 1989.
3. Леонтьев, А. А. Психолингвистические приемы введения в заблуждение реципиентов СМИ и политической пропаганды [Текст] / А. А. Леонтьев // Психологическая экспертиза ксенофобии в средствах массовой информации : методические рекомендации для работников правоохранительных органов. - М., 2003.
4. Макеева, Л. Правовой анализ нормативной базы по разжиганию национальной, социальной, религиозной нетерпимости или розни // [Текст] / Л. Макеева // Российская пресса в поли-культурном обществе: толерантность и мультикультурализм как ориентиры профессионального поведения. - М., 2002.
